Проф. Митрофанъ Филипповичъ Ястребовъ – Съ какими тѣлами мы воскреснемъ?
Вопросъ, съ какими тѣлами мы воскреснемъ, вопросъ весьма давній. Съ нимъ мы встрѣчаемся еще у апостола Павла: речетъ, говоритъ онъ въ своемъ 1-мъ посланіи къ Коринѳянамъ, нѣкто: како воскреснутъ мертвіи? коимъ же тѣломъ пріидутъ? (ХV, 35). И не только онъ – вопросъ давній, но и глубоко интересный для нашей мысли, напрашивается, такъ сказать, самъ собою на наше вниманіе: кому, въ самомъ дѣлѣ, не хотѣлось бы знать, какими будемъ мы въ вѣчности, когда измѣнятся условія нашего бытія? Съ другой стороны, въ опытахъ окружающей насъ жизни мы встрѣчаемся нерѣдко съ такими случаями и явленіями, которые намъ хотѣлось бы поставить въ согласіе съ обѣщанною намъ истиной будущаго воскресенія. Мы вѣруемъ, что жизнь будущаго вѣка исполнена будетъ совершеннаго блаженства. Между тѣмъ, на опытѣ часто видимъ, что человѣкъ рождается съ задатками такой или иной тяжкой болѣзни, которая дѣлаетъ мучительнымъ для него существованіе и наконецъ сводитъ его въ могилу. Опытъ представляетъ намъ случаи разнообразныхъ уродствъ и увѣчій, съ которыми человѣкъ рождается и умираетъ. Наконецъ, не рѣдки бываютъ случаи мертворожденій и выкидышей. Какія же тѣла въ подобныхъ случаяхъ даны будутъ человѣку въ воскресеніи?
Воскресеніе (по греч. ἀνάστασις, отъ ἀνίστημι, возстановляю, пробуждаю), по самому значенію своему, даетъ мысль о возстановленіи, или оживленіи того, что умерло, а не о сотвореніи чего-либо новаго. И дѣйствительно, Св. Писаніе представляетъ намъ будущія воскресшія тѣла тѣми же самыми, какія были у людей въ ихъ земной жизни.
Выраженіе этой мысли мы находимъ еще въ ветхозавѣтномъ откровеніи. Такъ, Самъ Богъ говоритъ Ною послѣ потопа: яко зеліе травное дахъ вамъ все. Точію мяса въ крови души да не снѣсте: И крови вашей, душъ вашихъ изыщу, отъ руки всякаго звѣря изыщу ея, и отъ руки всякаго человѣка изыщу души его (Быт. IX, 3-5). «Какимъ образомъ, замѣчаетъ Іоаннъ Дамаскинъ, Богъ взыщетъ кровь человѣческую отъ руки всякаго звѣря, если не воскреситъ тѣла умершихъ людей? Ибо звѣрей за человѣка не предаютъ смерти». Яснѣе эта истина исповѣдуется Іовомъ: «я, говоритъ онъ, знаю, что Искупитель мой живъ и Онъ въ послѣдній день возставитъ изъ праха распадающуюся кожу мою сію» (XIX, 25). Выражая въ этихъ словахъ вѣру въ имѣющее наступить нѣкогда изъ праха возстановленіе кожи своей, Іовъ, очевидно, разумѣетъ ту самую плоть, какою онъ облеченъ былъ во время своего многотруднаго испытанія. Вѣру въ тождественность будущихъ воскресшихъ тѣлъ съ тѣлами настоящими выражаетъ и пророкъ Исаія въ словахъ: воскреснутъ мертвіи и востанутъ сущій во гробѣхъ (XXVI, 19); если – сущіи во гробѣхъ, значитъ – съ тѣми самыми тѣлами, которыми они покоились до воскресенія въ могилѣ. Подобнымъ образомъ говоритъ и пророкъ Даніилъ: и мнози отъ спящихъ въ земнѣй персти востанутъ, сіи въ жизнь вѣчную, а оніи въ укоризну и въ стыдѣніе вѣчное (XII, 2). Эту же вѣру исповѣдуетъ и одинъ изъ семи братьевъ-маккавеевъ, замученныхъ Антіохомъ. На требованіе своихъ мучителей дать языкъ, онъ, выставивъ языкъ и протянувъ руки, сказалъ: отъ небесе сія притяжахъ (получилъ) и Его ради законовъ сія презираю (не жалѣю), и отъ Него сія паки уповаю воспріяти (2 Маккав. VII, 11). Наконецъ, о ветхозавѣтной вѣрѣ въ тождественность будущихъ воскресшихъ тѣлъ съ тѣлами нынѣшними говоритъ намъ и видѣніе пророкомъ Іезекіилемъ поля, усѣяннаго мертвыми костями, къ которымъ ему повелѣно было обратиться съ пророческою рѣчью. И бысть, говоритъ пророкъ, гласъ, внегда ми пророчествовати, и се трусъ, и совокупляхуся кости, кость къ кости, каяждо къ составу своему. И видѣхъ, и се быша имъ жилы и плотъ растяше и восхождаше имъ кожа верху... И вниде въ ня духъ жизни и ожиша, и сташа на ногахъ своихъ, соборъ многъ зѣло (XXXVII, 7. 8. 10).
Съ большею ясностью о тождественности будущихъ воскресшихъ тѣлъ съ настоящими учитъ новозавѣтное Откровеніе. Грядетъ, говоритъ Господь Іисусъ Христосъ, часъ, въ оньже вси сущій во гробѣхъ услышатъ гласъ Сына Божія, и изыдутъ сотворшіи благая въ воскрешеніе живота, а сотворшіи злая въ воскрешеніе суда (Іоан. V, 28. 29). «Никто, замѣчаетъ Іоаннъ Дамаскинъ, изъ здравомыслящихъ не скажетъ, что въ гробахъ находятся души»: слѣдовательно, по гласу Сына Божія люди воскреснутъ съ тѣми тѣлами, съ которыми они были погребены. Ту же истину подтвердилъ Іисусъ Христосъ воскрешеніемъ сына вдовы Наинской (Лук. VII, 14), дочери начальника синагоги (Лук. VIII, 55) и Лазаря (Іоан. XI, 44). «Господь, замѣчаетъ по поводу послѣдняго событія Іоаннъ Дамаскинъ, воскрешаетъ Лазаря четверодневнаго, уже тлѣвшаго и смердѣвшаго. Воскресилъ не душу, лишенную тѣла, но то самое тѣло, которое уже истлѣвало. Иначе какъ узнали бы или повѣрили воскресенію умершаго, если бы не доказывали воскресенія отличительные его признаки?» Особенно же эту истину подтвердилъ Онъ Своимъ славнымъ воскресеніемъ изъ мертвыхъ. Евангелисты повѣствуютъ, что, когда воскресшій Спаситель явился Своимъ ученикамъ, они испугались и подумали, что видятъ духа. Но онъ сказалъ имъ: что смущени есте и почто помышленія входятъ въ сердца ваша? Видите руцѣ Мои и нозѣ Мои, яко самъ Азъ есмъ, осяжите Мя и видите, яко духъ плоти и кости не иматъ, якоже Мене видите имуща (Лук. XXIV, 38. 39). И сказавъ это, показалъ имъ руки и ноги. Когда ученики сообщили не бывшему при этомъ явленіи Ѳомѣ, что видѣли Господа, Ѳома сказалъ имъ: если я не увижу на рукахъ Его ранъ отъ гвоздей и въ эти раны не вложу перста моего и не вложу руки моей въ ребра Его, не повѣрю. Чрезъ восемь дней, когда въ домѣ находились всѣ ученики, явился снова Іисусъ Христосъ и, обращаясь къ Ѳомѣ, сказалъ: принеси перстъ твой сѣмо и виждъ руцѣ Мои и принеси руку твою и вложи въ ребра Мои и не буди невѣренъ, но вѣренъ (Іоанн. XX, 27). Изъ обстоятельствъ этихъ двухъ явленій воскресшаго Спасителя Своимъ ученикамъ видно, что Онъ имѣлъ тогда тѣло съ плотью и костями и съ ранами отъ гвоздей, т. е. то самое тѣло, которымъ былъ облеченъ во время Своей земной жизни и съ которымъ былъ распятъ на крестѣ{1}.
Но представляя будущія воскресшія тѣла тѣми же самыми, какими обленены мы въ своей земной жизни, новозавѣтное откровеніе вмѣстѣ съ тѣмъ указываетъ и ихъ особенности.
Прежде всего, воскресшія тѣла будутъ подобны тѣлу воскресшаго Спасителя, который, говоритъ апостолъ Павелъ, преобразитъ тѣла смиренія нашего, яко быти сему сообразну тѣлу славы Его (Филип. III, 21). Евангелисты передаютъ намъ, что Іисусъ Христосъ, по воскресеніи Своемъ, являлся среди Своихъ учениковъ неожиданно и внезапно, и также внезапно сокрывался отъ нихъ. Такъ, въ Еммаусѣ Онъ является ученикамъ, благословляетъ имъ трапезу, узнается ими въ преломленіи хлѣба, но тотчасъ же скрывается отъ нихъ, какъ бы не поднимаясь съ мѣста (Лук. ХХІV, 30). Въ другой разъ, вскорѣ же за Еммаусскимъ событіемъ, Онъ является въ Іерусалимѣ другимъ ученикамъ и является дверемъ затвореннымъ (Іоан. XX, 26). Изъ этихъ двухъ явленій видно, что тѣло воскресшаго Спасителя обладало свойствами быстраго передвиженія съ одного мѣста на другое и безпрепятственнаго прониканія сквозь грубое вещество матеріи. Такими свойствами будутъ обладать, слѣдовательно, и наши воскресшія тѣла.
Затѣмъ, новозавѣтное Откровеніе и вообще противополагаетъ настоящее наше тѣло будущему тѣлу, какъ душевное духовному: сѣется, говоритъ апостолъ Павелъ, тѣло душевное, возстаетъ тѣло духовное (1 Кор. ХV, 44). «Духовное» здѣсь не то значитъ, чтобы вещественное тѣло превратилось въ невещественное, измѣнилось въ своихъ основныхъ, существенныхъ стихіяхъ, а то, что всѣ нестроенія, внесенныя въ природу человѣка грѣховнымъ началомъ, т. е. немощи, болѣзни, страсти, противовоюющія закону ума, все похотствующее противъ духа и высшихъ духовныхъ стремленій и дѣлающее человѣка душевнымъ, ветхимъ, грѣховнымъ и смертнымъ, – все это отнимется отъ него. Отсюда, воскресшее тѣло будетъ нетлѣннымъ и безсмертнымъ: подобаетъ, говоритъ дальше Апостолъ, тлѣнному сему облещися въ нетлѣніе и мертвенному сему облещися въ безсмертіе (-53).
Какъ тѣло духовное, нетлѣнное и безсмертное, воскресшее тѣло не будетъ имѣть нужды въ питаніи: брашна чреву, говоритъ апостолъ Павелъ, и чрево брашномъ, Богъ же и сіе и сія упразднитъ (1 Кор. VІ, 13). Съ другой стороны, оно свободно будетъ отъ брачныхъ потребностей: въ воскресеніе, говоритъ Іисусъ Христосъ, ни женятся, ни посягаютъ, на яко ангели Божіи на небеси суть (Матѳ. XXII, 30; Марк. XII, 25; Лук. XX, 35. 36). Однако, полы сохранятся и тогда. На это указываютъ какъ сейчасъ приведенныя слова Спасителя, по поводу которыхъ бл. Августинъ замѣчаетъ: «Итакъ, будутъ тогда и тѣ, которые здѣсь обыкновенно женятся, и тѣ, которыя выходятъ здѣсь замужъ, только они тогда этого не будутъ уже дѣлать»; такъ и Его же слова о царицѣ Савской, которая возстанетъ на судъ съ родомъ симъ (Матѳ. XII, 42). Есть основаніе думать, что сохранятся тогда и возрасты, въ которыхъ застала каждаго смерть: и видѣхъ, говоритъ въ Апокалипсисѣ Іоаннъ Богословъ, мертвецы малыя (μικρῶς, ср. Матѳ. XVIII, 6) и великія, стоящія предъ Богомъ, и книги разгнушася... и судъ пріяша мертвецы отъ написанныхъ въ книгахъ (XX, 12).
Такимъ образомъ, воскресшее тѣло, по изображенію ветхозавѣтнаго и новозавѣтнаго откровенія, будетъ самое индивидуальное тѣло, какое каждый человѣкъ имѣлъ въ своей земной жизни, хотя своими свойствами и отличное отъ него. Но тѣло умирающаго человѣка, разлагаясь въ прахъ, входитъ въ составъ растеній, растенія пожираются травоядными животными, травоядныя плотоядными и т. д.: какимъ же образомъ, спрашивается, возможно, чтобы, затерянное во всѣхъ этихъ и подобныхъ физіологическихъ и химическимъ процессахъ, тѣло наше возстановлено было въ своемъ первоначальномъ организмѣ, для возсоединенія съ своею душею? Эту возможность Откровеніе объясняетъ всемогущею силою Божіею. «Я, говоритъ о Себѣ Богъ Ною, взыщу вашу кровь, въ которой жизнь ваша, отъ всякаго звѣря, взыщу также душу человѣка отъ руки человѣка, отъ руки брата его». Этими словами дается та несомнѣнная мысль, что хотя бы плоть человѣческая пожрана была звѣрями или съѣдена человѣкомъ, Богъ силою Своего всемогущества соберетъ ее и возстановитъ въ живое тѣло. Такъ говоритъ первая книга Библіи. Подобную же мысль даетъ и послѣдняя библейская книга: по повелѣнію Сѣдящаго на престолѣ, егоже отъ лица бѣжа небо и земля, даде, говорится въ Апокалипсисѣ, море мертвецы своя, и смерть и адъ дата мертвецы своя (XX, 13). Апостолъ Павелъ объясняетъ эту возможность нѣсколько ближе указаніемъ на подлежащій нашему наблюденію фактъ развитія живого ростка изъ разлагающагося зерна. Отвѣчая на вопросъ, како воскреснутъ мертвіи? коимъ же тѣломъ пріидутъ? онъ говоритъ: безумне! ты еже сѣеши, не оживетъ, аще не умретъ, и еже сѣеши, не тѣло будущее сѣеши, но голо зерно, аще случится пшеницы или иною отъ прочихъ: Богъ же даетъ ему тѣло, якоже восхощетъ и коемуждо сѣмени свое тѣло. Какъ зерно, посѣянное въ землю, умираетъ и сгниваетъ, чтобы изъ него образовалось новое тѣло по роду зерна, такъ точно и тѣло человѣка должно умереть, чтобы изъ него возникло обновленное тѣло. Въ зернѣ, когда оно, сгнивая, даетъ новое тѣло, дѣйствуетъ сокрытая въ немъ жизненная сила, – дѣйствуетъ и какъ сила разлагающая и какъ сила созидающая живое органическое тѣло по роду зерна; но эта сила принадлежитъ не самому зерну, а есть орудіе дѣйствія Божія: Богъ, говоритъ Апостолъ, даетъ тѣло зерну. Можно думать, что и въ человѣческомъ тѣлѣ есть подобная же сила, чрезъ которую Богъ возстановитъ его въ день всеобщаго воскресенія. Сила эта не что иное, какъ душа наша, которая, какъ зиждительная сила въ зернѣ, будетъ орудіемъ силы Божіей въ созданіи своего тѣла изъ разложившагося матеріала въ новое живое тѣло. Но какъ это будетъ, это, само собою понятно, тайна, и Апостолъ употребилъ свое объясненіе вовсе не для того, чтобы объяснить эту тайну: потому что и развитіе живого ростка изъ разлагающагося зерна не больше для насъ понятно, хотя и представляетъ собою фактъ обыденный и подлежащій нашему наблюденію.
Если въ сказанному прибавить, наконецъ, что Откровеніе проводитъ качественное различіе между будущими тѣлами праведниковъ и грѣшниковъ (1 Кор. ХV, 40; Матѳ. ХІП, 27-29) и степенное различіе между тѣлами самихъ праведниковъ (1 Кор. ХV, 41. 42), то получится полное очертаніе, подъ которымъ Откровеніе представляетъ намъ будущія воскресшія тѣла наши.
Подъ такими же чертами изображаютъ будущія воскресшія тѣла въ своихъ сочиненіяхъ отцы и учители Церкви. Всѣ они твердо держались библейскаго представленія, что воскресшія тѣла, по своей основной сущности, будутъ тѣ самыя тѣла, которыя принадлежали намъ въ земной жизни, по свойствамъ же своимъ будутъ духовны, нетлѣнны и безсмертны. Согласно съ библейскою точкою зрѣнія отцы и учители Церкви учили и о томъ, что воскресшія тѣла сохранятъ, принадлежащіе человѣческому тѣлу, члены, свои полы и свои возрасты.
Но всѣ эти пункты, какъ можно судить по сочиненіямъ отцевъ и учителей Церкви, возбуждали противъ себя множество возраженій и недоумѣній, на которыя желательно было получить разрѣшеніе. По частямъ эти недоумѣнія рѣшались отцами и учителями Церкви первыхъ четырехъ вѣковъ. Но мы имѣемъ и полный, изложенный въ связной системѣ, сводъ такихъ недоумѣнныхъ вопросовъ съ отвѣтами на нихъ въ извѣстномъ сочиненіи блаж. Августина «О Градѣ Божіемъ» (Книг. 22. гл. XII-XXII).
Обыкновенно, говоритъ здѣсь бл. Августинъ, поднимаютъ самые мелочные вопросы и осмѣиваютъ ими наше вѣрованіе въ воскресеніе тѣлъ. Напр. спрашиваютъ, воскреснутъ ли недоноски и выкидыши? Далѣе, такъ какъ Іисусъ Христосъ сказалъ: истинно глаголю вамъ и власъ главы вашея не погибнетъ, то спрашиваютъ: у всѣхъ ли воскресшихъ людей будетъ одинаковый ростъ, или величина тѣлъ ихъ будетъ различна? Если воскресшія тѣла по росту будутъ одинаковы, откуда возьмутъ выкидыши и недоноски то, чего не имѣли здѣсь въ своемъ тѣлесномъ составѣ, если только они воскреснутъ? Или же, если выкидыши и недоноски не воскреснутъ, такъ какъ они не родились, а были выброшены изъ лона матери, то, прилагая тотъ же вопросъ къ младенцамъ, спрашиваютъ, откуда прибавится у младенцевъ ростъ, котораго они здѣсь не имѣли, если умерли въ младенческомъ возрастѣ? Затѣмъ, спрашиваютъ, какой видъ будетъ имѣть самая эта одинаковость тѣлъ: если тамъ всѣ будутъ такъ же велики и высоки ростомъ, какими бываютъ самые высокіе люди теперь, то спрашиваютъ не только о младенцахъ, а и о большинствѣ людей, откуда тогда прибавится у нихъ недостающее имъ теперь, если тамъ каждый получитъ то, что только нѣкоторые имѣютъ здѣсь? Если же, какъ говоритъ Апостолъ, всѣ мы достигнемъ въ мѣру возраста исполненія Христова и въ другомъ мѣстѣ: ихже предустави сообразныхъ быти образу Сына Своего, то надобно думать, что видъ и ростъ тѣла Христова будутъ масштабомъ и нормою для всѣхъ человѣческихъ тѣлъ, которыя по воскресеніи вступятъ въ царство Христово. Но если такъ, то, говорятъ, у многихъ придется тогда убавить величину тѣла, а въ такомъ случаѣ какимъ же образомъ исполнятся слова Христа: и власъ главы вашея не погибнетъ, когда погибнетъ весьма многое изъ самой величины тѣла? Да и относительно самыхъ волосъ возможенъ вопросъ, возвращено ли имъ будетъ тогда все то, что теперь срѣзается при стрижкѣ? Если будетъ возвращено, то не вызоветъ ли отвращеніе въ каждомъ такое безобразіе? То же самое, очевидно, нужно сказать и о ногтяхъ: и имъ, стало быть, должно быть возвращено все то весьма многое, что теперь срѣзается и подчищается въ интересахъ эстетическихъ и гигіеническихъ. Гдѣ же, въ такомъ случаѣ, будетъ красота, которой должно быть, конечно, больше въ состояніи будущаго безсмертія, чѣмъ сколько можетъ ея быть въ настоящемъ? Если же срѣзаемые и подчищаемые волосы возвращены не будутъ, значитъ они пропадутъ: какъ же оправдаются въ такомъ случаѣ слова Христа: и власъ главы вашея не погибнетъ? Подобные же вопросы задаются и относительно сухощавости и тучности: если, говорятъ, всѣ воскреснутъ равными по тѣлу, то, очевидно, не будутъ уже одни сухощавы, а другіе тучны; значитъ, однимъ тогда будетъ нѣчто прибавлено, а у другихъ нѣчто убавлено. А отсюда всѣ мы должны будемъ получить тогда то, чего у насъ здѣсь не было: однимъ придется пріобрѣсти то, чего они не имѣли, а другимъ – потерять то, что они имѣли.
Толкуютъ на разные лады и о разнаго рода поврежденіяхъ и о разрушеніи мертвыхъ тѣлъ, – о случаяхъ, когда иное изъ тѣлъ превращается въ прахъ, а другое испаряется въ воздухъ; одни тѣла пожираются звѣрями, другія – огнемъ, нѣкоторые же люди погибаютъ въ водѣ при кораблекрушеніяхъ или другимъ какимъ-нибудь образомъ такъ, что въ процессѣ гніенія тѣла ихъ разрѣшаются во влагу. Всѣ такія тѣла, говорятъ, не могутъ быть собраны и возстановлены въ свою плоть. Перебираютъ, какія бываютъ или рождаются уродства и увѣчья, при чемъ съ чувствомъ отвращенія и насмѣшкой упоминаютъ и о чудовищныхъ порожденіяхъ и допытываются, въ какомъ видѣ воскреснетъ безобразіе каждаго. А если бы мы сказали, что въ человѣческомъ тѣлѣ ничего подобнаго тогда не будетъ, то въ отвѣтъ намъ сейчасъ же указываютъ на язвы, съ которыми, по свидѣтельству Евангелія, воскресъ Христосъ Господь. Но изъ всѣхъ этихъ вопросовъ самый трудный вопросъ о томъ, въ чье тѣло возвратится та плоть, которою питается человѣкъ, когда подъ вліяніемъ голода пожираетъ человѣческое же тѣло? Въ самомъ дѣлѣ, плоть эта превратилась въ плоть того человѣка, который благодаря только подобной пищѣ и остался живъ, восполнивъ ею тѣ потери въ своемъ организмѣ, о которыхъ свидѣтельствовала его исхудалость: спрашивается теперь, тѣло это возвратится ли тому человѣку, плотью котораго оно было раньше, или же останется въ томъ, плотью котораго оно стало позднѣе?
На всѣ эти вопросы бл. Августинъ отвѣчаетъ по порядку. На первый вопросъ – воскреснутъ ли выкидыши и недоноски онъ, впрочемъ, не даетъ категорическаго отвѣта. Что воскреснутъ выкидыши и недоноски, которые, находясь еще въ утробѣ матери, были уже мертвы, этого, говоритъ онъ, я не осмѣливаюсь ни утверждать, ни отрицать, хотя и не вижу основанія, почему бы воскресеніе миновало и ихъ, какъ скоро они входятъ въ число умершихъ. Одно изъ двухъ: или воскреснутъ не всѣ мертвые, и въ такомъ случаѣ нѣкоторыя человѣческія души въ вѣчности останутся безъ тѣлъ, которыя онѣ, хотя бы и во чревѣ матери, все же таки имѣли; или, если всѣ человѣческія души получатъ свои воскресшія тѣла, которыя онѣ, гдѣ бы тамъ ни было, имѣли живыми и оставили мертвыми, то нѣтъ основанія утверждать, что не будутъ участвовать въ воскресеніи мертвыхъ даже и умершіе во чревѣ матери. Но, замѣчаетъ бл. Августинъ, пусть о недоноскахъ и выкидышахъ каждый держится того или другого изъ этихъ мнѣній; во всякомъ случаѣ что дальше будетъ сказано о младенцахъ, уже родившихся, то же надобно разумѣть и относительно недоносковъ и выкидышей, если они воскреснутъ.
А что касается младенцевъ, они воскреснутъ не въ томъ своемъ маломъ тѣлѣ, въ которомъ умерли, а дивнымъ и мгновеннѣйшимъ дѣйствіемъ Божіимъ получатъ то тѣло, которое имѣло развиться у нихъ съ теченіемъ времени. Въ самомъ дѣлѣ, у умершихъ младенцевъ нѣтъ полной величины ихъ тѣла, такъ какъ каждому младенцу недостаетъ именно той мѣры высоты тѣла, до которой онъ достигъ бы, если бы вошелъ въ полный свой возрастъ. Мѣра эта существуетъ для всѣхъ, и съ нею зачинается каждый въ утробѣ матери и рождается, но существуетъ идеально, а не матеріально, подобно тому, какъ въ сѣмени скрытно существуютъ уже всѣ члены, хотя нѣкоторые изъ нихъ, какъ напр. зубы, появляются спустя нѣкоторое время послѣ рожденія. Въ этой, вложенной въ тѣлесную матерію каждаго, идеѣ зачаточествуетъ то, чего еще нѣтъ или что еще скрыто, но что съ теченіемъ времени будетъ или, лучше сказать, раскроется. Поэтому нѣтъ основанія бояться намъ убыли тѣла при воскресеніи тѣлъ: потому что, если тогда и всѣ мы будемъ равны по росту такъ даже, что всѣ достигнемъ гигантской величины, во всякомъ случаѣ у Создателя, сотворившаго все изъ ничего, не можетъ оказаться недостатка могущества восполнить, откуда вѣдаетъ Онъ, то, что должно быть восполнено.
Но мы знаемъ, что Іисусъ Христосъ воскресъ съ тѣмъ ростомъ, съ какимъ и умеръ. Поэтому непристойно говорить, что тѣло Его, когда наступитъ время всеобщаго воскресенія, получитъ большій ростъ, чѣмъ какой имѣло, когда Онъ, по воскресеніи Своемъ, являлся ученикамъ въ томъ самомъ Своемъ видѣ, какъ они Его знали. Отсюда, мы должны заключить, что каждый въ воскресеніи получитъ свою мѣру роста, которую онъ или имѣлъ въ юности, если умеръ въ старости, или имѣлъ бы, если умеръ раньше, а потому, всѣ воскреснутъ такими по росту, какими были или имѣли быть въ юношескомъ возрастѣ. Впрочемъ, оговаривается Августинъ, если кто-нибудь станетъ настаивать, что каждый воскреснетъ въ томъ видѣ и возрастѣ, въ какомъ умеръ, спорить съ нимъ изъ-за этого не слѣдуетъ.
Между тѣмъ, нѣкоторые въ виду словъ: дондеже вси достигнемъ въ мѣру возраста исполненія Христова, а также словъ: предустави сообразныхъ быти образу Сына Божія думаютъ такъ, что женщины воскреснутъ не женщинами, а мужчинами{2}, потому что, говорятъ, Богъ сотворилъ изъ земли одного мужчину и уже отъ мужчины женщину. Августинъ находитъ это мнѣніе совершенно неосновательнымъ. По воскресеніи, говоритъ онъ, не будетъ уже похоти, которая служитъ теперь причиною стыда. И до грѣхопаденія мужъ и жена были же наги, и однако не стыдились. Поэтому, по воскресеніи, тѣла человѣческія очистятся только отъ недостатковъ, но природа ихъ останется. Женскій же полъ не недостатокъ, а природа; и хотя природа будетъ тогда свободна отъ соитія и рожденія, однако женскіе члены останутся, служа не къ прежнему употребленію, а къ новой красотѣ, которою бы не похоть взирающаго на нее возбуждалась (такъ какъ тогда похоти не будетъ), а восхвалялась премудрость и милость Бога, и не сущее сотворившаго, и сущее избавившаго отъ поврежденія. Да и Самъ Іисусъ Христосъ, на вопросъ отрицавшихъ воскресеніе саддукеевъ, какого изъ семи братьевъ будетъ женою женщина, которую каждый изъ нихъ имѣлъ, чтобы возстановить, по предписанію закона, сѣмя умершаго брата, отвѣчалъ: прельщаетесь, не вѣдуще Писанія, ни силы Божія. И хотя умѣстно было Ему сказать: «та, о которой вы Меня спрашиваете, сама будетъ мужчиной, а не женщиной», однако Онъ сказалъ не это, а вотъ что: въ воскресеніе ни женятся, ни посягаютъ, но яко ангели Божіи на небеси суть. Ясно, что Іисусъ Христосъ въ воскресеніи отрицалъ браки, а не женщинъ, и отрицалъ тогда, когда поднятъ былъ такой вопросъ, который всего скорѣе разрѣшился бы путемъ отрицанія женскаго пола, если его тогда не будетъ.
Что касается, дальше, волосъ и ногтей, то Августинъ по этому вопросу замѣчаетъ, что отъ тѣла нашего въ воскресеніи ничего не пропадетъ, чтобы отъ такой потери не явилось какого-нибудь безобразія; вмѣстѣ съ тѣмъ само собою разумѣется, что всѣ излишества, которыя въ тѣлѣ были бы безобразіемъ, останутся въ общей массѣ тѣла, а не возвращены будутъ на свои прежнія мѣста, гдѣ они обезображивали бы форму членовъ. Если, напр., изъ глины вылѣпить сосудъ и, обративъ его почему-либо опять въ ту же самую глину, снова воспроизвести его, то нѣтъ ни малѣйшей при этомъ надобности, чтобы та часть глины, которая прежде находилась въ ручкѣ или въ днѣ, опять возвращена была именно въ ручку или въ дно; нужно лишь, чтобы цѣлое снова обращено было въ цѣлое, т. е. чтобы вся глина, не теряя ни малѣйшей своей части, превращена была въ цѣлый сосудъ. Подобно тому и волосы и ногти, столько разъ остриженные и срѣзанные, не будутъ возвращены на свои мѣста, если тамъ они будутъ служить къ безобразію; но они, впрочемъ, не пропадутъ ни у кого изъ воскресшихъ, такъ какъ, по причинѣ измѣняемости матеріи, они превратятся въ ту же самую плоть, чтобы занять какое-нибудь мѣсто въ тѣлѣ, не нарушая стройности его частей. Говорю такъ, замѣчаетъ бл. Августинъ, не потому, чтобы думалъ, будто въ какомъ-нибудь тѣлѣ погибнетъ что-либо, принадлежащее ему по природѣ; а говорю только, что тѣ безобразія, съ которыми тѣло родилось, въ тѣло возвратятся, но такъ, что хотя субстанція тѣла останется цѣлою, однако безобразія не будетъ. Въ самомъ дѣлѣ, если художникъ-человѣкъ можетъ расплавить статую, которую почему-либо сдѣлалъ не красиво, и воспроизвести ее въ формѣ красивой, такъ чтобы изъ субстанціи ея не пропало ничего, а устранена была только ея некрасивость; при чемъ, если въ прежней фигурѣ статуи что-нибудь было дурно, или не гармонировало съ цѣлымъ, онъ этого не отбрасываетъ и не выкидываетъ изъ массы, служившей ему матеріаломъ, а размѣшиваетъ по всей массѣ, чтобы устранить только изъянъ статуи, не умаляя величины ея: то неужели Богъ не въ состояніи будетъ устранить всевозможныя безобразія человѣческихъ тѣлъ, не только обыкновенныя, а даже и рѣдко встрѣчающіяся и чудовищныя, которыя свойственны настоящей бѣдственной жизни, но будутъ оскорбленіемъ будущему блаженству святыхъ, – устранить такъ, чтобы они (хотя и составляютъ естественныя, только все же безобразныя, порожденія тѣлесной субстанціи) устраненіемъ своимъ не причиняли этой субстанціи никакого ущерба?
Отсюда, говоритъ дальше Августинъ, нечего бояться намъ и за сухощавыхъ и тучныхъ, – бояться, чтобы и тамъ они не были такими, какими, если бы отъ нихъ это зависѣло, они не хотѣли бы быть и здѣсь. Въ самомъ дѣлѣ, всякая красота тѣла состоитъ въ соразмѣрности и гармоніи частей, въ связи съ нѣкоторымъ изяществомъ цвѣта. Гдѣ нѣтъ такой соразмѣрности въ частяхъ, нашъ глазъ оскорбляется чѣмъ-либо потому, что оно или криво, или мало, или наоборотъ слишкомъ велико. Поэтому ничего безобразнаго, происходящаго отъ несоразмѣрности частей, не будетъ въ воскресшихъ тѣлахъ, когда что криво исправится, что меньше, чѣмъ слѣдовало бы восполнится, откуда вѣдаетъ Создатель, и что больше, чѣмъ нужно бы, устранится, не нарушая цѣлости матеріи.
Впрочемъ, замѣчаетъ бл. Августинъ, не знаю какъ, но мы исполнены такою любовью къ блаженнымъ мученикамъ, что желали бы и въ будущемъ царствѣ видѣть на ихъ тѣлѣ слѣды тѣхъ ранъ, которыя они приняли за имя Христа, – и можетъ быть, увидимъ. Раны эти будутъ въ нихъ не безобразіемъ, а достоинствомъ, – нѣкою, хотя и въ тѣлѣ, сіяющею красотою, но красотою не тѣла, а добродѣтели. Но если мученики были лишены здѣсь какихъ-нибудь членовъ, они не останутся безъ этихъ членовъ въ воскресеніи мертвыхъ. Если въ новомъ вѣкѣ признано будетъ нужнымъ, чтобы слѣды ихъ славныхъ ранъ были видны на безсмертной плоти, то тамъ, гдѣ были отняты или отсѣчены члены, появятся слѣды ранъ, и появятся на тѣхъ самыхъ, снова возвращенныхъ, но не потерянныхъ, членахъ. Итакъ, хотя всѣхъ, имѣвшихся на тѣлѣ, недостатковъ тогда не будетъ, однако въ числѣ этихъ недостатковъ не должно считать или называть и упомянутыхъ слѣдовъ добродѣтелей.
Съ другой стороны, говоритъ бл. Августинъ, будемъ далеки отъ мысли, чтобы для воскресенія тѣлъ и возвращенія ихъ къ жизни всемогущество Творца не могло собрать всего, что пожрано звѣрями, или огнемъ, или же превратилось въ прахъ и пепелъ, или разрѣшилось во влагу, или испарилось въ воздухъ. Не будемъ думать, чтобы какое-нибудь нѣдро или потаенное мѣсто въ природѣ скрыло что-нибудь, исчезнувшее отъ нашихъ чувствъ, въ такой степени, чтобы оно осталось неизвѣстнымъ для вѣдѣнія или выступившимъ изъ власти Творца всего.
Отсюда уже разрѣшается и тотъ вопросъ, который представляется наиболѣе труднымъ, именно: если плоть умершаго человѣка становится плотью другого человѣка живого, то кому изъ нихъ будетъ принадлежать она въ будущемъ воскресеніи? Въ самомъ дѣлѣ, говоритъ бл. Августинъ, если изнуренный и доведенный до крайности голодомъ человѣкъ начнетъ питаться трупами людей (а такое зло, какъ свидѣтельствуетъ древняя исторія и какъ говоритъ несчастный опытъ новѣйшихъ временъ, иногда случается): то, конечно, никто не скажетъ, что эта пища выбрасывается изъ желудка вся безъ остатка и ничего изъ нея не превращается въ плоть этого человѣка; напротивъ, она входитъ въ его организмъ и становится уже частью его собственнаго тѣла. Но, если всемогущій Богъ соберетъ и возстановитъ наши тѣла, истребленныя огнемъ, водою и животными, то и плоть человѣческую, пожранную человѣкомъ подъ вліяніемъ лютаго голода, Онъ возвратитъ тому, кому она принадлежала первоначально, но взята была только на время, какъ бы въ заемъ, голодавшимъ. Въ свою очередь, и этому послѣднему возвращена будетъ Богомъ его собственная плоть, которая истощена была голодомъ, хотя бы она совершенно погибла и хотя бы ни одной ея частички не сохранилось ни въ какихъ тайникахъ природы.
Итакъ, заключаетъ бл. Августинъ, въ будущемъ воскресеніи плоти ростъ нашихъ тѣлъ будетъ имѣть ту мѣру, которая принадлежала ему по вложенной въ тѣло каждаго нормѣ юношескаго роста, или еще не достигнутаго, или уже пережитаго, съ сохраненіемъ соотвѣтственной красоты въ размѣрѣ всѣхъ членовъ. Если отъ тѣла что-нибудь было отнято, какъ напр. волосы или ногти, то, для сохраненія красоты будущаго воскресшаго тѣла, это отнятое размѣстится тогда по всей массѣ тѣла такъ, что и само не пропадетъ, и сохранится соразмѣрность частей; ничего нѣтъ невѣроятнаго, что вслѣдствіе того можетъ даже прибавиться и самый ростъ тѣла, какъ скоро, для сохраненія красоты, размѣстится по всѣмъ частямъ тѣла то, что въ какой-нибудь части его окажется излишнимъ и негармоничнымъ. Если же кто станетъ настаивать, что каждый воскреснетъ съ тѣмъ тѣлеснымъ ростомъ, съ какимъ умеръ, спорить не слѣдуетъ; нужно только думать, что ничего безобразнаго, ничего слабаго, ничего тлѣннаго, словомъ – ничего неприличнаго не будетъ въ томъ царствѣ, въ которомъ сыны воскресенія и обѣтованія будутъ равны ангеламъ Божіимъ, не по тѣлу конечно, а по блаженству. Вмѣстѣ съ тѣмъ, все, что ни погибнетъ изъ состава и экономіи живыхъ ли тѣлъ, или послѣ смерти отъ труповъ, будетъ возстановлено и вмѣстѣ съ остатками, сохранившимися въ гробахъ, воскреснетъ, измѣнившись изъ ветхаго состоянія тѣла душевнаго въ новое состояніе тѣла духовнаго. И если даже по какой-либо тяжкой случайности, или по жестокости враговъ, все тѣло превращено будетъ въ порошокъ и, разсѣянное по вѣтру или по водѣ, будетъ лишено всякой возможности находиться въ одномъ опредѣленномъ мѣстѣ, то и въ такомъ случаѣ оно не укроется отъ всемогущества Творца; напротивъ, въ немъ не пропадетъ ни одинъ головной волосъ.
Безспорно, всѣ эти, высказанныя бл. Августиномъ, соображенія имѣютъ значительную руководственную силу и для нашего времени, потому что и теперь могутъ возникать относительно вопроса о будущихъ воскресшихъ тѣлахъ подобныя недоумѣнія. Но оцѣнивая эти соображенія при свѣтѣ Откровенія, мы не можемъ не видѣть, что не всѣ они могутъ быть оправданы библейскими основаніями. Съ библейской точкой зрѣнія гармонируютъ только заключенія о полахъ будущихъ воскресшихъ тѣлъ и о всемогуществѣ Божіемъ, силою котораго изувѣченныя, или распавшіяся въ прахъ, или поглощенныя огнемъ и водою и пожранныя животными и людьми, тѣла наши возстановлены будутъ въ своемъ первоначальномъ видѣ; не стоятъ въ противорѣчіи съ этой точкой зрѣнія и, не лишенныя остроумія, соображенія объ устраненіи и переработкѣ всего безобразнаго, несоразмѣрнаго и негармоничнаго въ нашихъ тѣлахъ всемогущимъ Художникомъ. Но всѣ соображенія о возрастѣ, величинѣ и ростѣ{2} будущихъ воскресшихъ тѣлъ, хотя и смягчаемыя оговорками, допускающими возможность другихъ воззрѣній на этотъ предметъ, не имѣютъ для себя ясныхъ указаній въ Откровеніи. Напротивъ, изъ упоминанія въ Апокалипсисѣ о мертвецахъ малыхъ и великихъ (XX, 12) и о двадесяти и четырехъ старцахъ (XIX, 4) съ большимъ основаніемъ можно дѣлать заключенія о сохраненіи возрастовъ въ будущихъ воскресшихъ тѣлахъ. Нѣтъ сомнѣнія, что бытіе бодрой и благообразной старости и невиннаго младенчества въ будущемъ вѣкѣ для нашей мысли представить легче, чѣмъ бытіе недоносковъ и выкидышей, особенно въ періодъ близкій къ ихъ зачатію. Мы не можемъ не признать, что недоноски и выкидыши съ момента своего зачатія были живыми и одушевленными существами; и если умерли въ лонѣ ли матери, или вскорѣ по появленіи на свѣтъ, то, надобно думать, виноваты въ ихъ преждевременной смерти вольно или невольно ихъ родители, которые за это и понесутъ свое наказаніе. Но какой тѣлесный видъ и какой жребій получатъ эти мертвецы въ день всеобщаго воскресенія, объ этомъ Откровеніе не говоритъ намъ ничего. Предрѣшать этотъ глубоко-таинственный вопросъ въ такую или иную сторону значитъ вторгаться въ сокровенные совѣты Божіи. Но кто уразумѣ умъ Господень, или кто совѣтникъ Ему бысть (Римл. XI, 3)?
М. Я.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1892. Т. 2. № 19. С. 25-33; № 23. С. 142-152.
{1} Мнѣніе о томъ что крестныя язвы остались у воскресшаго Христа изложено въ 6-мъ словѣ «о жизни во Христѣ» бл. Николая Кавасилы (†ок.1397): «И что всего удивительнѣе, не только претерпѣлъ, перенося жестокости и умерши въ ранахъ, но и ожививъ и воскресивъ отъ тлѣнія тѣло, еще сохраняетъ сіи раны, и носитъ на тѣлѣ язвы, и очамъ ангеловъ является съ ними, и считаетъ сіе украшеніемъ, и радуется, показывая, что претерпѣлъ жестокости; иное тѣлесное Онъ отринулъ, и тѣло Его духовно, и не осталось въ Немъ ничего тяжелого, грубого и иной страсти тѣлесной, а ранъ не отринулъ совсѣмъ и не изгладилъ въ конецъ язвы, но показываетъ, что по любви къ человѣку любитъ и ихъ, поелику, черезъ нихъ обрѣлъ погибшаго и, претерпѣвъ мученія, нашелъ возлюбленнаго. Ибо иначе какъ было бы сообразно оставаться слѣдамъ ранъ въ безсмертномъ тѣлѣ, когда и въ тѣлахъ смертныхъ и тлѣнныхъ уничтожаетъ ихъ искусство и природа? Но какъ будто у Него было желаніе часто страдать за насъ поелику же сіе невозможно, такъ какъ тѣло Его заразъ освободилось отъ тлѣнія, и вмѣстѣ щадитъ Онъ людей, которые стали бы наносить раны, то, по крайней мѣрѣ, знаки смерти восхотѣлъ сохранить на тѣлѣ и навсегда сберечь письмена ранъ, коими принялъ начертаніе при распятіи, чтобы ясно было, что Онъ распятъ былъ за рабовъ и ребра Его пронзены, и чтобы сіе осталось и при неизреченномъ ономъ свѣтѣ, и послужило украшеніемъ для царя. ... Впрочемъ, это дѣло не одной любви, но и великого уваженія, знакъ высшей чести, не стыдиться немощей естества, но съ язвами, которыя наслѣдовалъ отъ человѣческой немощи, возсѣсть на царскомъ престолѣ». Ред.
{2} Кромѣ этого мнѣнія, существовало еще мнѣніе Оригена, что будущія воскресшія тѣла совсѣмъ не будутъ имѣть половъ (это будутъ тѣла, образованныя изъ особенной тончайшей, эѳирной, матеріи; будутъ свободны отъ всякихъ земныхъ потребностей и чужды органовъ и членовъ, служащихъ къ удовлетворенію этихъ потребностей).
{3} Въ этомъ случаѣ бл. Августинъ повторяетъ предшествовавшихъ отцевъ и учителей Церкви, Ефрема Сирина, Иларія Пуатьерскаго и Григорія Нисскаго, которые полагали, что всѣ тѣла воскреснутъ въ совершеннолѣтнемъ возрастѣ. «Равными, говоритъ св. Ефремъ, воскреситъ Творецъ сыновъ Адамовыхъ; какъ сотворилъ ихъ равными, такъ равными же и пробудитъ отъ смерти. Въ воскресеніи нѣтъ ни большихъ, ни малыхъ. И преждевременно родившійся возстанетъ такимъ же, какъ и совершеннолѣтній. Младенецъ, мать котораго умерла вмѣстѣ съ нимъ во время чревоношенія, при воскресеніи предстанетъ совершеннымъ мужемъ и узнаетъ мать свою, а она узнаетъ свое дѣтище».
