Свт. Іоаннъ, епископъ Шанхайскій - Происхожденіе Закона о Престолонаслѣдіи въ Россіи (1936)
«Помянухъ дни древнія и поучахся» (Псал. 142, 5).
Отъ автора.
Въ началѣ 1925 года Блаженнѣйшій Митрополитъ Антоній поручилъ мнѣ, проходившему тогда Богословскій факультетъ Бѣлградскаго Университета, составить докладъ О происхожденіи закона о престолонаслѣдіи въ Россіи для выясненія того, насколько данный законъ соотвѣтствуетъ духу русскаго народа и вытекаетъ изъ его исторіи.
Получивъ благословеніе отъ Владыки Митрополита и имѣя горячее желаніе точно освѣтить вопросъ, я приступилъ къ работѣ въ день памяти св. Филиппа, Митрополита Московскаго, 9-го января 1925 года и закончилъ таковую 14-го августа того же года, въ канунъ праздника Успенія Богородицы — храмового дня Московскаго Успенскаго Собора и Кіево-Печерской Лавры, имѣвшихъ величайшее значеніе въ исторіи русскаго народа.
Вмѣсто короткой докладной записки получилось довольно большое изслѣдованіе, содержаніе котораго было мною изложено тогда въ краткой статьѣ, напечатанной въ Бѣлградѣ. Самый же трудъ въ цѣломъ не былъ напечатанъ до сего времени.
Ввиду просьбы о его напечатаніи призываю Божіе благословеніе на его изданіе, желая, чтобы читающіе его почерпнули себѣ пользу и назиданіе.
Іоаннъ, епископъ Шанхайскій.
5 марта 1936 года.
Память князя Ѳеодора Смоленскаго и чадъ его Давида и Константина.
Происхожденіе Закона о Престолонаслѣдіи въ Россіи.
Настоящая государственная жизнь Руси начинается съ Владиміра Святого. Бывшіе до него князья были не столько Государями-правителями, сколько завоевателями, для которыхъ не такъ важно было благоустроить собственную страну, сколько покорить себѣ или заставить платить дань какую-нибудь богатую землю. Еще Святославъ предпочиталъ жить въ покоренной имъ Болгаріи, а не въ своей столицѣ. Принесенное въ Россію христіанство сначала Ольгой, имѣвшей большое вліяніе на старшихъ внуковъ своихъ — Ярополка и Олега, а затѣмъ окончательно Святымъ Владиміромъ Красное Солнышко, крестившимъ Русь, положило твердые устои Россійской Государственности.
Христіанство связало общей культурой княжескій родъ норманскаго, какъ утверждаютъ, происхожденія и многочисленныя славянскія и чужія племена, составлявшія населеніе древней Руси, оно научило князей смотрѣть на себя какъ на защитниковъ слабыхъ и угнетенныхъ и служителей правды Божіей, а народъ оно научило въ нихъ видѣть не просто вождей и военачальниковъ, а лицъ, коимъ власть дана самимъ Богомъ.
Однако государственныя воззрѣнія русскихъ людей XI и двухъ послѣдующихъ вѣковъ сильно отличались отъ соотвѣтственныхъ понятій теперешняго времени. Власть надъ русской землей принадлежала не одному опредѣленному лицу, а всему княжескому роду въ совокупности. Отдѣльные князья лишь осуществляли эту власть въ различныхъ земляхъ, составившихъ Россійское Государство, сообразуясь при этомъ съ мѣстными бытовыми условіями.
Возглавлялъ княжескій родъ кіевскій князь, называвшійся Великимъ Княземъ и бывшій «вмѣсто отца» остальнымъ князьямъ. Отношенія Великаго Князя къ другимъ князьямъ были не столько государственно-правовыми, сколько семейно-нравственными. Онъ былъ главой княжескаго рода и старшимъ братомъ-совѣтникомъ всѣхъ остальныхъ князей. Однако въ важныхъ дѣлахъ созывались княжескіе съѣзды, своего рода семейные совѣты. Остальные князья должны были слушать его, какъ отца (завѣтъ Ярослава Мудраго), но проявляемое князьями своеволіе и непокорность Старшему, не имѣвшему достаточной силы заставить другихъ князей себѣ повиноваться или хотя бы съ нимъ считаться, было главнымъ недостаткомъ этого строя, бывшимъ причиной его паденія.
Великимъ Княземъ былъ старшій въ родѣ. Остальные члены княжескаго рода получали удѣлы, на которые была раздѣлена вся тогдашняя Русь. По первоначальному правилу при распредѣленіи удѣловъ соблюдался принципъ старшинства: чѣмъ старше былъ князь, тѣмъ лучшій удѣлъ доставался ему. По кончинѣ Великаго Князя кіевскій столъ долженъ былъ заниматься слѣдующимъ по старшинству, удѣлъ этого доставался слѣдующему за нимъ и т. д., всѣ князья какъ бы по лѣстницѣ должны восходить къ Кіевскому Престолу. Однако этотъ порядокъ не соблюдался точно. Одной изъ причинъ этого было правило, что членъ рода, отецъ котораго умеръ до полученія княженія, считался изгоемъ и не могъ получить удѣла. Обиженные судьбой князья силою оружія заставляли остальныхъ князей признавать и за ними право участія въ распредѣленіи удѣловъ.
Споры между князьями приводили нерѣдко къ тому, что князь владѣлъ удѣломъ не столько по указанному правилу, сколько на основаніи захвата, признаннаго со стороны остальныхъ.
Съ другой стороны, не оставалось пассивнымъ и населеніе при переходѣ княжескаго стола въ другія руки. Нерѣдко оно само призывало кого-нибудь изъ князей или, наоборотъ, ввиду народныхъ неудовольствій князь принужденъ бывалъ удалиться. Это вскорѣ свело на нѣтъ систему «лѣствичнаго восхожденія». Князья большею частью стали получать удѣлы въ своей «отчинѣ», т. е. тамъ, гдѣ владѣлъ ихъ отецъ. Въ Черниговско-Сѣверской землѣ утвердилась линія Святослава Ярославича, Переяславской Всеволода и т. д. Наряду съ этимъ продолжались, однако, «исканія столовъ» князьями и смѣна князей самимъ населеніемъ. Государственное устройство какой-нибудь области не мыслилось безъ возглавленія ея княземъ. «Князя съ ними не было, а боярина не всѣ слушаютъ», — говоритъ лѣтописецъ, объясняя причины одной военной неудачи. Князьями были всѣ члены княжескаго рода, т. е. законнорожденные княжескіе сыновья, и лишь только они. Когда въ 1187 г. галицкій князь Ярославъ Осмомыслъ, умирая, оставилъ столъ своему незаконному сыну Олегу, галичане прогнали послѣдняго (любовница Ярослава, Анастасія, была ими сожжена еще при его жизни) и поставили княземъ законнаго — Владиміра. Извѣстенъ лишь единственный случай, что княженіе захватилъ бояринъ, не принадлежавшій къ княжескому роду — это галицкій бояринъ Володиславъ, наложившій этимъ на себя несмываемое пятно въ глазахъ современниковъ.
Единство княжескаго рода и единый митрополитъ были олицетвореніемъ единства Руси въ удѣльный періодъ и предохранили ея отъ распаденія на рядъ отдѣльныхъ государствъ. Главой княжескаго рода, какъ было уже сказано, былъ Великій Князь, которымъ долженъ былъ быть старшій членъ рода.
Были случаи, что Великимъ Княземъ дѣлался не старшій, но это всегда разсматривалось какъ исключеніе изъ правила.
Когда Святославъ Ярославовичъ, изгнавъ своего брата Изяслава, захватилъ Кіевскій Престолъ, преподобный Ѳеодосій убѣждалъ его вернуть Престолъ брату и не хотѣлъ сначала поминать его какъ князя, а потомъ хотя и поминалъ его, но послѣ законнаго Изяслава. Владиміръ Мономахъ долго не соглашался занять Кіевскій столъ помимо старшихъ двоюродныхъ братьевъ, несмотря на настойчивыя просьбы кіевлянъ. Но природныя качества и авторитетъ Мономаха настолько возвышали его, что и народъ, и князья лишь въ немъ видѣли лицо, могущее явиться примирителемъ раздираемой усобицами Руси.
По смерти Святополка Изяславовича, Владиміръ въ 1113 году, помимо Святославовичей, сдѣлался Великимъ Княземъ, а въ 1116 году ефесскимъ митрополитомъ Неофитомъ вѣнчанъ на царство. Мономахъ своимъ авторитетомъ сумѣлъ примирить князей и успокоилъ немного терзаемую Русскую землю. Но по смерти его вновь начались усобицы. Русь гибла отъ набѣговъ половцевъ, междуусобныхъ войнъ, постоянной смѣны князей, переходившихъ на лучшіе удѣлы. Народъ началъ переселяться на сѣверъ, гдѣ зародился новый центръ русской государственности. Благоустройство суздальско-ростовскаго княжества началъ младшій сынъ Мономаха — Юрій Долгорукій, долго тамъ княжившій и скончавшійся въ 1157 году Великимъ Княземъ кіевскимъ. Его дѣло продолжилъ его старшій сынъ Андрей.
Сдѣлавшись Великимъ Княземъ, Андрей, не поѣхавъ въ Кіевъ, остался жить на сѣверѣ, при этомъ не въ старыхъ городахъ Ростовѣ или Суздалѣ, а въ небольшомъ тогда своемъ городѣ Владимірѣ, ему лично обязаннымъ своимъ возвышеніемъ и благоустройствомъ. Андрей ясно стремился къ уничтоженію стараго государственнаго устройства и установленію едино- и самодержавія. Съ князьями онъ обращался какъ съ подчиненными, отдавалъ имъ приказанія, самъ назначалъ имъ удѣлы, а непокорныхъ изгонялъ изъ Русской земли. Такою дѣятельностью Андрей возбудилъ во многихъ сильное неудовольствіе, и 30 іюня 1175 года былъ убитъ заговорщиками въ своемъ селѣ Боголюбовѣ. Жители Владиміра съ плачемъ встрѣтили его святыя мощи, принесенныя туда 4 іюля и доселѣ тамъ нетлѣнно почивающія.
Великокняжескій Престолъ наслѣдовалъ его братъ Всеволодъ — Большое Гнѣздо, продолжавшій жить во Владимірѣ. Сѣверная Русь сравнительно съ Южной пользовалась бóльшимъ благополучіемъ и спокойствіемъ. Въ то время, какъ на югѣ переходили съ удѣла на удѣлъ, на сѣверѣ князь старался облагоустроить свою область, увеличить и украсить свой стольный городъ.
Населеніе южныхъ княжествъ, переселяясь на сѣверъ, заселяло новыя княжества, основывая новыя города, часто называемыя при этомъ именами городовъ, изъ которыхъ переселялось (Галичъ, Переяславль и т. д.). На князя это населеніе смотрѣло какъ на хозяина и чувствовало свою зависимость отъ него.
Всеволоду долженъ былъ наслѣдовать на Великокняжескомъ Престолѣ его старшій сынъ Константинъ. Но онъ навлекъ на себя гнѣвъ отца тѣмъ, что не хотѣлъ дать Владиміру старшинство передъ Ростовомъ. Собравъ на совѣтъ духовенство и дружину, Всеволодъ рѣшилъ старшаго сына лишить старѣйшинства и передать его второму сыну Юрію. Послѣ смерти отца Юрій сдѣлался было Великимъ Княземъ, но вскорѣ у него произошло столкновеніе съ Новгородомъ и нѣкоторыми князьями, которые вспомнили, что онъ занимаетъ Престолъ въ нарушеніе права старшаго брата, и рѣшили возстановить старый порядокъ. Войска встрѣтились на рѣкѣ Липицѣ. Въ станѣ Георгія были увѣрены въ побѣдѣ, но и тамъ нѣкоторые дружинники колебались въ правотѣ своего дѣла и совѣтовали добровольно вернуть старѣйшинство Константину. Войска Георгія были разбиты, и по мирному договору Великимъ Княземъ сдѣлался Константинъ.
Послѣ смерти Константина Георгій, уже по праву старшинства, сдѣлался опять Великимъ Княземъ и оставался имъ до мученической кончины своей въ битвѣ на рѣкѣ Сити 4 февраля 1337 года. Это былъ послѣдній независимый Великій Князь удѣльной Руси. Отсутствіе власти и силы у Великаго Князя, ссоры и несогласія между князьями и общая разруха слишкомъ обезсилили Русскую землю, чтобы она могла устоять передъ татарской силой, все сокрушавшей на своемъ пути. Татары, покоривъ Русь, оставили ей прежнее внутреннее устройство, но князья должны были получать утвержденіе въ Ордѣ.
Послѣ смерти Св. Георгія старшимъ княземъ оказался его братъ Ярославъ, который и былъ утвержденъ Великимъ Княземъ. Въ это время Русь окончательно раздѣлилась на рядъ отдѣльныхъ княжествъ — Тверское, Ярославское и т. д. Въ каждомъ княжествѣ правитъ опредѣленная княжеская линія. Члены этой линіи получали удѣлы лишь въ предѣлахъ своего княжества, дробившагося на все большее количество маленькихъ удѣловъ. Старшій князь назывался Великимъ Княземъ — Тверскимъ, Суздальскимъ и т. д., старѣйшій же изъ этихъ Великихъ Князей съ ханскаго утвержденія именовался Великимъ Княземъ Владимірскимъ и всея Руси. Съ конца XIII вѣка Великіе Князья, получая Великое Княженіе всея Руси, не переѣзжаютъ во Владиміръ, а лишь именуются Владимірскими, продолжая жить въ своемъ родовомъ княжествѣ. По смерти удѣльнаго князя удѣлъ его дѣлится между его сыновьями, причемъ вдова часто получаетъ маленькую волость въ пожизненное владѣніе. За отсутствіемъ сыновей наслѣдуютъ братья или слѣдующіе ближайшіе родственники изъ княжеской линіи этого «Великаго Княжества».
Когда въ 1243 году, послѣ смерти ярославскаго князя Василія (вспоминаемаго церковью 3 іюля вмѣстѣ съ братомъ Константиномъ, скончавшимся до него), княжившая въ Ярославлѣ линія прекратилась, Престолъ перешелъ къ единственной дочери Василія — Маріи, и княземъ сдѣлался женившійся на ней смоленскій князь Ѳеодоръ. Марія черезъ нѣсколько лѣтъ скончалась, тогда мать ея, Княгиня Ксенія, съ боярами объявила, что такъ какъ княжество наслѣдовала Марія, а не Ѳеодоръ, то послѣ смерти ея законнымъ и природнымъ княземъ является ихъ единственный малолѣтній сынъ Михаилъ. Ѳеодоръ, находившійся въ это время въ Ордѣ, по возвращеніи своемъ не былъ впущенъ въ городъ «какъ инородный князь» и принужденъ былъ удалиться, а опека надъ малолѣтнимъ княземъ перешла къ Ксеніи. Но черезъ нѣсколько времени князь Михаилъ умеръ. Ближайшимъ родственникомъ почившаго князя теперь являлся его отецъ Ѳеодоръ, и онъ, за отсутствіемъ другихъ ярославскихъ князей, опять занялъ ярославское княженіе и княжилъ до своей смерти въ 1286 году, оставивъ въ наслѣдство ярославское княжество сыновьямъ своимъ отъ втораго брака съ крещеной ханской дочерью — Давиду и Константину, такъ же, какъ и отецъ, прославившимся святостью и чудесами (память ихъ 19 сентября).
Великимъ Княземъ всея Руси ханъ утверждалъ обыкновенно старшаго въ родѣ. Перечисляя 15 Великихъ Князей, княжившихъ въ періодъ съ 1212 по 1328 гг., историкъ С. Ѳ. Платоновъ отмѣчаетъ, что только трое изъ нихъ захватили Великое Княженіе съ явнымъ нарушеніемъ порядка старшинства. Однако Великій Князь не имѣлъ никакой силы и авторитета, другіе князья не слушались и даже часто враждовали съ нимъ, стремясь его ослабить. Споры между князьями о правѣ на званіе Великаго Князя еще болѣе разоряли и безъ того разоренную Русь.
Южная Русь, эта колыбель Россіи, начинаетъ попадать подъ власть литовскихъ князей. Сначала это не вносило особыхъ перемѣнъ въ южно-русскую жизнь. Казалось, что идетъ лишь перемѣна династіи и подчиненіе не Великому Князю всея Руси изъ Дома Св. Владиміра, а Великому Князю Литовскому, даже принявшему титулъ «Литовскаго и Русскаго». Литовскіе князья, садясь на русскіе удѣлы, принимали православіе и русскую культуру, женились на русскихъ княжнахъ, иногда даже подчинялись не литовскому, а Русскому Великому Князю. Св. Довмонтъ — князь литовскаго Дома прославился святостью и на вѣчныя времена сдѣлался защитникомъ Пскова. Но это было вначалѣ, послѣдовавшее затѣмъ соединеніе Литвы съ Польшей и введеніе въ ней католичества подвергли Южную и Западную Русь, перешедшую подъ другую власть, страшному порабощенію.
Митрополиты россійскіе еще послѣ разоренія Кіева татарами переѣхали на сѣверъ и жили большею частью во Владимірѣ, объѣзжая и другіе города. Южные князья стали тогда домогаться особаго митрополита. Послѣдніе знаки единой русской государственности исчезли бы, если бы не нашелся новый центръ, объединившій Русь, и не измѣнилась вся система государственнаго управленія. Этимъ центромъ была Москва — до середины XIII вѣка маленькій городокъ, а при Александрѣ Невскомъ доставшаяся его младшему сыну Даніилу. Мудрый Св. Даніилъ сдѣлалъ изъ своего маленькаго удѣла сильное и спокойное княжество. Послѣ него княжили его сыновья. Св. Митрополитъ Петръ, объѣзжая города, познакомился съ княземъ Іоанномъ, замѣщавшимъ своего старшаго брата Юрія, ведшаго тогда безславную борьбу за Великое княженіе съ своимъ двоюроднымъ дядей Святымъ Михаиломъ Тверскимъ. Святитель полюбилъ князя Іоанна и прозрѣлъ будущее Москвы. Онъ посовѣтовалъ князю заложить каменную церковь во имя Успенія Богородицы, сказавъ при этомъ: «Если меня, сынъ, послушаешься, храмъ Пречистой Богородицы построишь и меня успокоишь въ своемъ городѣ, Богъ благословитъ тебя и поставитъ выше всѣхъ другихъ князей, и распространитъ городъ этотъ паче всѣхъ другихъ городовъ; и будетъ родъ твой обладать мѣстомъ симъ вовѣки; и руки его взыдутъ на плечи враговъ вашихъ; и святители поживутъ въ немъ, и кости мои здѣсь положены будутъ». 21 декабря 1326 г. Святитель Петръ скончался и былъ погребенъ въ собственноручно имъ устроенномъ гробу близъ жертвенника строящагося храма. Великимъ Княземъ въ это время былъ Александръ Михайловичъ Тверской, а Московскимъ княземъ — Іоаннъ, наслѣдовавшій Юрію. Но вскорѣ въ Твери народъ перебилъ татаръ. Ханъ лишилъ Александра званія Великаго Князя и далъ его Іоанну Даниловичу.
Ставъ Великимъ Княземъ, Іоаннъ дѣятельно продолжалъ увеличивать Московское княжество, присоединяя къ нему сосѣдніе удѣлы. Иногда употреблялъ оружіе, иногда родственныя связи, покупку, убѣжденія. Онъ требовалъ, чтобы и остальные князья его слушались. Съ татарами же умѣлъ мирно ладить и этимъ доставилъ успокоеніе измученной Русской землѣ. «Съ тѣхъ поръ, какъ сѣлъ онъ на Великое Княженіе, — говоритъ лѣтописецъ, — бысть тишина велика по всей Русской землѣ на сорокъ лѣтъ и престаша татарове воевати Русскую землю». Іоанна въ его дѣятельности поддерживалъ преемникъ Св. Петра — Св. митрополитъ Ѳеогностъ. Когда бывшій Великій Князь Александръ Тверской отказалъ въ повиновеніи Іоанну и укрылся въ Псковѣ, митрополитъ Ѳеогностъ отлучилъ псковитянъ отъ церкви, чѣмъ заставилъ Александра покориться. Передъ смертью Іоаннъ Калита раздѣлилъ свое княжество тремъ своимъ сыновьямъ, городъ же Москву завѣщалъ имъ всѣмъ.
Послѣ его смерти ханъ утвердилъ въ Великомъ Княженіи его старшаго сына Симеона (1341 г.). Симеонъ не только продолжалъ объединеніе Русской земли вокругъ Москвы, но и весьма властно обращался съ остальными князьями, которые прозвали его за это Гордымъ. Съ братьями своими, Іоанномъ и Андреемъ, онъ заключилъ договоръ, скрѣпленный крестнымъ цѣлованіемъ на гробѣ отца, о томъ, чтобы дѣйствовать имъ во всемъ сообща и заодно. Братья обѣщались держать Симеона «въ отца вмѣсто», а онъ — совѣтоваться съ ними въ важныхъ дѣлахъ. Въ этомъ договорѣ въ первый разъ удѣльные князья, обращаясь къ Великому Князю, называютъ его: «Господинъ Великій Князь».
Въ 1353 году отъ моровой язвы скончались Великій Князь Симеонъ и младшій братъ Андрей. Удѣлъ Андрея перешелъ къ его маленькому сыну Владиміру, а удѣлъ Симеона, не оставившаго потомства, къ среднему брату Іоанну, соединившему, такимъ образомъ, въ своихъ рукахъ двѣ трети Московскаго княжества и получившему отъ хана ярлыкъ на Великое Княженіе.
Представитель старшей линіи, князь Константинъ Васильевичъ Суздальскій, пытался было самъ сдѣлаться Великимъ Княземъ, но безуспѣшно.
Іоаннъ Іоанновичъ былъ Великимъ Княземъ въ теченіе шести лѣтъ, заслуживъ наименованіе Кроткій. Умирая, онъ оставилъ двухъ сыновей, изъ коихъ старшему Димитрію было девять лѣтъ, и которые наслѣдовали его удѣлъ.
Старшій изъ суздальскихъ князей, Андрей Константиновичъ не захотѣлъ искать Великаго Княженія; онъ видѣлъ, что на Руси устанавливается уже новый порядокъ, и идти противъ него считалъ лишь тратой времени и средствъ. Искателемъ Великаго Княженія явился слѣдующій за нимъ по старшинству его братъ, князь Дмитрій Константиновичъ. Борьба за Великое Княженіе закончилась, однако, тѣмъ, что Великимъ Княземъ былъ утвержденъ малолѣтній Дмитрій Іоанновичъ Московскій. Конечно, онъ самъ не могъ отстаивать передъ ханомъ своихъ правъ. За него это сдѣлали московскіе бояре, возглавляемые преемникомъ Св. Ѳеогноста — святымъ митрополитомъ Алексіемъ. Дмитрій Константиновичъ долженъ былъ смириться передъ новымъ порядкомъ преемства Великокняжеской власти и выдалъ за Великаго Князя свою дочь, прославленную впослѣдствіи св. Великую Княгиню Евдокію, во иночествѣ Ефросинію (память 7 іюля). Вскорѣ самому Дмитрію Константиновичу пришлось прибѣгнуть къ защитѣ Великаго Князя. По смерти старшаго суздальскаго князя Андрея младшій братъ Борисъ помимо Дмитрія захватилъ Нижній Новгородъ.
Дмитрій Константиновичъ за разрѣшеніемъ спора обратился къ Великому Князю. Слова пятнадцатилѣтняго Дмитрія Іоанновича не оказались достаточно авторитетными. Тогда, по повелѣнію Святителя Алексія, преподобный Сергій, поѣхавъ въ Нижній, потребовалъ отъ князя Бориса явки въ Москву и послѣ его отказа затворилъ въ Нижнемъ Новгородѣ всѣ церкви. Борисъ долженъ былъ покориться и уступить Нижній Новгородъ своему брату.
При Дмитріи Іоанновичѣ значеніе Великаго Князя весьма возросло. Самые сильные удѣльные Великіе Князья — Тверской и Рязанскій — принуждены были заключить съ нимъ договоры, въ которыхъ признавали себя его младшими братьями, равными его двоюродному брату князю Владиміру Андреевичу. Владиміръ Андреевичъ былъ ближайшій родственникъ Великаго Князя въ боковой линіи, такъ какъ младшій братъ Дмитрія Іоанновича, Иванъ, умеръ въ 1365 году, оставивъ свой удѣлъ брату. Владиміръ владѣлъ третью Московскаго Княжества, наслѣдованною отъ отца, и тоже заключилъ съ Великимъ Княземъ договоры. Въ нихъ онъ признавалъ Дмитрія Іоанновича своимъ старшимъ братомъ и отцомъ и обѣщался служить ему «честно и грозно», за что Великій Князь долженъ былъ «кормить его по его службѣ». То же повиновеніе по смерти Дмитрія обѣщалъ Владиміръ оказывать его старшему сыну Василію и признавалъ его за старшаго брата, второго сына Великаго Князя — братомъ, а младшихъ сыновей — младшими братьями. Такъ договорами началъ юридически закрѣпляться новый порядокъ престолонаслѣдія. Умирая, Великій Князь Дмитрій Іоанновичъ Донской могъ сдѣлать уже неслыханное до тѣхъ поръ завѣщаніе: онъ благословляетъ своего старшаго сына Василія Великимъ Княженіемъ, которое зоветъ своей отчиной. Притомъ Великому Князю Василію былъ опредѣленъ удѣлъ, почти равный удѣламъ его братьевъ, взятымъ вмѣстѣ, и выражена надежда, что сыновья перестанутъ давать выходъ въ Орду.
Василій Дмитріевичъ былъ продолжателемъ дѣла отца. Онъ присоединялъ къ Москвѣ удѣльныя княжества, съ остававшимися же еще удѣльными князьями заключалъ договоры о томъ, что они должны ему подчиняться и не искать Великаго Княженія. Съ рязанскимъ Великимъ Княземъ договоръ былъ заключенъ отъ имени всѣхъ князей Московскаго Княжества. Въ немъ московскіе князья дѣлятся на младшихъ и меньшихъ братьевъ Великаго Князя. Младшими называются слѣдующій по старшинству за Великимъ Княземъ Василіемъ Дмитріевичемъ его братъ Юрій и ихъ двоюродный дядя, князь Владиміръ Андреевичъ, а меньшими — остальные. Рязанскій Великій Князь приравнивался къ младшимъ братьямъ. Къ нимъ же былъ приравненъ и Тверской Великій Князь. Василій Дмитріевичъ заключилъ договоры и съ своими родными «меньшими» братьями, по которымъ они обязывались послѣ его смерти признать Великимъ Княземъ его старшаго сына.
Младшій братъ Великаго Князя, Юрій Дмитріевичъ, не захотѣлъ, однако, признать новаго порядка престолонаслѣдія и рѣшилъ добиваться Великаго Княженія послѣ брата. Когда Великій Князь Василій Дмитріевичъ въ 1425 году скончался, оставивъ наслѣдникомъ десятилѣтняго сына, тоже Василія, митрополитъ Фотій извѣстилъ объ этомъ князя Юрія, оставшагося старшимъ въ Великокняжеской семьѣ, и пригласилъ прибыть въ Москву. Юрій не пожелалъ подчиниться племяннику и пошелъ съ войскомъ на Москву. По порученію вдовы Василія Дмитріевича и московскихъ бояръ для переговоровъ съ Юріемъ къ нему въ Галичъ выѣхалъ митрополитъ Фотій. Юрій не хотѣлъ отказаться отъ своихъ притязаній, и святый Фотій, не благословивъ ни Юрія, ни жителей Галича, выѣхалъ изъ него. По отъѣздѣ митрополита въ Галичѣ начался сильный моръ, и Юрій былъ теперь уступчивѣе. Сначала онъ хотѣлъ перенести дѣло на ханскій судъ, но потомъ счелъ за лучшее признать племянника Великимъ Княземъ.
Въ 1431 году, воспользовавшись перемѣной обстоятельствъ, Юрій, однако, возбудилъ въ Ордѣ вопросъ о своихъ правахъ на Великое Княженіе, но московскій бояринъ Всеволожскій ловко привлекъ хана на сторону Василія, и споръ разрѣшился въ пользу послѣдняго. Въ 1433 году Юрію, при помощи нѣкоторыхъ недовольныхъ московскихъ бояръ и военной силы, удалось овладѣть Москвой и сѣсть на Великое Княженіе. Василію онъ отдалъ въ удѣлъ Коломну. Но едва Василій прибылъ въ Коломну, къ нему стали стекаться люди всѣхъ сословій. Юрій принужденъ былъ самъ позвать Василія на Великое Княженіе и уѣхать обратно въ Галичъ въ сопровожденіи лишь пяти человѣкъ. Юрій не оставилъ, однако, своихъ притязаній. Въ 1434 году онъ снова овладѣлъ Москвой и вскорѣ тамъ скончался.
Несмотря на то, что борьба велась Юріемъ во имя наслѣдованія Престола по порядку старшинства, на Московскій Престолъ послѣ его смерти сѣлъ его старшій сынъ Василій Косой по праву первородства. Однако братья его не надѣялись, что ему удастся удержаться въ Москвѣ, и сами послали къ законному Великому Князю Василію Васильевичу звать его на Престолъ. Василій Косой бѣжалъ. Великій Князь Василій занялъ свой Престолъ и распредѣлилъ удѣлы между князьями. Попытки Косого вновь коварствомъ овладѣть Москвой закончились неудачей и его ослѣпленіемъ.
Въ 1445 году Великій Князь Василій Васильевичъ попалъ въ плѣнъ къ татарамъ и былъ отпущенъ за большой выкупъ. Москва начала утверждать, будто Великій Князь обѣщалъ отдать татарамъ все Московское княжество. Этимъ воспользовался второй сынъ Юрія, Дмитрій Шемяка, и овладѣлъ Москвой. Василій былъ схваченъ и ослѣпленъ. Черезъ нѣсколько времени Шемяка, уступая настояніямъ мѣстоблюстителя митрополіи рязанскаго епископа Іоны, отдалъ ему «на епитрахиль» дѣтей Великаго Князя, а самого Василія отпустилъ въ Вологду, взявъ съ него «проклятыя грамоты» (клятвенное обѣщаніе) не искать Великаго Княженія. Но какъ только Василій былъ освобожденъ, къ нему сталъ стекаться народъ. Игуменъ Кирилло-Бѣлоезерскаго монастыря Трифонъ взялъ на себя «проклятыя грамоты», разрѣшивъ Василія отъ присяги.
Василій двинулся съ войсками въ Москву, гдѣ немедленно произошелъ переворотъ въ его пользу. Шемяка и его сторонники принуждены были просить мира и присягнуть Василію. Шемяка, однако не выполнилъ клятвы и продолжалъ дѣйствовать противъ Великаго Князя. Тогда отъ лица всего духовенства Шемякѣ было отправлено посланіе, подписанное пятью епископами (Ростовскимъ, Суздальскимъ, Рязанскимъ, Пермскимъ и Коломенскимъ) и двумя архимандритами. Сначала въ посланіи напоминается о началѣ борьбы за Велико-Княжескій Престолъ и грѣхъ отца Шемяки — князя Юрія, беззаконно возжелавшаго великаго княженія, сравнивается съ грѣхомъ Адама, которому сатана вложилъ въ сердце желаніе быть равнымъ Богу. «Сколько трудовъ перенесъ отецъ твой... но великокняжескаго стола еще не получилъ, чего ему Богомъ не дано, ни земскою изначала пошлиною (древнимъ обычаемъ)». Послѣдними словами, какъ отмѣтилъ историкъ С. М. Соловьевъ, духовенство не только признаетъ новый порядокъ престолонаслѣдія, но и объявляетъ его древнимъ правиломъ. Далѣе въ посланіи говорится о поступкахъ самого Шемяки, которыя сравниваются съ дѣлами Каина и Святополка Окаяннаго, и въ заключеніе Шемяка призывается покориться и исполнить договоръ съ Великимъ Княземъ, а въ противномъ случаѣ отлучается отъ церкви. Войска Василія принудили Шемяку подчиниться и дать клятвенное обѣщаніе въ вѣрности.
Въ декабрѣ 1448 года епископъ св. Іона былъ поставленъ въ митрополиты всея Руси, и въ окружномъ посланіи по этому событію онъ призываетъ всѣхъ людей быть вѣрными Великому Князю, напоминаетъ о клятвонарушеніяхъ князя Дмитрія Шемяки и говоритъ, что если онъ вооружится опять на Великаго Князя, то не будетъ на немъ милости Божіей, Пречистыя Богородицы и святыхъ чудотворцевъ, ни святительскаго благословенія ни въ сей вѣкъ, ни въ будущій; народъ же, который станетъ на его сторону, митрополитъ отлучаетъ отъ Церкви, причемъ священнодѣйствіе среди того народа имъ прекратится и всѣ храмы имъ затворятся. Шемяка пытался было еще бороться съ Великимъ Княземъ, но былъ побѣжденъ и умеръ въ 1453 году въ Новгородѣ, будучи отравленъ.
Такъ закончилась борьба за Великое Княженіе, продолжавшаяся почти 30 лѣтъ. Началась она ввиду стремленія князя Юрія сѣсть на Великокняжескій Престолъ по прежнему порядку — старшинства въ родѣ; продолжена была Василіемъ Косымъ, хотѣвшимъ по новому порядку наслѣдовать Престолъ, которымъ удалось было овладѣть его отцу, закончилась попыткой Дмитрія Шемяки, воспользовавшись плодами дѣятельности отца и брата, утвердиться на Великомъ Княженіи. Но новый порядокъ престолонаслѣдія былъ однимъ изъ главныхъ устоевъ Московскаго княжества, собиравшаго воедино разрозненную Русь. Народъ всѣхъ сословій видѣлъ въ немъ залогъ спокойствія и мира и объединялся вокругъ того, кого признавалъ законнымъ носителемъ Великокняжеской власти, даже тогда, когда эта власть фактически переходила въ другія руки. Духовенство видѣло въ немъ Богомъ указаннаго главу Руси и, почитая недѣйствительными клятвы объ отреченіи отъ Великокняжескаго достоинства, вынуждаемыя у него его соперниками, разрѣшало его отъ этихъ клятвъ. Наоборотъ, возстаніе противъ законнаго Государя и нарушеніе данной ему присяги почитало тяжкимъ грѣхомъ, отпаденіемъ отъ христіанства (грамоты св. митрополита Іоны — о поставленіи своемъ и къ новгородскому архіепископу — о неукрывательствѣ Шемяки).
Послѣ смерти Шемяки Василій Васильевичъ продолжалъ дѣло московскихъ князей — укрѣплялъ Московское Княжество и, присоединяя къ нему другіе удѣлы, объединялъ Русскую землю. Главнымъ совѣтникомъ его былъ св. митрополитъ Іона. Старшаго сына своего, Іоанна, Василій Темный сдѣлалъ своимъ соправителемъ съ титуломъ Великаго Князя, такъ что грамоты писались отъ имени обоихъ Великихъ Князей. Раздѣляя передъ смертью удѣлы своимъ сыновьямъ, Василій оставилъ Великому Князю Іоанну удѣлъ, превосходившій удѣлы четырехъ младшихъ сыновей, взятыя вмѣстѣ, и, вступивъ безпрепятственно послѣ смерти отца (1462 г.) на Московскій Престолъ, Іоаннъ легко смогъ продолжить и почти завершить дѣло строенія единаго Русскаго Государства. Осторожными, но вѣрными шагами шелъ Іоаннъ къ этой цѣли. Онъ не ломалъ сложившихся порядковъ, гдѣ не было особой необходимости, не ломалъ уклада русской жизни, но не останавливался и передъ крутыми мѣрами, гдѣ было нужно. Подчеркивая вездѣ свое самодержавіе и неограниченность своей власти, Іоаннъ въ то же время руководился въ своихъ поступкахъ «стариной» и часто, даже вводя какія-нибудь необходимыя новшества, старался, чтобы иниціатива этого исходила какъ бы не отъ него. Постепенно и не сразу накладывалъ Іоаннъ свою руку на все, что противорѣчило идеѣ едино- и самодержавія, но плоды его дѣятельности были обильны. Въ 1480 году безъ кровопролитія было окончательно свержено татарское иго. Уничтожена была Новгородская вольность, и Великій Новгородъ сдѣлался однимъ изъ городовъ Московскаго Великаго Княжества. Присоединено было къ Москвѣ большинство удѣльныхъ княжествъ. Рязанское Великое Княжество сохраняло лишь тѣнь самостоятельности, такъ какъ распоряжался въ немъ Іоаннъ Васильевичъ черезъ свою сестру — вдовствующую Великую Княгиню Рязанскую Агриппину, бывшую опекуншей своего малолѣтняго внука. Тверской Великій Князь сначала слушалъ Іоанна, но потомъ завелъ было сношенія съ Литвой; Іоаннъ двинулся на него съ войскомъ; не имѣя возможности сопротивляться, Тверской Великій Князь бѣжалъ въ Литву и, оставшіеся безъ Государя, тверичане послали бить челомъ Іоанну Васильевичу.
Выѣхавъ въ Тверь, Московскій Государь отдалъ Тверское Великое Княжество своему старшему сыну Іоанну Іоанновичу, такъ какъ его мать, первая супруга Іоанна Васильевича, Марія Борисовна, была родной сестрой послѣдняго тверскаго Великаго Князя и, такимъ образомъ, Іоаннъ со стороны матери являлся потомкомъ Тверскихъ Князей. Великій Князь Іоаннъ старался и внутри Московскаго княжества сократить удѣлы. Два его брата умерли бездѣтными, и онъ большую часть ихъ удѣловъ присоединилъ къ великокняжеской области, давъ остальнымъ двумъ братьямъ лишь по нѣсколько городовъ; братья должны были оказывать полную покорность, и когда одинъ изъ нихъ, Андрей, былъ заподозрѣнъ во властолюбивыхъ стремленіяхъ, то былъ съ сыновьями своими посаженъ подъ стражу до смерти, и на всѣ хлопоты объ освобожденіи Іоаннъ, опасаясь смуты за наслѣдство, отвѣчалъ: «Жаль мнѣ брата, но освободить его не могу». Собравъ въ одно государство почти всю сѣверо-восточную Русь, Іоаннъ простеръ свои взоры и на Русь, подпавшую Польскому и Литовскому владычеству, откуда стремились къ нему бывшіе удѣльные князья и народонаселеніе, предпочитая служить православному Русскому Государю, чѣмъ чужеземному и иновѣрному. Литва принуждена была признать за Іоанномъ титулъ «Государя всея Руси».
По смерти первой своей супруги Іоаннъ Васильевичъ въ 1472 году женился на племянницѣ послѣдняго Византійскаго Императора Софьѣ Ѳоминишнѣ Палеологъ и, какъ единственный православный Государь, возглавлявшій громадное православное государство, сдѣлался вмѣстѣ съ этимъ преемникомъ Византійскихъ царей, защитникомъ и покровителемъ всего православнаго міра. Какъ внѣшній знакъ этого, онъ принялъ Византійскій гербъ, соединивъ его съ Московскимъ — Св. Георгіемъ Побѣдоносцемъ, и въ сношеніяхъ съ иностранными Государями сталъ именоваться Царемъ всея Руси и Императоромъ, продолжая называться въ актахъ внутренняго управленія, по большей части, по-прежнему Великимъ Княземъ. Наслѣдникомъ Іоанна III Васильевича считался его старшій сынъ, Іоаннъ Молодой, рожденный отъ перваго брака. Во избѣжаніе споровъ о престолонаслѣдіи, Іоаннъ III, по примѣру своего отца, назвалъ и наслѣдника Великимъ Княземъ, и государственныя дѣла рѣшались отъ имени обоихъ Великихъ Князей. Въ 1490 году Іоаннъ Молодой скончался. Возникъ вопросъ, кто будетъ теперь наслѣдникомъ? Послѣ Іоанна Молодого остался сынъ Димитрій. Кромѣ того, у Іоанна Васильевича было 5 сыновей отъ брака съ Софіей, среди коихъ старшимъ былъ Василій. Со времени установленія новаго порядка престолонаслѣдія подобнаго случая не было на Руси, и въ данномъ случаѣ нельзя было поступить «по старинѣ». Въ то же время порядокъ престолонаслѣдія не былъ установленъ и регламентированъ какимъ-нибудь закономъ, и Великому Князю предстояло рѣшить, внукъ ли Димитрій или сынъ Василій является его преемникомъ по теперешнему порядку. Приближенные Іоанна раздѣлились на сторонниковъ того и другого, стремясь доставить Престолъ наиболѣе желательному для себя кандидату. Верхи московскаго боярства не любили Софіи, такъ какъ именно съ ея пріѣздомъ въ Москву Русскій Великій Князь превратился въ самодержавнаго Государя, единолично рѣшавшаго всѣ дѣла, и бояре потеряли свое прежнее вліяніе и приглашались на совѣтъ, лишь когда Великій Князь того пожелаетъ. Опасаясь вліянія Софіи и въ случаѣ воцаренія сына ея Василія, они усердно поддерживали Димитрія. Софія Ѳоминишна убѣждала своего мужа передать Престолъ Василію. Великій Князь Іоаннъ Васильевичъ, понимая, что, по принципу права первородства, послѣ Іоанна Молодого наслѣдникомъ долженъ быть Димитрій, не поддавался на увѣщеванія супруги и склонился на сторону правъ внука.
Сторонники Софіи стали убѣждать Василія поднять возстаніе и погубить Димитрія, самому сдѣлаться наслѣдникомъ. Заговоръ былъ открытъ въ декабрѣ 1497 года. Главные заговорщики были казнены, а Василія Великій Князь посадилъ подъ стражу; Софія тоже была въ опалѣ. Въ началѣ 1498 года Великій Князь торжественно вѣнчалъ внука на царство. Это было первое вѣнчаніе на царство на Руси послѣ Владиміра Мономаха. Посрединѣ Успенскаго Собора было поставлено три сѣдалища — для Митрополита, Великаго Князя и его внука. Сначала былъ отслуженъ молебенъ Богородицѣ и святителю Петру, послѣ чего Митрополитъ и Великій Князь сѣли на свои мѣста, а Димитрій сталъ передъ ними. Великій Князь сказалъ: «Отецъ Митрополитъ, Божіемъ изволеніемъ, отъ нашихъ прародителей Великихъ Князей старина наша оттолѣ и до сихъ мѣстъ; отцы наши Великіе Князья СЫНОВЬЯМЪ СВОИМЪ СТАРШИМЪ давали великое княженіе; и я было СЫНА своего ПЕРВАГО Ивана при себѣ благословилъ великимъ княженіемъ; но волею Божіею сынъ мой Іоаннъ умеръ, у него остался СЫНЪ ПЕРВЫЙ Димитрій, и я его теперь благословляю при себѣ и послѣ себя великимъ княженіемъ Владимірскимъ, Московскимъ и Новгородскимъ; и ты бы его, отецъ, на великое княженіе благословилъ». Митрополитъ приказалъ Димитрію стать на свое мѣсто и, возложивши на него руку, прочиталъ молитву о дарованіи ему царства; потомъ, взявъ приготовленныя на аналоѣ бармы и шапку Мономаха, передавалъ ихъ Великому Князю, а Великій Князь возлагалъ на внука. Послѣ многолѣтій, привѣтствій и поученій Митрополита и Великаго Князя, была отслужена литургія. При выходѣ Димитрія въ шапкѣ и бармахъ изъ церкви старшій послѣ Василія, его дядя Юрій, трижды осыпалъ его золотыми и серебряными деньгами.
Вѣнчавъ внука на царство, Великій Князь Іоаннъ вскорѣ, однако, началъ раскаиваться въ своемъ поступкѣ. Димитрій былъ безвольною и безхарактерною личностію, находившейся подъ полнымъ вліяніемъ матери, которая, въ случаѣ воцаренія его, и сдѣлалась бы фактической правительницей государства. Мать его, дочь молдавскаго господаря Елена, была главною покровительницею распространяемой тогда на Руси жидовской ереси, а ближайшими совѣтниками ея были именитые бояре Ряполовскій и Патрикѣевы, весьма недовольные установленіемъ на Руси самодержавной власти и мечтавшіе ограничить Великокняжескую власть боярами и по смерти Іоанна самимъ распоряжаться, пользуясь слабостію Царя.
Въ 1499 году Великій Князь казнилъ Ряполовскаго, а Патрикѣевы были пострижены въ монашество. Въ то же время увѣщанія митрополита и горячая дѣятельность ревнителей православія, возглавляемыхъ святыми Геннадіемъ, архіепископомъ Новгородскимъ, и преподобнымъ Іосифомъ Волоцкимъ, заставили Великаго Князя перемѣнить свой взглядъ на жидовствующую ересь. Еще въ 1494 году православнымъ удалось добиться ухода на покой жидовствующаго митрополита Зосимы и поставленія въ митрополиты строго православнаго Симона. Но подъ вліяніемъ княгини Елены Великій Князь не придавалъ особаго значенія этой ереси. Теперь же Іоаннъ III сталъ понимать, какую опасность представляетъ эта ересь для Церкви и Государства и какое зло можетъ произойти, если у власти окажутся ея приверженцы. Съ другой стороны, если Димитрій по праву первородства былъ ближайшимъ наслѣдникомъ Россійскаго Великокняжескаго Престола, то Василій, по матери происходившій отъ Византійскихъ царей, имѣлъ преимущественное право на наслѣдованіе герба, титула и преемства власти ихъ — того, что особенно возвысило Московскаго Великаго Князя въ глазахъ всего православнаго міра. Приверженность же православію Софія доказала, — хотя римскій папа всячески покровительствовалъ ей и даже устроилъ ей бракъ съ Іоанномъ, она не склонилась къ уніи и не поколебалась въ истинной вѣрѣ. Іоаннъ III не сразу рѣшился перемѣнить прежде имъ принятое рѣшеніе и захотѣлъ испытать характеръ старшаго сына Софіи.
Василій былъ вызванъ изъ-подъ стражи къ Великому Князю. Изложивъ тяжесть проступка сына и его виновность, Іоаннъ III спросилъ Василія, что сдѣлаль бы онъ самъ съ такимъ сыномъ. Простилъ бы?
«Нѣтъ, не простилъ», — отвѣтилъ Василій. Іоаннъ III освободилъ Василія и далъ ему Великое Княженіе Новгородское и Псковское. Жители Новгорода и Пскова, среди которыхъ было много выходцевъ изъ Москвы, были поражены выдѣленіемъ ихъ земель въ особый удѣлъ и отправили посольство къ Великому Князю Іоанну просить, «чтобы было по старинѣ: кто Государь на Москвѣ, тотъ — и въ Новгородѣ, и Псковѣ». Съ гнѣвомъ выслушалъ это Іоаннъ. «Развѣ не воленъ, — сказалъ онъ, — во внукѣ и дѣтяхъ. Кому захочу, тому и дамъ княженіе». Нѣкоторые историки ошибочно указываютъ на эти слова Іоанна III, какъ доказательство того, что у Великихъ Князей не было руководящаго принципа при передачѣ Престола и они назначали себѣ наслѣдниковъ по своему личному выбору. Однако здѣсь рѣчь шла не о наслѣдствѣ Великокняжескаго Престола, а о выдѣленіи части Московскаго Государства въ особый удѣлъ. Въ вопросахъ же о раздѣленіи земли на удѣлы и о распредѣленіи ихъ между сыновьями русскіе князья были «вольны въ дѣлахъ» во все время существованія въ Россіи удѣловъ. Иначе разсуждалъ Іоаннъ III въ вопросѣ Престолонаслѣдія. Хотя впослѣдствіи, лишивъ Димитрія наслѣдства и сдѣлавъ наслѣдникомъ Василія, онъ говорилъ, что «какой сынъ отцу норовитъ, того онъ больше жалуетъ; а, если сынъ отца не слушаетъ, того за что жаловать?», но въ дѣйствительности, имѣя внука и пять сыновей отъ второго брака, онъ выбиралъ лишь между сыномъ старшаго сына и старшимъ изъ остальныхъ своихъ сыновей, несмотря на то, что остальные четыре сына не выходили изъ его повиновенія и были болѣе покорны, чѣмѣ старшій. Правда, и въ вопросѣ престолонаслѣдія Іоаннъ III не потерпѣлъ бы противорѣчія со стороны подданныхъ и не сталъ бы выслушивать ихъ указанія, принявъ, быть можетъ, то или иное мнѣніе, въ лучшемъ случаѣ, лишь какъ совѣтъ; самодержавные Государи не имѣютъ ограниченій извнѣ. Но ограниченіемъ ихъ является ихъ собственная совѣсть, ихъ сознаніе отвѣтственности передъ Богомъ и рѣшимость идти по пути, завѣщанному ихъ предшественниками, для достиженія благосостоянія ихъ державы. Хотя Іоаннъ III вездѣ подчеркивалъ неограниченность и независимость своей власти, онъ всегда руководствовался «стариной» и завѣтами своихъ предковъ, собирателей Руси.
Димитрій продолжалъ еще нѣкоторое время носить титулъ Великаго Князя и считался наслѣдникомъ. Въ 1502 году Великій Князь посадилъ Елену и Димитрія подъ стражу, запретилъ поминать ихъ на ектеніяхъ и называть Димитрія Великимъ Княземъ. Василій былъ посаженъ на Великое Княженіе Владимірское и Московское, и имя его стало писаться во всѣхъ грамотахъ рядомъ съ отцовскимъ. Вслѣдъ за этимъ были приняты мѣры и противъ жидовствующей ереси. Преподобный Іосифъ Волоцкій былъ принятъ Великимъ Княземъ, который раскаялся въ своемъ прежнемъ попустительствѣ еретикамъ и обѣщалъ сдѣлать все, отъ него зависящее, для ихъ искорененія. Въ 1504 году соборъ осудилъ ересь, а Великій Князь казнилъ главныхъ еретиковъ и сослалъ менѣе виновныхъ. Елена скончалась въ темницѣ почти одновременно съ этими событіями. Димитрій оставался въ заключеніи и умеръ въ 1509 году. Іоаннъ III, объявивъ Василія Великимъ Княземъ, позаботился, чтобы порядокъ наслѣдованія Престола оставался впредь ненарушеннымъ. Для этой цѣли онъ велѣлъ наслѣднику Василію заключить еще при жизни отца договоръ съ слѣдующимъ за нимъ по старшинству братомъ Юріемъ. По этому договору Юрій обѣщается держать Василія «господиномъ и братомъ старшимъ, честно и грозно», а послѣ смерти Василія состоять въ такихъ же отношеніяхъ къ сыну его, котораго онъ благословитъ на Великое Княжество, «быть подъ нимъ и не подыскиваться никакимъ способомъ». Умирая, Іоаннъ III раздѣлилъ удѣлы своимъ сыновьямъ, но при этомъ Великій Князь Василій получилъ 66 городовъ, а всѣ остальные четыре сына вмѣстѣ — 30 городовъ; только Великому Князю принадлежало право чеканить монету, собирать таможенный сборъ и судить уголовныя дѣла, и этимъ удѣльные князья совершенно подчинялись государственной власти Московскаго Государя. Іоаннъ III скончался въ 1505 году, а Василій продолжилъ царствованіе отца. Онъ закончилъ то, что не успѣлъ сдѣлать его отецъ. Лишенъ былъ тѣни самостоятельности Псковъ, присоединено рязанское княжество, и, наконецъ, въ 1523 году послѣднее удѣльное княжество — Сѣверское.
Такъ закончился удѣльный періодъ Руси, такъ какъ братья Василія были уже не удѣльными князьями въ прежнемъ смыслѣ, а его подручниками. Когда сѣверскій князь былъ посаженъ Василіемъ подъ стражу, по улицамъ Москвы бѣгалъ юродивый съ метлой и кричалъ: «Пора послѣдній соръ выметать». Братья Василія оказывали ему полное повиновеніе, трое изъ нихъ умерло еще при его жизни. Дѣтей у Василія долго не было, и наслѣдникомъ являлся слѣдующій за нимъ братъ Юрій. Василій скорбѣлъ объ этомъ, такъ какъ считалъ, что Юрій неспособенъ быть хорошимъ Государемъ, и очень желалъ имѣть сына. Наконецъ, въ 1530 году отъ второго брака съ Еленой Глинской у него родился сынъ Іоаннь, а черезъ годъ и нѣсколько мѣсяцевъ — Юрій. Братъ его, князь Юрій Іоанновичъ, въ договорѣ съ нимъ подтвердилъ свое прежнее обѣщаніе, данное при жизни Іоанна III, признавъ наслѣдникомъ старшаго сына Василія — малолѣтняго Іоанна. Въ 1533 году Великій Князь Василій опасно заболѣлъ и почувствовалъ приближеніе смерти. Онъ благословилъ трехлѣтняго Іоанна на Великое Княженіе крестомъ Св. чудотворца Петра митрополита, а другимъ крестомъ благословилъ второго сына Юрія, который получилъ небольшой удѣлъ.
Предавъ наслѣдника «Богу, Пречистой Богородицѣ, святымъ чудотворцамъ и митрополиту Даніилу», онъ увѣщевалъ своихъ братьевъ исполнять данное слово и подъ сыномъ его работать на благо Руси. Такъ же и бояръ убѣждалъ вѣрно служить послѣ его смерти сыну, сказавъ имъ при этомъ: «Вы знаете, что государство наше ведется отъ Владиміра Святого. Мы — ваши прирожденные Государи, а вы — наши извѣчные бояре». Какъ только Василій III скончался, митрополитъ Даніилъ привелъ къ присягѣ на вѣрность Великому Князю Іоанну Васильевичу братьевъ покойнаго Великаго Князя, а также бояръ и остальныхъ приближенныхъ. Правительницей государства сдѣлалась мать малолѣтняго Государя Елена. Послѣ смерти ея правленіе перешло въ руки бояръ, враждовавшихъ между собою и думавшихъ болѣе о личныхъ выгодахъ, чѣмъ о благѣ Государя и государства. Тяжелыя впечатлѣнія этихъ лѣтъ навсегда наложили роковой отпечатокъ на характеръ Іоанна. Достигнувъ тринадцатилѣтняго возраста, Іоаннъ взялъ правленіе въ свои руки. Въ 1547 году 16 января Великій Князь вѣнчался на Царство и 3 февраля женился на дочери боярина Романа Юрьевича Захарина-Кошкина Анастасіи. Въ 1547 году Іоаннъ вступилъ въ сношенія съ Восточными Патріархами по вопросу о признаніи за нимъ царскаго сана. Всѣ четыре патріарха привѣтствовали его посланіями какъ Царя, Покровителя Православія, и обѣщали молиться за него, какъ молились о прежнихъ Византійскихъ царяхъ. Вселенскій же патріархъ прислалъ, кромѣ того, особую грамоту, подписанную имъ и соборомъ 31 митрополита въ 1561 году, въ которой подтверждалъ совершенное въ 1547 году митрополитомъ всея Руси Макаріемъ царское вѣнчаніе и признавалъ его Царемъ, законнымъ и благочестивѣйшимъ. Имя Царя Ивана стало поминаться и Балканскими славянами, и другими православными. Такимъ образомъ, Русскіе Великіе Князья всѣмъ православнымъ міромъ признаны защитниками православія, преемниками Равноапостольнаго Константина, «епископа внѣшнихъ дѣлъ», и остальныхъ благочестивыхъ царей, блюстителей Православія.
Угнетенные иновѣрцами православные народы стали взирать на Русскаго Царя, какъ на своего покровителя и будущаго освободителя. Въ первую очередь Русскіе Государи, конечно, должны были позаботиться о частяхъ Русской Земли, подпавшихъ подъ Польско-Литовское владычество, продолжая этимъ дѣло своихъ предковъ — объединеніе Руси. Вмѣстѣ съ этимъ границы Руси нужно было обезопасить отъ остатковь Орды, дѣлавшихъ набѣги на русскія окраины. Послѣдняя задача блестяще начала выполняться покореніемъ въ 1552 году Казанскаго Царства. Съ этимъ радостнымъ событіемъ совпало рожденіе царскаго первенца — Димитрія. Въ 1553 году Царь Іоаннъ опасно заболѣлъ и, составивъ духовную грамоту, потребовалъ отъ двоюроднаго брата Владиміра Андреевича и бояръ присягу на вѣрность наслѣднику Димитрію. Однако многіе приближенные не пожелали цѣловать крестъ, такъ какъ въ малолѣтствѣ Царя правительницей стала бы Царица Анастасія, а главное значеніе должны были получить ея родственники — Захарьины. Опасаясь опять боярскихъ смутъ, они хотѣли объявить наслѣдникомъ князя Владиміра Андреевича. Царскій брать Юрій, скончавшійся впослѣдствіи, не оставивъ потомства, тогда не упоминался, такъ какъ, очевидно, не считался способнымъ быть твердымъ царемъ. Послѣ долгихъ споровъ, которые слышалъ больной Царь, всѣ присягнули Димитрію, но это своеволіе навсегда осталось въ памяти Іоанна. Въ невѣрности своему наслѣднику Іоаннъ усмотрѣлъ невѣрность и ему самому. Царь выздоровѣлъ, и сначала все продолжалось по-прежнему. Малолѣтній Димитрій черезъ нѣсколько мѣсяцевъ умеръ. Въ 1560 году скончалась Царица Анастасія, любимая царемъ и народомъ, оставивъ сыновей Іоанна и Ѳедора и дочь.
Послѣ ея смерти начался мрачный періодъ жизни Іоанна. Съ недовѣріемъ относясь къ окружающимъ, онъ вездѣ видѣлъ измѣну. Начались казни. Въ 1564 году онъ уѣхалъ въ Александровскую слободу и объявилъ, что не хочетъ больше царствовать. Оставшись безъ законнаго Государя, всѣ пришли въ страшный ужасъ. Никто не думалъ о другомъ царѣ. Народъ, бояре и духовенство умоляли Іоанна вернуться. Іоаннъ вернулся, поставивъ условіемъ, что ему не будутъ мѣшать выводить измѣну; всѣ соглашались, чтобы Царь правилъ, какъ ему угодно, лишь бы не оставлялъ Царства. Видя своимъ больнымъ воображеніемъ вездѣ измѣну и заговоръ, Іоаннъ началъ ужасныя казни, думая, что этимъ онъ исполняетъ священный долгъ возложеннаго на него Богомъ Царскаго служенія: давать благоустройство своей землѣ, очищая государство отъ злыхъ людей.
Въ поискахъ измѣны Царь опустошалъ цѣлые города (Новгородъ). Никто не могъ быть увѣреннымъ, что завтра его не постигнетъ царскій гнѣвъ. Въ 1569 году погибли двоюродный братъ Царя, князь Владиміръ Андреевичъ съ своимъ семействомъ и вдова родного брата Юрія, княгиня Іуліанія. Государство было раздѣлено на опричнину — собственно царская область, населенная особо преданными, какъ ему казалось, слугами-опричниками, и земщину — все остальное государство, управлявшееся обычнымъ порядкомъ, черезъ бояръ. Опричники грабили земщину, клеветали Царю, и производились расправы, иногда съ необычайною жестокостію. Бывало, что казнь производилъ самъ Іоаннъ. Всѣ ужасались, но молчали, а въ пѣсняхъ, въ которыхъ вспоминается это время, народъ даже отчасти становится на сторону Царя и какъ бы считаетъ, что на самомъ дѣлѣ Грозный Царь лишь выводилъ измѣну и лихихъ людей. Ревностный Первосвятитель Русской Церкви Святой Митрополитъ Филиппъ не вытерпѣлъ того, чтó творилось, и громко обличилъ Царя. Но Іоаннъ не внялъ голосу Святителя и на него самого воздвигъ гоненіе; святой Филиппъ безропотно отправился въ ссылку и предпочелъ получить мученическій вѣнецъ, чѣмъ вызвать возмущеніе противъ Царской власти.
Въ 1574 году Іоаннъ поставилъ надъ Земщиной крещенаго плѣннаго татарскаго царя Симеона Бекбулатовича съ титуломъ Великій Князь Симеонъ всея Руси, назвавъ себя московскимъ княземъ Иваномъ, и, какъ обыкновенный подданный, писалъ челобитныя: «Государю Великому Князю Симеону Бекбулатовичу Иванецъ Васильевъ со своими дѣтишками съ Иванцемъ да съ Ѳедорцемъ челомъ бьетъ, Государь, смилуйся, пожалуй». Черезъ два года, однако, Іоаннъ Васильевичъ лишилъ Великаго Князя Симеона власти и сослалъ его въ Тверь.
Подъ конецъ жизни раздѣленіе Руси на опричнину и земщину было уничтожено Іоанномъ, все время не забывавшимъ, что отчиною его является не только все Московское Государство, но и части Руси во главѣ съ Кіевомъ, подпавшія подъ иностранное владычество. И находясь на высотѣ своего Царскаго величія, и отдѣляясь отъ власти, Іоаннъ оставался въ глазахъ всего народа тѣмъ же прирожденнымъ и Богомъ даннымъ Государемъ, а всѣ остальныя власти существовали лишь пока это угодно было Царю. Іоаннъ хорошо сознавалъ, въ чемъ заключаются сила и преимущество его власти. «Мы, смиренный Іоаннъ, Царь и Великій Князь всея Руси по Божію изволенію, а не по многомятежному человѣческому хотѣнію», — писалъ онъ, побѣжденный Стефаномъ Баторіемъ, своему побѣдителю, выборному польскому королю. И въ свѣтлыя, и въ мрачныя дни своего царствованія онъ всячески старался сохранить преемственность русской Царской Власти внѣ зависимости и вліянія «многомятежныхъ человѣческихъ хотѣній».
Когда послѣ смерти его первенца Димитрія въ 1554 году у него родился сынъ Іоаннъ, то Іоаннъ IV взялъ съ своего двоюроднаго брата Владиміра Андреевича запись, по которой князь обязывается послѣ смерти Царя признавать Царемъ родившагося царевича Іоанна и не отступать отъ него, хотя бы къ этому подговаривалъ родной братъ родившагося царевича. Этимъ Іоаннъ IV хотѣлъ у своихъ будущихъ дѣтей отнять всякія возможности къ выступленіямъ противъ старшаго брата. Въ случаѣ же смерти царевича Іоанна и остальныхъ царскихъ дѣтей, князь Владиміръ обязывался выполнить духовное завѣщаніе Царя, сохраняя должное почтеніе къ его вдовѣ.
Въ 1572 году Іоаннъ Грозный составилъ духовное завѣщаніе. Въ немъ онъ благословлялъ сына своего Іоанна «царствомъ Русскимъ, шапкой Мономаховою и всѣмъ чиномъ царскимъ», а второму сыну Ѳедору оставлялъ удѣлъ въ 14 городовъ, но и этотъ удѣлъ оставался частью Государства Московскаго. Ѳедоръ не только долженъ былъ во всемъ покоряться старшему брату, но и переносить его гнѣвъ и милость. Въ 1581 году Іоаннъ Грозный въ порывѣ гнѣва убилъ царевича Іоанна, не оставившаго послѣ себя потомства. Наслѣдникомъ сдѣлался Ѳеодоръ. Іоаннъ не считалъ его способнымъ твердо держать скипетръ, такъ какъ Ѳеодоръ былъ болѣе склоненъ къ монашеской рясѣ, «чѣмъ царской порфирѣ». «Звонаремъ тебѣ быть, Ѳедя, а не царемъ», — говаривалъ ему Царь Іоаннъ. Однако онъ не умалялъ его правъ на Престолъ по первородству.
Задумавши въ 1582 году жениться на плѣмянницѣ англійской королевы, Іоаннъ хотѣлъ отпустить свою супругу Марію Нагую, такъ какъ считалъ полезнымъ породниться съ англійскимъ королевскимъ Домомъ и для этого можно было пожертвовать рабой, т. е. подданной. Но посолъ долженъ былъ предупредить англійскую королеву, что дѣти отъ новаго брака получатъ лишь удѣлы, а царемъ будетъ Ѳеодоръ, потому что дѣло «иначе статься не можетъ». Бракъ, впрочемъ, не состоялся, и Іоаннъ остался жить съ Маріей Ѳеодоровной Нагой, своей шестой или восьмой супругой. Отъ этого брака въ 1582 году родился сынъ, какъ и скончавшійся маленькій первенецъ Царя, названный Димитріемъ. Іоаннъ IV предполагалъ учредить опеку на случай своей смерти, но все время оставался неизмѣненъ въ мысли, что царемъ послѣ него будетъ Ѳеодоръ. 18 марта 1584 года Іоаннъ Васильевичъ Грозный скончался, и старшій изъ бывшихъ въ живыхъ его сыновей, Ѳеодоръ, сталъ Царемъ.
Какъ только Царь Іоаннъ скончался, въ народѣ распространился слухъ, быть можетъ, изъ личныхъ цѣлей пущенный нѣкоторыми боярами, что Царя Іоанна извелъ бояринъ Богданъ Бѣльскій, воспитатель маленькаго Димитрія, и что онъ хочетъ извести и Царя Ѳеодора. Произошло волненіе, и народъ бросился въ Кремль на защиту Царя. Волненіе было прекращено тѣмъ, что Бѣльскій былъ высланъ въ Нижній Новгородъ. Димитрію въ удѣлъ дали Угличъ и послали его туда съ матерью и дядьями. Въ Россіи по всей Землѣ было извѣстно, что царевичъ Ѳеодоръ не любитъ свѣтской жизни, и опасались, какъ бы онъ не отказался отъ принятія царской власти. Поэтому вскорѣ съѣхались представители духовенства и населенія, 4 мая состоялось засѣданіе образовавшагося такимъ образомъ Земскаго Собора, который обратился къ Ѳеодору Іоанновичу съ просьбой не откладывать вѣнчанія на Царство. На Вознесеніе 31 мая Царь Ѳеодоръ вѣнчался на Царство. Главнымъ его бояриномъ сначала былъ его родной дядя Никита Романовичъ Захарьинъ, который управлялъ всѣми дѣлами. Послѣ его смерти въ 1586 году Царь Ѳеодоръ поручилъ правленіе государствомъ своему шурину Борису Годунову, самъ почти совершенно удалившись отъ государственныхъ дѣлъ. Борисъ Годуновъ осуществлялъ, можно сказать, всю полноту Царской власти, лишь дѣйствуя отъ имени Царя.
Дѣтей у Ѳеодора Іоанновича не было, и наслѣдникомъ являлся подраставшій въ Угличѣ царевичъ Димитрій. 15 мая 1591 года Св. благовѣрный царевичъ Димитрій былъ найденъ убитымъ въ своемъ дворѣ. Среди народа распространился слухъ, что убійцы были подосланы Борисомъ Годуновымъ, желавшимъ сдѣлаться самому Царемъ. Жители Углича, растерзавшіе убійцъ, были строго наказаны, такъ какъ слѣдственная комиссія, посланная изъ Москвы Годуновымъ, объявила, что царевичъ зарѣзался самъ и что растерзанные были невинные люди. Но этому сообщенію не вѣрили. Въ 1592 году у Царя родилась дочь Ѳеодосія, но скоро умерла. Въ 1596 году скончался Царь Ѳеодоръ Іоанновичъ, не объявивъ никого наслѣдникомъ. Съ его смертью пресѣкся родъ Великихъ Князей и Царей Московскихъ.
Бывшіе удѣльные князья, поступившіе на службу Московскихъ князей, хотя и помнили свое происхожденіе, все же считались членами Царскаго Дома и являлись обыкновенными боярами — холопами Царя. Всталъ вопросъ: кому быть Царемъ? Опекуншей оставшагося безъ наслѣдника Царства и его правительницей считалась, когда умеръ Царь Ѳеодоръ, его вдова Царица Ирина; подобно тому, какъ и прежде, вдовы Великихъ Князей управляли при малолѣтнемъ наслѣдникѣ. Но на 9-й день послѣ смерти супруга Царица постриглась съ именемъ Александры и отказалась принимать участіе въ государственныхъ дѣлахъ. Государство осталось безъ главы. Казалось, что лучшимъ выходомъ изъ создавшагося положенія было, если бы Борисъ Годуновъ, принявъ царскій титулъ, продолжилъ бы управлять Россіей, что онъ съ такимъ умѣніемъ дѣлалъ въ теченіе 8 лѣтъ именемъ Царя Ѳеодора.
Послѣ бурнаго царствованія Іоанна Грознаго царствованіе Ѳеодора Іоанновича было отдыхомъ и успокоеніемъ для Руси. Были произведены весьма благодѣтельныя для населенія мѣропріятія, были защищены отъ непріятеля границы. Первосвятитель Русской Церкви былъ возвышенъ изъ митрополичьяго въ высшій патріаршій санъ. Все это происходило при непосредственномъ участіи Бориса Годунова. О смерти царевича Димитрія уже перестали говорить, и Борисъ Годуновъ, какъ правитель, пріобрѣлъ всеобщее расположеніе. Поэтому, когда народу сообщили, что Царица постриглась, сейчасъ же раздались голоса: «Да здравствуетъ Царь Борисъ Ѳеодоровичъ». Патріархъ Іовъ горячо поддерживалъ это, считая Бориса Годунова умнымъ государственнымъ дѣятелемъ и благочестивымъ христіаниномъ. Борисъ отказался принять царскую власть и уѣхалъ въ Новодѣвичій монастырь къ своей сестрѣ, вдовствующей Царицѣ-инокинѣ, которая тоже отказалась благословить брата на царство. Тогда былъ созванъ Всероссійскій Земскій Соборъ. Земскій Соборъ вслѣдъ за патріархомъ рѣшилъ умолять Бориса быть царемъ. Указывалось на его родство съ послѣднимъ царемъ, на то, что будто Іоаннъ Грозный, умирая, поручилъ Ѳеодора заботамъ Бориса Годунова, что отъ скончавшагося Царя былъ поставленъ во главѣ государства, показалъ при немъ свою государственную мудрость и является теперь лучшимъ его преемникомъ. Громадный крестный ходъ во главѣ съ Патріархомъ отправился въ Новодѣвичій монастырь, причемъ духовенство угрожало отлучить Бориса отъ церкви, если онъ и дальше будетъ упорствовать. Искренно или притворно, Богъ вѣсть помышленія человѣческія, отказавшійся прежде отъ Престола Борисъ теперь согласился принять Престолъ отъ Земскаго Собора, какъ бы уступая лишь настоянію Патріарха и всего Русскаго народа. Царица-инокиня благословила его.
Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ Борисъ вѣнчался на царство, причемъ, указывая на воротъ своей сорочки, обѣщалъ и послѣднюю сорочку раздѣлить съ бѣдными своего царства. Въ грамотѣ о восшествіи на Престолъ Бориса и въ привѣтственной рѣчи патріарха указывались вышеприведенныя его права на Престолъ. Присягали не одному Борису, а также сыну его и дочери, т. е. династіи. Подобно тому, какъ прежде Русь принадлежала своему княжескому роду, позднѣе Московскому Царскому, хотя власть сосредоточивалась въ рукахъ старшаго въ порядкѣ первородства ея члена, такъ и теперь Царскій Престолъ переходилъ всему роду Годуновыхъ, хотя самодержавную власть воспріялъ единолично Борисъ.
Сынъ Бориса Ѳеодоръ, въ силу самого вступленія на Престолъ отца, дѣлался наслѣдникомъ Престола по установившемуся со временъ Іоанна Калиты обычаю.
Первое время царствованія Бориса было продолженіемъ его прежней дѣятельности какъ Правителя, и было много сдѣлано для благосостоянія страны. Но потомъ, вслѣдствіе неурожаевъ, начался голодъ, и появились разбойничьи шайки. Борисъ, вступившій на Престолъ, хотя и по всенародному избранію, но помнившій, что ПРАВА его на доставшійся Престолъ были не исключительны, что были и другія лица, которыя могли имѣть такія же, или даже большія, чѣмъ онъ, права на наслѣдованіе Престола послѣ Царя Ѳеодора, сталъ преслѣдовать тѣхъ, которые, какъ ему казалось, могли считать себя обойденными. Борисъ боялся, чтобы кто-нибудь изъ нихъ не выступилъ претендентомъ теперь, воспользовавшись начавшимися несчастіями. Но бояться нужно было не ихъ.
Въ народѣ воскресли слухи о причастности Годунова къ убійству царевича Димитрія, и начали говорить, что Богъ караетъ Русь за то, что на Престолѣ сидитъ убійца законнаго наслѣдника. Въ 1604 году въ Польшѣ явился человѣкъ, который объявилъ, что онъ Димитрій, спасшійся отъ подосланныхъ къ нему Борисомъ убійцъ, убившихъ по ошибкѣ другого мальчика, и что онъ зоветъ русскихъ людей помочь сѣсть ему на Прародительскій Престолъ. Къ нему сталъ стекаться народъ. При поддержкѣ Римскаго папы и поляковъ Лжедимитрій составилъ войско и перешелъ границу Московскаго Государства. Борисъ и Патріархъ сдѣлали все возможное, чтобы изобличить самозванца, кромѣ того, Борись сдѣлалъ все, что было въ его силахъ, чтобы облегчить народныя несчастія. Ничто не помогло. Передъ тѣнью законнаго Царя исчезла любовь къ мудрому правителю, всенароднымъ избраніемъ воспріявшему Царскій вѣнецъ. Народъ массами переходилъ на сторону Лжедимитрія, считая, что лишь воцареніе законнаго Царя прекратитъ Божій гнѣвъ. Переходили на сторону самозванца и многіе бояре, хотя и не вѣрившіе ему, но ненавидѣвшіе Бориса за то, что онъ возвысился надъ ними и, не имѣя особыхъ правъ по рожденію, утвердился на Престолѣ Московскомъ.
Взволнованный успѣхомъ самозванца, Царь Борисъ скоропостижно скончался, и на Престолъ вступилъ его сынъ Ѳеодоръ. Московское государство опять присягнуло роду Годуновыхъ: вдовѣ Царицѣ, молодому Царю и его сестрѣ. Однако вскорѣ царскій воевода Басмановъ, посланный противъ самозванца, со всѣмъ войскомъ перешелъ на сторону послѣдняго. Въ Москву прибыли посланные Лжедимитрія, и москвичи возстали противъ того, кому недавно присягали, думая, что защищаютъ права болѣе законнаго наслѣдника Московскихъ Государей. Годуновы изъ Царскаго Дворца были перевезены въ свой прежній боярскій домъ, а къ самозванцу было отправлено посольство съ повинной грамотой.
Черезъ 10 дней прибыли новые посланные отъ самозванца, которые свели съ каѳедры патріарха Іова, отправили его въ Старицкій монастырь и сослали родственниковъ Годуновыхъ. По ихъ же порученію пять человѣкъ отправились въ домъ Годуновыхъ и звѣрски умертвили Ѳеодора Борисовича и его мать. 20-го іюня 1605 года Лжедимитрій, восторженно привѣтствуемый народомъ, въѣхалъ въ Москву. Вдова Іоанна Грознаго, инокиня Марѳа Нагая, признала его своимъ сыномъ, Шуйскій, производившій разслѣдованіе объ убійствѣ царевича Димитрія, также много способствовалъ торжеству самозванца, такъ какъ всенародно объявилъ, что царевичъ въ дѣйствительности спасся отъ подосланныхъ убійцъ, и вмѣсто него погребенъ поповъ сынъ. Однако, послѣ вступленія Лжедимитрія въ Москву, онъ началъ втихомолку говорить, что новый Царь — самозванецъ, а настоящій царевичъ убитъ. Прежнее показаніе онъ, очевидно, далъ, чтобы добиться низложенія Годуновыхъ. Уличенный, Василій Шуйскій былъ приговоренъ къ смертной казни, но, уже приведенный на плаху, помилованъ Лжедимитріемъ.
Лжедимитриій во всемъ старался показать, что онъ настоящій царевичъ и законный Царь. Онъ возвысилъ и приблизилъ къ себѣ мнимыхъ родственниковъ и, не боясь другихъ претендентовъ на Престолъ, вѣрнулъ всѣхъ сосланныхъ Борисомъ. Лишь родственники Бориса и наиболѣе ревностные его приверженцы были удалены. Въ своемъ правленіи Лжедимитрій показывалъ довольно большую государственную мудрость и даже значительно упорядочилъ правительственную систему. Однако что непріятно поражало москвичей — это пренебреженіе новымъ царемъ народныхъ обычаевъ, церковныхъ уставовъ и обрядовъ, а также благоволеніе, которое онъ оказывалъ пришедшимъ съ нимъ нѣмцамъ и полякамъ. Особенное возмущеніе вызвала его женитьба на польской паннѣ Маринѣ Мнишекъ, не желавшей оставить католичества. Казанскій митрополитъ Ермогенъ и коломенскій епископъ Іосафъ требовали крещенія Царской невѣсты, но за это были высланы изъ Москвы. Патріархъ Игнатій, поставленный по желанію Лжедимитрія вмѣсто Іова, благословилъ бракъ безъ перекрещиванія Марины, хотя бракъ былъ совершенъ по православному чину, а передъ нимъ она была коронована въ Московскія Царицы и причащена Св. Тайнъ.
Неудовольствіемъ народа решилъ воспользоваться Василій Шуйскій. Онъ поѣхалъ къ стоявшему возлѣ Москвы отряду войскъ и объявилъ ему, что на Престолѣ сидитъ самозванецъ съ женой еретичкой, предающій православную вѣру. Отрядъ рѣшилъ свергнуть самозванца. Но такъ какъ народъ, несмотря на недовольство поступками Лжедимитрія, все же видѣлъ въ немъ настоящаго, законнаго Царя, то нужно было дѣйствовать хитростью. Въ ночь на 17 мая отрядъ былъ введенъ въ Москву. Съ криками: «Поляки хотятъ убить Царя!», — ударили въ набатъ, и народъ побѣжалъ толпами ко дворцу спасать Царя. Василій Шуйскій съ крестомъ въ одной рукѣ и мечомъ въ другой подъѣхалъ ко дворцу во главѣ отряда. Заговорщики кинулись во дворецъ и потребовали отъ Лжедимитрія сознаться въ самозванствѣ. Онъ увѣрялъ, что онъ настоящій Димитрій, и пробовалъ защищаться, но былъ убитъ. Марѳа Нагая объявила, что убитый вовсе не сынъ ея и она признавала его лишь изъ страха. Безпорядки, сопровождавшіе смерть самозванца, длились два дня. Обезображенный трупъ былъ сначала выставленъ на показъ, а потомъ сожженъ; а пепломъ зарядили пушку и выпалили на западъ, «туда, откуда пришелъ польскій свистунъ».
19 мая на Красной площади были собраны жители Москвы и было предложено приступить къ избранію Патріарха (Игнатій, какъ поддержавшій самозванца, былъ удаленъ), который созоветъ Земскій Соборъ для выбора Царя. Но сторонники Шуйскаго боялись, что независимый Патріархъ и совѣсть русскаго народа подскажутъ другое имя. Они закричали, что Царь нужнѣе Патріарха и что Царемъ долженъ быть Василій Шуйскій. Василій Шуйскій былъ объявленъ царемъ и 1 іюня вѣнчанъ на царство, а вслѣдъ за этимъ соборъ святителей вручилъ патріаршій жезлъ Казанскому митрополиту Ермогену. Во всѣ города были разосланы грамоты отъ новаго Царя и Марѳы Нагой о самозванствѣ убитаго Лжедимитрія.
Кромѣ того, Василій Шуйскій въ своихъ грамотахъ старался обосновать свое право на Престолъ. Онъ указывалъ, что является потомкомъ Александра Невскаго, происходя отъ старшаго сына Андрея, и является законнымъ преемникомъ Верховной власти на Руси, которая до сихъ поръ находилась у прекратившейся линіи младшаго сына Александра Невскаго Даніила; и сѣлъ онъ на Престолъ, упрошенный всѣми людьми Московскаго государства. Въ этихъ утвержденіяхъ была доля правды. Дѣйствительно, Шуйскіе были представителями болѣе старшей линіи, чѣмъ угасшая линія Великихъ Князей Московскихъ. Но на нихъ перестали уже давно смотрѣть какъ на членовъ княжескаго дома: князья Шуйскіе, какъ и прочіе удѣльные бывшіе князья, сохранили лишь свой княжескій титулъ и были, наравнѣ съ прочими боярами, обыкновенными холопами Московскаго Царя. Поэтому указаніе на права его на Престолъ представлялись значительной натяжкой, тѣмъ болѣе что не было доказательствъ, что при переходѣ Престола въ старшую линію Великихъ Князей именно Василій Шуйскій являлся ближайшимъ наслѣдникомъ. Еще невѣрно было утвержденіе, что избраніе произведено «всѣми людьми Московскаго государства». Даже если подъ Московскимъ Государствомъ подразумѣвать не все Царство, а лишь ядро его — первоначальное Московское княжество, то и тутъ не было правильнаго избранія, а князь Василій Шуйскій былъ выкрикнутъ толпой москвичей.
Вновь избранный Патріархъ Ермогенъ былъ поставленъ уже послѣ воцаренія и вѣнчанія на царство Василія Шуйскаго. Не переоцѣнивая правъ, которыя имѣлъ князь Шуйскій на вступленіе на Престолъ, патріархъ Ермогенъ считалъ, что совершенное надъ нимъ царское вѣнчаніе закрѣпило за нимъ эти права, тѣмъ болѣе что князь Василій, если не имѣлъ самъ, то и не задѣвалъ чьихъ-нибудь ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХЪ правъ на Престолъ. Не сходясь и разногласья имѣя съ нимъ во многихъ вопросахъ, Патріархъ Ермогенъ не переставалъ оказывать ему всяческую поддержку противъ его враговъ, видя въ немъ представителя и охранителя порядка и законности на Руси. Въ первый моментъ казалось, что воцареніе Василія Шуйскаго спокойно принято по всей Руси. Однако многіе все же не вѣрили, что царствовавшій подъ именемъ Димитрія былъ самозванецъ, и продолжали думать, что это настоящій сынъ Іоанна Грознаго. Вскорѣ начали носиться слухи, что Димитрій Іоанновичъ и теперь спасся. Особенно сильно эти слухи распространились въ Южной Руси, гдѣ находились высланные или убѣжавшіе изъ Москвы многіе приверженцы убитаго Лжедимитрія.
Возвращавшійся въ Россію изъ турецкаго плѣна холопъ Иванъ Болотниковъ, встрѣтившись въ Польшѣ съ однимъ изъ приближенныхъ Лжедимитрія, былъ увѣренъ имъ, что спасенный Царь скрывается тамъ. Явившись въ Россію, Болотниковъ сталъ собирать войско на защиту законнаго Царя, и возстаніе противъ Шуйскаго охватило вскорѣ весь югъ Россіи. Войско Болотникова состояло изъ холоповъ и крестьянъ, такъ какъ Болотниковъ, самъ холопъ, поднимая возстаніе за Царя, въ то же время призывалъ къ уничтоженію боярства и крѣпостныхъ порядковъ. Въ Рязани же собралось для возстановленія на Престолъ Димитрія дворянское ополченіе подъ предводительствомъ братьевъ Ляпуновыхъ. Изъ юго-восточныхъ степей двинулся еще и третій отрядъ подъ предводительствомъ Лжепетра.
Еще въ послѣдніе дни царствованія Лжедимитрія терскій казакъ Илейка объявилъ, что онъ, въ дѣйствительности, сынъ Царя Ѳеодора Іоанновича Петръ, родившійся въ 1592 году и подмѣненный Борисомъ Годуновымъ на скончавшуюся дѣвочку Ѳеодосію. Лжедимитрій понялъ, что открыто бороться съ новымъ самозванцемъ нельзя, такъ какъ наслѣдникомъ Ѳеодора Іоанновича долженъ бы быть его сынъ, а не братъ, и въ случаѣ столкновенія его съ Лжепетромъ войско и народъ могутъ перейти на сторону послѣдняго. Поэтому онъ обратился къ Лжепетру съ приглашеніемъ прибыть въ Москву, распорядившись, чтобы его встрѣчали съ подобающими почестями. Однако по пути въ Москву Лжепетръ узналъ о гибели своего мнимаго дяди и остановился. Теперь же онъ соединился съ Болотниковымъ для борьбы съ ихъ общимъ врагомъ — воцарившимся въ Москвѣ княземъ Василіемъ Шуйскимъ. Соединенныя ополченія Ляпуновыхъ, Болотникова и Лжепетра двинулись на Москву.
Ляпуновы увидѣли вскорѣ, что отряды Болотникова хотя идутъ подъ знаменемъ возстановленія Законной Власти, но въ то же время настроены противъ теперешнихъ порядковъ на Руси, а по пріемамъ мало отличаются отъ разбойничьихъ шаекъ. Къ тому же они усомнились въ дѣйствительномъ спасеніи Димитрія и, не желая дальше участвовать въ разрушеніи Русскаго Государства, признали Царя Василія и покорились ему. Послѣ этого войска Василія Шуйскаго осадили Болотникова и Лжепетра въ Тулѣ и принудили ихъ къ сдачѣ. Оба они были казнены, хотя Болотниковъ и увѣрялъ, что дѣйствовалъ все время изъ желанія вѣрно служить законному Царю Димитрію, но теперь, оставленный имъ безъ помощи «на произволъ судьбы», онъ такъ же вѣрно будетъ служить Царю Василію.
На югѣ тѣмъ временемъ продолжали собираться войска подъ знамена Царя Димитрія. Но гдѣ находился и скрывался самъ Димитрій, все еще никто не зналъ. Одинъ изъ сторонниковъ Лжедимитрія прибылъ набирать войско въ Путивль и объявилъ, что недалеко находится самъ Царь. Чтобы увидѣть Царя, посольство путивльцевъ отправилось съ нимъ въ Стародубъ, но, видя, что тамъ нѣтъ Царя, хотѣло его избить. Желая избѣжать расправы, онъ закричалъ: «Да вотъ же передъ вами Царь!» — и указалъ на одного самозванца, выдававшаго себя за Ѳеодора Нагого, дядю Димитрія. Тотъ грозно закричалъ на нихъ: «Какъ! Вы не узнаете меня, вашего Государя?!» Никогда не видавшіе ни маленькаго царевича, ни царя Лжедимитрія, путивльцы и стародубцы повалились въ ноги, прося прощенія, а самозванецъ присвоилъ съ этого времени себѣ имя убитаго Димитрія.
Извѣстіе, что спасенный Царь объявился, охватило Русь, и многія области признали его. Собравъ войско, Лжедимитрій Второй двинулся на сѣвѣръ, но Москвы взять не смогъ. Борьба изъ-за подмосковскихъ областей шла съ перемѣннымъ успѣхомъ. Наконецъ самозванецъ укрѣпился недалеко отъ Москвы, въ селѣ Тушинѣ.
Многія области, особенно окраинныя, искреннѣ признавали за Царя тушинскаго самозванца. Были съ ихъ стороны даже примѣры героизма во имя защиты правды и законности. Такъ, одинъ стародубскій боярскій сынъ отправился въ станъ Шуйскаго къ самому Царю, спросить его, зачѣмъ онъ подыскался царства подъ прирожденнымъ Государемъ. Онъ скончался, поджариваемый на медленномъ огнѣ, повторяя обвиненіе противъ Шуйскаго.
Большая часть центральныхъ областей, болѣе знакомыхъ съ тѣмъ, что дѣлалось въ Москвѣ, послѣднее время не вѣрила самозванцу и признавала царемъ Василія Шуйскаго. За Шуйскаго же стояла большая часть монастырей и духовенства, слѣдуя примѣру Св. Патріарха Ермогена и Троице-Сергіевской обители.
Однако, кромѣ искреннихъ приверженцевъ одного изъ Царей, законнаго, какъ они считали, и того, и другого окружали еще лица, заботившіеся только о личной выгодѣ и ради нея готовые служить даже завѣдомому самозванцу. Были такіе, мѣтко названные современниками «перелетами», которые ѣхали къ одному изъ нихъ, выпрашивали у него всякихъ милостей и привилегій, а затѣмъ, чуть ли не въ тотъ же день, продѣлывали это у другого.
Положеніе Тушинскаго вора очень укрѣпило признаніе его вдовой перваго Лжедимитрія Мариной Мнишекъ, которая сдѣлала это по настоянію іезуитовъ, тайно обвѣнчавшись затѣмъ съ нимъ. Римскій престолъ надѣялся использовать Лжедимитрія въ цѣляхъ насажденія въ Россіи католичества. Единственно, что ихъ смутило, было появленіе Лжепетра, такъ какъ была опасность, что у Лжедимитрія не окажется болѣе законныхъ основаній считать себя царемъ. Однако и изъ этого сумѣли извлечь пользу. Въ Польшѣ былъ изготовленъ тайный наказъ о переговорахъ съ Лжедимитріемъ о введеніи въ Россіи уніи, и однимъ изъ побужденій къ этому было выставлено, что въ случаѣ, если окажется живымъ сынъ его старшаго брата, то, значитъ, онъ и долженъ (по русскимъ порядкамъ) наслѣдовать Престолъ; но если Димитрій обѣщаетъ принять унію, то, конечно, римскій папа скорѣе поддержитъ того, кто болѣе ревностенъ въ дѣлахъ вѣры. Лжепетръ погибъ еще въ 1607 году, и Тушинскій воръ старался отдѣлаться отъ появлявшихся новыхъ самозванцевъ.
Взаимная борьба между русскими истощала и безъ того разоренную Россію. Среди обѣихъ раздѣленныхъ враждою частей ея, какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, стали возникать недовольствія на своихъ Государей, тѣмъ болѣе, что не было всеобщей твердой увѣренности въ законности каждаго изъ нихъ. Сначала начались волненія среди подданныхъ Шуйскаго. 17 февраля 1609 года была первая попытка свергнуть его. Говорили, что онъ несчастливъ, что изъ-за него кровь льется. Заговорщики стали кричать въ толпѣ, собравшейся около Лобнаго мѣста, что Василій избранъ незаконно одной лишь Москвой, а не всей Землей. Патріархъ Ермогенъ, всячески старавшійся защитить Царя, возразилъ, что до сихъ поръ ни одинъ городъ Москвѣ не указывалъ, а Москва всѣмъ указывала. На этотъ разъ попытка свергнуть Царя не удалась. Однако положеніе Шуйскаго становилось все труднѣе. Польскій король, воспользовавшись смутами въ Россіи, вторгся въ ея предѣлы и, ссылаясь на родство свое съ Московскими Царями, выставилъ кандидатомъ на Престолъ своего сына Владислава. Племяннику Царя Михаилу Скопинъ-Шуйскому удалось при помощи шведскаго отряда и возставшихъ противъ самозванца сѣверныхъ областей разбить тушинское войско, и Лжедимитрій бѣжалъ въ Калугу.
Москвичи встрѣтили съ восторгомъ Скопинъ-Шуйскаго, сдѣлавшагося народнымъ героемъ, и надѣялись, что онъ поведетъ теперь войска на польскаго короля, осаждавшаго Смоленскъ. Но Михаилъ Скопинъ-Шуйскій скончался на пиру у Царскаго брата Димитрія, и народная молва приписала это отравѣ. Войско, посланное подъ начальствомъ этого же Димитрія противъ поляковъ, было разбито, а шведы, переставъ помогать Царю Василію, заняли Новгородъ. Поправились отчасти и дѣла самозванца. Послѣ его бѣгства изъ Тушина часть не послѣдовавшихъ за нимъ приверженцевъ отправила посольство къ Польскому королю Сигизмунду для переговоровъ о воцареніи въ Россіи Владислава. Переѣхавшіе въ Москву тушинцы поддерживали эту мысль и среди москвичей. Неудачи въ борьбѣ съ поляками и «воромъ» усилили движеніе противъ Шуйскаго. Въ это время изъ лагеря самозванца пришло предложеніе: бросить взаимную борьбу и, свергнувъ обоихъ царей, избрать одного, общаго. Нѣкоторые ухватились за это предложеніе. 17 іюля 1610 года нѣсколько человѣкъ съ Захаріемъ Ляпуновымъ во главѣ явились къ Царю Василію и предложили ему оставить царство. Шуйскій переѣхалъ въ свой прежній домъ. Черезъ два дня, 19 іюля, его насильно постригли въ монахи. Такъ какъ онъ не пожелалъ произносить монашескихъ обѣтовъ, ихъ произносилъ одинъ изъ заговорщиковъ.
Свергнувъ Шуйскаго, обратились въ станъ самозванца за выполненіемъ условія, но услышали отвѣтъ: «Вы своего Царя свергли, а мы за нашего Государя помереть готовы». Патріархъ Ермогенъ вопіялъ противъ беззаконнаго сверженія вѣнчаннаго на царство Василія Шуйскаго, не признавалъ его постриженія и продолжалъ молиться, какъ за Царя, а постриженнымъ считалъ того, кто произносилъ обѣты. Но его не слушали. Во главѣ государства стала временно боярская Дума. Гетманъ Жолкѣвскій, начальствовавшій надъ польскимъ войскомъ, подступилъ къ Москвѣ и потребовалъ признанія царемъ Владислава. Бояре, предпочитая польскаго королевича «вору», начали свыкаться съ мыслью, что единственнымъ выходомъ является соглашеніе съ поляками. Не всѣ, однако, были согласны съ этимъ. Раздавались голоса, что нуженъ русскій Царь, и указывались бояре — князь Василій Васильевичъ Голицынъ и четырнадцатилѣтній Михаилъ Ѳеодоровичъ Романовъ. Патріархъ всячески старался убѣдить въ опасности избранія иновѣрнаго Царя. Тѣмъ не менѣе переговоры объ избраніи королевича Владислава начались. Патріархъ согласился благословить это подъ единственнымъ и непремѣннымъ условіемъ — крещенія въ православную вѣру королевича. Это было внесено въ предварительный договоръ, заключенный боярами и гетманомъ Жолкѣвскимъ, и въ концѣ августа Москва, а за ней и другіе города присягнули королевичу Владиславу. Однако избраніе Москвой польскаго королевича усилило на Руси движеніе въ пользу самозванца, такъ какъ тамъ была хоть надежда, что это православный царевичъ, а въ принятіе Владиславомъ православія мало вѣрили. Польскія войска отогнали самозванца отъ Москвы, и гетманъ началъ настаивать на скорѣйшей отправкѣ посольства къ королю Сигизмунду.
Большое посольство, возглавляемое княземъ Голицынымъ и митрополитомъ Филаретомъ Романовымъ, было отправлено подъ Смоленскъ просить короля дать сына на Русское царство. Условія сводились къ немедленному принятію Владиславомъ православія, охраненію имъ православной вѣры и русской народности, для чего, между прочимъ, онъ долженъ и жениться на православной, и сохраненію цѣлости Русскаго государства, что должно немедленно выразиться въ отступленіи короля отъ Смоленска. Однако выяснилось, что король не только не намѣренъ признать эти условія, но и думаетъ самъ быть Русскимъ Государемъ. Осада Смоленска продолжалась, а послы оказались въ положеніи плѣнныхъ. Переговоры безъ всякихъ успѣховъ продолжались нѣсколько мѣсяцевъ. Между тѣмъ стоявшій подъ Москвой польскій отрядъ вошелъ въ саму Москву, какъ бы для защиты отъ самозванца и поддержанія порядка съ согласія бояръ. Однако произошло то, что предвидѣлъ св. патріархъ Ермогенъ, которому сторонники поляковъ говорили, что его дѣло смотрѣть за Церковью и не вмѣшиваться въ государственныя дѣла.
Поляки стали вести себя какъ настоящіе хозяева, совершенно не считаясь съ русскими властями и чувствами русскихъ людей. Бывшій Царь князь Василій Шуйскій по ихъ требованію былъ сначала высланъ изъ Москвы, а потомъ вмѣстѣ съ братьями увезенъ поляками въ качествѣ плѣнника въ Польшу, гдѣ и скончался въ 1612 году. Такое поведеніе поляковъ возмущало населеніе, и цѣлыя области стали переходить на сторону «вора», видя въ немъ опору противъ иноземцевъ. Ему подчинились такіе крупные центры, какъ Казань и Вятка. Въ декабрѣ 1610 года «воръ», въ которомъ уже лишь немногіе продолжали видѣть настоящаго Димитрія, былъ убитъ однимъ изъ приближенныхъ. Родившагося послѣ его смерти отъ Марины сына Ивана только самые ревностные приверженцы признали за царевича. Раздѣленіе Руси на двѣ части, существовавшее со времени воцаренія Шуйскаго, такимъ образомъ, уничтожилось, и города стали переписываться между собою объ изгнаніи общими усиліями враговъ. Къ этому призывалъ своими грамотами и св. патріархъ Ермогенъ, который, въ понятіи русскихъ людей, въ это безгосударственное время возглавлялъ государство, являясь какъ бы блюстителемъ пустующаго Царскаго Престола и стражемъ благосостоянія и цѣлости Руси. Напрасны были попытки поляковъ заставить плѣненное ими русское посольство признать тотъ или другой актъ, исходящій изъ Москвы, если на немъ не было подписи патріарха. Напрасны были и усилія ихъ русскихъ приспѣшниковъ въ Москвѣ ограничить вліяніе патріарха на дѣла государственныя или заставить его замолчать. Первоначально движеніе русскихъ городовъ не было направлено противъ королевича Владислава. Русскіе собирались общими усиліями изгнать изъ своей земли иновѣрцевъ и иностранцевъ, соглашаясь признать царемъ Владислава въ случаѣ его крещенія въ православную вѣру. Однако когда выяснилось, что король не думаетъ дать сына на православное Московское царство, Патріархъ разрѣшилъ русскихъ людей отъ присяги Владиславу. Патріархъ Ермогенъ, уже посаженный подъ стражу, призывалъ, несмотря на угрозы поляковъ и ихъ приспѣшниковъ, Божіе благословеніе на русскую рать, подъ начальствомъ Прокопія Ляпунова двигавшуюся къ Москвѣ, занятой врагами, и, наконецъ, начавшую ея осаду.
Несогласія между русскими и споры изъ-за первенства разрушили, однако, это ополченіе. Прокопій Ляпуновъ былъ убитъ, а ополченіе распалось. Св. Патріархъ Ермогенъ скончался отъ голода и нужды 17 февраля 1612 года въ подземельѣ Чудова монастыря, но его дѣло продолжили любимый имъ архимандритъ Троице-Сергіева монастыря св. преподобный Діонисій съ келаремъ Аврааміемъ Палицынымъ. Они всюду разсылали грамоты, призывая русскій народъ встать на защиту православной вѣры и московскихъ святынь. Эти грамоты всколыхнули русскія сердца. По почину нижегородскаго гражданина Минина-Сухорука стало собираться второе русское земское ополченіе «на защиту Дома Пресвятыя Богородицы и Московскихъ чудотворцевъ». Движеніе скоро охватило почти всю Русскую землю. Подъ начальствомъ князя Пожарскаго земское ополченіе, при которомъ было создано и временное Управленіе Земли, осадило Москву, и 22 октября 1612 года Русская Столица была освобождена отъ непріятеля. Теперь отъ всей Русской Земли стали созываться выборные для устроенія государства. Земской Соборъ собрался къ январю 1613 года. На немъ была представлена вся не находившаяся подъ властью иноземцевъ Русь. Общее число его участниковъ неизвѣстно, такъ какъ, хотя подъ актами его имѣется 227 подписей, но большинство было неграмотныхъ. Историки предполагаютъ, что всего въ немъ участвовало около 800 человѣкъ. Первый и главный вопросъ былъ объ избраніи Царя. Другой Верховной власти на Руси никто не предполагалъ и не допускалъ. Но кому быть царемъ? Первое постановленіе, которое сдѣлалъ Соборъ, — это «не избирать ни одного изъ иностранныхъ и иновѣрныхъ королевичей» и «не хотѣть Маринкина сына», а избрать своего, русскаго, «изъ великихъ московскихъ родовъ». Этимъ было сразу покончено со всѣми кандидатурами, выдвинутыми во время русской разрухи: польскаго королевича Владислава, шведскаго Филиппа, избраннаго было новгородцами подъ давленіемъ занимавшихъ Новгородъ шведовъ на Новгородское государство, а также со всѣми отпрысками самозванщины. Но оставалось самое трудное — рѣшить, кто же именно долженъ возглавлять Русь. На этомъ долго не могли согласиться члены Собора. Было много великихъ московскихъ родовъ, изъ коихъ многіе, хотя и были теперь обыкновенными боярами, однако происхожденіе свое вели отъ прежнихъ удѣльныхъ князей, отъ литовскихъ князей и даже отъ татарскихъ крещеныхъ царевичей. Другіе обладали большими вотчинами и помѣстьями, третьи славились государственными заслугами, иные большою мудростью и гражданской доблестью. У многихъ являлась мысль — возложить царскій вѣнецъ на того, кто, возглавивъ Земское ополченіе и русскихъ людей, освободилъ Русь отъ непріятеля.
«Говорили, — пишетъ лѣтописецъ, — о царевичахъ, которые служатъ въ Московскомъ государствѣ, и о великихъ родѣхъ, кому изъ нихъ Богъ дастъ быть Государемъ. Многое было волненіе всякимъ людемъ, кійждо хотяше по своей мысли дѣяти, кійждо про коего говоряше, не помянуша бо Писанія, яко Богъ не токмо царство, но и власть кому хощетъ, тому даетъ; и кого Богъ призоветъ, то и прославитъ; начаша совѣтовати о избраніи Царя и много избирающи искаху, не возмогоша вси на единаго согласитися; овіи глаголаху того, иніи же инаго, и вси разно вѣщаху и всякій хотяше по своей мысли учинити, и тако препровождаху не малые дни. Многіе же отъ вельможъ, желающи Царемъ быти, подкупахуся, многимъ и дающи, и обѣщающи многіе дары». 7 февраля одинъ галичскій дворянинъ подалъ на Соборѣ письменное заявленіе, что ближе всѣхъ по родству съ прежними царями стоитъ Михаилъ Ѳеодоровичъ Романовъ, и поэтому онъ и долженъ быть царемъ. Это имя, упоминавшееся и прежде, возбудило недовольство среди части членовъ Собора, и раздались голоса: «Кто принесъ такую грамоту, кто, откуда?» Въ это время подходитъ донской атаманъ и тоже подаетъ письменное мнѣніе. «Что это ты подалъ, атаманъ?» — спросилъ князь Пожарскій. «О ПРИРОДНОМЪ Царѣ Михаилѣ Ѳеодоровичѣ», — былъ отвѣтъ. Одинаковыя мнѣнія галичскаго дворянина и донского атамана, указавшихъ не на достоинство, а на права лица, ими предлагаемаго, рѣшили дѣло. Соборъ остановился на Михаилѣ Ѳеодоровичѣ Романовѣ и прервалъ свои занятія на двѣ недѣли, чтобы члены Собора узнали мнѣніе народа по городамъ и уѣздамъ. 21 февраля 1613 года, въ Недѣлю православія, Соборъ собрался, и всѣ подали письменныя мнѣнія. Всѣ они оказались одинаковыми — въ цари указывался Михаилъ Ѳеодоровичъ Романовъ. Рязанскій архіепископъ Ѳеодоритъ, троицкій келарь Авраамій Палицынъ, новоспасскій архимандритъ Іосифъ и бояринъ Морозовъ, взойдя на Лобное мѣсто, спросили у народа, наполнявшаго Красную площадь, кого хотятъ въ цари. «Михаила Ѳеодоровича Романова», — былъ отвѣтъ.
Такъ единодушно закончились распри русскихъ людей о томъ, кто долженъ быть всероссійскимъ царемъ, столько лѣтъ волновавшія и губившія Русь. Но что же привлекало сердца всѣхъ къ Михаилу Романову? Онъ не имѣлъ ни государственнаго опыта, ни какихъ-либо государственныхъ заслугъ. Онъ не отличался государственной мудростью Бориса Годунова или знатностью рода, какъ князь Василій Шуйскій. Ему было всего шестнадцать лѣтъ, и «Миша Романовъ», подъ коимъ именемъ онъ былъ всего больше извѣстенъ, не успѣлъ еще себя ни въ чемъ проявить. Почему же на немъ остановился русскій народъ и съ его воцареніемъ прекратились всѣ споры и волненія относительно Царскаго Престола? Русскій народъ истосковался по законномъ, «природномъ» Государѣ и убѣдился, что безъ него не можетъ быть порядка и мира на Руси. Когда избирались Борисъ Годуновъ и князь Василій Шуйскій, то хотя они и имѣли, до нѣкоторой степени, права на Престолъ по родству съ прежними Царями, но избраны они были не по причинѣ ихъ исключительныхъ правъ, а принимались во вниманіе ихъ личности, здѣсь не было строгаго законнаго преемства. Этимъ и объяснялся успѣхъ самозванцевъ. Теперь русскіе убѣдились въ обманѣ самозванцевъ. Однако избрать въ цари какое-нибудь лицо за его качества было почти невозможно, каждый оцѣнивалъ кандидатовъ со своей точки зрѣнія. Отсутствіе опредѣленнаго закона, который предусматривалъ бы наслѣдника въ случаѣ пресѣченія линіи Великихъ Князей и Царей Московскихъ, дѣлало, однако, необходимымъ, чтобы народъ самъ указалъ, кого онъ желаетъ въ цари. Потомки удѣльныхъ князей, хотя и происходили изъ одного рода съ Царями Московскими и сами объ этомъ никогда не забывали, въ глазахъ народа являлись обыкновенными боярами, «холопами» Московскихъ Государей; ихъ отдаленное родство съ царствующей линіей уже утратило свое значеніе, да къ тому же и трудно было установить, кто именно изъ потомковъ Св. Владиміра по мужской линіи имѣетъ наибольшія основанія быть признаннымъ ближайшимъ преемникомъ прекратившейся царственной линіи.
При такихъ обстоятельствахъ всѣ объединились на предложеніи, чтобы угасшую Царскую вѣтвь продолжилъ ближайшій родственникъ послѣдняго «природнаго» законнаго Царя. Ближайшими родственниками Царя Ѳеодора Іоанновича были его двоюродные братья по матери: Ѳеодоръ, въ монашествѣ Филаретъ, и Иванъ Никитичи Романовы, оба имѣвшіе сыновей. Престолъ долженъ бы перейти въ такомъ случаѣ къ Ѳеодору, какъ старшему, но его монашество и санъ митрополита Ростовскаго препятствовали этому. Наслѣдникомъ его являлся его единственный сынъ Михаилъ. Такимъ образомъ, вопросъ шелъ уже не о выборѣ Царя, а о признаніи за опредѣленнымъ лицомъ его права на Престолъ. Измученный смутой и беззаконіемъ, русскій народъ привѣтствовалъ такое рѣшеніе, такъ какъ видѣлъ, что порядокъ можетъ возстановить лишь законный, «природный» Царь. Народъ вспоминалъ и заслуги Романовыхъ передъ родиной, ихъ страданія за нее, кроткую Царицу Анастасію Романовну, твердость Филарета Никитича. Все это еще сильнѣе привлекало народныя сердца къ нареченному Царю; но эти качества имѣлись и у нѣкоторыхъ другихъ государственныхъ мужей и печальниковъ за Русь. И не это было причиной избранія царемъ Михаила Ѳеодоровича, а то, что именно въ немъ Русь увидѣла своего наиболѣе законнаго и природнаго Государя.
Въ актахъ объ избраніи на царство Михаила Ѳеодоровича тщательно устранялась мысль, что онъ вступаетъ на Престолъ въ силу народнаго избранія, и указывалось, что новый Царь — Божій избранникъ, прямой преемникъ послѣдняго наслѣдственнаго Государя. «А мы, всякіе люди Московскаго Государства отъ мала до велика и изъ городовъ выборные и невыборные люди, всѣ обрадовались сердечною радостію, что у всѣхъ людей одна мысль въ сердцѣ вмѣстилась — быть Государемъ Царемъ блаженной памяти Великого Государя Ѳеодора Іоанновича племяннику, Михаилу Ѳеодоровичу. Богъ его, Государя, на такой Великій Царскій Престолъ избралъ не по чьему-либо заводу, избралъ его мимо всѣхъ людей, по Своей неизреченной милости; всѣмъ людямъ о его избраніи Богъ въ сердце вложилъ одну мысль и утвержденіе». Въ грамотѣ объ избраніи Михаила Ѳеодоровича перечисляются всѣ прежде бывшіе русскіе Великіе Князья и Цари, послѣ чего говорится, что всѣ православные крестьяне всего Московскаго государства, отъ мала и до велика, «и до сущихъ младенцевъ, яко едиными усты вопіяху и взываху, глаголюще», что быть на Владимірскомъ и на Московскомъ и на Новгородскомъ государствахъ и царствахъ Государемъ Царемъ и Великимъ Княземъ всея Россіи, Самодержцемъ блаженной памяти и хвалы достойнаго Великаго Государя Царя и Великаго Князя Ѳеодора Іоанновича всея Россіи Самодержца сродичу, благоцвѣтущія отрасли отъ благочестиваго корени родившемуся — Михаилу Ѳеодоровичу Романову-Юрьеву. Михаилъ Ѳеодоровичъ, такимъ образомъ, явился какъ бы продолжателемъ старой линіи Московскихъ Царей, котораго народъ не выбралъ, а лишь призналъ законнымъ своимъ Государемъ. Никогда Русскіе Государи не были Царями волею народа, а всегда оставались Самодержцами Божіей Милостію, Государями по Божію изволенію, а не по многомятежному человѣческому хотѣнію. Вступившіе на Престолъ Романовы воспріяли все міровоззрѣніе, завѣты и обычаи своихъ царственныхъ предшественниковъ, ибо смотрѣли на себя такъ же, какъ на нихъ смотрѣлъ русскій народъ, — не только какъ на преемниковъ власти, но и продолжателей рода Московскихъ Царей.
Когда Царь Алексѣй Михайловичъ послалъ митрополита Никона за мощами святителя Филиппа въ Соловецкій монастырь, то онъ далъ ему грамоту, въ которой слезно обращается къ Святителю Филиппу съ просьбой прибыть и разрѣшить грѣхъ прадѣда его Царя Ивана Васильевича. Романовы, какъ ближайшіе родственники, какъ бы восполнили отсутствовавшее прямое потомство Іоанна Грознаго, какъ бы влились въ прежнюю династію. При этомъ былъ соблюденъ порядокъ первородства: на Престолъ былъ призванъ сынъ первороднаго изъ ближайшихъ родственниковъ послѣдняго наслѣдственнаго Царя, а этотъ ближайшій родственникъ, не могшій самъ занять Престолъ ввиду своего духовнаго сана, возглавилъ Русскую Церковь, какъ Патріархъ всея Руси, нося въ то же время титулъ Великаго Государя и являясь руководителемъ и соправителемъ сына. Патріархъ и Великій Государь Филаретъ Никитичъ скончался въ 1633 году, а Царь Михаилъ Ѳеодоровичъ продолжалъ единолично управлять Русью до своей смерти 12 іюля 1645 года. Передъ смертью онъ благословилъ на царство единственнаго оставшагося въ живыхъ своего сына Алексѣя, который за два года передъ этимъ по достиженіи четырнадцатилѣтняго возраста былъ торжественно «объявленъ» наслѣдникомъ Престола. Земскій Соборъ, собравшійся въ это время въ Москвѣ, лишь засвидѣтельствовалъ, что такое престолонаслѣдіе сообразно съ прежними обычаями и согласно съ правовоззрѣніями и духомъ народа.
Царь Алексѣй Михайловичъ имѣлъ много дѣтей, но наслѣдникомъ Престола неизмѣнно считался старшій изъ сыновей — Димитрій, родившійся 22 октября 1649 года (съ какого времени этотъ день сталъ праздноваться по всей Россіи, а не только въ Москвѣ, какъ было съ 1612 года по этотъ годъ). Онъ умеръ въ 1651 году. Послѣ него наслѣдникомъ былъ второй сынъ Царя — Царевичъ Алексѣй, родившійся въ 1654 году, который въ 1667 году былъ тоже торжественно «объявленъ» — показанъ посламъ, чинамъ и народу какъ Наслѣдникъ Престола. Царевичъ Алексѣй умеръ въ 1670 году, немного раньше его умеръ слѣдующій за нимъ его братъ Симеонъ, и Царь Алексѣй Михайловичъ 1 сентября 1674 года, въ день празднованія Новаго Года, такъ же торжественно объявилъ наслѣдникомъ Престола своего четырнадцатилѣтняго четвертаго сына Ѳеодора.
По кончинѣ Царя Алексѣя Михайловича Царь Ѳеодоръ Алексѣевичъ вступилъ на Престолъ и, процарствовавъ 8 лѣтъ, скончался послѣ непродолжительной болѣзни. Его единственный сынъ Илія умеръ малюткой еще при жизни отца. Изъ братьевъ Царя Ѳеодора Алексѣевича въ живыхъ въ это время находились слѣдующій за ними по старшинству Іоаннъ и младшій братъ, сынъ Царя Алексѣя отъ второго брака, Петръ. Ни одинъ изъ нихъ не былъ формально объявленъ наслѣдникомъ Престола, такъ какъ, пока былъ Ѳеодоръ, можно было ожидать, что у него родится еще сынъ, который и будетъ наслѣдникомъ. Не было также и писанаго закона о престолонаслѣдіи. По духу ставшаго уже древнимъ обычая, неизмѣнно соблюдавшагося въ Московскомъ Государствѣ, въ силу котораго Престолъ наслѣдовалъ старшій сынъ Государя, Царемъ долженъ былъ быть теперь Іоаннъ, остававшійся старшимъ изъ сыновей Царя Алексѣя Михайловича, послѣ смерти бездѣтнаго Царя Ѳеодора. Однако царевичъ Іоаннъ былъ больной, плохо видѣлъ и соображалъ. Онъ могъ только носить царскій титулъ, управляли бы за него другіе.
Между тѣмъ Петръ былъ живой, здоровый и многообѣщающій двѣнадцатилѣтній мальчикъ. Послѣ 2-3 лѣтъ опеки надъ нимъ онъ могъ вступить самъ въ управленіе страной. Эти причины побудили патріарха и высшихъ сановниковъ предложить рѣшить избраніемъ вопросъ о наслѣдникѣ. На площади передъ церковію Спаса были собраны «всѣхъ чиновъ люди Московскаго государства», т. е. тѣ, кто проживалъ или временно находился въ это время въ Москвѣ. Патріархъ съ архіереями и вельможами вышелъ на крыльцо и спросилъ у собравшихся: «Кому быть царемъ?» Почти единогласный отвѣтъ былъ: «Петру Алексѣевичу». Лишь немногіе крикнули: «Іоанну Алексѣевичу!» Патріархъ вернулся во дворецъ и благословилъ на царство царевича Петра. Однако это избраніе не внесло полнаго успокоенія. Если прежде всѣхъ занимала мысль, кто долженъ быть царемъ, теперь многимъ стало казаться, что сдѣлано что-то не ладно, сдѣлана какая-то несправедливость, какое-то правонарушеніе. Одни указывали, что неправильнымъ было отдавать Престолъ младшему брату помимо старшаго, другіе — что былъ незаконенъ и самый способъ избранія.
Этимъ воспользовались стрѣльцы, среди которыхъ было броженіе ввиду недовольства ими своимъ начальствомъ. Одинъ изъ полковъ даже отказался цѣловать крестъ Царю Петру, и съ трудомъ удалось уговорить его это сдѣлать. Броженіе среди стрѣльцовъ, начавшееся при Царѣ Ѳеодорѣ, продолжалось послѣ воцаренія Петра. Оно было направлено противъ стрѣлецкихъ полковниковъ, на притѣсненія которыхъ они жаловались Государю. Недовольные же тѣмъ, что царемъ сдѣлался Петръ, а не Іоаннъ, рѣшили взять стрѣлецкое движеніе въ свои руки и направить его въ выгодную для нихъ сторону. Этими недовольными главнымъ образомъ были родственники первой жены Царя Алексѣя Михайловича, Милославскіе, знавшіе, что при Петрѣ они не будутъ пользоваться тѣмъ вліяніемъ, какое имѣли бы въ случаѣ воцаренія больного Іоанна. Душой этой партіи сдѣлалась умная и энергичная дочь Алексѣя Михайловича отъ перваго брака — царевна Софія, не хотѣвшая примириться съ мыслью, что ей придется подчиниться мачехѣ, которая будетъ правительницей государства — противъ этого древняго обычая никто не спорилъ — до совершеннолѣтія сына. Софьи хотѣлось, чтобы царемъ былъ объявленъ Іоаннъ, а она могла бы тогда быть правительницей при больномъ братѣ. Мачеха со своими родственниками потеряли бы тогда при Дворѣ первенствующее положеніе.
Для приведенія въ исполненіе этого плана и воспользовались стрѣльцами. Приверженцы Софьи и Милославскихъ начали возбуждать стрѣльцовъ противъ Нарышкиныхъ и другихъ бояръ и обѣщать имъ всякихъ милостей отъ царевны Софьи. Но довести стрѣльцовъ до открытаго мятежа было трудно, и поэтому прибѣгли къ обману. 15 мая, въ день убіенія святого царевича Димитрія, по стрѣлецкимъ полкамъ проскакало двое бояръ-заговорщиковъ съ крикомъ, что Нарышкины задушили царевича Іоанна. Эта вѣсть казалась правдоподобною. Разъ была допущена несправедливость, царевичъ Іоаннъ былъ лишенъ принадлежавшаго ему по правовоззрѣнію русскаго народа и обычаю Московскаго Царскаго Дома Престола, это являлось уже показателемъ того, что есть люди, которые дѣйствуютъ противъ него, законнаго Наслѣдника Царя Ѳеодора. Не опасаются ли эти люди, что право восторжествуетъ и они получатъ должное возмездіе, и не считаютъ ли они болѣе спокойнымъ для себя совсѣмъ отдѣлаться отъ того, кто является живымъ напоминаніемъ о совершенномъ правонарушеніи? Подобныя мысли находили себѣ подтвержденіе въ распускаемыхъ сторонниками Милославскихъ слухахъ, что Нарышкины сами хотятъ завладѣть Престоломъ и что одинъ изъ нихъ, Аѳанасій, даже примѣривалъ Царскій Вѣнецъ. Поэтому, когда стрѣльцы услыхали про смерть царевича Іоанна, то со знаменами и пушками двинулись въ Кремль выводить Царскихъ измѣнниковъ. Когда они подошли ко дворцу, Царица Наталія Кирилловна вышла на крыльцо со Іоанномъ и Петромъ Алексѣевичами. Увидѣвъ это, стрѣльцы опѣшили. Подставивъ лѣстницу, они спѣшили убѣдиться, что это въ самомъ дѣлѣ царевичъ Іоаннъ. «Самъ ли это ты, Государь-Царевичъ? — спрашивали они его. — Какіе измѣнники тебя изводятъ?» Услыхавъ изъ устъ царевича, что это онъ самъ, стрѣльцы заколебались. Еще мгновеніе — и, окончательно убѣдившись, что больному царевичу не угрожаетъ никакая опасность, они ушли бы обратно. Но, на несчастьѣ, въ дѣло вдругъ вмѣшался нелюбимый начальникъ стрѣльцовъ князь Михайло Долгорукій. Онъ началъ кричать на стрѣльцовъ, какъ осмѣлились они нарушить порядокъ. Только что утихшій гнѣвъ стрѣльцовъ воспламенился опять и обрушился на Долгорукаго; нѣсколько человѣкъ вдругъ бросили нелюбимаго начальника на стрѣлецкія копья, и онъ былъ немедленно зарубленъ.
Этимъ моментомъ воспользовались и заговорщики: нѣкоторые, выбѣжавъ изъ внутри Дворца, кинули на копья стрѣльцовъ приближеннаго Царицы Наталіи Кирилловны и ея родственника боярина Матвѣева. Это было какъ бы сигналомъ. Первая кровь какъ бы одурманила головы стрѣльцовъ, и они кинулись разыскивать «царскихъ измѣнниковъ», а также своихъ нелюбимыхъ начальниковъ, крича, что если цареубійство еще не совершено, такъ будетъ совершено. Особенно разыскивали они брата вдовствующей Царицы Ивана Нарышкина, который якобы примѣрялъ царскій вѣнецъ. Списки измѣнниковъ, которыхъ нужно было истребить, были заранѣе розданы приверженцами Милославскихъ. Минутами совѣсть и разсудокъ брали верхъ у выводителей измѣны. Они отправлялись къ родителямъ убитыхъ и просили прощенія, увѣряя, что лукавый попуталъ. Но безуміе вскорѣ опять овладѣвало ими, и какое-нибудь неосторожное слово дѣлало жертвой того, передъ кѣмъ они только что извинялись. Наконецъ, всѣ, кого они считали измѣнниками, были истреблены, и они начали приходить въ себя. Чтобы оправдать себя въ произведенныхъ убійствахъ, они подали челобитную, въ которой перечислили всѣхъ убитыхъ ими съ указаніемъ, за что именно былъ кто убитъ: за измѣну или за притѣсненіе стрѣльцовъ, просили, чтобы на Красной площади былъ поставленъ столпъ съ именами «преступниковъ» и указаніемъ ихъ вины, а стрѣльцамъ были выданы жалованныя грамоты и запрещено было ихъ называть бунтовщиками и измѣнниками. Кромѣ того, они просили о ссылкѣ нѣкоторыхъ лицъ, «причастныхъ къ измѣнѣ», и о выдачѣ стрѣльцамъ жалованья.
Всѣ просьбы разнуздавшихся стрѣльцовъ безпрекословно исполнялись растерявшимся правительствомъ. 23 мая во дворецъ было донесено, что стрѣльцы хотятъ, чтобы Царями были оба брата, Іоаннъ и Петръ Алексѣевичи. Созванный немедленно Соборъ, состоявшій изъ архіереевъ и выборныхъ всѣхъ чиновъ, находившихся въ Москвѣ, рѣшилъ, что Царями должны быть оба брата. 26 мая, по просьбѣ тѣхъ же стрѣльцовъ, боярская дума съ архіереями рѣшила, что Іоаннъ долженъ быть первымъ царемъ, а Петръ — вторымъ. Еще черезъ три дня, 29 мая, такимъ же образомъ было объявлено, что, по молодости обоихъ Государей, правительство вручается ихъ сестрѣ Царевнѣ Софіи, которая теперь выдвигалась на первый планъ, такъ какъ вдовствующая Царица Наталія Кирилловна приходилась «первому Царю» Іоанну только мачехою.
Собственно, послѣ воцаренія Іоанна Алексѣевича стрѣльцы должны были считать свою задачу — истребленіе царскихъ недруговъ и возстановленіе царскаго престижа, нарушеннаго якобы царедворцами, — оконченною. Однако всякія народныя волненія и тѣмъ болѣе воинскіе безпорядки рѣдко оканчиваются съ достиженіемъ первоначальной цѣли. Особенно это должно было случиться здѣсь, гдѣ обманомъ использовали и безъ того уже неспокойную стрѣлецкую массу и гдѣ сразу къ высокимъ государственнымъ мотивамъ присоединилось и чувство личной обиды на свое начальство.
Возстановивъ древній обычай, по которому Царскій Престолъ переходилъ по порядку первородства, стрѣльцы возомнили себя вообще призванными возстановить нарушенныя, какъ имъ казалось, преданія старины. Среди стрѣльцовъ многіе не сочувствовали никоновскимъ реформамъ и съ большимъ уваженіемъ относились къ противникамъ патріарха Никона. Опьяненные успѣхомъ въ государственныхъ дѣлахъ, они хотѣли возстановить и «истинное благочестіе». Черезъ мѣсяцъ послѣ описанныхъ событій вожди раскола имѣли прѣніе съ патріархомъ въ Грановитой палатѣ въ присутствіи Царской Семьи. Не могши переспорить православныхъ, они все же съ криками «Побѣдихомъ!» вышли оттуда и думали торжествовать побѣду.
Но на ихъ сторонѣ не было всеобщаго сочувствія и въ стрѣлецкихъ полкахъ, а царевна Софія, олицетворявшая теперь законную царскую власть, вела себя рѣшительно. Главные зачинщики этого спора были схвачены. Пылъ раскольниковъ охладѣлъ, но въ дѣлахъ государственныхъ стрѣльцы еще продолжали оказывать нѣкоторое вліяніе. Однако теперь у нихъ уже не было возможности утверждать, что они охраняютъ Царскій Престолъ отъ посягательствъ на него лицъ, не имѣющихъ на него права. Ихъ поведеніе становилось теперь обычнымъ самовольствомъ. Это чувствовали и они, и правительство, сознавшее, что теперь стрѣльцы не имѣютъ никакой опоры. Черезъ нѣсколько времени Царская Семья выѣхала изъ Москвы въ подмосковные дворцы и монастыри. Къ Москвѣ двигались ополченія, созванныя правительствомъ съ той же цѣлью, во имя которой 15 мая стрѣльцы двинулись ко Дворцу для того, чтобы защитить Царскій Престолъ и Царскую Семью отъ окружавшихъ ихъ недруговъ. Но на этотъ разъ недругами были сами стрѣльцы. Съ ними заговорили рѣшительно, по повелѣнію царевны Софіи былъ схваченъ ихъ начальникъ Хованскій и казненъ. Стрѣльцы, чувствовавшіе теперь свое безсиліе и неправоту, просили у Царской Семьи прощенія и о снятіи поставленнаго на Красной площади столпа. Столпъ былъ снесенъ, а правительство снова взяло власть въ свои руки.
Управляла государствомъ Царевна Софія. Петръ подрасталъ для будущей дѣятельности, живя съ матерью въ селѣ Преображенскомъ, а Царь Іоаннъ не могъ по болѣзни заниматься государственными дѣлами. Однако ни одинъ указъ не издавался безъ упоминанія именъ обоихъ Царей, ибо они были источниками власти, хотя бы и временно находившейся въ другихъ рукахъ. Царевна Софія знала, что, какъ только Петръ подрастетъ, онъ возьметъ бразды правленія въ свои руки и будетъ осуществлять власть, принадлежавшую ему и брату. Она знала также, что теперь нѣтъ возможности помѣшать воцаренію Петра, ибо и права старшаго брата Іоанна оставались незатронутыми — Петръ былъ бы его соправителемъ, подобно тому, какъ и при послѣднихъ до принятія Царскаго титула Великихъ Князьяхъ наслѣдникъ носилъ иногда титулъ, равный титулу Государя. Теперь не было возможности указывать на отнятіе Царскаго Вѣнца у того, кто долженъ имъ обладать.
Не имѣя возможности удержать въ своихъ рукахъ кормило власти законнымъ путемъ, Софія хотѣла добиться этого другимъ способомъ. Задуманъ былъ заговоръ на жизнь Петра, а отъ приближенныхъ ея была приготовлена грамота, въ которой Софія упрашивалась вѣнчаться на царство. Но заговоръ былъ вовремя раскрытъ, главные участники его казнены, а вдохновительница его, царевна Софія, отправлена въ монастырь, гдѣ впослѣдствіи пострижена въ монахини.
Ввиду болѣзни Царя Іоанна Алексѣевича страной началъ управлять Царь Петръ Алексѣевичъ, давъ своему старшему Царю-брату обѣщаніе почитать его яко отца. 29 января 1696 года Царь Іоаннъ Алексѣевичъ скончался, оставивъ трехъ дочерей; Царь Петръ сталъ единымъ Государемъ и Самодержцемъ Всероссійскимъ.
Наслѣдникомъ его былъ его единственный сынъ отъ перваго брака, царевичъ Алексѣй. Первое время Петръ, занятый преобразованіями и другими государственными дѣлами, не могъ много времени удѣлить сыну, и царевичъ вырасталъ подъ вліяніемъ матери — Царицы Евдокіи изъ рода бояръ Стрѣшневыхъ и другихъ приверженцевъ старины. Въ 1699 году Царица Евдокія Ѳеодоровна была насильно пострижена по распоряженію Царя. Царевичъ Алексѣй Петровичъ остался на попеченіи своей тетки, царевны Наталіи Алексѣевны, и ряда русскихъ и иностранныхъ воспитателей. Общее руководство его воспитаніемъ взялъ на себя самъ Петръ, но благодаря постояннымъ отлучкамъ онъ не могъ оказывать на сына сильнаго вліянія. Царевичъ Алексѣй по природѣ и характеру представлялъ полную противоположность Царю Петру. Къ преобразованіямъ и дѣятельности отца онъ относился съ большимъ несочувствіемъ, и приверженцы старины съ надеждой смотрѣли на молодого наслѣдника. Петръ всячески старался пріохотить сына къ «заморскимъ наукамъ» и военному дѣлу и сначала старался воздѣйствовать на него своими убѣжденіями, но царевичъ оставался вѣренъ своему характеру.
Въ 1711 году, по желанію Царя, царевичъ Алексѣй женился на Брауншвейгъ-Бланкенбургской принцессѣ Софіи-Шарлоттѣ. Принятіе ею православія не было поставлено въ условіе, хотя царевичъ и выражалъ надежду, что она, пріѣхавъ въ Москву, плѣнившись величіемъ и простотой богослуженія Православной Церкви, сама пожелаетъ обратиться къ истинной вѣрѣ. Однако кронпринцесса не сдѣлала никакихъ шаговъ, чтобы сблизиться съ народомъ, Царицей котораго собиралась быть. Она оставалась такой же нѣмкой, какъ и прежде, и весь дворъ ея составляли иностранцы. Царевичъ удалялся отъ принцессы, что еще болѣе подчеркивало его отрицательное отношеніе ко всѣмъ начинаніямъ отца. Всѣ порученія, которыя возлагалъ на него Царь, царевичъ исполнялъ съ крайней неохотой. Петръ началъ угрожать сыну лишеніемъ наслѣдства, думая этимъ заставить его измѣнить свое поведеніе. Однако царевичъ продолжалъ себя вести по-прежнему, тѣмъ болѣе что зналъ о несочувствіи большинства реформамъ Петра. Въ 1714 году у царевича Алексѣя родилась дочь Наталія, а въ 1715 году сынъ — Петръ, послѣ рожденія котораго кронпринцесса умерла.
Царь Петръ былъ въ это время женатъ (съ 1711 года) вторымъ бракомъ на лифляндской выходкѣ, при переходѣ въ православіе получившей имя Екатерины Алексѣевны. Отъ нея у него были двѣ дочери, получившія титулы цесаревенъ со времени брака ихъ родителей, Анна и Елисавета Петровны; въ 1715 году, вскорѣ послѣ смерти принцессы, у нихъ родился сынъ, тоже Петръ.
Царь сталъ требовательнѣе къ своему старшему сыну. Отношенія между ними натянулись до крайности и, наконецъ, опасаясь отцовскаго гнѣва, царевичъ бѣжалъ за границу и отдался подъ покровительство австрійскаго императора. Царь Петръ узналъ мѣстонахожденіе сына и потребовалъ его возвращенія. Царевичъ послѣ долгихъ колебаній согласился, поставивъ условіемъ, чтобы ему разрѣшили жить въ его деревняхъ и жениться на дѣвкѣ Евфросиніи, которая вездѣ сопровождала его и съ которой онъ былъ неразлученъ. Это ему было обѣщано.
Прибывъ въ Москву, царевичъ, бросившись въ ноги отцу, просилъ простить его и даровать жизнь, отказываясь отъ наслѣдства. Царь отвѣтилъ: «Прощаю, но наслѣдства лишаю», — и подписалъ манифестъ, которымъ объявлялъ, что царевичъ Алексѣй, ввиду неохоты къ гражданскимъ и военнымъ дѣламъ и предосудительнаго поведенія, лишается правъ на Престолъ. Наслѣдникомъ объявлялся сынъ Царя отъ 2-го брака, цесаревичъ Петръ Петровичъ. Царевичъ Алексѣй далъ клятвенное обѣщаніе не искать Престола и признавать наслѣдникомъ брата. Отъ царевича Царь потребовалъ указать его сообщниковъ, посовѣтовавшихъ ему бѣжать на западъ къ цесарю. Началось слѣдствіе. Сначала обвиняемыми являлись совѣтчики и соучастники царевича Алексѣя, но когда явилось подозрѣніе, что царевичъ открылъ не все, его тоже посадили въ крѣпость и пытали.
Не желая принимать единолично рѣшеніе о судьбѣ царевича, Царь обратился къ высшимъ духовнымъ и свѣтскимъ лицамъ и, изложивъ вину царевича, а также свою отвѣтственность передъ Отечествомъ, просилъ указанія. Духовенство, сдѣлавъ выписки изъ Священнаго Писанія объ обязанностяхъ дѣтей къ родителямъ, представило Царю примѣнить къ царевичу тѣ наказанія, о которыхъ говоритъ Ветхій Завѣтъ, или же послѣдовать примѣрамъ милосердія, имѣя за образецъ Самого Христа. Свѣтскіе вельможи вынесли царевичу смертный приговоръ. Черезъ два дня, 26 іюня 1717 года, царевичъ Алексѣй Петровичъ послѣ пытки скончался и былъ погребенъ въ Петропавловскомъ соборѣ.
Еще при жизни его по всей Россіи были разосланы присяжные листы для приведенія къ присягѣ новому наслѣднику. Не вездѣ, однако, приведеніе къ присягѣ проходило гладко. Сторонники старыхъ порядковъ не хотѣли признать лишеннымъ наслѣдства царевича Алексѣя. Такъ, 2 марта, въ Соборное воскресенье, къ Царю въ церкви подошелъ человѣкъ, оказавшійся подьячимъ Докукинымъ, и подалъ бумагу. Это былъ присяжный листъ на вѣрность новому наслѣднику со слѣдующей надписью: «За неповинное отлученіе и изгнаніе отъ Всероссійскаго Престола Царскаго Богомъ хранимаго Государя Царевича Алексѣя Петровича христіанскою совѣстію и судомъ Божіимъ, и Пресвятымъ Евангеліемъ не клянусь и на томъ Животворящаго Креста Христова не цѣлую, и собственною рукою не подписуюсь, ...хотя за то и царскій гнѣвъ нами произмется, буди въ томъ воля Господа Бога моего Іисуса Христа, по волѣ Его святой, за истину азъ рабъ Христовъ Иларіонъ Докукинъ страдати готовъ. Аминь. Аминь. Аминь». Докукинъ, конечно, былъ казненъ, но Петръ отлично понималъ, что онъ является лишь болѣе смѣлымъ выразителемъ убѣжденія многихъ. Въ 1719 году скончался и новый наслѣдникъ, царевичъ Петръ Петровичъ. Всѣ стали смотрѣть какъ на законнаго наслѣдника на сына покойнаго царевича Алексѣя, Великаго Князя Петра Алексѣевича. Однако Царь Петръ опасался, что внукъ его будетъ характеромъ похожъ на отца или что изъ преданности памяти своего несчастнаго родителя по воцареніи своемъ отмѣнитъ преобразованія своего дѣда.
Петръ Великій рѣшилъ предотвратить возможность этого. Права его внука, царевича Петра Алексѣевича, на Россійскій Престолъ основывались на неписаномъ законѣ, ведущемъ отъ основанія Московскаго Великаго Княжества свое начало обычаѣ, по которому Престолъ переходилъ въ порядкѣ первородства. Этотъ обычай былъ не только освященъ преданіемъ старины, но сдѣлался основнымъ принципомъ государственнаго правовоззрѣнія всѣхъ чиновъ и людей Московскаго Государства. Царь Петръ лучше, чѣмъ кто другой, помнилъ, какими безпорядками и потрясеніями сопровождалось его собственное вступленіе на Престолъ ввиду попытки обойти этотъ принципъ, лишивъ царскаго вѣнца не могущаго по болѣзни управлять страной его старшаго брата Іоанна. Однако Царь Петръ не останавливался ни передъ чѣмъ, что казалось ему необходимымъ. Великому Петру не дорога была сама жизнь, «жила бы только Россія во славѣ и благоденствіи», но, къ сожалѣнію, ему, проведшему дѣтство въ бурную эпоху и не получившему правильнаго образованія и воспитанія, не дороги были преданія и устои его Отечества.
Въ 1722 году онъ объявилъ новый порядокъ престолонаслѣдія: «Понеже всѣмъ вѣдомо есть, какою авессаломскою злостью надменъ былъ сынъ нашъ Алексѣй, и что не раскаяніе его оное намѣреніе, но милостію Божіею всему нашему Отчеству пресѣклось, а сіе не для чего иного и взросло, токмо отъ обычая стараго, что большему сыну наслѣдство давали, къ тому же одинъ онъ тогда мужеско пола нашей фамиліи былъ, и для того ни на какое отеческое наказаніе смотрѣть не хотѣлъ. Сей недобрый обычай, не знаю чего для, такъ былъ затвержденъ, ибо не токмо въ людяхъ по разсужденію умныхъ родителей бывали отмѣны, но и въ св. Писаніи видимъ, еще же и въ нашихъ предкахъ оно видимъ (примѣръ Ивана III). Въ такомъ же разсужденіи въ прошломъ 1714 году, милосердуя мы о нашихъ подданныхъ, чтобъ партикулярные ихъ домы не приходили отъ недостойныхъ наслѣдниковъ въ разореніе, хотя и учинили мы уставъ, чтобъ недвижимое имѣніе отдавать одному сыну, однакожъ, отдали то на волю родительскую, которому сыну похотятъ отдать, усмотря достойнаго, хотя и меньшому мимо большихъ, признавая удобнаго, который бы не расточилъ наслѣдства. Кольми же паче должны мы имѣть попеченіе о цѣлости всего нашего Государства, которое съ помощью Божіею нынѣ паче распространено, какъ всѣмъ видимо есть; для чего благоразсудили сей уставъ учинить, дабы сіе было всегда въ волѣ правительствующаго Государя, кому оный хочетъ, тому и опредѣлитъ наслѣдство, и опредѣленному, видя какое непотребство, паки отмѣнить, дабы дѣти и потомки не впали въ такую злость, какъ писано, имѣя сію узду на себѣ. Того ради повелѣваемъ, дабы всѣ наши вѣрные подданные, духовные и мірскіе безъ изъятія, сей нашъ уставъ предъ Богомъ и Его Евангеліемъ утвердили на такомъ основаніи, что всякъ, что сему будетъ противенъ или инако како толковать станетъ, то за измѣнника почтенъ, смертной казни и церковной клятвѣ подлежать будетъ. Петръ».
Указъ этотъ вызвалъ большое смущеніе въ народѣ, такъ какъ затрагивалъ самое сердце русской государственности — царскую власть. И безъ того, часто не понимавшій реформъ Петра, народъ въ отмѣнѣ порядка, въ силу котораго наслѣдникъ Престола опредѣлялся самимъ рожденіемъ, независимо отъ человѣческой воли, увидѣлъ покушеніе на вѣковые устои Русскаго царства. Волненіе усиливалось еще тѣмъ, что какъ вторая супруга Царя, такъ и его покойная невѣстка, супруга царевича Алексѣя, были иностранками; поэтому распространялись слухи, что преемникомъ Царя будетъ инославный король, и создавалась благопріятная почва для распространявшихся раскольниками разсказовъ, что Царь Петръ подмѣненъ за границей, что теперь царствуетъ антихристъ, и другихъ самыхъ фантастическихъ слуховъ о царской семьѣ. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ къ присягѣ на вѣрность новому закону пришлось приводить насильно, а въ Тарѣ (Сибирь) нѣсколько человѣкъ, не желая присягнуть, взорвали себя на воздухъ. Царь счелъ себя вынужденнымъ считаться съ подобнымъ настроеніемъ своихъ подданныхъ и, чтобы объяснить и оправдать изданіе этого закона, поручилъ составителю знаменитаго Духовнаго Регламента архіепископу Ѳеофану Прокоповичу написать соотвѣтствующее сочиненіе. Ѳеофанъ Прокоповичъ написалъ трактатъ «Правда воли монаршей», вошедшій впослѣдствіи въ полное собраніе законовъ. Въ этомъ сочиненіи Ѳеофанъ Прокоповичъ подробно развиваетъ теорію монархическаго абсолютизма, пользуясь господствовавшимъ тогда ученіемъ о естественномъ правѣ. Онъ излагаетъ мысли Гуго Гроція, Пуффендорфа и другихъ о первоначальномъ договорѣ, въ силу котораго подданные отреклись отъ своей воли въ пользу Монарха, и на этомъ основаніи заключаетъ, что Монархъ можетъ повелѣть, чтó считаетъ необходимымъ, а подданнымъ остается лишь повиноваться.
Однако, какъ, по-видимому, ни высоко ставится въ «Правдѣ воли монаршей» власть Монарха, она, въ сущности, подвергалась въ глазахъ русскаго народа безмѣрному униженію. Русскіе издревле смотрѣли на своихъ Государей не какъ на поставленныхъ человѣческимъ хотѣніемъ, а какъ на получившихъ власть отъ Самаго Промыслителя Бога, и въ идеалѣ русскій Царь являлся всегда проводникомъ воли Божіей и олицетвореніемъ Его Правды. Обоснованіе же власти Государя на разсужденіяхъ было вредно и опасно уже потому, что съ паденіемъ теоріи, на которой эти разсужденія основаны, оказывается лишеннымъ смысла и оправданіе, и самое существованіе Царской власти. Правда, и въ настоящемъ трактатѣ Ѳеофанъ Прокоповичъ говорилъ, что воля народная, передавшая свою власть Монарху, есть въ то же время и проявленіе воли Божіей, ибо народное согласіе всегда и вездѣ есть слѣдствіе премудро дѣйствующаго смотрѣнія Божія, но по русскимъ понятіямъ царская власть была непосредственно Божественнымъ установленіемъ, и когда Русь оставалась безъ Царя, никогда не поднимался вопросъ о самой формѣ правленія.
Что же касается того, кто долженъ былъ быть Царемъ, то хотя народъ иногда и принималъ участіе въ выборѣ Царя, но только тогда Царь могъ удержаться на Престолѣ, если былъ соблюденъ принципъ законности, т. е. избранное лицо являлось ближайшимъ наслѣдникомъ своего предшественника. Законный Государь былъ основа государственнаго благополучія и потребность русскаго народнаго духа. Поэтому всѣ принесенныя со внѣ ученыя доказательства о необходимости монаршей власти и ея правахъ являлись излишними и чуждыми русскому народу. Въ особенности это нужно сказать о такихъ теоріяхъ, гдѣ сама предпосылка, какъ, напримѣръ, въ данномъ случаѣ предварительный уговоръ, являлась фикціей и въ дѣйствительности не существовала. Поэтому и «Правда воли монаршей» осталась лишь литературнымъ памятникомъ, не имѣвшимъ никакихъ реальныхъ послѣдствій. Указъ же о престолонаслѣдіи, какъ изданный Государемъ законъ, опредѣлилъ собою дальнѣйшую судьбу русскаго Престола. Однако Указъ этотъ въ самомъ себѣ носилъ внутреннее противорѣчіе. Упоминая о томъ, что бывали исключенія изъ права первородства, онъ этимъ свидѣтельствовалъ, что общимъ правиломъ было «большему сыну наслѣдство давать», упомянутые же случаи отмѣны настоящаго правила нисколько не соотвѣтствовали теперешнему, ибо то, что говорится въ Священномъ Писаніи, было дѣломъ Божіяго Домостроительства и каждый разъ дѣлалось по особому Божіему внушенію и указанію, а Великій Князь Димитрій Іоанновичъ былъ лишенъ Престола въ силу исключительныхъ обстоятельствъ, о которыхъ уже писалось, и тогда Іоаннъ III всячески старался оберечь самый порядокъ престолонаслѣдія по первородству. Отмѣна этого порядка Указомъ о престолонаслѣдіи 1722 года дала самые печальные результаты, воочію убѣдившіе всѣхъ, что Указъ достигъ какъ разъ обратнаго тому, чтó хотѣлось законодателю.
Самъ Петръ Великій скончался, не успѣвъ назначить себѣ преемника. Высшіе чины государства собрались во дворцѣ умиравшаго Царя для того, чтобы рѣшить, кто долженъ наслѣдовать Царю Петру. Естественнымъ преемникомъ его былъ царевичъ Петръ Алексѣевичъ, сынъ царевича Алексѣя Петровича, такъ какъ всѣ сыновья Императора Петра умерли при его жизни, а царевичъ Петръ Алексѣевичъ являлся въ этотъ моментъ единственнымъ мужскимъ представителемъ царскаго рода. Однако многіе вельможи, возвысившіеся въ оканчивавшееся царствованіе, боялись воцаренія этого царевича, на котораго, какъ на законнаго наслѣдника, смотрѣли всѣ до изданія Указа 1722 года. Боялись по той причинѣ, по которой и Царь Петръ опасался сразу провозгласить его своимъ наслѣдникомъ. Они опасались, что малолѣтній царевичъ Петръ, выросши, окажется болѣе приверженцемъ взглядовъ своего отца, чѣмъ своего дѣда; къ тому же у нихъ не было увѣренности, что при немъ они сохранятъ то положеніе и вліяніе, какимъ пользовались у умиравшаго Царя. Поэтому у нихъ явилась мысль провозгласить преемницей Императора Петра Великаго его супругу, Екатерину Алексѣевну, во всемъ раздѣлявшую взгляды своего мужа. Желаніе Царя видѣть свою супругу своей преемницей они усматривали въ томъ, что въ 1724 году Императоръ Петръ торжественно короновалъ ее, что являлось, по ихъ мнѣнію, актомъ волеизъявленія Царя передать свою власть Императрицѣ.
Такъ какъ, однако, воля Царя не была ясно выражена, то вельможи раздѣлились на сторонниковъ Великаго Князя Петра Алексѣевича и Императрицы Екатерины Алексѣевны. Такимъ образомъ, вопросъ о престолонаслѣдіи перешелъ въ руки тѣхъ, кто никѣмъ не былъ уполномоченъ на его разрѣшеніе. Сторонники воцаренія Екатерины, большею частью представители «новой знати», привели къ окнамъ дворца, гдѣ обсуждался вопросъ о преемникѣ Царя, гвардейскія войска и этимъ безъ труда добились желаемаго ими рѣшенія.
Это явилось прецедентомъ къ тому, что царскій Престолъ сдѣлался игрушкой въ рукахъ вельможъ и гвардейскихъ частей. Они распоряжались имъ по своему усмотрѣнію, не считаясь ни съ волей умершаго и даже царствовавшаго Монарха, ни съ историческими преданіями. Благодаря этому они и при царствованіи поставленнаго ими Монарха пользовались громадною властью и вліяніемъ, и даже заслоняли собою личность Монарха, принужденнаго опираться на отдѣльныя поддерживающія его партіи или лица. Эта эпоха является одною изъ самыхъ мрачныхъ страницъ исторіи русскаго Престола и носитъ названіе «эпохи временщиковъ» или «эпохи дворцовыхъ переворотовъ».
Такъ, послѣ смерти Петра I, 28 января 1725 года, вступила на Престолъ Императрица Екатерина Алексѣевна, провозглашенная Самодержицей въ одной изъ дворцовыхъ залъ собранными тамъ сановниками и офицерами немедленно, какъ только испустилъ послѣдній вздохъ Императоръ Петръ Великій. Она старалась, чтобы ея царствованіе было продолженіемъ царствованія ея супруга. Главнымъ вельможей при ней былъ Меньшиковъ, пользовавшійся неограниченной властью и довѣріемъ и успѣвшій добиться передъ послѣдовавшею въ 1727 году смертью Императрицы, чтобы она въ оставленномъ ею завѣщаніи выразила желаніе, чтобы малолѣтній Петръ Алексѣевичъ, которому завѣщала свой Престолъ Императрица Екатерина, пришедши въ возрастъ, женился на одной изъ дочерей этого вельможи.
Назначеніе Великаго Князя Петра Алексѣевича наслѣдникомъ Престола вызывалось самою необходимостью, такъ какъ во всей Россіи на него смотрѣли какъ на законнаго Наслѣдника и Государя и попытка устранить его отъ Престола могла создать серьезные безпорядки и даже невозможность другому лицу удержаться на Престолѣ. Еще при жизни Екатерины Меньшикова сравнивали съ Годуновымъ, и ему легко было понять, что выгоднѣе постараться упрочить свое положеніе при Петрѣ II, чѣмъ дѣйствовать противъ него.
Завѣщавъ Престолъ Великому Князю Петру Алексѣевичу, Екатерина въ этомъ завѣщаніи опредѣлила порядокъ престолонаслѣдія въ случаѣ, «ежели Великій Князь безъ наслѣдниковъ преставится». Въ такомъ случаѣ Престолъ должна была наслѣдовать старшая дочь Царя Петра Великаго, цесаревна Анна Петровна со своими потомками, затѣмъ вторая дочь его, цесаревна Елисавета Петровна со своими потомками, а послѣ нихъ дочь царевича Алексѣя Петровича, Великая Княжна Наталія Алексѣевна со своими потомками.
При переходѣ Престола должны были быть соблюдаемы слѣдующія условія: 1) наслѣдники мужескаго пола должны были быть предпочитаемы лицамъ женскаго пола и 2) на Россійскій Престолъ не могло вступить лицо не православное и уже занимающее другой Престолъ. Такимъ образомъ, завѣщаніе Екатерины представляло собою возвращеніе къ искони сложившемуся въ Московской Руси порядку престолонаслѣдія. Единственнымъ исключеніемъ изъ строгаго соблюденія первородства здѣсь было только то, что дочь царевича Алексѣя Петровича, великая княжна Наталія, была поставлена послѣ своихъ тетокъ, царевенъ Анны и Елисаветы, дочерей Петра I, и писавшей завѣщаніе Императрицы Екатерины.
Однако въ этомъ завѣщаніи было довольно много неяснаго. Неясно было, кто долженъ вступить на Престолъ, если Анна умретъ прежде Петра II, — царевна ли Елисавета или потомство Анны. Непонятно было, отмѣнялось ли право царствующаго Государя назначить себѣ преемника или завѣщаніемъ устанавливался порядокъ, который долженъ былъ соблюдаться въ случаѣ, если Государь будетъ умирать безъ завѣщанія. По-видимому, Екатерина I хотѣла опять поставить престолонаслѣдіе въ Россіи на твердую почву, но такъ какъ она не отмѣнила указа 1722 года, а сдѣлала это въ формѣ завѣщанія, то все осталось по-прежнему.
Петръ II процарствовалъ только два года, успѣвъ отдѣлаться, однако, отъ князя Меньшикова, сославъ его вмѣстѣ со своею нареченною невѣстою въ Сибирь. Обручившись съ княжною Долгорукой, онъ вскорѣ затѣмъ скончался отъ оспы, не достигнувъ 15 лѣтъ отъ роду. Еще при его жизни скончались его сестра Наталія Алексѣевна и царевна Анна Петровна, у которой незадолго до смерти отъ брака съ герцогомъ Гольштинскимъ родился сынъ, тоже Петръ.
Такъ какъ Царь Петръ II не оставилъ никакихъ распоряженій, то члены Верховнаго Тайнаго Совѣта, который управлялъ страной ввиду его малолѣтства, собрались для рѣшенія вопроса о его преемникѣ. Совѣтъ не сталъ считаться съ послѣдней волей Императрицы Екатерины. Главныя стремленія его членовъ были направлены къ тому, чтобъ удержать за собой власть. Поэтому, оставивъ въ сторонѣ царевну Елисавету Петровну и маленькаго сына Анны Петровны, Совѣтъ рѣшилъ, за прекращеніемъ мужской линіи Царя Петра I, передать Престолъ въ линію Царя Іоанна Алексѣевича и, находя неудобнымъ воцареніе замужней старшей его дочери Екатерины Ивановны, избралъ Императрицей слѣдующую за ней по старшинству Анну Іоанновну, вдову герцога Курляндскаго. Немедленно вслѣдъ за этимъ Верховный Тайный Совѣтъ выработалъ пункты, ограничивающіе власть Императрицы Верховнымъ Совѣтомъ.
Члены Совѣта полагали, что не ожидавшая русскаго трона Анна Іоанновна скорѣе согласится раздѣлить свою власть съ ними, чѣмъ совсѣмъ отказаться отъ нея. Анна Іоанновна, дѣйствительно, сначала приняла и подписала условія. Однако попытка ограничить царскую власть была встрѣчена въ Россіи съ большимъ негодованіемъ. Въ церквахъ стали поминать Анну Іоанновну Императрицей и Самодержицей, и члены Верховнаго Совѣта принуждены были признать за ней полный титулъ Русскихъ Государей. Вслѣдъ за этимъ, немедленно по прибытіи Анны Іоанновны въ Москву, къ ней явилась многочисленная депутація дворянства и просила отмѣнить ограниченіе самодержавной власти.
Въ присутствіи Верховнаго Совѣта Царица разорвала подписанные ею пункты. Послѣ этого Верховный Совѣтъ былъ уничтоженъ, а члены его поплатились казнями и ссылками за свою попытку уничтожить въ Россіи самодержавіе. Хотя Престолъ въ это время значительно зависѣлъ отъ приближенныхъ къ нему, но русскій народъ, не вмѣшиваясь въ вопросъ престолонаслѣдія, такъ какъ въ этотъ моментъ ни одно изъ лицъ Царской Семьи не имѣло исключительныхъ правъ на Престолъ, желалъ повиноваться только царственному носителю Верховной Власти и никому больше.
Анна Іоанновна вмѣсто оставленныхъ вельможъ взяла новыхъ совѣтчиковъ. Главнымъ лицомъ при ней вскорѣ сдѣлался курляндецъ Биронъ, благодаря покровительству Анны Іоанновны изъ простыхъ конюховъ возвысившійся до герцога. Пользуясь большимъ вліяніемъ и довѣріемъ у Императрицы, онъ сдѣлался фактическимъ правителемъ государства. Онъ всячески стремился упрочить свое положеніе, и головой платился тотъ, кто ему стоялъ на пути. Онъ возвышалъ нѣмцевъ, а русскіе и все русское подвергалось гоненію. Опасаясь заговора, Биронъ ввелъ страшный шпіонажъ, и множество невинныхъ пострадало по ложному доносу. Однако, несмотря на страшное народное и національное униженіе, нигдѣ не было стремленія къ перемѣнѣ правленія, такъ какъ носительницей Верховной Власти все же была дочь русскаго Царя — и сама православная, и русская по духу Анна Іоанновна. Только иногда появлялись самозванцы, выдававшіе себя за законныхъ Царей Алексѣя или Петра Петровичей; народъ ихъ съ радостью встрѣчалъ, но обыкновенно обманъ вскорѣ обнаруживался.
Императрица Анна Іоанновна объявила, что послѣ смерти ея Престолъ долженъ перейти въ мужское потомство племянницы ея, дочери ея старшей сестры Екатерины Ивановны и герцога Мекленбургскаго, при принятіи православія нареченной Анной Леопольдовной. Биронъ пытался женить на ней своего сына, но принцесса, чтобы избѣжать этого брака, согласилась выйти замужъ за Брауншвейгъ-Бевернскаго принца Антона Ульриха. Въ 1740 году у нихъ родился первый сынъ Іоаннъ, а вскорѣ затѣмъ предсмертною болѣзнью заболѣла Императрица. Вельможи, преданные или просто желавшіе угодить Бирону, подали Императрицѣ прошеніе о назначеніи Бирона регентомъ на время малолѣтства Іоанна, объявленнаго наслѣдникомъ. Императрица сначала колебалась, но передъ смертью подписала это назначеніе. Послѣ смерти ея было прочитано духовное завѣщаніе, и маленькій Иванъ Антоновичъ сдѣлался Императоромъ, а герцогъ Биронъ — регентомъ. Съ первыхъ же дней своего регентства Биронъ сталъ преслѣдовать всѣхъ недовольныхъ его назначеніемъ въ правители государства.
Преслѣдованію подверглись даже родители Императора, причемъ принцъ Антонъ Ульрихъ былъ посаженъ подъ домашній арестъ. При такомъ униженіи принцесса Анна Леопольдовна обратилась къ фельдмаршалу Миниху, который съ помощью несшихъ во дворцѣ караулъ офицеровъ арестовалъ Бирона. Правительницей была объявлена Анна Леопольдовна. Приближенными при ней были почти исключительно нѣмцы. Можно было думать, что воцарилась нѣмецкая династія и нѣмецкое правительство смотритъ на Россію какъ на нѣмецкія владѣнія. Поэтому взоры русскихъ людей все чаще останавливались на русской царевнѣ, дочери Петра Великаго Елисаветѣ.
Правительница и ея супругъ замѣтили, какою любовью пользуется цесаревна, и ей стало угрожать заточеніе, такъ какъ все громче раздавались голоса, что право на Престолъ имѣетъ царевна Елисавета Петровна, а не нѣмецкая династія. Тогда въ ночь на 25 ноября 1741 года Елисавета явилась въ казармы Преображенскаго полка и обратилась къ гвардейцамъ со словами: «Знаете ли, чья дочь я? Меня хотятъ выдать насильно замужъ или постричь въ монастырь! Хотите ли идти за мною?» — «Готовы, матушка!» — былъ отвѣтъ. Елисавета потребовала клятвы не проливать напрасно крови, послѣ чего при помощи своихъ приверженцевъ арестовала правительницу съ семьей и ея главныхъ сотрудниковъ.
Вступленіе на Престолъ Елисаветы Петровны было встрѣчено общимъ восторгомъ. Сановниковъ, не избравшихъ въ свое время Елисавету на Престолъ, судили, но казнь всѣмъ была замѣнена ссылкой. Сослана была и брауншвейгская фамилія. Елисавета вызвала изъ Гольштиніи своего племянника, сына цесаревны Анны Петровны. Присоединенный къ православію, онъ былъ нареченъ Великимъ Княземъ Петромъ Ѳеодоровичемъ и объявленъ наслѣдникомъ Престола. Въ невѣсты ему была избрана Ангальтцербстская принцесса Софія-Августа, которая, по принятіи православія съ именемъ Екатерины Алексѣевны, и была съ нимъ обвѣнчана. Отъ этого брака въ 1754 году родился сынъ Павелъ.
Сама Царица Елисавета Петровна тайно обвѣнчалась съ малороссійскимъ казакомъ Алексѣемъ Григорьевичемъ Разумовскимъ. Къ великому огорченію Императрицы и всѣхъ русскихъ, однако, оказалось, что наслѣдникъ Петръ Ѳеодоровичъ остается такимъ же нѣмцемъ въ душѣ, какимъ былъ. Даже совершенная нѣмка по происхожденію, его супруга быстрѣе приблизилась къ своему новому Отечеству и народу. Въ связи съ недовольствомъ на несоотвѣтственное поведеніе наслѣдника возникла мысль выслать Петра Ѳеодоровича изъ Россіи, назначивъ наслѣдникомъ его сына Павла и поручивъ опеку надъ нимъ его матери. Однако и тутъ опасались осложненій, ввиду того что въ Россіи уже привыкли смотрѣть на Петра Ѳеодоровича какъ на законнаго наслѣдника Престола.
Такъ какъ въ 1761 году скончалась Царица Елисавета Петровна, Петръ III Ѳеодоровичъ вступилъ на «Престолъ, ему какъ сущему наслѣднику по правамъ, преимуществамъ и узаконеніемъ принадлежащій», какъ объ этомъ возвѣщалось въ манифестѣ. Всѣ присягнули ему и по немъ «по Высочайшей его волѣ избираемымъ и опредѣляемымъ наслѣдникомъ». Сдѣлавшись Императоромъ, Петръ III продолжалъ вести образъ жизни, совершенно не соотвѣтствующій Монарху. Однако что оскорбляло русскихъ людей — это полное презрѣніе ко всему русскому и предпочтеніе всего нѣмецкаго. Прусскаго короля, только что побѣжденнаго русскими войсками, Петръ III слушалъ, словно былъ его вассаломъ. Къ православной вѣрѣ онъ проявлялъ полное пренебреженіе, и въ душѣ, и въ своихъ поступкахъ оставаясь настоящимъ лютераниномъ. Супруга его, Екатерина Алексѣевна, наоборотъ, сдѣлалась совершенно православною и русскою по духу. Петръ III не скрывалъ своего намѣренія развестись съ ней и жениться на одной изъ придворныхъ, графинѣ Воронцовой.
Екатерина рѣшила взять въ свои руки бразды правленія. 28 іюня 1762 года она прибыла въ Петербургъ и была провозглашена Самодержицей, а цесаревичъ Павелъ — Наслѣдникомъ. Въ манифестѣ о ея воцареніи говорилось, что Императрица принимаетъ на себя власть ввиду угрожающей Россійскому государству опасности перемѣны православной вѣры на иновѣрную, а также начавшагося порабощенія Россіи только что побѣжденнымъ врагомъ и полнаго разстройства внутренняго управленія. Правительственныя учрежденія, войска и народъ съ радостью привѣтствовали Царицу, такъ какъ въ самомъ дѣлѣ видѣли въ ея воцареніи избавленіе отъ большой опасности. Нѣкоторые лишь пытались помѣшать перевороту и остались вѣрными Петру. Увидѣвъ, что большинство перешло на сторону его супруги, Петръ III отрекся отъ Престола и черезъ нѣсколько дней скончался насильственной смертью. Воцареніе Екатерины привѣтствовалось громаднымъ большинствомъ населенія, какъ спасеніе государства отъ гибели.
Однако, какъ ни привыкла Россія къ дворцовымъ переворотамъ въ несчастный XVIII вѣкъ — вѣкъ дѣйствованія указа 1722 года, — въ народѣ не угасло чувство о необходимости законнаго Царя. Вельможи и гвардія привыкли распоряжаться трономъ по своей волѣ. Право сановниковъ избирать Государя даже отчасти было подтверждено Анной Іоанновной. Въ ея завѣщаніи говорилось, что въ случаѣ смерти Іоанна Антоновича и его братьевъ безъ законныхъ наслѣдниковъ или если наслѣдство будетъ ненадежно, регентъ Биронъ съ кабинетъ-министрами, Сенатомъ, генералъ-фельдмаршалами и прочимъ генералитетомъ должны благовременно избрать и утвердить преемника, и постановленіе это должно имѣть такую же силу, какъ бы исходило отъ самой Государыни. Но несмотря на это, все-таки въ народѣ жило чувство, что Царь долженъ имѣть право на Престолъ. Поэтому и при воцареніи Анны Іоанновны, Елисаветы Петровны и Екатерины II въ манифестѣ объявлялись тѣ права, которыя имѣла вступавшая на Престолъ Царица. Елисавета, вступивъ на Престолъ, не только подробно разъяснила, что ея дѣйствія вполнѣ согласны съ послѣдней волей ея матери, Императрицы Екатерины Первой, но и отдала подъ судъ лицъ, виновныхъ въ неисполненіи ея завѣщанія. Впрочемъ, не могло быть скрыто въ манифестахъ и то, что перевороты дѣлались не только въ силу законныхъ обстоятельствъ, но и по прошеніи всѣхъ вѣрноподданныхъ, а наипаче — лейбъ-гвардіи полковъ.
Россія принимала обыкновенно то, что было принято столицей, такъ какъ предполагалось, что тамъ все виднѣе, и потому что привыкла подчиняться распоряженіямъ, оттуда исходящимъ. Но если возникало сомнѣніе въ томъ, что совершившееся тамъ есть дѣло правое и законное, то это встрѣчало глухое сопротивленіе въ русскомъ народѣ, проявлявшееся иногда весьма своеобразно. Такъ, насчетъ Петра III распространялась вѣсть, что онъ живъ и вернется на царство. Не знавшій Петра III народъ, жившій въ отдаленныхъ отъ столицы мѣстахъ, вѣрилъ тому, что Петръ III низверженъ за свое благочестіе, и мѣстами на него стали смотрѣть какъ на мученика за правду. Его именемъ воспользовались раскольники, объявившіе, что среди нихъ находится Царь, который, побѣдивъ своихъ враговъ, возстановитъ древнее благочестіе.
При такомъ настроеніи легко понять появленіе самозванцевъ, выдававшихъ себя за Царя Петра Ѳеодоровича. Среди нихъ особенною извѣстностью пользуется казакъ Емельянъ Пугачевъ, дѣйствовавшій по примѣру Лжедимитрія II — Тушинскаго вора. Опираясь на низшіе слои, которымъ онъ обѣщалъ разныя льготы въ качествѣ законнаго Императора Петра Ѳеодоровича, Пугачевъ успѣлъ завладѣть всѣмъ Поволжьемъ. Екатеринѣ II стоило большихъ усилій подавить этотъ мятежъ, такъ какъ, кромѣ личныхъ интересовъ, многіе, дѣйствительно, руководствовались нежеланіемъ отказывать въ повиновеніи тому, кого они ошибочно считали за законнаго русскаго Государя.
Имя законнаго русскаго Царя производило обаяніе не только въ Россіи, но и среди другихъ православныхъ народовъ, видѣвшихъ въ немъ своего защитника и покровителя. Въ 1768 году въ Черногоріи появился самозванецъ, объявившій себя низложеннымъ царемъ Петромъ III. Ошибочно принимая самозванца за законнаго благовѣрнаго защитника святой вѣры, пострадавшаго отъ злобы враговъ, черногорцы признали его власть надъ собой, и никакія уговоры Екатерины, посылавшей для сего особое посольство, не могли заставить черногорцевъ измѣнить Стефану Малому, подъ какимъ именемъ управлялъ ими самозванецъ, пока въ 1774 году онъ не былъ измѣннически убитъ своимъ слугой.
Несмотря на всѣ эти замѣшательства, Екатеринѣ II удалось сдѣлать свое царствованіе одною изъ самыхъ блестящихъ эпохъ, совершить рядъ преобразованій и значительно распространить владѣнія своего государства. Она мечтала уже о возстановленіи Византійской имперіи, причемъ предполагала предоставить Византійскій Престолъ своему второму внуку, Великому Князю Константину Павловичу, въ то время какъ старшій сынъ цесаревича Павла Александръ долженъ былъ наслѣдовать русскій Престолъ. Цесаревичъ Павелъ Петровичъ, проведшій свое дѣтство при дворѣ Императрицы Елисаветы Петровны, причемъ мать не могла оказывать непосредственнаго вліянія на него, во многомъ различался по своему характеру и убѣжденіямъ съ Императрицей Екатериной. Поэтому Екатерина II предполагала устранить сына отъ наслѣдства и сдѣлать наслѣдникомъ старшаго внука, Александра Павловича. Опасаясь, однако, осложненій, такъ какъ Павлу, какъ наслѣднику, присягала уже вся Россія, рѣшеніе вопроса все откладывали, причемъ Екатерина старательно изучала вопросъ о престолонаслѣдіи въ Россіи со времени указа 1722 года. Въ концѣ 1796 года Екатерина II окончательно рѣшила назначить наслѣдникомъ Александра, минуя Павла, но неожиданно скоропостижно скончалась.
На Престолъ вступилъ наслѣдникъ — цесаревичъ Павелъ Петровичъ, первымъ и главнымъ дѣломъ котораго было возстановить твердый порядокъ престолонаслѣдія въ Россіи. Павелъ I ясно видѣлъ, сколько зла принесло Россіи наслѣдованіе не по опредѣленному порядку, а по личному избранію. Онъ ясно понималъ, что для благосостоянія государства и избѣжанія смутъ необходимо: «Дабы государство не было безъ наслѣдника; дабы наслѣдникъ былъ назначенъ всегда закономъ самимъ; дабы не было ни малѣйшаго сомнѣнія, кому наслѣдовать; дабы сохранить право родовъ въ наслѣдованіи, не нарушая права естественнаго, и избѣжать затрудненій при переходѣ изъ рода въ родъ». — Эти положенія онъ самъ высказалъ въ Актѣ о порядкѣ наслѣдованія Престола.
Для этого нужно было, чтобы прекратилъ дѣйствіе Указъ 1722 года и наши Государи, оставаясь вполнѣ Самодержавными, въ то же время добровольно передавали свой Престолъ тому, кто является естественнымъ наслѣдникомъ по установившемуся въ Русскомъ царствѣ обычаю. Павелъ I самъ, не ограничивая своей самодержавной власти, въ день Священнаго Коронованія, положивъ составленный имъ Актъ на жертвенникъ Успенскаго собора, этимъ передъ Богомъ обѣщалъ не измѣнять того порядка, который имъ признавался справедливымъ и необходимымъ. Наши Великіе Князья — собиратели Руси, не будучи ограничены никакимъ писанымъ закономъ и не будучи связаны обычаемъ, добровольно каждый разъ передавали Престолъ «сыновьямъ своимъ первымъ». Это сдѣлалось какъ бы ихъ завѣтомъ. Теперь, давая согласно уставу Павла I присягу на вѣрность закону о престолонаслѣдіи, восходящій на Престолъ Государь, оставаясь независимымъ и не ограниченнымъ со стороны какой бы то ни было человѣческой власти, передъ Самимъ Богомъ, давшимъ ему царскую власть, обязуется не измѣнять завѣщаннаго строителями Русской Земли порядка.
Что же касается самаго порядка наслѣдованія Престола, то актъ Павла I по формѣ изложенія близко подходитъ къ завѣщанію Императрицы Екатерины I; а по существу представляетъ послѣдовательное проведеніе принципа наслѣдованія Престола по первородству — того принципа, который твердо соблюдался съ Іоанна Калиты до Петра Великаго. Тогда только это не было формулировано или регламентировано какимъ-нибудь писанымъ закономъ и существовало по обычаю. Теперь, издавая указъ о возвращеніи къ исконнымъ началамъ русскаго государственнаго права, Павелъ I не могъ ограничиться указаніемъ на возвращеніе къ порядку, дѣйствовавшему до 1722 года, ибо всякая норма, издаваемая письменно, должна быть точно формулирована. Такъ было всегда во всѣхъ отрасляхъ права при переходѣ обычнаго права въ писаный законъ. Поэтому на Павлѣ I лежала задача ясно указать, въ какомъ порядкѣ должно происходить наслѣдованіе Престола.
Павелъ I, исполняя эту задачу, далъ указанія, въ какомъ порядкѣ Престолъ переходитъ среди его потомковъ, и этотъ актъ сдѣлался примѣрною таблицею для закона о русскомъ престолонаслѣдіи. Въ немъ ясно выражены исконныя русскія начала, и если нѣкоторые находятъ въ немъ сходство съ кой-какими нѣмецкими законами, то, во-первыхъ, нѣтъ ничего удивительнаго, если и въ другихъ странахъ порядокъ престолонаслѣдія былъ такой же, какъ въ Россіи, а во-вторыхъ, для ясности Павелъ могъ употребить уже готовыя формулы, хотя и здѣсь нужно опять напомнить, что еще завѣщаніе Екатерины I было составлено приблизительно такъ же, какъ и актъ Павла.
Актъ, обнародованный Императоромъ Павломъ въ день Священнаго Коронованія 5 апрѣля 1797 года, былъ составленъ имъ еще въ 1788 году, передъ отправленіемъ въ походъ, и подписанъ былъ имъ и его супругою Маріею Ѳеодоровною. Въ немъ наслѣдникомъ Престола «по праву естественному объявляется старшій ихъ сынъ Александръ, а по немъ все его мужское поколѣніе. По пресѣченіи сего мужского поколѣнія наслѣдство переходитъ въ родъ второго сына, гдѣ наслѣдованіе происходитъ тѣмъ же порядкомъ, а послѣ этого въ мужскія поколѣнія остальныхъ сыновей Павла, сколько бы ихъ ни было, что и есть первородство. По пресѣченіи послѣдняго мужскаго поколѣнія сыновей наслѣдство остается, — какъ говорится въ актѣ, — въ женскомъ поколѣніи послѣдняго царствовавшаго какъ въ ближайшемъ Престолу, дабы избѣгнуть затрудненій при переходѣ отъ рода въ родъ, въ которомъ слѣдовать тому же порядку, предпочитая мужское лицо женскому; однако здѣсь примѣтить надлежитъ единожды навсегда, что не теряетъ никогда права то женское лицо, отъ котораго право безпосредственно пришло».
Здѣсь Павелъ предусматриваетъ случай прекращенія мужской линіи Царскаго Дома и разрѣшаетъ его вполнѣ въ духѣ русскаго права. Вспомнить нужно только исторію наслѣдства Ярославскаго княжества послѣ смерти Св. князя Василія (см. выше), а также что Іоаннъ II устранивъ отъ княженія Тверскую княжескую линію, но не желая сразу присоединить Тверь къ Москвѣ, сначала княземъ туда назначилъ сына сестры послѣдняго князя Тверского, своего первенца Іоанна Молодого, и лишь такимъ образомъ соединилъ Московское и Тверское княжества. Такимъ же образомъ опредѣляла порядокъ престолонаслѣдія и Екатерина I въ своемъ завѣщаніи. По пресѣченіи рода послѣднецарствовавшаго мужского поколѣнія Императора Павла — какъ въ мужскихъ, такъ и въ женскихъ линіяхъ, — Престолъ долженъ былъ перейти опять въ родъ его старшаго сына, въ женское его поколѣніе, въ которомъ наслѣдовала опять-таки ближайшая родственница послѣднецарствовавшаго Государя изъ этого рода. По пресѣченіи рода старшаго сына Императора Павла — какъ въ мужскихъ, такъ и въ женскихъ линіяхъ, — Престолъ переходитъ къ женскимъ поколѣніямъ остальныхъ его сыновей по ихъ старшинству, и по тому же правилу, причемъ среди лицъ, одинаково близко стоящихъ къ наслѣдству, мужское лицо всегда предпочитается женскому. По прекращеніи всего потомства сыновей Павла Престолъ переходитъ въ мужское поколѣніе старшей дочери Государя, затѣмъ въ ея женское поколѣніе, послѣ чего наслѣдуютъ потомки остальныхъ его дочерей, соблюдая вышеуказанныя правила и порядокъ старшинства линій. Только полное прекращеніе всего потомства Царя-родоначальника не было предусмотрѣно, и тогда, въ случаѣ отсутствія распоряженій послѣдняго Государя, создалось бы положеніе, подобное тому, какъ было при кончинѣ Царя Ѳеодора Іоанновича.
При этомъ нужно напомнить, что подъ потомствомъ Русскаго Царя, способнымъ къ занятію Престола, подразумѣваются лишь тѣ лица, которыя или исповѣдуютъ православную вѣру, или примутъ православіе, какъ только дойдетъ до нихъ очередь вступленія на Престолъ, причемъ въ послѣднемъ случаѣ одновременно долженъ принять православіе и прямой наслѣдникъ лица, вступающаго на Престолъ. Лицо, не пожелавшее принять православіе, къ числу потомковъ Царя, имѣющихъ право на занятіе Престола, не принадлежитъ, такъ какъ Русскіе Князья и, въ особенности Цари, являются издревле охранителями церковныхъ законовъ, защитниками святой вѣры, ревнителями о церковномъ благоустройствѣ и покровителями православныхъ христіанъ даже въ другихъ государствахъ. Поэтому, какъ мѣтко отмѣтилъ профессоръ церковнаго права Суворовъ, «принадлежность Русскаго Императора къ какому-либо вѣроисповѣданію, кромѣ православнаго, есть такая же невозможность, какъ принадлежность, напримѣръ, римскаго папы къ евангелическому исповѣданію».
Къ сожалѣнію, эта чисто православная и русская мысль была выражена въ актѣ Павла совершенно неправославно, «что Государи Россійскіе суть глава Церкви». При составленіи Свода Законовъ было обращено вниманіе на неправильное выраженіе, допущенное Павломъ, благодаря пользованію нѣмецкими формулами и неумѣнію излагать мысли языкомъ церковнымъ. Поэтому сочли необходимымъ указать, какъ слѣдуетъ понимать это выраженіе, въ прямомъ его пониманіи являющееся чисто лютеранскимъ. Однако гораздо правильнѣе было бы обратить вниманіе на основную мысль — что Русскій Престолъ неразрывно связанъ съ Православіемъ, и выразить это въ строго православной терминологіи, чего не могъ сдѣлать Павелъ I, получившій воспитаніе въ вѣкъ полнаго пренебреженія церковностью, а также родного языка. Нужно, впрочемъ, помнить, что эта лютеранская формула не имѣла никакого вліянія на самое рѣшеніе вопроса о томъ, кто долженъ быть Царемъ, и на то, что касалось пріятія и осуществленія Верховной власти.
Кромѣ порядка, въ коемъ члены Царскаго Дома наслѣдуютъ Престолъ, въ актѣ Павла I были предусмотрѣны вопросы, касающіеся женитьбы членовъ Дома, а также опеки и правительства надъ малолѣтнимъ Государемъ. Женитьбы законными признавались лишь въ случаѣ дозволенія царствующаго Государя; обычай испрашивать у Государя согласіе на заключеніе брака укоренился среди членовъ Царской Семьи съ установленія Московскаго единодержавія. Если царствовало женское лицо, то мужъ не могъ имѣть правъ и титула Государя. Что же касается опеки и правительства до достиженія малолѣтнимъ Государемъ 16 лѣтъ, года совершеннолѣтія, то распоряженіе объ этомъ долженъ былъ сдѣлать послѣднецарствовавшій Государь. Въ случаѣ отсутствія распоряженія къ правительству и опекѣ призывались отецъ и мать малолѣтняго Государя (отчимъ и мачеха исключались), а за ихъ смертью — слѣдующее ближайшее къ Престолу совершеннолѣтнее лицо Царскаго Дома. Это были принципы стараго русскаго права. При правителѣ долженъ былъ состоять совѣтъ правительства изъ шести лицъ; подобное учрежденіе было предусмотрѣно и завѣщаніемъ Екатерины I, въ видѣ существовавшаго тогда Верховнаго Тайнаго Совѣта; въ древней же Руси при малолѣтствѣ Государя тоже призывались къ участію въ правительствѣ особенно довѣренные бояре, но это имѣло тогда болѣе личный характеръ, и эти бояре не составляли организованнаго учрежденія, что не могло уже имѣть мѣста послѣ Петра I. Такимъ образомъ, актъ о престолонаслѣдіи Императора Павла какъ въ цѣломъ, такъ и въ частяхъ былъ проникнутъ духомъ и идеями русскаго права.
Несмотря на тяжелое изложеніе и мѣстами не совсѣмъ ясную формулировку, Павлу удалось издать законъ, представляющій изъ себя систему, основанную на принципахъ, проводимыхъ въ жизнь Московскими собирателями Руси и укоренившихся въ душѣ русской. Поэтому онъ сразу нашелъ откликъ въ сердцахъ русскаго народа, и, начиная отъ членовъ Царской Семьи, всѣ заботились о томъ, чтобы не былъ нарушенъ тотъ порядокъ, который одинъ могъ дать успокоеніе странѣ, измученной неопредѣленностью престолонаслѣдія въ XVIII вѣкѣ. Самъ Павелъ, хотя накладывалъ свою немилость на Александра, все же оставилъ въ неприкосновенности его права на Престолъ.
Послѣ убійства Павла I старшій сынъ его безпрепятственно вступилъ на тронъ. Ввиду неимѣнія мужского потомства Александръ I наслѣдника не объявилъ при своей жизни, такъ какъ не терялъ надежды на рожденіе сына. Слѣдующій за нимъ по старшинству его братъ Константинъ, «могущій имѣть право» на занятіе Престола въ случаѣ бездѣтной смерти Александра I, женясь на полькѣ-католичкѣ Грудзинской, добровольно отказался отъ этого права, сознавая, что этотъ бракъ не соотвѣтствуетъ достоинству Русскаго Царя. Александръ I подписалъ манифестъ о томъ, что достоинство наслѣдника «передается тому, кому оно принадлежитъ послѣ него (Константина)», слѣдующему ихъ брату, Николаю Павловичу. Однако не объявивъ прежде наслѣдникомъ Цесаревича Константина, Царь Александръ и теперь не обнародовалъ подписаннаго имъ манифеста. Ввиду этого по полученіи извѣстія о смерти Государя Великій Князь Николай Павловичъ, а за нимъ вся Россія принесли присягу на вѣрность Константину Павловичу, «яко законному по праву первородства Наслѣднику Престола Всероссійскаго».
«Дабы оградить коренной законъ о порядкѣ наслѣдія Престола отъ всякаго прикосновенія», Великій Князь Николай Павловичъ не принялъ царской власти и по вскрытіи запечатаннаго конверта, въ которомъ хранились отреченіе цесаревича Константина и манифестъ Александра I о семъ отреченіи, считая, что не имѣетъ права признавать невозвратнымъ отреченіе, «въ свое время всенародно не объявленное и въ законъ не обращенное». Лишь получивъ отъ цесаревича Константина письмо, въ которомъ онъ, обращаясь къ Николаю Павловичу какъ къ Государю, подтверждалъ уступку ему своего права на наслѣдіе Престола, Николай Павловичъ издалъ манифестъ о своемъ восшествіи на Престолъ.
Заминкой въ наслѣдованіи Престола рѣшили воспользоваться нѣкоторыя революціонныя организаціи, мечтавшія ограничить въ Россіи Царскую власть или даже совсѣмъ ее уничтожить. Не надѣясь на сочувствіе и поддержку народа, вожаки движенія прибѣгли къ обману и начали распускать слухи, что Константинъ не добровольно отрекся отъ Престола. Часть войскъ, повѣривъ этому, рѣшила встать на защиту того, кто являлся законнымъ Государемъ, согласно закону о престолонаслѣдіи, выражавшему правовоззрѣнія русскаго народа. Когда 14 декабря, въ день принесенія присяги Царю Николаю, заговорщики, напитанные идеями Запада, готовились произвести государственный переворотъ, обманутыя ими войска и народъ кричали: «Да здравствуетъ Константинъ, да здравствуетъ Конституція!», думая, что тѣмъ привѣтствуютъ законнаго Государя и его супругу-Царицу, имя которой мало кто зналъ.
Никакіе уговоры сначала не могли подѣйствовать. Безпорядки готовы были начаться, предательски уже убитъ былъ генералъ-губернаторъ графъ Милорадовичъ, и только самообладаніе и рѣшимость Императора Николая I не позволили повториться событіямъ 1682 года, когда, тоже обманутые, стрѣльцы шли защищать законнаго наслѣдника Іоанна Алексѣевича. Окруживъ вовремя вѣрными ему войсками обманутыя части, Императоръ Николай вовремя усмирилъ мятежъ. Но для полнаго разсѣянія всѣхъ недоумѣній потребовалось, чтобы и во время самой Коронаціи Цесаревичъ Константинъ при всѣхъ братскимъ поцѣлуемъ подтвердилъ добровольность своего отказа отъ принадлежавшихъ ему правъ. Въ манифестѣ о своемъ вступленіи на Престолъ Императоръ Николай I объявилъ наслѣдникомъ своего старшаго сына Александра, и присяга на вѣрность подданства была принесена имъ обоимъ.
Въ царствованіе Государя Николая Павловича былъ изданъ въ 1832 году Сводъ Законовъ Россійской имперіи. Законъ о престолонаслѣдіи вошелъ въ первую часть перваго тома Свода, содержащаго въ себѣ Основные законы. Раздѣлъ второй этихъ законовъ составило «Учрежденіе объ Императорской Фамиліи», утвержденное Императоромъ Павломъ I въ день священнаго его Коронованія 5 апрѣля 1797 года, одновременно съ закономъ о престолонаслѣдіи. «Учрежденіе объ Императорской Фамиліи» имѣетъ весьма важное значеніе, такъ какъ опредѣляетъ составъ царствующаго Дома, степени родства его членовъ, правила о вступленіи въ бракъ и обязанности членовъ Дома къ своему Главѣ, а также имущественное ихъ положеніе.
«Учрежденіе объ Императорской Фамиліи» послѣ изданія Свода Законовъ было пересмотрѣно и съ нѣкоторыми измѣненіями издано вновь въ 1886 году. Въ 1889 году въ немъ опять были сдѣланы измѣненія: до 1886 года при заключеніи брака принятіе невѣстою православія требовалось, если вступаетъ въ бракъ лицо, могущее имѣть право на наслѣдованіе Престола, въ то время какъ остальные члены Царскаго Дома могли вступать въ бракъ и съ лицами иновѣрными. При изданіи въ 1886 году соотвѣтствующая статья была изложена такъ: «Бракъ Наслѣдника Престола и старшаго въ Его поколѣніи мужскаго лица съ особою другой вѣры совершается не иначе, какъ по воспріятіи ею православнаго исповѣданія». Въ 1889 году именнымъ Высочайшимъ указомъ было возстановлено дѣйствіе старой редакціи. Въ томъ же 1889 году было воспрещено членамъ Царскаго Дома вступать въ неравнородные браки, каковое воспрѣщеніе Указомъ 1911 года было ограничено только Великими Князьями и Княжнами. Хотя эти измѣненія касались не закона о престолонаслѣдіи, а «Учрежденія объ Императорской Фамиліи», но они имѣли отношеніе и къ вопросу о престолонаслѣдіи, поскольку опредѣляли права потомства, происшедшаго отъ тѣхъ или иныхъ браковъ, на причисленіе къ Императорской Фамиліи и на полученіе соотвѣтствующихъ правъ.
Лицо, не причисленное къ Царской Семьѣ, не обладаетъ правами, принадлежащими его членамъ, въ томъ числѣ и правомъ наслѣдованія Престола, ибо Императорскій Всероссійскій Престолъ есть наслѣдственный въ нынѣ благополучно царствующемъ Императорскомъ Домѣ (статья 25, глава II, раздѣлъ 1), чтó вполнѣ соотвѣтствуетъ исторіи, ибо всегда царствующимъ признавался весь Домъ (Рюриковичей, Годуновыхъ и т. д. — см. выше), хотя полнота власти принадлежала исключительно его Главѣ. Согласно 126 статьи «Учрежденія объ Императорской Фамиліи», «Всѣ лица, происшедшія отъ Императорской Крови въ законномъ, дозволенномъ царствующимъ Императоромъ бракѣ, съ лицомъ соотвѣтственнаго по происхожденію достоинства, признаются членами Императорскаго Дома». Эти-то лица и призываются къ наслѣдованію Россійскаго Престола въ порядкѣ, указанномъ въ законѣ о престолонаслѣдіи.
Самый законъ о престолонаслѣдіи оставался и остается до сихъ поръ въ основѣ своей тѣмъ самымъ закономъ, который утвердилъ и обнародовалъ Императоръ Павелъ I въ день своего Священнаго Коронованія. Онъ былъ измѣненъ только: 1) по формѣ — при включеніи въ составъ Свода Законовъ разбитъ на статьи, причемъ выраженія, относящіеся лично къ Павлу и его сыновьямъ, вродѣ «Мой, Нашъ, Александръ», были замѣнены соотвѣтствующими нарицательными именами, могущими быть примѣнимыми и къ другимъ Государямъ и ихъ потомкамъ; 2) дополненъ правилами о свободномъ отреченіи отъ Престола лица, имѣющаго на него право и 3) о лишеніи права на Престолъ лицъ, происшедшихъ отъ неравнородныхъ браковъ.
Послѣднее послѣдовало въ силу манифеста Александра I отъ 20 марта 1820 года о расторженіи брака Великаго Князя Константина Павловича съ Великою Княгинею Анною Ѳеодоровною, въ коемъ Царь «предъ лицомъ Царя Царствующихъ обязуетъ всѣхъ и каждаго, до кого сіе касаться можетъ, сохранять сіе дополнительное постановленіе въ вѣчныя времена свято и ненарушимо».
Согласно закону о престолонаслѣдіи, по смерти Николая I вступилъ на Престолъ его старшій сынъ Александръ II, при коемъ наслѣдникомъ былъ объявленъ сначала старшій сынъ цесаревичъ Николай, а по кончинѣ его — второй сынъ, Александръ, вступившій на Престолъ по смерти отца. По вступленіи на Престолъ Александра III наслѣдникомъ сдѣлался его старшій сынъ Николай. Наслѣдникъ Императора Александра III, его старшій сынъ Императоръ Николай II, вступивъ на Престолъ, не имѣя сына, объявилъ наслѣдникомъ слѣдующаго за собою по старшинству своего брата Георгія, а по смерти его, до рожденія сына, наслѣдникомъ былъ объявленъ второй Государевъ братъ, Михаилъ. Послѣ рожденія первенца Государя-цесаревича Алексѣя онъ, согласно закону, сдѣлался наслѣдникомъ Престола, причемъ присяга на вѣрность ему была принесена еще до его рожденія, такъ какъ послѣ объявленія наслѣдникомъ Великаго Князя Михаила присягали законному его Императорскаго Величества Всероссійскаго Престола Наслѣднику. Такимъ образомъ, присяга была принесена на вѣрность тому, кто явился бы законнымъ наслѣдникомъ Государя Николая Александровича и, въ случаѣ смерти цесаревича Алексѣя, при отсутствіи другихъ сыновей Николая II, таковымъ оказался бы опять Михаилъ Александровичъ со своимъ законнымъ мужскимъ потомствомъ; въ случаѣ же, если бы Великій Князь Михаилъ Александровичъ къ этому времени уже скончался, не оставивъ сына, происшедшаго отъ законнаго и дозволеннаго царствующимъ Императоромъ брака съ лицомъ соотвѣтственнаго по происхожденію достоинства, то присяга, принесенная въ 1899 году, послѣ смерти Великаго Князя Георгія, относилась къ тому, кто являлся слѣдующимъ ближайшимъ къ Престолу лицомъ по закону о престолонаслѣдіи. Въ силу этого немедленно послѣ смерти Государя сей членъ Царскаго Дома долженъ былъ манифестомъ возвѣстить о своемъ возшествіи на Престолъ, а всѣ россійскіе подданные подтвердить ему свою вѣрность, принеся ему, Государю, а также новому законному Наслѣднику присягу на вѣрность подданства.
Однако преступный мятежъ и предательство въ 1917 году направили историческій ходъ событій совершенно другимъ путемъ. Государь Императоръ Николай Александровичъ былъ вынужденъ при жизни своей отречься отъ Престола, но, не желая разстаться съ сыномъ, помимо него передалъ наслѣдство Великому Князю Михаилу Александровичу. Послѣдній, видя себя окруженнымъ главарями мятежа, отказался воспріять власть до выясненія воли всего русскаго народа и призвалъ всѣхъ подчиниться до сего времени правительству, возникшему во время мятежа и захватившему къ моменту отреченія всю полноту власти. Вскорѣ послѣ сего Государь со своей семьей, Великій Князь Михаилъ Александровичъ и многіе другіе члены Царскаго Дома были арестованы и сосланы Временнымъ Правительствомъ, которое черезъ полгода, не испрашивая воли русскаго народа, провозгласило республику. Обманувшіе Царскій Домъ и русскій народъ люди не смогли удержать власть въ своихъ рукахъ, такъ ее взяло новое правительство, такъ же самочинно возникшее, но болѣе организованное, чѣмъ первое. Русскій народъ подвергся неслыханному еще дотолѣ униженію и порабощенію, и еще въ сравнительно лучшихъ условіяхъ оказались тѣ русскіе люди, которымъ удалось убѣжать изъ родной земли, залитой кровью. При такихъ обстоятельствахъ взоры большинства, естественно, обратились къ основѣ могущества и благоденствія Руси — ея Царской Власти. Однако первое время не было достовѣрныхъ извѣстій о сосланныхъ въ глубь Россіи членахъ Царской Семьи. Кромѣ того, не представлялось сначала вполнѣ яснымъ толкованіе 135-й статьи «Учрежденія объ Императорской Фамиліи», и ввиду этого неизвѣстно было, кто же является законнымъ Главой Руси.
Въ связи съ вопросомъ о престолонаслѣдіи за границей возникла довольно обширная литература, причемъ нѣкоторые при толкованіи Россійскаго закона о престолонаслѣдіи стали пользоваться законами и правилами, существующими по этому вопросу въ иностранныхъ государствахъ. Послѣднее является совершенно недопустимымъ, ибо порядокъ наслѣдованія Верховной власти въ Россіи выработался исторически, покоится на чисто русскихъ основахъ и въ цѣломъ является вполнѣ русскимъ по духу. Поэтому при толкованіи его должно пользоваться исключительно русскими источниками права. Если же отдѣльныя статьи закона не соотвѣтствуютъ историческимъ правовоззрѣніямъ, то лишь Самодержавный Государь можетъ измѣнить эти отдѣльныя статьи, не нарушая, однако, коренного закона, согласно присягѣ, приносимой членами Императорскаго Дома, а также ввиду подтвержденія оной Государемъ при его Священномъ Коронованіи.
Какъ на такое, противорѣчащее русской исторіи, правило указываютъ на дополненіе, сдѣланное въ 1830 году къ закону о Престолонаслѣдіи, объ ограниченіяхъ при заключеніи неравнородныхъ браковъ, а также позднѣйшее запрещеніе Великимъ Князьямъ и Княжнамъ вступать въ таковые браки. Нельзя не согласиться, что это совершенно противорѣчитъ исторіи и старымъ русскимъ обычаямъ. Вполнѣ бы, съ другой стороны, соотвѣтствовало духу русскаго права требованіе, чтобы всѣ члены Царскаго Дома исповѣдовали православную вѣру, чтобы лица при вступленіи въ бракъ, не принявшія православія, къ особамъ Царствующаго Дома не причислялись и русскими титулами не обладали, а лица, отъ православія отпавшія, теряли и достоинство, и права члена Царскаго Дома. Однако все это можетъ имѣть законную силу лишь послѣ соотвѣтствующаго Указа Россійскаго Самодержца, коему одному принадлежитъ право устанавливать законы.
Кромѣ того, нужно замѣтить, что ввиду того, что Царскій Домъ въ свое время призналъ для себя обязательнымъ законъ о воспрѣщеніи лицамъ, происшедшимъ отъ неравнородныхъ браковъ, наслѣдовать Престолъ и о невключеніи ихъ въ составъ Царской Семьи, — законъ, который Александръ I всѣхъ заклялъ соблюдать, — едва ли было бы полезно, чтобы даже самъ Государь отмѣнилъ его безъ соотвѣтствующаго разрѣшенія отъ клятвы Россійскимъ Патріархомъ или законнымъ Соборомъ россійскихъ іерарховъ. До того же времени никакія измѣненія или произвольныя толкованія не могутъ имѣть мѣста, и историческій Россійскій законъ, получившій свое начало вмѣстѣ съ началомъ объединенія Руси, дѣйствителенъ въ томъ видѣ, въ какомъ находился въ день страшнаго преступленія — лишенія законнаго Царя принадлежащей ему власти.
Россія несетъ и будетъ нести тяжелыя послѣдствія этого преступленія, пока власть въ ней не перейдетъ опять въ руки того, кто Самимъ Промысломъ сдѣланъ ея объединяющимъ Главою, опорою и хранителемъ ея благосостоянія. А таковымъ является старшій по первородству членъ Царскаго Рода. Пренебреженіе тѣмъ закономъ, который выработанъ собирателями Руси и осѣненъ благословеніями ея святыхъ заступниковъ и святителей, было причиной многихъ печальныхъ послѣдствій, а въ дальнѣйшемъ будетъ источникомъ новыхъ потрясеній и волненій, ибо русскій народъ во всѣ эпохи стремился къ своему законному Царю, только подъ властью котораго Русь всегда обрѣтала успокоеніе и благоденствіе.
Іоаннъ, епископъ Шанхайскій. Происхожденіе Закона о Престолонаслѣдіи въ Россіи. Шанхай 1936.