Новосвмуч. пресвитеръ Іоаннъ Восторговъ – СВЯЩЕННАЯ РЕВНОСТЬ (Слово въ день Св. Прор. Божія Иліи).
Древній библейскій мудрецъ Израильскій, воспоминая славныхъ людей рода своего, не прошелъ и мимо Иліи пророка, – и его пылающую неугасимымъ огнемъ ревность о Богѣ, ревность, не знавшую ни страха, ни колебанія, прославилъ на всѣ вѣка: «Илія пророкъ, какъ огонь, – говоритъ онъ, – и слово его горѣло, какъ свѣтильникъ» (Сир. 48, 1).
Не напрасно Илія называется ревнителемъ. О ревности его свидѣтельствуетъ вся его жизнь, свидѣтельствуетъ и собственное его признаніе. Былъ къ нему голосъ Господень на горѣ Хоривѣ и сказалъ ему: «Что ты здѣсь, Илія?» И отвѣчалъ Илія: «Возревновалъ я о Господѣ Богѣ Саваоѳѣ», ибо сыны Израилевы оставили завѣтъ Твой, разрушили жертвенники Твои и пророковъ Твоихъ избили мечомъ»... (3 Царст. XIX, 13-14).
Не напрасно въ тѣ дни, когда замѣчалось въ мірѣ и въ народѣ богоизбранномъ паденіе духовныхъ началъ, умаленіе и ослабленіе вѣры, равнодушіе ко всему святому, когда все кругомъ казалось холоднымъ и мертвеннымъ, въ тѣ дни, когда жизнь была пуста, когда погасалъ въ сердцахъ людей священный огонь, всегда невольно воспоминалась огненная ревность Иліи. Такъ, когда Захарія пріялъ отъ ангела пророчество о сынѣ своемъ Іоаннѣ, будущемъ Предтечѣ Христовомъ, то ангелъ предначерталъ ему среди народа своего, охладѣвшаго къ запросамъ и стремленіямъ высшаго міра и порядка, такую судьбу: «Онъ предъидетъ предъ Богомъ въ духѣ и силѣ Иліи, чтобы возвратить сердца отцовъ къ дѣтямъ и непокорливымъ дать образъ мыслей праведниковъ» (Лук. I, 17).
Не напрасно и изъ загробнаго міра явился ко Христу на Ѳаворѣ съ Моисеемъ именно Илія: присутствіе этого величайшаго ревнителя по правдѣ воистину сильно было увѣрить апостоловъ въ Божественномъ достоинствѣ ихъ Учителя.
Не напрасно и предъ кончиною міра, когда оскудѣетъ вѣра и погаснетъ ревность, придетъ снова пламенный пророкъ Илія, чтобы возжечь огонь вѣры и ревности въ остаткахъ спасаемыхъ (Мѳ. XI, 14; Апокал. гл. XI).
Что если бы Илія, этотъ пророкъ ревнующій, живымъ сошелъ съ неба въ нашу жизнь? Что заговорила бы его пламенная ревность? Какихъ бы онъ избилъ ложныхъ пророковъ и сколькихъ? Не сказалъ ли бы и онъ, что пророковъ-проповѣдниковъ Господа обращаютъ нынѣ въ исповѣдниковъ- мучениковъ? Не оставленъ ли завѣтъ Господень, не раззоряются ли, не пустуютъ ли Его жертвенники? Не видно ли, напротивъ, многолюдства тамъ, въ разныхъ мѣстахъ нечистыхъ увеселеній около жертвенниковъ Бааловыхъ, тамъ, гдѣ престолъ сатаны? Не настоитъ ли теперь нужда возвратить древнее благочестіе вѣры – возвратить сердца предковъ къ позднимъ и мелкодушнымъ потомкамъ, а противнымъ дать мудрость праведныхъ? И намъ, видящимъ это глубокое равнодушіе ко всему духовному, не надлежитъ ли, подобно Елисею, просить у Иліи: «дай, чтобы духъ, что въ тебѣ, былъ сугубымъ, двойнымъ въ насъ», – ибо кажется, что даже Ильиной силы и ревности уже мало, чтобы воспламенить погасшихъ и разбудить спящихъ?!
Нѣтъ сомнѣнія, что въ широкомъ смыслѣ слова все это вѣрно, глубоко вѣрно. Наше время есть прежде всего время попранія вѣры, измѣны ей, предательства Церкви, уклоненія въ расколы и секты, исканія новизны вѣры, поклоненія иностраннымъ божествамъ, заимствованнымъ и пересаженнымъ отъ иноземцевъ ученіямъ, въ родѣ тѣхъ сектъ, что свили себѣ здѣсь, въ вашемъ краѣ, гнѣздо баптизма и адвентизма, – это ваалы и астарты древняго израиля, – поклоненія культу плоти и разврата, до сатанизма, обоготворенія діавола, включительно (Ср. Абб.-Будъ и каноника Докръ во Франціи и послѣдователей ихъ, уже появившихся и въ Россіи). Съ другой стороны, наше время есть время равнодушія къ религіи, – а это то же предательство, та же измѣна религіи, – когда о чемъ угодно говорятъ, чѣмъ угодно интересуются, только не вопросами религіозной истины и спасенія; особенно это примѣтно среди такъ называемаго образованнаго класса общества, въ то время, какъ среди простого народа возникаютъ, мѣняясь, появляясь одна за другою, самыя дикія секты.
Но если такъ, то не время ли возгремѣть проповѣди о великой ревности по Богѣ, о ревности Ильиной? Воистину теперь эта ревность должна охватить всѣ вѣрующія души, не поклонившіяся Ваалу, жечь сердца, испепелять всякое равнодушіе. Когда гибнетъ корабль, всѣмъ раздается кличъ – «на бортъ», «къ весламъ», «къ парусамъ», «къ рулю», – «всѣ на спасенье судна поспѣшите». Не къ намъ ли эти призывы?
Но противъ этой ревности о вѣрѣ раздаются нынѣ многочисленныя и самыя разнообразныя возраженія, которыя сковываютъ души, льстятъ лѣни, равнодушію и разслабленію духа современныхъ людей. Ревность вездѣ допускаютъ, часто ея требуютъ, ее одобряютъ въ политикѣ и политической партійной борьбѣ, въ общественной дѣятельности, но только въ области вѣры и церкви ея не одобряютъ.
И прежде всего, какъ самый страшный жупелъ, огнь и страхъ современныхъ идолопоклонниковъ предъ умомъ и предъ позоромъ считаться отсталымъ, ставятъ возраженіе и мысль о томъ, что ревность такая есть будто бы недостатокъ ума въ человѣкѣ... О вы, желающіе быть умными, современные умники! Если умъ и его развитіе ведутъ къ равнодушію и примиренію со зломъ и ложью, то гдѣ же различіе свѣта и тьмы? Такой свѣтъ науки и знанія не есть ли свѣтъ зимняго солнца, что свѣтитъ, да не грѣетъ? Если, по современному выраженію, «все понять – все простить», то гдѣ же тогда различіе добра и зла и гдѣ же основа для того безпрерывнаго поступательнаго развитія человѣческой жизни, для того «прогресса», о которымъ вы такъ часто говорите и кричите, въ который вы, какъ въ Ваала, вѣруете?
Спросите Слово Божіе, и оно скажетъ вамъ, что Богъ нашъ есть Богъ Ревнитель (Исх. XX, 5), есть огнь поядающій, – но не Богъ ли вмѣстѣ съ тѣмъ есть Источникъ и человѣческаго разума? И въ такомъ случаѣ, можетъ ли ревность по Богѣ свидѣтельствовать о недостаткѣ ума? Самъ Іисусъ Христосъ, когда очистилъ храмъ отъ торгующихъ, въ отвѣтъ на вопросъ, – «по какому праву Ты зто дѣлаешь?», сослался на единственное и вѣчное право, принадлежащее всякому человѣку вѣры – ревность, ревность по дому Божію снѣдаетъ меня... (Пс. 68, 10). И апостолы насъ учатъ, что до ревности любитъ духъ (Іак. ІV, 5), что надо ревновать о дарахъ духовныхъ (1 Кор. XIV, 1), что Богъ содѣлалъ насъ новымъ народомъ избраннымъ, признакъ и основное отличіе котораго состоитъ въ томъ, что мы должны быть «ревнителями добрымъ дѣломъ» (1 Петр. IІІ, 13; Гал. ІV, 18), вообще быть ревнителями (Апок. III, 19), что намъ надо имѣть предъ собою за образецъ ревность пророка Иліи (Іак. V, 17).
Такъ не величіе, не сила ума, а его отсутствіе или извращеніе, его лѣность и сонливость – вотъ что приносить съ собою и родитъ въ насъ равнодушіе и осужденіе религіозной ревности.
Говорятъ еще, что такая ревность есть фанатизмъ, ненависть и злоба... О, вы, которые хотите быть не только умнѣе, но и добрѣе Бога и учить Его милосердію! Помяните ревность Христову и вспомните сколько дѣлъ любви Онъ совершилъ. Развѣ любовь есть безчувственность и мертвенный покой? Развѣ любовь есть примиреніе (компромиссъ) со зломъ? Развѣ любовь есть дряблость духа? Развѣ она не дѣятельное (активное) чувство? Развѣ любовь есть безличіе и ничтожность? Помяните Илію, избившаго ложныхъ пророковъ, слезами кровавыми плакавшаго надъ разрушеніемъ вѣры и измѣной ей во Израилѣ. Не онъ ли въ Сарептѣ Сидонской пропиталъ вдову-язычницу? Не онъ ли воскресилъ ея сына? Не онъ ли такъ любилъ свой народъ и его спасеніе, что отказывался жить, видя его заблужденія? Библія не скрываетъ: проявленіе ревности Иліи, выразившееся въ избіеніи жрецовъ Вааловыхъ, не одобрилъ Богъ: не въ землетрясеніи, не въ бурѣ, не въ огнѣ, а въ символѣ благости и милосердія, – во гласѣ хлада тонка, въ вѣяніи тихаго, мягкаго и прохладнаго вѣтерка, среди жгучей пустыни, на горѣ Хоривѣ, у оной пещеры открылся ему Господь. И что ему изрекъ? Пророкъ думалъ, что все погибло, что царство Бога людскою злобою побѣждено и теперь окончилось, что нѣтъ спасенія. А Господь говоритъ ему: «Я оставилъ среди израильтянъ семь тысячъ мужей, всѣхъ сихъ колѣна не преклонялись предъ Вааломъ, и всѣхъ сихъ уста не лобызали его»... «Иди помажь Елисея, сына Сафатова во пророка вмѣсто тебя» (3 Царст. XIX, 16). Что же Елисей? «И пошелъ Илія оттуда, и нашелъ Елисея, сына Сафатова, когда онъ пахалъ (оралъ); двѣнадцать паръ воловъ было при немъ, и самъ онъ при двѣнадцатой. Илія, проходя мимо, бросилъ на него одежду милоть свою. И оставилъ Елисей воловъ и побѣжалъ за Иліею... и сталь служить ему» (3 Царст. XIX, 19-21). Нѣтъ, не побѣждено, не уничтожено царство Божіе, и нашлись Его служители! Но развѣ эти служители, эти семь тысячъ и Елисей были людьми равнодушными? Равнодушные-ли стали «вмѣсто пророка Иліи?»
Не одобрилъ Господь проявленія ревности Иліи... Но не Ахавъ во святыхъ, а Илія. Не Ахава мы прославляемъ сегодня, а Илію. Не блудная Іезавель во славѣ, не равнодушные, бывшіе во дни Иліи, а онъ самъ, и Елисей, и тѣ, что не склонили колѣнъ предъ Вааломъ, сохранили въ мірѣ жизнь духовную и дали образцы и примѣры для подражанія всѣмъ вѣкамъ – вотъ кто прославляются въ вѣкахъ! Спросите подвижниковъ христіанскихъ, тѣхъ, что спускались въ самую глубину сердецъ и совѣстей своихъ и чужихъ, тѣхъ, что видѣли самыя тонкія душевныя движенія, тѣхъ, что учили великой наукѣ управленія своими помыслами, намѣреніями сердечными, охраняя ихъ отъ прираженія зла. Осуждаютъ ли они ревность по вѣрѣ? Считаютъ ли они ее противонравственною или безнравственною силою?
Преподобный Исаакъ Сиріанинъ говорить: «За всякою мыслью добраго желанія послѣдуетъ ревность, горячностью своею уподобляющаяся огненнымъ углямъ... Это есть добродѣтель, безъ которой не производится доброе».
Другой подвижникъ, преподобный Исихій, учитъ: «Гнѣвъ (даже гнѣвъ!) дарованъ намъ отъ Бога, какъ щитъ и лукъ, и бываетъ таковымъ, если не уклоняется отъ назначенія своего».
И еще: одинъ подвижникъ, какъ бы дополняя сказанное, поучаетъ, что «цѣломудрый гнѣвъ данъ естеству нашему создавшимъ насъ Богомъ болѣе, какъ орудіе правды... Пользующійся цѣломудро гнѣвомъ, по ревности къ благочестію, болѣе одобрительнымъ окажется на вѣсахъ праведнаго воздаянія, нежели тотъ, кто по неподвижности ума никогда не подвигается на гнѣвъ»[1].
Мало вамъ приведенныхъ основаній? Призовите исторію человѣческую, спросите потомъ и собственное сознаніе.
Пусть сойдутъ и предстанутъ предъ вами тѣ, кои изображены здѣсь и смотрятъ на насъ съ этого иконостаса и стѣнъ храма: пророки, апостолы, мученики, преподобные, праведные... Пусть они скажутъ вамъ, къ кому они причислены, къ служителямъ, послѣдователямъ и носителямъ ревнующей вѣры или къ неподвижнымъ умамъ и равнодушнымъ людямъ?
Пусть сойдутъ всѣ великіе люди человѣчества: созидатели государствъ, служители просвѣщенія, искусства, устроители общественной жизни, завоеватели, изобрѣтатели, – всѣ тѣ, что оставили по себѣ слѣдъ въ жизни людей. Всѣ они работали, жили, мыслили, чувствовали подъ ударъ сердца, страдали, любили, волновались, трудились съ горячностью ревности, а не въ хладномъ и равнодушномъ сердцѣ.
Спросите себя самихъ: если что мы любимъ, если большое и любимое дѣло дѣлаемъ, можемъ ли дѣлать его безъ огня и воодушевленія? Можемъ ли мы тогда найти себѣ сочувствующихъ послѣдователей, помощниковъ, сотрудниковъ? Что же мы дадимъ другому, если сами ничего не имѣемъ? Какъ зажечь свѣчу отъ другой свѣчи не зажженной? И на что годенъ человѣкъ, и что вы поручите и довѣрите дѣлать человѣку, который ничего не умѣетъ глубоко чтить и уважать, ничего и никого не умѣетъ крѣпко полюбить, ничему и никому не преданъ, ко всѣму равнодушенъ? О, братіе! Что бы мы ни дѣлали добраго съ ревностью и усердіемъ, самое маленькое дѣло, самое незамѣтное дѣло, мы тѣмъ самымъ роднимъ нашъ духъ съ Богомъ, Который есть Богъ ревнитель и огнь поядающій, мы приближаемся къ Богу, мы чрезъ то совершаемъ наше спасеніе. И въ этомъ величайшая къ намъ Божья милость, и въ этомъ величайшее наше и неотъемлемое счастье, и въ этомъ для всѣхъ открытый путь нравственнаго восхожденія и безконечнаго усовершенствованія.
У Тайнозрителя есть видѣніе:
«И ангелу (епископу) Лаодикійской Церкви напиши: Такъ говоритъ аминь, Свидѣтель вѣрный и истинный, Начало созданія Божія: знаю твои дѣла, ты ни холоденъ, ни горячъ; о, если бы ты былъ холоденъ, или горячъ. Но какъ ты теплъ, а не горячъ, ни холоденъ, то изблевати тя отъ устъ Моихъ имамъ», т. е. извергну тебя изъ устъ Моихъ, какъ противную тошнотворную тепловатую воду, что вызываетъ рвоту (Апок. III, 15-17).
Время начаться суду отъ дома Божія, – время набатнымъ колоколомъ возвѣщать эти слова Божественной хвалы религіозному воодушевленію и ревности. Братіе, стойте въ вѣрѣ, мужайтеся, укрѣпляйтесь! Прославляя пророка Божія Илію, будемъ возгрѣвать, воспламенять въ себѣ его священную ревность, и въ крѣпости ея, въ этой священной ревности вѣры, въ горячей преданности Церкви, въ готовности защищать ее, отстаивать истину православія, обличать нечестіе, ереси и отступства, пройдемъ мы жизнь не лѣнивыми рабами, не разслабленными стопами, не въ равнодушіи и хладности, подобіи смерти и могилы, но съ залогомъ жизни и жизни нескончаемой, – съ духомъ горящимъ и ревнующимъ, и горѣ имѣя сердца! Аминь.
Сказано въ г. Омскѣ, въ Ильинской церкви, 20-го іюля 1913 года.
Протоіерей Іоаннъ Восторговъ.
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1914. № 29. С. 1269-1273.
[1] Для справки: святоотеческое ученіе о семъ см. въ книгѣ Лодыженскаго «Сверхсознаніе» гл. XIII, гдѣ изложено и научное психологическое оправданіе ревности или, по терминологіи автора, «эмоціальной энергіи».