Проф. Иванъ Игнатьевичъ Малышевскій – Св. Евстаѳій, діаконъ никомидійскій, и его братья Ѳеспесій и Анатолій.
Въ послѣдніе годы III вѣка, въ Никомидіи, главномъ городѣ области Виѳиніи, извѣстенъ былъ богатый купеческій домъ Филоѳея и его сыновей. Въ болѣе давнее время Филоѳей жилъ и велъ торговлю на своей родинѣ, въ области Галатіи, въ городѣ Гангряхъ. Возрастающее значеніе Никомидіи, бывшей важнѣйшимъ и многолюднѣйшимъ городомъ въ западной части Малой Азіи, а въ 80-хъ годахъ III вѣка ставшей резиденціей императора Діоклитіана, при которомъ часто живалъ и его соправитель Максиміанъ Галерій, – это значеніе Никомидіи, по всей вѣроятности, побудило и Филоѳея переселиться сюда и здѣсь основать свой торговый домъ, вскорѣ пріобрѣвшій извѣстность даже при дворѣ. Счастье благопріятствовало Филоѳею: торговля его въ Никомидіи пошла съ большимъ успѣхомъ, и онъ сильно разбогатѣлъ. Здѣсь же въ Никомидіи родились у него отъ жены Евсевіи одинъ за другимъ три сына – Евстаѳій, Ѳеспесій и Анатолій, и, возрастая съ годами, подавали родителямъ утѣшительныя надежды о себѣ. Вся семья оставалась еще въ язычествѣ, и Филоѳей, человѣкъ дѣловой, торговый, казалось и не занимался вопросомъ о вѣрѣ. Но онъ рано позаботился опредѣлить будущее призваніе своихъ сыновей. Старшаго Евстаѳія онъ думалъ освободить отъ торговыхъ дѣлъ и приготовить къ какому-либо высшему общественному служенію и съ этою цѣлію далъ ему возможность пріобрѣсть знаніе Философіи, какъ назывался тогда извѣстный кругъ наукъ или предметовъ высшаго образованія, стремленіе къ которому обнаруживалъ и самъ Евстаѳій. Двухъ младшихъ сыновей отецъ предназначилъ къ купечеству, чтобы передать въ наслѣдіе имъ свой промыселъ. Иначе опредѣлилась судьба не только сыновей Филоѳея, но и его самого, по волѣ Всевышняго, призрѣвшаго на эту добрую семью, способную воспріять высшія внушенія благодати.
Въ самомъ началѣ IV вѣка, когда мѣстами уже открывалось гоненіе на христіанъ, грозившее разразиться и въ Никомидіи, Филоѳей отправился въ Галатію по дѣламъ торговымъ, взявъ съ собой и младшаго сына Анатолія. Дѣла торговыя увлекли его и въ другія мѣста; наконецъ онъ, возвращался въ Никомидію. На этомъ-то обратномъ пути Филоѳей, Божіимъ устроеніемъ, встрѣтился съ пресвитеромъ и учителемъ антіохійской школы св. Лукіаномъ. Этотъ славный пресвитеръ и учитель, воспитатель многихъ христіанъ, столько похваляемый св. отцами Аѳанасіемъ Великимъ и Іоанномъ Златоустомъ, такъ сильно проникнутъ былъ своимъ учительнымъ призваніемъ, что не опускалъ возможности научить и просвѣтить всякаго изъ случайно встрѣтившихся ему спутниковъ въ его странствіяхъ, какъ скоро замѣчалъ въ немъ воспріимчивость къ его ученію. Не умедлилъ онъ обратить вниманіе на Филоѳея и его молодаго сына Анатолія. Спутники болѣе и болѣе сближались и увлекались въ бесѣды. Въ этихъ бесѣдахъ опытный и сильный духомъ прествитеръ-учитель исподоволь навелъ рѣчь о Христѣ Спасителѣ, о тайнѣ спасенія, о божественной силѣ вѣры, торжествующей надъ всѣми гоненіями и плѣнилъ въ послушаніе сей вѣры обоихъ спутниковъ своихъ. Встрѣтилась на пути рѣчка. Путники остановились. Филоѳей и Анатолій просили немедленно крестить ихъ. Видя ихъ достаточно наставленными въ вѣрѣ, видя искренность и живость вѣры въ сердцахъ ихъ, св. Лукіанъ съ радостію исполнилъ просьбу ихъ. Вскорѣ затѣмъ они разстались, и Филоѳей съ Анатоліемъ возвращались въ Никомидію христіанами, съ святою радостію въ сердцахъ.
Въ Никомидіи они застали уже разразившееся со всею силою гоненіе на христіанъ. Никомидійскій епископъ св. Анѳимъ, по просьбѣ вѣрующихъ, укрылся изъ города въ какоето дальнее селеніе, чтобы оттуда ободрять и подкрѣплять гонимыхъ и томившихся по тюрьмамъ христіанъ чрезъ свои пастырскія письма и посланія, доставляемыя послѣднимъ чрезъ діаконовъ, знавшихъ убѣжище архипастыря. Узналъ о немъ и Филоѳей. Забывая опасности, рѣшился онъ идти къ архипастырю, засвидѣтельствовать предъ нимъ свою вѣру, умолить святителя посѣтить самый домъ его, чтобы озарить и всю семью его благодатію крещенія и въ самомъ домѣ устроить и освятить церковь. Послѣднее было довольно обычно у богатыхъ христіанъ въ вѣка гоненій, когда трудно было христіанамъ собираться въ общественныхъ храмахъ, въ общихъ церквахъ, и когда по этому богатые христіане, съ благословенія епископовъ, устраивали въ своихъ домахъ церкви домашнія для лицъ своей семьи и для другихъ. Обрадовался святитель Анѳимъ, когда Филоѳей, знатный въ городѣ купецъ, явился къ нему въ его убѣжище, исповѣдалъ свою вѣру. Крайне опасною представлялась просьба Филоѳея, но не отклонилъ ея добрый пастырь, полагавшій душу свою за овцы. Подъ покровомъ ночи, Анѳимъ съ Филоѳеемъ прибылъ въ его домъ и крестилъ всѣхъ членовъ семьи и домочадцевъ. Затѣмъ въ верхней храминѣ дома была устроена и освящена епископомъ церковь, въ которой и совершилъ онъ божественную литургію, причастилъ всѣхъ новокрещенныхъ божественнымъ тайнамъ. Но какъ останется церковь по отшествіи епископа? Гдѣ найти для нея священника и діакона въ то время, когда великое множество священниковъ и діаконовъ пострадало мучениками или заключено было въ тюрьмы? Святитель Анѳимъ, уповая на вседѣйствующую благодать Божію, не усумнился рукоположить для новой церкви самихъ новокрещенныхъ: Филоѳея – во пресвитера и Евстаѳія – во діакона. Конечно, святитель увидѣлъ силу вѣры новой христіанской семьи, особенно главы ея Филоѳея и старшаго сына, склонившаго свою философію предъ свѣтомъ вѣры; видѣлъ онъ и необходимость дать новой домашней церкви довлѣющее устройство. Преподавъ наставленія новымъ пресвитеру и діакону, святитель, заботливо охраняемый ими, возвратился въ свое убѣжище ждать времени, когда настанетъ для него часъ мученичества, котораго и сподобился въ 303 или 304 году.
Теперь въ домѣ Филоѳея, въ храминѣ, обращенной въ церковь, совершалось, незримо для язычниковъ, служеніе божественной литургіи отцемъ пресвитеромъ съ сыномъ діакономъ. На служенія собирались всѣ члены семьи и домочадцы. Какъ трогательно и назидательно было это служеніе! Пріобрѣтены были и священныя книги для чтенія и пѣнія при сихъ служеніяхъ. Въ этомъ чтеніи и пѣніи особенно усердствовалъ діаконъ Евстаѳій. Христіанское благочестіе украсило всѣхъ членовъ, семьи. Филоѳей, уже довольно преклонный лѣтами, жилъ и пресвитеромъ еще нѣсколько лѣтъ и мирно почилъ о Господѣ; за мужемъ скоро послѣдовала и благочестивая супруга Евсевія. Остались три братья, связанные духовною любовію о Христѣ еще болѣе, чѣмъ плотію и кровію по братству. Старшій, діаконъ, былъ учителемъ для младшихъ, совершалъ церковныя чтенія въ домѣ, не успѣвъ достичь пресвитерства, которое не отъ кого было пріять, ибо святитель Анѳимъ уже скончался мученикомъ, а новый епископъ, по смутному отъ гоненія времени, еще не былъ поставленъ для Никомидіи. Младшіе братья продолжали заниматься купечествомъ, дѣло котораго здалъ имъ на руки отецъ еще тогда, когда сталъ пресвитеромъ. Тайна христіанства семьи, бывшая неизвѣстною язычникамъ при жизни Филоѳея и Евсевіи, оставалась неизвѣстною и теперь. Братія христіане не шли на встрѣчу болѣе и болѣе свирѣпѣвшему въ Никомидіи гоненію, готовые однакоже мужественно встрѣтить тотъ часъ, въ который оно постигнетъ и ихъ.
И наступилъ этотъ часъ. Нѣкто, по имени Акилинъ, изъ придворныхъ Максиміана, жившаго тогда въ Никомидіи, послалъ своего слугу за покупками въ торговый домъ братьевъ-купцовъ. Попавъ въ такую минуту, когда въ нижней, занимаемой лавкою, части дома не случилось сидѣльца, слуга поднялся по лѣсницѣ въ верхнюю часть дома, гдѣ въ молельнѣ діаконъ Евстаѳій въ полъ-голоса читалъ Псалтирь. Молчкомъ подошелъ слуга къ молельнѣ, увидѣлъ Евстаѳія съ книгою къ рукахъ, услышалъ слова: да постыдятся вси кланяющіися истуканамъ, хвалящіися о идоляхъ своихъ: поклонишься Ему вси ангели Его (Пс. 90, 7). Окинувъ взглядомъ маленькую храмину, слуга увидѣлъ на стѣнахъ честные кресты и святыя иконы. Тихонько, молча спустился онъ внизъ, успѣлъ уйти незамѣченнымъ и, прійдя къ своему господину, разсказалъ о томъ, что видѣлъ. Только теперь узнали при языческомъ дворѣ, что знатные братья-купцы – тайные христіане. Акилинъ поспѣшилъ сообщить о томъ Максиміану. На слѣдующій день посланы воины взять Евстаѳія и братьевъ его. Воины, сопровождаемые слугою Акилина, пришли къ дому ихъ, хотѣли пройти чрезъ лавку, но нашли ее запертою. То былъ день воскресный, братья молились въ верхней храминѣ и причащались божественныхъ тайнъ, запасные дары которыхъ въ то время имѣлись нерѣдко и по домамъ или домашнимъ церквамъ, приносимые діаконами. Евстаѳій, какъ діаконъ, хранилъ ихъ отъ литургіи, совершенной или въ домовой церкви братьевъ приглашеннымъ пресвитеромъ, или же принося ихъ изъ какой-либо другой церкви, имѣвшей пресвитера. Только что причастились братья, какъ послышался стукъ въ двери нижней части дома. Св. Евстаѳій духомъ уразумѣлъ, что наступаетъ часъ мученическаго подвига для него и братьевъ. «Братіе мои! сказалъ онъ. Имѣйте мужество, не поддавайтесь страху! Господь зоветъ насъ къ вѣнцу. Въ эту ночь было мнѣ видѣніе: мнѣ видѣлось, что насъ вели на мученіе; предъ нами шелъ свѣтлый юноша, державшій въ своей рукѣ три вѣнца и три книги. Онъ говорилъ мнѣ: дерзай, Евстаѳій, діаконъ Христовъ: вамъ уготовалъ эти вѣнцы и книги Отецъ щедротъ и Богъ всякія утѣхи; не устрашайтесь мучителей, какъ не устрашился ихъ архидіаконъ Стефанъ. Сказавъ это, свѣтлый юноша унесся въ небеса. Такъ, братья возлюбленные, не отвержемся Христа, чтобы и Онъ не отвергся насъ предъ Отцемъ небеснымъ и св. ангелами Его». – «Братъ, господинъ и отецъ нашъ, отвѣчали Ѳеспесій и Анатолій: мы готовы умереть за нашего Создателя, и ничто не отторгнетъ насъ отъ любви Его!» Между тѣмъ стукъ у дверей повторялся, послышались клики: «отворяйте, отворяйте!» Ѳеспесій и Анатолій спустились внизъ и отперли двери. «Кто здѣсь съ вами»? крикнули вошедшіе, и немедленно, въ слѣдъ за вожатымъ, слугою Акилина, поднялись по лѣстницѣ въ молитвенную храмину, гдѣ увидѣли Евстаѳія съ книгою въ рукахъ. То было св. Евангеліе. Чувствуя, что оно въ послѣдній разъ въ рукахъ его, Евстаѳій благоговѣйно разогнулъ св. книгу, глаза его пали на слова: не убойтеся отъ убивающихъ тѣло, души же не могущихъ убити (Матѳ. 10, 18). Слова эти вдохнули новое мужество св. діакону въ виду стоявшихъ предъ нимъ воиновъ. «Положи эту книгу», сказалъ старшій изъ нихъ. Онъ былъ самъ изъ христіанской семьи, но, по какимъ-то несчастнымъ обстоятельствамъ, оставшійся язычникомъ. Онъ догадался, какая это книга у Евстаѳія, и не отважился прикоснуться къ ней. Св. діаконъ обнялъ Евангеліе, какъ бы прощаясь съ сею дорогою святынею, облобызалъ его и молча, благоговѣйно положилъ его на столѣ. «Видите, замѣтилъ при этомъ одинъ изъ воиновъ, какъ любятъ христіане свои книги, въ которыхъ записаны ихъ волшебства». Появъ Евстаѳія, воины повели его изъ храмины. Выходя изъ нея онъ оглянулся на бывшія въ ней священныя книга и сказалъ за себя и братьевъ: «обѣщавамыся вамъ!» Окинувъ глазами находившіеся въ домѣ цѣнные товары, сказалъ: «отметаемся васъ и всего тлѣннаго и послѣдуемъ Христу!» Выведши св. братьевъ изъ дома, воины заперли и запечатали его, а ихъ самихъ связали и повели на допросъ къ самому Максиміану.
«Кто велѣлъ связать этихъ юношей? сказалъ Максиміанъ, съ усмѣшкою глядя на св. братьевъ. Я знаю, что они – не враги нашихъ боговъ: развяжите ихъ!» Братьевъ развязали. Таковъ былъ льстивый приступъ къ допросу, довольно обычный у гонителей въ тѣхъ особенно случаяхъ, какъ приходилось имѣть дѣло съ христіанами изъ какого-либо извѣстнаго въ городѣ дома, какимъ былъ торговый домъ сыновей Филоѳея. Переходя къ формальному допросу, Максиміанъ началъ уже строго: «прежде всякихъ долгихъ разговоровъ, скажите ваши имена, ваше происхожденіе». – Евстаѳій: «любезное и славное имя наше – это имя христіанъ; а отъ родителей у насъ имена такія: я – Евстаѳій, этотъ – Ѳеспесій, а этотъ – Анатолій. Мы родные братья, здѣсь родились, а отецъ нашъ былъ родомъ изъ Галатіи, саномъ – христіанскій пресвитеръ». – Максиміанъ: «а кто сдѣлалъ вашего отца пресвитеромъ?» – Евстаѳій: «епископъ этого города, святой Анѳимъ, котораго ты неправедно убилъ: онъ же поставилъ и меня діакономъ, чтобы я служилъ Божіимъ іереямъ, при совершеніи ими святыхъ и пречистыхъ таинъ Христовыхъ». Максиміанъ: «оставь говорить непотребное, а лучше, вмѣстѣ съ братьями, поклонись богамъ, и вы найдете дѣло и почетъ при моемъ дворѣ; въ противномъ случаѣ погибнете отъ меча». – Евстаѳій съ братьями: «дѣлай, что хочешь: мы христіане, покланяемся единому истинному Богу, Творцу неба и земли, Его Сыну, Господу нашему Іисусу Христу и Св. Духу животворящему». Начались обычныя истязанія, послѣ нихъ – новыя требованія отреченія отъ Христа и новыя истязанія, отъ которыхъ уставали мучители, но не изнемогали духомъ св. страдальцы. Наконецъ бросили ихъ въ темницу до новаго допроса и истязанія. Но здѣсь св. узники сподобились посѣщенія ангела Господня и въ радости славили и благодарили Бога. Послѣ новаго допроса и новаго болѣе жестокаго истязанія, они осуждены на съѣденіе львамъ. Въ «позорищѣ» или въ циркѣ собралось много народа. Извѣстно свидѣтельство Тертулліана о кликахъ жадной къ подобному зрѣлищу языческой толпы: «христіанъ львамъ! христіанъ львамъ!» Извѣстны въ сказаніяхъ о мученикахъ примѣры, когда самые львы отказывались отъ своей лютости предъ выведенными на растерзаніе имъ христіанами. Подобное произошло и теперь. Евстаѳій, успокоивъ братьевъ, поддававшихся ужасу при видѣ лютыхъ звѣрей, самъ подошелъ къ львамъ, клалъ свои руки на ихъ головы, и львы ласкались къ нему, затѣмъ смирно отошли въ сторону. «Великъ Богъ христіанскій, послышались голоса изъ народа!» Но слышались и другіе: «чародѣйство, волшебство!» Эти послѣдніе голоса были по душѣ и бывшему тутъ на зрѣлищѣ Максиміану, извѣстному крайнимъ суевѣріемъ. Онъ приказалъ отвесть св. братьевъ назадъ въ темницу, въ надеждѣ найти другой способъ казни для нихъ. Болѣзнь сына Максентія (того самого, который потомъ былъ врагомъ Константина Великаго и понесъ полное пораженіе отъ него) заставили Максиміана передать дѣло св. братьевъ находившемуся въ эту пору въ Никомидіи комиту никейскому Антонію, съ тѣмъ даже, чтобы онъ совсѣмъ увелъ ихъ изъ Никомидіи и исполнилъ приговоръ надъ нимъ въ городѣ Никеѣ. Узниковъ въ цѣпяхъ привели въ Никею. Прибывшій сюда Антоній засталъ свою жену больною и въ нѣкоторомъ смущеніи отъ этого пытался избѣгнуть жестокой расправы съ св. страдальцами и вмѣстѣ съ тѣмъ выслужиться предъ Максиміаномъ чрезъ привлеченіе ихъ къ язычеству. Съ этою цѣлію истощалъ онъ предъ ними льстивыя слова и обѣщанія, но все напрасно. Св. братья были непоколебимы, мужественно исповѣдуя свою вѣру, предрекая гибель мучителямъ. Тутъ ярость комита перешла въ бѣшенство. Онъ велѣлъ повѣсить ихъ стремглавъ и строгать желѣзными острыми кручьями, что, какъ извѣстно, составляло одинъ изъ болѣе жестокихъ видовъ языческихъ истязаній надъ христіанами. Мученики-братья только молились, и благодать Божія облегчала ихъ страданія, исцѣляла страшныя раны ихъ. Наконецъ, они осуждены на усѣченіе мечемъ.
Мѣсто казни назначено за городомъ. Сюда приведены св. братья исполнителями казни и привязаны къ деревьямъ для исполненія казни. Но въ эту пору быстро подошли къ исполнителямъ казни два христіанина Палладій и Акакій, припали къ ногамъ ихъ, дали имъ золото и сказали: «господа, эти братья – наши друзья, дайте намъ немного времени поговорить съ ними; имѣемъ нѣчто сказать имъ. Затѣмъ вы исполните казнь». Получивъ золото, вершители казни отошли въ сторону, предоставивъ просителямъ говорить съ мучениками наединѣ. Палладій и Акакій бросились обнимать св. мучениковъ, лобызать ихъ и, обливаясь слезами, просили ихъ молиться о нихъ по св. кончинѣ своей, по отшествіи въ небесныя селенія. И стали св. мученики молиться о друзьяхъ и о себѣ и молитва не сходила съ ихъ устъ, когда они одинъ за другимъ предавали души свои въ руцѣ Божіи. Утромъ слѣдующаго дня, мучитель Антоній, внезапно разболѣлся; услышавъ, затѣмъ, что жена умерла, онъ въ виду ея трупа палъ и самъ мертвымъ. То было одно изъ тѣхъ многочисленныхъ знаменій казни Божіей надъ гонителями, о которыхъ современный Константину Великому христіанскій учитель Лактанцій написалъ цѣлое сочиненіе подъ заглавіемъ: de morte persecutorum (о смерти гонителей). А память свв. Евстаѳія, Ѳеспесія и Анатолія, чествуемая первоначально въ мѣстныхъ церквахъ Никомидіи и Никеи, сохранена для чествованія и назиданія и всѣхъ вѣрующихъ въ св. Церкви христіанской{1}.
Чѣмъ особенно можетъ быть назидательна память сихъ св. братьевъ мученковъ въ наши дни? Въ изложенномъ сказаніи о нихъ достойно обратить вниманіе на то, что служитъ къ обличенію и назиданію ослушниковъ Церкви Божіей, плодящихся въ наши дни. Ослушники презорно отворачиваются отъ богоучрежденнаго въ Церкви святительства и священства. Не такъ поступали древніе христіане. Такъ, мы видѣли, что Филоѳей, отецъ св. братьевъ, ставъ христіаниномъ, тотчасъ притекаетъ къ святителю Божію Анѳиму, проситъ его въ домъ для крещенія всей семьи, для освященія домашней церкви. Въ своей церкви Филоѳей и его сыновья не думаютъ обходиться безъ священника и діакона. Филоѳей самъ пріемлетъ отъ епископа благодать священства, а сынъ его Евстаѳій – діаконства. Въ моленной храминѣ Евстаѳія былъ крестъ и св. иконы. Какъ изобличается этимъ неразуміе тѣхъ ослушниковъ и отщепенцевъ, которые не чтутъ св. иконъ, выносятъ ихъ изъ своихъ домовъ! Ужели они считаютъ себя лучше тѣхъ святыхъ христіанъ, которые за Христа терпѣли жесточайшія муки, полагали самую жизнь свою, и которые благоговѣйно чтили св. крестъ и считали достойнымъ украшать свои церкви и дома священными изображеніями? Новѣйшіе ослушники Церкви, отвергая почитаніе св. иконъ, ссылаются на то, будто бы оно не заповѣдуется въ священныхъ книгахъ. Но развѣ не читалъ этихъ священныхъ книгъ св. Евстаѳій? Напротивъ, онъ постоянно читалъ ихъ, любилъ ихъ, какъ драгоцѣннѣйшее сокровище, и однакоже не находилъ, что почитаніе св. иконъ несогласно съ ученіемъ сихъ книгъ. Почему? Конечно потому, что онъ уразумѣвалъ духъ сихъ св. книгъ, а не одну букву, уразумѣвалъ въ нихъ духъ христіанскаго ученія и благочестія и постигалъ, что съ духомъ христіанскаго благочестія вполнѣ сообразно украшать церкви и дома св. иконами, которые напоминаютъ о Христѣ Спасителѣ, о святыхъ Божіихъ, о дѣлахъ нашего спасенія. Еще: когда Евстаѳій, Ѳеспесій и Анатолій, послѣ всякихъ страданій, готовились, чрезъ мученическую кончину, преселиться въ селенія святыхъ на небѣ, то два христіанина, ихъ друзья, Палладій и Акакій, слезно просили св. мучениковъ молиться о нихъ. Подобныхъ примѣровъ очень много въ сказаніяхъ о мученикахъ. Какъ эти примѣры изобличаютъ презорство тѣхъ отщепенцевъ, которые отвергаютъ призываніе святыхъ Божіихъ, толкуя, что должно молиться и покланяться единому Богу! Какое суемысліе! Когда мы чтимъ святыхъ, то чтимъ и Бога, дивнаго въ святыхъ своихъ. Призывая святыхъ Божіихъ въ нашихъ молитвахъ, мы тѣмъ самымъ чтимъ великую благодать Божію, дарованную Господомъ святымъ Своимъ, чтобы они были нашими ходатаями и молитвенниками предъ Богомъ. Но да дастъ Господь Богъ и намъ утвердиться въ той вѣрѣ и любви Христовой, какою прославились святые Божіи, да даруетъ намъ быть общниками ихъ благодати и славы въ селеніяхъ праведныхъ.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1889. Т. 1. № 2. С. 44–55.
{1} Память ихъ 20-го ноября. Подъ этимъ числомъ помѣщено сказаніе о нихъ къ Четьи-Минеѣ св. Димитрія Ростовскаго, заимствованное имъ изъ великихъ Макарьевыхъ Четьихъ-Миней. Оно извѣстно и въ греческихъ Синаксаряхъ, каковы: Синаксарь или Ирмологь, писанный Петромъ въ XI вѣкѣ и Синаксарь или Мѣсяцесловъ, составленный изъ греческихъ Синаксарей библіотеки кардинала Сирлета, изданный Канизіемъ и относимый къ XII вѣку. Полный Мѣсяцесловъ Востока, архіеп. Сергія, т. II, подъ 20 ноября.