СВЯТАЯ БЛАЖЕННАЯ КСЕНИЯ ПЕТЕРБУРГСКАЯ.

Для просмотра изображения кликните по нему.

Блаж. Ксенія Петербургская была прославлена на Архіерейскомъ Соборѣ РПЦЗ 1978 г. Торжественное прославленіе состоялось 11/24 сент. 1978 г. въ Знаменскомъ синодальномъ соборѣ въ Нью-Іоркѣ. Память опредѣлено совершать дважды въ годъ: 24 янв. по ст. ст. (день преставленія) и 11 сент. по ст. ст. (день прославленія). Ред.

К числу лиц истинно юродивых Христа ради, прошедших весь путь нравственного самоусовершенствования и всецело посвятивших себя на служение Гос­поду Богу, принадлежит глубокочтимая святая XVIII века — Ксения Григорьевна Петрова, почивающая на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.

К великому прискорбию всех почитателей рабы Божией блаженной Ксении, память народная не сохрани­ла нам решительно никаких известий о том, кто была Ксения по происхождению, кто были её родители, где она получила образование и воспитание. Ясно лишь одно, что по происхождению своему Ксения была рода не простого, ибо была замужем за Андреем Федоровичем Петровым, состоявшим в чине полковника и слу­жившим певчим в придворном хоре Императрицы Ели­заветы Петровны.

Вот краткая история её жизни. Родилась она, на­сколько это возможно установить, в 1732-м году (по мнению других исследователей — между 1719 и 1731 годами), от благочестивых и благородных родителей; отца её звали Григорием, а имя матери неизвестно. В 23 года Ксения Григорьевна сочеталась браком с придворным певчим в чине полковника — Андреем Федоровичем Петровым и жила с супругом в Санкт-Петербурге в небольшом домике на Петербургской стороне, купленном Андреем Федоровичем на приданое своей жены. Дом этот стоял на улице, которая так и называлась — улица Андрея Петрова, по имени домовладельца. Нынешнее название улицы — Лахтинская. Дом же придворного певчего, полковника Петрова, стоял на пересечении улицы Лахтинской и Большого проспекта (до недавнего времени на месте дома был пустырь, сейчас там идёт строительство нового дома).

Недолго судил Господь молодой чете идти вместе по жизненному пути — смерть разлучила их: Андрей Федорович заболел «жаром», «горел» (вероятно, у него был тиф) и скончался, оставив Ксению Григорьевну вдовою на 26-м году её жизни. Перед смертью муж завещал ей: «Служи Господу Богу нашему, славь Всебла­гое Имя Его...». Ксения прожила в супружестве всего 3,5 года, детей иметь она не сподобилась.

Совершенно неожиданная, внезапная смерть горя­чо любимого, цветущего здоровьем мужа Ксении Гри­горьевны — Андрея Федоровича Петрова — так сильно поразила Ксению Григорьевну, так повлияла на моло­дую 26-летнюю бездетную вдову, что она сразу как бы забыла всё земное, человеческое, все радости и утехи, и вследствие этого многим казалась как бы сумасшед­шей, лишившейся рассудка. Так на неё стали смотреть даже её родные и знакомые, особенно после того, как Ксения раздала решительно всё своё имущество бедным, дом подарила своей хорошей знакомой Параскеве Антоновой. Родные Ксении подали даже прошение начальству умершего Андрея Федоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать своё имуще­ство. Начальство умершего Петрова вызвало Ксению к себе, но из разговоров с ней вполне убедилось, что Ксения совершенно здорова, а потому имеет право рас­поряжаться своим имуществом, как ей угодно.

Так смотрели плотские люди на рабу Божию Ксе­нию, не понимая того, что в душе её со времени смер­ти мужа совершался великий переворот, происходило полное перерождение плотского в духовное. Слабоумность и истинное юродство не имеют между собой ни­чего общего. Наоборот, чтобы решиться на юродство, необходимо величайшее мужество, то есть наличие в человеке сильно развитой воли. Этот редкий христианский подвиг достигает высот пророческого служения, и к нему призываются Богом особые, сильные духом и телом, избранники.

Неожиданная смерть мужа, в котором сосредото­чивалась вся цель и весь интерес её к жизни, ясно по­казала Ксении, сколь непрочно и сколь суетно земное.

Вот почему раба Божия Ксения тотчас же по смер­ти мужа решилась освободиться от всего земного, от всех мирских привязанностей: имущество своё раздала бедным, дом подарила г-же Антоновой с тем условием, чтобы та «бедных даром жить пускала», а сама оста­лась решительно ни с чем. Ксения решилась принести в жертву Богу самое ценное, что есть у человека — разум, и тем умолить Создателя о помиловании внезапно скончавшеюся супруга. Облачившись в костюм мужа, то есть надев на себя его бельё, кафтан, камзол, она стала всех уверять, что Андрей Федорович вовсе не уми­рал, а умерла его супруга, Ксения Григорьевна, и уже никогда потом не откликалась, если её называли Ксенией Григорьевной и всегда охотно отзывалась, если её называли Андреем Федоровичем. В таком виде она вышла на своё подвижническое странствование. Не случайно имя «Ксения» означает странница.

Существует мнение, что блаженная имела духов­ное общение с преподобным Феодором Санаксарским (Ушаковым), который с 1745 года проживал в Алек­сандро-Невской Лавре, и которому покровительство­вала Императрица. Множество людей шло к преподоб­ному за духовный советом, это вызывало недовольство учёной братии. В 1757 году старец вынужден был поки­нуть Санкт-Петербург и переселиться сначала в Саров­скую обитель, а затем — в приписанную к Сарову заху­далую Санаксарскую пустынь. Именно он основал Алексеевскую женскую обитель близ Арзамаса, в которой, по некоторым предположениям, могла бывать блажен­ная Ксения.

Проживая в Петербурге, какого-либо определенного местожительства Ксения не имела. Большею час­тью, она целый день бродила по Петербургской стороне и, по преимуществу, в районе прихода Церкви свя­того Апостола Матфия, где в то время жили в маленьких деревянных домиках небогатые люди. Странный костюм бедной, едва обутой женщины, не имеющей места, где главу приклонить, её иносказательные разговоры, её полная кротость, незлобие давали нередко злым людям и, особенно уличным мальчишкам, повод и смелость глумиться, смеяться над блаженной. Но блажен­ная безропотно сносила глумления над собою.

Лишь однажды, когда Ксения уже стала почитаться за угодницу Божию, жители Петербургской стороны видели её в страшном гневе. Уличные мальчишки, за­видя юродивую, по обычаю стали над ней смеяться, дразнить её. Блаженная по обычаю безропотно сносила это. Но злые дети не ограничились одними издевательствами. Видя безропотность и беззащитность блаженной, они, наряду с издевательствами, стали бросать в неё грязью, камнями. Как вихрь бросилась она за злыми мальчишками, грозя им своею палкою, которую всегда она с собою носила. Жители Петербургской стороны, увидя блаженную в страшном гневе, пришли в ужас от поступка детей и тотчас же приняли все меры к тому, чтобы никто не обижал блаженную.

Мало-помалу к странностям блаженной привыкли, поняли, что она не простая побирушка-нищая, а ка­кая-то особенная, что в её, кажущихся бессмысленными словах, сокрыт глубокий смысл, а затем и стали почи­тать как прозорливицу, жалеть её и стараться чем-либо помочь ей. Эта жалость особенно стала проявляться с того времени, как камзол и кафтан мужа на блаженной совершенно истлели, и она стала одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых ногах, распухших и красных от мороза, носила рваные башмаки. Видя едва одетую, измокшую или озябшую юродивую, многие да­вали ей теплую одежду, обувь, милостыню, но Ксения ни за что не соглашалась надеть на себя теплую одежду и всю жизнь проходила в жалких лохмотьях — красной кофточке и зеленой юбке, или наоборот — в зеленой кофточке и красной юбке. Милостыню она также не принимала, а брала лишь от добрых людей «царя на коне» (медную копейку с изображением всадника), и тотчас же отдавала этого «царя на коне» таким же беднякам, как и она сама. Больше копейки блаженная никогда не брала, но этими «копеечками» ей удавалось содержать несколько сот бедных семейств. Малейшая её помощь приносила достаток.

Бродя целыми днями по грязным, немощёным улицам Петербурга, Ксения изредка заходила к своим знакомым, обедала у них, беседовала, а затем снова от­правлялась странствовать. Где она проводила ночи, дол­гое время оставалось неизвестным. Этим заинтересова­лись не только жители Петербургской стороны, но и местная полиция, для которой неизвестность местопребывания блаженной по ночам казалась даже подозри­тельной. Решено было во что бы то ни стало разузнать, где проводит ночи эта странная женщина и что она тогда делает.

И жители Петербургской стороны, и местная по­лиция сумели удовлетворить свое любопытство и успо­коиться.

Оказалось, что Ксения, несмотря ни на какое вре­мя года, несмотря ни на какую погоду, уходит на ночь в поле, коленопреклоненно становится здесь на молит­ву и не встает уже с этой молитвы до самого восхода солнца, попеременно делая земные поклоны на все четыре стороны света.

В другой раз рабочие, производившие постройку новой каменной церкви на Смоленском кладбище, стали замечать, что ночью, во время их отсутствия, с построй­ки кто-то натаскивает на верх строящейся церкви целые горы кирпича. Долго дивились этому рабочие, дол­го недоумевали, откуда берется кирпич на верху строя­щейся церкви? Наконец решились разузнать, кто бы мог быть этот даровой, неутомимый работник, каждую ночь таскающий для них кирпич? Оказалось, что этот неутомимый работник была раба Божия блаженная Ксения.

— Когда ты спишь, Андрей Федорович? — спраши­вали блаженную.

— Успеем выспаться в земле, — отвечала она.

Блаженная Ксения очень заботилась, чтобы фундамент церкви укладывали особенно прочно.

— Много ей придётся вынести, — говорила она, — но устоит... Ничего...

Действительно, в наводнение 1824 года, когда было разрушено кладбище, а кресты с могил унесены в про­тивоположный конец города, на Выборгскую сторону, деревья вырваны с корнями, уничтожены кладбищенские книги, храм подвергся большой опасности, но всё же устоял.

Может быть, много и других неведомых миру подви­гов совершила блаженная. К сожалению, при ней не было никого, кто мог бы бьгть свидетелем этих подвигов. В одиночестве совершала она жизненный путь свой. Между тем, путь этот был длинный: целых 45 лет жила она после смерти своего мужа, целых 45 лет вела она неус­танную борьбу с врагом человечества — диаволом и с гордостью житейской! Где давала, почти необутая и еле одетая блаженная Ксения во все время своего странствования отдых, по­кой своему телу — осталось известным одному только Господу Богу. Мы можем лишь удивляться тому, как могла она, старенькая и слабенькая, выдерживать наши проливные, пронизывающие до костей, осенние дож­ди, наши страшные, трескучие морозы, когда на лету мерзнут птицы и легко застывают хорошо одетые, мо­лодые, здоровые люди! Нужно было обладать организмом сверхчеловеческим или носить в себе такой силь­ный внутренний духовный жар, такую глубокую, несомненную веру, при которой и невозможное стано­вится возможный.

Господу Богу. Мы можем лишь удивляться тому, как могла она, старенькая и слабенькая, выдерживать наши проливные, пронизывающие до костей, осенние дож­ди, наши страшные, трескучие морозы, когда на лету мерзнут птицы и легко застывают хорошо одетые, мо­лодые, здоровые люди! Нужно было обладать организмом сверхчеловеческим или носить в себе такой силь­ный внутренний духовный жар, такую глубокую, несомненную веру, при которой и невозможное станов ится возможным.

Но, припоминая великих угодников Божиих, ко­торые силою своей веры творили дивные, непосиль­ные и непонятные для человеческого ума чудеса, не будем и подвиги блаженной считать небывалыми, не­возможными для человека во плоти. Ксения блаженная действительно имела такую веру, при которой все воз­можно, а великим смирением, подвигом духовной и телесной нищеты, любви к ближним и молитвою стя­жала она благодатный дар прозорливости. Этим своим даром многим помогала Ксения в деле жизненного ус­тройства и душевною спасения, о чем свидетельствуют известные случаи, сохранившиеся в памяти жителей Пе­тербургской стороны:

1) Однажды блаженная, зайдя в гости к купчихе Крапивиной, беседовала с хозяйкой и принимала от нее угощения. Жалея молодую купчиху, столь радушно её принимавшую, и, предвидя близкую смерть последней, Ксения пожелала сказать ей о необходимости должного христианского приготовления к смерти. По­сему, входя, она во всеуслышание сказала между прочим: «Вот зелена крапива, а скоро-скоро завянет». Все слышавшие это гости Крапивиной не придали словам Ксении должного внимания, однако позднее, после внезапной скоропостижной смерти молодой купчихи, вспомнили эти слова и весьма были поражены и по­трясены.

2) В другой раз Приходит Ксения к своей хорошей знакомой Параскеве Антоновой, которой она раньше подарила дом свой, и говорит ей: «Вот ты тут сидишь, да чулки штопаешь и не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!».

Антонова, с молодых лет хорошо знакомая с блаженной, отлично знала, что с уст Ксении никогда не сходит слово неправды, а потому и теперь, несмотря на странность её слов, тотчас же поверила, что, долж­но быть, действительно, случилось нечто особенное и поспешно побежала на Смоленское кладбище.

На одной из улиц Васильевскою острова, вблизи Смоленскою кладбища, Антонова увидела большую тол­пу народа. Влекомая любопытством, Антонова подошла к толпе и постаралась разузнать, что тут случилось.

Оказалось, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину, которая тут же, на улице, разрешилась от бремени мальчиком, а сама немедленно скон­чалась. Сжалившись над ребёнком, Параскева Антоно­ва тотчас же взяла ребёнка к себе. Узнать, кто была его умершая мать, кто был его отец, несмотря на усилен­ные старания как Петербургской полиции, так и самой Антоновой, не удалось. Она дала ему прекрасное образована и воспитание. Впоследствии он сделался видным чиновником и до самой смерти берёг и покоил свою приёмную мать, будучи для неё самым почитательным и горячо любящим сыном. С глубоким благоговением относился он также к памяти рабы Божией бла­женной Ксении, которая так много добра оказала его приёмной матери и такое участие приняла в судьбе его, едва родившеюся и уже оставшеюся полным сиротой ребёнка.

3) Недалеко от часовни рабы Божией Ксении нахо­дится могила Евдокии Денисьевны Гайдуковой, скон­чавшейся в 1827 году. Гайдукова принадлежала к числу тех лиц, которых любила и иногда посещала раба Божия Ксения. Однажды зашла к ней раба Божия Ксения в предобеденное время. Обрадованная её приходом, Евдокия Денисьевна тотчас же поспешила накрыть на стол, усадила за стол Ксению и стала угощать её чем Бог послал. Кончился обед. Евдокия Денисьевна стала благо­дарить Ксению за её посещение и извиняться за плохое угощение.

«Не взыщи, — говорила она, — голубчик, Андрей Федорович, больше мне угостить тебя нечем, ничего сегодня не готовила».

«Спасибо, матушка, спасибо за твое угощение, — ответила Ксения, — только лукавить-то зачем? Ведь по­боялась же ты дать мне уточки!».

Сильно сконфузилась Евдокия Денисьевна; в печи у неё, действительно, была жареная утка, которую она приберегла для отсутствующего мужа. Тотчас же броси­лась Евдокия Денисьевна к печке и стала вынимать от­туда утку. Но Ксения тотчас же остановила её: «Нет, нет, что ты! Не надо, не надо, я не хочу утки. Ведь я знаю, что радехонька меня всем угостить, да боишься своей кобыльей головы. Зачем же его сердить?».

«Кобыльей головой» Ксения называла мужа Евдо­кии Денисьевны, которого очень не любила за его пьян­ство, грубый характер и за скверную ругань в пьяном виде.

4) В числе знакомых рабы Божией Ксении, к которым она иногда наведывалась, принадлежало также се­мейство Голубевых, состоявшее из матери — вдовы и 17-летней красавицы — дочки. Ксения очень любила эту девушку за её кроткий тихий нрав и доброе сердце. Од­нажды заходит к ним в гости Ксения. Мать и дочь сидели за столом и готовили кофе. «Эх, красавица, — сказа­ла Ксения, обращаясь к девушке, — ты вот тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!» «Как так?! — отвечала девушка. — У меня не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то мой муж да еще жену хоронит?». «Иди», — сердито отвечала Ксе­ния, не любившая каких-либо возражений.

Голубевы, хорошо знавшие, что Ксения никогда не говорит чего-либо напрасно, и, почитая её за угод­ницу Божию, тотчас же послушались приказания бла­женной и отправились на Охту. Здесь они увидели, что к кладбищу направляется похоронная процессия.

Голубевы замешались в толпу провожавших и по­шли вместе с процессией на кладбище. Хоронили мо­лодую женщину, жену доктора, скончавшуюся от неблагополучных родов. Началась и кончилась литургия, затем и отпевание. Покойную понесли на место её последнего упокоения. Вслед за гробом шли и Голубевы. Кончалось и погребение. Народ стал расходиться по домам. Пошли и Голубевы.

Но тут они неожиданно наткнулись на горько рыдающего молодого вдовца, который при виде могиль­ною холма над прахом любимой супруги потерял сознание и бесчувственно свалился на руки подбежавших Голубевых. Последние постарались привести его в чув­ство, познакомились с ним, и через год юная Голубева стала женой доктора. Счастливо и безмятежно прожила она со своим мужем до глубокой старости, при смерти строго завещая своим детям хранить могилу и чтить память рабы Божией блаженной Ксении.

5) Однажды встретила блаженная Ксения на улице одну благочестивую женщину, свою знакомую, оста­новила её и, подавая ей медный пятак с изображением всадника, сказала: «Возьми пятак, тут царь на коне; потухнет!» Женщина взяла пятак, попрощалась с Ксенией и, недоумевая, что бы значили странные слова её, пошла домой. Но едва она появилась на той улице, где жила, как увидела, что загорелся дом её. Не успела, однако, она добежать до своего дома, как пламя было потушено. Тут только поняла она, что означали слова блаженной Ксении: «Возьми пятак; потухнет!».

6) Всем известно, что Императрица Анна Иоанновна, желая упрочить русский престол за потомством отца своего, царя Иоанна Алексеевича (брата Петра Великого), вызвала к себе племянницу свою Анну Лео­польдовну, выдала её замуж за принца Антона Ульриха и, когда от этого брака родился сын Иоанн (1740), на­значила его своим наследником. По смерти Анны Иоанновны Иоанн I Антонович действительно был провозглашен Императором (1740). Спустя год после этого, а именно — с 24 на 25 ноября 1741 года, в России произошел государственный переворот. Императрицей была провозглашена дочь Петра Великого, Елизавета Петровна.

Иоанна Антоновича заключили в Шлиссельбургс­кую крепость, а родителей его сослали в ссылку в Хол­могоры, где они и скончались. Несчастный Иоанн Антонович протомился под строгим надзором в Шлиссель­бургской крепости около 23 лет. В 1764 году, уже в царствование Императрицы Екатерины Великой, один из караульных офицеров — Мирович задумал освободить Иоанна Антоновича из заточения и провозгласить Императором. Но попытка Мировича не удалась; другие офицеры остались верными Императрице. Во время про­исшедшего столкновения Иоанн Антонович был убит.

За три недели до этого печального события блаженная Ксения стала ежедневно и целыми днями горь­ко плакать. Все, встречавшиеся с ней, видя её в слезах, жалели её, думая, что кто-нибудь её обидел, и спраши­вали её: «Что ты, Андрей Федорович, плачешь? Не оби­дел ли тебя кто-нибудь?» Блаженная отвечала: «Там кровь, кровь, кровь! Там реки налились кровью, там каналы кровавые, там кровь, кровь», — и еще сильнее начинала плакать. Никто не понимал, что сталось со всегда спокойной и благодушной блаженной. Никто не понимал и странных слов её. Лишь три недели спустя, когда по Петербургу разнеслась молва о страдальческой кончине Иоанна Антоновича, все поняли, что своим плачем и словами: «Там реки налились кровью, там ка­налы кровавые, там кровь, кровь!» — блаженная пред­сказывала страдальческую кончину некогда Императо­ра Иоанна I Антоновича.

7) Накануне праздника Рождества Христова, 24 де­кабря 1761 года, блаженная Ксения целый день бегала по улицам Петербургской стороны и всюду громко кричала: «Пеките блины, пеките блины; скоро вся Россия будет печь блины!».

Все, привыкшие видеть блаженную кроткой и уми­ротворенной, недоумевали, что бы означала её обеспо­коенность и суетливость? Так никто и не понял стран­ных слов и поведения блаженной. Но на другой день, то есть 25 декабря 1761 года, по Петербургу вдруг разнеслась страшная весть: Императрица Елизавета Пет­ровна неожиданно скончалась. Тут только всем стало понятно, что словами: «Пеките блины, пеките блины, скоро вся Россия будет печь блины»,— блаженная предсказывала смерть Императрицы, за помин души кото­рой вся страна сорок дней будет печь блины. С кончи­ной истинно русской Императрицы закончилась и эпо­ха «древлего благочестия», почитания заветов дедов и отцов касательно веры и быта. Начиналась эпоха воль­нодумного «Просвещения» и рационализма, печальные последствия которого пророчески прозревала блажен­ная, так горько оплакивавшая кончину «русской ца­рицы».

Несомненно, много и других случаев прозорливос­ти обнаруживалось в блаженной Ксении, но и приведенных уже вполне достаточно, чтобы видеть, что бла­женная действительно обладала чудесный даром знания будущего.

Молва о строгой подвижнической жизни блажен­ной Ксении, о её доброте, кротости, смирения, пол­ной нестяжательности, о её чудном даре прозорливос­ти — широко разнеслась по Петербургу. Все стали смотреть на неё как на угодницу Божию, как на великую подвижницу; все стали не только жалеть её, но стали глубоко уважать и почитать её; все стали дивиться и умиляться её строгой, подвижнической жизни.

Вот почему и купцы, и мещане, и чиновники, и другие обыватели Петербургской стороны душевно рады были принять блаженную у себя в доме, тем более, что все стали замечать, что в каком бы доме или семье не побывала блаженная, там всегда водворяется какой-то благодатный мир, особливое счастие.

Торговцы заметили, что если блаженная заходила в лавку, где до того времени не было торговли и брала себе какую-либо ничтожную из продающихся вещей — орешек, пряничек, то лавка начинала отлично торговатъ, потому что народ спешил купить что-нибудь имен­но в той лавке, куда заглянула блаженная. Поэтому, как только появлялась она около рынка, её обступала тол­па торговцев с просьбами принять что-либо от них. Иногда блаженная отказывала просителям: «Нет, брат, ты покупателей обвешиваешь», или говорила: «Не возьму, ты, мил человек, бедных обижаешь!». Эти мягкие обличения блаженной побуждали торговцев к добросовестности и помощи бедным, оттого и рынок этот был прозван Сытным.

Извозчики заметили, что если кому-либо из них удавалось хоть несколько шагов провезти блаженную, у того целый день езда шла отлично, и он делал хоро­шую выручку. Вот почему извозчики, еще издали увидя блаженную, наперегонки мчались к ней на своих пролетках и умоляли её хоть только присестъ в их коляску, в полном убеждении, что это даст им хороший зарабо­ток. И чрезвычайно счастлив был тот возница, которо­му удавалось провезти в своей коляске блаженную.

Матери замечали, что если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет. Вот почему все они, завидя бла­женную, спешили к ней со своими детьми и просили её благословить или приласкать их, в уверенности, что тот ребенок, который удостоился ласки или благословения от блаженной или которого она просто погладит по головке, непременно будет и здоров, и счастлив.

Однако, в общении с людьми Ксения была крайне разборчива, безошибочно угадывая «доброго малого» или «бедняка несчастного», или «обидимого правды ради», — таким она всегда помогала. «Пропойцев» же не любила.

В постоянном стремлении к истинному счастию в Боге, в постоянной борьбе со врагом рода человеческого и в постоянной готовности оказать добро всем и каждому, эта подвижница прожила после смерти свое­го мужа целых 45 лет. За все это время она не только не имела места, где главу приклонить, но не имела даже одежды, обуви, которыми можно было бы прикрыть и согреть зазябшее тело. Несмотря на это она была вполне счастлива: «Я так счастлива, как только можно быть счастливой»,— говорила она, в ответ на что окружающие удивленно пожимали плечами. Как птица небесная летала она по Петербургской стороне днём, желая всем и каждому оказать какую-нибудь услугу, а ночью всту­пала в беседу с Самим Господом Богом, предаваясь мо­литвенный и другим подвигам. Кротость, смирение, доб­рота постоянно сняли на изможденном трудами лице её: видно было, что душа блаженной далека от мира, что хотя тело её находится еще на земле, но дух её на­ходится на небе, куда она неустанно стремилась.

И вот не стало этой подвижницы на земле. Настал час, когда Господу угодно было разрешить её от борь­бы с миром и взять её к Себе на небо.

 

ВРЕМЯ СМЕРТИ И ПОГРЕБЕНИЯ СВЯТОЙ КСЕНИН БЛАЖЕННОЙ.

ПОЧИТАНИЕ ЕЁ ПАМЯТИ

К великому прискорбию всех почитателей блажен­ной Ксении, до нашего времени не сохранилось решительно никаких известий о времени и обстоятельствах смерти и погребении рабы Божией Ксении. Лишь на основании некоторых данных можно с большей или меньшей вероятностью сделать некоторые предположения.

Исследователям её жития, несмотря на самые тща­тельные, неоднократные розыски записи дня смерти и погребения Ксении Григорьевны Петровой или Анд­рея Федоровича Петрова в росписях о погребенных, хра­нящихся в архиве Смоленского кладбища, начиная с 1777 года, найти не удалось.

Можно, таким образом, было бы предположить, что Ксения скончалась ранее 1777 года. Но этому противоречит сохранившееся известие о том, что Ксения носила по ночам кирпич на вновь строящуюся церковь на Смоленском кладбище, а такою церковью могла быть только существующая и теперь церковь Смоленской Бо­жией Матери. А эта церковь начата постройкою в 1786 году и освящена в 1790 году. Стало быть, в эти годы блаженная Ксения была еще жива.

Если же предположить, что Ксения носила кирпич на постройку какой-либо из ранее существовавших на Смоленском кладбище церквей, то этому предположению противоречит то обстоятельство, что все, ранее существовавшие на кладбище церкви, были деревян­ные, даже холодные, без печей, стало быть, и кирпич носить тогда было бесцельно.

Что же касается отсутствия записи о смерти и погребении блаженной в кладбищенских росписях, то это легко объясняется, с одной стороны, небрежностью, с какой велась в то время запись погребаемых; благодаря именно небрежности, многие лица, о которых досто­верно известно, что они погребены на Смоленском клад­бище, в росписях не значатся (например, рыцари Мальтийского ордена, многие из лиц, умерших от холеры 1848 года и другие), а с другой — весьма вероятным предположением, что все умершие, отпетые не на клад­бище, вовсе не заносились в кладбищенские ведомости о погребаемых. Если это так, то Ксения была отпета не на кладбище, а где-либо в приходской церкви и, вероятнее всего, это был храм во имя Апостола Матфия.

На конец же ХѴІІІ-го или даже на начало ХІХ-го века, как приблизительное время смерти Ксении, указывают и некоторые другие данные:

1) день смерти императрицы Елизаветы Петров­ны, 25 декабря 1761 года, предсказанный Ксенией;

2) даты на могильной плите Ксении: «Осталась после мужа 26-ти лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год»;

3) год смерти современницы Ксении — Евд. Ден. Гайдуковой — 1827.

Сопоставляя все эти данные, а также и год пост­ройки Смоленского храма, можно думать, что Ксения умерла не ранее 1790 года (время постройки храма) и не позже 1806 года (1761 год — время смерти императ­рицы Елизаветы Петровны — прибавить 45 лет странствования Ксении — 1806 год).

Вот именно эти года и можно считать временем смерти Ксении; следовательно, рождение её падает на 1719—1732 годы. Некоторые исследователи считают годом кончины блаженной 1802 год, а годом рождения её — 1731 год. Во всяком случае, точно определить год рождения и год смерти блаженной, за неимением определенных данных, пока невозможно.

Что же касается обстоятельств смерти и погребения рабы Божией Ксении, опять-таки за неимением каких-либо данных, сказать об этом что-либо определенное трудно. Но, принимая во внимание то глубокое уважение и ту любовь, какими пользовалась блаженная у всех жителей Петербургской стороны, принимая во внимание, что еще при жизни блаженную считали за угодницу Божию, можно думать, что погребение её было необычайно торжественно: с уверенностыо можно ду­мать, что все жители Петербургской стороны, где жила блаженная, и вообще все знавшие её при жизни, счи­тали своей обязанностью дать последнее целование усоп­шей, проститься с ней и проводить её до последнего места её упокоения.

Были ли при этом какие-либо особенные, знаме­нательные проявления помощи от блаженной, известий не сохранилось. Во всяком случае, если бы даже и не было подобных проявлений, чего мы отнюдь не сможем утверждать, тем не менее, все почитатели усопшей, все получившие от нее какую-нибудь помощь, какую-нибудь ласку при жизни, старались молитвами своими отблагодарить её по кончине за все то добро, какое было им оказано, старались не прерывать с ней духовного общения и по её смерти. Вот почему, наверное, можно думать, что с первого же дня погребения блаженной могила её посещалась многими и многими лицами, приходившими помолиться об её упокоении.

И на молитвенную память о себе блаженная из загробного мира откликалась делами милости. Тогда и не знавшие блаженную при жизни, стали прибегать к её ходатайству, к её помощи перед Богом. Достоверно известно, что в 20-х годах XIX столетия на могилку Ксении народ стекался толпами, веря, что на молитвен­ный зов блаженная не замедлит откликнуться молит­венной помощью. Каждый посетитель могилки Ксении непременно желал хоть что-нибудь иметь у себя с этой могилки, а так как взять с могилки, кроме землицы, было нечего, то брали именно землю, веря, что эта земля — лучшее средство от болезней и горестей.

Ежегодно вся земля с могильной насыпи над гробом усопшей по горсточке разносилась посетителями; ежегодно приходилось делать новую насыпь, и ежегод­но насыпь снова разбиралась посетителями. Пришлось положить сверху могильной насыпи каменную плиту; но посетители разбили плиту на мелкие кусочки и раз­несли по домам; положили новую плиту, и с этой пли­той случилось то же.

Но, разбирая землю и ломая плиты, посетители клали на могилку свои посильные денежные пожертвования, которыми вначале пользовались нищие. Затем могилку Ксении обнесли оградой, к которой прикрепили кружку для сбора пожертвований на сооружение над могилой часовни. И пожертвования не заставили долго ждать себя.

На собранные таким образом деньги, при содействии некоторых почитателей рабы Божией Ксении, над её могилой была сооружена небольшая, из цокольною камня, часовня с двумя окошечками по бокам, с дубовым иконостасом в восточной стороне и с железной дверью — с западной. Над дверью с наружной стороны сделали надпись: «Раба Божія Ксенія». Могильную на­сыпь над самой могилкой также обделали цоколем, а сверху положили плиту со следующею, неизвестно кем составленною, надписью: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. На семъ мѣстѣ положено тѣло рабы Божіей Ксеніи Григорьевны, жены придворнаго пѣв­чаго, въ рангѣ полковника, Андрея Ѳедоровича. Ос­талась послѣ мужа 26 лѣтъ, странствовала 45 лѣтъ, а всего житія 71 годъ; звалась именемъ Андрей Ѳедо­ровичъ. Кто меня зналъ, да помянетъ мою душу для спасенія души своея. Аминь».

Впоследствии, когда число посетителей могилы рабы Божией Ксении значительно увеличилось, к часовне с западной стороны пристроили стеклянную гале­рею и, по желанию посетителей, в часовне стали с утра до вечера дежурить кладбищенские священники для служения панихид по блаженной. Благодаря этой ча­совне, построенной до страшною наводнения 1824 г., которое разорило Смоленское кладбище, и уцелела могила Ксении Петербургской.

В 1901 году по проекту А.А. Всеславина была начата постройка новой часовни в русском стиле, освящен­ной в октябре 1902 года. В изголовье мраморной гробни­цы блаженной Ксении был поставлен иконостас из мрамора, и висел мозаичный образ распятого Христа, перед которым горела неугасимая лампада. На стенах — множество икон в киотах, среди них — две серебря­ные, которые подарил в часовню по обету князь Масальский, вернувшись с Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. За алтарём часовни, в стене, мраморная доска со словами: «Здесь покоится тело рабы Божией Ксении Григорьевны, жены придворнаго певчаго в хоре, пол­ковника Андрея Федоровича Петрова».

В советское время власти делали всё возможное, чтобы имя блаженной Ксении было предано забвению. В августе 1940 года постановлением горисполкома ча­совня была закрыта. Во время Великой Отечественной войны в ней находился склад тары из-под горюче-смазочных материалов. Мраморные плитки с гробницы бла­женной разобрали. Утварь из цветного металла сдали в переплавку, почти все иконы были сожжены.

По окончании войны, уступая настойчивым просьбам верующих, в 1946 году было получено разрешение на открытие часовни, которая вскоре была отреставри­рована. С девяти утра до девяти вечера там служились панихиды при большом стечении народа.

В 1960 году часовню вновь закрыли. В её стенах по указанию городских властей пытались устроить скульп­турную мастерскую, но работать в ней было невозмож­но: утром, придя в мастерскую, рабочие не раз находили вместо скульптур черепки. «Могилу Ксении, — вспоминает Марфа, певчая храма Смоленской иконы Бо­жией Матери,— замуровали, поставили на ней постамент. На этом постаменте работали мастера. Словно на трясине... Ни одного гвоздика не дала им вбить Христо­ва угодница — всё валилось из рук... Тогда решили наладить изготовление статуй типа «Женщина с винтов­кой», «Девушка с веслом». Опять незадача. Сколько раз, бывало, крепко-накрепко запрут мастера часовню, утром приходят, а вместо скульптур одни черепки...» Через некоторое время работу в мастерской пришлось и вовсе прекратить. Верующие пытались очистить часов­ню, и двое молодых людей были брошены за это в тюрь­му сроком на пять лет. Но никакими усилиями безбожников невозможно было заглушить в народе память о блаженной и веру в её молитвенное предстательство пред престолом Божиим. К её могилке, находящейся в часовне, стекались паломники со всей многострадальной России и из других стран Русскою разсеяния.

В 1984 году часовню передали общине храма во имя Смоленской иконы Божией Матери. Часовню подняли из руин всем миром. Она была вновь освящена в 1987 году.

 

Блаженные Санкт-Петербурга. От святой блаженной Ксении Петербургской до Любушки Сусанинской. Сост. М.Б. Данилушкин СПб., 2009. С. 7-29.

 

{*} Составлено по кн.: Булгаковский Д. Раба Божия Ксения. СПб., 1895; свящ. Е. Рахманов. Раба Божия блаженная Ксения, почивающая на Смоленском кладбище в Петербурге. СПб., 1909; Житие блаженной Ксении. СПб., 1991; Житие и акафист св. блаженной Ксении Петербургской. Изд. Св.-Троицкою Ново-Голутвина монастыря, 1999; Книга о святой блаженной Ксе­нии Петербургской. Сост. В.И. Козаченко. М., 2000; Блаженная Ксения Петербургская и Смоленский храм. СПб., 2004; Горбачева Н. Святая Ксения и Дивеевские блаженные. М., 2003; га­зета «Смоленский храм». СПб., 2000, № 11 (6); 2005, № 1 (15).

※    ※    ※

От Синода Русской Православной Церкви Заграницей

АКТ

ИМЯ ОТЦА И СЫНА И СВЯТОГО ДУХА

Собор епископов Русской Православной Церкви за границей, исповедуя себя свободной частью Русской Церкви, множеством угодников Божиих издревле прославленной, сознавая сколь славен среди них и немногочислен лик Христа ради юродствовавших блаженных мужей и жен, благочестно почитает в сем лике просиявшую Блаженную Ксению, бездомную странницу града Святого Петра.

Суровый образ жития, молитвенный подвиг, себя нещадение и к страждущим любовь ее – светят нам светом иной, лучшей жизни.

Различные случаи благодатной помощи Божией, через блаженную Ксению накоплявшиеся в памяти народной в течение двух веков, восполняются ныне новыми свидетельствами о ее благодеяниях, совершенных ею за пределами России, собранными нами за годы начиная с 1971-го, когда было приступлено к подготовительной работе по прославлению ее{1}.

Развратители и поработители русского народа заградили было путь к священной гробнице Блаженной, но этим только испытывалась наша вера.

С верою и любовью благословляем и призываем всех отныне почитать Блаженную Ксению, прославляемую Церковью святую, торжество проcлавления совершить в Синодальном Соборе Знамения Пресвятой Богородицы в Нью-Йорке в воскресение 11/24 сентября с. г.

Далее совершать повсеместно празднование Блаженной 24-го января / 6-го февраля и 11 / 24 сентября (в день ее прославления), имея в храмах святые иконы ее и прославляя за все сие дивного во святых Своих Господа нашего. Аминь.

Председатель Архиерейского Собора:

☦ Митрополит Филарет

Члены Собора:

☦ Серафим, Архиепископ Чикагско-Детройтский и Средне-Американский;

☦ Афанасий, Архиепископ Буэнос-Айресский и Аргентино-Парагвайский;

☦ Филофей, Архиепископ Берлинский и Германский

и др. члены Собора

9 сентября ст. ст. 1978 г.

 

{1} Фондом памяти блж. Ксении Петербургской в середине 1970-х гг. проводился сбор свидетельств о получении помощи по молитвам св. блж. Ксении. Архиерейский Синод РПЦЗ поручил фонду собирать материалы для прославления. Вопрос о прославлении блж. Ксении поднимался на Всезарубежном Соборе 1974 г. и Архиерейском Соборе 1976 г. Ред.

※ ※ ※

Прославление со святыми Блаженной во Христе Ксении собрало в Нью-Йорке множество церковных людей со всех концов нашего рассеяния: Европы, двух Америк и далекой Австралии. Духовный подъем, молитвенное воодушевление были достоянием многих, присутствовавших в Синодальном соборе на всенощной и особенно на литургии и первом молебне в день прославления Блаженной. Просторный собор не мог вместить молящихся, которые стояли и на большой лестнице ведущей в собор и на дворе. Там же пели большую часть молебна, чтобы все молящиеся могли принять в нем участие. Мощно и радостно, с верою и любовью звучали слова молитвы: «Святая, Блаженная во Христе Ксения, моли Бога о нас!». Во время общей трапезы (на шестьсот человек) обедавшие благоговейно слушали житие новопрославленной Святой и свидетельства частных лиц о помощи им Блаженной Ксении. В том же зале состоялся духовный концерт. Хор Ледковского художественно исполнил песнопения в честь подвижницы города Святого Петра. Редкое торжество в нашем рассеянии, торжество всенародное, свидетельствующее о том, что Церковью побеждена смерть, ибо Блаженная Ксения жива, она с нами, несмотря на истекшие 200 лет с ее кончины, она слышит нас и помогает нам!

«Русское возрождение». 1978 (I). № 4. С. 209-210.

※ ※ ※

«Служба святѣй, блаженнѣй во Христѣ Ксеніи, бездомнѣй странницѣ Петрова града» написанная «Кассией русского рассеяния» Валерией Константиновной Хеке (1904 – 1986) была принята для богослужебного употребления Архиерейским Собором прославившим Блаженную. В том же году служба была напечатана в типографии преп. Иова Почаевского в Джорданвилле. Валерия Константиновна за труд по составлению данной службы была награждена грамотой Архиерейского Собора.

Тропарь, гласъ 4-й:

Суеты́ земна́го мíра отве́ргшися,/ кре́стъ житія́ бездо́мнаго во стра́нничествѣ прія́ла еси́,/ скорбе́й, лише́ній, людска́го осмѣя́нія не убоя́лася еси́,/ любо́вь же Христо́ву позна́ла еси́,/ е́юже ны́нѣ на небеси́ услажда́ешися,/ Ксе́ніе блаже́нная, богому́драя,// моли́ся о спасе́ніи ду́шъ на́шихъ.

Инъ тропарь, гласъ 8-й:

Тебе́, о стра́ннице, яви́ Христо́съ Госпо́дь моли́твенницу те́плую за ро́дъ на́шъ,/ въ житіи́ бо твое́мъ страда́нія и ско́рби воспрія́вши,/ Бо́гу же и человѣ́комъ любо́вію послужи́вши,/ дерзнове́ніе ве́ліе стяжа́ла еси́./ Тѣ́мже къ тебѣ́ въ напа́стехъ и ско́рбехъ усе́рдно прибѣга́емъ,/ изъ глубины́ серде́цъ на́шихъ взыва́юще:// упова́нія на́шего не посрами́, Ксе́ніе блаже́нная.

Кондакъ, гласъ 3-й:

На земли́ я́ко стра́нна пребы́вши,/ о небе́снѣмъ же Оте́чествіи воздыха́ющи,/ юро́да отъ бу́іихъ и невѣ́рныхъ,/ прему́дра же и свя́та отъ вѣ́рныхъ познава́ешися,/ и отъ Бо́га сла́вою и че́стію вѣнча́ешися,/ Ксе́ніе мужеу́мная и богоу́мная,/ сего́ ра́ди зове́мъ ти́:/ ра́дуйся, я́ко по стра́нствіи земнѣ́мъ// въ дому́ Отчемъ водворя́ешися.

Часовня Блаженной на Смоленском кладбище. Современный вид.

См. также:

Житіе святой блаженной Ксеніи Петербургской.

Московская Патріархія и прославленіе святой блаженной Ксеніи Петербургской.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: