Проф. Иванъ Игнатьевичъ Малышевскій – Св. Мокій, пресвитеръ амфиполитанскій.

Мокій, по римски Муцей, былъ сынъ Евстратія и Евстахіи, грековъ по происхожденію, но жившихъ въ Римѣ въ первой половинѣ III в. Евстратій имѣлъ наслѣдственныя права римскаго гражданства и занималъ высокій постъ въ военной службѣ, а Евстахія была дочь антипата, т. е. областнаго начальника. Тогда было уже очень много христіанъ въ высшихъ классахъ общества и на высшихъ мѣстахъ государственной службы. Въ своей апологіи, писанной еще ок. 199 г., Тертулліанъ говорилъ въ слухъ всѣхъ: «мы только вчерашніе, и уже пополнили все: – города, острова, крѣпости, селенія, войска, трибы, дворцы, сенатъ, судилища». Крещенный еще въ отрочествѣ, Мокій воспитанъ родителями въ христіанскомъ благочестіи, о чемъ вспоминалъ онъ и въ старости. Чтеніе священныхъ книгъ, по его воспоминаніямъ, привело его къ познанію христіанскихъ истинъ, уяснило для него тщету и пагубу суевѣрій и заблужденій язычества, считавшагося еще государственною религіею. Мокій, по-видимому, былъ уже взрослымъ, когда вмѣстѣ съ родителями перешелъ изъ Рима въ восточную часть греческой Македоніи. Здѣсь-то онъ, сынъ аристократической четы, рѣшился посвятить себя на служеніе Церкви и, пройдя низшія ступени церковнаго служенія, удостоился быть пресвитеромъ Церкви въ г. Амфиподѣ на р. Стримонѣ, тогда главномъ городѣ восточной Македоніи, по всей вѣроятности, ужо имѣвшемъ и своего епископа{1}.

Въ санѣ пресвитера Мокій очень долго служилъ Церкви и сталъ извѣстенъ, какъ сильный христіанскій учитель и смѣлый обличитель язычества. Въ Амфиполѣ ставился языческій храмъ Діониса или Бахуса. Здѣсь начинались празднества такъ называемыхъ «дней Діонисовыхъ или Бахусовыхъ», сопровождавшіяся жертвоприношеніями, процессіями, игрищами съ пьянымъ разгуломъ и грубою распущенностію{2}. Наболѣлась душа пресвитера при видѣ такого омраченія, и онъ ревновалъ о просвѣщеніи омраченныхъ. Къ старости эта святая ревность достигла у Мокія великой силы. Выходя на встрѣчу праздничному сборищу язычниковъ, мужественный старецъ-пресвитеръ говорилъ: «послушайте меня, темные люди! Доколѣ ходите вы во тьмѣ невѣдѣнія? Доколѣ не уразумѣете вашей гибели, не возчувствуете омерзенія къ этой бѣсовской прелести? Обратитесь и познайте Владыку Бога, явленнаго единороднымъ Сыномъ Его, Господомъ нашимъ Іисусомъ Христомъ, просвѣтившимъ міръ свѣтомъ истины»? Такими и другими подобными рѣчами св. пресвитеръ много разъ въ разные дни языческихъ празднествъ старался вразумлять язычниковъ, проповѣдуя имъ о Богѣ и Христѣ и излагая истины христіанскаго ученія. Если одни оставались глухи къ словамъ старца, злобились на него, то было не мало и такихъ, которые внимали его словамъ, бросали языческія суевѣрія и обращались въ христіанство. Какъ будто непонятно то, что христіанскій пресвитеръ оставался невредимъ при такихъ неоднократныхъ опытахъ своей проповѣди, обращаемой къ праздничной толпѣ язычниковъ. Но такіе примѣры бывали. Въ данномъ случаѣ необходимо предполагать, что самая рѣчь проповѣдника поражала своею силою, что самый видъ старца внушалъ сдержанность толпѣ, что въ городѣ число христіанъ уже преобладало надъ числомъ язычниковъ и послѣдніе чувствовали свою слабость, что самая власть въ городѣ находилась въ рукахъ христіанъ, какъ то бывало, по свидѣтельству Евсевія, и во многихъ другихъ городахъ въ продолжительное время спокойствія Церкви отъ гоненій, предшествовавшее гоненію Діоклитіана.

Съ наступленіемъ этого гоненія язычество стало подниматься повсюду. Въ городахъ и областяхъ удаляемы были съ гражданскихъ должностей христіане и замѣщались язычниками. Языческіе начальники, дотолѣ нерѣдко равнодушные къ судьбѣ упадающаго язычества, обязывались возревновать о подъемѣ его въ глазахъ толпы. Прибывшій въ Амфиполь новый антипатъ Лаодикій самъ принялъ участіе въ празднествахъ Діонисовыхъ дней и принесъ жертву Діонису въ его храмѣ. Это ободрило язычниковъ. Болѣе озлобленные изъ нихъ немедленно донесли Лаодикію о христіанскомъ учителѣ, который своимъ ученіемъ увлекаетъ народъ, учитъ вѣрѣ въ Распятаго и уже многихъ обольстилъ своимъ ученіемъ, такъ что они перестали участвовать въ жертвоприношеніяхъ и празднествахъ Діониса; «если ты, говорили Лаодикію обвинители Мокія, не удержишь этого учителя, то скоро весь городъ пойдетъ за нимъ, а служеніе богамъ и наши празднества совсѣмъ упразднятся». Лаодикій позвалъ Мокія на судъ. Лаодикій: ты почему не приносишь жертвъ богамъ и отводишь народъ отъ нихъ? Мокій: невѣжда, незнающій истины! Что спрашиваешь о томъ, чего не можешь разумѣть? Собери прежде твои мысли и познай истину. Я, учась Св. Писанію, позналъ, что идолы языкъ – бѣсы, и надежда на нихъ суетна. Отъ допросовъ судья перешелъ къ угрозамъ. Святой отвѣчалъ только: смерть за Христа пріобрѣтеніе мнѣ. Антипатъ велѣлъ повѣсить Мокія и строгать желѣзными кручьями. Послѣ пытки св. пресвитеръ, врачуемый силою Божіею, сталъ предъ антипатомъ съ видомъ еще большей бодрости. Приписывая это волшебству, антипатъ грозилъ сжечь Мокія. Но не возмогъ онъ исполнить свою угрозу, постигнутый карою Божіею при знаменіяхъ божественной силы, поразившей и самое капище безстудныхъ служеній Діониса. Однакоже Мокій заключенъ въ тюрьму до прибытія новаго антипата. Прибывшій чрезъ 23 дня новый антипатъ Максимъ открылъ судъ надъ Мокіемъ въ открытомъ и большомъ помѣщеніи въ виду многолюдной толпы. Начавъ допросами о родѣ Мокія, Максимъ выразилъ удивленіе, что человѣкъ столь знатнаго рода, какъ Мокій, поддается волшебству, возстаетъ противъ боговъ, и требовалъ, чтобы христіанскій пресвитеръ принесъ жертву имъ. Услышавъ твердые отвѣты и обличенія отъ Мокія, антипатъ, послѣ новыхъ пытокъ, приказалъ бросить его на съѣденіе львамъ. Но львы не тронули святаго и ласкались къ нему{3}. Видѣвшій это народъ потребовалъ, чтобы отпущенъ былъ праведникъ, котораго любитъ Богъ и чтутъ самые звѣри. Антипатъ отослалъ Мокія въ г. Перинѳъ, иначе – Ираклію во Ѳракіи, къ здѣшнему игемону Филиписію, а этотъ, продержавъ его восемь дней въ тюрьмѣ, отправилъ въ г. Византію на казнь – отсѣченіе главы. На мѣстѣ казни, пресвитеръ, возведя очи горѣ, благословлялъ Господа, и на свое воззваніе – «пріими, Господи, въ мирѣ духъ мой», – утѣшенъ голосомъ съ неба. Мученическій подвигъ его совершился 11 мая. Гробъ св. Мокія сталъ одною изъ первыхъ святынь Византіи, когда она съ именемъ Константинополя стала новою столицею имперіи. Константинъ Великій, созидая христіанскіе храмы въ новой столицѣ, устроилъ храмъ и въ честь Мокія, передѣлавъ на этотъ храмъ бывшее предъ тѣмъ языческое капище. Въ этотъ храмъ торжественно перенесены мощи св. Мокія. Въ день памяти его 11 мая 330 г. совершилось торжество «обновленія Царьграда», которое затѣмъ и стало праздноваться навсегда въ одинъ день съ памятію Мокія. Когда при императорѣ Валентѣ въ Византіи преобладали аріане, то они завладѣли было и храмомъ Мокія, но скоро храмъ обрушился во время аріанскаго богослуженія. Потомъ православные обновили его. О храмѣ св. Мокія упоминается въ дѣяніяхъ Ефесскаго, вселенскаго III собора, опредѣленія котораго читаны были здѣсь въ собраніи столичнаго духовенства и народа. Второе поновленіе храма совершилось при Іустиніанѣ, а потомъ еще одно – при императорѣ Василіѣ Македонянинѣ. Память св. Мокія почтена также службами, синоксарями, акростихами и т. под.

Христіанскому пресвитеру нашего времени амфиполитанскій пресвитеръ и священномученикъ можетъ напоминать о его долгѣ бороться съ остатками языческаго суевѣрія, еще далеко не изсякшими въ народѣ, а также съ безчиніями, похожими на языческія безчинія, извѣстныя какъ у древнихъ грековъ и римлянъ, такъ и у нашихъ славяно-руссовъ. Извѣстно, напр., что суевѣрія, наслѣдуемыя отъ старины глубокой, нерѣдко сливаются у народа съ христіанскими представленіями о дняхъ праздничныхъ, о святыхъ, заслоняя для него истинный смыслъ христіанскихъ празднествъ, истинный образъ святыхъ Божіихъ. Извѣстны далеко не всегда невинныя народныя игрища, пріуроченныя къ христіанскимъ праздникамъ. Извѣстно наконецъ закоренѣлое зло праздничнаго пьянственнаго разгула, которое превращаетъ христіанскіе праздники въ дни безчинія, заѣдаетъ народное благополучіе, искажаетъ христіанскую нравственность народа. Христіанскій пресвитеръ призвавъ бороться съ этимъ зломъ, памятуя, что подвигъ этой борьбы далеко не такъ опасенъ для него, какъ былъ опасенъ для Мокія подвигъ борьбы съ суевѣріями и бозчиніями Діонисовыхъ дней, что, будучи болѣе легкимъ, подвигъ этотъ будетъ однакоже достоинъ возданія по своей благодѣтельности для народа.

«Руководство для сельскихъ пастырей». 1887. Т. 2. № 32. С. 523-528.

 

{*} Память его 11 мая. Сказаніе о немъ, составленное на основаніи мученическихъ актовъ, помѣщено въ изд. Acta Sanctorum (Mai 11, 620 и д.); оно же въ Четьи-Минеѣ. Другія свидѣтельства о немъ и сужденія о самыхъ актахъ цитованы въ соч. архим. (нынѣ епископа) Сергія «Полный Мѣсяцесловъ Востока», т. II, подъ 11 мая.

{1} Имена еппскоповъ г. Амфиполя извѣстны только со времени Сардикійскаго собора (Лекеня, Oriens Christianus, t. II, р. 83); но, по всей вѣроятности, рядъ ихъ начался прежде, ибо Амфиполь, иначе Хризополь, былъ гражданскою митрополіею области, а въ такихъ городахъ почти вездѣ епископскія каѳедры являлись очень рано.

{2} О Діонисовыхъ дняхъ – въ Словарѣ Любкера, въ русскомъ изданіи, вып. I, стр. 410-411. Спб. 1883 г.

{3} О томъ, что и въ Діаклитіаново гоненіе бывали, какъ и прежде, примѣры, что лютые звѣри не трогали бросаемыхъ имъ на снѣденіе христіанскихъ мучениковъ, говоритъ церковный историкъ Евгеній обстоятельно и какъ очевидецъ (кн. VIII, гл. 7).

⸭    ⸭    ⸭

Тропарь, гласъ 1-й:

Христу священнодѣйствуя,/ іерей славы сый,/ жертву словесную и всецѣлое приношеніе,/ угльми страдальчества себѣ принеслъ еси./ Темже, Мокіе, сугубымъ вѣнцемъ тя вѣнча Прославльшій тя,// яко прославленъ страданьми твоими Христосъ Человѣколюбецъ.

Кондакъ, гласъ 2-й:

Щитомъ вѣры вооруженъ,/ нечестивыхъ ополченія обратилъ еси,/ и пріялъ еси славы вѣнецъ отъ Господа, блаженне Мокіе./ Сего ради со ангелы радуяся,/ спасай отъ бѣдъ поющія тя,// моляся непрестанно о всѣхъ насъ.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: