Замѣтка: Историческое происхожденіе и значеніе изъятія частицъ изъ просфоръ на проскомидіи въ честь и память святыхъ и за живыхъ и умершихъ.
Трудно съ точностію указать время, когда въ христіанской Церкви возникъ благочестивый обычай – вынимать на проскомидіи помимо агнца частицы изъ другихъ просфоръ (въ честь и память святыхъ и за живыхъ и умершихъ). Но несомнѣнно то, что въ своемъ основаніи этотъ обычай имѣетъ обычай древне-христіанской Церкви – дѣлать хлѣбныя приношенія для святой Евхаристіи и для такъ называемыхъ агапъ, вечерей любви. Изъятіе частицъ на проскомидіи составляетъ какъ бы продолженіе или дальнѣйшее развитіе (съ нѣкоторыми видоизмѣненіями) указанныхъ древне-христіанскихъ приношеній. Отъ этого послѣдняго обычая оно безъ сомнѣнія усвоило и тотъ смыслъ, какой соединяетъ съ нимъ Православная Церковь.
Еще отъ апостольскихъ временъ извѣстно, что по окончаніи священнодѣйствія, т. е. совершенія святѣйшаго таинства Евхаристіи и пріобщенія св. Даровъ, все общество вѣрующихъ возлегало въ самой молитвенной храминѣ и совершало вечерю любви (ἀγάπη) (Дѣян. IV гл. 32-34 ст.), которая составлялась изъ приносимыхъ богатыми въ церковное хранилище даровъ. Св. Іоаннъ Златоустъ говоритъ объ апостолахъ: «общія трапезы творяху во дни изреченные и собранію (литургіи) совершившуся, по пріобщеніи Таинъ, на общее вси идяху собраніе, богатымъ убо приносящимъ снѣди, нищимъ же и ничтоже имущимъ отъ нихъ призываемымъ и обще всѣмъ ядущимъ». Значитъ, во времена апостоловъ вѣрующіе, руководимые благочестіемъ и чувствомъ любви христіанской, приносили Богу посильные дары (хлѣба, вина и др.). что обычно соединялось съ приношеніемъ безкровной Евхаристической жертвы.
Эти приношенія, вѣроятно, были не только плодомъ простого религіознаго чувства и желанія доставить пропитаніе бѣднымъ, но и дарами, жертвами Богу за кого нибудь, въ честь кого нибудь. По крайней мѣрѣ, на ряду съ ними существовалъ обычай поминать святыхъ и приносить за нихъ безкровную жертву. Въ древнѣйшихъ апостольскихъ литургіяхъ Іакова, Марка и др. находятся ясныя указанія на это. Отъ апостоловъ же, по словамъ Златоуста, «законоположихся, чтобы при страшныхъ тайнахъ памяти бысть (и) о отшедшихъ». Впрочемъ на основаніи этого можно только предполагать, что приношенія въ апостольскія времена дѣлались за опредѣленныхъ лицъ. Но уже въ ближайшія къ апостольскимъ времена онъ выступаютъ именно съ такимъ смысломъ. По свидѣтельству извѣстныхъ отцовъ и учителей Церкви: Іустина Философа, Кипріана, Тертулліана, Августина, Григорія Богослова и др. древніе христіане въ высокоторжественные дни «памяти святыхъ» и «поминовенія усопшихъ» обыкновенно приносили въ храмъ хлѣбъ и вино, прося священнослужителей вспомнить и тѣхъ, кто приноситъ, и тѣхъ, за кого приносится. И дѣйствительно, надъ этими приношеніями священникъ совершалъ моленія, чтобы Богъ принялъ ихъ въ жертву за тѣхъ, кто принесъ и за кого принесены. Имена ихъ при этомъ читались діакономъ. Особенно этотъ обычай соблюдался во дни памяти мучениковъ. Все общество Христіанское собиралось на ихъ гробахъ и приносило поименно за каждаго изъ нихъ, какъ жертву въ честь ихъ, хлѣбъ или, по многочисленности именъ, только частицу. Остатки отъ этихъ приношеній частію потреблялись всѣми вѣрующими на вечеряхъ любви, частію же шли на содержаніе клира.
Такимъ образомъ хлѣбныя приношенія древнихъ христіанъ являлись ихъ дарами, жертвами Богу за дорогихъ имъ лицъ.
Въ сущности говоря, эти приношенія были ничѣмъ инымъ, какъ только видимымъ средствомъ доставить возможность извѣстнымъ лицамъ или умершимъ, или живымъ, но отсутствующимъ, лично участвовать въ совершеніи святѣйшаго таинства Евхаристіи. Здѣсь мы видимъ проявленіе высочайшей христіанской любви, которая всѣхъ и живыхъ и мертвыхъ, и присутствующихъ и отсутствующихъ, всѣхъ братьевъ по духу, желаетъ сплотить въ одинъ органъ славословія и моленія Богу; желаетъ всѣмъ сообщить благодатные плоды Евхаристической жертвы. И даже болѣе, – за тѣхъ лицъ, которые сами почему-либо не могли присутствовать при совершеніи таинства Евхаристіи, Церковь возсылала какъ бы особенныя моленія; – за нихъ какъ бы преимущественно совершала безкровную жертву, – предлагала ихъ особенному вниманію Христа Господа.
Значитъ, въ существѣ дѣла поименныя приношенія, являясь со стороны тѣхъ лицъ, кто приносилъ, проявленіемъ ихъ особенной братской любви и расположенія къ тѣмъ, за кого онѣ были приносимы, для этихъ послѣднихъ были ничѣмъ инымъ, какъ только ихъ видимыми образами, которые доставляли имъ возможность какъ бы лично участвовать въ совершеніи Евхаристіи, и чрезъ особыя молитвы за нихъ священнослужителей усвояли имъ особенпо плоды Евхаристической жертвы. Такимъ образомъ христіане, совершая, напримѣръ, литургію на гробахъ мучениковъ, своими приношеніями за нихъ хотѣли только представить ихъ самолично участвующими въ совершаемой при этомъ Святѣйшей Евхаристіи. Естественно поэтому, что когда умножилось число вѣрующихъ и ихъ приношеній, а вечери любви уничтожились, а также утратилась практическая польза отъ приношеній, такъ какъ для содержанія клира были найдены другія средства, – естественно, что тогда хлѣбныя приношенія замѣнились частицами изъ просфоръ. Церковь помимо агничной просфоры назначила отъ себя нѣсколько просфоръ для изъятія изъ нихъ частицъ въ честь и память святыхъ и за живыхъ и умершихъ. Впрочемъ, остался обычай дѣлать приношенія и молящимся, но уже не съ такимъ характеромъ. Изъ просфоръ молящихся, Церковь, какъ и изъ своихъ, изымаетъ частицы за поименованныхъ при этомъ и полагаетъ ихъ около святого агнца, а самыя просфоры возвращаются къ принесшимъ ихъ. Измѣнилась значительно внѣшняя сторона обряда, но внутренній смыслъ и цѣль его остались тѣ же. Частицы, вынимаемыя теперь Церковью на проскомидіи въ честь святыхъ, за живыхъ и умершихъ, являются ничѣмъ инымъ, какъ жертвою за нихъ, или точнѣе – внѣшними образами ихъ. «Вмѣсто убо лицъ суть, о нихъ же приносятся, и жертва есть о тѣхъ, приносимая Богу, якоже и іерей, внегда приносити, глаголетъ: пріими, Господи, жертву сію» (Сѵмеонъ Солунскій). Такъ всегда смотрѣла и теперь смотритъ на проскомидійныя частицы Провосланная Церковь.
По выраженію весьма многихъ извѣстныхъ толкователей (Августина, Кипріана, Іоанна Златоуста и др.), Агнецъ съ частицами, расположенными на дискосѣ вокругъ него, является образомъ Христа, Который, какъ таинственный глава Церкви, окруженъ воинствами и небесными и земными. Но Агнецъ послѣ становится Тѣломъ Христовымъ, частицы же, лежащія близъ него, такъ и остаются только видимыми образами тѣхъ (лицъ), за кого принесены и только въ соединеніи съ молитвами Церкви пріобрѣтаютъ освящающую или умилостивляющую силу для нихъ. Поэтому онѣ скорѣе не жертвы, а видимыя условія того, что за нихъ приносится великая безкровная жертва. Онѣ замѣняютъ собою тѣхъ лицъ, за кого приносятся и эти послѣднія такимъ образомъ являются какъ бы лично участвующими при совершеніи Святѣйшей Евхаристіи.
Поэтому говорить объ особенномъ высокомъ зваченіи изъятія проскомидійныхъ частицъ для тѣхъ лицъ, за кого онѣ вынимаются, можно только примѣнительно къ тому отношенію, въ какое онѣ (частицы) ставятъ этихъ лицъ къ Евхаристіи. Разсматриваемое же какъ самостоятельный актъ, изъятіе частицъ не можетъ имѣть особенной силы и значенія для воспоминаемыхъ, какъ и вообще не имѣетъ особаго самостоятельнаго значенія и вся проскомидія. Правда, частицы за живыхъ и умершихъ, какъ и въ первенствующей Церкви (когда приносящій просилъ священнослужителей помолиться о тѣхъ, за кого приносится даръ), служатъ условіемъ особаго молитвеннаго ходатайства за нихъ Церкви въ лицѣ ея представителя – священника. На проскомидіи возсылаются особыя молитвы за поминаемыхъ на ней. Молитва же священнослужителя, какъ представителя всего общества вѣрующихъ, несравненно выше, цѣннѣе молитвы домашней или личной: одно «Господи помилуй», по словамъ Златоуста, «произнесенное въ Церкви купно съ соборомъ вѣрующихъ, стоитъ цѣлой сотни земныхъ поклоновъ келейной молитвы». И сама Церковь, по примѣру своего Великаго Основателя (Мѳ. 18 гл.) признаетъ высокую силу общей (церковной) молитвы, когда опредѣленіемъ своего святаго собора налагаетъ строгое наказаніе на тѣхъ, кто избѣгаетъ посѣщенія храма и церковной службы.
Но, вѣдь, Церковь и помимо проскомидіи непрестанно молится за живыхъ и умершихъ своихъ членовъ (ектеніи, молебны, панихиды, заупокойныя литіи и др.) какъ на литургіи, такъ и на другихъ службахъ. И молитвы на проскомидіи при изъятіи частицъ только развѣ своей степенью превосходятъ обычныя молитвенныя ходатайства Церкви. То же самое можно сказать и относительно изъятія частицъ въ честь и память святыхъ. Если и его разсматривать, какъ самостоятельный актъ (безъ всякаго отношенія къ Евхаристіи), то это только будетъ простой способъ, которымъ земная Церковь чествуетъ своихъ прославленныхъ членовъ и пріобрѣтаетъ въ ихъ лицѣ себѣ вѣрныхъ молитвенникомъ и ходатаевъ, причемъ – способъ, мало превосходящій собою многіе церковные обряды (чествованіе, лобзаніе иконъ, возжиганіе предъ ними свѣчей и др.), служащіе способами почитанія святыхъ.
Итакъ, изъятіе частицъ, какъ самостоятельный актъ, особеннаго значенія не имѣетъ. Это только обрядъ, обычай, а не сакраментальный актъ. Вообще же изъятіе частицъ на проскомидіи имѣетъ чрезвычайно важное значеніе. Свое значеніе, свою силу и дѣйственность частицы заимствуютъ отъ Евхаристической жертвы, къ которой стоятъ въ близкомъ отношеніи. – Евхаристическая жертва, по общему церковному сознанію, имѣющему въ своей основѣ слова Самого ея Основателя, есть дѣйствительная жертва. Великій Первосвященникъ и Архіерей во вѣкъ на алтарѣ церковномъ приноситъ Себя Самого въ жертву Богу Отцу (за людей) такъ же, какъ нѣкогда принесъ Себя же на алтарѣ Крестномъ за весь родъ человѣческій. Только тамъ на Голгоѳѣ была принесена жертва кровавая, со страданіями и смертью, здѣсь же на престолѣ церковномъ – безкровная, безстрастная, безсмертная. Тамъ видимо и открыто, здѣсь же видимо, но непостижимо, прикровенно. Но какъ тамъ на Голгоѳѣ Христосъ – Богочеловѣкъ приносилъ въ жертву свою дѣйствительную плоть, – такъ и здѣсь на престолѣ присутствуетъ весь Христосъ и Богъ и человѣкъ, и предлагаетъ Свое истинное Тѣло и Свою истинную кровь. «Если Самъ Господь опредѣленно сказалъ о хлѣбѣ – «сіе есть тѣло Мое», кто осмѣлится послѣ того сомнѣваться въ этомъ? и если самъ подтвердилъ и изрекъ: «сія есть кровь Моя», кто усомнится и скажетъ: «нѣтъ это не кровь Его»? (Кириллъ Іерусалимскій. – Оглас. Поуч.)? Но съ тѣломъ неразрывно соединена душа Христа, съ душою же необходимо мыслится и присутствуетъ Его Божество; слѣдовательно, – весь Христосъ, Истинный Богъ и истинный человѣкъ, присутствуетъ при Евхаристіи. – Поэтому, какъ Голгоѳская жертва, – жертва Единороднаго Сына Божія, – имѣла великую искупительную силу дли человѣчества; такъ и Евхаристическая жертва, являющаяся такъ сказать, продолженіемъ Голгоѳской или благодарственнымъ воспоминаніемъ о ней, имѣетъ великую силу освящающую и умилостивляющую (людей), – какъ жертва дѣйствительная.
На Голгоѳѣ Христосъ принесъ себя въ жертву за всѣхъ, здѣсь же на престолѣ и за тѣхъ, кого предлагаетъ Ему Церковь. На Голгоѳѣ Христосъ искупилъ все человѣчество, съ которымъ, принявъ плоть человѣческую, соединился тѣлесно, здѣсь же особенное свое освященіе и благодатные дары онъ сообщаетъ и тѣмъ, кто, такъ сказать, сообщается съ Нимъ тѣлесно, – пріобщается Св. Таинъ. Причастившись Тѣла Христова и Крови Христовой, по словамъ Кирилла Іерусалимскаго, «вѣрующій содѣлывается сотѣлесникомъ и единокровнымъ Христу, дѣлается Христоносцемъ, потому что Тѣло и Кровь Христовы сообщаются Его членамъ». Такой человѣкъ получаетъ особенное освященіе, – ему Самъ Христосъ въ большемъ изобиліи сообщаетъ благодатные дары своей безкровной жертвы, за него Онъ какъ бы особенно ходатайствуетъ предъ Своимъ Отцемъ, когда приноситъ Ему въ жертву Свою пречистую плоть.
И частицы, которыя являются вмѣсто тѣхъ лицъ, за кого приносятся, находясь близь Св. Тѣла, Агнца, напояясь Божественной кровью, когда въ концѣ литургіи всѣ погружаются въ св. потиръ, безъ сомнѣнія, доставляютъ этимъ лицамъ то, что доставляетъ человѣку пріобщеніе Св. Даровъ. Св. Сѵмеонъ Солунскій говоритъ объ этомъ такъ: «Часть, о комъ-либо принесенная, близъ Божественнаго Тѣла лежащая, впегда оному священнодѣйствоватися и Тѣлу быти Христову, то освященія и тоя причащается; внесена же будучи въ чашу, соединяется съ кровію, тѣмже и душѣ, о ней же приносится, бываетъ благодать; бываетъ убо общеніе умное;... Многажды же и тѣлесную обрѣтаетъ пользу». Такимъ образомъ, чрезъ частицы, какъ бы чрезъ причащеніе Св. Таинъ, извѣстнымъ лицамъ въ изобиліи усвояются благодатные плоды Евхаристической, а слѣдовательно, Голгоѳской жертвы. Живымъ и умершимъ братіямъ нашимъ бываетъ отъ этого великая польза: «Усопшимъ подается избавленіе отъ грѣховъ и Божественныя благодати соединеніе; живымъ же, аще въ покаяніи токмо жизнь совершаютъ, отъ лютыхъ премѣненіе, оставленіе грѣховъ и надежда жизни вѣчной» (Сѵмеонъ Солунскій).
Понятно вообще, какое значеніе имѣетъ приношеніе безкровной жертвы для несовершенныхъ членовъ Церкви какъ живыхъ, такъ и умершихъ. Но какое значеніе имѣетъ оно для святыхъ, прославленныхъ членовъ Церкви и въ особенности для Пресвятой Богородицы! Вѣдь святые, какъ свободные отъ грѣховъ и прославленные, по-видимому, не нуждаются въ очищеніи; и нѣкоторые отцы Церкви дѣйствительно полагаютъ, что принесеніе безкровной жертвы въ честь и память святыхъ имѣетъ значеніе только благодарственное, умилостивительное же или вообще освящающее значеніе ея совершенно отрицаютъ. Конечно, отъ лица земной Церкви, воинствующей, не можетъ не быть благодарности Богу за святыхъ, за Церковь торжествующую, небесную. Церковь (земная) должна благодарить Господа за то, что въ лицѣ святыхъ Онъ возвысилъ «истлѣвшее человѣческое естество», удостоилъ его славнаго пребыванія на небесахъ; должно благодарить и за то, что въ лицѣ тѣхъ же святыхъ, въ ихъ жизни, полной подвиговъ благочестія, даны примѣры и образцы для подражанія. «Взирающе на скончаніе жительства ихъ и подражая вѣрѣ, любви, надеждѣ, ревности жизни, твердому перенесенію страданій, терпѣнію даже до крови, мы сами можемъ получить вѣнецъ славы». (Іоаннъ Двмаскинъ). И Церковь нѣкоторымъ образомъ выражаетъ свою благодарность Богу за это, когда въ честь и память святыхъ приноситъ Ему безкровную жертву. Евхаристическая жертва является нашимъ благодареніемъ Богу за плоды искупленія; прославленіе же святыхъ, поселеніе ихъ въ обителяхъ небеснаго Отца есть прямой плодъ искупленія; слѣдовательно, принося Богу благодареніе за искупленіе вообще, Церковь въ частности благодаритъ Его и за святыхъ.
Но нельзя отрицать значенія безкровной жертвы (а слѣдовательно и приношенія частицъ) и для самихъ святыхъ. Это значеніе необходимо предполагается уже тѣмъ, что Евхаристія есть воспоминаніе объ Голгоѳской жертвѣ или даже какъ бы продолженіе ея. Господь для всѣхъ пострадалъ на олтарѣ крестномъ, принесъ себя въ жертву искупленія за грѣхи всего міра. «Добрый пастырь», говоритъ Ѳеодоръ Андидскій, «пролилъ кровь не только за грѣшниковъ и не для ихъ только примиренія съ Богомъ принесъ себя въ жертву, но и для самихъ праведниковъ, ибо нѣтъ такого, кто былъ бы живъ и не согрѣшилъ». Никто изъ людей не могъ и не можетъ спастись, если бы не были омыты грѣхи его честною кровью Христа Спасителя. И святые Божіи и даже Пречистая Матерь Христова получили славу только въ силу Его искупительныхъ заслугъ. Частицы, вынутыя изъ просфоръ и расположенныя вокругъ Св. Агнца, изображаютъ собою всѣхъ вообще людей, искупленныхъ кровію Христовою. Если для всѣхъ ихъ была необходима жертва Голгоѳская, то необходима или во всякомъ случаѣ весьма полезна и жертва Евхаристическая. Для несовершенныхъ изъ нихъ она служитъ, какъ сказано выше, умилостивленіемъ, очищеніемъ отъ грѣховъ; тѣмъ же, которые чужды положительныхъ недостатковъ, сообщаетъ большее освященіе и возвышеніе, большее дерзновеніе къ Богу. Если Церковь торжествующая, небесная и выше Церкви земной, то все- таки и она еще не пришла въ мѣру своего совершества. Пока не настало «царство славы», она составляетъ съ Церковью земного нѣчто единое, нераздѣльное. Необходимо должна исполниться еще нѣкоторая мѣра святости Церкви, послѣ чего послѣдуетъ страшный судъ, и прославленная Церковь обратится въ «царство славы». Поэтому и святые еще не получили окончательнаго прославленія и для нихъ не безразличны тѣ моленія и приношенія, которыя дѣлаетъ за нихъ Церковь земная. Поскольку небесная Церковь связана съ земной, постольку для первой имѣютъ значеніе дѣйствія второй. Святой Сѵмеонъ Солунскій говоритъ, что частицы, вынимаемыя за святыхъ «суть во славу ихъ и честь и во умноженіе достоинства, и Божественнаго просвѣщенія въ большее пріятелище... чрезъ Божественное священнодѣйствіе бываетъ имъ въ пріумноженіе немерцающей славы».
Таково значеніе изъятія частицъ для самихъ святыхъ, прославленныхъ членовъ Церкви. Имѣетъ изъятіе частицъ въ честь святыхъ и нѣкоторое, такъ сказать, косвенное значеніе. Доставляя чрезъ принесеніе безкровной жертвы святымъ безмѣрную радость и наслажденіе, Церковь пріобрѣтаетъ въ нихъ усердныхъ молитвенныхъ ходатаевъ Богу и вѣрныхъ помощниковъ всѣмъ своимъ несовершеннымъ членамъ и ихъ меньшимъ братьямъ, а особенно же тѣмъ, которые поминаются при Евхаристіи вмѣстѣ съ ними. Относительно этого Златоустъ говоритъ: «Безъ сомнѣнія, возможно пріобрѣсти имъ (живымъ и умершимъ) прощеніе чрезъ дары, приносимые за нихъ и чрезъ именуемыхъ съ ними».
С. Ч.
«Извѣстія по Харьковской Епархіи». 1906. № 7. С. 345-353.
