Сергѣй Васильевичъ Кохомскій – Преимущество молитвы предъ книжной ученостію (По поводу Четь-Минейнаго сказанія, 31 января).
Нашему времени свойственно преувеличенное понятіе о важности знанія и несправедливое пренебреженіе къ людямъ, лишеннымъ знанія или имѣющимъ его въ ограниченной мѣрѣ. Подобно тому, какъ фарисеи въ свое время говорили: народъ сей – не вѣсть закона, прокляти суть (Іоан. 7, 49), такъ иногда и мы не съ большимъ уваженіемъ отзываемся о народѣ, «пребывающемъ во мракѣ невѣжества», «коснѣющемъ въ умственной слѣпотѣ». А между тѣмъ есть драгоцѣнное благо, изобильно возмѣщающее недостатовъ познаній или умственную простоту, въ свою же очередь ничѣмъ не возмѣщаемое: мы разумѣемъ молитву. Въ молитвѣ душа соприкасается Божеству и воспринимаетъ отъ Него животворную силу. Будетъ ли это молитва ребенка, или молитва простолюдина, умственная неразвитость ихъ не помѣшаетъ ей вознестись, какъ на крыльяхъ, къ престолу Вышняго и оттуда принести слабому и бренному существу утѣшеніе и нравственное укрѣпленіе.
Часто, когда видишь у нашихъ крестьянъ эти глаза, устремленные въ высоту и полные умиленія, эти уста, движущіяся въ молитвенномъ волненіи, невольно думаешь, что многіе люди, наполнившіеся книжной ученостію, изслѣдьвавшіе христіанство во всѣхъ подробностяхъ, могли бы безъ сожалѣнія отдать все это умственное пріобрѣтеніе за способность къ такой сердечной и искренней молитвѣ. Тогда приходятъ на умъ такія соображенія: человѣческая душа ищетъ и жаждетъ Бога, какъ растеніе ищетъ солнечнаго свѣта; знаетъ ли растеніе, что такое свѣтъ, что такое – солнце, для чего именно нужно ему то и другое? конечно, нѣтъ; оно ими пользуется, не имѣя о нихъ познанія; не такъ ли точно и простая душа порывается къ небу, ищетъ Господа и находитъ Его, молитъ Его и отъ Него получаетъ по молитвѣ своей, – не имѣя необходимости въ отвлеченныхъ познаніяхъ ни о Божествѣ, ни о самой молитвѣ, какъ средствѣ соединенія съ Нимъ. А мы, образованные люди, обременившіе себя книжными познаніями, ознакомившіеся со всѣми видами отрицанія и сомнѣнія, съ безчисленными, рѣшенными и не рѣшенными, «возраженіями», не можемъ такъ молиться, и часто душа наша сохнетъ среда земного изобилія, состоящаго во множествѣ знаній, въ разнообразіи прочитанныхъ книгъ, которыя даже и при добромъ направленіи не могутъ сами по себѣ замѣнить дѣйствительнаго соединенія съ Богомъ, какъ не можетъ самое живое описаніе ручья воды ни утолить нашей жажды, ни принести намъ прохлады, самое живое и точное описаніе солнца ни согрѣть во время холода, ни свѣтить во время ночи.
Врагъ нашего спасенія, зная, что только въ молитвѣ заключается истинная пища для человѣческаго духа, что только она можетъ приводить этотъ духъ къ Источнику жизни и безсмертія, старается всячески отклонить человѣка отъ молитвы и даже не прочь, чтобы вмѣсто молитвы мы предавались изученію міра, изысканію истины, разсужденію о предметахъ, хота бы самыхъ святыхъ и возвышенныхъ. Діаволъ знаетъ, что ничто подобное молитвы замѣнить не можетъ, и никакія самыя драгоцѣнныя пріобрѣтенія ума не идутъ съ нею въ сравненіе. Это стараніе темной силы усматривается еще въ исторіи искушенія діаволомъ прародительницы Евы. Змій говорилъ тогда женѣ: вѣдяше Богъ, яко въ онъже аще день снѣсте отъ него (отъ запрещеннаго древа), отверзутся очи ваши, и будете, яко бози. Т. е.: Богъ зналъ, что отъ вкушенія запрещеннаго плода вамъ будетъ лучше, а не хуже, а потому и запретилъ; такъ какъ Онъ добра вамъ не желаетъ и вамъ нечего отъ Него ждать и надѣяться. Этими словами діаволъ хочетъ отторгнуть людей отъ Бога, чтобы они не надѣялись на Него, не любили Его, а слѣдовательно и не молились Ему. Взамѣнъ этого онъ обѣщаетъ имъ отверзеніе очей, знаніе не только зла, но и добра (вѣдяще доброе и лукавое), обѣщаетъ потому, что убѣжденъ, что никакое знаніе не можетъ само по себѣ соединять людей съ Богомъ, не можетъ замѣнить молитвы (Быт. 3, 5).
Эти же мысли усматриваются и въ Четь-Минейномъ сказаніи о преподобномъ Никитѣ, затворникѣ печерскомъ (память 31-го января). Преп. Никита сталъ просить игумена, чтобы тотъ благословилъ его подвизаться въ затворѣ. Игуменъ, преп. Никонъ, отговаривалъ его отъ этого, представляя ему на видъ, какъ не безопасно ему, еще въ молодыхъ годахъ, рѣшаться на одиночную борьбу съ темной силой; «оставайся, говорилъ онъ, съ братіею, работай на монастырь, и ты не погубитшь мзды своея». Но Никита отвѣчалъ: «нѣтъ, отче, я надѣюсь крѣпко стать противъ козней діавольскихъ, надѣюсь получить даръ чудотворенія, какъ и другіе затворники». Никонъ говорилъ: «берегись, чадо, чтобы вознесшись не пасть». Однако Никита настоялъ таки на своемъ, ушелъ въ затворъ, крѣпко заперъ свои двери и никуда не выходилъ, пребывая въ постоянной молитвѣ. Но по прошествіи немногихъ дней онъ попалъ во вражескія сѣти. Однажды во время молитвы онъ услышалъ голосъ, молящійся вмѣстѣ съ намъ. За тѣмъ онъ почувствовалъ несказанное благоуханіе. Обманутый всѣмъ этимъ, онъ рѣшилъ самъ съ собою, что онъ слышитъ ангела Господня: «если бы это былъ не ангелъ, то какъ онъ могъ бы молиться со мною, и откуда происходило бы это благоуханіе»? И вотъ онъ сталъ прилежно молиться Богу, говоря: «явись мнѣ, Господи, чтобы я могъ видѣть тебя». Тогда голосъ отвѣчалъ ему: «я не явлюсь тебѣ, потому что ты молодъ, – чтобы тебѣ вознесшись не пасть». На это Никита отвѣчалъ, что игуменъ достаточно предостерегъ его отъ діавольскаго обольщенія, и что потому онъ не допуститъ себя до паденія. Тогда голосъ сказалъ ему: «невозможно человѣку, будучи во плоти, видѣть меня, но я посылаю ангела моего, чтобы онъ былъ съ тобою, а ты исполняй его волю». И явился тогда Никитѣ въ образѣ свѣтлаго ангела діаволъ, потому что и голосъ тотъ, подражавшій молитвѣ и употреблявшій изреченія библейскія (Исх. 33, 2. 3. 20), принадлежалъ діаволу. Никита поклонился діаволу, какъ ангелу, и тотъ далъ ему такой приказъ: „«съ этихъ поръ ты уже не молись, а читай священныя книги; чрезъ это будешь ты и съ Богомъ бесѣдовать, и находить полезныя наставленія для тѣхъ, кто будетъ обращаться къ тебѣ за совѣтомъ; я же буду постоянно молиться Творцу о твоемъ спасеніи. Затворникъ повѣрилъ этому, поддался обману, пересталъ молиться и все время проводилъ въ чтеніи книгъ. Мнимаго ангела онъ видѣлъ постоянно молящимся и утѣшался и радовался, думая, что ангелъ молится за него.
Въ это время стали многіе приходить къ Никитѣ за назиданіемъ, и онъ много бесѣдовалъ съ ними отъ Писанія о пользѣ и спасеніи души. Къ тому же сталъ онъ и предсказывать будущее, и предсказанія его сбывались, такъ что о немъ распространилась слава, какъ о великомъ прозорливцѣ. Великому князю Изяславу онъ предсказалъ убіеніе князя Глѣба Святославича; и предсказаніе его оказалось вѣрнымъ. Не менѣе того удивлялись всѣ, какое познаніе пріобрѣлъ Никита въ Священномъ Писаніи. Никто не могъ сравняться съ нимъ въ знаніи книгъ Ветхаго Завѣта. Онъ наизусть читалъ Бытіе, Исходъ, Числъ, Царства и прочія ветхозавѣтныя еврейскія книги. Странно было только то, что евангельскихъ и апостольскихъ писаній онъ и не зналъ, и видѣть не хотѣлъ, и не позволялъ, чтобы другіе при немъ читали ихъ или вели бесѣду о нихъ. Очевидно, діаволъ старался отвести его душу отъ Новаго Завѣта, въ которомъ люди получаютъ благодать Святаго Духа, освобождаются отъ власти діавола и соединяются съ Богомъ.
Узнавъ о всемъ этомъ, преподобные отцы святого печерскаго монастыря, Никонъ игуменъ, Іоаннъ, который послѣ него былъ игуменомъ, Пименъ постникъ, Матѳей прозорливый, Исаакій затворникъ, Несторъ лѣтописецъ и другіе, уразумѣли, что Никита подчинился діаволу и находится въ опасности – совсѣмъ погибнуть. Тогда они собрались вмѣстѣ и пришли къ Никитѣ, какъ приходятъ пресвитеры къ больному, лежащему на одрѣ (Іак. 5, 14), сотворили о немъ усердную и продолжительную молитву, и тѣмъ отгнали отъ него темную силу. Мнимый ангелъ пересталъ являться Никитѣ, и онъ покорно исполнилъ повелѣніе старцевъ – оставить затворничество. Когда потомъ стали спрашивать у него, чтобы онъ разсказалъ что-нибудь изъ ветхозавѣтныхъ книгъ, то онъ отвѣчалъ, что никогда ихъ не читалъ и ничего изъ нихъ не знаетъ. Чрезъ это сдѣлалось извѣстнымъ, что вся прежняя мудрость его была не отъ Бога, что ученость, которою онъ предъ этимъ кичился, была внушена ему діаволомъ, желавшимъ отвлечь его отъ молитвы... Преп. Никита исповѣдалъ свое паденіе, горько оплакалъ его, предался воздержанію и послушанію, и велъ такую чистую и смиренную жизнь, что всѣхъ превзошелъ добродѣтелью. И человѣколюбецъ Господь принялъ его покаяніе, какъ покаяніе Петра, трижды отрекшагося отъ Него. И какъ Петру сказано было потомъ: паси агнцы моя (Іоан. 21, 5), такъ и Никита по устроенію Божію сдѣлался пастыремъ словеснаго стада Христова, возведенный на новгородскій епископскій престолъ. Подъ конецъ своей жизни онъ былъ прославленъ отъ Господа даромъ чудотвореній, а послѣ смерти нетлѣніемъ его мощей.
С. Кохомскій.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1899. Т 1. № 5. С. 97-102.