Протоіерей Іоаннъ Самборскій – Черты истиннаго христіанина и недостатки христіанъ нашего времени (Изъ слова въ день седми священномучениковъ, въ Херсонѣ епископствовавшихъ).
Нѣкогда седмь святыхъ епископовъ, память которыхъ св. Церковь празднуетъ 7-го марта, движимые ревностію христіанскою и любовію къ людямъ, издалека пришли въ страну нашу, для того, чтобы просвѣтить несчастныхъ, – невѣдущихъ истины Христовой. Они не убоялись ни опасностей нелегкаго въ то время дальняго плаванія, ни тяжкихъ трудовъ благовѣстія среди полудикихъ обитателей Эвксинскаго побережья, ни жестокихъ истязаній и мученической кончины...
Таковъ истинный христіанинъ вездѣ и всегда, гдѣ бы онъ ни былъ и что бы ни дѣлалъ. Въ жизни святыхъ Божіихъ насъ особенно поражаетъ эта сила, какую они проявляли въ осуществленіи своихъ убѣжденій, это ровное и постоянное одушевленіе въ дѣлахъ правды и добра, эта твердость, не измѣняющая себѣ ни подъ игомъ преслѣдованій, ни подъ мечемъ гонителя, ни предъ пылающимъ костромъ. Во всемъ существѣ святаго мужа, во всѣхъ его поступкахъ видна нѣкая цѣльность и единство, видѣнъ тотъ прекрасный характеръ, черты котораго слабо опредѣляются въ настоящее время то – «вѣрностію началамъ», то – «послѣдовательностію дѣйствій». Этимъ, между прочимъ, объясняется, почему на наше сердце, естественно сочувствующее всему высокому и прекрасному, такое сильное впечатлѣніе производитъ созерцаніе природы человѣческой, достигающей возможнаго совершенства въ лицѣ святыхъ Божіихъ. Подчиненіе тѣла духу, власть разума надъ влеченіемъ страстей, одушевленіе всѣхъ способностей святою любовію къ Богу и людямъ, дѣятельность подъ вліяніемъ одной господствующей мысли о славѣ Божіей и спасеніи ближнихъ, согласіе словъ съ убѣжденіями и поступковъ съ словами, полное выраженіе внутренняго во внѣшнемъ, – вотъ тѣ свойства, которыя дѣлаютъ святую жизнь явленіемъ въ высшей степени стройнымъ, изящнымъ, и истиннаго христіанина сильнымъ въ добрѣ. Грѣхъ, вошедшій ядовитымъ началомъ въ нашу природу, произвелъ расчлененіе во всемъ нашемъ существѣ, внесъ въ него нестроеніе, а въ слѣдствіе этого – слабость, безсиліе. Падшій человѣкъ разбился. Но, по мѣрѣ того, какъ духъ вѣры Христовой проникаетъ его душу и благодать Господня животворитъ сердце, человѣкъ слагается въ одно цѣльное существо. Тогда изъ слабаго онъ становится сильнымъ, изъ колеблющагося между разногласными положеніями разсудка, между сознаніемъ долга и влеченіемъ эгоизма твердымъ и вѣрнымъ себѣ даже въ такомъ случаѣ, когда потребуется отъ него свидѣтельство истины, сопряженное съ потерею жизни. Внутренняя гармонія, стройность и сила выражаются и въ его поступкахъ. Всякій подвигъ истиннаго христіанина не есть порывистое увлеченіе, но вызывается только лишь извѣстными обстоятельствами, только борьбою, напр., съ преслѣдованіями за истину, съ сильными врагами. Нѣтъ, и въ обыкновенной, мирной жизни онъ дѣлаетъ добро во всякое время, какъ только представляется случай и бѣжитъ грѣха, подъ какою бы благовидною личиною онъ ни скрывался.
Изощренное духовнымъ опытомъ внутреннее чувство указываетъ ему присутствіе грѣха тамъ, гдѣ мы не видимъ ничего преступнаго, или если и видимъ, то стараемся ложными умствованіями оправдать его.
Истинный христіанинъ не считаетъ ничего слишкомъ малымъ и нестоющимъ своего вниманія. Онъ знаетъ, что предъ Богомъ имѣетъ цѣну расположеніе, съ которымъ что-либо дѣлается; знаетъ, что слуга, который съ христіанскою любовію смотритъ за ребенкомъ, также великъ предъ Богомъ, какъ малъ человѣкъ, занимающій важную общественную должность, если дѣйствуетъ ради корыстныхъ цѣлей. При этомъ подвижникъ добра подражаетъ Господу Спасителю, Который никого не презиралъ, ничего не считалъ малымъ и ничтожнымъ. Благословлялъ ли Іисусъ Христосъ дѣтей, которыхъ Апостолы не хотѣли допустить къ Нему, останавливался ли для того, чтобы сказать слово утѣшенія страждущему, или умиралъ на крестѣ для искупленія всего человѣчества, – Онъ равно былъ святъ и великъ, ибо все и великое и малое творилъ для славы Божіей и для спасенія людей.
Если сравнимъ свою собственную жизнь съ характеромъ жизни мужей святыхъ, то какую увидимъ разницу! Кажется, истины вѣры и нравственности христіанской у насъ только въ умѣ и мало переходятъ въ дѣло. А отъ того сколько противорѣчій въ нашихъ поступкахъ! Когда пересмотримъ внимательно свои дѣйствія, мысли и чувства, то найдемъ, что жизнь наша состоитъ изъ отдѣльныхъ, мало имѣющихъ между собою связи, частей.
Это лѣтопись, въ которой, среди пробѣловъ и изорванныхъ листовъ, сохранилось нѣсколько неполныхъ сказаній о прошедшемъ. Мы хотимъ работать двумъ господамъ, хотимъ помирить голосъ вѣры съ воплями самолюбія. Возлагая руку на рало, оглядываемся назадъ, озираемся по сторонамъ; надолго совсѣмъ оставляемъ работу; а между тѣмъ въ это время плугъ скользитъ по почвѣ и не подымаетъ земли. Отъ того столько непостоянства и несообразностей въ нашей жизни! Признавая что-либо положительно-безнравственнымъ въ общемъ правилѣ, или, наоборотъ, уважая требованія долга въ общихъ его выраженіяхъ, мы, почти на каждомъ шагу, въ частныхъ своихъ поступкахъ, противорѣчьмъ своимъ убѣжденіямъ.
Если бы кто-нибудь, отвлеченнымъ и мало понятнымъ для большинства, языкомъ, сталъ доказывать, что прелюбодѣяніе дѣло иногда позволительное, мы назвали бы его человѣкомъ вреднымъ и безнравственнымъ. Но если эта мысль будетъ видна въ легкомъ театральномъ произведеніи, наполненномъ острыми словами и для всѣхъ доступномъ, то почти никто не поколеблется показать это произведеніе своей женѣ, даже дѣтямъ. Подобныя впечатлѣнія, повторяясь нѣсколько разъ, незамѣтно оставляютъ слѣды въ юной душѣ, сдружаютъ съ картинами порока, уменьшаютъ стыдливость... Но объ этомъ и не думаютъ!..
Мы считаемъ вообще преступленіемъ клевету на ближняго, а иногда съ тайнымъ удовольствіемъ выслушиваемъ оскорбительныя рѣчи о человѣкѣ очень добромъ, потомъ сами ихъ повторяемъ, и думаемъ, что совершенно правы, когда прибавимъ: «я этому не вѣрю, – но говорятъ!»
Тотъ же самый человѣкъ, который на основаніи своего понятія о воровствѣ, какъ о порокѣ, предастъ суду бѣдняка, если этотъ украдетъ у него нѣсколько монету – тотъ же самый не сочтетъ грѣхомъ обогатиться, злоупотребляя общественнымъ довѣріемъ. Онъ назоветъ это ловкимъ торговымъ оборотомъ, находчивостію. Есть даже такіе, которые считаютъ обманъ неизбѣжнымъ въ торговлѣ; но только они называютъ его не обманомъ, не воровствомъ, какъ-нибудь иначе... Общество отворачивается отъ вора, закованнаго въ цѣпи, хотя, можетъ быть, несчастія и лишенія довели этого человѣка до преступленія. А богача, который всякими средствами пріобрѣтаетъ богатство, встрѣчаютъ съ подобострастіемъ.
Тѣже самые люди, которые вообще уважаютъ св. вѣру, считаютъ священнымъ долгомъ присутствовать при Богослуженіи и призываютъ въ свой домъ священнослужителя освятить ихъ семейную радость, или утѣшить въ скорби молитвою, – тѣже самые не видятъ ничего оскорбительнаго для Бога и для Его служителя въ томъ, что признаютъ несчастнымъ предзнаменованіемъ встрѣчу съ священникомъ. А нерѣдко имъ приходится вступать на тотъ путь, по которому принесены св. тайны тѣла и крови Христовой дли пріобщенія большаго!...
Мы признаемъ безчестнымъ намѣренно ввести кого-либо въ заблужденіе, соблазнить слабую душу. А много ли между нами такихъ, которые бы остерегались говорить двусмысленно, или въ шуточномъ тонѣ о предметахъ священныхъ при дѣтяхъ, при прислугѣ... Считаютъ это мелочью, не даютъ этому большой важности! Нѣтъ, иногда одно неосторожное слово гибельно дѣйствуетъ на слабого и воспріимчиваго человѣка, извращаетъ его понятія, тѣмъ болѣе, если онъ слышитъ его отъ лица высшаго и по образованію, и по положенію, и по лѣтамъ.
Поставить ближняго въ невозможность удовлетворять святымъ требованіямъ его совѣсти и вѣры, которую мы же сами исповѣдуемъ, признается всѣми дѣломъ безнравственнымъ. Но есть же люди, которые не позволяютъ своимъ слугамъ говѣть по нѣсколько лѣтъ подъ тѣмъ предлогомъ, что отъ этого они (т. е. хозяева) лишатся на нѣсколько часовъ услугъ работника. И потомъ жалуются на недобросовѣстность и худое поведеніе слугъ, а сами же отнимаютъ у нихъ единственное средство держаться въ предѣлахъ справедливости, честности и благонравія....
Какъ часто мы отказываемся отъ своихъ святыхъ вѣрованій, когда заговоритъ страсть, когда оскорбятъ наше самолюбіе, когда по разсчету намъ полезно лицемѣрить предъ человѣкомъ, не признающимъ нашихъ вѣрованій! Какъ часто люди, чувствующіе все величіе св. мучениковъ и исповѣдниковъ, въ разговорѣ готовы осмѣять истину, изъ-за того только, чтобы самимъ не подвергнуться насмѣшкѣ!...
Такъ, солнце истины согрѣваетъ только нѣкоторыя части нашего существа. Есть такіе слои въ нашемъ житейскомъ морѣ, куда не проникаютъ его благотворные лучи. Человѣкъ, по словамъ царственнаго пророка, ложь. Онъ ложь, пока всѣ его мысли и всѣ чувства не будутъ обращены къ Богу съ готовностію Самуила внимать Его велѣніямъ: глаголи, Господи, яко слышитъ рабъ Твой (1 Цар. 3, 10), – ложь, пока святая любовь къ Богу и ближнимъ не проникнетъ всей души его до самыхъ тайныхъ движеній сердца, пока надъ всѣми частными цѣлями его не будетъ возвышаться одна великая цѣль – небо и вѣчность!
П. I. С.
«Прибавленія къ Херсонскимъ Епархіальнымъ Вѣдомостямъ». 1879. № 6. С. 159-165.