Память преподобнаго Паисія (Величковскаго), старца Молдавскаго, благодатнаго молитвенника Іисусова.
Икона написанная к прославлению преп. Паисия в РПЦЗ о. Феодором (Юревичем)
Краткое житіе преподобнаго Паисія (Величковскаго), схиархимандрита Молдавскаго.
Съ именемъ старца, Паисія Величковскаго предъ нами возстаетъ величественный образъ русскаго подвижника, окруженнаго ореоломъ святости, высшей нравственной чистоты и неотразимаго нравственнаго обаянія. Весьма немного въ послѣднее время русское общество воспитываеть изъ своей среды подобныхъ великихъ людей, но тѣмъ дороже для насъ память о нихъ, тѣмъ естественнѣе желаніе знакомиться ближе съ ихъ нравственнымъ характеромъ, съ подробностями ихъ жизни и дѣятельности.
О. Паисій, въ мірѣ Петръ Величковскій, родился въ 1722 г. въ губернскомъ (нынѣ) городѣ Полтавѣ отъ благочестивыхъ родителей: отецъ его, Іоаннъ, былъ каѳедральнымъ протоіереемъ Полтавскаго Успенскаго собора. Будучи четырехъ лѣтъ, Паисій лишился своего отца и остался на попеченіи матери и старшаго своего брата, Іоанна, сдѣлавшагося теперь настоятелемъ того же Успенскаго собора. Но вскорѣ послѣдовало другое семейное несчастіе, съ матеріальной стороны чувствительнѣе перваго: умеръ старшій братъ, и малолѣтній Паисій остался съ матерью безъ всякихъ средствъ къ жизни. Безпомощная вдова хватается за единственное и самое послѣднее средство: она беретъ малолѣтняго сына и идетъ съ нимъ въ Кіевъ къ архіепископу Рафаилу (Заборовскому)[1] просить о зачисленіи за сиротою отцовскаго священническаго мѣста. Добросердечный архипастырь исполнилъ просьбу вдовы и, вручивъ ей должную грамоту, велѣлъ отдать сына въ Кіевское училище, чтобы должнымъ образомъ приготовить его къ будущему пастырскому служенію. Паисій, дѣйствительно, скоро поступилъ въ училище, но оставался въ немъ только четыре года: онъ не раздѣлялъ желанія своей матери занять родительское мѣсто; воспитанная главнымъ образомъ на чтеніи житій древнихъ подвижниковъ его душа стремилась къ жизни духовной, свободной отъ всякой мірской суеты. Поэтому, проучившись въ школѣ четыре года, онъ оставилъ Кіевъ и удалился въ Любецкій монастырь, гдѣ и поступилъ на послушапіе.
Новая жизнь чрезвычайно понравилась юному подвижнику и на первыхъ порахъ служила для него источникомъ величайшихъ душевныхъ радостей, но не надолго; скоро Паисію пришлось испытать сильное огорченіе, которое заставило его искать новаго мѣста для подвиговъ и другого руководства. Однажды настоятель, человѣкъ ученый, но управлявшій монастыремъ деспотически, приказалъ Паисію, проходившему должность келаря, выдать капусту для своего стола. Паисій, не разслышавъ, какую нужно выдать капусту и не смѣя объ этомъ переспросить настоятеля, передалъ приказаніе его поварамъ, которые и приготовили кушанье по своему у смотрѣнію. Разгнѣванный неисполненіемъ своего приказанія, настоятель призвалъ Паисія, жестоко прибилъ его и выгналъ со словами: «иди вонъ бездѣльникъ», грозя жестокими наказаніями. Тогда Паисій рѣшилъ оставить занимаемый имъ монастырь и, помолившись Богу, ушелъ ночью внизъ по Днѣпру на Украйну и поступилъ въ Медвѣдовскій-Николаевскій монастырь[2]. Въ этомъ монастырѣ Паисій принялъ постриженіе въ рясофоръ отъ благочестиваго игумена Никифора, будучи переименованъ имъ изъ Петра Платономъ, но оставался опять недолго: скоро начились гоненія на православныхъ со стороны уніатовъ и это заставило бѣднаго подвижника возвратиться въ Кіевъ и временно поселиться въ Кіево-печерской лаврѣ. Здѣсь обрѣла его мать, долго сѣтовавшая о безвременной разлукѣ съ нимъ и, по его убѣжденію, сама же постриглась въ монашество въ одномъ изъ женскихъ монастырей.
Устроивъ такимъ образомъ все близкое для себя на землѣ и чрезъ то порвавъ навѣки всякую связь съ міромъ, который, по слову Апостола, весь во злѣ лежитъ, юноша Платонъ возъимѣлъ намѣреніе подвизаться въ пустынномъ безмолвіи и, услышавъ о духовномъ процвѣтаніи иночества въ Молдавіи, подъ сѣнію православныхъ ея государей, оставилъ Россію и удалился туда въ Трейстѣнскій скитъ.
Благочестивая жизнь его и здѣсь была скоро замѣчена. Когда сюда прибылъ изъ скита Мерполяны схимонахъ Василій для назиданія братіи, онъ просилъ Паисія на житіе въ свой скитъ, имѣя намѣреніе сдѣлать его священникомъ; но смиренный Паисій, со вниманіемъ слушавшій наставленія старца, не согласился на его просьбу, заявивъ, что не имѣеть намѣренія до самой смерти принимать такой великій и страшный санъ. Послѣ Василія духовнымъ руководителемъ Паисія сдѣлался другой старецъ скита – Михаилъ. Наставленія старцевъ глубоко проникли въ душу Паисія, и онъ съ точностью старался выполнять всѣ монашескія предписанія; малѣйшія опущенія въ нихъ подвергали строгаго подвижника великому огорченью, что можно видѣть изъ слѣдующаго примѣра. Паисію отведена была келлія далеко отъ церкви, такъ что не всегда онъ могъ слышать удары въ било, призывающіе въ церковь. Однажды, заснувъ крѣпко, онъ не слыхалъ призыва къ утрени и, когда подошелъ къ церкви, то услышалъ уже пѣніе канона. Это такъ его опечалило, что онъ не рѣшился пойти въ церковь, но возвратился въ свою келлію и горько плакалъ во все время до обѣда. Настоятель, встревоженный его отсутствіемъ въ церкви во время утрени и литургіи, послалъ инока Аѳанасія искать Паисія и звать на обѣдъ. Аѳанасій нашелъ Паисія плачущимъ и долго не могъ узнать о причинѣ скорби. Паисій, признавшись ему въ своемъ грѣхѣ, просилъ оставить его въ покоѣ, заявляя, что онъ не можетъ явиться къ старцамъ, жизнь которыхъ осквернилъ своимъ преступленіемъ. Многихъ усилій стоило Аѳанасію убѣдить его идти въ трапезную. Представъ предъ старцевъ, Паисій, горько плакалъ и умолялъ братію о прощеніи. Настоятелъ утѣшалъ его, увѣщавалъ не скорбѣть излишне о невольномъ случаѣ съ нимъ и просилъ пищею подкрѣпить силы, но Паисій по причинѣ печали не могъ дотронуться до пищи. Этотъ поступокъ, обнаружившій въ молодомъ подвижникѣ духъ глубокого благочестія, чрезвычайно изумилъ всю братію скита и сильно подѣйствовалъ на самого: съ этого времени онъ уже не ложился въ постель, а спалъ, сидя на лавкѣ.
Не долго подвизался Паисій въ Трейстѣнѣ. Хотя ему сравнительно съ прежнимъ жилось здѣсь не плохо, но душа его жаждала новыхъ подвиговъ: онъ искалъ только благопріятнаго случая выполнить зародившееся еще въ школѣ намѣреніе подвизаться въ совершенномъ безмолвіи и наединѣ подъ руководствомъ опытнаго наставника. Случай этотъ, какъ казалось Паисію, скоро представился. Трейстѣну посѣтилъ подвижникъ скита Кыркулъ Онуфрій. Онъ разсказалъ между прочимъ объ удобствахъ этого скита для безмолвной жизни, и Паисій, испросивъ благословеніе у настоятеля, отправился вмѣстѣ съ Онуфріемъ. Жизнь въ Кыркулѣ на первыхъ порахъ соотвѣтствовала стремленію ІІаисія: подвижники жили здѣсь наединѣ, занимаясь молитвою, чтеніемъ отеческихъ писаній, оплакивая свои грѣхи и заботясь объ искорененіи ихъ. Только однажды въ недѣлю – въ воскресенье всѣ сходились на правило церковное, литургію и общую трапезу. Послѣ трапезы до вечерни подвижники вели благочестивыя бесѣды и укрѣпляли другъ друга въ перенесеніи искушеній и скорбей, послѣ же вечерни расходились по своимъ келліямь до слѣдующаго воскресенья. Наставниками Паисія здѣсь были настоятель Ѳеодосій и особенно Онуфрій, котораго нерѣдко посѣщалъ Паисій и выслушивалъ отъ него наставленія о монашескомъ житія, страстяхъ духовныхъ и тѣлесныхъ, мысленной брани съ бѣсами и т. п. Эти наставленія имѣли неотразимое вліяніе на Паисія, по его собственному сознанію: послѣ нихъ онъ производилъ надъ собой истязанія, билъ себя въ грудь, припадалъ къ землѣ, прося помощи Христа къ перенесенію подвиговъ и т. п. Но и здѣсь Паисій прожилъ недолго: онъ искалъ пустыни, а не скита, въ которомъ не могь посвятить себя на служеніе одному какому-либо старцу и подъ его руководствомъ совершать дѣло своего спасенія. Къ тому же онъ опасался, какъ бы старцы не принудили его принять священство. Поэтому Паисій рѣшилъ, послѣ трехлѣтняго пребыванія въ Валахіи, отправиться на Аѳонъ, гдѣ надѣялся найти опытнаго духовнаго отца и исполнить свое завѣтное намѣреніе относительно уединенаго подвижничества.
Нашедши себѣ спутника въ лицѣ іеромонаха Трифона и простившись сь прежними своими руководителями, которые никакъ не хотѣли разстаться съ нимъ, Паисій съ самыми незначительными средствами отправился въ дальній путь. Ни опасности моря, ни голодъ, ни преслѣдованія со стороны турокъ не въ силахъ были удержать благочестивыхъ путниковъ: все это они терпѣливо перенесли и съ помощью Божіею достигли лавры преподобнаго Аѳанасія, гдѣ со слезами благодаря Христа и Его перечистухс Матерь за то, что удостоились достигнуть Ея удѣла. Но дальняя дорога съ ея неудобствами разстроила здоровье Трифона, – онъ не перенесъ простудной болѣзни и умеръ. Напрасно послѣ его смерти юный подвижникъ искалъ себѣ духовнаго просвѣщеннаго мужа, что-бы совершенно ввѣритъ себя его руководству; онъ долженъ былъ поселиться одинъ въ каливѣ или уединенной келліи близь обители Пантократора, и тамъ въ одиночествѣ предался самымъ труднымъ подвигамъ пустынной жизни. Воздержаніе, нищета и молчаніе были отличительными чертами его подвижничества. Пищу онъ ежедневно принималъ только по субботамь и воскресеньямъ, а въ остальное время – въ два дня одинъ разъ. Да и какая это была пища!.. сухари съ водою. Въ его келліи, кромѣ книгъ, ничего нельзя было найти, потому что онъ не имѣлъ у себя никакой собственности, не имѣлъ даже и нижней сорочки; одеждою его были подрясникъ и ряса, довольно ветхіе и съ заплатами. Обычнымъ занятіемъ его были – молитва и чтеніе душеспасительныхъ книгъ. При такомъ образѣ жизни сколько лишеній, страданій физическихъ и нравственныхъ пришлось перенести Паисію!.. Сколько сомнѣній, недоумѣній и искушеній представлялось молодому подвижнику!.. Но онъ мужественно препобѣждалъ ихъ, очищая чрезъ то свою вѣру и достигая большаго и большаго совершенства.
Чрезъ три года послѣ поселенія на Аѳонѣ его посѣтилъ бывшій его учитель – старецъ Василій изъ Валахіи и по просьбѣ Паисія облекъ его въ мантію, переименовавъ изъ Платона въ Паисія. Чрезъ три мѣсяца послѣ этого его посѣтилъ другой монахъ изъ Валахіи – Виссаріонъ, который повѣдалъ Паисію, что обошелъ, подобно ему, многіе монастыри, но не нашелъ себѣ наставника и просилъ Паисія побесѣдовать съ нимъ о спасеніи души и о томъ, какими качествами долженъ отличаться наставникъ, которому можно было бы ввѣрить свою душу. Изъ бесѣды Паисія Виссаріонъ убѣдился, что болѣе опытнаго наставника, чѣмъ Паисій, трудно и отыскать, и слезно просилъ его принять къ себѣ на послушаніе. Паисій согласился жить вмѣстѣ съ Виссаріономъ, но не какъ съ ученикомъ, а какъ съ другомъ, чтобы общими силами совершать дѣло спасенія, вмѣсто же наставника они имѣли слово Божіе и ученіе св. отецъ. Это было началомъ учительства Паисія, и Виссаріонъ былъ первымъ его ученикомъ. – Однако мирная и строго-подвижническая жизнь ихъ вдвоемъ продолжалась недолго: уже чрезъ четыре года этой совмѣстной жизни слава объ ихъ добродѣтеляхъ распространилась по св. горамъ и привлекла къ нимъ многихъ монаховъ. Напрасно Паисій старался всѣми мѣрами отклонить отъ себя новыхъ подвижниковъ; волей-неволей онъ согласился принять подъ свое руководство 8 человѣкъ молдавскихъ старцевъ. Теперь келліи Паисія оказались тѣсными для такого количества подвижниковъ, и онъ съ братіею свою переселился въ келлію св. Константина, при которой была и церковь. Новое помѣщеніе было настолько удобно, что Паисій принялъ къ себѣ еще четырехъ славянскихъ монаховъ, и съ этого времени правило въ церкви читали и пѣли на молдавскомъ и славянскомъ языкахъ. Чувствуя необходимость въ духовномъ отцѣ, подвижники вскорѣ убѣдили и далее почти силою заставили Паисія принять санъ священника, оть котораго бѣжалъ онъ изъ Молдавіи.
Вслѣдствіе недостаточности помѣщенія Паисій обновилъ скитъ св. пророка Иліи, создалъ церковь, трапезу, поварню, страннопріимницу и 16 келлій, но ихъ было недостаточно для возроставшей непрестанно братіи, и они прилѣпляли себѣ извнѣ убогія хижины къ стѣнѣ монастырской, чтобы только не удалиться отъ своего руководителя. Такимъ образомъ, вполнѣ организовался монастырь и принятъ былъ Аѳонскій уставъ. Богослуженіе въ немъ совершалось на двухъ языкахъ – славянскомъ и молдавскомъ, чинно, тихо и благоговѣйно. Монахи должны были все дѣлать сами, отказаться отъ всякой собственности, а тѣмъ болѣе отъ своей воли, питая къ старцу благогоговѣйное послушаніе. Самъ же Паисій, тщательно изучая греческій языкъ подъ руководствомъ одного изъ своихъ учениковъ – икона Макарія, отыскивалъ по всей горѣ Аѳонской творенія св. отецъ, намѣреваясь перевести ихъ на славянскій языкъ для назиданія монашествующей братіи.
Слава Паисія настолько уже была велика, что къ нему на бесѣду перѣдко являлся даже патріархъ константинопольскій Серафимъ, жившій въ то время на покоѣ въ монастырѣ Пантократорѣ, и совершалъ съ нимъ божественную литургію. Но были у Паисія и завистники. Такъ, настоятель Капасокаливскаго скита Аѳанасій (молдаванъ) старался распустить худую молву про Паисія, называя его льстецомъ и обвиняя въ еретичествѣ. Онъ написалъ даже Паисію письмо съ разнаго рода укоризнами, но Паисій, по совѣту старѣйшихъ монаховъ Аѳонской горы, написалъ Аѳанасію отвѣтъ въ 40 главъ, гдѣ доказалъ свою невинность и указалъ на заблужденія самого Аѳанасія, послѣ чего этотъ послѣдній долженъ былъ примириться съ Паисіемъ. Это еще болѣе возвысило св. отца въ глазахъ монаховъ Аѳонской горы, и его скитъ насчитывалъ у же въ себѣ болѣе 50 человѣкъ. Тогда Паисій испросилъ у собора св. горы позволеніе занять праздный монастырь Симо-Петры и переселился сюда съ половиною братіи, не подозрѣвая, что этотъ монастырь состоялъ въ большомъ долгу у турокъ. Не прошло трехъ мѣсяцевъ, какъ явились сюда безчеловѣчные заимодавцы и взяли у невиннаго Паисія 700 левовъ. Это печальное обстоятельство заставило его, во избѣжаніе подобныхъ непріятностей, снова возвратиться въ свой скитъ. Здѣсь на общемъ совѣтѣ, когда не могли найти на св. горѣ болѣе удобнаго мѣста для поселенія, старцы рѣшили возвратиться въ Валахію и въ числѣ 64 человѣкъ покинули святыя горы.
Послѣ продолжительнаго странствованія Паисій съ братіею поселился въ монастырѣ Драгомирна, который врученъ былъ ему ясскимъ митрополитомъ Гавріиломъ и освобожденъ отъ различныхъ повинностей господаремъ Григоріемъ Каллимахомъ. Здѣсь Паисій облеченъ былъ въ схиму своимь сотоварищемъ по училищу и другомъ іеромонахомъ Алексіемъ, настоятелемъ мерполянскаго скита. Монастырская жизнь въ Драгамирнѣ устроена была по уставу аѳонскому: совершенное нестяжаніе и общежитіе положены были въ основаніе новой обители; никто изъ братіи не смѣлъ ничего называть своею собственностію, необходимое раздавалось, и всѣ въ полномъ послушаніи непрестанно трудились надъ рукодѣліемъ для пользы монастырской, не оставляя и службы церковной, которая совершалась съ большимъ благолѣпіемъ и по прежнему на двухъ языкахъ.
Между тѣмъ Паисій предпринялъ теперь очень важное, но въ то же время и весьма трудное дѣло перевода святоотеческихъ твореній съ греческаго языка на славянскій. Сколькихъ трудовъ и усилій стоили Паисію его переводы, можно судить изъ его письма къ старцу Ѳеодосію архимандриту Софроніевой пустыни (Курской губерніи), который просилъ потомъ Паисія отпечатать эти переводы для общей пользы. Въ своемъ письмѣ Паисій указываетъ п побужденіе къ переводу святоотеческихъ твореній, и самую трудность этого дѣла. Побужденіемъ для него было съ одной стороны желаніе управлять братіею не по собственному произволу, а по наставленіямъ св. отецъ и великихъ подвижниковъ, съ другой – испорченность славянскихъ рукописей и невозможность изучать по нимъ творенія св. отецъ. Поэтому еще во время пребыванія на Аѳонѣ Паисій долго отыскивалъ подлинныя святоотеческія сочиненія, пока не нашелъ ихъ въ скитѣ, св. Василія Великаго[3]. Съ этого времени онъ со всѣмъ усердіемъ отдался задуманному дѣлу и съ неослабною энергіей продолжалъ его въ теченіи многихъ лѣтъ. Такъ, онъ перевелъ сочиненія: Исихія, Діадоха, Іоанна Лѣствичника, Макарія, Филофея, Нила о молитвѣ, Фалассія, Григорія Синаита, Симеона новаго Богослова о вниманіи и молитвѣ, Дороѳея и др. Въ то же время много трудовъ приходилось полагать ему и на исправленіе своего перевода, за который онъ взялся, не изучивши основательно языка греческаго, не овладѣвши въ должной мѣрѣ и литературнымъ славянскимъ. «Таже и мнозѣ времени, – писалъ онъ къ Ѳеодосію, – егда уже началъ мало приходити въ лучшее сея вещи успѣяніе, усмотрѣлъ во исправленныхъ мною книгахъ, неискусства ради моего, премногая погрѣшенія; то и вторицею нѣкоторыя оть сихъ исправилъ. Таже по нѣкоемъ времени, и еще обрѣтшимся многимъ въ нихъ погрѣшеніямъ, и третицею исправихъ».... Но и при всемъ этомъ Паисій далеко не считалъ еще своего труда совершеннымъ, по крайней мѣрѣ настолько, чтобы подѣлиться имъ съ подвижниками другихъ монастырей, а тѣмъ болѣе отдать чрезъ печатный станокъ для всеобщаго употребленія. Примѣненіе его ограничивалось исключительно кругомъ своей братіи; въ зимніе вечера, съ наступленіемъ рождественскаго поста и до Лазаревой субботы, онъ ежедневно (за исключеніемъ воскресныхъ и праздничныхъ дней) читалъ и разъяснялъ въ общемъ собраніи братіи переведенныя имъ святоотеческія творенія и присоединялъ нравоученія на основаніи прочитаннаго. Чтенія и нравоученія имѣли цѣлью укрѣпить и возвысить вѣру подвижниковъ, ободрить ихъ въ перенесеніи искушеній, пробудить въ нихъ сокрушеніе и плачъ о грѣхахъ, вселить любовь къ труду, отвращеніе къ богатству, мірскимъ наслажденіямъ и т. п.
Для лучшаго и болѣе правильнаго наблюденія надъ поведеніемъ и жизнью монаховъ, они были раздѣлены между духовными отцами, которые и должны были слѣдить за своими духовными дѣтьми: послѣднія ежедневно исповѣдывались предъ ними въ своихъ помыслахъ, къ нимъ прибѣгами за разрѣшеніемъ сомнѣній, недоумѣній и въ спорныхъ дѣлахъ. Духовные отцы должны были примирять братію, и это примиреніе должно совершаться немедленно и до захода солнца; противящійся примиренію подвергался церковному отлученію и запрещенію читать молитву Господню до времени чистосердечнаго раскаянія. За преступленія менѣе важныя назначались и болѣе легкія наказанія, какъ наприм. внѣшнія послушанія. Вообще же духовные отцы должны были заботиться о томъ, чтобы всѣ въ монастырѣ жили мирно, имѣли благоговѣніе и страхъ предъ Богомъ, смиреніе и повиновеніе старшимъ съ полнѣйшимъ подчиненіемъ имъ своей воли. Когда духовный отецъ не въ состояніи былъ удовлетворить нуждамъ своего сына, послѣдній обращался къ Паисію, которому заранѣе духовный отецъ излагалъ сущность дѣла и сообщалъ о характерѣ и настроеніи нуждавшагося въ помощи самого настоятеля. И Паисій дѣйствительно всѣмъ оказывалъ помощь: онъ имѣлъ такое дарованіе, что зналъ, какъ сь кѣмъ обращаться, и для всѣхъ у него находилось потребное слово увѣщанія, обличенія или утѣшенія и для всѣхъ оно было одинаково животворно. Во всѣхъ случаяхъ съ монахами онъ обращался кротко и съ любовію; нужды каждаго изъ нихъ были ему близки: съ однимъ онъ плакалъ по поводу какого-либо его несчастія, радовался радости другого и т. п. Если онъ налагалъ наказанія, то только за важныя преступленія, причемъ самъ плакалъ, умоляя виновнаго исправиться, и снималъ наказанія, какъ только замѣчалъ его исправленіе. Благодаря такому его обращенію, монахи смотрѣли на своего настоятеля не какъ на начальника, но скорѣе какъ на отца; да и самъ Паисій нерѣдко высказывалъ; «я не хочу, чтобы кто боялся меня, какъ страшнаго начальника, но чтобы любили меня, какъ отца». «Когда я вижу, что мои духовныя дѣти сохраняютъ заповѣди Божіи, вполнѣ подчиняютъ свою волю и не довѣряютъ своему разуму, но живутъ въ страхѣ Божіемъ и со смиреніемъ проходятъ свое святое послушаніе, то такую радость испытываю въ душѣ моей, что не желаю имѣть большей радости и въ царствіи небесномъ. Напротивъ, когда вижу, что нѣкоторыя изъ нихъ перадятъ о заповѣдяхъ Божіихъ, живутъ по своей волѣ и разуму, не имѣютъ страха Божія, презираютъ послушаніе, лѣнятся, то, до времени ихъ истиннаго покаянія, такая печаль поражаетъ мою душу, что и въ адѣ большей не можетъ быть». Такъ, по собственному сознанію, относился великій старецъ къ дѣлу спасенія своихъ подчиненныхъ.
Благодаря такой заботливости Паисія о своихъ духовныхъ дѣтяхъ, они питали къ нему уваженіе, довѣріе и любовь, исполняли съ полнымъ усердіемъ правила монашеской жизни и преуспѣвали въ добродѣтели. – Только престарѣлымъ и больнымъ оказывалось снихожденіе, – къ нимъ не примѣнялся въ полной строгости монашескій уставъ. Для успокоенія и уврачеванія ихъ отведена больница, и они поручены были опытному врачу – старцу Онорію, который съ особою заботливостью и вниманіемъ относился къ нимъ.
Но промыслу Божію угодно было ниспослать новое испытаніе Паисію и его духовнымъ дѣтямъ. Начавшаяся въ 1768 году война Россіи съ Турціею, моровая язва и голодъ въ 1771 году неблагопріятно отзывались и на Драгомирнѣ. Но особенно тяжело было монахамъ послѣ заключенія мира Россіи съ Турціею въ 1774 г., когда Драгомирна подчинилась Австріи и монастырь взяли подъ свое вѣдѣніе католики. Паисій горько плакалъ, сознавая, что, находясь подъ властью ихъ, затруднительно да и невозможно въ точности исполнять правила устава Аѳонскаго и предписанія православной церкви. Въ этой печали утѣшилъ его игуменъ монастыря Сѣкулъ, который предлагалъ Паисію съ братіею переселиться въ его монастырь. Предложеніе было принято съ великою радостію, и Паисій, испросивъ позволеніе у господаря Григорія Гики и митрополита, переселился съ братіею въ монастырь Усѣкновенія честныя главы Іоанна Предтечи, носящій названіе Сѣкулъ. Мѣстоположеніе этого монастыря вознаградило Паисія за ту скорбь, которую онъ испытывалъ при прощаніи съ дорогою для него Драгомирною. Сѣкулъ расположенъ въ ущельѣ между высокими горами, покрытыми лѣсомъ, вблизи незначительнаго потока, со стороны котораго лежалъ путь къ монастырю. Но этотъ потокъ, стремительно текущій и бурливый во время дождей, съ крутою каменною горою представлялъ большое затрудненіе для сообщенія съ монастыремъ.
Благодаря такимъ условіямъ, монастырь представлялъ много удобствъ для уединеной и безмолвной жизни, чѣмъ способствовалъ выполненію устава Драгомирны, который перенесъ сюда Паисіи. Но этими удобствами не долго пришлось пользоваться ему. Когда Драгомирнскій монастырь окончательно былъ переданъ католикамъ, и иноки его отправились для поселенія въ Сѣкулъ, то оказалось, что онъ не въ состояніи былъ вмѣстить въ себѣ 350 человѣкъ, вслѣдствіе чего на соборѣ рѣшено было обратиться къ князю Константину Мирузѣ съ прошеніемъ о дарованіи болѣе просторнаго помѣщенія для иноковъ. Князь передалъ въ вѣдѣніе Паисія монастырь Нямецъ, отстоящій отъ Сѣкула въ 2 часахъ пути. Новая обитель не только не радовала Паисія, но причинила ему и огорченіе: она была слишкомъ открыта и тѣмъ не соотвѣтствовала безмолвной жизни иноковъ. Къ этому присоединялось еще неудовольствіе иноковъ Нямецкаго монастыря на то, что Паисій посягаетъ на ихъ обитель безъ ихъ согласія, и боязнь, какъ бы новый настоятель не сталъ обращаться съ ними строго. Это было причиною новой просьбы къ князю объ оставленіи Паисія съ братіею въ монастырѣ Сѣкулъ, но князь собственноручно написалъ старцу: «сотвори послушаніе, иди въ Нямецъ, ничтоже разсуждая». Такое требованіе опечалило Паисія настолько, что онъ не могъ ни ѣсть, ни пить и изнемогъ тѣломъ. Но такъ какъ послушаніе считалось великимъ подвигомъ въ его обители, то онъ, не смотря на болѣзнь, рѣшился переселиться вь Нямецъ немедленно. Старецъ распредѣлилъ, кому оставаться въ Сѣкулѣ и кому идти вмѣстѣ съ нимъ въ Нямецъ, наблюденіе за монахами въ Сѣкулѣ ввѣрилъ духовнику Иларіону и прибылъ въ Нямецъ въ навечеріе праздника Успенія Пресвятой Богородицы 1779 года. Приложившись здѣсь къ чудотворной иконѣ Пресвятой Богородицы и испросивши Ея покровительства для себя и своихъ иноковъ, Паисій послѣ вечерни отправился въ отведенную для него келлію, гдѣ крѣпко уснулъ, послѣ того, какъ не могъ спать въ теченіе пяти сутокъ: пламенная молитва ко Пресвятой Богородицѣ, надежда на Ея заступленіе, всецѣлое ввѣреніе Ея покрову успокоили его отъ той гнетущей печали, которую онъ испытывалъ въ предшествующіе дни. Трехчасовый сонъ укрѣпилъ его настолько, что онъ на утро самъ отслужилъ литургію, послѣ которой призвалъ къ себѣ старцевъ Нямецкой обители и успокоилъ ихъ, такъ что они добровольно подчинились ему и признали его своимъ настоятелемъ. Такъ тихо и мирно совершилось объединеніе монаховъ Сѣкульской и Нямецкой обителей съ принятіемъ устава Драгомирны, послѣ чего Паисій извѣстилъ князя о своемъ переселеніи и просилъ его о матеріальной помощи для возстановленія обветшавшей обители. Князь уважилъ просьбу старца, и послѣдній, кромѣ обычныхъ своихъ занятій, трудился надъ устройствомъ ввѣреннаго ему монастыря: онъ увеличилъ число келлій, обновивши ветхія изъ нихъ и построивши новыя, устроилъ помѣстительную больницу и т. п. Больница служила для помѣщенія и уврачеванія не только монаховъ, но и престарѣлыхъ странниковъ, слѣпыхъ, хромыхъ, разслабленныхъ, которые просили крова у Паисія. Всѣ они были ввѣрены иноку Онорію и могли пребывать здѣсь продолжительное время. Уходъ за ними, благодаря бдительности Онорія и попечителыюсти прислуживавшихъ монаховъ, былъ образцовый: ихъ еженедѣльно мыли, перемѣняли имъ бѣлье, слѣдили за чистотою и опрятностію помѣщенія, выдавали лучшую пищу, – словомъ – ничего не жалѣли для успокоенія и уврачеванія страдальцевъ. На положеніи послѣднихъ находились и странники, которымъ кромѣ того, при выходѣ изъ монастыря выдавалось все необходимое для пути.
Въ жизни и дѣятельности иноковъ, съ переселеніемъ ихъ въ Нямецъ, существенныхъ перемѣнъ не произошло: по прежнему они должны были исполнять уставъ Драгомирны, подчпняться своимъ духовнымъ отцамъ, нести внѣшнее послушаніе; по прежнему и Паисій обращался съ своими подчиненными, продолжалъ трудиться надъ переводомъ святоотеческихъ книгъ, и предлагалъ въ зимніе вечера чтеніе изъ нихъ съ объясненіями и назиданіями. Но не было уже въ монастырѣ прежней тишины и безмолвія: онъ былъ открытъ со всѣхъ сторонъ, и сюда отовсюду стекались богомольцы на поклоненіе Богоматери предъ чудотворной иконой Ея. Стеченіе народа бывало особенно велико предъ престольнымъ праздникомъ Вознесенія Господня. Требовалось много труда и заботливости, чтобы принять и упокоить богомольцевъ, а еще больше строгой наблюдательности, чтобы при сношеніяхъ иноковъ съ мірянами не произошло какого-либо соблазна. Но опытный руководитель не терялся и не падалъ духомъ: онъ назначалъ особыя келліи для богомольцевъ, а для ухода за ними – пожилыхъ иноковъ и отличавшихся строгостью жизни, – для наблюденія же за монахами на это время опредѣлялъ особыхъ старцевъ, которые днемъ и ночью должны были обходить келліи иноковъ и оберегать послѣднихъ отъ соблазновъ. Время престольнаго праздника было такимъ образомъ самымъ труднымъ и хлопотливымъ для Паисія, и онъ въ это время весь отдавался услугамъ для богомольцевъ, зорко вмѣстѣ съ тѣмъ слѣдя за монахами. Въ теченіе четырехъ дней съ утра и до вечера двери его келліи были открыты для всякаго, кто имѣлъ нужду въ немъ. Всѣхъ Паисій принималъ съ любовью, благодаря за понесенные на пути труды и обѣщая за это покровительство Богоматери; всѣмъ имъ подавалъ совѣты и утѣшенія. Богомольцы уходили изъ монастыря съ благодарностію за оказанное имъ гостепріимство, а многіе и съ облегченнымъ сердцемъ.
Заботясь о благоустройствѣ Нямецкаго монастыря, Паисій не забывалъ и Сѣкула: подъ его руководствомъ здѣсь управлялъ старецъ Иларіонъ, а на престольный праздникъ усѣкновенія главы Іоанна Крестителя Паисій являлся сюда лично и жилъ здѣсь 9 дней. Въ это время онъ поучалъ Сѣкульскихъ братьевъ, бесѣдовалъ и подавалъ совѣты тѣмъ, кто приходилъ къ нему за ними, старался удовлетворить всѣмъ нуждамъ, какія замѣчалъ.
Неутомимые труды Паисія, его заботливость о спасеніи подчиненныхъ, высоконравственная жизнь сдѣлались извѣстными русскому Архіепископу Амвросію, когда онъ, во время войны Россіи съ Турціею, сопровождая Потемкина, былъ въ Яссахъ. Амвросій пожелалъ лично познакомиться съ Паисіемъ, для чего прибылъ въ его монастырь. Послѣ духовной бесѣды Амвросій убѣдился, что народная молва о подвигахъ, жизни и трудахъ Паисія ни сколько не преувеличена, и въ первое служеніе съ нимъ посвятнль его въ архимандрита, въ 1790 году. Это повышеніе нисколько не измѣнило его: онъ по прежнему обращался съ братіею кротко и съ любовію, по прежнему неутомимо трудился.
Мѣжду тѣмъ многотрудная жизнь съ тяжкими испытаніями, разнаго рода лишеніями надломила тѣлесную крѣпость Паисія: онъ сталъ часто болѣть, и въ правомъ боку у рего открылись раны. Но и въ это время, не имѣя физической возможности непосредственно наблюдать надъ поведеніемъ братіи, великій труженникъ не оставался безъ дѣла: согбенный болѣзнію старецъ облагалъ себя книгами и словарями и занимался, сидя на одрѣ, исправленіемъ своего, все еще казавшагося ему несовершеннымъ, перевода святоотеческихъ твореній, желая, чтобы его духовныя дѣти, когда онъ распростится съ ними въ здѣшней временной жизни, изъ его трудовъ поучались, какъ должно достигать жизни вѣчной. Среди этихъ занятій наступало время огшествія его изъ этой жизни, о чемъ онъ имѣлъ тайное извѣщеніе, почему съ усиленною заботою спѣшилъ окончить исправленіе своихъ переводовъ, Тяжкія болѣзни, бѣдствія и лишенія, которыя онъ перенесъ, не обезобразнлы его внѣшняго вида; напротивъ, послѣдній быль выраженіемъ его духовной высоты и душевной чистоты: лицо его было свѣжее и свѣтлое; взоръ тихій, рѣчь сладостная, такъ что онъ привлекалъ взоры всѣхъ къ себѣ, какъ магнитъ желѣзо; весь онъ былъ исполненъ любовью къ Богу и ближнпмъ, и эта любовь проявлялась на его лицѣ: отъ избытка ея во время рѣчи текли слезы. Предъ своею смертію онъ два раза причастился Св. Таинъ, призывалъ къ себѣ двухъ духовниковъ, Софронія и Сильвестра, и, благословивъ чрезъ нихъ своихъ духовныхъ дѣтей, тихо, какъ-бы уснувъ, предалъ свою душу въ руки Божіи 15 ноября 1794 года. Погребеніе его совершено при многочисленномъ стеченіи его почитателей и общемъ ихъ плачѣ. Назначенный для его погребенія епископъ Веніаминъ не могъ прибыть во время и уже на 3-й день погребенія онъ отслужилъ заупокойную литургію и панихиду.
Пользовавшійся всеобщимъ почетомъ и благоговѣйнымъ уваженіемъ у людей, Паисій еще при жизни былъ прославленъ Богомъ даромъ предвѣдѣнія. Онъ предсказалъ воеводѣ Григорію Гикѣ смерть отъ Турецкаго меча; одного брата съ особою настойчивостью просилъ и увѣщалъ скорѣе исправиться, предвидя его скорую смерть, но онъ медлилъ и на третій день утонулъ; другого упрашивалъ не уходить изъ обители и со слезами возвѣстилъ ему, что онъ умреть на дорогѣ, не увидавъ того мѣста, куда онъ стремиться, но онъ не послушалъ совѣта и на четвертый день умеръ на пути. Предсказывалъ Паисій и о многомъ другомъ, но ни самъ онъ, и другіе не записывали его предсказаній. Прославлялъ Богъ своего избранника и исцѣленіями, которые нерѣдко бывали по его молитвѣ; смиренный подвижникъ, по глубинѣ своего смиренія, всегда относилъ ихъ къ Богоматери.
Такова въ общихъ чертахъ жизнь преп. Паисія Величковскаго. Память этого великаго подвижника Христова доселѣ благословляется не только въ самой обители Нямецкой и въ мѣстахъ къ ней прилежащихъ, но и въ отдаленныхъ предѣлахъ православной церкви Христовой. Онъ воспиталъ подъ своимъ руководствомъ немало достойныхъ учениковъ, которые, слѣдуя примѣру и наставленіямъ великаго учителя, внесли духъ древняго подвижничества въ разные монастыри Россіи. Онъ и теперь продолжаетъ воспитывать монашество своими литературными трудами, которые поистинѣ сдѣлали имя его безсмертнымъ. Такъ, отъ него осталась переведенная съ греческаго языка книга – Добротолюбіе, вь которой собраны писанія 24 отцовъ и подвижниковъ, «руководящія къ высшему христіанскому любомудрію». Эта книга вь первый разъ издана была въ Россіи въ 1793 году. Высокопреосвященнѣйшій Гавріилъ (Петровъ), митрополитъ С.-Петербургскій, глубоко уважавшій отца Паисія и имѣвшій съ нимъ духовное общеніе, чрезвычайно желалъ видѣть и издать въ свѣтъ эту книгу и неоднократно просилъ старца объ этомъ; но Паисій долго не соглашался, считая свой трудъ во многихъ отношеніяхъ несовершеннымъ. Наконецъ, ученикъ старца – Аѳанасій доставилъ митрополиту и греческій подлинникъ и переводъ этой книги Паисія. Гавріилъ отдалъ переводъ сначала на разсмотрѣніе учителямъ Александроневской и славяно-греко-латинской Академій, а потомъ препроводилъ въ московскую сѵнодальную типогрифію, откуда онъ и вышелъ въ первый разъ въ 1793 году. Въ 1822 г., по благословенію высокопреосвященнѣйшаго Филарета, митрополита (тогда еще архіепископа) московскаго, книга эта вышла вторымъ изданіемъ, а въ 1832 г. – третьимъ. Кромѣ Добротолюбія, старецъ Паисій оставилъ еще переводъ книги высокаго учителя внутренней жизни – св. Исаака Сирина, который отпечатанъ былъ въ Молдавіи, переводъ твореній Максима Исповѣдника, Ѳеодора Студита и др. Наконецъ, онъ написалъ и самостоятельное сочиненіе «о умнѣй молитвѣ» (въ шести главахъ), излагающее также правила духовнаго подвижничества.
«Полтавскія Епархіальныя Вѣдомости». 1897. № 22-23. Ч. Неофф. С. 829-846.
[1] Въ 1743 г. возведенъ въ санъ митрополита Кіевскаго.
[2] Въ 19 верстахъ отъ Чигирина Кіевской губерніи.
[3] Напрасно преп. старецъ старался найти отеческія творенія въ библіотекахъ аѳонскихъ монастырей; аѳонскіе монахи не только не были знакомы съ ними, но даже не слыхали именъ отцовъ, творенія которыхъ искалъ Паисій.
* * *
Замѣтка о преп. Паисіи Величковскимъ.
Часто приходится слышать въ настоящее время разсужденія объ эгоистичности отрекающихся отъ міра, и о якобы безплодности и безполезности монашества... Какое печальное заблужденіе, имѣющее видь нѣкоторой правдоподобности. Представимъ себѣ лабиринтъ, много имѣющій путей къ выходу, но и еще болѣе тупиковъ; въ немъ находится масса людей, мечущихся туда и сюда въ поискахъ выхода... изъ ихъ среды появляется одинъ, который гордо и самоувѣренно призываетъ всѣхъ слѣдовать за нимъ, т. к. путь къ свободѣ какъ будто извѣстенъ ему. И, вотъ, многіе, внявъ его призыву, долго шли за нимъ, пока не убѣдились, что вождь ихъ обманщикъ и лжецъ, самъ зашедшій и другихъ заведшій въ безисходный тупикъ. Но вотъ изъ среды тѣхъ же людей отходитъ одинъ, который по тщательномъ, долгомъ и упорномъ трудѣ, находитъ правильный путь къ вожделенной свободѣ... и все узнавъ самъ онъ и другихъ уже можетъ вывести на правильную дорогу.
ХVІІІ-ый вѣкъ столь печальный по своимъ событіямъ для русскаго монашества, однако, не далъ окончательно погибнуть ему на Руси, но произвелъ и воспитателя древнихъ монашескихъ завѣтовъ – великаго старца архимандрита Паисія Величковскаго.
Уроженецъ г. Полтавы, сынъ настоятеля Собора, младшій членъ многочисленнаго семейства, только научившись читать, предается «ненасытному чтенію» Священнаго Писанія и святоотеческихъ твореній. Это чтеніе настолько возгрѣваетъ въ немъ духъ, настолько разжигаетъ въ немъ ревность къ богоугожденію, что заставляетъ его бросить и мать и ученіе, всецѣло отречься отъ какихъ-либо житейскихъ заботъ и искать наставника для того, чтобы подчинить ему всего себя и съ безпечаліемъ востечь Богу.
Долго и упорно искалъ юноша того кому бы могъ отдать руководство надъ собой, но такъ и не нашелъ. И, вотъ тогда обращается Паисій къ писаніемъ древнихъ учителей монашеской жизни: но несовершенство переводовъ однихъ и отсутствіе переводовъ другихъ принуждаетъ его обратиться къ подлинникамъ, для чего будущему великому старцу приходится основательно изучить древне-греческій языкъ, т. к. святоотеческая творенія писаны на этомъ языкѣ, и съ величайшими трудностями поіобрѣтать ихъ. ибо большинство твореній св. Отцевъ находились только въ рукописяхъ, да въ очень немногихъ монастыряхъ. Всю жизнь провелъ старецъ въ великихъ трудахъ и подвигахъ.... Уже глубокимъ старцемъ, почти не имѣющимъ возможности ходить, онъ почти напролетъ просижавалъ на постели, обложенный рукописями. книгами. словарями.... Своей высокой духовной жизнію, еще въ молодыхъ годахъ, старецъ Паисій превзошелъ всѣхъ подвижниковъ Аѳона и вызывалъ въ нихъ благоговѣйное изумленіе. Вынужденный обстоятельствами покинуть со своими учениками Аѳонъ. онъ поселился въ Молдавіи, гдѣ въ его обители собралось весьма многочисленное братство – и русскихъ и молдаванъ. Ученики старца (изъ русскихъ) впослѣдствіи вернувшись въ Россію, возобновили многія обители возстановивъ въ нихъ древній духъ монашескаго подвижничества. Болѣе всѣхъ прославилась этимъ Оптина Пустынь, давши пышный плодъ – оптинскихъ старцевъ.
Многіе переводы святоотеческихъ твореній старца Паисія (†15 нояб. 1794 г.) были преимущественно изданы Оптиной Пустынью, и необходимы для всякаго проходящаго иноческое званіе. Его переводы изумительны по точности и по передачѣ оттѣнковъ рѣчи. Въ изданіи трудовъ старца болѣе всѣхъ потрудились – оптинскій іеросхимонахъ Макарій и извѣстный славянофилъ И. В. Кирѣевскій со своей женой Η. П.
Переводы св. отеч. твореній старца Паисія, изданные Оптиной пустынью и Синод, тип. слѣдующіе:
1) Добротолюбіе (на слав, яз., въ 4-хъ частяхъ).
2) Писаніе и восторгнутые класы въ пищу души (Опт. Изд.)
3) Слово постническое преп. Максима Исп. и его же толкованіе на Отче нашъ.
4) Слова Аввы Ѳалассія.
5) Слово Преп. Ісаака Сирина.
6) Вопросо-отвѣты о духовной жизни преп. Варсонуфія Великаго и Іоанна.
7) 12-ть словъ Преп. Симеона новаго Богослова остались въ рукописяхъ слѣдующіе его переводы на слав. яз.
8) Преп Аввы Ісаіи (есть печатный переводъ на русск. яз. Ѳеофана затв.)
9) Преп. Іоанна Лѣствичника (есть печатный полуславянскій переводъ іеросхимонаха Амвросія Оптинскаго и русскій переводъ іеросхимонаха Макарія и іеромонаха Іувеналія Половцева – впослѣдствіи Архіеп. Литовскаго.
10) Преп. Аввы Дороѳея (есть русскій переводъ Опт. изд).
О. Ростиславъ Ганъ
«Китайскій Благовѣстникъ». 1938. № 10. С. 19-21.
⸭ ⸭ ⸭
Посланіе святого Паисія Величковскаго ученикамъ своимъ въ монастырѣ Драгомирна.
Возлюбленные мои, всѣ, находящіеся на святомъ послушаніи на покосѣ, духовные мои чада и во Христѣ братья и отцы. О Господѣ радуйтесь.
Премилостивый Богъ знаетъ, какъ я былъ бы радъ послать вамъ и другого священника въ помощь при служеніи. Но примите во вниманіе, что у васъ совсѣмъ никто не будетъ въ святой церкви служить Божественную службу, на которую мы по вѣрѣ христіанской возложили по Богѣ всю надежду нашу, надежду съ извѣщеніемъ о милости, жизни, мирѣ, здравіи, спасеніи, прощеніи и оставленіи нашихъ грѣховъ.
Поэтому я размыслилъ для подкрѣпленія въ вашихъ тяжелыхъ трудахъ послать вамъ, возлюбленные мои чада, это мое наставническое поученіе.
Возлюбленные и дорогіе мои чада, страдальцы Христовы, причастники вѣнца мученическаго и наслѣдники Царства Небеснаго. Стойте твердо въ святомъ послушаніи, стойте крѣпко въ вѣрѣ въ Бога, со святымъ апостоломъ Павломъ и прославленными сынами, съ душой мирной, съ любовью и съ благочестіемъ другъ къ другу и ко всѣмъ.
Ибо врагъ и проклятый діаволъ – особенно въ такія безпокойныя времена, подстерегаетъ насъ непрестанно, день и ночь ходитъ вокругъ насъ, ища какъ бы поглотить подвижниковъ и низвергнуть ихъ вмѣстѣ съ собой на дно ада на вѣки вѣковъ.
Но вы, чада святого и треблаженнаго послушанія и чада мои возлюбленные, будьте мудры и послушливы, и своей разсудительностью духовной попирайте его свирѣпую главу и всю силу его лукавую.
Усердствуйте для Господа, сколько есть силъ вашихъ, трудитесь, какъ тѣлесно, такъ и духовно, особенно же, не слѣдуйте своей волѣ, своему мнѣнію и не противьтесь другъ другу – дѣла эти Богу ненавистны, а мнѣ и всей братіи противны и отвратительны.
Остерегайтесь ропота, ибо на тѣхъ, кто ропщетъ, снисходитъ гнѣвъ Божій, и земля поглощаетъ ихъ живыми. Но, главное, смиряйтесь, братья, любите другъ друга любовью духовной, и Богъ мира и любви да будетъ съ вами. По тому узнаютъ всѣ, что вы ученики Христа, если любовь и совѣтъ будете имѣть между собой. Ибо тотъ, кто любитъ брата, тотъ живетъ въ свѣтѣ, а тотъ, кто ненавидитъ – во тьмѣ.
Также, остерегайтесь, братья, зависти, это – сѣти діавола, ибо то мѣсто, гдѣ обитаетъ зависть и памятозлобіе, не посѣщаетъ благодать Божія, но оно есть источникъ ненависти, злопамятства діавольскаго и отверстый ровъ погибели. Во время святыхъ трудовъ, то-есть на послушаніяхъ, удерживайте языкъ вашъ отъ зла, не произносите словъ праздныхъ, ибо во время ужасное, въ день Страшнаго суда Господь потребуетъ отъ каждаго отвѣта за каждое его праздное слово. Положите храненіе устъ вашихъ, языка и мыслей, если желаете въ жизни сей жительствовать по вѣрѣ христіанской. «Тотъ, кто оберегаетъ языкъ свой, тотъ оберегаетъ душу свою отъ скорби», ибо во власти языка смерть и жизнь. Какъ поучаетъ насъ Іаковъ, братъ Господень, говоря: «Да будетъ каждый человѣкъ скоръ на послушаніе, и медлителенъ на слово, ибо тотъ, кто не согрѣшаетъ въ словѣ, тотъ есть человѣкъ совершенный, могущій обуздать и все тѣло свое» (Іак. 3, 2).
Остерегайтесь того, чтобы вамъ не собираться безъ надобности на кухнѣ, въ палаткахъ и во всякомъ мѣстѣ, ибо при продолжительныхъ разговорахъ вы не избѣжите празднословія, пересмѣшекъ и сплетенъ. Не ходите другъ къ другу въ хижины безъ причины благословенной и безъ благословенія духовника, въ особенности же послѣ повечерія, ибо это святые Отцы строго запрещаютъ.
Помните, что находясь въ хижинахъ или на работѣ, слѣдуетъ, какъ если бы вы были въ монастырѣ, поучаться Божественнымъ заповѣдямъ, то-есть, смиренію, кротости и любви, ибо Самъ Господь говоритъ въ Евангеліи: «Научитесь отъ Меня, ибо Я кротокъ и смиренъ сердцемъ, и обрѣтете покой душамъ вашимъ» (Матѳ. 11, 29). Также научайтесь смиренію по поученію тайному – каждый имѣетъ его въ сердцѣ своемъ, – что подобаетъ ему смиряться какъ должно, и не иначе: только себя осуждать, быть у всѣхъ подъ ногами и считать, что ты прахъ и пепелъ.
Также въ трапезной, на полѣ, гдѣ бы вы ни были, постоянно укрѣпляйте и обуздывайте себя страхомъ Божіимъ, памятью смертной, памятью о вѣчныхъ мукахъ; глазами туда и сюда не глядите, но внизъ смотрите и о своихъ грѣхахъ размышляйте; искреннимъ покаяніемъ за каждый прошедшій день очищаться навыкайте, и всякаго рода испытанія, которыя отъ немощныхъ братьевъ приходятъ, съ радостью и благодарностью терпите.
Это вышеописанное поученіе (тайное) и вниманіе (къ себѣ) изсушаетъ нечистые помыслы, разсѣиваетъ страсти тѣлесныя и душевныя, облиставаетъ умъ, освѣщаетъ совѣсть и творитъ радость сердечную. Поученіе тайное и чтеніе духовное есть домъ души, въ который силы сопротивные не могутъ проникнуть и къ которому они не могутъ приблизиться; это – столпъ нерушимый, убѣжище тихое, небурное, неколебимое и душеспасительное. Потому, когда монахъ вооружается поученіемъ тайнымъ, и постояннымъ повтореніемъ словъ: «Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй мя, грѣшнаго», и чтеніемъ келейнымъ, демоны приходятъ въ сильную тревогу и смятеніе.
И если будете такъ поступать, возлюбленныя чада мои, то я, услышавъ, буду радоваться за васъ и за ваше угодное Богу дѣланіе, что и мои, грѣшнаго, усердные труды вы не оставили безъ вниманія. Ибо какъ раньше я питалъ васъ млекомъ духовнымъ и поучалъ васъ, такъ и теперь наставляю васъ не на что иное, какъ на дорогу, ведущую въ Царство Небесное, и ожидаю, что получу снисхожденіе, по крайней мѣрѣ, въ годы старости и немощи моей за ваше Божественное и истинное святое послушаніе, которое есть нѣкій дорогой, многоцѣнный перлъ, спасеніе душъ вашихъ и души моей – грѣшнаго ходатая вашего.
А вы, возлюбленныя и духовныя чада мои, откройте уши ваши и примите во вниманіе вотъ что; не платите мнѣ противнымъ: за добро – зломъ, вмѣсто радости – печалью, вмѣсто надежды – безнадежностью, вмѣсто чистаго зерна – плевеломъ, терномъ и осотомъ, вмѣсто наслажденія милосердіемъ Божіимъ, Царствомъ Небеснымъ и радостью неописуемой да не выпадутъ мнѣ вмѣстѣ съ вами – за непослушаніе ваше, муки вѣчныя и скорби неописуемыя, отъ чего Богъ насъ да сохранитъ!
Но истину говорю: приносите Господу Богу, согласно вашему христіанскому обѣту, жертву чистую, непорочную и благоуханную – святое послушаніе, оставивъ внѣ жертву нечистую и зловонную, пса дохлаго и смердящаго, то-есть непослушаніе. Приносите ваши труды утомительные и потъ кровавый, какъ жертву всесожженія весьма плодоносную; ваше паленіе подъ солнцемъ и тяжелые труды – вмѣсто страданій мученическихъ, и самихъ себя съ душой – въ жертву живую, благоуханіе Богу благопріятную.
И да удостоитесь вы принять въ душахъ вашихъ отъ Христа Спасителя миръ и Божественную радость, какъ въ этой краткой, временной жизни, такъ и по завершенію жизни сей, въ Царствѣ Небесномъ вѣчно наслаждаться совмѣстно съ ликами ангельскими радостью неописуемой, и да наименуютъ васъ сынами Божьими.
Отеческій молитвенникъ къ Богу и усердный доброжелатель, духовникъ вашъ о. Паисій.
21 іюля, 1775.
«Православный Путь» за 1989 годъ. С. 5-8.
Видѣніе ученика старца Паисія Величковскаго (изъ монастыря Нямцъ).
Авторъ сказанія – іеросхимонахъ Іоаннъ Румынъ (1913-1960) началъ свою монашескую жизнь въ монастырѣ Нямцъ (Молдавія). Позднее переселился въ Святую Землю и подвизался много лѣтъ въ Іудейской и Іорданской пустынѣ. Его нетлѣнныя мощи сохраняются въ стеклянной ракѣ въ монастырѣ св. Георгія Хозевита.
Послѣ кончины преподобнаго отца нашего Паисія жизнь монашеская въ монастырѣ Нямцъ стала оскудѣвать по причинѣ большого богатства, а особенно по причинѣ того, что мірянамъ было дозволено въ лѣтніе мѣсяцы жить въ монастырѣ вмѣстѣ съ ихъ женами и дѣтьми.
Монахи стали болѣе заботиться о разведеніи виноградниковъ и садовъ, а тѣ, кто имѣлъ дома внѣ стѣнъ монастыря, болѣе заботились о томъ, чтобы свои дома сдѣлать пригодными для сдачи внаемъ боярамъ, которые наѣзжали сюда съ семьями на лѣто «на воздухъ». Ради большихъ денегъ, которыя текли отъ бояръ, монахи зачастую сдавали мірянамъ весь домъ, а сами ютились въ какой-нибудь жалкой хижинѣ, да притомъ подальше, чтобы не мѣшать отдыху «барчатъ», и эти «барчата» весь день дѣлали въ монастырѣ все, что имъ приходило въ голову.
Вина въ метохѣ выдѣлывалось такъ много, что потребовалось и въ монастырѣ, и въ метохѣ, устроить винные склады и буфеты, чтобы легче сбывать вино. Это еще болѣе стало привлекать сюда любителей развлеченій.
Была также устроена въ монастырѣ (въ дополненіе къ школѣ церковнаго пѣнія для монаховъ) и начальная школа для обученія дѣтей бѣдняковъ изъ сосѣднихъ селъ. Послѣ этого монастырь утратилъ прежній покой, и несчастные монахи начали пренебрегать своими духовными занятіями по тому уставу, который оставилъ имъ преподобный Паисій.
Одинъ изъ учениковъ преподобнаго Паисія, возвышенной духовной жизни по имени Софроній, однажды ночью имѣлъ во снѣ устрашающее видѣніе.
Раннимъ утромъ выходитъ онъ изъ воротъ монастыря и смотритъ на то мѣсто, гдѣ сейчасъ находится агіазматорій (зданіе для освященія воды), и видитъ страшнаго на видъ арапа, одѣтаго въ офицерскій мундиръ. Офицеръ этотъ рѣзкимъ голосомъ что-то выкрикивалъ, словно отдавая команды солдатамъ.
Видъ его былъ устрашающій: лицо черное, какъ деготь, глаза сверкали какъ пламя, изъ обезьяноподобнаго рта торчали клыки. Вмѣсто воинскаго ремня онъ былъ опоясанъ змѣей, голова которой съ высунутымъ языкомъ свисала внизъ по бедру, замѣняя ему саблю. Вмѣсто эполетъ на плечахъ были головы гадюкъ. На головѣ была каска. Изъ-подъ каски свисали ядовитыя змѣи, которыя, сплетаясь подобно косамъ, покрывали его шею.
Увидѣвъ это, старецъ окаменѣлъ отъ ужаса. Потомъ, немного придя въ себя, онъ спросилъ арапа, что нужно ему въ монастырѣ, да еще въ такое время.
– Развѣ ты не знаешь, что я командующій войсками въ вашемъ монастырѣ? – отвѣтилъ арапъ.
– Но откуда здѣсь у насъ войско, если въ странѣ полный миръ?
Тогда арапъ отвѣтилъ старцу:
– Такъ знай, что я назначенъ сюда съ невидимой арміей Тьмы, чтобы сражаться съ полкомъ монашескимъ. Ибо, принимая обѣты монашескіе, вы объявляете намъ невидимую брань, и много ранъ наносите намъ своимъ оружіемъ духовнымъ. Не разъ мы удалялись со стыдомъ, обожженные пламенемъ вашихъ молитвъ.
Но теперь, когда умеръ старецъ Паисій, мы болѣе васъ не боимся. Ибо старецъ намъ страшенъ, онъ нанесъ намъ много жестокихъ ранъ. Когда прибылъ онъ сюда съ 60 монахами со святой Горы, то и я былъ сюда назначенъ съ 60,000 бойцами стражаться съ братіей его. И пока онъ былъ живъ, мы не знали покоя.
Сколько искушеній, напастей и козней мы изобрѣтали противъ него и монаховъ, чтобы ослабить ихъ духъ и сломить ихъ, но не смогли. Пока живъ былъ старецъ, всѣ наши атаки были напрасны, ибо онъ велъ монаховъ въ бой съ большимъ искусствомъ, укрѣпляя ихъ примѣромъ своей жизни и совѣтами духовными.
Послѣ его смерти наша война облегчилась. Поэтому я снялъ съ фронта 10,000 бойцовъ, потому что такъ много уже не требовалось, и остался только съ 50,000 войска.
Прошло немного времени. Уставъ старца Паисія болѣе не соблюдался съ точностью. Явились среди братіи «парочки», явилось въ монастырѣ богатство, и мірскія заботы о домахъ и метохахъ все болѣе стали охватывать монаховъ. Потому брань наша еще болѣе облегчилась, и я снялъ съ фронта въ вашемъ монастырѣ еще 10,000 бойцовъ и отправилъ ихъ на другіе участки. И остался съ 40,000.
Когда же было дозволено мірянамъ вмѣстѣ съ женами безпрепятственно жить въ монастырѣ, вотъ тогда настала радость наша, ибо ослабѣлъ фронтъ монаховъ, и намъ стало еще легче. Поэтому я снялъ съ фронта еще 10,000 бойцовъ. И остался только съ 30,000.
Затѣмъ открылась въ монастырѣ школа для дѣтей мірянъ. Многіе монахи выбрали для себя учениковъ; ученики эти были способны, но далеки отъ монашества. Шумныя дѣти постоянно сообщались съ монахами и отъ этого такъ сильно ослабѣла брань монаховъ, что у насъ почти не осталось работы. И я смогъ еще болѣе ослабить нашъ фронтъ и снять еще 10,000 бойцовъ, и сегодня осталось у меня 20,000. Эти 20,000 и стоятъ теперь въ монастырѣ постоянно, день и ночь ведя войну съ монахами.
Услышавъ это, старецъ печально вздохнулъ и съ удивленіемъ спросилъ:
– Но если, какъ ты самъ сказалъ, сегодня монахи потеряли ревность въ брани противъ васъ и, болѣе того, даже угождаютъ вамъ своими мірскими попеченіями, для чего вы все еще остаетесь въ монастырѣ?
Тогда сей нечестивый, принуждаемый силой Божіей, открылъ тайну, почему до сихъ поръ продолжается брань съ монахами нашего вѣка. Онъ сказалъ старцу:
– Воистину, нѣтъ сегодня болѣе никого, кто бы противоборствовалъ намъ, какъ прежде, ибо умалилась въ васъ любовь, а мірскія заботы и смѣшеніе съ мірянами охладили ревность монаховъ. И все же есть въ монастырѣ нѣчто такое, надъ чѣмъ мы еще должны работать.
Есть нѣкія ветхія книги (хотя бы они всѣ сгорѣли!), которыя не даютъ намъ покоя. Съ помощью этихъ книгъ новоначальныя иноки, съ горячей ревностью покинувшіе міръ, наносятъ намъ много жестокихъ ранъ. Ибо когда они берутъ въ руки эти древнія книги, то немедленно уподобляются дикимъ звѣрямъ и съ яростью нападаютъ на насъ. Пускаютъ въ ходъ противъ насъ разныя мучительныя орудія: посты, бдѣнія, утомительные труды, въ особенности же, покаянныя молитвы.
Для насъ все это – стрѣлы горящія, которыя обжигаютъ насъ, и мы не можемъ къ такимъ монахамъ приблизиться. И много разъ случалось такъ, что только одинъ такой распалаетъ себя чтеніемъ, и это всѣхъ насъ повергаетъ въ бѣгство. И много трудовъ и уловокъ требуется намъ, чтобы оторвать такого озвѣрѣвшаго монаха отъ чтенія книгъ!
Тогда опечаленный старецъ не ударжался, чтобы не спросить:
– А какіе пріемы вы примѣняете чаще всего для брани съ монахами нашего вѣка?
– Прежде всего мы всѣми силами стараемся увести монаховъ въ сторону отъ занятій духовныхъ, особенно же – отводить ихъ отъ чтенія духовныхъ книгъ. Ибо нѣтъ у монаховъ болѣе сильнаго оружія, чѣмъ эти закопченныя книги. Потому любой цѣной мы стараемся отучить монаховъ отъ привычки къ чтенію, навязываемъ имъ разные хлопоты и опутываемъ ихъ всякаго рода попеченіями: въ метохахъ – виноградниками и садами, рыбной ловлей, питейной торговлей, а тѣхъ, кто въ монастырѣ, воспитаніемъ дѣтей и сдачей внаемъ квартиръ мірянамъ, пріѣзжающимъ сюда на лѣто. Тѣ, кто попадаютъ въ наши сѣти, сидятъ какъ мухи въ паутинѣ. Они служатъ намъ во всемъ. И все же... пока мы не увидимъ, что тѣ ветхія книги окончательно забыты, или же что всѣ они сожжены, мы не можемъ быть спокойны. Эти книги, какъ острые иглы, всегда противъ насъ...
Въ это время ударили въ било къ утренѣ, и начальникъ демоновъ немедленно растаялъ какъ дымъ, а старецъ проснулся съ глубокой скорбью въ сердцѣ отъ того, что было ему открыто.
Когда все братія собралась въ церкви, старецъ со слезами повѣдалъ объ этомъ ужасающемъ видѣніи. А затѣмъ повелѣлъ записать этотъ случай для свѣдѣнія и пользы потомковъ.
Примѣчаніе.
Я думаю, что сегодня, когда къ намъ вошла Красная армія, ушли и эти 20,000. Они ушли въ пустыню, и, должно быть, очень удивились, когда увидѣли, что Красной арміи – ихъ союзнику, удалось за нѣсколько лѣтъ сдѣлать то, чего Черная армія не смогла сдѣлать за сто лѣтъ!
У преподобнаго Паисія была цѣлая школа ученыхъ монаховъ, которые писали книги день и ночь. Имъ мы обязаны тѣмъ, что имѣемъ на румынскомъ языкѣ большую часть книгъ святыхъ Отцовъ, переведенныя съ греческаго.
Часть этихъ книгъ была сожжена турками во время революціи 1821 года, но еще оставалось довольно.
Но пожаръ коммунизма сохранитъ-ли хоть одну малую духовную книжицу, написанную рукой преподобнаго Паисія и его учениковъ?
«Православный Путь» за 1989 годъ. С. 9-13.
⸭ ⸭ ⸭
Мѣстно прославленъ Русской Православной Церковью заграницей на Архіерейскомъ Соборѣ въ 1982 г. Торжественное прославленіе состоялось въ день памяти св. пророка Иліи 1982 г. въ русскомъ Ильинскомъ скиту на Аѳонѣ, основанномъ преподобнымъ.
Общецерковно прославленъ на Архіерейскомъ Соборѣ въ 1990 г. Торжественное прославленіе состоялось 29 апрѣля/12 мая 1990 г. въ Свято-Николаевскомъ каѳедральномъ соборѣ въ г. Монреалѣ. Память опрѣделено совершать 17 ноября по ст. ст.
⸭ ⸭ ⸭
Молитвословія изъ Ильинскаго Скита на Аѳонѣ, юрисдикціи РПЦЗ:
Тропарь, гласъ 4-й:
Паисіе отче, Руси утѣшеніе, / Аѳона славо и Молдавіи дивное явленіе, / иже богодухновеннымъ словомъ питалъ еси насъ отъ источникъ истины и спасенія, / нынѣ на небесѣхъ предстоя Христу Богу, // молися о насъ, да милостію Своею спасетъ души наша.
Кондакъ, гласъ 6-й:
Долу на земли небесно пожилъ еси, / горѣ сердце вперивъ, / побѣду надъ демоны мужески явилъ еси, / вражіихъ прилоговъ насъ соблюди, / молитвы непрестанныя учителю, // Паисіе, отче нашъ.
См. также:
Прославление Русской Зарубежной Церковью преп. Паисия Величковского на святой Горе Афонской.
Служба иже во святыхъ отцу нашему преподобному Паисію Величковскому (РПЦЗ).
