Миссіонеръ-священникъ Петръ Лѣпинъ – Какимъ образомъ законъ Моисеевъ былъ пѣстуномъ во Христа?

Пѣстуномъ во Христа, или руководителемъ ко Христу законъ Моисеевъ называетъ апостолъ Павелъ (Гал. 3, 24). А какъ именно онъ былъ руководителемъ ко Христу, это должно показать содержаніе ветхозавѣтнаго закона. По содержанію же своему ветхозавѣтный законъ раздѣлялся на законъ вѣры, нравственности, законъ обрядовый и, наконецъ, гражданскій. Тотъ, другой, третій и четвертый дѣйствительно имѣлъ своею цѣлію приготовить евреевъ къ срѣтенію Христа, или принятію христіанства.

Что касается закона вѣры, который сообщалъ знаніе о Богѣ, Имъ же Самымъ открытое чрезъ патріарховъ и пророковъ, то образъ, какимъ онъ приготовлялъ евреевъ ко Христу, очевиденъ: сообщая знанія о Богѣ вообще и въ частности о Христѣ, какъ Искупителѣ людей, онъ воспитывалъ вѣру во Христа и потому прямо и положительно путеводилъ евреевъ ко Христу, ибо безъ знанія Христа никто не можетъ притти къ Нему. То правда, что человѣкъ могъ познавать Бога и своимъ естественнымъ разумомъ, но разумъ никогда не могъ привести его къ совершенному боговѣдѣнію, напротивъ знаніе о Богѣ, до котораго онъ доходилъ естественнымъ путемъ, было крайне смутное и касалось только общаго понятія о Богѣ, вовсе не касаясь троичности лицъ въ Немъ и, слѣдовательно, Лица Христа, почему св. апостолъ Павелъ и говоритъ, что «никтоже можетъ рещи Господа Іисуса, точію Духомъ Святымъ», то есть, никто не можетъ сказать, кто таковъ Христосъ, если ему не будетъ открыто свыше. Знаніе о Христѣ могло, значитъ, сообщить только сверхъестественное откровеніе, какимъ именно и былъ ветхозавѣтный законъ вѣры.

Но если ветхозавѣтный законъ вѣры путеводилъ евреевъ ко Христу тѣмъ, что сообщалъ истинное знаніе о Богѣ и въ частности о Христѣ-Искупителѣ, то нравственный законъ велъ ихъ къ тому же Христу тѣмъ, что сообщалъ знаніе о самомъ человѣкѣ, каковъ онъ именно долженъ быть по данному ему отъ Бога назначенію. Онъ предъявлялъ человѣку самыя высокія требованія, требовалъ отъ него уподобленія въ нравственномъ отношеніи Самому Богу: «Будите святи, яко азъ святъ Господь Богъ вашъ» (Лев. 11, 45) и только такими требованіями Онъ могъ приготовить евреевъ къ достойному принятію и усвоенію нравственнаго ученія Христа, которое несравненно выше ветхозавѣтнаго. Но не въ этомъ только состояло руководительное значеніе ветхозавѣтнаго нравственнаго закона: не положительнымъ только образомъ онъ подготовлялъ евреевъ ко Христу, но и отрицательнымъ. Показывая еврею, каковъ онъ долженъ быть, какъ существо нравственное, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ показывалъ, какъ онъ далекъ въ своей жизни отъ этого нравственнаго идеала. Пока человѣкъ находился подъ руководствомъ одного естественнаго нравственнаго закона, написаннаго въ сердцѣ его, онъ не ясно представлялъ себѣ волю Божію, или требованія нравственнаго закона, а потому не могъ вѣрно судить и о своей нравственной дѣятельности: согласна ли она съ нравственными требованіями, или нѣтъ; а люди съ очерствѣвшею совѣстію не имѣли никакого критерія для оцѣнки своей дѣятельности и, совершая самыя порочныя дѣла, могли оправдываться незнаніемъ закона. Но когда данъ былъ чрезъ Моисея нравственный законъ писанный, гдѣ требованія воли Божіей предъявляются весьма ясно и положительно, то въ немъ, какъ въ зеркалѣ, отразилась нравственная дѣятельность ветхозавѣтнаго человѣкъ, такъ какъ онъ ясно могъ видѣть, согласна ли его дѣятельность съ нравственнымъ закономъ, или нѣтъ. И что же показалъ ветхозавѣтному человѣку этотъ законъ? Показалъ, что онъ постоянно попиралъ его ногами, что грѣшенъ и повиненъ предъ нимъ, ибо такимъ онъ (человѣкъ) былъ и на самомъ дѣлѣ, когда «вся дни помышлялъ въ сердцѣ своемъ на злое». Такимъ образомъ, чрезъ законъ ветхозавѣтный человѣкъ познавалъ во всей наготѣ свою грѣховность (Римл. 3, 20). Но это нисколько не подорвало его грѣховной жизни; познавши грѣхъ, онъ, вслѣдствіе испорченности своей природы, не пересталъ склоняться въ нему. Мало того. Пока законъ ему не говорилъ: не пожелай, пожеланіе не было еще нарушеніемъ закона, не было беззаконіемъ, а какъ только законъ запретилъ пожеланіе, пожеланіе становится сознательнымъ грѣхомъ, такъ что грѣхъ становится крайне грѣшенъ посредствомъ заповѣдей (Римл. 7, 13), почему вышло, какъ замѣчаетъ св. ап. Павелъ, что законъ привниде, да умножится прегрѣшеніе (Римл. 5, 20). Еврей, конечно, сознавалъ, что слѣдуя грѣху, онъ нарушалъ волю Божію, но грѣхъ какъ-то невольно плѣнялъ и увлекалъ его съ собою; онъ сознавалъ и строгость угрожающаго наказанія, но не въ силахъ былъ противостоять грѣху, для котораго онъ сталъ рабомъ. Итакъ, еврей сознавалъ святость и величіе закона и признавалъ необходимымъ исполнить его, однако нарушалъ его. Это ясно говорило ему о его виновности предъ закономъ, убѣждало его въ крайнемъ безсиліи предъ грѣхомъ и вызывало желаніе высшей, божественной помощи, и такимъ образомъ путеводило ко Христу-Мессіи, тѣмъ болѣе, что Онъ для евреевъ былъ предметомъ самыхъ радостныхъ ожиданій.

Руководительное значеніе ко Христу имѣлъ и законъ обрядовый. Душою этого закона были ветхозавѣтныя жертвы, составлявшія существенную часть ветхозавѣтнаго богослуженія. Онѣ должны были возбуждать живое сознаніе грѣха и желаніе загладить его предъ Богомъ, во вторыхъ же, указать прообразовательно на искупленіе рода человѣческаго кровію Сына Божія, при которомъ только и могли имѣть смыслъ самыя ветхозавѣтныя жертвы. Что касается возбужденія идеи грѣха въ сознаніи ветхозавѣтнаго человѣка, то ничего не могло такъ способствовать этой высокой и трудной задачѣ, какъ жертва. Самый законъ о жертвахъ говоритъ, что онѣ должны быть приносимы съ тою цѣлію, чтобы очиститься отъ грѣховъ. Но явственнѣе всего напоминало еврею о грѣхѣ закланіе животнаго и сожженіе его. Когда изъ-за него проливалась кровь невиннаго животнаго и тѣло его предавалось безпощадному истребленію огня, тогда онъ не могъ не видѣть и не сознавать своей тяжкой грѣховности и не почувствовать всей мерзости ея, когда она требовала смерти живого существа. Для лучшихъ, сыновъ Израилевыхъ, для ихъ умственныхъ очей эта грѣховность представлялась еще большею, потому что онѣ напоминали ему, что не животное должно было страдать, но самъ человѣкъ, сотворившій грѣхъ, и что только милосердіе Божіе принимало замѣну одной жертвы другою. Такимъ образомъ, жертвоприношенія ветхозавѣтныя возбуждали въ евреяхъ сознаніе грѣховности и желаніе изгладить ее и тѣмъ воспитывали въ нихъ то настроеніе, безъ котораго нельзя было стать послѣдователемъ Христа. Съ другой стороны эти жертвы должны были уносить мысль еврея къ великой Голгоѳской жертвѣ. То долженъ былъ понимать каждый здравомыслящій еврей, что его не очищала отъ грѣховъ сама по себѣ кровь животнаго, ибо такой силы въ себѣ не имѣла и не могла имѣть, а очищало что-то другое. Черезъ кровь жертвеннаго животнаго, какъ бы напередъ еще до осуществленія великой жертвы Мессіи, низводились на человѣка плоды искупленія – прощеніе грѣховъ и примиреніе съ Богомъ. Это потому, что Богъ отъ вѣчности принялъ жертву Мессіи, еще задолго до осуществленія ея во времени (Апокал. 13, 8). Это не было совершенно безызвѣстно и еврею, ибо и онъ зналъ нѣчто о Мессіи, какъ будущемъ Избавителѣ людей. При свѣтѣ божественнаго откровенія и древній еврей могъ видѣть, что жертва, имъ приносимая, получаетъ силу отъ имѣющей быть мессіанской жертвы.

Наконецъ, чго касается гражданскаго закона, то руководительное значеніе его выражалось въ томъ, что онъ своими строгими предписаніями сильно тяготилъ древняго еврея, и тѣмъ заставлялъ его сознавать, что онъ рабъ грѣха, и сильнѣе желать, чтобы скорѣе пришелъ обѣтованный Избавитель. Строгость этого закона доходила до того, что за нарушеніе почти каждой заповѣди ему угрожала смерть, а исполнить всѣ заповѣди ему не было никакой возможности, такъ что онъ долженъ былъ находиться въ постоянномъ рабствѣ, страху. Но это болѣе всего могло направлять его мысль къ Мессіи, то евреи имѣли о Немъ преимущественно представленіе, какъ объ освободителѣ ихъ отъ рабства.

 

Миссіонеръ-священникъ Петръ Лѣпинъ.

«Полоцкія Епархіальныя Вѣдомости». 1900. № 11.Отд. Неофф. С. 542-546.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: