Николай Христіановичъ Вессель – ПРАКТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА (II): Процесъ образованія понятій и правильное его наименованіе. Неправильныя названія понятій. Сложныя понятія. Простыя понятія.
4. Процессъ образованія понятій и правильное его наименованіе.
Понятія получаются нами не извнѣ, потому что внѣшній міръ не имѣетъ никакихъ понятій. Въ немъ нѣтъ и чувственныхъ воспріятій, а есть только предметы{1} и дѣйствіе предметовъ.
Понятія, какъ мы уже сказали, образуются изъ чувственныхъ воспріятій. Но и вліяніе внѣшняго міра имѣетъ большое значеніе въ дѣлѣ ихъ образованія; именно послѣдній производитъ совокупное возбужденіе нашихъ воспріятій. Воспріятія хранятся въ душѣ нашей какъ слѣды. Внѣшній міръ возбуждаетъ ихъ, приводитъ намъ на намять, и это бываетъ двоякимъ образомъ: воспріятія возбуждаются или самыми предметами, или словами какого-нибудь лица. Объяснимъ это примѣрами. Положимъ, мы имѣемъ представленія о нѣкоторыхъ растеніяхъ, но понятія о растеніи не имѣемъ. Чтобы образовать понятіе, нужна возбудить представленія, нужно, чтобы онѣ явились въ нашемъ сознаніи въ своей совокупности или по крайней мѣрѣ въ самой близкой и непрерывной послѣдовательности. Въ этомъ помогаетъ намъ природа. Мы выходимъ въ садъ и видимъ извѣстныя уже намъ растенія, одно возлѣ другого. Отъ дѣйствія этого зрѣлища въ нашемъ сознаніи возбуждаются, вспоминаются совокупно или строго преемственно наши представленія о различныхъ растеніяхъ. А когда однородныя представленія являются въ сознаній за разъ, – это уже первый шагъ на пути составленія понятій.
То же самое, что и природа, дѣлаетъ для насъ другой человѣкъ, напр. для дѣтей учитель. Чтобы побудить дѣтей къ составленію понятія напр. о рыбѣ, учитель напоминаетъ имъ сначала объ одной извѣстной имъ рыбѣ, потомъ о другой, третьей и т. д.; вслѣдствіе этого напоминанія въ головѣ дѣтей возбуждается вдругъ вся совокупность ихъ представленій объ извѣстныхъ инъ рыбахъ, послѣ чего они начинаютъ сравнивать эти представленія, соединять общіе ихъ признаки.
Но соединеніе общихъ признаковъ нашихъ однородныхъ представленій, – это уже чисто внутренняя работа. Ничто внѣшнее не можетъ принимать въ ней малѣйшаго участіи и дѣйствительно не принимаетъ. Она производится нами въ силу врожденнаго душевнаго закона, по которому одинаковые признаки однородныхъ представленій стремятся соединиться, слиться другъ съ другомъ и явиться въ сознаніи въ своей совокупности.
Здѣсь мы замѣчаемъ слѣдующее явленіе.
Положимъ, предъ нами находятся шесть деревьевъ, стоящихъ другъ возлѣ друга; липа, береза, сосна, елка, тополь и яблоня. Когда мы смотримъ на нихъ, то въ состоянія ясно видѣть не только общіе всѣмъ имъ признаки, но и отличительные признаки каждаго дерева. Когда же у насъ являются представленія объ этихъ деревьяхъ, то сознаніе наше обращается къ однимъ только общимъ ихъ чертамъ, т. е. къ корню, стволу, сучьямъ и вѣтвямъ. Отличительныя черты каждаго дерева (форма, цвѣтъ и велнчяна листьевъ, родъ ихъ плодовъ и цвѣтовъ) при этомъ совершенно пускаются нашимъ сознаніемъ изъ виду; мы отвлекаемъ отъ нихъ свое сознаніе и сосредоточиваемъ его на чертахъ общихъ.
Въ этомъ проявляется душевный законъ, по которому сознаніе наше всегда стремится къ томy, что по своей природѣ можетъ соединиться, слиться. Шесть представленій объ одинаковыхъ признакахъ шести деревьевъ являются въ нашемъ сознаніи, какъ одно представленіе (понятіе); потому что всѣ эти представленія по причинѣ своего сходства и вслѣдствіе объединенія, соединяющаго все однородное, связаны въ нашей душѣ какъ нельзя тѣснѣе. Въ каждомъ деревѣ общія составныя черты встрѣчаются однажды, слѣдовательно и въ каждомъ представленіи о каждомъ деревѣ онѣ сознаются только одинъ разъ. Теперь, если эти представленія соединять въ одно понятіе, въ этомъ послѣднемъ общія составныя черты шести представленій будутъ сознаны шесть разъ; слѣдовательно въ понятіи сознаніе стоитъ на гораздо высшей степени, достигаетъ несравненно большаго развитія, чѣмъ въ представленіи.
Объяснивъ, какимъ образомъ составляются понятія, мы считаемъ необходимымъ въ заключеніе прибавить, что каждое понятіе, послѣ своего окончательнаго образованія, остается постоянно въ душѣ, но уже хранится въ ней безсознательно; сознаніе принимаетъ участіе въ составленіи другихъ понятій. Когда будетъ нужно, понятіе это снова явится въ сознаніи, какъ матеріалъ для дальнѣйшей душевной дѣятельности.
Главныя черты образованія понятій слѣдующія. Имѣя нѣсколько частныхъ представленій, мы отдѣляемъ въ нихъ общіе признаки отъ отличительныхъ. Послѣдніе мы оставляемъ совершенно безъ вниманія, отвлекаемъ отъ нихъ свое сознаніе. На этомъ основаніи, кажется, можно было бы самое дѣйствіе образованія понятій назвать процессомъ отвлеченія. Но подобное названіе было бы не совсѣмъ вѣрно, потому что отвлеченіе составляетъ въ дѣлѣ образованія понятій одну только приготовительную работу. Далѣе, на томъ основаніи, что при образованіи понятій мы соединяемъ общіе признаки однородныхъ представленій, самое дѣйствіе образованія понятій могло бы быть по-видимому названо процессомъ соединенія; но и это опять было бы не вполнѣ справедливо, такъ какъ соединеніе составляетъ здѣсь только часть всей работы. Всего лучше и правильнѣе всѣ этм дѣйствія назвать процессомъ образованія понятій.
Теперь сдѣлаемъ общіе выводы изъ всего сказаннаго нами объ образованіи понятій.
1) Понятія получаются не изъ разсудка, но самый разсудокъ есть плодъ уже образовавшихся понятій.
2) Абстракція или отвлеченіе сознанія предшествуетъ образованію понятія и происходитъ тогда, когда однородный представленія или ихъ общія составныя черты только что появляются въ сознаніи; отвлеченіе ведетъ непосредственно не къ образованію понятій, а только къ забвенію того, отъ чего отвлечено сознаніе. Такимъ образомъ изъ одной абстракціи или отвлеченія не происходитъ еще понятія.
3) Всего важнѣе здѣсь общій душевный законъ соединенія или комбинаціи однороднаго, – ему-то мы и обязаны понятіями; если же когда-нибудь понятіе не можетъ образоваться, то причина этого заключается или въ несоблюденіи предварительныхъ условій образованія понятій, или же въ невозможности удерживать схваченныя черты, или, наконецъ, въ недостаткѣ, а иногда и въ совершенномъ отсутствіи чертъ, которыя должны были бы и могли быть соединены. Эти три случая бываютъ у животныхъ; у людей же они встрѣчаются только тогда, когда дѣло касается предметовъ, познаваемыхъ низшими чувствами (обоняніемъ, вкусомъ).
4) Самое первое и главное основаніе образованія понятій, а съ тѣмъ вмѣстѣ и возникновенія разсудка, заключается въ дѣятельности высшихъ чувственныхъ основъ нашихъ способностей (въ чувствѣ зрѣнія, слуха и под.){2}.
5) Нельзя имѣть понятія о томъ, что существуетъ въ природѣ единично; о подобныхъ предметахъ можно имѣть только представленія, – таковы слѣдующіе предметы: небо, Петербургъ, Волга – и вообще каждый отдѣльный предметъ. Астрономы весьма тщательно наблюдали солнце и луну, но и для нихъ солнце и луна только предметы воспріятій. Понятія объ этихъ предметахъ могутъ быть получены только чрезъ опредѣленія, о чемъ мы скажемъ впослѣдствіи.
5. Неправильныя названія понятій.
Очень часто дѣлятъ понятія на конкретныя (предметныя) и абстрактныя (отвлеченныя) и объясняютъ это дѣленіе такъ: абстрактнымъ понятіе называется тогда, когда употребляется одно, безъ связи съ другими понятіями, напр. понятія: домъ, отецъ – суть понятія абстрактныя. Если же то же самое понятіе поставляется въ связь съ другими понятіями, то оно будетъ уже конкретнымъ, напр. моя сестра купила этотъ домъ, я видѣлъ твоего отца. Но на основаніи такого объясненія слѣдовало бы раздѣлять и представленія на конкретныя и абстрактныя, напр. «этотъ домъ» и «мой знакомый купилъ тотъ домъ». Такая смѣсь представленій единичныхъ, обозначающихъ что-нибудь опредѣленное, съ представленіями общими происходитъ отъ того, что языкъ имѣетъ слова только для обозначенія общаго, а между тѣмъ тѣ же самыя слова нужно употреблять для выраженія и общаго и частнаго. Убѣдившись въ справедливости этого, пришли къ тому, что всѣ представленія стали называть конкретными, а всѣ понятія абстрактными. Дошли же до этого такимъ путемъ.
Въ дѣйствительности не существуетъ ничего общаго, а есть только частное, единичное: нѣтъ общихъ людей, общихъ камней и т. под. Представленіе о человѣкѣ, какъ о чемъ-то отдѣльномъ, единичномъ, выражаетъ нѣчто дѣйствительно существующее, а понятіе о человѣкѣ, т. е. объ общихъ свойствахъ людей, выражаетъ то, чего на самомъ дѣлѣ нѣтъ, потому что подъ нимъ разумѣется все общее, заимствованное изъ чувственныхъ воспріятій посредствомъ выдѣленія и явившееся въ сознаніи въ своей совокупности. Для образованія понятій никогда не отдѣляются предметы во всей своей цѣлости, а только тѣ или другія свойства предметовъ, напр. юность, старость, веселіе – и только эти свойства входятъ въ составъ понятія. Но въ дѣйствительности свойства не существуютъ сами по себѣ, а являются только въ соединеніи съ предметами: въ природѣ нѣтъ ни юности, ни старости, ни веселія, а есть юные, старые, веселые (люди) – и только. Словомъ: все, что есть въ понятіи, выдѣлено изъ представленій, поэтому понятія справедливо можно назвать выдѣленными, обособленными представленіями. Между тѣмъ названіе понятія абстрактнымъ, отвлеченнымъ, какъ будто указываетъ на происхожденіе понятія посредствомъ отвлеченія сознанія. Но намъ уже извѣстно, что при образованіи понятій сознаніе отвлекается отъ признаковъ отличительныхъ, которые не входятъ въ составъ образуемаго понятія; а на признакахъ общихъ оно напротивъ сосредоточивается, и только посредствомъ этого выдѣляетъ ихъ изъ частныхъ представленій. Изъ этого слѣдуетъ, что если словомъ абстрактный означать нѣчто выдѣленное, обособленное, то каждое понятіе можетъ быть названо общимъ или абстрактнымъ представленіемъ; но прямой смыслъ слова абстрактный въ приложеніи къ понятію прямо противорѣчитъ сущности дѣла.
Что касается до частныхъ представленій, то въ нихъ всѣ черты или признаки какъ бы сливаются между собою, а потому они сознаются нами всѣ вмѣстѣ, въ полной совокупности; ни одинъ изъ нихъ не выдѣляется изъ другихъ. А это-то собственно и выражается словомъ конкреть; потому вполнѣ справедливо и совершенно основательно частныя, единичныя представленія называть конкретными.
Послѣ этого само собою понятно, что никакое понятіе ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть названо конкретнымъ: каждое изъ нихъ образуется непремѣнно посредствомъ выдѣленія.
Несправедливы также и слѣдующія названія понятій: чистыя, общія, частныя опытныя и умозрительныя; а между тѣмъ названія эти очень обыкновенны.
Чистыми понятіями называются тѣ, которыя не имѣютъ ни малѣйшаго отношенія къ чему-нибудь чувственному, напр. мудрость, добродѣтель и проч. Но при этомъ непонятно, почему же напр. понятіе домъ нельзя считать также понятіемъ чистымъ? Нечистыми можно назвать только тѣ понятія, которыя заключаютъ въ себѣ какіе-либо несвойственные имъ признаки, какъ это мы увидимъ дальше.
Каждое понятіе непремѣнно должно быть общимъ; этимъ оно и отличается отъ представленій. Поэтому ошибочно называть понятія, замѣтно отличающіяся отъ другихъ обширностію своего объема, сравнительно большею общностію, общими, и протнвупоставлять имъ частныя или единичныя. Для избѣжанія недоразумѣній гораздо лучше называть первыя высшими, и послѣднія низшими понятіями.
Наконецъ, зная уже процессъ образованіи понятій, мы должны согласиться, что невозможно дѣленіе понятій на опытныя и умозрительныя, потому что если бы не было опыта, не было бы и чувственныхъ воспріятій, а безъ послѣднихъ не можетъ составиться ни одно понятіе.
Сложныя понятія.
Понятія бываютъ сложныя и простыя. Сложными называются тѣ понятія, въ которыхъ можно замѣтить нѣсколько различныхъ признаковъ; а простыми тѣ, которые содержатъ въ себѣ только одинъ признакъ или одну черту. Такъ напр. понятіе «вода» заключаетъ въ себѣ слѣдующіе признаки: нѣчто занимающее извѣстное мѣсто, нѣчто жидкое, прозрачное, нѣчто безвкусное и не имѣющее никакого запаха, – это понятіе сложное. Между тѣмъ въ понятіяхъ: «одно, здѣсь, нѣтъ» и т. под. – заключается что-то такое, что никакимъ образомъ не можетъ быть раздѣлено на нѣсколько частей, т. е. заключается, какъ мы сейчасъ замѣтили, только одинъ признакъ, – это понятія простыя.
Чтобы вполнѣ уяснить для себя происхожденіе сложныхъ понятій, нужно припомнить, что въ чувственномъ воспріятіи каждый предметъ бываетъ конкретомъ, и что поэтому чувственныя воспріятія заключаютъ въ себѣ частію группы (кучи), частію ряды представленій. Такъ представленіе о жаворонкѣ заключаетъ въ себѣ множество признаковъ (это – группа), точно также какъ и ощущеніе каждаго слова, каждой мелодіи (это – рядъ).
Тоже самое бываетъ и съ нашими внутренними ощущеніями. Возьмите любое душевное явленіе. Когда изъ безсознательнаго состоянія оно переходитъ въ сознательное, т. е. когда оно возбуждается въ насъ, то при этомъ оно является въ извѣстной степени сильнымъ, сознательнымъ, живымъ, напряженнымъ, продолжительнымъ и т. под., не говоря уже о томъ, что оно тутъ же можетъ принимать фочму или желанія, или чувствованія, или представленія{3}. Слѣдовательно въ чувственныхъ воспріятіяхъ и высшіе духовные образы бываютъ не простыми, а сложными.
Возьмемъ напр. слѣдующія представленія: «каменный домъ, деревянный домъ, старый домъ, новый домъ, большой домъ, маленькій домъ» и проч. Всѣ это домы имѣютъ между собою много общаго: они имѣютъ три измѣренія въ вышиву, въ ширину и длину, ихъ можно только видѣть, и отнюдь нельзя слышать, они построены людьми, они назначены для того, чтобы въ нихъ жили люди и т. под. Когда это общее всѣмъ домамъ, представляющееся при взглядѣ на нихъ, или при воспоминаніи объ нихъ, сознается нами вдругъ, совокупно, и соединяется въ одно представленіе, то у насъ и образуется понятіе о домѣ. Послѣ этого какъ же оно можетъ быть простымъ, несложнымъ?
Слова: «любить, хвалить, сидѣть, гулять» и т. под. – отличаются отъ другихъ словъ, не принадлежащихъ къ ихъ разряду, тѣмъ, что означаютъ дѣйствіе или состояніе о предмета и выражаютъ извѣстныя отношенія временъ, лицъ и под. Когда мы, вслѣдствіе собственной наблюдательности или же слышанныхъ нами уроковъ, замѣчаемъ эти общіе признаки во всѣхъ подобныхъ словахъ и объединяемъ ихъ въ нашемъ сознаніи, тогда у насъ образуется понятіе о глаголѣ, которое очевидно также не можетъ быть простымъ.
Положимъ, мы видѣли самыхъ разнообразныхъ окуней: маленькихъ, большихъ, живыхъ, сонныхъ, самцовъ, самокъ и т. д.; своимъ понятіемъ объ окунѣ, мы обязаны именно тому, что видѣли этихъ рыбъ, такъ какъ все, что было однороднаго въ нашихъ впечатлѣніяхъ, полученныхъ отъ различныхъ единичныхъ окуней, соединилось теперь въ одно представленіе. Подобнымъ же образомъ мы выдѣляемъ понятія: о щукѣ, осетрѣ, лещѣ и др. изъ частныхъ впечатлѣній, произведенныхъ на насъ единичными щуками, осетрами, лещами и др. Всѣ эти понятія очевидно не простыя, а сложныя, потому что каждое изъ нихъ заключаетъ въ себѣ слѣдующіе признаки: нѣчто живущее въ водѣ, плавающее, дышущее жабрами и проч.
Еще: намъ понравилось покрытое листями и цвѣтами дерево, которое видѣли во время прогулки; но теперь мы представляемъ его себѣ голымъ, безъ цвѣтовъ и листьевъ, какимъ оно бываетъ зимой. То же самое могу я сдѣлать и съ домомъ моего знакомаго, т. е. могу представить его новымъ, тогда какъ онъ на самомъ дѣлѣ старъ, съ желѣзною крышею вмѣсто деревянной и проч. Изъ подобныхъ, чисто внутреннихъ душевныхъ дѣйствій, тысячу разъ повторявшихся и повторяющихся въ нашемъ сознаніи, мы выдѣляемъ понятіе: мечтать или фантазировать, и это понятіе также сложное, потому что содержитъ въ себѣ два признака: приводить представленіе изъ безсознательнаго состоянія въ сознательное, т. е. возбуждать, и потомъ измѣнять, переиначивать.
Такимъ образомъ можмо сказатъ, что, когда мы возбуждаемъ въ себѣ за-разъ нѣсколько чуветвенныхъ воспріятій (которыя, какъ мы уже замѣтили, никогда не бываютъ простыми), и возбуждаемъ ихъ такъ, что приводимъ въ сознаніе всѣ, или по крайней мѣрѣ нѣкоторые общіе признаки: то эти послѣдніе тѣсно соединяются между собою навсегда, и чрезъ это соединіеніе образуютъ сложное понятіе.
Простыя понятія.
Простыя понятія образуются въ насъ тогда, когда мы сосредоточиваемъ все свое вниманіе или сознаніе на одной только какой-нибудь чертѣ, общей нѣсколькимъ однороднымъ чувственнымъ воспріятіямъ (представленіямъ), приведеннымъ въ сознаніе, возбужденнымъ.
Поводъ къ такому сосредоточенію вниманія представляется каждому ребенку очень рано, даже при дѣятельности его чувствъ.
Положимъ, напр. передъ ребенкомъ на столѣ находится нѣсколько игрушекъ, которыя онъ внимательно разсматриваетъ, замѣчая при этомъ ихъ свойства. Но вотъ вдругхъ всѣ эти игрушки отчего-нибудь пришили въ движеніе и упали со стола на полъ. Естественно, что это общее ихъ свойство: паденіе, вытѣсняетъ изъ сознанія ребенка всѣ другія ихъ свойства, какъ общія, такъ и отличительныя, и дѣлается единственнымъ предметомъ представленія. Подобное дѣйствіе, повторяясь передъ ребенкомъ нѣсколько разъ надъ различными предметами, образуетъ въ немъ простое понятіе о паденіи.
Еще: ребенокъ видитъ нѣсколько предметовъ, сложенныхъ въ кучу, и недалеко отъ нихъ одинъ, лежащій совершенно отдѣльно. Это рождаетъ въ немъ два понятія: о множественности и единичности, потому что его сознаніе, вслѣдъ за взорами, обращается поперемѣнно то на кучу, то на предметъ, лежащій отдѣльно. Одинъ простой взглядъ сосредоточиваетъ его вниманіе то на томъ, то на другомъ, и вслѣдствіе этого сосредоточенія все прочее, что можно замѣтить въ этихъ предметахъ, исчезаетъ изъ его сознанія: оно, т. е. сознаніе останавливается только на ихъ множественности или единичности. Понятіе объ единичности есть простое понятіе; мы называемъ его понятіемъ объ одномъ или единицѣ; къ составленію его можетъ приводить насъ каждый отдѣльный предметъ.
Подобнымъ же образомъ составляется понятіе о времени, чрезъ выдѣленіе отъ различной продолжительности существованія и дѣйствій предметовъ. Оно заключаетъ въ себѣ также одинъ признакъ: временную протяженность или продолжительность, и потому оно простое, а не сложное.
До сихъ поръ мы разсматривали соединеніе однороднаго съ однороднымъ въ тѣхъ нашихъ душевныхъ дѣйствіяхъ, которыя происходятъ вслѣдствіе дѣятельности нашихъ внѣшнихъ чувствъ. Но то же самое бываетъ и при чисто-внутренней дѣятельности нашего самосознанія. И здѣсь мы также часто сосредоточиваемъ свое вниманіе только на одномъ какомъ-нибудь признакѣ. Напр. различныя дѣйствія и состоянія нашей души (кромѣ того, что они могутъ быть или сознаваемы нами или не сознаваемы) могутъ представляться намъ живыми или вялыми, ясными или темными, пріятными или непріятными. Какъ скоро мы обращаемъ свое вниманіе на нашу внутрцннюю дѣятельность, то мы можемъ каждый изъ этихъ признаковъ выдѣлять въ нашемъ созерцаніи отъ всѣхъ другихъ. Чрезъ это образуются въ насъ простыя понятія о живомъ, рядомъ, ясномъ, темномъ, пріятномъ и непріятномъ.
Слѣдовательно: чтобы составить простое понятіе, нужно въ нѣсколькихъ совмѣстно возбужденныхъ ощущеніяхъ и представленіяхъ (чувственныхъ воспріятіяхъ) выдѣлить въ сознаніе какой-нибудь одинъ общій всѣмъ имъ признакъ; всѣ же другіе признаки наоборотъ отвлечь отъ сознанія, т. е. сдѣлать ихъ снова безсознательными, не мало не воспользовавшись ими.
Само собою очевидно, что какъ сложныя, такъ и простыя понятія дѣлаются тѣмъ лучше и яснѣ, чѣмъ чаще повторяется надъ ними процессъ отвлеченія, т. е. чѣмъ изъ большаго количества пріобрѣтаемыхъ нами вновь чувственныхъ воспріятій выдѣляется одинъ и тотъ же признакъ, или нѣсколько тѣхъ же самыхъ признаковъ.
«Учитель». Журналъ для наставниковъ, родителей и всѣхъ желающихъ заниматься воспитаніемъ и обученіемъ дѣтей. Спб. 1862. Т. 2. № 11-12. С. 512-517. (Продолженіе въ слѣд. №)
{1} Предметами называются какъ люди, такъ и вещи.
{2} См. 13 и 14 ст «Опытной психологіи», помѣщенной въ нашемъ журналѣ за прошлый годъ .
{3} См. 37 статью «Опытной психологіи».
- ← Николай Христіановичъ Вессель – ПРАКТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА (I): Мышленіе. Чувственныя воспріятія и понятія. Къ чему служатъ понятія. Слово и представленіе. Что нужно для образованія понятій.
- Николай Христіановичъ Вессель – ПРАКТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА (III): Изъ низшихъ понятій образуются высшія понятія. Превосходство понятій предъ отдѣльными представленіями. →
