СТРАСТИ ГОСПОДНИ.
Сынъ Божій снизшелъ на землю, дабы загладить вину древняго Адама и дать земнороднымъ новое начало жизни. Въ Своемъ безгрѣшномъ Лицѣ Богочеловѣкъ возсоздалъ, возродилъ падшую человѣческую природу. Новому Адаму не достаточно было только уяснить сущность грѣха Своимъ ученіемъ и показать примѣръ истинно святой жизни въ Своемъ собственномъ безгрѣшномъ Лицѣ, а нужно было еще страдать и умереть. Не жертву только умилостивленіи нужно было принести правдѣ Божіей, но и совершить Сыну Божію очищеніе человѣческой природы въ собственной Своей крови. Не даромъ Самъ Спаситель приравнивалъ Свои страданія къ крещенію. «Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещеніемъ, которымъ Я крещусь» (Марк. 10, 38), говорилъ Онъ Своимъ ученикамъ, предуказывая тѣмъ на очистительную и возрождающую силу страданій и разумѣя, конечно, необходимость очищенія не для Себя безгрѣшнаго, а для той человѣческой природы, которую Онъ воспринялъ въ Своемъ Лицѣ. Итакъ, въ мукахъ кровавыхъ страданій умиралъ ветхій человѣкъ, и рождался на свѣтъ новый, – умиралъ и рождался душевно и тѣлесно.
Чтобы понять значеніе душевныхъ страданій Спасителя, представимъ себѣ человѣческую природу, правда безгрѣшную, но принявшую на Себя всѣ беззаконія человѣческія и потому объятую безмѣрно глубокою скорбію. Вся неизмѣримая тяжесть вины рода человѣческаго легла на Того, Кто вмѣщалъ въ Себѣ все человѣчество; вся горечь раскаянія наполнила сердце Того, Кто взялъ на Себя грѣхи всего міра. Эти-то нравственныя душевныя страданія, добровольно воспринятыя на Себя Безгрѣшнымъ, были самыми тяжкими страданіями. Спроситъ кто-либо: «возможны ли подобныя страданія»? Развѣ мы, далеко не безгрѣшныя личности, иногда не страдаемъ тяжко за близкихъ къ себѣ лицъ, погрязающихъ въ порокахъ? Развѣ мы не несемъ вмѣстѣ съ ними и за нихъ того наказанія, какое приноситъ съ собою жизнь порочная? Почему же Христосъ Спаситель, новый, безгрѣшный Адамъ, не могъ смертельно скорбѣть и тужить о грѣховности рода человѣческаго, приснаго Ему, ради котораго Онъ снизшелъ на землю?... Своею смертію Христосъ Спаситель уничтожилъ грѣхъ въ глубочайшей его основѣ. Въ грѣхѣ есть стремленіе человѣка поставить средоточіемъ своей жизни себя, а не Бога; вотъ эту-то сторону грѣха, царствовавшаго въ мірѣ со времени паденія Адамова, и подорвалъ Христосъ въ самомъ его корнѣ Своею крестною смертію. Божество новаго Адама не страдало и не умирало, но оно соединено было съ человѣческимъ естествомъ неразрывными узами ипостаснаго соединенія, сопребывая съ человѣчествомъ въ самыхъ страданіяхъ, и это даетъ безцѣнное значеніе крестной жертвѣ Христовой въ очахъ Бога Отца. Искупителю міра не довольно было пострадать только духовно, и духовно же умереть грѣху: нужны были еще тѣлесныя страданія и смерть. Жертва Божественной любви не была бы совершенною, если бы Христосъ Спаситель умеръ за родъ человѣческій только духовно, а не вмѣстѣ съ тѣмъ и тѣлесно. Слѣдствія грѣха живутъ не въ душѣ только, но и въ тѣлѣ, и выражаются не въ душевныхъ только, но и тѣлесныхъ страданіяхъ. Взявшій на себя всѣ грѣхи человѣческіе и наказаніе за эти вины, Спаситель долженъ былъ взять и то наказаніе, которое заключается и въ тѣлесныхъ страданіяхъ, какъ слѣдствіяхъ грѣха. Но всѣ тѣлесныя страданія сосредоточиваются въ смерти, которая, по апостолу, есть оброкъ грѣха и жало грѣха (1 Кор. 15, 56), т. е., дань грѣху и ядовитость грѣха. Эту-то послѣднюю дань за грѣхъ надлежало принести Богочеловѣку, и это-то жало долженъ былъ испытать на Себѣ Спаситель, дабы люди не были болѣе данниками смерти, и смерть потеряла для нихъ отнынѣ ядовитую свою горечь.
Такимъ образомъ, страданія и смерть Христовы уничтожили грѣхъ въ самомъ его корнѣ, послужили во оставленіе грѣховъ роду человѣческому, и примирили міръ съ Богомъ. Какъ могло это быть? Это – глубочайшая тайна въ ученіи о Богѣ, какъ Искупителѣ міра. Могутъ приблизить сію непостижимую тайну къ нашему разумѣнію слѣдующія апостольскія изреченія. Св. ап. Петръ говоритъ о Христѣ, что Онъ грѣхи наша Самъ вознесе на тѣлѣ Своемх на древо, да отъ грѣхъ избывше правдою поживемъ (1 Петр. 2, 24), а ап. Павелъ изрекъ, что Богъ Отецъ Сына Своего, не вѣдѣвшаго грѣха, по насъ грѣхъ сотвори, да мы будемъ правда Божія о Немъ (2 Кор. 5, 21). Эти изреченія напоминаютъ намъ о томъ, что Спаситель Безгрѣшный, въ минуты Своихъ страданій, не только изображалъ Собою, но и дѣйствительно вмѣщалъ въ Себѣ добровольно принятый Имъ на Себя человѣческій грѣхъ: невѣдѣвшаго бо грѣха, Его безгрѣшнаго Отецъ Небесный по насъ, ради насъ, грѣхъ сотвори, т. е., сдѣлалъ какъ бы грѣхомъ, или – иначе – попустилъ принять на Себя человѣческій грѣхъ[1]. Если же грѣхъ былъ принятъ на Себя Богочеловѣкомъ, то непозволительно ли представлять, что на крестѣ висѣлъ новый Адамъ, воспринявшій на Себя всѣ вины ветхаго, древняго родоначальника и земнородные въ лицѣ Божественнаго Страдальца казнили, распинали сами себя. Стоявшіе вокругъ креста распинатели не знали, что творили, были безсознательными орудіями человѣческаго грѣха, поражающаго себя самого, почему Спаситель и молился за нихъ: Отче, отпусти имъ: не вѣдятъ бо что творятъ (Лук. 23, 34). При всемъ томъ только безконечной Божественной любви къ роду человѣческому нужно приписать то, что это величайшее злодѣяніе не вмѣнено въ новую тягчайшую вину роду человѣческому, что оно, напротивъ, признано Божественною любовію въ качествѣ жертвы, которую родъ человѣческій принесъ отъ себя правдѣ Божіей, что Богъ Отецъ благоволилъ воззрѣть на искупительныя страданія и смерть Богочеловѣка, какъ на страданія за родъ или вмѣсто рода человѣческаго, а не какъ страданія отъ рода человѣческаго.
Итакъ, дѣло искупленія земнородныхъ отъ грѣха, проклятія и смерти есть, воистину, дѣло Божественнаго промышленія въ исторіи человѣчества, выполнителемъ цѣлей котораго явился Самъ воплотившійся Сынъ Божій, завершившій Свое дѣло крестною смертію на Голгоѳѣ и давшій міру новое начало жизни. Спаситель нашъ есть, по истинѣ, то Солнце, Которое сіяетъ и будетъ сіять до скончанія вѣковъ, освѣщая и просвѣщая всякаго человѣка, обращающаго къ Нему свои взоры. Чистота и яркость Его свѣта не слабѣютъ съ вѣками и, безъ сомнѣнія, никогда не ослабѣютъ. «Евангеліе царствія» Христова и нынѣ, какъ и всегда, неотразимо убѣдительно свидѣтельствуетъ, что Господь нашъ Іисусъ Христосъ есть воистину Сынъ Божій. Нужно только «имѣть уши, чтобы слышать»... Богу извѣстно, суждено ли каждому изъ насъ еще разъ поклониться Его честнымъ страстямъ, или еще раньше того придется предстать предъ Нимъ, какъ предъ Судіей, а потому не замедлимъ отселѣ поучаться познанію и осуществленію Его закона. И если сознаніе нашихъ паденій столь отягощаетъ нашу совѣсть, что намъ представляется невозможнымъ присоединиться духомъ къ Его подвигу: то будемъ вспоминать еще одного соучастника Его страданій и убѣдимся въ великой силѣ всепрощенія Христова. Убѣдимся въ ней и съ твердой покаянной вѣрой станемъ преклоняться предъ живоноснымъ гробомъ Господнимъ, повторяя съ сокрушеніемъ сердечнымъ молитвенныя слова: «ни лобзанія Ти дамъ, яко Іуда, но яко разбойникъ исповѣдаю Тя: помяни мя, Господи, во царствіи Твоемъ»!
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1898. Т. 1. № 13. С. 289-293.
[1] Св. Златоустъ въ толкованіи на это мѣсто замѣчаетъ: «Праведника, говоритъ апостолъ, сдѣлалъ Богъ грѣшникомъ, дабы грѣшниковъ сдѣлать праведными. Но онъ и не то еще сказалъ; а гораздо болѣе, ибо поставилъ Сего Праведника не только на ряду съ грѣшниками, но и съ самымъ грѣхомъ, ибо сказалъ: не грѣшника, а грѣхъ его сотворю».
