Михаилъ Петровичъ Пятницкій – Юродство Христа ради (Церковно-историческій очеркъ и нравственно-психологическій анализъ подвига).
«Несение креста. Ксения Петербургская» А. Простев (2010)
Архиерейским Собором РПЦЗ 1978 г. определено отмечать память блаж. Ксении Петербургской также в день прославления – 11 / 24 сентября. – ред.
Въ великомъ сонмѣ святыхъ Божіихъ новгородскаго края есть лица, жизненнымъ подвигомъ которыхъ служило «юродство Христа ради». Всякій новгородецъ съ особеннымъ почтеніемъ и благоговѣніемъ произнесетъ имена святыхъ Христа ради юродивыхъ: Михаила Клопскаго, праведнаго Ѳеодора и Николая Кочанова. Лучшимъ и нагляднымъ выраженіемъ благоговѣйнаго отношенія жителей Новгорода къ памяти этихъ Святыхъ служитъ не такъ давно установленный крестный ходъ къ Георгіевскому храму, къ мощамъ св. Ѳеодора, на Торговую сторону изъ церкви, посвященной памяти великаго угодника Николая Кочанова съ Софійской стороны. Ежегодно этотъ день (13 января) празднуется съ большимъ церковнымъ торжествомъ. Въ немъ участвуетъ почти весь городъ, начиная съ высшихъ представителей свѣтской и церковной власти.
Но тамъ, гдѣ для однихъ видимо сказывается «сила Божія» для другихъ является «соблазнъ». Трудный, рѣдкій и исключительный подвигъ юродства Христа ради кажется многимъ образованнымъ людямъ, съ крайне развитою потребностію примѣнять ко всему сомнѣнія и запросы своего кичливаго ума, плодомъ или темнаго народнаго невѣжества, или психическаго разстройства. Къ сожалѣнію, намъ лично пришлось выслушивать иодобные взгляды. Это побудило насъ серьезно заняться вопросомъ. Обращаясь ко всѣмъ извѣстнымъ намъ источникамъ: св. Писанію, святоотеческой, русской, исторической, даже философской и свѣтской литературѣ, мы вынесли высокій и свѣтлый, строго христіанскій взглядъ на этотъ, иногда странный въ своемъ историческомъ проявленіи, подвигъ. Помня святой завѣтъ апостола дѣлиться ученіемъ вѣры между собою, мы считаемъ возможнымъ и полезнымъ изложить плодъ своихъ занятій по этому вопросу на страницахъ роднаго намъ духовнаго журнала. Пусть каждый Новгородецъ дастъ твердый и обоснованный отпѣтъ всякому вопрошающему о своей правой вѣрѣ въ этогъ подвигъ и лицъ, имъ прославленныхъ.
Feci, quod potui. faciant meliora poteutes!..[1]
Въ настоящее время путь жизни, какимъ шли юродивые Христа ради, по справедливому замѣчанію нашего Архипастыря, есть «путь, заросшій травою». И въ доброе старое время лишь немногіе выступали на этотъ подвигъ. Тѣмъ рѣзче и ярче обрисовывается предъ нами этотъ подвигъ, какъ чудный отголосокъ живой вѣры и святости нашихъ предковъ. Въ рѣдкихъ, иногда странныхъ по внѣшности, проявленіяхъ его можно безъ труда уловить общія Евангельскія начала, которыми жили юродивые. Однако нужно сознаться, что необходимы нѣкоторыя условія для правильнаго пониманія этого оригинальнаго подвига. Кто имѣетъ ихъ, тотъ можетъ прославить Силу Вожію, такъ дивно явившуюся во святыхъ юродивыхъ; напротивъ, кто лишенъ тхъ или даже намѣренно отказывается отъ этихъ условій, тотъ, вѣроятно, всегда будетъ внѣ пониманія этого праведнаго пути жизни. Вотъ вкратцѣ эти важный условія.
Прежде всего требуется собственная христіанская настроенность и способность задаваться нравственнымъ усовершенствованіемъ. Юродство Христа ради прежде всего есть фактъ душевной жизни. Въ немъ отражается исторія души, боровшейся со зломъ и побѣдившей его. Если намъ непонятны обыкновенныя житейскія волненія, которыхъ мы сами не испытали, то тѣмъ болѣе останется для насъ тайной состояніе, переживаемое подвижниками, состояніе, идущее въ разрѣзъ съ нашимъ и прямо объявляющее войну тому, чѣмъ мы живемъ. «Душевенъ человѣкъ не пріемлетъ яже Духа Божія, юродство бо ему есть, и не можетъ разумѣти, зане духовнѣ востязуется», говоритъ св. апостолъ. (I Кор. 11, 14).
Съ другой стороны, – подвигъ юродства есть осуществленіе въ высшей формѣ заповѣди Спасителя о любви къ Богу и любви къ ближнимъ, – въ формѣ самоотреченія. Юродивые, какъ мы увидимъ, достигли того, что могли уже жить въ другихъ и за другихъ. Но это состояніе есть высшее таинство любви и постигается только съ точки зрѣнія любви. «Любовь», – говоритъ въ своихъ лекціяхъ Тернеръ: – «это великая чародѣйка, которая открываетъ предъ нами цѣлую область явленій, недоступныхъ одному отвлеченному уму». Между тѣмъ часто разсматриваютъ область нравственныхъ явленій, гдѣ живыми силами являются вѣра и непосредственная любовь, именно еъ точки зрѣнія разума, притомъ еще не очищеннаго отъ пристрастнаго тяготѣнія къ земному. Отсюда то и возникаютъ неправильныя мнѣнія. Въ этомъ отношеніи поучительно сравнить взгляды простого народа и мнимой интеллигенціи на подвигъ юродства.
Нашъ простой народъ съ присущей ему непосредственностію, простотою вѣры и живымъ нравственнымъ чувствомъ скорѣе понялъ и оцѣнилъ юродивыхъ. Онъ назвалъ ихъ блаженными, «Божьими людьми», «божевольными», «Нашъ темный и развратный народъ», говоритъ нашъ писатель Достоевскій: «любитъ смиреннаго и юродиваго, во всѣхъ преданіяхъ и сказаніяхъ своихъ онъ сохраняетъ вѣру, что слабый и приниженный несправедливо и напрасно Христа ради терпящій будетъ превознесенъ превыше знатныхъ и сильныхъ, когда раздастся судъ и велѣніе Божіе». Иначе думаетъ человѣкъ, не имѣющій симпатичныхъ нравственныхъ качествъ народа. «Для меня – интеллигента юродивый представляется страннымъ, т. е. живущимъ не такъ, какъ всѣ, нарушающимъ нормальный ходъ жизни; но для моего собесѣдника, человѣка очень благочестиваго, проникнутаго чувствомъ народнымъ, видѣвшаго въ юродивомъ «Божьяго человѣка», наоборотъ – представлялось, что именно мы – не Божьи люди, живемъ ненормально, а юродивый жилъ нормально, что на нашей сторонѣ ложь, а на его правда».
Наконецъ, для правильнаго сужденія объ юродствѣ Христа ради нужно отказаться отъ условій времени, сословія и формы. Такъ и поступаетъ народъ нашъ. Разъ онъ видитъ, что есть на землѣ святой, знающій и творящій правду, то ему все равно: кто онъ, откуда. Народъ вѣритъ ему. Нужно согласиться, что наши историческія условія ушли далеко впередъ. Что теперь не годится, то что имѣло значеніе и цѣну прежде.
Если, такимъ образомъ, мы сумѣемъ стать на общую точку зрѣнія, если найдемъ въ себѣ хотя въ нѣкоторой степени нравственно-психологическія черты юродивыхъ, наконецъ всмотримся во времена развитія этого подвига, страннаго и чисто народнаго, то и мы поймемъ и оцѣнимъ строго-христіанскій, нравственный обликъ Христа ради юродивыхъ.
Прежде всего замѣтимъ, что на этотъ подвигъ юродивые нерѣдко выступали по указанію свыше. По крайней мѣрѣ, это извѣстно о св. Андреѣ юродивомъ. Въ ночномъ видѣніи къ нему былъ голосъ Господа: «Тецы на добрыя подвигъ, нагъ буди и юродъ Мене ради». И «отъ того часа сотворися Андрею юродство Христа ради» (Четьи-Минеи 2 окт.). Сѵмеонъ не самъ пошелъ на подвигъ юродства, а «по новелѣнію Божію».
Съ другой стороны, основаніе и подобные примѣры нравственнаго воздѣйствованія на другихъ встрѣчаются и въ Священномъ Писаніи. Всякій, учившійся въ народной школѣ, знаетъ, что пророкъ Исаія, предсказывая плѣнъ Египтянъ, три года ходилъ нагъ и босъ (Ис. XX, 2); Іезекіиль лежалъ 150 дней на лѣвомъ боку и 40 дней на правомъ (Іез. IV, 4); Іеремія носилъ на шеѣ ярмо (Іер. ХХVII); Осія имѣлъ жену блуженія и чада блуженія (Ос. 1-2). Такимъ образомъ еще въ Ветхомъ Завѣтѣ пророческое служеніе соединялось со странными на видъ пріемами наученія. Ясно, что и юродство Христа ради сохраняетъ значеніе высокаго христіанскаго подвига, угоднаго Богу, и имѣетъ даже Божественное основаніе.
Первая особенность, которая бросается въ глаза при анализѣ подвига, состоитъ въ томъ, что здѣсь общія аскетическія начала отреченія отъ міра и самоотреченія осуществляются на сценѣ мірской жизни. Въ самомъ дѣлѣ, юродивые подвязались въ городахъ, в даже въ столицахъ: на Востокѣ – въ Константинополѣ подвизался св. Андрей; въ Москвѣ: Василій, Іоаннъ, Максимъ, въ Великомъ Новгородѣ – св. Ѳеодоръ и Николай Кочановъ, Михаилъ Клопскій. Это совмѣщеніе премірной жизни съ условіями мірской жизни дѣлаетъ юродство высшимъ подвигомъ, сколько личнымъ, столько же и общественнымъ. «Пойдемъ послужимъ спасенію иныхъ», – говорилъ Симеонъ юродивый своему другу. вступая на подвигъ юродства. И зто служеніе Христа ради юродивыхъ обществу было разнообразно.
Прежде всего юродивые самою жизнію своею составляли всегдашній протестъ противъ тяготѣнія къ земному и мірскому. Вообще монашество и подвижничество, разрывая связи съ міромъ, говорило тѣмъ самымъ, что жизнь міра еще не устроилась по Евангельскому закону. Она такъ несовершенна, что, оставаясь среди міра, можно стать скорѣе на путь стремленій къ богоравенству («и будете, яко бози» – Быт. III, 5), указанный діаволомъ для нашихъ прародителей, нежели на путь богоуподобленія, завѣщанный Спасителемъ. Такъ или иначе, здѣсь есть протестъ противъ несогласія нашей жизни съ евангельскимъ ученіемъ. И тогда какъ въ монашествѣ и другихъ видахъ подвижничества этотъ протестъ являетея пассивнымъ, въ подвигѣ юродства онъ возвышается на степень активности. На это именно указываетъ замѣчаніе житій, что юродивые оставляли пустыни, чтобы «ругаться міру» т. е. открыто, словами и дѣйствіями заявлять міру его скверну. Въ этомъ случаѣ юродство является часто отрицательнымъ способомъ выраженія евангельскаго идеала. Самая необычайность и оригинальность образа жизни и поведеніи юродивыхъ говоритъ, что обычная жизнь міра ненормальна. Раздача ими товара торговцевъ, ихъ обличенія людской неправды, даже сильныхъ міра сего, ихъ одинаковое, безразличное обращеніе съ худшими членами общества (блудницами, корчемниками, актерами), – не есть ли явный протестъ противъ злоупотребленій нравами имущества, противъ произвола власти, противъ сословнаго высокомѣрія? Каждый новгородецъ знаетъ, какъ мнимыя ссоры блаженныхъ Ѳеодора и Николая Кочанова были изображеніемъ и олицетвореніемъ распрей и междоусобій гражданъ торговой и софійской сторонъ Великаго Новгорода. Св. Николай, жившій на софійской сторонѣ, не пускалъ на нее св. Ѳеодора, а этотъ въ свою очередь не позволялъ св. Николаю переходить на торговую сторону и изъ-за этого между ними происходили мнимыя ссоры. Избранный блаженными чисто отрицательный способъ прекратить междоусобія новгородцевъ оказался особенно дѣйствительнымъ послѣ того, какъ однажды св. Ѳеодоръ, преслѣдуемый своимъ сподвижникомъ Николаемъ, переходилъ рѣку Волховъ по водѣ какъ бы по суху. Такимъ образомъ юродивые картиною порока учили добродѣтели. И этимъ ихъ служеніе обществу не ограничивалось. Въ житіяхъ этихъ святыхъ разсказывается масса случаевъ, когда юродивые обращали падшихъ на правый путь, спасали погибавшихъ, даже жертвуя своею жизнію и своимъ добрымъ именемъ. Такъ Серапіонъ продалъ себя въ рабство для спасенія другихъ, Симеонъ съ этою же цѣлію принялъ на себя клевету въ блудѣ. При всей своей нестяжательности юродивые умѣли благотворить даже поданною имъ самимъ милостынею. Наконецъ, даромъ предвидѣнія и предсказыванія юродивые возвышали свое служеніе обществу до степени государственной службы и заслугъ. Извѣстно, что Николай Салосъ спасъ городъ Псковъ отъ разграбленія. Василій блаженный предупреждалъ о нападеніи татаръ въ 1521 году. Св. Симеонъ въ 588 г. предсказалъ землетрясеніе. Московскіе и новгородскіе юродивые предсказывали страшные опустошительные пожары этихъ городовъ. Однажды остановясь среди улицы города, св. Ѳеодоръ сказалъ: «все это мѣсто чисто будетъ, хорошо будетъ здѣсь сѣять хлѣбъ и рѣпу», и скоро пожарь обратилъ улицу нъ обширный пустырь. Иногда тотъ же блаженный говорилъ на рынкѣ: «берегите хлѣбы, дорогъ будетъ хлѣбъ», и дѣйствительно скоро наступалъ голодъ. Св. Михаилъ Клопскій предсказывалъ многое о плѣненіи и разрушеніи Новгорода. Во время голода, когда всѣ монастырскіе запасы истощились отъ благотворительности, св. Михаилъ силою своей молитвы сново наполнилъ ихъ и продолжалъ питать нищихъ. Въ другой разъ случилось бездождіе и въ самомъ Новгородѣ и въ его окрестностихь, такъ что всѣ рѣки и ручьи посохли. И вотъ по молитвѣ сн. юродиваго открылся источникъ съ водою, откуда всѣ почерпали воду. Среди такого разнообразнаго служенія обществу протекали жизнь и подвиги Христа ради юродивыхъ на поприщѣ шумной мірской жизни.
Между тѣмъ то обстоятельство, что юродивые подвизались въ мірѣ, дало поводъ считать этотъ подвигъ «противоканоническимъ», какъ высказалъ это авторъ «Исторіи Русской Церкви», – проф. Голубинскій. Но на это кромѣ всего выше сказаннаго нужно еще замѣтить, что хотя юродивые и въ мірѣ жили, но были одиноки не менѣе, чѣмъ монахи. Для другихъ людей они казались не тѣмъ, чѣмъ были на самомъ дѣлѣ, окружающіе ихъ не понимали. Монашество и духовное созерцаніе юродивыхъ продолжалось и среди міра. «Въ мірѣ живый безмолствовалъ, яко въ пустыни; въ народѣ пребывая, яко въ кающихся обители», – говорится въ житіи св. Василія Московскаго.
За общественнымъ служеніемъ юродивыхъ и отрицательнымъ способомъ нравственнаго воздѣйствія на другихъ кроется глубокое и положительное нравственное содержаніе, являвшееся личнымъ достояніемъ этихъ святыхъ. Каковы же положительныя нравственныя черты юродства Христа ради?
I.
«Позорь быхомъ міру и ангеломъ и человѣкомъ: мы убо буи Христа ради».
(I Кор. IV, 9-10).
Въ самомъ названіи подвига оттѣняется особенное отношеніе юродивыхъ къ своимъ умственнымъ силамъ. Полное названіе подвига «юродства Христа ради» слав. «буйство Христа ради», греческое – «ἥ χωρὶα διὰ Χριστόν». Всѣ эти названія однозначущи: безуміе, глупость для Христа. Такимъ образомъ по самому названію подвигъ юродства является тѣмъ, что нѣкоторые ревнители благочестія становятся безумными изъ-за осуществленія въ себѣ (апостольское: «воображеніе Христа въ насъ» Гал. IV, 19) завѣтовъ Спасителя.
Такимъ именно и является юродство въ своемъ историческомъ обнаруженіи. Спаситель, какъ извѣстно, выразилъ содержаніе нравственнаго закона двумя заповѣдями: о любви къ Богу и любви къ ближнимъ. Эта любовь въ своемъ истинномъ обнаруженіи требуетъ отреченія отъ всего, что стоитъ на пути къ исполненію этихъ заповѣдей, какъ препятствіе. Чтобы это ни было: матеріальный ли предметъ, потребности ли тѣла: нища, одежда, жилище; даже больше – потребности ли самого духа: ума, воли, даже самая жизнь, – все должно быть принесено въ жертву любви къ Богу и ближнимъ. Подобные примѣры истинной любви до самозабвенія и самопожертвованія мы видимъ и въ обыкновенной жизни. Это – самоотверженіе матери рождающей и спасающей отъ смерти ребенка, это самоотверженіе патріота, падающаго за отечество. Но то, что бываетъ лишь исключительными случаями, по заповѣди Христа – должно быть нашимъ всегдашнимъ настроеніемъ. Это именно мы и видимъ въ жизни юродивыхъ Христа ради. Про всѣхъ юродивыхъ читаемъ, что потребности тѣла у нихъ были доведены до minimum’a: они ходили въ рубищахъ, даже обнаженными и лѣтомъ и зимой, пищу принимали не ежедневно, спали, гдѣ придется: на камнѣ, на паперти, среди собакъ. Для подавленія плоти, какъ чувственнаго соблазна, носили вериги. Мало того: они старались казаться лишенными здраваго смысла, для чего допускали странные поступки: сн. Андрей тащилъ однажды мертвую собаку, бросалъ орѣхи въ церкви; говорили безсвязно, носили колпаки, кочерги... И по мнѣнію преосвященнаго Макарія[2], эта внѣшняя сторона жизни юродивыхъ особенно дѣйствовала на народъ. Живя среди міра, они соблюдали обѣты дѣвства, нестяжательности, самоотверженія. Все это дѣлалось ради любви къ Богу и Его заповѣдямъ.
Для блага ближнихъ юродивые не жалѣли своей жизни: безстрашно говорили горькую правду сильнымъ міра сего, жертвовали своею честью. Нужно замѣтить еще, что почти всѣ юродивые были сначала иноками. Все это способствовало такому ихъ нравственному совершенству, что, живя въ мірѣ семъ, они были не отъ міра сего. Они достигали полнаго безстрастія и во внутренней и во внѣшней своей жизни. Поэтому-то они допускали такіе поступки, которые для окружающихъ являлись крайне странными, если не безумными. Возьмемъ крайнее проявленіе ихъ нравственнаго совершенства: мы разумѣемъ полную чистоту ихъ чувствъ, не смотря на то, что они ходили нерѣдко обнаженными даже въ обществѣ. Этимъ нравственнымъ содержаніемъ, какое имѣли странны на видъ поступки юродивыхъ, они существенно отличаются отъ поведенія циниковъ и стоиковъ.
На первый взглядъ есть сходство между пріемами нашихъ юродивыхъ и образомъ жизни древнихъ циниковъ. Возьмемъ описаніе жизни юродиваго изъ житія св. новгородскаго чудотворца Михаила Клопскаго. «Святый хлѣба единаго въ седмицѣ вкушаше, такоже и воду единою піяше въ седмицѣ, и то пооскуду. Егда же святаго трудъ тѣлесный понуждаше, тогда на земли пометаше и абіе: въ келіи бо ничтоже имѣяше ни ризъ, ни рогожи блаженный, но токмо едину ризу, ею же тѣло покрываше. Труды же его кто исповѣсть, или кій языкъ изглаголетъ»[3]. Дополнимъ зту характеристику изъ житій другихъ юродивыхъ. Василій блаженный ходилъ лѣтомъ и зимой полунагимъ, почему называли его «нагоходцемъ»; точно также св. Исидоръ Ростовскій «егда мразу, или спѣгу, или дождю бывающу, тѣло и хижу непокровену имѣяше, и тако пребываше во вся дни живота своего». Юродивые г. Устюга – Прокопій и Іоаннъ, Исидоръ Ростовскій избирали себѣ пристанищемъ на ночь гноища и кучи мусора. «Человѣкъ лѣтъ пятидесяти, съ блѣднымъ, изрытымъ оспою, продолговатымъ лицомъ, длинными волосами, рѣдкою рыжеватою бородою», – описываетъ внѣшность юродиваго одинъ изъ нашихъ писателей: «на немъ было надѣто что-то изорванное, похожее на сафтанъ и на подрясникъ, въ рукѣ онъ держалъ огромный посохъ. Голосъ былъ грубъ и хриплъ, движенія торопливы и неровны, рѣчь безсмысленна и несвязна. Подъ платьемъ виднѣлись вериги».
Тоже самое по внѣшности находимъ и въ жизни циниковъ. Антисѳенъ ходилъ въ поношенномъ плащѣ, щеголяя своею бѣдностію; бороду онъ носилъ не бритою; ходилъ съ сумою и посохомъ, отказывалъ себѣ во всякой пищѣ кромѣ самой суровой. Еще далѣе пошелъ знаменитый циникъ Діогенъ. Онъ ограничилъ свои желанія самымъ необходимымъ: ѣлъ мало, и то самую грубую, даже сырую пищу; вся одежда его состояла изъ плаща, вдвое сложеннаго. Сума и огромный посохъ дополняли его нарядъ. Спалъ онъ въ своей знаменитой бочкѣ. Онъ ѣлъ при всѣхъ и также публично совершалъ отправленія, которыя дѣлаются скрытно. Словомъ, – онъ намѣренно оскорблялъ всѣ житейскія приличія. Такимъ образомъ, образъ жизни и пріемы юродивыхъ и циниковъ, невидимому, были одни, но только повидимому. Велика разница между ними, если посмотрѣть на исходную точку и мотивы тѣхъ и другихъ. Намѣреныя оскорбленія и нарушенія житейскихъ правилъ у циниковъ выходили ивъ презрѣнія къ окружающему міру и изъ личной гордости. Типичнымъ съ этой стороны является слѣдующій случай изъ жизни Діогена. Платонъ, – извѣстный философъ, устроивъ однажды пиръ для друзей, не пригласилъ на него Діогена. Во время самого пира является Діогенъ въ своемъ обычномъ странномъ видѣ, и топча грязными босыми ногами богатый коверъ, говорилъ: «такъ я попираю гордость Платона». – «Еще съ большею гордостью», – справедливо отвѣтилъ Платовъ. Не такъ поступилъ св. юродивый Исидоръ Ростовскій. Однажды въ княжескомъ домѣ готовился обѣдъ. Блаженный зашелъ въ это время и попросилъ воды. Вмѣсто того служитель выгналъ его изъ княжескаго дома. Между тѣмъ самъ князь думалъ позвать святаго къ себѣ, но не могъ его найти. Узнавъ о случившемся, послалъ за нимъ и страшно разгнѣвался на своего слугу. «Что нужно сдѣлать съ от имъ негодяемъ!», вскричалъ князь при входѣ юродиваго и показывая на слугу. Но св. Исидоръ «все простилъ служителю и безъ ропота вышелъ изъ дому». Такимъ образомъ, у древнихъ циниковъ за странными поступками скрывались гордость и эгоизмъ, а у юродивыхъ Христа ради – смиреніе и нравственная высота.
Такимъ образомъ, безуміе поступковъ юродивыхъ было только мнимое. Они достигали въ своихъ отношеніяхъ къ Богу и ближнимъ того нравственнаго состоянія, которое характеризуетъ дѣтскій возрастъ. Это безуміе было только для окружающихъ, неспособныхъ понять юродивыхъ, такъ какъ жизнь послѣднихъ не укладывалась въ рамки нашихъ обычныхъ представленій. Для насъ тотъ унижаетъ достоинство свое, кто сноситъ оскорбленія, для насъ удовлетвореніе тѣлесныхъ потребностей стоитъ на первомъ мѣстѣ, и всякое лишеніе съ этой стороны сильно затрагиваетъ насъ. Въ жизни юродивыхъ наоборотъ: былъ бы живъ духъ и удовлетворенъ, а плоть можетъ и страдать. Иллюстрируемъ это различное отношеніе къ земнымъ вещамъ и тѣлеснымъ потребностямъ слѣдующими аналогическими случаями изъ жизни юродивыхъ и обычныхъ людей. Про св. Андрея (равно какъ и про Устюжскаго юродиваго – Прокопія) разсказывается въ житіи: когда ему нужно было найти убѣжище отъ мороза или просто для отдыха, его никуда не принимали: нищіе прогоняли, богатые и во дворъ не пускали. Онъ попробовалъ найти себѣ мѣсто въ логовищѣ собакъ, – и что-же? – «иніи кусающе его отгоняли отъ себя, иніи же сами убѣгали отъ него». Въ такихъ обстоятельствахъ юродивый лишь сказалъ: «буди имя Господне благословенно отнынѣ и до вѣка».
Съ другой стороны, – вспомнимъ подобный же случай изъ жизни извѣстнаго, вѣроятно, многимъ преступника Ж. Бальжана. Точно также выгнанный людьми отвсюду, даже собаками изъ ихъ конуры, застигнутый дурной погодой, онъ, какъ бы покинутый всѣмъ міромъ, «погрозилъ кулакомъ небу». Контрастъ поразительный... Тамъ, гдѣ у юродиваго срывается съ устъ благословеніе Божіе, у обычнаго жителя является богохульство. При такой разницѣ внутренняго настроенія не удивительно, если жизнь юродиваго представляется окружающимъ его безумной. Но это такое же безуміе, какимъ была проповѣдь св. апостоловъ о крестѣ для язычниковъ; юродивые, какъ и апостолы, были «позоръ міру и человѣкомъ«, «буи Христа ради«.
II.
«Царство небесное нудится, и нуждницы восхищаетъ е».
(Mѳ. XI, 12. Также 9 запов. блаж. V, 11-12).
«Другъ друга тяготы носите, и тако исполните законъ Христовъ».
(Гал. VI, 2).
Продолжая анализировать мнимое безуміе Христа ради юродивыхъ, мы замѣтимъ еще одну глубокую нравственную черту.
Многіе поступки въ жизни юродивыхъ заставляютъ думать, что они намѣренно принимали видъ безумныхъ. Выраженія житій, что тотъ или другой блаженный «юрода себе во всемъ творяше», «пріемъ юродственное еже Христа ради буйственное житіе, якоже мнимо человѣки», «вен же мняху его, яко юрода», «творя ся неистовъ», – не оставляютъ въ этомъ сомнѣнія. Сѵмеонъ предъ вступленіемъ на подвигъ прямо «моляшеся прилежно Богу, яко безумнаго и несмысленнаго вси да имутъ его». Св. Исидоръ Ростовскій днемъ «яко юродъ хождаше, въ нощи же непрестанно молитву къ Богу возсылаше». Этотъ фактъ притворно принимаемаго на себя безумія юродивыми отмѣченъ и въ нашей свѣтской литературѣ. «Лице юродиваго, когда онъ остался наединѣ», – описываетъ намъ писатель: «не выражало, какъ обыкновенно, торопливости и тупоумія; напротивъ, онъ былъ спокоенъ, задумчивъ, и даже величавъ. Движенія его были медленны и обдуманны...».
Остается только выяснить нравственный и психологическій смыслъ этого притворнаго безумія юродивыхъ. Нравственное значеніе этого безумія понятно. Принимая на себя смѣшной видъ безумнаго, юродивые вызывали со стороны толпы массу насмѣшекъ и побоевъ. Думая, что «многими скорбьми подобаетъ внити въ царство небесное», юродивые этимъ путемь продолжали свое подвижничество. И особенно эта черта является характерною для русскихъ юродивыхъ, потому что основаніе ея лежитъ въ психологіи самой націи. Достоевскій не разъ отмѣчалъ эту черту нашего народа – вѣру въ спасительную силу невинныхъ, напрасныхъ страданій, а въ основѣ этой вѣры лежитъ глубокая религіозно-психологическая подкладка. «Каждый единый изъ насъ виновенъ за всѣхъ и за вся на землѣ несомнѣнно», говоритъ онъ устами старца Зосимы: «не только по общей міровой винѣ, а единолично каждый за всѣхъ людей и за всякаго человѣка на сей землѣ». Въ этихъ словахъ таится великая истина. Въ самомъ дѣлѣ, въ нравственной области не можетъ быть такого дѣйствія, которое приносило бы пользу или вредъ одному только дѣйствующему или страдающему отъ него лицу. Каждый хорошій поступокъ увеличиваетъ несомнѣнно силу добра въ человѣчествѣ, и наоборотъ, каждое худое дѣйствіе увеличиваетъ силу грѣха и тѣмъ наноситъ незамѣтно всеобщій ущербъ. Поэтому съ точки зрѣнія христіанской истинной самоотверженной любви, какая была у юродивыхъ, нѣтъ ничего естественнѣе и искреннѣе, какъ желать пострадать отъ другихъ безвинно и тѣмъ какъ-бы искуилять другъ-друга. Въ этомъ случаѣ личный подвигъ юродства – добровольное мученичество совпадаетъ съ общественнымъ, по заповеди апостола «носить тяготы другъ за друга». «Ибо вліять на другихъ и страдать отъ другихъ есть высшій законъ, отъ котораго также мало можетъ уклониться этомъ, какъ и высшее разумное существо». По этой замѣчательной идеѣ добровольнаго страданія отъ другихъ подвигъ юродства какъ бы сближается съ невинными страданіями Спасителя за родъ человѣческій. Подвигъ юродства, по опредѣленію священника Бухарева, въ томъ и состоялъ, что нѣкоторые, принявъ на себя видъ людей, лишенныхъ ума, дѣлали странные поступки, за что смѣялись надъ ними, били ихъ, но они терпѣли все ради Христа.
III.
«Отче,... утаилъ еси сія отъ премудрыхъ и разумныхъ, и открылъ еси та младенцемъ».
(Mѳ. XI, 25. 8-я заповѣдь блаж.).
Историческія условія объяснятъ намъ новое глубоко-нравственное значеніе притворнаго безумія юродивыхъ.
Дѣло въ томъ, что особенно много юродивыхъ у насъ на Руси было во времена Іоанна Грознаго и Бориса Годунова. Но дни перваго особенно славились два юродивыхъ: Василій въ Москвѣ и Николай во Псковѣ. Кромѣ того, были еще: Іоаннъ Устюжскій, Лаврентій Калужскій, Тимоѳей Псковскій, Насилій – инокъ Спасо-Каменнаго монастыря. Во времена новгородской вольности въ Новгородѣ подвизались не разъ упомянутые нами свв. Ѳеодоръ и Николай Кочановъ. Во времена Грознаго и Годунова особенно страдалъ русскій народъ. Произволъ и насиліе поощрялись самими правителями. Въ связи съ этимъ замѣчалось сильное паденіе нравовъ. И вотъ въ лицѣ юродивыхъ Христа ради выступили защитники правъ народа, на подобіе ветхозавѣтныхъ пророковъ. Они дерзновенно говорили горькую правду сильнымъ міра сего. И для этого-то они являлись безумными или глупыми.
«Юродство», говоритъ Голубинскій въ своей «Исторіи», «состояло въ томъ, что человѣкъ притворно дѣлался дуракомъ и безумцемъ для Господа, чтобы терпѣть отъ людей поношенія и укоризны и съ дерзновеніемъ обличать ихъ»[4]. Достоевскій также, характеризуя «кающихся Власовъ – юродивыхъ», прежде всего упоминаетъ, что они выступали «раздавъ все имѣніе свое, на смиренный и великій подвигъ правды». И правда, высказанная глупымъ, дѣйствовала замѣчательно сильно. Уже народное сознаніе подмѣтило давно эту убійственную силу правды, высказываемую глупымъ или малымъ. «Глупый да малый скажутъ правду»[5], говоритъ русская пословица. И опытъ постоянно подтверждать это. Въ самомъ дѣлѣ, нѣтъ тягостнѣе положенія, какъ положеніе родителей, уличаемыхъ въ чемъ-нибудь правдою, почти несознательно высказанною дѣтьми[6]. Это дѣйствіе правды въ устахъ глупыхъ оправдывается и въ исторіи юродивыхъ Христа ради. Іоаннъ Грозный не выносилъ обличеній ни со стороны пастырей, напримѣръ Филиппа, ни со стороны бояръ, подвергая ихъ опалѣ и наказанію. Но онъ смиренно выслушалъ сильное обличеніе изъ устъ Христа ради юродиваго Николая Салоса во Псковѣ. Невольно вспоминается также сцена встрѣчи Бориса Годунова съ юродивымъ на площади предъ соборомъ въ Москвѣ, талантливо описанная Пушкинымъ. Вообще нужно согласиться, что тѣ, въ комъ жива еще непосредственность и нравственное чувство: дѣти, женщины, Христа ради юродивые и старцы – лучшіе проповѣдники правды. Они несознательно, изъ природы берутъ ее. Вотъ почему въ произведеніяхъ Достоевскаго, – этого знатока страдающихъ и падшихъ душъ, – какъ справедливо отмѣтилъ архимандритъ Антоній, – посредниками въ спасеніи и обращеніи на правый путь являются дѣти, женщины и старцы. И по слову Спасителя, – въ дѣлахъ вѣры и религіи то, что скрыто отъ премудрыхъ и разумныхъ, открыто младенцамъ. И по слову апостола, «буяя міра избра Богъ, и немощная міра...».
Предъ нами рельефно обрисовалась высота и нравственный образъ подвига Христа ради юродивыхъ. Это одинъ изъ тѣхъ узкихъ и скорбныхъ путей, которыми царство Божіе «нудится», одна изъ тѣхъ аскетическихъ формъ, угодныхъ Господу Богу, въ которыхъ выражается стремленіе достигнуть возможнаго нравственнаго совершенства. Въ жизни этихъ святыхъ послѣдовательно проявлялись всѣ христіанскія добродѣтели, завѣщанныя въ св. Евангеліи: горячая любовь къ Богу и ближнимъ до самоотверженія, стояніе за правду до смерти, незлобіе и терпѣніе при невинныхъ страданіяхъ, нестяжагельность, воздержаніе, усердіе къ молитвѣ, презрѣніе ко благамъ міра сего, исполненіе уставовъ церкви. Эти то черты снискали любовь и симпатіи народа къ этимъ подвижникамъ. Поэтому же всѣ свѣтскіе писатели съ любовью останавливались на этомъ типѣ своеобразныхъ народныхъ пророковъ. «Почемъ мы знаемъ?», спрашиваетъ Достоевскій: «можетъ быть именно здѣсь-тο кроется русскій положительный типъ, котораго ищетъ наша литература». Или вотъ еще стихи нашего поэта (Я. Полонскаго), посвященные памяти этихъ юродивыхъ.
Чтобъ изъ состраданья прикоснуться къ ранамъ
Ближнихъ и сказать имъ: исцѣлитесь, братья!
И затѣмъ спокойно выносить проклятья,
Надо быть, блаженнымъ. Участь человѣка
Чистаго – быть жертвой звѣрческаго вѣка.
Но гряди, счастливецъ! На словахъ, на дѣлѣ
Будь сотрудникъ Божій и въ согбенномъ тѣлѣ!...
Они не блестятъ изяществомъ и красотою стиля, но дышатъ прелестью правды и мысли. Съ теплымъ сочувствіемъ разбираютъ этотъ родъ святыхъ нашъ святитель Дмитрій Ростовскій, преосвященный Макарій и друг.
Можно бы и закончить этимъ. Но есть одинъ поучительный урокъ въ дѣлахъ вѣры и жизни юродивыхъ Христа ради. Въ наше именно время, время знаній и самого широкаго примѣненія разума, полезно въ дѣлахъ религіи вспоминать безуміе, буйство юродивыхъ Христа ради. Самъ пресловутый графъ Толстой не могъ не преклониться предъ нравственно-религіознымъ величіемъ этихъ людей. «О, великій христіанинъ!», восклицаетъ онъ: «твоя вѣра была такъ сильна, что ты чувствовалъ близость Бога, твоя любовь такъ велика, что слова сами собою лились изъ устъ твоихъ. Ты ихъ не повѣрялъ разсудкомъ...». И хотя онъ увѣряетъ, что впечатлѣніе, которое юродивый произвелъ на него и чувство, которое онъ возбудилъ, никогда не умрутъ въ его памяти, – но онъ забылъ это, забылъ навсегда.. Иначе онъ не сдѣлалъ бы своихъ печальныхъ вылазокъ противъ Евангелія, религіи и церкви. Здѣсь онъ именно забылъ то, что воплощали въ себѣ юродивые Христа ради, завѣтъ св. апостола: «аще кто мнится мудръ быти въ васъ въ вѣцѣ семъ, буй да бываетъ, яко премудръ будетъ» (I Кор. ІІІ, 18), т. е. въ дѣлахъ религіи и нравственности цѣнится и имѣетъ силу не острота кичливаго разума, а чистота сердца и глубина вѣры въ Бога и Христа Его; – забылъ слово Спасителя: «аминь глаголю вамъ, аще не будете яко дѣти, не внидете въ Царство небесное» (Mѳ. ХVІІІ, 3; Лук. 18, 17..
М. Пятницкій.
«Новгородскія Епархіальныя Вѣдомости». 1898. № 20. Ч. Неофф. C. 1353-1366.
[1] Латинское выражение: «Я сделал все, что смог, пусть те, кто сможет, сделают лучше». – ред.
[2] Исторія Русской Церкви. т. 8 стр. 324.
[3] См. Прологъ.
[4] Исторія Русской Церкви. т. I.
[5] «Словарь» Дяля. т. I, 316.
[6] «Геній» Шекспира во всѣхъ трагедіяхъ вывелъ шутовъ – по внѣшности глупыхъ людей, ролъ которыхъ сводилась къ высказываніи правды сильнымъ міра сего – королямъ, правды, прикрытой прибаутками.
«Московский чудотворец блаж. Василий» В. Ю. Графов (2006)
