Проф. Михаилъ Николаевичъ Скабаллановичъ – О службѣ Вознесенію Господню (Литургическій очеркъ).
Церковный уставъ иногда упрекаютъ въ излишне ужъ будто бы мелочной и казуистической регламентаціи церковныхъ службъ. Между тѣмъ каждая особенность въ предписываемомъ уставомъ строѣ той или другой праздничной службы далеко не произвольна, а имѣетъ свой глубокій смыслъ. Къ сожалѣнію только, существующія руководства по церковному уставу ограничиваются простымъ перечнемъ тѣхъ или другихъ особенностей въ строѣ извѣстной службы, не подыскивая для нихъ основаній и не вникая въ ихъ смыслъ. Напримѣръ, нигдѣ не встрѣчается отвѣта на такіе само собою представляющіеся вопросы при чтеніи устава: почему стихиры, канонъ и т. п. въ извѣстный праздникъ положены на тотъ, а не на другой гласъ, почему извѣстныхъ стихиръ положено столько-то (8 или 10), а не меньше и не больше, почему канонъ въ одинъ праздникъ положено пѣть на 16, а въ другой не менѣе торжественный на 14? Не говоримъ уже о томъ, что руководства по уставу не стараются выяснить связь различныхъ пѣснопѣній праздничной службы между собою по ихъ содержанію, – такъ сказать, ходъ мысли въ нихъ. Настоящая замѣтка и имѣетъ цѣлью восполнить подобные пробѣлы въ отношеніи къ службѣ Вознесенія.
Праздникъ Вознесенія относится къ числу величайшихъ праздниковъ, извѣстныхъ подъ именемъ дванадесятыхъ. Существеннымъ отличіемъ дванадесятыхъ праздниковъ является продолжительность ихъ празднованія, обнимающаго собою не одинъ день, какъ самые великіе праздники святыхъ, а нѣсколько дней, изъ которыхъ предшествующіе дню праздника называются предпразднствомъ, а послѣдующіе – попразднствомъ. Вознесеніе имѣетъ предпразднство и длинное (восьмидневное) попразднство. Ирмосы его, въ качествѣ катавасіи, поются еще до предпразднества (тоже одно изъ отличій дванадесятыхъ праздниковъ). Затѣмъ, какъ дванадесятый праздникъ, оно имѣетъ свой задостойникъ, а какъ праздникъ сверхъ того Господскій, имѣетъ на литургіи антифоны, а на вечернѣ слѣдующаго дня великій прокименъ.
Въ отношеніи къ дванадесятому празднику можетъ быть поставленъ вопросъ о томъ мѣстѣ, которое онъ занимаетъ въ ряду другихъ дванадесятыхъ праздниковъ. Послѣдніе уставъ, какъ изложено, празднуетъ не всѣ съ одинаковою торжественностью. Такъ, не говоря о томъ, что уставъ дѣлаетъ значительное различіе между праздниками Господскими и Богородичными, – изъ первыхъ, напр., Рождество Христово празднуется гораздо торжественнѣе другихъ. Если величіе праздника измѣрять важностью воспоминаемаго имъ событія, то Вознесеніе заслуживаетъ, конечно, самаго торжественнаго чествованія. Въ жизни Спасителя трудно указать, кромѣ воскресенія, событіе болѣе ваясное и болѣе достойное благоговѣйнаго воспоминанія со стороны вѣрующихъ, чѣмъ вознесеніе Его на небо. Событіе это во всякомъ случаѣ важнѣе, напр., Срѣтенія, Преображенія, Входа въ Іерусалимъ, для которыхъ тоже положены дванадесятые праздники. Между тѣмъ уставъ ничѣмъ не выдвигаетъ Вознесенія изъ ряда другихъ Господскихъ праздниковъ, не выдвигаетъ такъ, какъ Крещеніе и Пятидесятницу. Напротивъ, въ строѣ службы Вознесенію встрѣчаются особенности, которыя скорѣе уменьшаютъ его торжественность въ сравненіи съ другими Господскими праздниками.
Едва ли не самой существенной частью праздничнаго бдѣнія является канонъ, который, составляя (конечно, при точномъ выполненіи устава, т. е. если бы весь канонъ пѣлся) почти половину бдѣнія, такимъ или инымъ характеромъ исполненія своего (напр, напѣвомъ) сообщаетъ извѣстную окраску всему бдѣнію. И ничѣмъ такъ не отличаются праздники между собою въ отношеніи ихъ торжественности, какъ канономъ. Чѣмъ важнѣе праздникъ, тѣмъ торжественнѣе поется канонъ его. Самое торжественное пѣніе канона – это такое, когда оба праздничные канона (если ихъ два) поются какъ два совершенно самостоятельныхъ канона, т. е. каждый поется съ своимъ ирмосомъ и у каждаго ирмосъ поется по дважды, а тропари на 6; каждая пѣснь канона такимъ образомъ поется на 16, тогда какъ обычно, не исключая воскресныхъ дней и праздниковъ великихъ святыхъ, пѣснь канона поется не болѣе, чѣмъ на 14. Помимо этого, особеннымъ признакомъ торжественности въ пѣніи канона считается, чтобы катавасіей служили ирмосы самого же праздничнаго канона, а не какіе-нибудь другіе, хотя бы то ирмосы другаго великаго (ближайшаго) праздника, – и затѣмъ, чтобы въ качествѣ катавасіи пѣлся не одинъ изъ праздничныхъ ирмосовъ, а сряду оба (по стереотипному выраженію устава: «катавасія – ирмосы обою каноновъ, кійждо ликъ свой ирмосъ»). Если мы съ этой стороны обратимъ вниманіе на канонъ Вознесенія, то найдемъ прежде всего, что онъ положенъ не на 16, а на 14. Если бы для праздника имѣлся только одинъ канонъ (какъ напр., одинъ канонъ имѣютъ Срѣтеніе, Пасха, недѣля Ваій, Воздвиженіе), то можно было бы предписаніе нѣть канонъ на 14 объяснить просто желаніемъ избѣжать слишкомъ частыхъ повтореній одпого и того же тропаря. Но Вознесеніе имѣетъ два самостоятельныхъ канона, изъ которыхъ естественно было бы пѣть каждый на 8. Между тѣмъ уставъ, очевидно, не безъ намѣренія предписываетъ только первый пѣть на 8, а второй на 6. Затѣмъ катавасіей служатъ не ирмосы праздничнаго канона, а Пятидесятницы. Даже такая, по-видимому, незначительная особенность, какъ то, что послѣ 3-й пѣсни канона положенъ не ипакои, а простой сѣдаленъ, показываетъ, что Вознесеніе не причисляется уставомъ къ самымъ торжественнымъ изъ дванадесятыхъ праздниковъ (на Пасху, Рождество, Крещеніе и Успеніе – ипакои).
Всѣ эти особенности на первый взглядъ маловажны, но съ точки зрѣнія устава онѣ имѣютъ свой важный символическій смыслъ, опредѣляя мѣсто Вознесенія въ ряду другихъ Господскихъ праздниковъ и степень торжественности, съ какою празднуется это событіе. Не трудно догадаться, почему событіе это уставъ не находитъ возможнымъ праздновать, такъ сказать, со всею силою торжественности и духовной радости. Хотя Вознесеніемъ Своимъ Спаситель «радость сотворилъ ученикамъ Своимъ», но къ этой радости не могла не примѣшиваться значительная доля скорби и грусти о покинувшемъ землю Господѣ. Анализируя далѣе содержаніе и напѣвы пѣснопѣній праздника, мы увидимъ, что вездѣ въ нихъ, кромѣ праздничной радости, сквозитъ и эта тихая грусть Церкви по вознесшемся отъ нея Госнодѣ.
Есть и другая причина того, почему уставъ такъ сдержанъ въ празднованіи Вознесенія: онъ не считаетъ этого праздника вполнѣ самостоятельнымъ, – и въ этомъ онъ правъ. Въ самомъ дѣлѣ, вознесеніе Спасителя настолько тѣсно связано съ Его воскресеніемъ, что первое можно разсматривать прямо какъ завершеніе, вѣнецъ воскресенія. Спаситель воскресъ не для того, чтобы жить на землѣ, и Его сорокадневное пребываніе на землѣ по воскресеніи едва можно было назвать земною жизнію, – настолько выше было воскресшее тѣло Спасителя всѣхъ земныхъ житейскихъ потребностей и заботъ. Такъ и самъ Спаситель смотрѣлъ на Свое воскресеніе: предъ страданіями Своими Онъ говорилъ Апостоламъ, разумѣя Свою смерть, имѣвшую окончиться воскресеніемъ: «иду ко Отцу». Начавшееся воскресеніемъ, это возвращеніе Спасителя ко Отцу Своему закончилось вознесеніемъ на небо. Такимъ образомъ на вознесеніе можно смотрѣть, какъ на заключительный актъ воскресенія.
Поэтому и уставъ не разграничиваетъ строго праздниковъ Вознесенія и Воскресенія Христова. Собственно говоря, всѣ три праздника: Пасхи, Вознесенія и Пятидесятницы – уставъ считаетъ однимъ сплошнымъ пятидесятидневнымъ праздникомъ, торжественно совершая преполовеніе всего этого длиннаго праздника именно въ 25-й день его (въ среду 4-й недѣли по Пасхѣ).
И если мы внимательно всмотримся въ строй службы Вознесенія Господня, то откроемъ въ ней черты прямо воскресной службы. Такъ, кого не поражало то, что на Вознесеніе, послѣ Евангелія (утренняго), поется: «Воскресеніе Христово видѣвше». Затѣмъ стихиры «на Господи воззвахъ» положены въ Вознесеніе не на 8, какъ въ другіе дванадесятые праздники, а на 10, какъ въ воскресные дни и лишь въ тѣ дванадесятые праздники, которые всегда приходятся на воскресные дни (т. е. въ праздники Ваій и 50-цы). Возможно, что въ виду этого и канонъ Вознесенію положенъ на 14, какъ въ воскресные дни.
Такъ мы видимъ, что самыя незначительныя уставныя особенности и частности въ службѣ Вознесенію Господню имѣютъ свой глубокій знаменательный смыслъ. Всею совокупностью этихъ особенностей уставъ ясно выражаетъ внутренній характеръ праздника. Духовной радости благочестиваго слушателя церковной службы всѣмъ этимъ сообщается особый оттѣнокъ.
Выраженіе внутренняго характера праздника Вознесенія Господня еще въ большей степени достигается выборомъ тѣхъ напѣвовъ, которыми исполняется длинная праздничная служба. Уже a priori должно ожидать, что не можетъ быть случайнымъ выборъ для того или другаго пѣснопѣнія въ праздничной службѣ того или иного изъ восьми гласовъ. Церковные гласы до того отличны другъ отъ друга, что не можетъ быть безразличнымъ для молящихся, на какой изъ нихъ поется большая часть праздничной службы. Есть гласы величавые, торжественные, и есть тихіе, нѣжные; есть грустные и есть радостные. И хотя каждое праздничное бдѣніе настолько велико и длинно, что большею частію пѣснопѣнія его перебираютъ всѣ существующіе гласы, но если мы внимательно всмотримся въ чередованіе гласовъ на бдѣніи того или другаго праздника, то легко замѣтимъ, что въ одинъ праздникъ преобладаютъ одни гласы, напѣвы одного характера, а въ другой – другаго. Вслѣдствіе этого служба одного праздника выходитъ радостнѣе, веселѣе, а другаго зато нѣжнѣе, сердечнѣе, третьяго – величественнѣе. Такъ, служба Пасхи отличается такимъ подборомъ гласовъ и напѣвовъ, что она дышетъ самою восторженною радостію. Служба же, напр., Воздвиженію Креста Господня носитъ печать нѣкоторой грусти и скорби: канонъ Воздвиженію – восьмаго гласа, довольно грустнаго, хотя и не самаго грустнаго (2-й и 6-й) гласа, на который между прочимъ поется канонъ на покаянномъ молебнѣ Пресв. Богородицѣ и канонъ на погребеніе младенцевъ.
Такимъ образомъ, путемъ такого или иного выбора гласовъ уставъ придаетъ каждому изъ великихъ праздниковъ совершенно не похожій на другой характеръ и оттѣнокъ. Конечно, все это молящійся можетъ почувствовать только при точномъ исполненіи устава, если бы пѣлось все, что полагается пѣть и какъ полагается. Бдѣніе одного праздника являлось бы тогда совершенно не похожимъ на бдѣніе другаго праздника, совсѣмъ иначе настраивало бы внимательнаго слушателя.
Что касается службы Вознесенію, то уставъ начинаетъ ее гласомъ, отъ котораго вѣетъ тихою, нѣсколько сдерясашюю радостію: стихиры «на Господи воззвахъ», открывающія на бдѣніи собственно-праздничное ликованіе, поются 6-мъ гласомъ. Припомнимъ, что на этотъ гласъ поется стихира: «Воскресеніе Твое, Христе Спасе...» при пасхальномъ крестномъ ходѣ. Изъ дванадесятыхъ праздниковъ этимъ гласомъ поются «на Господи воззвахъ» стихиры на праздникъ Благовѣщенія и Воздвиженія. Эта тихая радость, далѣе, въ службѣ Вознесенію, – именно въ стихирахъ на литіи (а также впослѣдствіи на «хвалитехъ»), – растворяется уже небольшою грустью и скорбію, чѣмъ отличается гласъ этихъ стихиръ – первый. Имъ поются между прочимъ стихиры почти всѣхъ вечеренъ Страстной седмицы, начиная отъ Великаго понедѣльника («Грядый Господь къ вольней страсти...») и кончая вечернею Великаго пятка («Вся тварь измѣняшеся страхомъ...»). Затѣмъ, далѣе, на бдѣніи Вознесенію, послѣ грустнаго литійнаго моленія съ его безчисленными «Господи, помилуй», при торжественномъ входѣ изъ притвора во храмъ, праздничный восторгъ вытѣсняетъ изъ сердца тихую грусть по вознесшемся Господѣ, какъ вытѣснило ее изъ сердца Апостоловъ радостное обѣщаніе явившихся послѣ вознесенія ангеловъ, и стихиры «на стиховнѣ» поются уже на самый восторженный изъ стихирныхъ гласовъ (нужно отличать гласы тропарей и каноновъ отъ гласовъ стихиръ) – второй, со «славникомъ» на 6-и гласъ. Послѣ этого моленія слышится многократное пѣніе праздничнаго тропаря, который исполняется на обычный праздничный гласъ тропарей – четвертый (на 4-й гласъ положены тропари Рождества Пресвятыя Богородицы и Христова, Введенія, Благовѣщенія, мучениковъ). Этотъ гласъ – именно простой праздничный гласъ тропарей и ничего не говоритъ о характерѣ праздника. Но зато гласомъ кондака этотъ характеръ ясно отмѣчается: кондакъ Вознесенію – 6-го гласа, гласа уже прямо заунывнаго, съ нотами едва не рыданія въ голосѣ. Припомнимъ, что кондаки: «Со святыми упокой...», «Душе моя, востани...» и Великой субботы («Бездну заключивый...») поются этимъ гласомъ. Вознесеніе изъ дванадесятыхъ праздниковъ почти единственный съ столь печальнымъ кондакомъ.
Но ничто такъ не вліяетъ на такой или иной характеръ праздничнаго бдѣнія, какъ напѣвъ и гласъ канона, такъ какъ канонъ занимаетъ самую значительную часть, едва не половину бдѣнія. Первый и главный канонъ Вознесенія: «Спасителю Богу...», какъ извѣстно, – 5-го гласа. Какъ это ни можетъ показаться удивительнымъ, но выборъ такого гласа для канона Вознесенія просто случайный. Гласъ этотъ выбранъ для настоящаго канона потому, что чередной гласъ 6-й недѣли по Пасхѣ, на которой приходится Вознесеніе, – пятый, а утренніе каноны поются на чередной гласъ недѣли. Изъ этого общаго правила уставъ не сдѣлалъ исключенія не только для праздника Вознесенія, но и для праздника Пятидесятницы, – праздника, съ точки зрѣнія устава, болѣе великаго и торжественнаго: первый канонъ Пятидесятницы («Понтомъ покры...») поется тоже на чередной гласъ недѣли, именно на 7-й.
Но, безъ сомнѣнія, была причина, почему уставъ не сдѣлалъ исключенія изъ этого правила для такихъ великихъ праздниковъ, какъ Вознесеніе и Пятидесятница. Причина ясна изъ вышесказаннаго; это-то тѣсное отношеніе, въ которомъ стоитъ вознесеніе Спасителя къ Его воскресенію. Сохраняя для канона Вознесенія гласъ канона ближайшаго воскресенія, уставъ хочетъ этимъ сказать, что онъ объединяетъ эти два великихъ событія. Кромѣ того, и самъ по себѣ 5-й гласъ едвали не болѣе всякаго другаго подходилъ къ канону Вознесенія: 5-й гласъ родственъ 1-му гласу; это какъ бы минорная варіація 1-го гласа; въ древности называли его «косвеннымъ (πλἁγιος) 1-го гласа». На первый же гласъ поется канонъ Пасхи.
Но какъ бы сознавая, что пятый гласъ, какъ гласъ «косвенный», недостаточно торжественъ и радостенъ для великаго праздника, уставъ второй канонъ Вознесенію положилъ пѣть на спеціально-праздничный гласъ каноновъ – 4-й. Это обычный гласъ праздничныхъ каноновъ: имъ поются каноны Благовѣщенія, Введенія (1-й), Успенія (2-й), Преображенія (1-й), Ваій, Пятидесятницы (2-й).
Какъ ни важны и знаменательны всѣ особенности въ строѣ разсматриваемой нами службы, какъ ни законченъ и выдержанъ во всѣхъ частяхъ этотъ строй, но все же все это лишь схема службы, а не самая служба, это лишь рамки, – правда, рамки прекрасной и художественной работы, за которыми однако нельзя проглядывать вставленную въ нихъ картину. Картина же – это самое содержаніе службы. Если столь хороши рамки, то что сказать о картинѣ? Она должна быть верхомъ художественнаго творчества.
Въ самомъ дѣлѣ, если вообще наши церковныя пѣснопѣнія находятъ высокопоэтическими, не уступающими по силѣ вдохновенія лучшимъ цвѣтамъ свѣтской лирики, то службы дванадесятыхъ праздниковъ поистинѣ можно назвать перлами религіозной поэзіи. И эта поэзія, безъ сомнѣнія, заслуживаетъ такого же всесторонняго изученія и разбора, какъ свѣтская, но она его еще не дождалась и, судя по подавляющему обилію матеріала, не скоро дождется.
Не пытаясь здѣсь анализировать службу Вознесенію со стороны ея содержанія, мы хотѣли бы только сдѣлать нѣсколько краткихъ руководящихъ указаній на счетъ связи разрозненныхъ пѣснопѣній, намѣтить общій ходъ мысли въ службѣ.
Измѣняемая часть службы каждаго праздника, – т. е. стихиры, тропари, канонъ и другія собственно-праздничныя пѣснопѣнія, – какъ извѣстно, распадаются въ службѣ праздника на нѣсколько совершенно самостоятельныхъ группъ, какъ то: группа стихиръ «на Господи воззвахъ», «на стиховнѣ», «на хвалитехъ», рядъ сѣдальновъ, канонъ. Если мы обратимъ вниманіе на общее содержаніе каждой изъ такихъ группъ въ службѣ Вознесенію, то замѣтимъ, что тогда, какъ въ одной группѣ пѣснопѣній раскрывается по преимуществу внѣшняя сторона событія, рисуется величественная картина его, – въ другихъ выясняется внутреннее значеніе событія. Первое имѣетъ мѣсто по отношенію къ службѣ Вознесенію въ стихирахъ «на Господи воззвахъ» и на литіи, а второе въ стихирахъ «на стиховнѣ». Въ стихирахъ же «на хвалитехъ», представляющихъ собою какъ бы заключительный аккордъ бдѣнія, соединено и то и другое. Такое же отношеніе усматривается между тропаремъ и кондакомъ: первый сжато и въ существенномъ передаетъ намъ исторію событія, а второй выясняетъ его значеніе для нашего спасенія («Еже о насъ исполнивъ смотрѣніе и еже на земли соединивъ небеснымъ...»). Изъ сѣдальновъ тоже одни (по 1-й каѳизмѣ и 3-й пѣсни канона) разсматриваютъ событіе съ первой точки зрѣнія, а другіе (по 2-й каѳизмѣ и поліелеѣ) – со второй.
Что касается канона, то это такое обширное произведеніе, въ которомъ является возможность всесторонне разсмотрѣть событіе. Авторъ его, – или, вѣрнѣе, авторы, такъ какъ каноновъ два, – такъ и дѣлаютъ, или дѣлаютъ даже больше этого: разсматривая каждую изъ 8 пѣсней канона, какъ нѣчто самостоятельное и законченное, они стараются въ каждой пѣсни дать цѣльное представленіе о событіи какъ съ его внѣшней, такъ и съ внутренней стороны, посвящая одни изъ тропарей раскрытію первой, а другіе – второй.
Существенную часть канона составляютъ ирмосы его, которые поются особенно торжественно (по дважды) и которыми каждая пѣснь канона открывается и заканчивается. Кромѣ того, вообще въ составѣ праздничнаго бдѣнія ирмосы являются особенно важною, видною, такъ сказать, отличительною частью его: ихъ поютъ для приготовленія вѣрующихъ къ празднику задолго до него въ качествѣ катавасіи къ канону (ирмосы Рождества Христова и Воздвиженія начинаютъ пѣть въ качествѣ катавасіи за полтора мѣсяца до этихъ праздниковъ). Поэтому со стороны изслѣдователя церковныхъ службъ ирмосы заслуживаютъ особеннаго вниманія. Останавливаясь на содержаніи ирмосовъ Вознесенія, мы не можемъ не замѣтить ихъ существеннаго отличія по характеру содержанія отъ пасхальныхъ. Тогда какъ ирмосы пасхальные всецѣло проникнуты воспоминаніемъ о великомъ событіи, изъ ирмосовъ Вознесенія одинъ лишь (3-й), и то однимъ словомъ, упоминаетъ о вознесеніи; всѣ же прочіе годились бы для всякаго другаго дня и праздника: они выражаютъ просто чувства вѣрующей души, согрѣтой любовію къ Спасителю. Ирмосы же втораго канона – исключительно Богородичные («Отверзу уста...»).
Если сравнить между собою ирмосы другихъ дванадесятыхъ праздниковъ, можно замѣтить, что они тѣмъ болѣе проникнуты мыслью о праздникѣ, чѣмъ торжественнѣе и значительнѣе праздникъ. Полагая для Вознесенія ирмосы общаго содержанія, уставъ этимъ противополагаетъ этотъ праздникъ Пасхѣ и Пятидесятницѣ, ирмосы которыхъ такого спеціальнаго содержанія. Но этими ирмосами какъ нельзя лучше и глубже выражается тихая грусть вѣрующей души въ разлукѣ съ вознесшимся и чаемымъ Господомъ. Ирмосы же втораго канона какъ бы утѣшаютъ Пречистую Матерь вознесшагося Господа восторженными похвалами Ея высокому достоинству, съ вознесеніемъ Ея Сына на небо ставшему несомнѣннымъ для Апостоловъ и всѣхъ.
М. Ск.
«Подольскія Епархіальныя Вѣдомости». 1901. Ч. Неофф. № 19. С. 336-340; № 20-21. С. 345-350.
