Святый Іоаннъ Златоуcтъ (26 февраля 398 г).

Имя Златоуста въ Православной Христовой Церкви не перестаетъ, «якоже свѣтлость огня», блистать вотъ уже полторы тысячи лѣтъ. Ни одно историческое лицо, ни одинъ даже геніальный писатель, поэтъ, философъ или ораторъ никогда не пользовался столь продолжительною и столь широко распространенною извѣстностію, какъ Святый Златоустъ. Ни чьи писанія, кромѣ Божественныхъ, не сохранили въ теченіе столь долгаго времени свою свѣжесть, свою живость, свой блескъ, свою, можно сказать, новизну, какъ писанія Златоустовы. Читаете ли вы житіе этого святаго, или одинъ какой-либо эпизодъ изъ его жизни, вы чувствуете, что вы вошли какъ бы въ самый центръ кипучаго жизненнаго движенія одной изъ замѣчательнѣйшихъ эпохъ всемірной исторіи. Станете ли читать его творенія, вы какъ бы слышите проповѣдника, изобличающаго ваши или современные вамъ заблужденія, пороки, увлеченія, слышите проповѣдника–психолога, проницательно слѣдящаго за всѣми движеніями вашего сердца, вашего ума, вашей совѣсти; и въ то же время вы невольно переноситесь мыслію къ той отдаленной эпохѣ, въ среду того столичнаго общества, которое только что отреклось отъ язычества, но еще не далеко ушло отъ него, и съ удивленіемъ убѣждаетесь, что и современное намъ общество не далеко ушло отъ того общества, среди котораго раздавалась обличительная проповѣдь Златоуста. Никогда онъ не вмѣшивался ни въ какія политическія дѣла; но его властное пастырское слово было такъ могущественно, что всѣ къ нему прислушивались, и народъ, и вельможи, и даже императорскій домъ. Приблизить современное общество къ идеаламъ христіанства, очистить его отъ язычества: вотъ всѣ его стремленія, вся задача его пастырскаго слова, все величіе его самоотверженнаго служенія Церкви и христіанскому обществу. Его могущественное слово съ церковной каѳедры, въ послѣдніе годы его жизни, въ послѣдніе 10 лѣтъ его столичнаго архипастырства и проповѣдничества, поставило его на такую высоту общественной дѣятельности, какой могъ достигнуть не всякій государственный сановникъ. Этотъ самый блестящій періодъ его жизни начинается съ того времени, когда онъ изъ простаго Антіохійскаго пресвитера рукоположенъ былъ въ санъ Архіепископа на самую высшую каѳедру Восточной Римской Имперіи, въ ея столицѣ – Копстантинополѣ. Это было 26 февраля 398 года.

Святый Іоаннъ Златоустъ еще до крещенія, въ своемъ раннемъ возрастѣ получилъ христіанское воспитаніе отъ своей благочестивой матери Анѳусы. Сама она обучила его грамотѣ и съ дѣтскихъ лѣтъ упражняла его въ чтеніи однихъ только священныхъ книгъ. Затѣмъ онъ, за неимѣніемъ христіанскихъ среднихъ и высшихъ школъ, прошелъ полный курсъ общеобразовательныхъ наукъ въ лучшихъ языческихъ школахъ. Высокое образованіе и природный ораторскій талантъ открыли ему путь къ самой выгодной въ то время и самой почетной карьерѣ адвоката. Практика адвоката дала ему возможность изучить жизнь современнаго ему общества во всемъ ея разнообразіи. Онъ, по-видимому, готовъ былъ втянуться въ круговоротъ этой жизни съ ея удовольствіями и увлеченіями. Но не заглохли въ немъ сѣмена христіанскаго благочестія, глубоко вложенныя въ его душу его благочестивой матерью. Его чистая душа скоро почувствовала пустоту и ложь свѣтской разсѣянной жизни и роскоши; онъ рѣшился оставить этотъ суетный міръ, и избрать образъ жизни, наиболѣе соотвѣтствующій христіанскимъ идеаламъ. Такимъ именно образомъ жизни онъ считалъ жизнь иноческую и въ особенности подвиги пустынножительства. По кончинѣ своей матери, умолявшей сына не оставлять ея, пока она жива, Іоаннъ удалился въ пустыню, гдѣ въ продолженіи четырехъ лѣтъ велъ строгую подвижническую жизнь. Но сильно разстроенное здоровье принудило его возвратиться въ родную Антіохію. Архіепископъ Мелетій, еще до удаленія Іоанна въ пустыню посвятившій его въ чтеца, съ радостію встрѣтилъ его по возвращеніи изъ пустыни и посвятилъ его въ діакона. Должность діакона, обязаннаго исполнять разныя благотворительныя порученія отъ Церкви по отношенію къ бѣднымъ, находившимся на ея попеченіи, дала Іоанну случай проявить во всей силѣ тѣ чувства благотворительности, которыя потомъ характеризовали всю его пастырскую дѣятельность и сдѣлались господствующимъ мотивомъ въ его проповѣди. Преемникъ Мелетія Флавіанъ посвятилъ Іоанна въ пресвитера. Съ этого времени началась его блестящая проповѣдническая дѣятельность. Архіепископъ далъ ему полную свободу проповѣдывать въ церкви. Въ Антіохіи, съ населеніемъ въ 200000, христіанъ было не болѣе половины этого числа, остальные были язычники и евреи. Но и христіане въ образѣ своей жизни далеко еще не всѣ освободились отъ языческихъ обычаевъ. Цирки, театры и другія общественныя увеселенія, вполнѣ отличавшіяся языческимъ характеромъ, нерѣдко въ праздникъ отвлекали народъ отъ церкви. Великій проповѣдникъ скоро достигъ того, что народъ въ громадномъ множествѣ стекался въ храмъ, чтобы слушать его бесѣды, отъ чего театръ нерѣдко оставался почти пустымъ во время своихъ зрѣлищъ. Что же привлекало этихъ слушателей къ каѳедрѣ проповѣдника? Не блестящее звонкими фразами краснорѣніе, а простая, какъ Евангеліе, бесѣда, живая рѣчь о ихъ же собственной жизни, иногда жесткое, безпощадное, прямодушное обличеніе, иногда глубоко-трогательное состраданіе, иной разъ потрясающее изображеніе суда и гнѣва Божія къ нераскаяннымъ грѣшникамъ и въ концѣ чуть не каждой бесѣды призывъ къ милосердію, къ благотворительности. Антіохійцы восхищались, слушая проповѣдь, иной разъ продолжавшуюся нѣсколько часовъ сряду. По временамъ слышались изъ толпы одобрительныя восклицанія проповѣднику. Иногда даже рукоплескали, какъ въ театрѣ или на площади; въ такихъ случаяхъ проповѣдникъ старался вразумить рукоплескавшихъ, объяснить имъ неприличіе ихъ поведенія въ церкви. «Я не желаю, говорилъ онъ, ни вашихъ рукоплесканій, ни этого шума. Все мое желаніе, чтобы вы въ безмолвіи выслушавъ, что я говорю вамъ, примѣняли это наставленіе къ жизни. Вотъ похвалы, которыхъ я желалъ бы. – Вы вѣдь не въ театрѣ; здѣсь школа духовная, и вы должны доказывать свое послушаніе вашими дѣлами. Только тогда я буду считать себя вознагражденнымъ за свои труды». Однажды онъ такими же увѣщаніями вразумлялъ своихъ слушателей и долго говорилъ на эту тэму; вдругъ онъ прерываетъ свою рѣчь: «Что же? Опять рукоплесканія? Я говорилъ вамъ, что не та мнѣ похвала нужна. Если вы примете къ сердцу мои наставленія и внесете въ свою жизнь, вотъ это будетъ для меня самое лучшее одобреніе». Въ Антіохіи его прозвали Златоустомъ. Бесѣды свои онъ говорилъ во время каждой своей службы, не менѣе двухъ, а иногда трехъ разъ въ недѣлю. Здѣсь, въ Антіохіи, на бесѣдахъ своихъ онъ подробно истолковалъ книгу Бытія, Псалтирь, книгу Пророка Исаіи, Ев. Матѳея и Іоанна, 8 посланій Ап. Павла. Всѣ свои бесѣды говорилъ онъ изустно и никогда самъ ихъ не записывалъ. Какъ же сохранилось и дошло до насъ такое множество и такихъ большихъ бесѣдъ? Въ тѣ древнія времена очень было развито искусство скорописанія. Въ церковь, гдѣ проповѣдывалъ Златоустъ, приходили скорописцы и записывали его бесѣды. Немного ранѣе Св. Златоуста, Григорій Богословъ, оставляя Константинопольскую каѳедру въ своей прощальной рѣчи говорилъ: «прощай, святая Анастасія (такъ называлъ онъ свой храмъ во имя Воскресенія), прощайте, скорописцы, спѣшившіе здѣсь записывать мои слова».

Златоустъ являлся иногда строгимъ обличителемъ народа и въ то же время единственнымъ утѣшителемъ въ постигшемъ его несчастій. Такъ было въ то время, когда Антіохійцы взбунтовались и оскорбили изображенія Императора (Ѳеодосія). Всему городу угрожалъ гнѣвъ царскій и жестокія казни. Народъ, опомнившись, съ ужасомъ понялъ, что ожидаетъ такъ провинившуюся Антіохію. Архіепископъ Флавіанъ взялъ на себя трудъ ѣхать въ Римъ, болѣе чѣмъ за 1000 верстъ, умолять Императора о помилованіи преступнаго, но теперь кающагося, города. Во все время отсутствія престарѣлаго Архіепископа томительное ожиданіе неизвѣстнаго исхода его ходатайства угнетало народъ тяжелою скорбью, иногда доходившею до отчаянія. Кромѣ Златоуста некому было утѣшить и ободрить народъ. Архіепископъ Флавіанъ отправился въ путь до наступленія великаго поста. Цѣлую недѣлю безмолвствовалъ Златоустъ. Наконецъ въ воскресенье недѣли сыропустной проповѣдникъ вышелъ къ народу, чтобы подѣлиться съ нимъ своими скорбными чувствами. «Что сказать мнѣ или о чемъ говорить? Время слезъ теперь, а не рѣчи, – рыданій, а не словъ, – молитвы, а не проповѣди. Содѣянное такъ велико, рана столь неисцѣлима, язва такъ глубока, что она выше всякаго врачевства и требуетъ высшей помощи. Дайте мнѣ оплакать настоящее бѣдствіе. Семь дней молчалъ я, какъ друзья Іова: дайте мнѣ теперь открыть уста и оплакать это общее бѣдствіе... Откуда такая перемѣна? Ничего не было славнѣе нашего города; теперь ничего не стало жалче его. Народъ столь тихій и кроткій, всегда покорный правителямъ, теперь вдругъ разсвирѣпѣлъ, произвелъ такія буйства, о которыхъ и говорить непристойно. Плачу и рыдаю теперь – не отъ важности угрожающаго наказанія, а о крайнемъ безумствѣ сдѣланнаго. Отъ плача прерывается голосъ мой»... Народъ рыдалъ, вопли плачущихъ заглушали потрясающія слова Златоуста. Но онъ не оставлялъ своей паствы безъ утѣшенія: въ теченіе всего поста почти ежедневно вступалъ на свою каѳедру съ словами утѣшенія и призыва къ покаянію и молитвѣ. «Возлюбленные, говорилъ онъ, перестаньте отчаяваться. Не столько мы сами заботимся о своемъ спасеніи, сколько заботится о насъ создавшій насъ Богъ». Проповѣдникъ не упускалъ случая по временамъ дѣлать поучительные выводы изъ настоящаго положенія его паствы. «Чего вы такъ ужасаетесь? гнѣва земнаго царя, жестокаго наказанія, которое вы вполнѣ заслуженно понесете въ этой жизни? Какъ же вы не боитесь болѣе страшнаго гнѣва небеснаго Царя, не страшитесь вѣчнаго наказанія, когда прогнѣвляете Его своими грѣхами?» Вѣсть о царскомъ всепрощеніи привезъ архипастырь къ самой Пасхѣ. По этому случаю Златоустъ говорилъ своимъ слушателямъ въ своемъ праздничномъ словѣ: «Благословенъ Богъ, сподобившій насъ отпраздновать этотъ святый праздникъ съ великою радостію и веселіемъ, возстановившій главу тѣлу, пастыря стаду, учителя своимъ ученикамъ, первосвященника священникамъ. Благословенъ Богъ, который сдѣлалъ неизмѣримо больше того, чего мы просили или о чемъ помышляли»...

Молва о знаменитомъ Антіохійскомъ проповѣдникѣ давно уже долетѣла до столицы Восточной Имперіи и до императорскаго дома. Въ 398 году скончался Константинопольскій архіепископъ Нектарій. Ближайшій къ Императору Аркадію (Ѳеодосій умеръ въ 395 г.) царедворецъ Евтропій, лично знавшій Златоуста, указалъ на него, какъ на наиболѣе желательнаго пастыря для столицы. И 26 февраля этого года онъ былъ рукоположенъ въ Архіепископа Константинопольскаго. Въ столицѣ общество такъ же, какъ и въ Антіохіи, далеко еще не отрѣшилось отъ языческаго образа жизни. Здѣсь было даже больше, чѣмъ гдѣ-нибудь, такихъ христіанъ, особенно между государственными сановниками, которые приняли христіанство только потому, что этого требовали послѣдніе законы Ѳеодосія. Страсть къ зрѣлищамъ, разорительная роскошь, мздоимство, развратъ, немилосердіе къ бѣднымъ и здѣсь, какъ въ Антіохіи, сдѣлались почти постояннымъ предметомъ обличенія со стороны Златоуста. Даже духовенство здѣсь вело большею частію совершенно свѣтскую жизнь, часто неприличную не только духовному лицу, но и просто христіанину. Относительно духовенства Святитель не ограничивался одними только обличеніями. Все это, – и смѣлыя обличенія свѣтскаго общества и строгія мѣры противъ распущенности духовенства, но особенно гнѣвъ и злоба Императрицы Евдоксіи, которая не могла не отнести и къ себѣ его смѣлыхъ обличеній, – все это возбудило противъ него такое множество враговъ и въ духовенствѣ, и въ свѣтскомъ обществѣ, и при императорскомъ дворѣ, что великій Святитель долженъ былъ окончить многотрудную жизнь ссылкою въ глухую Армянскую деревню. Путь его къ мѣсту ссылки былъ поистинѣ его крестнымъ путемъ. Измученный жестокимъ обращеніемъ сопровождавшихъ его воиновъ, Святитель скончался на пути къ мѣсту ссылки, въ селеніи Команахъ и однако же, когда онъ умиралъ, его послѣднія слова были: «Слава Богу за все! Аминь».

 

Прот. А. Ивановъ.

 

«Тульскія Впархальныя Вѣдомости». 1898. № 5. Ч. Неофф. С. 166-171.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: