Прославление Русской Зарубежной Церковью преп. Паисия Величковского на святой Горе Афонской.
Икона написана к прославлению преп. Паисия.
В 1982 году, в день памяти Св. пророка Илии (20 июля / 2 августа), в Русском Ильинском Скиту на Афоне было совершено местное прославление преп. Паисия Величковского.
За благословением почитать преп. Паисия святым, братия Ильинского Скита обратилась к своему благодетелю и покровителю архиепископу Лавру Сиракузскому и Троицкому, настоятелю Ставропигиального Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле (США). Вопрос о прославлении преп. Паисия был поставлен на повестку дня Собора архиереев Русской Православной Церкви за границей, состоявшегося в ноябре 1981 года и совершившего прославление Святых новомучеников и исповедников российских. Собор благословил местное прославление преп. Паисия, основателя Ильинского Скита, великого подвижника и переводчика святоотеческой письменности на славянский язык, предоставляя окончательное всеобщее прославление Румынской Православной Церкви, в пределах которой окончил свой жизненный путь этот святой муж[1].
Братия Ильинского Скита, получив благословение, стала готовиться к празднику. Прославление должно было состояться во время приезда на Святую Гору архиепископа Лавра. Владыка Лавр приехал на Афон за два дня до прославления, и привез с собой из Свято-Троицкого монастыря необходимые для прославления икону и службу святого. В то же время на Святой Горе пребывал епископ Марк, ныне Берлинский и Германский, с одним священником и монахом из Подворья монастыря преп. Иова Почаевского (Мюнхен, Западная Германия). Вместе с архиепископом Лавром прибыли диакон Иоанн Онопко, иподиакон и один послушник, а из Западно-европейской епархии прот. Павел Пуарье и диакон Николай Семенов. Из Карулии, придела отшельников на южном краю Афонского полуострова, пришел на это торжество 94-летний старец-схимонах Никодим, который теперь уже полстолетия живет в одиночестве в своей маленькой келии над морем, посвятив себя Иисусовой молитве. Прибыли и еще монахи из разных монастырей и келий Афона.
В середине Скита – огромный семиглавый собор, длиной в 54 аршина, шириной в 34 аршина, вышиной – от пола до свода главного купола – 36 аршин. Он сложен из местного дикого камня, снаружи чеканной работы, внутри стены выложены жженым дырявым кирпичом, своды из бетона. Четырехярусный иконостас покрыт позолотой, он был изготовлен в свое время в Москве за 17 тыс. рублей. Храм в хорошем состоянии, поскольку проводятся необходимые работы по сохранению здания.
В начале века в Ильинском Скиту было около 400 человек братии. Руками их производились все основные работы по постройке храма, которая длилась с 1900 по 1907 гг. Ныне в Скиту живёт лишь несколько монахов, подъявших тяжелый труд сохранить России это место на Афоне, – и да не прекратится там молитва...[2].
***
К празднику, в Скиту набираются гости. В зданиях вокруг собора, посвященного св. пророку Илии, необычное оживление. На дворе стоят группки монахов. Беседа. Праздник двойной: храмовой праздник и прославление.
Заход солнца – по-афонски: полночь, новый отсчет времени. «И бысть вечер, и бысть утро, день един» (Быт. 1, 5). Во дворе, выложенном каменными плитами, раздается четкий ритмический стук по дереву, разливающийся глухим отзвуком по облегающим храм корпусам: монах с билом в руке обходит мерными шагами весь храм снаружи, выстукивая определенную «мелодию». Внутри храма звук била начинает как-будто гудеть. Невольно следишь, как за высокими открытыми окнами проплывает – удаляясь и вновь приближаясь с другой стороны – невидимый источник звука, разрывающего афонскую вечернюю тишину. Храм пока еще пустой, но в его безлюдность вступает ожидание, которое нарастает – и окончательно воцаряется, вместе с тишиной, когда, у самой паперти, плавное движение обхода застывает, оборвав деревянный звук. Но вскоре, как ответ, удары металлического била, поначалу раздельные, сливаются в единое резкое жужжание, – это уже требование! Оно тут же смягчается первым звоном малых колоколов, смолкающим и опять заигрывающим с душой, которая уже готова, тянется к богослужению. Но вот – могучий полный звон ликует, вступает и тяжелый главный колокол. Этот звон, наверное, и переливается через обступившие Скит зеленые холмы, и стекает вниз к древнему монастырю – Пантократору, который стоит у самого моря. Скит высится над ним среди холмов как серая, молчаливая скала. И вот он наподобие живого существа заговорил! Всем своим, подобным ему, он сообщает о себе, во всеуслышание повествует о празднике, о торжестве в честь своего небесного покровителя, в прославление своего основателя, во славу Божию.
Святой покровитель Скита, пророк Илья, дал особый знак своего присутствия в этот храмовой праздник, предварив его небывалым событием в этот день года – по словам игумена Пантократора, такого не помнят, чтобы в этот день была гроза-ливень, и какие! Но теперь тишина. Каждение, начало... Предначинательный псалом, повествующий о творении, зазвучал в храме. Звуки теряются где-то высоко в наполняющихся сумерками сводах. Клиросы, может быть в двадцати шагах друг от друга, перекликаются, неспешно исполняя по одному стиху с припевом; многократно возвращается в объемлющей творение молитве: «Дивна дела Твоя, Господи... Слава Ти, Господи, сотворившему вся...». Служба поется без каких-либо сокращений. Нет такой «необходимости»! Пение «Блажен муж...» воспринимается уже как начало прославления преп. Паисия, настолько слова псалма приложимы к нему: «И будет яко древо насажденное при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое...». Не здесь ли и продолжители его дела, старцы Оптиной Пустыни, близко с нами? Церковь торжествует, и сливаются во едино два праздника: праздник ветхозаветного пророка, столь близкого России, который – объемля времена – должен еще обличить грядущего Антихриста, и прославление русского старца, возродившего старчество на Руси, которое не оборвалось даже и в лютых безбожных гонениях, просвещая нашу страну до сего дня светом духовного обновления. «Свете тихий, святыя славы....» – к пению этого песнопения, принятого Церковью от одного мученика второго века, лики сходятся на середине храма. Мягким светом блестит золото иконостаса; храм освещен только свечами.
...Наконец широко открылись царские врата, и, предваряемые иеромонахами, несущими иконы, оба архиерея вышли на Полиелей. Иконы обоих празднуемых святых вынесены на середину храма, и вот, после Величания св. пророка Илии, среди Афонской тишины в эту ночь впервые прозвучало и величание святому Паисию Величковскому: «Ублажаем тя, преподобие отче Паисие, и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче ангелов». Во время торжественного полного каждения храма попеременно пелись два величания и перемежались стихи избранных псалмов пророку и преподобному. А с поклонением иконам святых и елеопомазанием братии началось пение канонов – древнему канону пророка следовал, впервые читаемый в богослужебном порядке, канон преподобному. Это было как вступление на новую землю, но всё в ней столь было знакомо, близко душе. С Афона духовные нити потянулись в Молдавию, к страждущей стране российской, но и в Америку к Свято-Троицкой обители, где составлялся этот канон, ко всем православным, в какой бы стране они ни жили; и нити эти собирали, связывали всех между собой крепко-накрепко в самой глубине духовного бытия, которое по ту сторону житейских забот и нужд. В молчаливом Ильинском Скиту собрались монахи разных национальностей: русские, сербы, греки, румыны, но и новые насельники Афона – из Америки, из Дании... всего, для мирских понятий, горстка: около ста человек. Но это поистине ощущалось как твердый залог, потому что торжество, к которому присоединились эти люди, было настоящее торжество Церкви Православной, Вселенской Церкви. Опять сошлись лики на Великое Славословие: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение...».
***
Всенощная окончилась среди ночи. Гости были размещены по братским кельям Ильинского Скита. На следующее утро в 7 часов било и колокольный звон звали участников храмового и скитского праздника к архиерейской встрече. Литургию совершали оба архиерея совместно с еще увеличившимся сонмом священнослужителей. Прибыли еще новые гости.
В своей проповеди владыка Лавр указал на особое значение преп. Паисия Величковского для Ильинского Скита, в частности, и для русского монашества со всей Русской Церковью вообще. Вокруг храма был совершен крестный ход с чтением Евангелия и окроплением святой водой на четырех сторонах; затем Преосвященный архиепископ Лавр, в архиерейской мантии, возглавил торжественное шествие на братскую трапезу. По совершении чина Панагии, за трапезой читалось житие преп. Паисия Величковского. После обеда и многих частных разговоров гости стали постепенно расходиться. В Ильинском Скиту водворилась обычная тишина – не грустная, не пустая тишина, а живая, радостная. В храме занял свое место образ преп. Паисия. Это была тишина молитвенного присутствия, покой полноты, готовый отсюда изливаться в мир тихой радостью прославления Бога, Который «дивен во святых Своих...».
«Русское возрождение». 1983 (I). № 21. С. 95-102.
[1] На Архиерейском Соборе 1988 г. было решено послать всем преосвященным опрос об их согласии «на расширение из местного почитания на общее прославление старца Паисия Величковского» (Определения Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей // «Церковная жизнь». 1988. №. 5-6.). Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Заграницей на заседании 28 апреля/11 мая 1990 г., въ обители Преображения Господня в Мансонвилле (Канада), вынесъ следующее постановление: «празднование памяти преп. Паисия Величковского, прославленнаго на Афоне в 1982 г., совершать 17 ноября старого стиля повсеместно» (Из деяний Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей // «Православная Русь». 1990. № 10.). – ред.
[2] 20 мая 1992 г. в день Преполовения Пятидесятницы, за отказ поминать на богослужениях еретичествующего патриарха Константинопольского Варфоломея, настоятель архим. Серафим (Бобич) вместе со всей братией (4 человека) в присутствии митр. Илиопольского Афанасия (Папаса), митр. Филадельфийского Мелитона (Караса) и настоятеля монастыря Пантократор архим. Виссариона были изгнаны греческой полицией из скита, депортированы с территории Афона. (Следует отметить, что митр. Афанасий с 1992 г. – член Центрального комитета Всемирного Совета Церквей, с 1995 г. – почетный президент Всемирного Совета религий и мира. Митр. Мелитон участвовал в третьем Предсоборном всеправославном совещании в Шамбези в 1986 г. и Всеправославном соборе на Крите 2016 г.) Патриарх МП Алексий (Ридгер) увидел в этом возможность заселить опустевший скит своими иноками, но этой мечте его не суждено было осуществиться. В настоящее время в Ильинском скиту проживает небольшая греческая монашеская община. – ред.
Духовенство совершает крестный ход во время прославления преп. Паисия.
Молитвословія изъ Ильинскаго Скита на Аѳонѣ, юрисдикціи РПЦЗ:
Преп. Паисію (Величковскому), тропарь, гл. 4: Паисіе отче, Руси утѣшеніе, / Аѳона славо и Молдавіи дивное явленіе, / иже богодухновеннымъ словомъ питалъ еси насъ отъ источникъ истины и спасенія, / нынѣ на небесѣхъ предстоя Христу Богу, // молися о насъ, да милостію Своею спасетъ души наша.
Кондакъ, гл. 6: Долу на земли небесно пожилъ еси, / горѣ сердце вперивъ, / побѣду надъ демоны мужески явилъ еси, / вражіихъ прилоговъ насъ соблюди, / молитвы непрестанныя учителю, // Паисіе, отче нашъ.
