Епископъ Августинъ (Гуляницкій) – Духъ есть Богъ: и иже кланяется Ему, духомъ и истиною достоитъ кланятися.

(Іоан. 4, 24).

Такъ говорилъ нѣкогда Христосъ Спаситель женѣ-самарянкѣ. Въ церкви іудейской самаряне были еретиками и раскольниками. По законамъ іудейскимъ, кто хотѣлъ служить истинному Богу и истиннымъ, Ему угоднымъ, служеніемъ, тотъ долженъ былъ быть іудеемъ или прозелитомъ іудейскимъ, ходить въ храмъ іерусалимскій, и только въ этомъ храмѣ приносить жертвы, совершать обряды и молитвы, со всею точностію и подробностію опредѣленныя въ законѣ. Самаряне всецѣло нарушали эти законы іудейства. Отдѣлившись отъ него, они хотѣли учредить у себя независимое отъ іудейства почитаніе Іеговы и служеніе Ему. Но какъ богословіе ихъ иногда не свободно было отъ примѣси языческихъ заблужденій, такъ и богопочтеніе и богослуженіе ихъ не всегда было истинно и правильно само въ себѣ, и во всякомъ случаѣ было незаконно. Вѣковые религіозные споры провели самую строгую, самую рѣзкую черту разобщенія между іудеями и самарянами: самарянка не можетъ не высказать своего удивленія Іисусу Христу, какъ Онъ, будучи іудеемъ, проситъ у ней – самарянки воды напиться: не прикасаютбося жидове самаряномъ (Іоан. 4, 9). Главнѣйшимъ спорнымъ пунктомъ между ними былъ вопросъ о мѣстѣ богослуженія: самарянамъ казалось непонятнымъ, отчего это только въ Іерусалимѣ принесенная жертва пріятна Богу, и почему не можетъ быть такою принесенная, наприм., на горѣ Гаразинъ, какъ это утверждали іудеи. И вотъ, лишь только самарянка увидѣла, что бесѣдовавшій съ нею есть пророкъ, она тотчасъ же предлагаетъ ему спорный вопросъ для рѣшенія (– 19-20). Отдавъ должную справедливость богослуженію іудейскому предъ самаринскимъ Iисусъ Христосъ возводить мысль своей собесѣдницы къ наступающимъ временамъ новаго завѣта, когда уже богослуженіе не будетъ привязано къ одному опредѣленному мѣсту, когда богоугодность или небогоугодность его будетъ зависѣть уже совсѣмъ не отъ того, въ Іерусалимѣ ли, на Гаразинѣ, или въ другомъ какомъ-либо мѣстѣ будетъ оно совершаться: истинніи поклонницы, которыхъ ищетъ Отецъ небесный, не будутъ уже кланяться Ему такъ, какъ кланяются іудеи, у которыхъ за множествомъ обрядовыхъ предписаній, умноженныхъ еще фарисейскими преданіями, часто не видно бываетъ въ богослуженіи ни жизни, ни духа; тѣмъ болѣе они не будутъ Ему кланяться такъ, какъ кланяются самаряне, у которыхъ самое существованіе богослуженія лишено законнаго основанія, и потому не имѣетъ въ себѣ истины. Они будутъ кланяться Ему вмѣстѣ и духомъ и истиною. Это новое повсюдное служеніе Богу будетъ сообразнѣе и съ самымъ понятіемъ о Богѣ: Богъ есть духъ, и потому – кто кланяется Ему, долженъ кланяться духомъ и истиною (– 21-24).

Таковъ прямой, естественный смыслъ этого изрѣченія Спасителя, какъ онъ дается разсмотрѣніемъ историческихъ обстоятельствъ и условій, вызвавшихъ самое изрѣченіе. Между тѣмъ, оно, будучи разсматриваемо внѣ своей исторической основы и приводимо внѣ связи съ ходомъ цѣлой рѣчи Спасителя, часто служило и служитъ камнемъ претыканія и соблазна для очень многихъ: въ немъ часто думаютъ находить такой смыслъ, какого оно рѣшительно не имѣетъ.

Какъ отдѣльныя лица, такъ и цѣлыя общества людей, почему-либо не любящія Церкви и отрицающія ея богослуженіе, таинства, обряды, праздники, посты и подобныя учрежденія, всегда думали и думаютъ находить оправданіе такому своему поведенію и основаніе такому отрицанію въ приведенныхъ словахъ Спасителя. Множество такихъ людей и обществъ было и теперь есть въ странахъ неправославныхъ; являлись подобные люди и въ нашемъ православномъ отечествѣ; таковы были, наприм., новгородскіе – жидовствующіе, таковъ былъ еретикъ Ѳеодосій Косой и др.; есть, наконецъ, такіе люди и общества и въ настоящее время въ нашемъ отечествѣ: это нѣкоторыя согласія раскольниковъ, также разные другіе сектанты – духоборцы и молокане, скопцы и хлысты, скакуны и проч. Оторвавшись отъ живительнаго союза съ Церковію Христовою, не имѣя у себя ни законныхъ священниковъ, ни св. храмовъ, ни животворныхъ и спасительныхъ таинствъ, сообщающихъ вѣрующей душѣ благодать Божію, и пребывая, по этому, въ духовномъ гладѣ и жаждѣ, – эти люди и общества утѣшаютъ себя тѣмъ, что подобное состояніе и есть настоящее правильное и единственно-возможное состояніе, – что богослуженіе, священство, таинства, благодать вообще Церковь со всѣми своими освящающими и соединяющими съ Богомъ учрежденіями не только не имѣетъ основанія въ словѣ Божіемъ, а, напротивъ, будто прямо отвергается многими мѣстами св. Писанія. Въ ряду этихъ многихъ мѣстъ всегда почти первымъ поставляется выше приведенное нами: Духъ есть Богъ, и иже кланяется Ему, духомъ и истиною достоитъ кланятися.

Въ опроверженіе ученія этихъ людей написано много сочиненій и цѣлыхъ книгъ. Но люди эти опровергаютъ сами себя своею практикою, своею жизнію. Отвергая истинную Церковь, іерархію и таинства, люди эти, въ тоже время, учреждаютъ въ своихъ обществахъ нѣчто въ родѣ этого. Они имѣютъ у себя молитвенные дома, свое богослуженіе, своихъ старцевъ – учителей и совершителей священнодѣйствій. Мало того: нѣкоторыя изъ этихъ обществъ, вооружаясь на словахъ противъ всякой обрядности и внѣшности, на дѣлѣ вводятъ у себя самые странные, самые нелѣпые и уродливые обряды, въ родѣ круженій, скаканій разнаго рода и тому подобныхъ одуряющихъ дѣйствій, – и думаютъ посредствомъ этихъ обрядовъ входить въ общеніе съ Богомъ...

Есть другой у насъ родъ людей, сооблазняющихся приведеннымъ мѣстомъ Писанія, и думающихъ находить въ немъ защиту и оправданіе своему ошибочному взгляду и неуважительному отношенію къ обрядности церковной. Эти люди не составляютъ собою особыхъ религіозныхъ партій, не выдѣляются изъ общества и Церкви: они любятъ называть себя людьми съ независимыми религіозными убѣжденіями, людьми – чуждыми предразсудковъ, суевѣрій и заблужденій толпы (какъ они называютъ людей, не принадлежащихъ къ ихъ кругу). Люди эти не отвергаютъ прямо многоразличныхъ обычаевъ, обрядовъ, уставовъ и предписаній церковныхъ: но и смотрятъ на все это какъ на принадлежность массы, толпы, которая, по своей неразвитости, не способна возвыситься до разумнаго представленія о Богѣ и внутренняго, духовнаго служенія Ему. Подобные люди, выражая свои воззрѣнія и убѣжденія, то сѣтуютъ о томъ, что на св. Руси слишкомъ много праздниковъ, что они отнимаютъ въ году много времени, которое могло-бъ быть употреблено на полезныя работы и занятія, то жалуются, что русскій простолюдинъ много тратитъ денегъ на поминъ своихъ родителей, на служеніе молебновъ и акаѳистовъ, то порицаютъ обычай благочестиваго странствованія ко св. мѣстамъ, то не одобряютъ земные поклоны и употребленіе свѣчей при богослуженіи, какъ выраженіе молитвеннаго настроенія души, и т. п. и т. п.

Никто не станетъ защищать бездушнаго и лицемѣрнаго употребленія внѣшнихъ обрядовъ и выраженій христіанскаго богослуженія, въ комъ-бы это ни происходило, въ простомь человѣкѣ или образованномъ. Во всякомъ и хорошемъ дѣлѣ возможны и бываютъ крайности, а они вредны уже потому одному, что они крайности. Но изъ-за злоупотребленій благочестивыми обычаями отрицать самое ихъ значеніе и употребленіе – дѣло не логическое и во всѣхъ отношеніяхъ несправедливое: оно можетъ предполагать или незнаніе сущности, духа и силы христіанства, или враждебное отношеніе къ Церкви Православной, въ которой богослуженіе слагается ихъ внутренней и внѣшней стороны.

Необходимость внѣшнихъ формъ богослуженія такъ очевидна для всякаго православнаго, что доказывать и защищать ее было-бы, съ нашей стороны, дѣломъ лишнимъ. Всякій православный знаетъ, что внѣшнее богослуженіе есть, съ одной стороны, естественное, необходимое выраженіе богослужепія внутренняго, духовнаго; а съ другой – также необходимое средство нравственнаго освѣженія, укрѣпленія и освященія, – богоучрежденный органъ божественной благодати, подающей вѣрующему вся божественныя силы, яже къ животу и благочестію (2 Петр. 1, 8). На этомъ основаніи, всякій православный убѣжденъ, что внѣшность, обрядность, церковность должна существовать до тѣхъ поръ, пока будетъ существовать Церковь, пока будетъ продолжаться на землѣ благодатное царство Христово.

«Пусть такъ», говорятъ намъ, «но бѣда въ томъ, что нашъ простой народъ самую-то сущность религіи поставляетъ въ этой обрядовой внѣшности; онъ не можетъ, говорятъ, представить, что можно служить Богу безъ колоколовъ, можно быть нравственнымъ человѣкомъ безъ поклоновъ и постовъ, можно лучше угодить Богу дѣлами любви къ ближнему, нежели покупкою свѣчъ въ церкви и проч. Поставляя несущественное на мѣсто существеннаго, внѣшнее на мѣсто внутренняго въ своемъ взглядѣ на религію, народъ по-неволѣ заблуждается и въ своей нравственной жизни. Вмѣсто любви и добрыхъ дѣлъ, вмѣсто исправленія сердца и жизни, онъ довольствуется только посѣщеніемъ храмовъ, хожденіемъ по св. мѣстамъ и т. д.» Если народъ нашъ дѣйствительно такъ привязанъ къ обрядности, что изъ-за нея забываетъ существенное въ дѣлѣ религіи, то надо выводить его изъ этого заблужденія мудрыми совѣтами и исправленіями, здравымъ просвѣщеніемъ его и другими благоразумными средствами: это – задача нравственно-религіознаго воспитанія его и духовнаго возрастанія; но не нужно смѣяться надъ самою обрядностію, не лишать ее подобающаго ей уваженія, не отнимать у ней истиннаго ея значенія. Спаситель, укоряя книжниковъ и фарисеевъ за то, что они учили народъ исправно давать законныя десятины храму, но не заботились о главномъ въ законѣ – правосудіи, милости и вѣрѣ, – не требовалъ, однакожъ, отъ нихъ оставленія этихъ обрядовыхъ предписаній закона. Онъ говорилъ, что и сія подобаше творити, и о тѣхъ не оставляти (Матѳ. 23, 23). Таково должно быть и всегда правильное отношеніе къ двумъ сторонамъ религіи: за внѣшнею ея стороною не должна быть забываема внутренняя; въ свою очередь за внутреннею не должна быть оставляема и презираема внѣшняя. Если нашъ крестьянинъ, въ самомъ дѣлѣ, не можетъ представить служенія Богу безъ колоколовъ, – онъ заблуждается; но онъ совершенно правъ, когда не можетъ представить себѣ религіи Христовой, напр., безъ креста Христова, безъ чаши Завѣта и под., – совершенно справедливъ также, когда не понимаетъ, какъ это можно быть истиннымъ христіаниномъ и въ тоже время не ходить въ церковь, не творить поклоновъ, не соблюдать праздниковъ и проч.

Но, еслибъ и въ самомъ дѣлѣ нѣкоторые изъ христіанъ были такъ просты, что не понимали-бы дѣла религіи иначе, какъ понимаютъ это дѣти, когда думаютъ, что богослуженіе состоитъ только въ томъ, чтобы ходить въ церковь, творить крестное знаменіе, класть поклоны, цѣловать иконы, кресты, мощи и проч. подоб.; то и въ такомъ случаѣ мы не поспѣшимъ бросить въ нихъ камень осужденія.

Церковь Христова, по назначенію своему, должна включать въ себя всѣхъ людей. Іисусъ Христосъ, посылая на проповѣдь апостоловъ, велѣлъ имъ идти во весь міръ, проповѣдывать евангеліе всей твари, учить и крестить вся языки (Матѳ. 28, 19. Мар. 16, 15). При такомъ характерѣ всеобщности, вселенства, въ Церковь, естественно, должны войти люди какъ всѣхъ націй, званій и состояній, половъ и возрастовъ, такъ и – всѣхъ возможныхъ степеней умственнаго и нравственнаго развитія, образованности, гражданственности, цивилизаціи и т. д. Долгъ и цѣль Церкви – воспитывать всѣхъ этихъ людей въ духѣ религіи Христовой, дондеже достигнемъ вси въ соединеніе вѣры и познанія Сына Божія, въ мужа совершенна, въ мѣру возраста полноты Христовой (Еф. 4, 13); Церковь должна всѣхъ возродить и пересоздать, всѣхъ просвѣтить, и освятить, всѣхъ привести къ соединенію со Христомъ въ Богѣ. Но эти самые люди, которыхъ она должна воспитывать, составляютъ уже ея члены. Она не есть такая школа, которая принимаетъ къ себѣ въ ученики только лицъ, извѣстнымъ образомъ подготовленныхъ къ ней, нѣтъ, – она принимаетъ къ себѣ всѣхъ и каждаго желающаго, и воспитываетъ ихъ съ младенческаго невѣдѣнія, проводитъ ихъ чрезъ извѣстныя степени развитія и совершенствованія; – поэтому, въ составѣ Церкви должны быть и такіе члены, каковы дѣти въ семействѣ; въ нравственномъ возрастѣ дѣтей ея неизбѣжно является безчисленное множество степеней христіанской зрѣлости и совершенства. Будемъ-ли мы разсматривать Церковь, какъ всемірное общество вѣрующихъ, и притомъ на всемъ пространствѣ ея многовѣковой жизни, или же – только какъ извѣстное частное общество, и притомъ только въ данномъ мѣстѣ и въ данное время ея существованія, – во всякомъ случаѣ всегда и вездѣ найдемъ въ ней членовъ болѣе зрѣлыхъ и совершенныхъ и менѣе зрѣлыхъ и совершенныхъ въ христіанской жизни, найдемъ также и младенцевъ о Христѣ (1 Кор. 3, 2). Члены болѣе зрѣлые и совершенные всегда найдутъ себѣ въ Церкви духовное брашно, пищу твердую и крѣпкую, высокія истины вѣдѣнія, глубокіе предметы созерцанія и размышленія и, по своей развитости, будутъ вникать болѣе въ духъ и силу религіи: младенцы о Христѣ – найдутъ себѣ у ней здоровое словесное млеко, простое безхитростное слово истины и правило жизни, и по своему духовному возрасту, естественно, будутъ расположены болѣе къ внѣшней сторонѣ религіи, къ ея формѣ и обряду. Но и тѣ и другіе члены ея если пребудутъ вѣрны ея матернему руководству и попеченію, одинаково возрастутъ въ ней во спасеніе (1 Кор. 3, 3. 1 Петр. 2, 2). Въ этомъ-то и состоитъ всеобщее значеніе христіанства, отличающее его отъ всякой другой религіи и философіи, что оно даетъ духовную пищу и вѣчную жизнь какъ высоко-образованнымъ и учено-взыскательнымъ людямъ, такъ и людямъ необразованнымъ и простымъ, – что оно способно удовлетворить и спасти равно тѣхъ и другихъ. Человѣческое образованіе всегда было достояніемъ меньшинства, – и религія Христова перестала бы быть спасительною силой, еслибъ стояла въ зависимости отъ этого образованія. – Такимъ образомъ, если есть въ нашемъ обществѣ христіане съ чисто-внѣшнимъ отношеніемъ къ дѣлу религіи, то это младенцы о Христѣ. Наше дѣло, конечно, просвѣщать ихъ; возводить ихъ понятія отъ буквы къ духу, отъ внѣшняго къ внутреннему, отъ формы къ содержанію; но удержимся смѣяться надъ ними, осуждать и презирать ихъ. Дитя, безъ сомнѣнія, ничего не понимаетъ въ религіи Христовой; однакожъ Іисусъ Христосъ и ихъ называетъ наслѣдниками царства Божія (Матѳ. 18, 3. Марк. 10, 14, 15 и др.).

Въ самомъ дѣлѣ, посмотрите на взрослаго человѣка, но младенца по разумѣнію истинъ и существа христіанства, – посмотрите на этого человѣка, съ такимъ усердіемъ полагающаго земные поклоны, съ такою ревнивою торопливостію поспѣшающаго къ честиому кресту, къ помазанію елеемъ, къ окропленію св. водою, съ такою горячностію лобзающаго св. икону, св. мощи и т. д.; въ этихъ дѣйствіяхъ его выражается чувство, высоко религіозное, умиляющее душу вашу. Этотъ невѣжественный человѣкъ съ такимъ жаромъ цѣлуетъ икону, содержанія и смысла которой самъ недоразумѣваетъ; вы знаете, что на ней изображено, положимъ, таинство воплощенія ради насъ Бога-Слова, и однакожъ остаетесь къ ней холодными и невнимательными. Онъ взираетъ на картину распятія Господня и слезы умиленія и раскаянія текутъ изъ его очей: вы, какъ человѣкъ развитый и образованный, конечно, гораздо больше его понимаете всю цѣнность, всю силу крестной жертвы вашего Спасителя, – и однакожъ остаетесь равнодушными при взглядѣ на картину. Поютъ умилительную пѣснь: «Тебе поемъ, Тебе благословимъ»; этотъ человѣкъ такъ усердно молится, такъ искренно воздыхаетъ; можетъ быть онъ и не знаетъ того, что извѣстно вамъ, какъ человѣку ученому, именно – что, по ученію Церкви, въ это время совершается великая тайна преложенія хлѣба и вина въ тѣло и кровь Христову, и однакожъ онъ кладетъ поклоны, онъ воздыхаетъ, а вы, зная это, остаетесь спокойными, безъ всякаго религіознаго выраженія. И такъ далѣе проведите, если угодно, сравненіе между своимъ поведеніемъ и поведеніемъ этого человѣка въ Церкви, между своимъ и его отношеніемъ къ святынѣ, къ таинствамъ, вообще къ религіи, во всѣхъ случаяхъ вашей жизни, – и скажите по совѣсти, не промѣняли бъ вы въ этихъ случаяхъ свою ученую холодность на его дѣтское чувство?

Итакъ, въ этомъ, по-видимому, чисто внѣшнемъ отношеніи къ дѣлу религіи сокрыты живыя внутреннія начала христіанскія – вѣра и любовь. А гдѣ вѣра и любовь, тамъ содержится все для того, чтобъ быть истиннымъ христіаниномъ... Любовь покрываетъ множество грѣховъ (1 Петр. 4, 8), и чѣмъ болѣе кто любитъ, тѣмъ болѣе ему оставляется (Лук. 7, 44). Вотъ почему этой простотѣ вѣры такъ много открывается, такъ много дается. Не одни только апостолы, будучи простыми рыбарями, удивили міръ своею мудростію, своею дѣятельностію. Читайте исторію Церкви, – и вамъ часто, очень часто придетъ на память извѣстная молитва Спасителя, въ которой Онъ благодаритъ Отца небеснаго, что Онъ утаилъ тайны царствія Своего отъ премудрыхъ и разумныхъ и открылъ ихъ младенцемъ (Лук. 10, 21), – придутъ также на мысль изрѣченія апостольскія, что буія міра избра Богъ, да премудрыя посрамитъ, и немощная міра избра Богъ, да посрамитъ крѣпкая (1 Кор. 1, 27).

Вы хотите, чтобъ простой человѣкъ покланялся Богу духомъ и истиною, съ разумѣніемъ своего служенія Богу: желаніе доброе и святое; учите этому народъ, но не отнимайте у него при этомъ того сокровища его вѣры, которое украшаетъ его дѣтскую душу. Начинайте развитіе, усовершенствованіе его съ той умственной и нравственно-религіозной ступени, на которой онъ стоитъ; дайте ему рости и совершенствоваться въ его духовномъ возрастѣ, а не отрывайте его отъ той почвы его духовной жизни, которою онъ живетъ: совершенство не дается сразу; высшее есть развитіе низшаго. Начало нравственной жизни нашего простолюдина – правильное: развивайте въ немъ это начало правильно и постепенно, а не сталкивайте его съ той ступени, на которой онъ живетъ крѣпко; можно отнять у него образъ его религіознаго служенія Богу и недать ему вмѣсто того ничего.

 

(«Воскресное Чтеніе» 1863 г. № 5).

 

Сборникъ словъ, поученій, бесѣдъ, рѣчей и краткихъ благочестивыхъ размышленій Преосвященнаго Августина, єпископа Екатеринославскаго и Таганрогскаго ( †30 ноября 1892 г.). Вильна 1893. С. 255-262.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: