Святые Благовѣрные князья и Страстотерпцы Борисъ и Глѣбъ, нареченные въ святомъ крещеніи Романъ и Давидъ.

Святые мученики, князья – Борисъ и Глѣбъ стяжали великую славу въ церкви и землѣ русской. Въ житіяхъ и лѣтописяхъ они съ умилительнымъ благоговѣніемъ называются первыми, новыми мучениками и великомучениками земли русской, двумя звѣздами, заутра восшедшими на новопросвѣщенной странѣ русской, наконецъ, чудотворцами, молитвенниками, заступниками земли русской, стяжавшими у Бога особенную благодать покрова надъ нею, ея князьями и царями.

Изъ числа 13 сыновей св. Владиміра Борисъ и Глѣбъ были особенно любимы имъ. Можетъ быть, рожденіе ихъ Владиміромъ въ христіанствѣ отъ христіанской супруги царскаго племени было одною изъ причинъ такой особенной любви. «Владиміръ, отецъ ихъ», говорится въ житіи блаженныхъ князей, «весьма любилъ ихъ, видя благодать Божію, пребывающую на нихъ». Въ самомъ дѣлѣ, Борисъ и Глѣбъ наслѣдовали отъ отца глубокую и нѣжную любовь къ св. вѣрѣ, которая отражалась въ душахъ и жизни ихъ, какъ въ ручьяхъ чистой воды небесный лучъ свѣта. Наиболѣе характеристическимъ выраженіемъ этой любви служитъ усердіе св. князей къ Слову Божію, такое же какое имѣлъ праведный отецъ ихъ. «Борисъ», говорится въ житіи ихъ «былъ наученъ Божественному писанію, бралъ книги и прилежно читалъ ихъ. Боголюбивый же братъ его Глѣбъ съ усердіемъ присутствовалъ при его чтеніи, съ любовію и услажденіемъ слушалъ его и не отлучался отъ святаго брата, но пребывалъ съ нимъ день и ночь и внималъ умиленію его. И такъ всегда пребывали они въ поученіи словесъ Божіихъ». Неудивительно, что изреченія и цѣлыя мѣста изъ книгъ священныхъ напечатлѣвались въ памяти блаженныхъ князей, которые такимъ образомъ внѣ дома и церкви, на пути, во всякое время могли повторять въ утѣшеніе и назиданіе себѣ слова писанія, возносить гласъ хвалы и молитвы къ Богу. А какъ сильно дѣйствовали книги священныя на юныя, чистыя. воспріимчивыя души боголюбивыхъ князей! Читая въ сихъ книгахъ о подвигахъ и страданіяхъ святыхъ Божіихъ, Борисъ обливался слезами и молился: «Господи Іисусе Христе! сподоби мя, яко единаго отъ тѣхъ святыхъ, во участіи быти богоугоднаго ихъ произволенія, и настави мя по стопамъ ихъ ходити. Еще же прошу у Тебе, Господи Боже мой, да не вознесется мысль моя суетою міра сего, но яко же помилова насъ и изведе ны отъ тьмы невѣдѣнія во свѣтъ Твоего познанія, тако и мое сердце просвѣти на разумъ заповѣдей Твоихъ, и даруй ми желати вѣчнаго живота, его же уготова любящимъ Тя». И такое умиленіе раздѣлялъ съ Борисомъ и меньшій братъ его.

Любя св. вѣру, ревнуя жить по духу ея, блаженные князья встрѣчали въ отцѣ, живой примѣръ праведности и руководителя къ ней, для котораго вожделѣнно было, чтобы благодать Божія пребывала на сынахъ его. По изображенію лѣтописи, Борисъ оплакиваетъ своего отца, какъ свѣтъ своихъ очей, наказателя юности его, просвѣтителя неразумѣнія его, и жалѣетъ особенно о томъ, что болѣе не будетъ насыщаться благимъ ученіемъ и разумомъ его. Вотъ откуда происходила и «скоропослушливая любовь» къ отцу, указываемая въ лѣтописи въ числѣ, особенно похвальныхъ чертъ, которыми отличались предъ прочими братьями Борисъ и Глѣбъ. Она была не естественнымъ только чувствомъ, но и плодомъ вѣры, равно одушевлявшей отца и сыновей и соединявшей ихъ союзомъ нравственнымъ, который крѣпче и выше, союза естественнаго. Прибывъ въ назначенные имъ удѣлы, Борисъ – въ Ростовъ, а Глѣбъ – въ Муромъ, они, во исполненіе воли отца и въ подражаніе ему, дѣятельно занялись распространеніемъ вѣры среди язычниковъ. Св. Борисъ, «благочестно господарствуя, невѣрныхъ въ вѣрѣ обращалъ» – и тѣмъ съ большимъ успѣхомъ, что во дни его дѣйствовалъ въ Ростовѣ преподобный Авраамій Ростовскій чудотворецъ. Св. Глѣбъ – неоднократно боролся съ упорствомъ Муромцевъ, потомъ поселился въ двухъ поприщахъ отъ города, обращая, вѣроятно, свою апостольскую ревность на окрестныхъ жителей. Но святый Владиміръ не могъ долго оставаться безъ Бориса, которымъ утѣшался, какъ Іаковъ Іосифомъ. Онъ призвалъ его къ себѣ въ Кіевъ. Здѣсь теперь, какъ и прежде, Борисъ жилъ и дѣйствовавъ, «взирая на отца». И вотъ онъ царски свѣтился предъ всѣми, былъ всѣмъ украшенъ, какъ цвѣтъ въ юности своей, въ совѣтахъ мудръ, на рати храбръ и всѣми благими обычаями преудобренъ. Изъ этихъ благихъ обычаевъ лѣтопись особенно говоритъ о милосердіи обоихъ св. братьевъ къ страждущимъ, наслѣдованномъ ими отъ Отца: «они творили многую милостыню нищимъ и убогимъ, и вдовицамъ и сиротамъ; были милостивы, какъ и отецъ ихъ, и такъ несребролюбивы, что не имѣли у себя ничего, кромѣ одежды».

Наступили послѣдніе дни Владиміра. Возраставшая злость Святополка, открывшаяся непокорность Ярослава, вѣсть о нашествіи свирѣпыхъ Печенѣговъ смущали душу преклоннаго отца и государя, лежавшаго на одрѣ болѣзненномъ. Тѣмъ нѣжнѣе выказывалась послушливая любовь Бориса къ утѣшенію огорченнаго и болѣзнующаго отца. Въ отвѣтъ на повелѣніе Владиміра идти на Печенѣговъ «боголюбивый Борисъ падши поклонился отцу своему, облобызалъ честныя ноги его и, воставъ, объялъ выю его, сказавъ: я готовъ, отче, предъ очима твоими сдѣлать повелѣнное тобою, все, на что будетъ воля сердца твоего». И, вооружившись отеческою молитвою, скоро пошелъ съ своимъ воинствомъ въ путь свой.

Неудивительно, если Владиміръ, минуя старшихъ сыновей, хотѣлъ передать великокняжескій, столъ Борису, какъ наилучшему изъ своихъ сыновей и притомъ рожденному отъ христіанской царевны. Намѣреніе великаго князя раздѣляла и дружина. Но Борисъ самъ отказался отъ великокняжескаго стола для старшаго брата, теперь уже явнаго врага, а потомъ убійцы своего.

Перейдемъ къ изображенію, мученической кончины св. князей. Ее-то особенно славитъ, св. церковь, восхваляя въ пѣсняхъ своихъ «кроткаго Романа съ незлобивымъ Давидомъ, не противуставшихъ врагу сущу брату». Въ ней то открылась и вся сила, все величіе вѣры ихъ.

Если Борисъ и Глѣбъ были образцами духа новой вѣры, то въ душѣ Святополка еще жило язычество съ его дикими страстями. Поражаясь звѣрскимъ нравомъ его, лѣтопись не обинуясь говоритъ, что «окаянный уготовалъ себя въ сосудъ діаволу». Еще будучи въ Туровѣ, Святополкъ возсталъ противъ отца; но послѣдній во-время узналъ объ этомъ и заключилъ злобнаго сына въ темницу. Освобожденный изъ нея, Святополкъ уже не былъ пущенъ въ Туровъ, а жилъ въ Вышгородѣ, гдѣ лучше можно было стеречь его поведеніе. Окаянный не думалъ каяться, а, только старался заглушать голосъ совѣсти разгульною жизнью въ сообществѣ подобныхъ себѣ клевретовъ. Въ нихъ же Святополкъ, ожесточенный открытымъ посрамленіемъ своимъ, надѣялся встрѣтить вѣрныхъ сподручниковъ для своихъ замысловъ.

15 іюля 1015 года св. Владиміръ скончался въ Берестовѣ[1]. Борисъ былъ въ походѣ, а Святополкъ въ Кіевѣ. Напрасно окружавшіе, по желанію самого Владиміра, старались скрыть смерть его отъ Святополка до прибытія Бориса. Тотъ узналъ о ней. Незванный сѣлъ онъ на отцовскомъ столѣ и, прежде всего, нужнымъ счелъ избавится отъ Бориса. Обратившись къ вышегородскимъ клевретамъ своимъ, онъ сказалъ; «ничего не говоря, идите скоро и убейте брата моего Бориса». Каковъ князь, таковы и слуги его. Поражаясь дерзостію этихъ самохвальныхъ убійцъ, лѣтопись говоритъ: «они были слуги сатаны. Но злые люди хуже бѣсовъ. Эти боятся Бога, а тѣ и Бога не боятся, и людей не стыдятся: эти страшатся креста Господня, а тѣ не страшатся и креста».

Борисъ былъ уже на обратномъ пути изъ похода противъ Печенѣговъ, какъ получилъ вѣсть о смерти отца и замыслахъ брата. Онъ пораженъ былъ самою тяжкою горестію; но у праведника сильны утѣшенія вѣры. По удачному изображенію сказателей житій, Борисъ сперва молится объ умершемъ отцѣ; потомъ, давъ волю чувствамъ, онъ такъ оплакиваетъ смерть отца: «Увы мнѣ, отче мой! Ты, свѣтъ мой, померкъ, а я не былъ тамъ, не лобызалъ добролѣпныхъ сѣдинъ твоихъ, не сподобился понести тѣло твое и положить его во гробъ своими руками: но, блаженный отче, помяни меня въ покои твоемъ. Смущена душа моя: кому открою печаль мою!.. Но да будетъ воля Господа моего Іисуса Христа!». Подвигаясь къ Кіеву, Борисъ сталъ шатрами на р. Альтѣ, верстахъ въ трехъ отъ Переяславля. Здѣсь окружающіе уговаривали его такъ: «вотъ у тебя отцовская дружина и войско: иди съ нами и сядешь на столъ отца твоего, и Святополкъ будетъ изгнанъ». «Да не будетъ сего», отвѣчалъ кроткій Борисъ. «Я не подниму руки на брата моего старшаго. Умеръ отецъ мой, пусть будетъ онъ мнѣ вмѣсто отца. Да и какая польза мнѣ отъ власти? Какую принесли пользу земныя богатства, величіе и слава прежнимъ князьямъ? Не все ли это суета?... И за это ли проливать кровь!... Какой же дадимъ отвѣтъ Богу въ будущей жизни?... Такъ я иду къ Святополку и скажу ему: будь ты мнѣ вмѣсто отца; я готовъ служить тебѣ. Быть можетъ, увидѣвъ меня, онъ смягчится, умилосердится: не самъ же онъ злоумышляетъ противъ меня, а другіе подучаютъ его къ сему. А если даже онъ прольетъ кровь мою, то душу мою пріиметъ Христосъ Богъ мой». Такъ говоритъ Борисъ! Такую рѣдкую кротость и доброту души имѣлъ онъ, недопускавшій совершеннаго ожесточенія и злости въ самомъ заклятомъ врагѣ своемъ![2]. Затѣмъ дружина и войско разошлись, и Борисъ остался только съ немногими отроками.

Былъ вечеръ субботній... Тяжкія предчувствія и помыслы смущали душу Бориса, предугадывавшаго о зломъ умыслѣ брата. Тѣмъ сильнѣе началъ онъ искать укрѣпленій въ вѣрѣ. Приспѣла ночь, и Борисъ обратился не ко сну, а къ молитвѣ и пѣнію псалмовъ, особенно тѣхъ, въ коихъ были стихи болѣе приложимые къ его состоянію, какъ то: «Господи, что ся умножиша стужающіи ми? Мнози возстаютъ на мя. Господи, да не яростію Твоею обличиши мене.. Яко стрѣлы Твоя унзоша во мнѣ... Яко азъ на раны готовъ и 6олѣзнъ моя предо мною есть выну. Господи, услыши молитву мою... Не вниди въ судѣ съ рабомъ Твоимъ, яко не оправдится предъ Тобою всякъ живый». И вся ночь проведена была въ пѣніи псалмовъ, а также въ воспоминаніи о страданіяхъ святыхъ, о коихъ зналъ Борисъ изъ книгъ священныхъ, въ размышленіи о жизни вѣчной, обѣтованной праведнымъ. Было глубокое утро дня воскреснаго (24-го іюля), и Борисъ велѣлъ священнику служить заутреню, а самъ участвовалъ въ пѣніи шестопсалмія и канона. Но тутъ сказали ему, что посланные отъ Святополка убійцы уже стоятъ за шатромъ. Святый князь еще съ большимъ умиленіемъ продолжалъ пѣть заутреню, произнося въ утѣшеніе разные стихи псалмовъ, какъ то: «Господи Боже мой, на Тя уповахъ, спаси мя отъ всѣхъ, гонящихъ мя». По окончаніи утрени св. князь еще молился предъ образомъ Спасителя, напутствуя себя къ смерти: «Господи Іисусе Христе! симъ образомъ явившійся на землѣ нашего ради спасенія, изволивый Своею волею на крестѣ пригвоздить руки Свои и пріимшій страданіе за грѣхи наши, и меня сподоби претерпѣть страданіе не отъ враговъ, но отъ брата моего; не поставь токмо ему, Господи, сего въ грѣхъ». Истинно христіанское незлобіе и любовь! Помолившись, св. князь легъ на одрѣ, ожидая мученической кончины съ спокойствіемъ и твердостью праведника... Убійцы доселѣ все еще стояли за шатромъ, въ нѣкоторой тревогѣ, какъ бы тронутые, при всей злобѣ своей, картиною молящагося праведника. Тишина, наступившая по окончаніи молитвословій, возвратила имъ дерзость. Какъ дикіе звѣри, врываются они въ шатеръ, пронзаютъ копьями Бориса, а съ нимъ и вѣрнаго слугу его Георгія, родомъ Угрина, хотѣвшаго прикрыть его своимъ тѣломъ.

Считая Бориса уже мертвымъ, убійцы оставляютъ шатеръ. Но раны, нанесенные Борису, не были смертельны. Очнувшись, онъ выскочилъ изъ шатра и встрѣтился съ убійцами. Изумленные появленіемъ Бориса, они сперва молча стоятъ и смотрятъ на него, а потомъ болѣе ожесточенные изъ нихъ говорятъ: «докончимъ, что намъ велѣно». Борисъ сталъ просить ихъ – дать ему нѣсколько времени для молитвы. «Братья мои милые и любезные», сказалъ онъ, «дайте мнѣ немного времени помолиться моему Богу». Въ послѣдней молитвѣ Бориса излилась вся глубоко христіанская душа его. «Господи Іисусе Христе», такъ молился Борисъ: «Боже милостивый и премилостивый! Слава Тебѣ, похитившему меня отъ прелести житія сего суетнаго. Слава Тебѣ, всещедрый Жизнодавче, что Ты сподобилъ меня части святыхъ Твоихъ мучениковъ! Слава Тебѣ, Владыко Человѣколюбче, что Ты исполнилъ желаніе сердца моего. Слава, Христе, многому Твоему милосердію, что Ты наставилъ меня на правый путь тещи къ Тебѣ безъ соблазна. Призри съ высоты святыя Твоея, и виждь болѣзнь сердца моего. Ты вѣдаешь, что и не противлюсь и, имѣя въ своей власти войско, ничего не умышлялъ противъ брата. Самъ вниди въ судъ между мною и братомъ. Но не поставь имъ сего въ грѣхъ и въ мирѣ пріими духъ мой». Тогда обратился онъ къ убийцамъ съ кроткимъ взоромъ и, обливаясь слезами, сказалъ: «подходите, братія, кончите службу свою, и да будетъ миръ брату Сватополку и вамъ». Одинъ изъ убійцъ пронзилъ его сердце копьемъ. Въ то же время умерщвлены были многіе: изъ отроковъ Бориса. Гнусные убійцы, увидавъ на шеѣ умерщвленнаго Георгія золотую гривну, которую возложилъ на него Борисъ, не могши снять ее скоро, отрубили ему голову и отбросили прочь. Сорвавъ пологъ, которымъ покрытъ былъ шатеръ, обернули имъ тѣло Бориса, положили на возъ и повезли.

На дорогѣ въ Борисѣ оказались признаки жизни; онъ еще дышалъ и началъ поднимать голову. Узнавъ объ этомъ, Святополкъ послалъ двухъ Варяговъ докончить убійство. «Такъ скончался», говоритъ преподобный Несторъ «блаженный Борисъ, пріявъ вѣнецъ отъ Христа Бога, и причтенъ съ пророками и апостолами, водворяется съ ликами мучениковъ и святыхъ, воспѣвая съ ангелами въ неизреченной радости». Тѣло его тайно привезено въ Вышгородъ и положено въ церкви св. Василія.

«Вотъ я убилъ Бориса», говоритъ теперь Святополкъ: «какъ бы еще убить Глѣба». И воспріявъ Каиновъ смыслъ, онъ постлалъ къ Глѣбу съ лестію, говоря: «приходи скорѣе: отецъ боленъ и зоветъ тебя». Послушливый Глѣбъ быстро спѣшилъ въ Кіевъ. Онъ былъ у Смоленска и стоялъ въ насадѣ (лодкѣ) на рѣкѣ Смядынѣ, какъ получилъ отъ Ярослава вѣсть, что отецъ умеръ, а Борисъ убитъ Святополкомъ. Глѣбъ залился слезами, плача по отцѣ и по братѣ. «Господи»! вопилъ онъ въ глубокой скорби: «лучше бы мнѣ умереть съ братомъ, чѣмъ жить въ семъ свѣтѣ льстивомъ. О, братъ мой! если бы я видѣлъ ангельское лицо твое, спокойно умеръ бы съ тобою. Зачѣмъ остался я одинъ? Теперь не услышу сладостныхъ словъ твоихъ, кроткихъ рѣчей твоихъ, братъ возлюбленный! А если ты имѣешь дерзновеніе предъ Богомъ, то молись, чтобы и я пріялъ то же страданіе». Такъ связывала души святыхъ братьевъ равно одушевлявшая ихъ вѣра Христова! Любовь къ брату, основанная на любви къ вѣрѣ, дѣлала страданія сладостными для Глѣба! Явились посланные Святополкомъ на встрѣчу убійцы, захватили насадъ, обнажили оружіе. Отроки Глѣба пріуныли; да онъ и совѣтовалъ имъ оставить всякую оборону, ибо рѣшился пострадать самъ, не желая, чтобы за него страдали другіе... Болѣе дерзкій изъ убійцъ, нѣкто Горясѣръ, приказалъ тотчасъ зарѣзать Глѣба. «Онъ», говоритъ преподобный Несторъ, «какъ агнецъ непорочный, принесся въ словесную жертву Богу, – въ воню благоуханія и пріялъ вѣнецъ; вошелъ въ небесныя обители, узрѣлъ желаемаго брата своего, и они радовались неизреченною радостію»! Это было 5-го сентября. Тѣло Глѣба, брошенное убійцами на берегу между двумя колодами, потомъ (при Ярославѣ) было перенесено въ Вышгородъ и положено въ церкви св. Василія при гробѣ св. Бориса.

«Теперь», говоритъ лѣтопись, «Святополкъ вознесся въ сердцѣ своемъ, не вѣдая, что сказалъ Давидъ: «что хвалишися во злобѣ, сильный?... Богъ разрушитъ тя до конца: восторгнетъ тя, и преселитъ тя отъ селенія твоего, и корень твой отъ земли живыхъ». Въ самомъ дѣлѣ, Богъ явилъ отмстителя братоубійцѣ въ лицѣ Ярослава. И не спасла Святополка помощь Болеслава, короля польскаго, и Печенѣговъ. Послѣдняя битва съ Ярославомъ на Альтѣ погубила его. «Ярославъ», передаетъ лѣтопись, «сталъ на мѣстѣ, гдѣ убили Бориса, и, воздѣвъ руки на небо, сказалъ: «кровь брата моего вопіетъ, къ Тебѣ, о Владыко! мсти за кровь праведнаго сего, какъ Ты мстилъ за кровь Авеля: Ты положилъ на Каинѣ стенаніе и трясеніе; положи и на немъ (Святополкѣ). Помолимся и братіямъ: братія моя! хотя тѣломъ вы не здѣсь, но молитвою помогите мнѣ на сего противнаго и гордаго убійцу». Была злая сѣча, какой не видали на Руси. Святополкъ бѣжалъ. И напалъ на него бѣсъ, и разслабѣли кости его, и несли его на носилкахъ... Несшіе бѣжали съ нимъ, а онъ все говорилъ: «убѣгайте со мною: насъ женутъ; но не было никого гонящаго. Не могъ онъ оставаться на одномъ мѣстѣ, гонимый гнѣвомъ Божіимъ; наконецъ прибѣгали въ какую-то пустыню, и онъ «злѣ испровергъ животъ свой, и связанъ вѣчными муками». Имя «окаяннаго» навсегда осталось въ лѣтописяхъ неразлучнымъ съ именемъ погибшаго братоубійцы.

А святые Страдальцы, прославленные на небѣ, вчиненные въ ликъ мучениковъ, стяжали великую благодать и славу въ Церкви и землѣ русской.

Утвердившись на престолѣ кіевскомъ, Ярославъ желалъ воздать должную почесть святымъ Страстотерпцамъ Борису и Глѣбу. Всѣмъ извѣстно было, что Борисъ погребенъ былъ въ церкви святаго Василія въ Вышгородѣ. Но о святомъ Глѣбѣ, хотя и знали, что онъ убитъ былъ вблизи Смоленска, но не знали, гдѣ лежитъ его тѣло. Вскорѣ Ярославъ изъ Смоленска получилъ вѣсть объ обрѣтеніи мощей блаженнаго Глѣба. Давно уже различныя знаменія указывали мѣсто, гдѣ лежали мощи св. Глѣба, то видѣнъ былъ столпъ огненный, то горящія свѣщи, то слышалось пѣніе. Спустя годъ послѣ вступленія Ярослава на престолъ кіевскій, одинъ звѣроловъ нашелъ тѣло блаженнаго Глѣба совершенно цѣлымъ и невредимымъ; на немъ не было ни знака тлѣнія; ни звѣрь, ни птица не прикасались къ нему. Всѣ жители города вышли съ крестами и иконами, перенесли тѣло Глѣба въ городъ и положили его въ церкви. Узнавъ объ этомъ, Ярославъ послалъ іереевъ и діаконовъ въ Смоленскъ. Они взяли тѣло Глѣба и по Днѣпру въ ладьѣ привезли къ Вышгороду. Здѣсь встрѣтили его Ярославъ съ митрополитомъ и со множествомъ духовенства и вложили его въ каменную раку и погребли рядомъ съ Борисомъ въ церкви святаго Василія. Мѣсто погребенія святыхъ мучениковъ скоро стало ознаменовываться различными чудесами. Однажды подлѣ церкви святаго Василія расположились Варяги, пришедшіе съ чужой стороны. Одинъ изъ нихъ съ неуваженіемъ подошелъ къ тому мѣсту, гдѣ погребены святые, и ноги его были опалены огнемъ. Съ того времени стали съ благоговѣніемъ подходитъ къ мѣсту ихъ погребенія.

Вскорѣ Богъ благоволилъ и открыть мощи св. угодниковъ. Пономарь церкви святаго Василія, послѣ утрени, забылъ погасить свѣчу, зажженную вверху иконостаса (вѣроятно на спускѣ). Отъ этой свѣчи загорѣлась церковь. Пожаръ скоро замѣтили, и такъ какъ онъ начался вверху, то могли всю священную утварь вынести изъ церкви, сгорѣли только стѣны. Когда донесено было объ этомъ Ярославу, онъ увѣдомилъ митрополита. На другой день митрополитъ Іоаннъ съ священнымъ соборомъ, въ крестномъ ходѣ, отправился на мѣсто сгорѣвшей церкви. На мѣстѣ прежней церкви поставили небольшую часовню. Здѣсь совершили всенощное бдѣніе и по утру, отпѣвъ панихиду надъ гробами Бориса и Глѣба, вынули ихъ изъ земли. Митрополитъ Іоаннъ вмѣстѣ съ Ярославомъ открылъ гробы ихъ и увидѣлъ, что тѣла ихъ были совершенно нетлѣнны, – бѣлыя, какъ-бы у живыхъ. Ихъ внесли въ устроенную на мѣстѣ сгорѣвшей церкви часовню и тамъ поставили на правой сторонѣ. У одного изъ начальниковъ Вышгорода, именемъ Мирона, былъ сынъ, имѣющій сухую и скорченную ногу. Не владѣя ею, онъ ходилъ на деревяшкѣ. Приходя къ ракѣ Бориса и Глѣба, онъ со слезами просилъ ихъ объ исцѣленіи. Въ одну ночь явились ему Борисъ и Глѣбъ и спросили: «что ты вопіешь къ намъ»? Онъ показалъ имъ сухую ногу, говоря, что проситъ исцѣленій. Они перекрестили ее трижды. Пробудившись, онъ увидѣлъ себя здоровымъ и, прославляя Бога, разсказывалъ, что вмѣстѣ съ Борисомъ и Глѣбомъ видѣлъ и отрока Борисова Георгія, носящаго передъ ними свѣчу. Въ то-же время одинъ слѣпецъ, припадая къ гробамъ Бориса и Глѣба и, лобызая ихъ, прикладывалъ очи свои къ нимъ, прося исцѣленія, – и тотчасъ прозрѣлъ. Миронъ немедленно извѣстилъ Ярослава объ исцѣленіи своего сына и прозрѣніи слѣпаго. Митрополитъ, узнавъ о чудесахъ сихъ, совѣтовалъ выстроитъ церковь. Этотъ совѣтъ былъ пріятенъ Ярославу, и такъ, какъ время было зимнее, то онъ велѣлъ заготовлять лѣсъ для церкви. Лѣтомъ выстроена была во имя Бориса и Глѣба церковь подлѣ часовни, въ которой лежали ихъ мощи. Церковь построена была о пяти главахъ, расписана внутри, обильно снабжена иконами и книгами; святые мученики изображены были на иконѣ. Когда окончено было построеніе и украшеніе церкви, митрополитъ съ крестнымъ ходомъ и духовенствомъ отправился освящать ее. Тѣла святыхъ изъ часовни перенесли въ новую церковь и поставили на правой сторонѣ, Іюля 24-го въ день памяти убіенія Бориса, совершено было освященіе церкви, и постановлено митрополитомъ Іоанномъ въ этотъ день ежегодно совершать праздникъ въ честь Бориса и Глѣба. Когда, еще совершалась свитая литургія въ новоосвященной церкви и тамъ были Ярославъ и митрополитъ, одинъ хромой, ползавшій и молившійся святымъ мученикамъ, мгновенно получилъ исцѣленіе, всталъ и началъ ходить. Этого чуда, были свидѣтелями, и Ярославъ и митрополитъ. Семь дней праздновалъ Ярославъ освященіе церкви Борисоглѣбской, раздавалъ много милостыни бѣднымъ – нищимъ и вдовицамъ, инокамъ и на украшеніе святыхъ церквей. Митрополитъ упредилъ постоянный причтъ при церкви святыхъ мучениковъ, чтобы совершаласъ ежедневная служба, а князь Ярославъ велѣлъ давать десятую часть отъ дани Вышгорода въ церковь святыхъ мучениковъ. Такъ установлено было въ Русской церкви чествованіе святыхъ Бориса и Глѣба. Изяславъ, правившій Кіевомъ послѣ Ярослава, почиталъ страстотерпцевъ. Онъ всегда посѣщалъ храмъ святыхъ мучениковъ въ день празднованія памяти ихъ и раздавалъ богатую милостыню нищимъ. Видя, что церковь святыхъ Мучениковъ приходитъ въ ветхость, онъ далъ много денегъ, чтобы выстроили новую деревянную церковь, назначивъ ей мѣсто близь новой церкви. Въ скоромъ времени церковь объ одномъ верхѣ была выстроена и расписана и украшена чудно.

Перенесеніе св. мощей въ новую церковь совершилось торжественно въ присутствіи, князей, святителей и игуменовъ 2 мая 1072 года, и этотъ день установлено было праздновать ежегодно.

Много чудесъ совершалось при мощахъ святыхъ мучениковъ. Такъ, чудесно исцѣлился одинъ слѣпой человѣкъ, потомъ получилъ исцѣленіе хромой; въ г. Дорогобужѣ одна женщина, работавшая въ праздникъ св. Чудотворца Николая, была наказана свв. мучениками Борисомъ и Глѣбомъ, явившимися ей, и потомъ исцѣлена ими. Свв. Чудотворцы исцѣлили отъ слѣпоты Мстислава и Ярополка Ростиславичей, которые съ молитвою обратились къ свв. Чудотворцамъ, а также нѣкоего Мартина въ г. Туровѣ. Св. мученики явились ему и исцѣлили его отъ болѣзни.

Святыхъ мучениковъ почитали заступниками и пособниками во браняхъ. «Богъ и святый Борисъ»; пишетъ Владиміръ Мономахъ, «не да мене Половцемъ въ корысть». Когда Святославъ Всеволодовичъ съ 20-ю князьями подступилъ къ Вышгороду въ 1174 году, Мстиславъ Ростиславичъ, видя смятеніе въ дружинѣ своей, ободрилъ ее надеждою на помощь святыхъ мучениковъ. Враги были отражены и Мстиславъ приписалъ это невидимой помощи святыхъ мучениковъ. Святославъ и князь Рюрикъ, одержавъ въ 1188 году побѣду надъ Половцами, исповѣдали, что они получили ее молитвами святыхъ мучениковъ Бориса и Глѣба. Князь Андрей Боголюбскій носилъ съ собою мечъ Бориса, какъ залогъ побѣды надъ врагами. Въ 1174 году Новгородцы, приступивъ въ Вяткѣ къ взятію Болвановскаго укрѣпленія на 24-е іюля, день памяти святыхъ мучениковъ Бориса и Глѣба, призвали ихъ на помощь и, взявъ укрѣпленіе, построили въ честь ихъ храмъ. Доселѣ еще, въ память сего событія, изъ села Никулицкаго приносятъ въ Вятку икону Бориса и Глѣба. Когда Благовѣрный князь Александръ Ярославовичъ готовился къ битвѣ съ нѣмцами на рѣкѣ Невѣ, одному благочестивому воину Филиппу въ знаменательномъ видѣніи открыта была помощь святыхъ мучениковъ Александру. Онъ увидалъ на водѣ корабль; въ немъ стояли одѣтые въ червленныя одежды Борисъ и Глѣбъ; гребцы покрыты были мглою. Борисъ сказалъ Глѣбу: «Братъ Глѣбъ! пойдемъ и поможемъ сроднику нашему Александру противъ нѣмцевъ». Въ тотъ же день помощію Святыхъ мучениковъ Александръ одержалъ побѣду, которая дала ему наименованіе Невскаго.

 

(Изъ № 14 изданія Свято-Андреевскаго на Аѳонѣ Скита).

 

«Астраханскія Епархіальныя Вѣдомости». 1888. № 16. Ч. Неофф. С. 775-786.

 

[1] Берестово было княжеское село, въ которомъ находился загородный дворецъ Владиміра на томъ мѣстѣ, гдѣ нынѣ церковь Преображенія Господня, или «Спасъ на Берестовѣ», къ сѣверу оть Лавры.

[2] Вмѣстѣ съ прекрасною душою Борисъ имѣлъ и прекрасный внѣшній видъ: онъ былъ высокъ ростомъ, крѣпокъ тѣлосложеніемъ, широкъ въ плечахъ, но тонокъ станомъ, имѣлъ круглое, красивое лицо, веселый, пріятный наглядъ, небольшую бороду и усы.

 

*    *    *

Тропарь, гл. 2: Правдивая страстотерпца/ и истинная Евангелія Христова послушателя,/ цѣломудренный Романе съ незлобивымъ Давидомъ,/ не сопротивъ стаста врагу сущу брату,/ убивающему тѣлеса ваша,/ душамъ же коснутися не могущу./ Да плачется убо злый властолюбецъ,/ вы же, радующеся съ лики ангельскими,/ предстояще Святѣй Троицѣ,/ молитеся о державѣ сродниковъ вашихъ, богоугоднѣй быти,// и сыновомь русскимь спастися.

Кондакъ, гл. 3: Возсія днесь преславная память ваша,/ благородніи страстотерпцы Христовы, Романе и Давиде,/ созывающи насъ къ похваленію Христа Бога нашего./ Тѣмъ, притекающе къ рацѣ мощей вашихъ,/ исцѣленій даръ пріемлемъ молитвами вашими, святіи:// вы бо божественніи врачеве есте.

Тропарь пренесенію мощей, гл. 4: Днесь церковная разширяются нѣдра,/ пріемлющи богатство Божія благодати,/ веселятся русстіи собори,/ видяще преславная чудеса,/ яже творите приходящимъ къ вамъ вѣрою,/ святіи чудотворцы Борисе и Глѣбе,// молите Христа Бога, да спасетъ души наша.

Кондакъ пренесенію мощей, гл. 4: Явися днесь въ странѣ русстѣй/ благодать исцѣленія всѣмъ,/ къ вамъ, блаженніи, приходящимъ и вопіющимъ:// радуйтеся, заступницы тепліи.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: