Житіе св. благовѣрнаго великаго князя Александра Невскаго, въ схимонасѣхъ Алексія.

Икона из Троицкого собора Ипатьевского мон-ря. Кон. XVI в. (КГОИАМЗ)

Отца человѣкъ можетъ забыти, а добра господина не можетъ оставити; аще бы лзѣ, и въ гробъ бы легъ съ нимъ (Лѣтописецъ).

I.

Около семи вѣковъ прошло уже съ того горестнаго дня, когда свободная, великая Русь христіанская склонила выю свою подъ тяжкое иго поганыхъ татаръ. Страшно и вспомнить ту бѣдственную годину. Въ то далекое время земля русская мало походила на теперешнюю Русь. Она раздробилась на множество отдѣльныхъ областей или удѣльныхъ княжествъ. Въ каждомъ удѣлѣ былъ свой князь. Всѣ князья были изъ рода перваго князя Новгородскаго – Рюрика, или ближе, изъ рода Владиміра Святого, крестившаго Русь. Стало быть государствомъ правилъ не одинъ князь, а цѣлый княжескій родъ. Одно изъ княжествъ (Кіевское) называлось старшимъ или великимъ княжествомъ, и князь (старшій въ родѣ), сидящій на Кіевскомъ столѣ, назывался великимъ княземъ. Младшіе братья, по завѣтамъ отцовскимъ, обязаны были слушаться старшаго, какъ отца, а великій князь долженъ былъ любить младшихъ, какъ дѣтей своихъ. Но князья поднимали междоусобную вражду, братъ вставалъ на брата, сынъ на отца и повели братоубійственную борьбу. «Братъ наводилъ на брата полки ипоплеменныхъ и невѣрныхъ, и отъ избытка беззаконій умножились казни, какихъ дотолѣ не видѣло и не слыхивало отечество наше». Дробилась и слабѣла Русь въ бѣдствіяхъ и въ этой борьбѣ за удѣлы, теряла свою мощь и силу. А народъ, съ колыбели видѣвшій вражду и распри между князьями, принимавшими «еретиковъ и нечестивыхъ» подъ святыя знамена свои, грубѣлъ, коснѣлъ въ невѣжествѣ, забывалъ вѣру, предавался грубымъ и дикимъ суевѣріямъ и обычаями. Обезсиленная междоусобицами Русь должна была принять еще новый ударъ – это было страшное иго татарское.

Въ 1224 году на югѣ Россіи появились дикія монгольскія племена. Передъ тѣмъ какъ вступить въ предѣлы Россіи, предводительствуемыя Чингнсъ-ханомъ, они побѣдоносно прошли, покоряя народы на пути своемъ, изъ Азіатскихъ степей къ берегамъ Азовскаго моря. Здѣсь встрѣтило ихъ русское воинство въ числѣ 80.000 ратниковъ. 16 іюня 1224 г. произошла кровавая битва при рѣкѣ Калкѣ. Русскіе были разбиты на голову. Едва одна десятая войска русскаго спаслась бѣгствомъ. «За ними гналось многочисленное татарское войско, грабя, убивая и опустошая цѣлые города», разсказываетъ арабскій писатель Ибнъ аль-Атиръ. Но вглубь Русской земли Чингисъ-ханъ не двинулся, а повернулъ обратно въ Азію, отвлеченпыа извѣстіями о замѣшательствахъ въ своихъ владѣніяхъ.

Въ 1236 году монгольскія полчища, численностью въ 500.000 человѣкъ, подъ начальствомъ Батыя, вошли въ землю Болгарскую, сожгли славный городъ Великій, истребили всѣхъ жителей, опустошили всю землю (Соловьевъ){1}, а въ слѣдующемъ 1237 году съ восточной стороны явились въ рязанскихъ предѣлахъ. Какъ нѣкій гибельный ураганъ пронеслись несмѣтныя татарскія полчища по лицу земли русской, сметая на пути своемъ города и селенія, разрушая святыни, неся съ собою смерть и опустошеніе. «За грѣхи наши, говоритъ одинъ, писатель XIII вѣка, навелъ на насъ Богъ народъ немилостивый, народъ лютый, народъ не щадящій ни красоты юности, ни немощи старцевъ, ни дѣтскаго возраста. Пришелъ безбожный царь Батый со множествомъ войска татарскаго, сталъ требовать десятивы отъ всего, и отъ князей, и отъ людей, и отъ коней. Какъ лютый звѣрь пожиралъ онъ цѣлыя области, терзая когтями остатки. Храбрѣйшіе князья Россійскіе пали въ битвахъ, другіе скитались въ земляхъ чуждыхъ, искали заступниковъ и не находили. Матери плакали о дѣтяхъ своихъ, предъ ихъ глазами растоптанныхъ конями татарскими, а дѣвы о своей невинности: сколь многія изъ нихъ, желая спасти оную, бросались на острый ножъ или въ глубокія рѣки. Жены боярскія, незнавшія трудовъ, всегда украшенныя златыми монистами и одеждами свалянными, всегда окруженныя толпою слугъ, сдѣлались рабами варваровъ, носили воду для ихъ женъ, мололи жерновомъ и бѣлыя руки свои опаляли падъ очагомъ, готовя пищу невѣрнымъ. Разрушены божественныя церкви, осквернены священные сосуды, все святое потоптано; святители стали пищею меча, тѣла преподобныхъ иноковъ брошены на съѣденіе птицамъ, кровь отцовъ и братьевъ нашихъ, какъ вода напоила землю. Крѣпость княжескихъ воеводъ исчезла. Живые завидовали спокойствію мертвыхъ». Грозною тучею надвигались озвѣрѣвшіе варвары и вездѣ на пути своемъ натыкались на отчаянное мужество. Защищались до послѣдней капли крови, до послѣдняго вздоха. Такъ, напримѣръ, небольшой городокъ Козельскъ мужественно защищался семь недѣль; а когда поколебалась сила русская и городъ былъ взятъ, то столько было пролито въ немъ крови, что малолѣтній князь Василій захлебнулся въ потокахъ крови. Разрозненныя, враждебныя княжества падали одно за другимъ: уже палъ Кіевъ, Рязань, Суздаль, Муромъ, не устоялъ Черниговъ, погибли Тверь и Торжокъ. Несмѣтныя татарскія толпы двигались уже къ славному, вольному Новгороду. Какихъ-нибудь сто верстъ разстоянія отдѣляли богатѣйшее княжество отъ порабощенія. Народъ наслышанный объ ужасахъ татарскаго нашествія молитвой готовился къ смерти. Въ это время единая надежда возлагалась имъ на своего любимаго премудраго и благочестиваго князя Александра Ярославовича. Колѣнопреклоненный въ горячей молитвѣ взывалъ земный владыки вмѣстѣ съ народомъ своимъ къ Господу Силъ: «Отче Небесный, молился Александръ, не дай на поруганіе нечестивымъ вѣрныхъ чадъ своихъ». И Господь услышалъ усердную молитву. Неисповѣдимымъ промысломъ Своимъ отвратилъ Царь Небесный бѣду лютую отъ Новгорода.

Отъ Игнатова креста Батый неожиданно вдругъ повернулъ обратно, испугавшись весенняго разлива. Преданіе говоритъ, что путь Батыю преградилъ самъ «грозный воевода небесныхъ сидъ, Архистратигъ Михаилъ». Съ радостію и любовію передавали новгородцы эту молву, прославляя своего юнаго князя Александра, молитвами своими святыми испросившаго заступленіе небесное великому Новгороду.

II.

Девятнадцатилѣтпій князь Александръ былъ вторымъ сыномъ князя Переславльскаго Ярослава и благочестивой княгини Ѳеодосіи. Княжичъ Александръ родился въ Переславлѣ 30 мая 1219 года. Первые дѣтскіе годы, оставаясь подъ непосредственнымъ руководительствомъ благочестивой матери, Александръ съ глубокимъ вниманіемъ выслупшвалъ дивныя повѣствованія о жизни Христа Спасителя, о его святыхъ заповѣдяхъ, слушалъ, повѣствованіе о житіи и страданіяхъ мучениковъ за Христа, съ радостію поспѣшающихъ принять вѣнецъ мученическій и соединиться со Спасителемъ. Слушалъ и глубоко западали слова спасительнаго назиданія въ нѣжную душу малютки. Подражая мученикамъ христіанскимъ «и псалмопѣвцу, онъ нѣжнымъ дѣтскимъ голосомъ воспѣвалъ славу Бога Живаго». И пламенная, чистая молитва неслась изъ дѣтскихъ устъ подъ темными сводами княжескаго терема. Такъ мирно и тихо проходило дѣтство будущаго молитвенника за Русь многострадальную. «Отъ юности, говоритъ одинъ древній жизнеописатель св. Александра, – возлюбилъ онъ Христа и отвращался мірскаго суемудрія, услаждался гласомъ церковныхъ пѣснопѣній и душа его жаждала поученій св. отцевъ. Бдѣнія всенощныя и тайныя къ Богу молитвы были любимымъ его занятіемъ. Кротокъ и тихъ былъ нравъ его дѣтства». По древне-русскому обычаю, князей начинали учить довольно рано. Благочестивые предки наши прежде всего старались познакомить ребенка съ книгами Священнаго Писанія, съ Евангеліемъ и Псалтирью, останавливаясь при чтеніи на важнѣйшихъ мѣстахъ. Попутно давались нравоученія, извлекались изъ прочитаннаго Слова Божія правила жизпи: «Читай, читай, княже мой», говоритъ мптрополптъ Никифоръ, съ любовію взирая на своего воспитанника (Владмиміра Мономаха), «читай третій псаломъ перваго часа – въ немъ вѣрное изоображеніе, каковъ долженъ быть князь и царь. Если ты будешь испытывать и соблюдать то, о чемъ говорится въ этомъ псалмѣ, онъ просвѣтитъ еще болѣе умныя очи твои, отвратитъ отъ нихъ всякую суету, освятитъ твой слухъ, очиститъ сердце, исправитъ стопы, предохранитъ ноги твои отъ поползновенія... и возсіяетъ тебѣ свѣтъ, сіяющій праведникамъ, на много лѣтъ останешься неосужденнымъ и неповиннымъ, а потомъ отъ царства дальняго вознесешься въ горнее». Такимъ образомъ, идеалы жизненные благочестивый отрокъ находилъ въ книгахъ священныхъ, но нимъ учился онъ жить, въ нихъ искалъ вразумленія въ трудныя минуты жизни.

Княжичу Александру исполнилось 8 лѣтъ, когда отецъ его, разсорившись съ новгородцами, покинулъ Новгородъ, оставивъ тамъ на княженіе двухъ малолѣтнихъ сыновей своихъ Ѳеодора и Александра. Печальныя и безотрадныя картины сохранила память малолѣтнему и впечатлительному князю Александру отъ годовъ пребыванія его съ братомъ на новгородскомъ столѣ. Дождливая осень 1230 года погубила хлѣба, а ранніе морозы убили и озимые посѣвы. «Оттолѣ горе уставися велико», пишетъ лѣтописецъ. Истощенный и изголодавшійся народъ ѣлъ конину, собакъ, а когда стало не хватать и этого, ѣлъ падаль, наконецъ, обезумѣвшій отъ страшнаго голода, ѣлъ и человѣческіе трупы, грудами валявшіеся на улицахъ. Тупое, безумное отчаяніе овладѣло новгородцами. «Уже бяше при концѣ городъ сей», пишетъ лѣтописецъ. И все это прошло передъ глазами впечатлительнаго ребенка, съ чуткимъ сердцемъ, съ высоконастроенною душою.

Три года спустя неокрѣпшій княжичъ перенесъ большое горе: умеръ его старшій братъ Ѳеодоръ, и тринадцатилѣтній Александръ остался одинъ княземъ на новгородскомъ столѣ. Проникнутый любовію къ народу, преисполненный страха Божія и усердія къ Церкри православной, съ душою чистою и сильною, онъ былъ призванъ, чтобы стать оплотомъ земли русской. Кроткій и милосердный, св. благовѣрный князь внушилъ къ себѣ искреннюю любовь и всеобщее уваженіе. Въ теремѣ княжемъ находили помощь и защиту вдовы и сироты, всѣ опечаленные и обездоленные. Интересно свидѣтельство лѣтописца о томъ впечатлѣніи какое производилъ прекрасный обликъ князя на постороннихъ людей: «Пріиде нѣкто силенъ отъ западныя страны, иже нарицаются слуги Божіи (рыцари), хотя видѣти дивный взрастъ его, якожь древле царица Ужская (Савская) приходи къ Соломону, хотящи слышали премудрость его, тако же и сей, именемъ Андреянъ, видѣвъ князя Александра, возвратная къ своимъ и рече: проіпедъ страны и языки, не видахъ таковаго, ни въ царехъ царя, ни въ князехъ князя». Таковое же восхищеніе вызывалъ обликъ князя и у русскихъ, которые и слова, не находили для описанія красоты, доблестей и премудрости новгородскаго князя Александра, и сравнивали его – красотою съ Іосифомъ Прекраснымъ, мудростію съ царемъ Соломономъ, слава о премудрости котораго гремѣла по вселенной, а мужествомъ и отвагою – съ Веспасіаномъ древнимъ римскимъ императоромъ. Отеческое попечепіе и любовь къ правосудію и ревность о благѣ народа своего соединялась въ немъ съ христіанскимъ смиреніемъ и благочестіемъ. Завѣтами евангельскими преисполнена его рѣчь къ боярамъ: «Будьте недремлющими стражами законовъ, принимайте подъ защиту свою бѣдныхъ, вдовъ, сиротъ и всѣхъ угнетенныхъ, къ правосудію вашему прибѣгающихъ. Богъ видитъ ихъ слезы. Онъ услышитъ ихъ воздыханія. Не познавайте лица сильнаго; малѣйшій человѣкъ и сильнѣйшій саномъ и богатствомъ – равны предъ Господомъ. И если я отвергну слабаго и попущу возноситься злобной гордости, да обвинитъ меня предъ вами Богъ въ день судный!». Таковъ былъ князь Александръ. «Бысть же, благолѣпенъ и премудръ зѣло». И вотъ на этого-то князя и была возложена Всевышнимъ промысломъ забота объ огражденіи земли русской въ злую годину.

III.

Онустошпвъ наше отечество, татары заняли степи по рѣкамъ Днѣпру, Волгѣ и Уралу до морей Чернаго и Каспійскаго. Батый основалъ свое царство, или Золотую Орду со столицей Сараемъ. Князья наши должны были ѣздить въ Орду, чтобы получить отъ хана право на княженіе; народъ обложенъ былъ данью. Батый утвердилъ великимъ княземъ Владимірскимъ Ярослава II Всевололовича. Одна только Новгородская область оставалась свободною. Но хотя Новгородъ и уцѣлѣлъ отъ грабежа татаръ, онъ подвергался однако же несчастьямъ другого рода. Въ то время какъ юго-западная Россія гибла подъ мечомъ татаръ, сѣверо-западная принуждена была отбиваться отъ грозныхъ сосѣдей своихъ: литовцевъ, нѣмцевъ и шведовъ. Видя, что Русь порабощена и разорена татарами, сѣверные враги захотѣли завладѣть важнѣйшимъ изъ городовъ русскихъ – Новгородомъ, уцѣлѣвшимъ отъ татарскаго погрома. Была еще и другая причина къ нападенію на Россію съ сѣвера. Властолюбивые замыслы римскаго папы на распространеніе своей свѣтской власти побудили его поднять походъ въ Россію. Орудіемъ для этой цѣли на первый разъ папа избралъ шведовъ. Къ тому же стремленія папы, какъ нельзя больше, совпадали съ домогательствами воинственнаго и властолюбиваго ярла (герцога) Биргера, зятя шведскаго короля. Шведскій король добылъ отъ римскаго папы буллу (грамоту) которой поднималъ шведовъ на брань за вѣру, приказывалъ крестить финновъ и поворачивать въ латинство русскихъ и всѣмъ кто пойдетъ въ походъ обѣщалъ отпущеніе грѣховъ. Такимъ образомъ, борьба со шведами была не простымъ столкновеніемъ изъ-за расширенія владѣній, а, главнымъ образомъ, это была рѣшительная борьба католичества съ православіемъ. «И поистинѣ вѣчная похвала св. князю Александру, который съ изумительной проницательностію во время разгадалъ страшную опасность, угрожавшую намъ съ Запада, предпочелъ татарскую неволю, всевозможныя униженія и тяжелыя матеріальныя жертвы, но въ то же время мужественно сталъ на стражѣ русской народности» (Хитровъ). Воззваніе подѣйствовало. Громадное шведское войско, подъ предводительствомъ самого Биргера высадилось въ 1240 году у устья рѣки Ижоры. Тотъ же часъ къ князю Александру отправлены были послы отъ Биргера съ такою рѣчью: «Если ты хочешь, то покорись намъ, а если же не покоришься, то знай, что мы находимся въ твоей землѣ и скоро плѣнимъ ее». Но дерзкій вызовъ не смутилъ отважнаго князя. Хотя дружина его была мала, но времени терять было нельзя – надо было дѣйствовать, дабы уныніе не заронилось въ сердца воиновъ. Помощи ждать было неоткуда. Оставалась одна надежда на небесное заступленіе. Горячо молился князь, павъ ницъ предъ алтаремъ въ храмѣ св. Софіи, прося Господа не предавать достоянія Своего въ руки нечестивыхъ: «Владыко всемилостивый, молился князь, слыши словеса гордаго варвара сего, прегордо хвалящагося разорити святую Твою Церковь и потребити вѣру православную и проліяти кровь христіанскую. Призри съ небесе и пріими оружіе и щитъ... стани въ помощь мнѣ, да не рекутъ врази наши: гдѣ есть Богъ ихъ?». Горячо молился съ княземъ о дарованіи побѣды и владыка Новгородскій, усердно молилась и немногочисленная отважная рать княжеская. Твердая надежда воодушевила ихъ, когда князь обратился къ нимъ съ ободряющимъ словомъ: «Братья, воскликнулъ князь, насъ немного, а врагъ силенъ. Но не въ силѣ Богъ, а въ правдѣ. Вспомнимъ слова Псалмопѣвца: сіи на колесницахъ и сіи на конехъ, мы же во имя Господа Бога нашего призовемъ... Не убоимся множества ратныхъ, яко съ нами Богъ».

14 іюля скудное числомъ Новгородское воинство приблизилось къ берегамъ рѣки Невы. Наступила ночь. Подъ покровомъ ея высадилась дружина княжеская на берегъ Невы, при впаденіи въ нее Ижоры. Здѣсь встрѣтилъ князя начальникъ пограничной стражи, нѣкто Пелгусій, ижорянинъ, въ св. крещеніи нареченный Филиппомъ. Онъ повѣдалъ князю о видѣніи, которое ему было: «Простоявъ на стражѣ спокойно всю ночь, разсказывалъ Филиппъ, предъ разсвѣтомъ слышу я вдругъ шумъ какъ бы отъ плывущей лодки. Подумавъ, что это шведы, я подошелъ къ берегу... Смотрю и вижу: показалась лодка. Гребцы были окутаны мглою, посреди же ладьи стояли два благолѣпные мужа въ червленныхъ{2} одеждахъ, держащіе руки одинъ на плечѣ у другого. И сказалъ одинъ мужъ другому: «Братъ Глѣбъ, вели грести скорѣе, да поможемъ сроднику нашему великому князю Александру противъ враговъ!». Другой же отвѣчалъ: «Хорошо, братъ Борисъ!». Слушая съ благоговѣніемъ этотъ разсказъ, князь принялъ твердое рѣшеніе и въ ту же ночь напалъ на врага. ІІІведы не ожидали этого и, мирно расположившись въ своихъ шатрахъ, отдыхали, твердо увѣренные въ своемъ успѣхѣ. Завязался ожесточенный бой и длился цѣлый день съ утра и до вечера. По сказанію лѣтописца, «бысть бой силенъ зѣло, ужасенъ и страшенъ». Новгородское войско было сравнительно немногочисленно, но это была храбрая и мужественная дружила: «бяху бо сердца ихъ, аки сердца львовъ, якоже древле у Давида царя». Самъ доблестный вождь показывалъ воинамъ своимъ примѣръ самоотверженной отваги и мужества. На конѣ своемъ онъ показывался въ самыхъ опаснѣйшихъ мѣстахъ. Замѣтивъ, что Биргеръ бѣжитъ, Александръ нагналъ его и, набросившисъ на него, «возложилъ ему печать на лицо». Отличалась и дружина. Имена многихъ изъ соратниковъ князя упоминаются лѣтописцемъ со словъ самого князя Александра. Одинъ изъ нихъ, Гаврило Олексичъ, прорвался вслѣдъ за бѣгущимъ Биргеромъ до самаго корабля его, былъ низвергнутъ съ конемъ въ воду, но вышелъ невредимъ и опять поѣхалъ биться съ воеводою шведскимъ, который называется въ лѣтописи Спиридономъ; этотъ воевода остался на мѣстѣ убитымъ. Другой новгородецъ Сбыславъ Якуновичъ удивилъ также всѣхъ своею силою и храбростію, не разъ врываясь съ однимъ топоромъ въ толпы непріятельскія. Якуновичу въ храбрости не уступалъ княжескій ловчій, Яковъ Полочанинъ, съ мечомъ въ рукахъ ворвавшійся въ шведскіе ряды. Четвертый новгородецъ Миша пѣшкомъ съ отрядомъ своимъ ударилъ на непріятельскіе корабли и погубилъ три изъ нихъ; пятый, отрокъ княжескій, Савва, пробился до большого златоверхаго шатра Биргерова и подсѣкъ у него столбъ; шатеръ повалился и паденіе его сильно обрадовало новгородцевъ въ битвѣ; шестой – слуга княжескій, Ратмиръ, бился пѣшъ, былъ окруженъ со всѣхъ сторонъ врагами и палъ отъ множества ранъ.

Только наступившая ночь прервала сѣчу, и шведы, наполнивъ двѣ шнеки трупами и «преже себе пустьша и къ морю», постыдно бѣжали съ береговъ Невы. Такъ доблестно князь защитилъ Новгородъ и оградилъ святую вѣру православную отъ нашествія Римлянъ{3}. Съ пышностію и радостію встрѣчали новгородцы своего отважнаго князя чествуя его славнымъ именемъ «Невскаго», въ память кровавой сѣчи на берегахъ Невы. Но князь въ смиреніи своемъ не дерзалъ приписать себѣ этой побѣды и, преклонивъ колѣна предъ образомъ Спасителя, горячо возблагодарилъ Господа за успѣхъ своего оружія. Таковы подробности Невской битвы и онѣ тѣмъ болѣе драгоцѣнны, что описавшій ихъ свидѣтельствуетъ въ заключеніе: «си же вся слышахъ отъ господина своею князя Александра и отъ иныхъ, иже обрѣтошася въ то время въ той сѣчѣ».

ІV.

Любпли и чтили новгородцы своего отважнаго князя, но пуще всего они любили вольность и не выносили подчиненія. Неохотно повиновались они правленію даже и такого мудраго и справедливаго князя, какимъ былъ князь Александръ. Вскорѣ послѣ сраженія при Невѣ новгородцы начали выражать недовольство своимъ княземъ. Новгородцы жаловались на то, что князь начинаетъ свои мѣста заводитъ въ Новгородской землѣ и слободы ставить, что князь правитъ по своему усмотрѣнію: судитъ и рядитъ новгородскія дѣла, не слушаясь посадника, раздаетъ волости Новгородскимъ мужамъ и лишаетъ ихъ волостей безъ посадника же, самъ собою. А потому «льготники» требовали не чинить Новгороду такого насильства, пусть князь обяжется и крестъ цѣлуетъ въ томъ, чтобы впередъ ему безъ посадника не судить. Александръ не могъ княжить при такихъ условіяхъ и «распрѣвся съ новгородцами» съ семьей своей оставилъ Новгородъ и уѣхалъ къ отцу.

Но новая бѣда скоро заставила своевольныхъ новгородцевъ глубоко раскаяться въ своей запальчивости. Ливонскіе нѣмцы уже заполонили Водь, старинную данницу Новгорода, обложили данью вожанъ, заложили крѣпости у поморья, чтобы загородить новгородцамъ морской путь и, наконецъ, захвативъ Псковъ, пригородъ Новгородскій, стали грозить и Новгороду. Ихъ отряды, опустошавшіе поля и селенія, появлялись уже вблизи Новгорода. Съ ужасомъ помышляли новгородцы о томъ, что ждетъ ихъ. «Не хотѣли мы подчиниться премудрому князю Александру, говорили они, теперь вражеская сила завладѣетъ нами, разорить землю нашу. Нѣть у насъ князя Александра, горе намъ и граду нашему».

Собравшись, рѣшили они послать къ Ярославу «за княземъ». Ярославъ прислалъ имъ сына своего Андрея. Но нуженъ былъ Александръ, и новгородцы снарядили владыку и бояръ челомъ бить Александру. Твердо памятуя завѣтъ Христовъ любить враговъ своихъ и не помня обидъ, за зло воздавать добромъ, князь возвратился въ Новгородъ. Немедля собралъ онъ людей ратныхъ и ударилъ на нѣмецкіе отряды, разсѣялъ ихъ, разрушилъ крѣпость ихъ, сравнявъ ее съ землей и занялъ Псковъ. Но князь предвидѣлъ, что нѣмцы еще не смирились и остался ждать ихъ въ Псковѣ. Дѣйствительно, они недолго заставили себя ждать. Ихъ многочисленныя полчища двинулись на Псковъ. Оба великіе магистра, нѣмецкій и ливонскій, со всѣми бискупами (епископами) и рыцарямй находились въ строю ратномъ. Помолившись Богу, князь выступилъ противъ превосходившаго его врага. Передовой отрядъ княжеской дружины былъ разбитъ и князь Александръ долженъ былъ отступить къ Псковскому озеру. 5 апрѣля туда же подошли и нѣмецкіе отряды и въ тотъ же день произошло на озерѣ славное сраженіе, извѣстное въ исторіи подъ именемъ Ледоваго побоища, ибо произошло на льду Чудскаго озера. Великій князь съ высоты уступа скалы наблюдалъ за движеніемъ нѣмецкихъ полковъ. Какъ темная туча надвигались они на малочисленную рать Александра. Съ усердной молитвой обратился онъ къ Господу: «Разсуди, Боже, споръ мой съ этимъ высокомѣрнымъ народомъ» и, положивъ на себя крестное знаменіе, устремился отважно на врага «и бысть ту сѣча зла и велика нѣмцамъ и чюди, и трускъ отъ копей ломленія и звукъ отъ мечнаго сѣченія, яко же морю померзшю двигнутися, и не бѣ видѣти леду, покрыло бо есть все кровію». Стройные ряды нѣмецкихъ войскъ дрогнули, смѣшались и въ смятеніи побѣжали, а храбрая дружина княжая гнала ихъ на протяженіи семи верстъ. Въ этомъ преслѣдованіи, какъ говоритъ лѣтописецъ, убито было русскими пятьсотъ рыцарей нѣмецкихъ, «а чюди безчисленное множество. Се бо слышахъ отъ самовидца». Пятьдесятъ рыцарей было взято въ плѣнъ.

Величественный и радостный былъ въѣздъ славнаго побѣдителя въ освобожденный имъ Псковъ. Близъ его коня вели полоненныхъ знатныхъ рыцарей, за нимъ гнали толпу простыхъ плѣнныхъ. «О псковичи, восклицаетъ растроганный лѣтописецъ, если забудете это и отступите отъ рода великаго князя Александра Ярославича, то, похожи будете на жидовъ, которыхъ Господь напиталъ въ пустынѣ, а они забыли всѣ благодѣянія Его».

Такъ были побѣждены шведы и нѣмцы, но оставался третій врагъ – Литва. Немного времени прошло послѣ Ледоваго побоища, лѣтописецъ говоритъ уже о новыхъ врагахъ, досаждающихъ Руси своими вторженіями. Литовскіе набѣги на Русь начались уже давно: еще подъ 1239 г. находимъ о томъ свидѣтельство, но особенно опустошительными и частыми они стали въ 1242 г. «Въ то же время, пишетъ лѣтописецъ, умножишася языка литовскаго и начаша пакостити въ области князя Александра». Семь разъ князь усмирялъ ихъ, но они снова возобновляли свои набѣги. Наконецъ, князь рѣшилъ надолго отбить охоту у литвы появляться въ русскихъ предѣлахъ. Въ 1245 году литовскія шайки добрались до Торопца и засѣли въ немъ. Князь Александръ поспѣшилъ съ дружиной своей къ Торопцу и взялъ городъ, много литвы перебивши. Не бывало еще на Литву такой погибели. Была она задорна и неотвязна, однако, на этотъ разъ присмирѣла и надолго оставила Русь въ покоѣ.

V.

Слава о доблестяхъ и умѣ благовѣрнаго русскаго князя разнеслась по разнымъ сосѣднимъ государствамъ отъ моря Варяжскаго (Балтійскаго) п до Понта (Чернаго), даже по ту сторону Варяжскаго моря, до самаго Рима. Много дивился отвагѣ и силѣ духовной Невскаго героя папа Иннокентій IV. У него давно уже созрѣли планы волей или неволей склонить этого стойкаго ревнителя вѣры православной къ подножію своего престола. Видя свои попытки водворить латинскую вѣру въ Россіи силою не осуществившимися, папа рѣшилъ использовать мирныя средства. Въ 1251 г. Александръ получилъ отъ Римскаго папа посланіе. Съ письмомъ папа прислалъ двухъ своихъ кардиналовъ Голдада и Гемонта. «Мы слышали о тебѣ, писалъ папа Иннокентій святому Александру, какъ о князѣ честномъ и дивномъ, и что земля твоя похвальна и велика, и сего ради послали къ тебѣ мужей избранныхъ и премудрыхъ, да послушаешь ихъ ученія».

«Князь же, сдумавъ съ мудреци своими, въписа къ нему и рече: Отъ Адама до потопа, отъ потопа до раздѣленія языкъ, отъ начала Авраамля до проитія Израиля сквозѣ море, до умертвія Давида царя, отъ начала царства Соломоня до Августа и до Христова Рождества, страсти, воскресенія, на небеса восшествія и царства Константинова, отъ начала онаго до перваго збора (собора) и седмаго – си вся добрѣ вѣдаемъ, а отъ васъ ученія не пріемлемъ». Таковъ былъ отвѣтъ. Папскіе замыслы потериѣли крушеніе.

VI.

Слухи о Невской побѣдѣ, о Ледовомъ побоищѣ, объ избіеніи семи ратей литовскихъ дошли и до татарскаго хана. Послѣ татарскаго погрома всѣ русскіе князья ѣздили въ Орду на поклонъ къ хану. Но князь Новгородскій въ Ордѣ еще не былъ. Батый пожелалъ видѣть его и послалъ къ нему сказать: «Знаешь ли ты, что многіе народы покорились мнѣ, ты ли одинъ не покоришься. Если хочешь соблюсти землю свою, то приходи поклониться мнѣ». Подучнвъ это приглашеніе, князь долго колебался, не зная какъ поступить ему. Не смерть была страшна ему. Тяжелѣе смерти было для него – побѣдителя столькихъ враговъ – изъявить унизительную покорность хану, даже не покорившему его силою оружія. Много слышалъ онъ къ тому же объ униженіяхъ и оскорбленіяхъ, которымъ подвергались въ Ордѣ русскіе князья, не желавшіе подчиниться языческимъ религіознымъ обрядамъ. Но всѣ опасности были ничтожны въ сравненіи съ тою, которая грозила бы княжеству, въ случаѣ ослушанія волѣ ханской. Поэтому онъ готовъ былъ принять и мученія и смерть лютую, лишь бы спокоенъ былъ его народъ. Принявъ твердое рѣшеніе душу свою положить за благополучіе земли русской, святой Александръ, подкрѣпившись молитвой и напутствіемъ святителя Новгородскаго Кирилла, отправился въ Орду. «Помни, говорилъ святитель благословляя князя, погубивый душу свою за Христа и Евангеліе, пріобрящетъ ее въ животѣ вѣчномъ. Не подражай малодушнымъ, чтобы ни случилось съ тобой, ты постражди, какъ добрый воинъ Христовъ».

Громкая слава предшествовала Александру; татары съ невольнымъ чувствомъ уваженія смотрѣли на доблестнаго русскаго князя, поражавшаго ихъ своимъ величественнымъ видомъ. «Молчите! говорили, унимая плакавшихъ дѣтей жены Моавитскія, вотъ идетъ князь Александръ» (Хитровъ). Предъ тѣмъ, какъ явиться предъ очи хана всякій простой смертный долженъ былъ пройти черезъ очистительный огонь и поклониться тѣнямъ ханскихъ предковъ. Жрецы подступили съ этими требованіями и къ святому князю Александру, но ревностный исповѣдникъ вѣры Христовой съ достоинствомъ отвѣтствовалъ: «Я христіанинъ и не подобаетъ мнѣ кланяться твари». Жрецы языческіе, услыхавъ слова такія, донесли Батыю. Ханъ тотчасъ же пожелалъ увидѣть знаменитаго князя. Когда привели благовѣрнаго князя къ хану, онъ поклонился хану и сказалъ: «Царь, тебѣ поклонился я, ибо Богъ почтилъ тебя царствомъ, но тварямъ не поклонюсь, ибо все создано для человѣка. Богу же Единому, Которому служу, и Котораго почитаю Тому поклонюсь». Ханъ не сдѣлалъ никакого зла св. князю, – такъ понравился ему его мудрый отвѣтъ, а дивясь мужественному и благолѣпному облику его, воскликнулъ: «Все, что мнѣ ни говорили о немъ, все правда; нѣтъ подобнаго этому князю».

VII.

Между тѣмъ отецъ Александра, Ярославъ, великій князь Владимірскій, скончался на пути изъ Орды. Ханъ татарскій утвердилъ на великокняжескомъ престолѣ Святослава, брата Ярослава, дядю Александра. Но скоро между новымъ великимъ княземъ и младшими братьями Александра начались ссоры за великое княженіе. Александръ совѣтовалъ имъ порѣшить дѣло судомъ ханскимъ. Князья согласились, и самъ Александръ съ младшимъ братомъ Андреемъ поѣхалъ къ хану. Сначала прибыли они въ Золотую Орду, но отсюда должны были отправиться далѣе, въ степи монгольскія, гдѣ царствовалъ Менгу, которому повиновался самъ Батый. Путь туда былъ трудный. Приходилось выносить и зной, и холодъ, и голодъ, и униженіе. Но князь все перенесъ съ терпѣніемъ и спустя три года вернулся съ братомъ въ родную землю. Великій ханъ такъ былъ доволенъ князьями, что поручилъ Невскому Кіевъ и всю южную Россію, Андрей же сѣлъ на престолѣ Владимірскомъ. Но вскорѣ Андрей, по легкомыслію своему, навлекъ на себя гнѣвъ ханскій. Ханъ послалъ большое войско; Андрей встрѣтилъ его со своею дружиною, но былъ разбитъ и бѣжалъ къ нѣмцамъ. Область Владимірская была разорена. Александръ зналъ, что ханъ не ограничится только этимъ и что вся Земля Русская должна ожидать кары. Чтобы спасти отечество отъ разорена, онъ поѣхалъ въ Орду ходатайствовать за Андрея и за всю землю Русскую. Онъ успѣлъ утолить гнѣвъ ханскій и получилъ отъ Сартака старшинство надъ всѣми братьями.

Радостно встрѣчена была повсюду вѣсть о старшинствѣ заступника и стоятеля за нее. Всѣ чаяли добра отъ его княженія, думали отдохнуть подъ его рукой отъ горькихъ бѣдъ и разоренья. «И скоро воцарилось, пишетъ Карамзинъ, спокойствіе въ великомъ княженіи; люди возвратились въ домы, земледѣльцы къ плугу, священники къ алтарямъ». Спустя нѣкоторое время послѣ того, какъ св. благовѣрный князь Александръ Ярославичъ сѣлъ на великокняжескій престолъ, въ татарской Ордѣ произошли большія перемѣны. Батый умеръ и за смертію Батыева сына Сартака, ханскій престолъ занялъ дядя послѣдняго, Берке. Новый властелинъ велѣлъ сдѣлать перепись и обложить всѣ покоренныя русскія княжества подушною данью. Въ число переписанныхъ попали и новгородцы. Новгородъ никогда не былъ покоренъ и не хотѣлъ склониться добровольно подъ ярмо татарское. Новгородъ великій вздумалъ отстаивать свою вольность. Народъ заволновался. Татарскихъ численниковъ хотѣли изгнать съ позоромъ. Когда св. Александръ ушелъ во Владиміръ на великокняжескій престолъ, онъ въ Новгородѣ оставилъ сына своего Василія. Князь Василій сталъ за-одно съ новгородцами. Съ большимъ трудомъ усмирилъ Александръ новгородцевъ и склонилъ ихъ къ уплатѣ дани. Князь Александръ сознавалъ, что для разоренной Руси не пробилъ еще часъ свергнуть ненавистное иго татарское. Онъ сознавалъ, что недостаетъ у нея силъ противиться многочисленнымъ толпамъ татаръ и что всякое сопротивленіе поведетъ только къ большему разоренію народа. Понималъ онъ также, что не съ мечомъ въ рукахъ надлежало ему теперь отражать врага, а необходимо было выказывать татарскимъ властителямъ покорность. Послѣ успокоенія новгородцевъ, «Христіаномъ бысть тишина велика», пишетъ лѣтописецъ. Но гроза уже нависла снова надъ русскою землею. Ханскій намѣстникъ отдалъ на откупъ въ нѣкоторыхъ областяхъ татарскую дань дикимъ кочевникамъ бесерменамъ, магометанскимъ купцамъ, жестокость и изувѣрство которыхъ переходили всякія границы. Народъ изнемогалъ.

Горе и нищета безысходная подтачивали корни земли русской. Но русскій народъ, съ нечеловѣческимъ терпѣніемъ выносившій расхищеніе, униженіе и даже мученія не простилъ «бусурманамъ» оскорбленія св. вѣры православной. Чаша страданій переполнилась. Долготерпѣніе русское истощилось. Въ числѣ откупщиковъ бесерменскнхъ явился нѣкто «поганый» Тетлямъ. Нѣкій монахъ Зосима, въ угоду басурманамъ, отрекся отъ вѣры Христовой и вступилъ «въ прелесть лжаго пророка Махметя». Подстрекаемый нечестивцами «окаянный лишенникъ вѣры» сталъ поносить св. христіанство: «бѣ мнихъ образомъ точію, сотонѣ же сосудъ, бѣ бо піяница и студословецъ, и празднословецъ, кощунникъ». Народъ, оскорбленный въ чувствѣ преданности св. вѣрѣ, поднялся и «беззаконнаго и сквернаго законопреступника и еретика Зосиму убиша въ городѣ Ярославѣ. Бѣ бо тѣло его ядъ псамъ и враномъ».

Это былъ сигналъ къ возмущенію всенародному. Мигомъ поднялись Ростовъ, Суздаль, Владиміръ. Единогласно рѣшили расправиться съ ненавистными басурманами по своему – и частью перебили ихъ, частью прогнали изъ земель своихъ. Въ запальчивости и обидѣ забылъ измученный народъ какую страшную бѣду навлекъ онъ на себя! Въ Ордѣ уже поднимались огромныя полчища. Руси грозила неминуемая гибель. И народъ въ страхѣ ожидалъ жестокой расправы. Но снова является ходатай за Русь; забывая опасность, которая грозила ему, помня только что его отечество въ страшной опасности, великій князь отправляется въ Орду «утолять» разгнѣваннаго повелителя.

Зиму и лѣто Александръ провелъ въ Ордѣ; наконецъ, ему удалось умилостивить хана – это была его послѣдняя служба на благо отечества. Осенью 1263 года князь Александръ выѣхалъ изъ Орды. Онъ уже въ Ордѣ чувствовалъ себя слабымъ, а по пути князь и совсѣмъ разнемогся. Въ Нижнемъ-Новгородѣ усталый и больной князь остановился, но почувствовавъ черезъ нѣсколько дней облегченіе, двинулся въ путь. Вездѣ по пути встрѣчалъ великаго князя съ радостію благородный народъ. Владиміръ готовился къ встрѣчѣ. Но не суждено было ему принять своего любимаго князя. Въ Городцѣ князь почувствовалъ себя совсѣмъ плохо и, чуя близкую кончину свою, принялъ схиму съ именемъ Алексія. Въ предсмертный часъ благочестивый инокъ созвалъ, всѣхъ бояръ, и князей, и простыхъ людей къ одру смертному и преподалъ послѣднее свое благословеніе. «Горькое было зрѣлище общаго плача и рыданія о поборникѣ всей земли русской, предстателѣ бояръ, питателѣ убогихъ, отцѣ вдовъ и сиротъ, заступникѣ Церкви, которую защищалъ отъ враговъ, утверждая въ ней вѣру Христову». 14 ноября святаго заступника земли русской не стало, закатилось солнце Россіи.

Извѣстіе о кончинѣ любимаго князя дошла до Владиміра. Митрополитъ Кириллъ, обратившись къ народу, съ рыданіемъ объявилъ: «Чада мои милыя! Закатилось солнце земли русской!». Изъ груди народной вырвался одинъ общій вопль: «погибаемъ, погибаемъ!». «И бысть, пишетъ лѣтописецъ, плачъ великій, и кричаніе, и туга, якоже нѣсть такова бывала, токмо и земли трястися». Между тѣмъ останки почившаго князя двинулись изъ Городца къ Владиміру. Несмотря на лютые морозы, духовенство и народъ встрѣчали тѣло своего любимаго князя за десять верстъ отъ города. Медленно двигалась печальная процессія къ Владиміру. Горе на Руси было столь велико, что, по словамъ лѣтописца, «земля стонала отъ вопля и рыданій».

23-го ноября тѣло великаго князя было принесено въ стольный градъ въ соборный храмъ, построенный святымъ великимъ княземъ Андреемъ Боголюбскимъ, гдѣ и совершено было отпѣваніе. Господь восхотѣлъ прославить дивнымъ чудомъ избранника своего. Когда митрополитъ Кириллъ началъ вкладывать въ руки благочестивому князю разрѣшительную грамоту, то онъ, какъ живой, разомкнувъ руки, принялъ грамоту отъ святителя. Тѣло святаго благовѣрнаго князя Александра принесено было послѣ отпѣванія въ церковь Богоматери Рождественскаго монастыря и было погребено въ каменномъ гробѣ у южной стѣны.

VIII.

Такъ рановременно и нежданно почилъ святый Александръ много потрудившись за землю русскую за Новгородъ и за Псковъ, за все великое княженіе, отдавая животъ свой и за православную вѣру. Смолоду прославленный побѣдами, величествомъ и мудростію, кроткій и милостивый даже ко врагамъ своимъ, непреклонный же и грозный для злыхъ ослушниковъ, никогда не послаблявшій злодѣямъ, онъ пользовался совершенно исключительною славою между тогдашними князьями. Это былъ одинъ изъ тѣхъ подвижниковъ, мужъ крѣпости и силы, о комъ не мимо слово: «Въ руцѣ Господни власть земли и потребнаго воздвигнетъ во время на ней», свыше одаренный избранникъ, кому самъ Богъ даетъ выситься надъ толпою и чей голосъ, яко труба въ народѣ (Павловъ). Но его покорность далека отъ раболѣпства: онъ всегда умѣлъ поддержать и сохранить достоинство человѣка и христіанина и внушилъ къ себѣ невольное уваженіе и полное довѣріе своихъ грубыхъ повелителей. Дивный, озаренный лучами святости образъ истинно-русскаго человѣка изъ глубины минувшихъ вѣковъ встаетѣ передъ нами въ лицѣ Александра.

IX.

Прошло 117 лѣтъ со дня блаженной кончины св. благовѣрнаго князя. Наступилъ, наконецъ, тотъ давно желанный мигъ, когда угнетенная и воспрянувшая Русь, призвавъ на себя заступленіе и помощь святого витязя Невскаго, сбросила съ себя тяжкое иго татарской неволи. Святой князь Александръ подкрѣпилъ православныхъ дивнымъ видѣніемъ на опасный путь и далъ имъ знаменіе своего заступничества. Наканунѣ знаменитой Куликовской битвы инокъ Рождество-Богородичной обители, стоя въ притворѣ замѣтилъ вдругъ, что въ храмѣ сами собою загорѣлись свѣчи; и два старца вышедъ изъ алтаря, подошли къ гробницѣ св. Александра и сказали: «Александре! Возстани и спаси правнука твоего Димитрія, одолѣваемаго иноплеменными». И св. Александръ возсталъ, и всѣ трое исчезли съ глазъ пораженнаго видѣніемъ инока.

Поутру была одержана блестящая побѣда надъ врагомъ, и инокъ разсказалъ о бывшемъ ему видѣніи. Митрополитъ велѣлъ раскопать то мѣсто, гдѣ былп погреблены честные останки благовѣрнаго князя Александра. Съ честію положили святыя мощи угодника Божія въ раку. Толпы народа стекались, чтобы помолиться и приложиться къ прославленнымъ мощамъ святого благовѣрнаго князя. И многіе разслабленные и недугующіе у раки святого князя получили исцѣленія по молитвѣ своей. Прошло еще три вѣка.

Приспѣло время еще большаго прославленія побѣдителя Невскаго. Императоръ Петръ Великій послѣ славной побѣды надъ шведами захотѣлъ отпраздновать эту побѣду, одержанную въ тѣхъ же мѣстахъ, гдѣ нѣкогда прославился новгородскій князь Александръ Ярославичъ, въ новой столицѣ, торжествомъ прославленія перваго побѣдителя на берегахъ Невы. Именнымъ указомъ повелѣно было: «Обрѣтающіяся во Владимірскомъ Рождественѣ монастырѣ мощи св. благовѣрнаго князя Александра перенести въ основанный въ 1710 году Александро-Невскій монастырь». Это повелѣніе было приведено въ исполненіе въ слѣдующемъ 1721 году 30 августа, въ день заключенія со шведами славнаго Ништадтскаго мира.

Торжественная процессія 30 августа 1724 года двинулась къ сѣверу изъ древней обители Владимірской до Новгорода великаго, древней отчины князя. Церковные священнослужители несли мощи его на рукахъ; здѣсь же поставили ихъ въ богатоубранную ладью и внизъ по Волхову продолжали шествіе, какъ и въ тѣ дни, когда ратоборствовалъ въ предѣлахъ той страны. Самъ императоръ Петръ Великій управлялъ галерой съ мощами князя. Въ послѣдующія времена благочестивые цари и царицы наши глубоко чтили св. князя защитника державы Россійской. Прееминца Петра Великаго императрица Екатерина I учредила въ честь св. князя орденъ св. Александра, въ память незабвенныхъ подвиговъ его. Елизавета Петровна соорудила для мощей св. угодника роскошную серебряную раку, вѣсомъ въ 44 пуда 6 фун. 21 зол. Екатерина II воздвигла въ Александро-Невской лаврѣ новый храмъ въ честь Пресвятыя Живоначальныя Троицы, въ который и перенесены были святыя мощи св. великаго князя Александра Невскаго.

 

«Приходское Чтеніе». 1913. № 45. С. 1317-1328.

 

{1} Великимъ Городомъ русскія хроники (Лаврентьевская лѣтопись, 1164 г.) называють столицу (съ XII в.) Волжской Булгаріи – Билярское городищѣ (др.-рус. Билирь, тат. Биләр), расположенное около села Билярскъ въ Татарстанѣ. Ред.

{2} Красныхъ.

{3} Въ лѣтописи шведы называются не иначе какъ римлянами, что еще разъ подтверждаетъ, что война со шведами носила, главнымъ образомъ, религіозный характеръ.

 

⸭    ⸭    ⸭

Тропарь, гласъ 4-й:

Позна́й свою́ бра́тію, россíйскій Іо́сифе,/ не въ Еги́птѣ, но на небеси́ ца́рствующій,/ благовѣ́рный кня́же Алекса́ндре,/ и пріими́ моле́нія и́хъ,/ умножа́я жи́та лю́демъ плодоно́сіемъ земли́ твоея́,/ гра́ды влады́чествія твоего́ огражда́я моле́ніемъ,// и наслѣ́дникомъ твои́мъ на сопроти́вныя спобо́рствуя.

Инъ тропарь, гласъ 4-й:

Я́ко благочести́ваго ко́рене/ пречестна́я о́трасль бы́лъ еси́,/ блаже́нне Алекса́ндре,/ яви́ бо тя́ Христо́съ, я́ко нѣ́кое Боже́ственное сокро́вище Россíйстѣй земли́,/ но́ваго чудотво́рца, пресла́вна и богопрія́тна./ И дне́сь, соше́дшеся въ па́мять твою́ вѣ́рою и любо́вію,/ во псалмѣ́хъ и пѣ́ніихъ ра́дующеся, сла́вимъ Го́спода,/ да́вшаго тебѣ́ благода́ть исцѣле́ній./ Его́же моли́ спасти́ гра́дъ се́й,/ и держа́вѣ сро́дникъ твои́хъ богоуго́днѣй бы́ти,// и сыново́мъ россíйскимъ спасти́ся.

Кондакъ, гласъ 8-й:

Я́ко звѣзду́ тя́ пресвѣ́тлую, почита́емъ,/ отъ восто́ка возсія́вшую и на за́падъ прише́дшую:/ всю́ бо страну́ сію́ чудесы́ и добро́тою обогаща́еши/ и просвѣща́еши вѣ́рою чту́щія па́мять твою́, Алекса́ндре блаже́нне./ Сего́ ра́ди дне́сь пра́зднуемъ твое́ успе́ніе, лю́діе твои́ су́щіи:/ моли́ спасти́ оте́чество твое́, и вся́ притека́ющія къ ра́цѣ моще́й твои́хъ// и вѣ́рно вопію́щія ти́: ра́дуйся, гра́ду на́шему утвержде́ніе.

Инъ кондакъ, гласъ 4-й:

Я́коже сро́дницы твои́ Бори́съ и Глѣ́бъ/ яви́шася тебѣ́ съ небесе́ въ по́мощь,/ подвиза́ющемуся на Ве́лгера Свѣ́йскаго и во́евъ его́,/ та́ко и ты́ ны́нѣ, блаже́нне Алекса́ндре,/ пріиди́ въ по́мощь твои́мъ сро́дникомъ,// и побори́ борю́щія ны́.

 




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: