У cв. Плащаницы
Въ тотъ великій, историческій и священный моментъ, когда завѣса церковная раздрася на двое съ вышняго края до нижняго, земля потрясеся, каменіе распадеся, гроба отверзошася и многа тѣлеса усопшихъ святыхъ восташа (Мѳ. XXVII, 51, 52), когда Распятый на крестѣ, возопивъ гласомъ веліимъ, испусти духъ (50), – въ этотъ моментъ слово человѣческое, такъ часто и преступно клеветавшее на Сына Человѣческаго во дни Его земной жизни, должно было смолкнуть. Въ глубокомъ и таинственномъ безмолвіи природы, сопровождавшемъ послѣдній вздохъ Искупителя міра, послышался только одинъ, искренній и неподдѣльный стонъ души человѣческой, прозвучавшій на всю вселенную, для всѣхъ языковъ, въ слѣдующихъ словахъ: воистинну Божій Сынъ бѣ сей (54).
И намъ, исповѣдникамъ Христа Распятаго, при видѣ этой священной, плащаницы, при воспоминаніи всего бывшаго на Страшной Голгоѳѣ, едва-ли умѣстно отверзать свои слабыя уста, дабы не нарушить священнаго покоя и могильной тишины. Вмѣстѣ съ сотникомъ мы можемъ только сказать: воистину Тотъ, Кто изображенъ на этой плащаницѣ, воистинну Божій Сынъ бѣ сей. А далѣе повторить слова священной пѣсни: да молчитъ всякая плоть чело вѣча, и да стоитъ со страхомъ и трепетомъ, и ничтоже земное въ себѣ да помышляетъ. Царь бо царствующихъ и Господь господствующихъ приходитъ заклатися и датися въ снѣдь вѣрнымъ.
Даже Св. Жены Мироносицы, эти неизмѣнныя свидѣтельницы жизни и смерти Іисуса Христа, даже онѣ, въ моментъ смерти Христа, не нашли въ себѣ словъ утѣшенія Тому, Кому онѣ, во дни земной жизни Его, служили отъ имѣній своихъ. Издалеча зряще, онѣ только проливали свои горькія слезы надъ тѣмъ, что уже совершилось.
И намъ-ли, людямъ грѣшнымъ, такъ часто забывающимъ Христа въ своей жизни и дѣятельности, найти слово утѣшенія для Того, Кто Самъ громкимъ голосомъ возопилъ: Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставилъ? (Мѳ. XXVII, 46). Лучше всего – плачь священный пріидите воспоимъ Христу умершему, яко древле Жены Мгроносицы, да и радуйся услышимъ съ ними. И не только сами восплачемъ, но изъ глубины души и воскликнемъ: гряди вся тварь, пѣсни исходныя принесемъ Зиждителю.
Наложивъ на свои уста печать глубокаго молчанія, въ священномъ плачѣ надъ Христомъ умершимъ, приникнемъ къ послѣдлимъ вѣщаніямъ Распятаго: чимъ васъ оскорбихъ; или о чемъ прогнѣвахъ; прежде Мене кто васъ избави отъ скорби; и нынѣ что Мнѣ воздаете; злая за благая: за столпъ огненный, на крестѣ Мя пригвоздисте; за облакъ, гробъ Мнѣ ископасте; за манну, желчь Мнѣ принесосте; за воду, оцтомъ Мя напоисте. Прочее призову языки, и тіи Мя прославятъ со Отцемъ и со Святымъ Духомъ.
Прославимъ же Христа Распятаго со Отцемъ и Святымъ Духомъ. Прославимъ и умиленно возопіемъ: покланяемся страстемъ Твоимъ, Христе, покланяемся страстемъ Твоимъ, Христе, покланяемся страстемъ Твоимъ, Хргьсте, покажи намъ и славное Твое воскресеніе.
«Извѣстія по Казанской епархіи». 1910. № 15-16. Отд. Неофф. С. 459-460.