Какое отношеніе имѣетъ къ намъ псаломъ 136, поемый во дни преддверія Святой Четыредесятницы.
Святая Церковь, съ материнскою любовію пекущаяся о спасеніи чадъ своихъ, съ древнихъ лѣтъ установила въ три приготовительныя недѣли (начиная съ недѣли блуднаго сына) пѣть псаломъ 136: На рѣкахъ Вавилонскихъ. Возглашая эту пѣснь Духа Божія въ преддверіи святой Четыредесятницы, святая Церковь хочетъ, чтобы мы прониклись выраженными въ псалмѣ чувствами покаянія и духовной ревности, какими дышали евреи въ плѣну Вавилонскомъ. Между тѣмъ находятся лица, которыя, останавливаясь на буквальномъ пониманіи сей священной пѣсни, особенно на стихахъ 8 и 9, недоумѣваютъ. и даже совсѣмъ смущаются, выражая опасеніе за возможность порожденія сими выраженіями совсѣмъ противоположныхъ чувствъ, «неприличныхъ христіанству». Въ виду дѣлаемыхъ запросовъ, считаемъ, приличнымъ указать истинный смыслъ сей священной пѣсни, пользуясь мудрыми объясненіями нашихъ отечественныхъ святителей[1], твердо стоявшихъ на святоотеческомъ основаніи.
«Послѣ псалма Помилуй мя, Боже – говорятъ одинъ изъ нихъ – нѣтъ другого во всей псалтири Давидовой, который бы исполненъ былъ такого умиленія душевнаго, какъ этотъ псаломъ. Кажется, онъ написанъ не чернилами, а слезами, и долженъ быть не пѣтъ, а плаканъ». Сей псаломъ изображаетъ жалкую судьбу израильтянъ въ плѣну Вавилонскомъ; въ немъ и мы, какъ въ зеркалѣ, можемъ увидѣть наше бѣдственное положеніе на землѣ – въ узахъ грѣха и страстей, а это должно пробудить въ насъ мысль о свободѣ духовной и стремленіе къ великому Разрѣшителю всѣхъ узъ.
Итакъ, что же дѣлаютъ израильтяне въ Вавиловѣ? На рѣкахъ Вавилонскихъ – горестно звучитъ псаломъ, пѣтый евреями за это горькое время, – тамъ мы, жалкія толпы жалкихъ плѣнниковъ, сидѣли и плакали... Какъ намъ пропѣть пѣснь Господню на землѣ чуждой, – въ забаву враговъ нашихъ, въ поруганіе ими всего завѣтнаго, неприкосновеннаго, святаго для насъ?... «Неблаговременный вызовъ со стороны побѣдителей къ веселію и игрѣ пробуждаетъ въ изралыянахъ новый порывъ любви къ отечеству, и они даютъ обѣтъ никогда не измѣнять ему: аще забуду тебе, Іерусалиме, забвена буди десница моя... Помяни, Господи, сыновъ Едома... которые имѣли противоестественное безчеловѣчіе въ день разоренія Іерусалима поджигать и безъ того безпощадныхъ губителей вавилонянъ: «истощайте, истощайте, бейте, жгите до основаній его». И ты жгла и губила, дщерь Вавилона. Дщи Вавилоне окаянная! Влаженъ кто воздастъ тебѣ за то, что воздала намъ, – за поруганную отчизну, за попранную святыню, за позоръ невинности сестеръ, за кровь братьевъ и отцовъ. Блаженъ, кто возьметъ и разобьетъ, какъ ты разбивала нашихъ, твоихъ младенцевъ о камень».
Какое же отношеніе имѣетъ къ намъ сей псаломъ, поемый во дни преддверія Святой Четыредесятнпцы? – Большое: онъ изображаетъ грѣховное рабство всего человѣчества.
Вавилонъ, вавилонское царство, на языкѣ Священнаго Писанія и святой Церкви, имѣютъ кромѣ прямого, таинственный смыслъ. «Вавилонъ, мѣсто Вавилонскаго столпотворенія и смѣшенія языковъ, училище идолопоклонства разныхъ родовъ и волхвованій, училище разврата – есть символъ царства сатанинскаго, царства тьмы и грѣха. Таинственное царство грѣха, дышащее хулою на Бога, рождающее всѣ мерзости, упившееся кровью святыхъ, творящее послѣднюю брань съ Агнцемъ, и напослѣдокъ ввергаемое въ огнь вѣчный, – носитъ въ Апокалипсисѣ имя Вавилона. А Іерусалимъ, градъ Божій, есть символъ царства Божія, изъ котораго мы ниспали, – царства свѣта и правды. Плѣнники Вавилона – мы, изгнанники съ небеснаго отечества. Рѣки Вавилонскія – рѣка временъ, уносящая годъ за годомъ, вѣкъ за вѣкомъ скоротечной жизни нашей и всего человѣчества. Наши органы и пѣсни – Богодарованныя намъ силы, наши мысли, чувства и желанія. Плѣнившіе насъ вавилоняне – это невидимые враги, едомляне – злые люди, развращенные умомъ и сердцемъ, споспѣшествующіе и радующіеся нашей духовной погибели. Младенцы дщери вавилонской – это порожденія темнаго царства, темные помыслы, хотѣнія, слова внушенія и сами духи омраченные».
Тяжелъ былъ плѣнъ вавилонскій, но несравненно ужаснѣе духовный плѣнъ, въ которомъ находится родъ человѣческій. Ибо гдѣ всѣ мы? – Въ странѣ чужой, въ странѣ проклятія и смерти. Было и у насъ отечество – въ раю сладости, но пришелъ врагъ, плѣнилъ насъ и повергъ въ нерѣшимыя узы грѣха и страстей. Что же мы теперь?... «Тьма въ умѣ нашемъ, злость въ волѣ, горесть въ сердцѣ, нечистога въ чувствѣ, бренность въ тѣлѣ, мертвость во всемъ существѣ, удаленіе отъ небеснаго отечества, – вотъ наша доля всѣхъ и каждаго!... Самое рожденіе каждаго изъ насъ, какъ нѣкоего изверга, омывается кровію и слезами, самые чистые и правдивые труды сопровождаются потомъ лица и не приносятъ иногда ничего, кромѣ скорбей и воздыханій! Нашъ невидимый коварный врагъ требуетъ, чтобы мы пѣли пѣсни для утѣхи его и клевретовъ его, чтобы служили ему всѣмъ строемъ нашихъ помысловъ, чувствъ и хотѣній, словъ, дѣлъ и склонностей. Здѣсь-то вотъ и горе!.. О немъ-то и хочетъ напомнить намъ святая Церковь, – напомнить, что мы плѣнники, что мы плакать должны; тѣмъ болѣе должны плавать, что у многихъ потеряна самая мысль о Сіонѣ, о небесномъ блаженствѣ и имъ хотѣлось бы, еслибы возможно было, остаться на землѣ вѣчно – вѣчно жить въ плѣну земныхъ нуждъ и треволненій, въ узахъ страстей и болѣзней».
Какъ же намъ вести себя въ плѣну грѣховномъ, тому поучаетъ насъ святая Церковь чрезъ пѣніе священнаго псалма. «Возьмемъ примѣръ съ израильтянъ. Они, вдали отъ любезнаго отечества, непрестанно духомъ и мыслію были въ Сіонѣ и Іерусалимѣ: да будетъ какъ можно чаще и наша мысль въ свѣтлыхъ обителяхъ Отца небеснаго. Будемъ говорить, подобно имъ, почаще душѣ своей: како воспоемъ пѣснь Господню на землѣ чуждей, – какъ намъ веселиться и радоваться безумно въ плѣну грѣха, подъ гнѣвомъ Божіимъ, когда насъ ожидаютъ смерть, судъ страшный и вѣчный?.. Изральтяне, въ порывѣ праведнаго негодованія, изъявляли желаніе, чтобы самые младенцы дщери вавилонской, лишившей ихъ отечества, были разбиты о камень; вооружимся и мы святою ревностью противъ всѣхъ исчадій нашей грѣховной природы. Начнемъ не только удаляться плотскихъ грубыхъ грѣховъ, но и избивать о камень самоотверженія самые нечистые помыслы, самыя тайныя порочныя движенія сердца, темные порывы воли. Если мы постоянно пребудемъ въ семъ подвигѣ, то узы плѣна грѣховнаго со дня на день будутъ ослабѣвать, мы начнемъ еще здѣсь ощущать блаженную свободу духа, а по прошествіи краткихъ дней земной живни съ радостію возвратимся въ Іерусалимъ небесный».
Вотъ какія чувства должны вызываться и вызываются пѣніемъ сего трогательнаго псалма, – чувства негодованія и ненависти къ нашему исконному врагу и порожденіямъ его – грѣху со всѣми исчадіями его, чувства сердечнаго сокрушенія, приводящія къ истинному покаянію.
П. А. С.
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1898. № 12. С. 500-502.
[1] Архіепископовъ Херсонскихъ: Иннокентія (слово въ пят. 2-й нед. Великаго поста, т. III, стр. 108) и Никанора (сл. въ нед. мясопустную, т. I, стр. 258).
