Архіепископъ Никаноръ (Бровковичъ) – Погребеніе и сошествіе Христа во адъ (Бесѣда на утрени Великія субботы).
Во святую и великую субботу боготѣлесное погребеніе Господа Бога и Спаси нашего Іисуса Христа и еже во адъ сошествіе празднуемъ, имиже отъ тли нашъ родъ воззванъ бывъ, къ вѣчной жизни прейде.
Въ первые три вѣка христіанства многіе изъ евреевъ, язычниковъ и еретиковъ-вольнодумцевъ возставали противъ Христа и истины Христовой; но никому изъ древнихъ не приходило на мысль сомнѣваться въ истинѣ крестной смерти Христовой. Это безчестіе возстать на очевидную истину, возстать нагло противъ Духа Святаго, принадлежитъ вольнодумцамъ новѣйшаго времени. Именно нѣкоторымъ, впрочемъ самымъ легкомысленнымъ изъ новѣйшихъ враговъ Христовыхъ, представилось, будто отъ всего того, что Христосъ выстрадалъ во дни страстей своихъ, могъ Онъ не умереть.
Сочтемъ однакоже, что такое выстрадалъ Господь нашъ въ эти страстные дни. По тысячекратнымъ опытамъ мы знаемъ, что обыкновенныхъ людей убиваютъ нравственное потрясеніе, нравственная пытка, даже безъ страданій физическихъ, тѣлесныхъ: убиваютъ потеря общественнаго положенія, потеря добраго имени, возстаніе общества на насъ (напримѣръ, одно опечатаніе имени человѣка въ газетахъ); убиваютъ арестъ, заключеніе въ тюрьму, измѣна близкаго человѣка, малодушіе около насъ всѣхъ нашихъ приближенныхъ, убиваютъ людей одно призваніе на скамью подсудимыхъ, осужденіе – приговоръ присяжныхъ, томительная забота о безпомощности близкихъ родныхъ... Благовоспитаннаго человѣка можетъ убить одинъ арестъ, одно заключеніе въ тюрьму; безъ содроганія онъ представить себѣ не можетъ, что вотъ выставять его на позоръ – посадятъ на скамью подсудимыхъ.
Считайте же, что вытерпѣлъ Господь Іисусъ. Народное духовное начальство признало Его поведеніе гибельнымъ. Ученикъ продалъ Его за ничтожную взятку тридцати сребренниковъ. Единонадесять вѣрныхъ учениковъ до послѣдней минуты ждутъ, что вотъ Онъ посадитъ ихъ на престолахъ около Себя царя судіями колѣнъ Израилевыхъ; но когда пришла опасность, то прежде всего Петръ неосторожнымъ обнаженіемъ меча даетъ всей апостольской общинѣ характеръ мятежниковъ-разбойниковъ, а Христу неблагообразную и крайне опасную видимость вождя заговорщиковъ. Когда же посланные начальствомъ воины схватили Христа, какъ разбойника, вышедши противъ Него со оружіемъ и дрекольемъ, тогда ученики разбѣгаются въ ужасѣ неописанномъ: все погибло, имъ думалось. Минуту тому назадъ самоувѣренно-мужественный и неразсчетливо отважный Петръ, теперь отрекается отъ Христа съ многократною клятвою: «знать не знаю...». Мы опустили еще нѣчто наименѣе изобразимое, наиболѣе недомыслимое, – томленіе одинокаго Страдальца, безпечно-сонливо забытаго въ эти страшные часы даже тремя наиболѣе преданными учениками, которые отъ усталости заснули, и не оставленнаго пока только Отцемъ небеснымъ и ангелами, уже не утѣшавшими, а только укрѣплявшими томленіе Іисуса въ саду Геѳсиманскомъ, когда въ тугѣ сердечной падалъ Онъ среди глубокой ночи лицомъ на землю, когда лилъ изъ Еего кровавый потъ. Въ этотъ непостижимо-грозный часъ Онъ выносилъ недомыслимое для насъ томленіе Агнца, вземлющаго грѣхи всего міра... Доставили Его на судъ предъ всѣмъ синедріономъ первый разъ въ ночь пятка; тутъ всѣ единогласно произнесли надъ Нимъ смертный приговоръ. Смертный приговоръ!.. А какъ легко человѣку выслушать смертный приговоръ, можно судить по разсказу почтеннаго духовнаго лица, который я слышалъ отъ него лично, что когда именно чрезъ него, тюремнаго священника, объявленъ былъ смертный приговоръ разстрѣлянія разбойнику-убійцѣ, который разъ уже былъ битъ кнутомъ и бѣжалъ изъ Сибири (знаменитому изъ нашихъ подмосковныхъ разбойниковъ, извѣстное имя коего я забылъ), такъ онъ тутъ же на глазахъ своего священника-духовника посѣдѣлъ: «смотрю, смотрю», – разсказывалъ священникъ, – «сѣдѣетъ, сѣдѣетъ, и вотъ-вотъ совсѣмъ сталъ сѣдой на моихъ глазахъ». Еще прежде произнесенія перваго смертнаго приговора, слуга архіерейокій ударилъ Христа по ланитѣ за отвѣтъ первосвященнику Аннѣ, показавшійся дерзкимъ. Послѣ же перваго приговора держатъ Іисуса связаннымъ цѣлую ночь, ругаясь надъ Нимъ: плевали на Него, били по щекамъ, закрывъ глаза заушали Его, спрашивая: «прорцы намъ, Христосъ, кто ударилъ Тебя?». Словами позорили всячески. По утру въ пятокъ въ собраніи синедріона произнесли Іисусу смертный приговоръ вторично.
Ведутъ къ Пилату въ преторію, какъ осужденнаго на смерть, среди массъ глазѣющаго народа. Обвиняютъ въ развращеніи людей, въ бунтѣ противъ кесаря, въ самозванствѣ: «развращаетъ народъ, запрещаетъ кесарю дань давать, называетъ Себя Христомъ царемъ». Пилатъ неоднократно допрашиваетъ Его самъ. Грозитъ Ему крестною смертію. Посылаетъ Его къ Ироду Антипѣ, который удовольствовался только поругаться надъ Нимъ, облекши Его въ консульскую одежду, конечно въ насмѣшку, съ чѣмъ и отправилъ Его назадъ къ Пилату. Это значитъ, приговореннаго къ смерти, поруганнаго узника водятъ изъ конца въ конецъ по Іерусалиму всенародно. Пилатъ предлагаетъ отпустить Іисуса народу на пасху, какъ преступника прощаемаго. Но необозримыя массы народа ревутъ: «распни, распни Его!». Предпочли Ему разбойника Варавву. Такъ какъ разсвирѣпѣлой толпѣ для ея утоленія нужно было дать нѣсколько крови, то вотъ Пилатъ велитъ бичевать Іисуса. Конечно, грубые римскіе воины-палачи бичевали презираемаго еврея, да еще разбойника ли, самовванца ли, для нихъ это вое едино, – бичевали не жалѣя; этого мало: натиснули узнику на голову вѣнецъ терновый, облекли въ царскую багряницу, издѣваютоя, какъ надъ самозваннымъ іудейскимъ царемъ, опять бьютъ по щекамъ. Небитый, изъязвленный, окровавленный Іисусъ изведенъ, по приказанію Пилата, предъ народъ въ вѣнцѣ и багряницѣ; зрѣлище было до того жалкое, что даже Пилатъ, смутившись, говоритъ: «вотъ, смотрите, человѣкъ». Вы хотѣли человѣческой крови, – вотъ смотрите, что изъ человѣка сдѣлано: «се, человѣкъ!». Но вмѣсто пробужденія жалости въ ожесточившихся сердцахъ, новое обвиненіе въ самозванствѣ, что Іисусъ выдавалъ Себя за Сына Божія, новый допросъ, новые крики народа: «распял, распни Его! Кровь Его на насъ и на чадѣхъ нашихъ!». – Ненависть всенародная! Ревъ толпы неистовый. – Приговоръ подписанъ Пилатомъ. Теперь воины выходятъ на Него уже въ массѣ цѣлаго полка, ругаются надъ Еимъ, какъ надъ самозваннымъ царемъ іудейскимъ; теперь всякій изъ нихъ чувствуетъ за собою право и даже нѣкоторый долгъ, по тогдашнимъ жестокимъ обычаямъ, сдѣлать злодѣю, преданному на позорнѣйшую смерть, какую-либо мерзѣйшую пакость; если воякій изъ цѣлаго полка далъ приговоренному на смерть по одному толчку, сочтите, сколько это будетъ? Кромѣ всего остальная, бьютъ Іисуса палкою по головѣ, увѣнчанной терніемъ. А много-ль нужно ударовъ палкою по головѣ, чтобы человѣкъ умеръ? Если не убили Его совсѣмъ, то, безъ сомнѣнія, только потому, что надо же было распять живаго, а не мертваго. На смерть вели Іисуса уже полумертваго: подъ сносною для человѣка тяжестью креста, Іисусъ уже падалъ въ безсиліи. Конечно не изъ жалости къ Нему, а по необходимости воины-палачи задѣли Симона Киринейскаго понести крестъ Іиоусовъ. На крестѣ пяти или даже шести-часовое адски мучительное висѣнье обнаженнаго на позоръ всему міру Страдальца, при чемъ вся кровь приливаетъ къ сердцу, потеря крови изъ прободенныхъ рукъ и ногъ, двукратное вкушеніе ядовитаго, одуряющаго питья, прободеніе ребра вопіемъ, пробитіе легкихъ, истеченіе крови... Не касаемся таинственно-непостижимой совокупности всѣхъ удручавшихъ Богочеловѣка адскихъ мукъ, которую оттѣнилъ Онъ во мракѣ непостижимости своимъ страшнымъ восклицаніемъ: Боже мой! Боже мой! Вскую Μя еси оставилъ!... Не знаемъ, чего больше – отрады ли, горя ли невыразимаго чувствовалось въ необходимости видѣть съ креста томленіе покидаемой, одинокой, уже старѣющей, убитой горестью Матери, возлюбленнаго ученика, этихъ немногихъ, но преданныхъ, но боголюбивыхъ, подавленныхъ страхомъ, не смѣющихъ и терзаться женщинъ... А прочіе апостолы не доставили и этого послѣдняго утѣшенія – увидѣть ихъ у креста... Наконецъ, послѣдній вопль измученнаго Страдальца: Совершишася! Отче! въ руцѣ твои предаю духъ мой... И Страдалецъ опочилъ.
Но опочилъ ли? Опочилъ на землѣ тѣломъ, хотя и не духомъ въ мірѣ загробномъ.
Господь испустилъ духъ свой около девяти часовъ по іудейскому счисленію, или послѣ трехъ часовъ пополудни по нашему. Наступилъ вечеръ великаго пятка, навечеріе субботы, въ которую іудеи праздновали свою пасху. Въ это время нѣкто Іосифъ, благообразный – именитый членъ синедріона, человѣкъ честный и справедливый, родомъ изъ Аримаѳеи, города іудейскаго, не участвовавшій въ богоубійственномъ совѣтѣ и дѣлѣ прочихъ іудеевъ, хотя, изъ опасенія преслѣдованія со стороны ихъ, доселѣ бывшій только тайнымъ ученикомъ Іисусовымъ, ожидавшій также царствія Божія, – Іосифъ осмѣлился войти къ Пилату, осмѣлился войти къ этому грозному владыкѣ жизни и смерти, истомленному за этотъ день нелѣпыми домогательствами и коварными угрозами евреевъ, истерзанному упреками жены и собственной совѣсти за преступное дѣло, и просилъ у него позволенія снять со креста тѣло Іисусово. По обычаю римлянъ тѣла распятыхъ оставались на крестахъ и дѣлались добычею хищныхъ птицъ, иногда даже пока распятые не успѣли испустить духъ; но можно было, испросивъ позволеніе начальства, снимать ихъ и предавать погребенію. Такъ какъ день распятія Христа былъ пятница, а суббота была первымъ днемъ пасхи, который праздновался съ вечера, то іудеи сами просили Пилата снять тѣла распятыхъ, ускоривъ смерть чрезъ перебитіе голеней. Выслушавъ просьбу Іосифа, Пилатъ удивился, что Христооъ уже умеръ. Однако же умеръ ли? Какъ бы не вышло такое опасное дѣло, что оговореннаго въ самозванствѣ осудили, затѣмъ распятаго сняли со креста живымъ? Произведено было дознаніе, именно, призванъ къ Пилату сотникъ, наблюдавшій надъ казнію трехъ осужденныхъ, который и засвидѣтельстовалъ смерть божественнаго Страдальца. Тогда дано отъ Пилата дозволеніе снять тѣло Іисусово. Но прежде снятія тѣла Іисусова Іосифъ долженъ былъ купить новую плащаницу. Пособникъ же Іосифа въ святомъ дѣлѣ погребенія Господа Никодимъ, который нѣкогда приходилъ къ Іисусу Христу ночью, который также былъ потаенный страха ради іудейска ученикъ Христовъ, – Никодимъ принесъ фунтовъ около ста благовоннаго состава изъ смирны и алоя. Сняли тѣло Іисусово и обвили его пеленами съ благовоніями, наложивъ на голову особую повлеку – сударь. Но гдѣ теперь положить мертвеца? Близъ Голгоѳы былъ садъ, принадлежавшій Іосифу; въ саду, въ каменной скалѣ, у него былъ высѣченъ гробъ новый (гробовая пещера), въ которомъ еще положенъ никто не былъ. Безъ сомнѣнія, Іосифъ назначалъ его для себя. Но такъ какъ наступающая суббота препятствовала іудеямъ отправлять обряды погребенія, то Іосифъ и воспользовался готовымъ у себя гробомъ, чтобы положить въ него тѣло Іисусово и, приваливъ большой камень къ двери гроба, удалился. Всѣ теперь оставили божественнаго Мертвеца лежать во гробѣ; послѣднія оставили двѣ жены мѵронооицы, Марія Магдалина и другая Марія, мать Іакова и Іосіи: онѣ слѣдили за Іосифомъ, когда Іисуса несли отъ креста до гроба; когда Іисуса погребали, онѣ сидѣли прямо противъ гроба и смотрѣли. А когда Іосифъ съ Никодимомъ ушли, то за ними ушли и жены мѵронооицы; кончилась пятница, наступила великая суббота. Іудеи въ Іерусалимѣ засѣли въ домахъ вкушать пасхальнаго агнца.
Насталъ печальный праздникъ для всѣхъ участниковъ грознаго событія: для учениковъ Господа, плакавшихъ въ ужасѣ и отчаяніи; для народа, который видѣлъ кровавыя, устрашающія событія распятія и чувствовалъ тревогу въ совѣсти, потому что кричалъ: кровъ на насъ и на чадахъ нашихъ! Но особенно тревожную ночь съ пятка на субботу переживали старѣйшины народа: убили неповиннаго, но опаснаго человѣка; принесена жертва, потому что тутъ вопросъ шелъ о жизни и смерти для всего тогдашняго іудейства, для вѣры, закона, обряда, храма, власти этихъ старѣйшинъ, спокойствія народа подъ властію римлянъ и политической его автономіи, хотя только и кажущейся; но что если ученики онаго народнаго обольстителя скажутъ, что Онъ воскресъ, какъ предсказывалъ!? Дѣло казалось такъ важно, тревога была такъ велика, что утромъ въ субботу, – около этого самаго времени, когда мы стоимъ здѣсь у гроба Спасителя нашего, – несмотря на великій праздникъ перваго дня опрѣсноковъ, первосвященники и фарисеи, конечно, сдѣлавъ предварительное совѣщаніе между собою, собрались къ Пилату и докладываютъ ему: «господинъ! мы вспомнили, что тотъ льстецъ-обманщикъ, когда былъ живъ, говорилъ: по прошествіи трехъ дней воскресну. Итакъ, прикажи охранять гробъ до третьяго дня. Иначе ученики Его, пришедши ночью, украдутъ Его, и разгласятъ въ народѣ, что Онъ воскресъ изъ мертвыхъ: тогда этотъ новый обманъ будетъ опаснѣе прежняго, что Онъ выдавалъ Себя за Мессію,Сына Божія». – На это Пилатъ отвѣчалъ: «вы имѣете стражу», – разумѣя римскихъ воиновъ, которые состояли во время праздника въ распоряженіи членовъ синедріона для охраненія порядка и спокойствія при храмѣ, – «ступайте, охраняйте, какъ знаете». Они пошли, приложили къ камню печать, конечно, увѣрившись тщательно и заботливо не только въ томъ, что Іисусъ находится во гробѣ, но и что Онъ несомнѣнно умеръ и есть подлинно Онъ, а не другой какой-либо подложный мертвецъ; а приложивъ ко гробу печать, приставили къ нему и стражу, конечно, изъ самыхъ надежныхъ и преданныхъ себѣ римскихъ воиновъ.
Такимъ образомъ, плотію божественный Страдалецъ теперь уснулъ, не только закрытъ гробовымъ камнемъ, но и запечатанъ: настала для Него благословенная суббота – упокоенія день, въ оньже почи отъ всѣхъ дѣлъ своихъ единородный Сынъ Божій, возсубботствовавъ – упокоившись плотію. Плотію, но еще не духомъ. Духъ Его еще нисходитъ до крайней степени истощанія, уничиженія, болѣзни адовы. За грѣшныхъ людей, за братію свою по духу и плоти Богочеловѣкъ даже до ада осужденъ. Сѣдяй выну со Отцемъ низведенъ туда, гдѣ утвержденъ престолъ сатаны. Владыка міра – узникъ ада. Жизнь и свѣтъ въ адской темницѣ, сѣни смертной. Чистота, повинная за грѣхъ всего міра, оказалась въ сообществѣ всего свирѣпаго, злостнаго, мучимаго и мучащаго, любящаго свою тьму, свою злобу, свое право дѣлать всему зло... Вотъ зто была самая глубокая полночь уничиженія, самая крайняя степень снисхожденія Солнца правды. Не поклонившійся на горѣ искушенія Сынъ Божій съ Голгоѳы, горы искупленія, свизшелъ въ преисподняя земли и заключенъ въ заклепахъ адовыхъ за вереями вѣчными! Умніи же ангельстіи чини ужасахуся, крылами лица закрывающее зряще съ мертвыми во адѣ Зиждителя и Господа.
Но узами смерти невозможно было держиму быти Начальнику жизни. Въ преисподнихъ ада Господь вступилъ въ борьбу съ княземъ тьмы. Изъ устъ божественнаго Узника изыде оружіе остро – Слово Божіе. Раздалась и тамъ, во адѣ, божественная проповѣдь. О чемъ же и въ кому проповѣдь? По словамъ апостола Петра (1 Пет. 3, 18-22; 4, 6), сошедъ во адскую темницу своимъ духомъ, Христосъ началъ тамъ проповѣдывать, – кому? Духамъ умершихъ людей, которые противились Богу, когда Божіе долготерпѣніе ожидало ихъ раскаянія, во дни Ноя, когда Ной строилъ свой ковчегъ, – всему допотопному человѣчеству, которое предъ потопомъ развтратилось до того, что совсѣмъ забыло Бога и удалило отъ себя Духа Божія, совсѣмъ погрузилось въ жизнь плотскую и стало плотію; т. е. Христосъ во адѣ проповѣдалъ самой низшей сферѣ адскихъ узниковъ, первой и по времени существованія на землѣ, и по нравственному ниспаденію, а затѣмъ и всему ветхозавѣтному человѣчеству, начиная съ самыхъ тяжкихъ грѣшниковъ и оканчивая праведниками, съ вѣрою чаявшими Христова пришествія, отъ Адама и Евы и до Іоанна Предтечи включительно, проповѣдавшаго и сущимъ во адѣ Бога явившагося на землѣ плотію. – Зачѣмъ же Христосъ проповѣдуетъ сущимъ во адѣ? – На то мертвымъ благовѣстися, – отвѣтствуетъ апостолъ Петръ, – да судъ убо пріимутъ по человѣку плотію, – по грѣховному плотскому человѣку на землѣ и въ адской мукѣ, – поживутъ же по Бозѣ духомъ. Потому и во адѣ потребовалась Христова проповѣдь, что грѣшное существо и счастія, противнаго своей злой природѣ, не хочетъ, и свѣта, противнаго своему мраку, отвращается. По все, что во адѣ носило въ себѣ сѣмя добра и живой вѣры въ Бога, что чаяло обѣтованнаго избавленія, все это во адѣ проснулось. Свѣтильникъ божественною свѣта, сокрытый подъ землею, яко подъ спудъ, разгоняетъ сущую во адѣ тьму. Зашедшій подъ землю Свѣтопосецъ правды воздвигаетъ мертвыхъ какъ отъ сна. Погребенный сокрушаетъ адова иарствія, умерщвленный смертію умерщвляетъ смерть. Адъ стеня вопіетъ: разрушися моя держава, – пріяхъ мертваго, яко единаго отъ умершихъ, но и Сего держати не могу и погубляю съ Нимъ, имиже царствовахъ отъ вѣка. Адамъ ликовствуетъ и радуется Ева, пріемля избавленіе. Исходъ изъ-за мѣдныхъ вратъ сокрушенныхъ, изъ мрачной извилистой бездны ада освѣщенъ божественнымъ свѣтомъ для всѣхъ узниковъ ада, для всѣхъ отверсты врата рая, куда Началовождемъ радостнаго лика освобожденныхъ душъ входитъ съ благоразумнымъ разбойникомъ, соучастникомъ крестныхъ страданій, начатокъ умершихъ Христосъ Господь. Смущенный горестнымъ удивленіемъ при видѣ Господа, въ мертвыхъ вмѣнившася, соборъ ангеловъ теперь пѣснь побѣдную воспѣваетъ Спасу, смертную крѣпость разорившему и съ Собою Адама воздвигшему и отъ ада вся свобождшему. Сопутствуемый сонмомъ небожителей и изведенныхъ изъ ада человѣческихъ душъ, явившихся по воскресеніи въ Іерусалимѣ многимъ, духъ Христовъ въ побѣдномъ торжествѣ шествуетъ къ хранимому пока только злобою фарисейскою живоносному гробу оживить почивающую въ немъ свою пречистую плоть.
Вотъ что мы съ вами празднуемъ нынѣ, православные христіане. Во святую и великую субботу празднуемъ боготѣлесное погребеніе Господа Бога и Спаса нашего Іисуса Христа и во адъ сошествіе, которыми человѣческій родъ, воззванный отъ смертной адской тли, прешелъ къ жизни вѣчной. Это и есть сущая пасха!
Въ этомъ обиліи событій и созерцаніи залоговъ спасенія и надеждъ одно мы хотимъ выяснить вашему сознанію особенно. Знаете, братіе, въ исторіи христіанства, въ кругѣ годичныхъ праздниковъ, изображающихъ все домостроительство нашего спасенія, нѣтъ дня, который подавалъ бы грѣшному бѣдному человѣчеству столько отрадныхъ надеждъ, сколько подаетъ сія великая суббота, упокоенія день, въ оньже почилъ отъ всѣхъ дѣлъ своихъ Единородный Сынъ Божій, въ который еще на небѣ у престола Отца небеснаго предначалось торжество воскресенія Спаса нашего. Вникните. Ботъ жили на землѣ люди допотопные. Великіе грѣшники они были. Забыли Бога, забыли всякую вѣру въ Него самымъ глубокимъ образомъ; отогнали отъ себя Духа Божія, стали плотію, стали грубѣйшими матеріалистами по жизни и мысли. Земля не могла носить ихъ на себѣ, и вотъ вода потопа смыла ихъ на дно адово. Но вотъ и этимъ наиболѣе грубымъ низкимъ грѣшникамъ, наиболѣе глубокимъ узникамъ ада Христосъ во адѣ проповѣдуетъ избавленіе, – зачѣмъ? Чтобы они, принявъ осужденіе и наказаніе на землѣ по плоти, вытерпѣвъ въ продолженіи цѣлыхъ тысячелѣтій муку и ужасъ мрака адскаго, послѣдовали теперь за Побѣдителемъ ада и пожили духомъ по божественному въ Богѣ. И они послѣдовали, – всѣ-ли, не знаемъ; но вѣруемъ, что не послѣдовали только тѣ, которые не захотѣли сами, въ которыхъ погасла послѣдняя искра огня божественнаго, которымъ во адѣ жить менѣе мучительно, чѣмъ въ раю въ сонмѣ ангеловъ у престола Божія, потому что Богъ, для чистоты свѣтъ и жизнь, для нераскаянной грѣховности есть огнь поядаяй. Намъ же, для насъ самихъ, что тутъ отраднаго? А то, что любовь Божія изобрѣла средство помиловать отъ вѣчной муки такихъ величайшихъ плотяныхъ грѣшниковъ, каковы были современники Ноя. О, надежда поистинѣ отрадная, восхитительная! Бездна любви и премудрости божественной уже-ли не найдетъ способа довести и насъ, такъ-ли, иначе-ли, рано-ли, поздно-ли, до вожделѣнной цѣли упокоенія въ обителяхъ небесныхъ? Пуста она изомнетъ нашу грѣховность, какъ въ пряслѣ мнется костриковатость льна, разными злоключеніями жизни; пусть сокрушитъ въ насъ ветхаго человѣка убійственнымъ томленіемъ смерти, выжжетъ въ насъ остатки грѣховной мерзости огнемъ ада; но она помилуетъ и спасетъ насъ, имиже вѣсть судьбами. Таковъ отрадный для насъ смыслъ этой великой субботы – упокоенія послѣ страстей...
О, глубина богатства и премудрости и разума Божія! Яко неиспитани суды Его и неизслѣдовани пути Его! Тому слава во вѣки. Аминь.
1872 г.
Поученія, бесѣды рѣчи, воззванія и посланія Никанора, архіепископа Херсонскаго и Одесскаго. Т. 2. Одесса 1890. С. 245-254.