Матвѣй Петровичъ Соколовъ – Празднованіе новолѣтія въ христіанской Церкви.

Для первенствующихъ христіанъ каждый день года былъ днемъ священнымъ, потому что каждый день они освящали благоговѣйнымъ воспоминаніемъ великихъ благодѣяній, оказанныхъ роду человѣческому безцѣнными заслугами Господа Іисуса Христа, воспоминаніемъ евангельскихъ событій (Дѣян. 11, 46). Если первенствующая Церковь Христова избирала извѣстные дни для торжественнаго празднованія, то предметомъ сего празднованія было также какое-нибудь важнѣйшее евангельское событіе (Дѣян. 20, 7. 16). Посему праздникъ новолѣтія, какъ праздникъ, относящійся къ произвольному опредѣленію времени, уже самъ по себѣ, но говоря о языческомъ его характерѣ, какимъ онъ отличался въ первыя времена христіанства, былъ внѣ той точки зрѣнія, съ которой первобытная Церковь Христова смотрѣла на праздники. Оттого неудивительно, если въ первыя времена христіанства мы не находимъ никакихъ слѣдовъ празднованія новаго года въ Церкви Христовой; такъ было до VI вѣка, когда Церковь отличила день новолѣтія отъ прочихъ дней года и почтила его особеннымъ празднованіемъ. Чтобы объяснить причины такого поздняго происхожденія праздника новолѣтія, обратимъ вниманіе на празднованіе новаго года у язычниковъ и на отношеніе къ сему празднованію первенствующихъ христіанъ.

Всѣ языческія празднества сопровождались суевѣрными, частію безнравственными обрядами. Такой характеръ преимущественно имѣло у язычниковъ празднованіе январскихъ календъ, которыя со временъ Юлія Цезаря принимались за начало гражданскаго года въ Римской имперіи, тѣмъ болѣе, что къ этому времени стекалось много другихъ праздниковъ, началомъ которыхъ были сатурналіи. Этотъ праздникъ представлялъ какъ бы всю полноту языческаго нечестія и богопротивныхъ дѣйствій. Ночь, предшествующая дню новолѣтія, была временемъ невоздержанія и необузданности. Встрѣчая такимъ образомъ новый годъ, язычники думали, что кто начинаетъ годъ веселою и разгульною жизнію, тотъ можетъ разсчитывать на полное довольство въ продолженіе наступающаго года. Съ этою же мыслію нѣкоторые накрывали столы съ разными яствами и оставляли ихъ на цѣлую ночь. Самый денъ январскихъ календъ проходилъ въ разныхъ гаданіяхъ, въ дикихъ выраженіяхъ радости и въ распутствѣ. Къ обычаямъ языческаго празднованія новаго года относится также маскированіе: мужчины переряжались въ платья женщинъ, а женщины – въ одежды мужчинъ. Иные одѣвались въ кожи животныхъ, придѣлывали себѣ головы звѣрей и т. под., пляша и радуясь, что, преобразившись такимъ образомъ въ звѣриные образы, перестали быть людьми.

Само собою понятно, въ какой мѣрѣ всѣ эти обычаи противны чистотѣ христіанской нравственности. Потому первенствующіе христіане, водимые духомъ христіанскаго благочестія, всевозможно удалялись отъ нихъ. Такъ, не говоря уже о христіанахъ временъ апостольскихъ, – и въ послѣдующія времена, ближайшія къ апостольскимъ, благочестивые христіане съ ужасомъ отвращались всего, что только носило характеръ языческій. Не смотря на осужденія и нареканія со стороны язычниковъ, они не соглашались, по свидѣтельству Кипріана, освѣщать свѣтильниками дверей своихъ домовъ и обвѣшивать ихъ вѣнками, какъ то дѣлали язычники, – не хотѣли соблюдать ежегодныхъ языческихъ праздниковъ, не принимали участія въ праздничныхъ гульбищахъ и увеселеніяхъ народныхъ. Не только присутствіе на языческихъ празднествахъ, но облаченіе въ свѣтлую одежду и нѣкоторый видъ веселія во время языческихъ торжествъ христіане считали преступленіемъ.

Но были между христіанами слабые, которые увлекались языческими празднествами и позволяли себѣ принимать участіе въ нихъ. «Удаляться отъ языческихъ торжествъ, говорили они, значитъ вооружать противъ себя язычниковъ и давать имъ новый поводъ поносить имя христіанъ», н указывали на примѣръ Апостола, который былъ всѣмъ вся. Тертулліанъ отвѣчалъ недовольнымъ христіанскою строгостью: «Апостолъ угождалъ людямъ празднованіемъ ли январскихъ календъ, или своимъ терпѣніемъ, кротостію, чистотою? Неужели съ идолопоклонниками онъ былъ идолопоклонникомъ, съ язычниками язычникомъ, съ міролюбцами міролюбцомъ?» (Объ идолопокл. гл. 14). Это обличеніе Тертулліана показываетъ, что нѣкоторые изъ христіанъ его времени были дѣйствительно неравнодушны къ языческому празднованію новаго года. А изъ слѣдующихъ словъ того же Тертулліана ясно видно, что и христіане принимали въ ономъ участіе: «отвергая совершенно, говоритъ онъ, іудейскіе праздники, къ которымъ однакожъ Богъ нѣкогда благоволилъ, мы присутствуемъ на сатурналіяхъ, при зимнихъ торжествахъ, на праздникахъ Януса и Марса, мѣняемся подарками, составляемъ игрища, дѣлаемъ угощенія» (Тамъ же).

Если во времена гоненій, – когда нравственныя силы христіанъ были постоянно возбуждаемы и когда естественнѣе было, чѣмъ въ другое время, выражаться въ христіанахъ отвращенію ко всему не-христіанскому, – языческіе обычаи нашли себѣ доступъ къ нимъ, то тѣмъ болѣе могли они находить себѣ сочувствіе между христіанами въ послѣдующія времена, когда Церковь наслаждалась спокойствіемъ подъ покровительствомъ христіанскихъ императоровъ и когда было такъ много движимыхъ внѣшними побужденіями, чтобы наружно пристать ко Христу, не проникаясь Его духомъ. Въ V вѣкѣ языческія обыкновенія при празднованіи новаго года стали уже столь зауряднымъ явленіемъ между христіанами, что нѣкоторые, участвуя въ оныхъ, перестали и сознавать, что ихъ поведеніе преступно, что они глубоко согрѣшаютъ.

Святая Церковь Христова, заботившаяся о томъ, чтобы внести свѣтъ христіанской вѣры и чистоту христіанской нравственности между язычниками, могла ли оставаться равнодушною, когда видѣла, что ужо обращенные ко Христу стали жить не по- христіански, соблюдая языческія празднества? Для искорененія язычества, которое и послѣ паденія своего увлекало слабыхъ христіанъ изъ язычниковъ, она имѣла обыкновеніе противопоставлять языческимъ праздноставамъ и обычаямъ что-либо христіанское. Такъ, на мѣстѣ храма въ честь Аполлона (близъ Антіохіи въ рощѣ Дафны) христіане поставили мощи свят. мученика Вавилы (Чет.-Мин., септ. 4 д.). Такъ поступили пастыри Церкви и въ томъ случаѣ, когда языческіе обычаи при празднованіи новаго года начали распространяться между христіанами. На мѣсто языческаго, Церковь поставила свое, христіанское празднованіе новаго года, которое, въ противоположность языческимъ сборищамъ и служенію сатанѣ, какъ называли пастыри Церкви языческое празднованіе январскихъ календъ, состояло въ общественномъ служеніи Господу Богу. «Вчерашній день, бывшій сатанинскимъ праздникомъ, – говоритъ Златоустъ въ своей бесѣдѣ, произнесенной на другой день календъ, – вы сдѣлали праздникомъ духовнымъ, принявъ слова наши съ великою благоклонностыо и большую часть дня проведши здѣсь въ трезвости и ликованіи вмѣстѣ съ Павломъ. Такимъ образомъ вы получили двойную пользу, потому что и уклонились отъ безчинной пляски пьяныхъ, и совершили ликованія духовныя, сопровождаемыя великимъ благочиніемъ; вы пили изъ чаши, которая исполнена духовнаго ученія; вы сдѣлались трубою и киѳарою для Святаго Духа, и между тѣмъ, какъ другіе служили діаволу, вы, пребывая здѣсь, сдѣлали себя органами и сосудами духовными, дали Духу ударить въ ваши души и вдохнуть благодать Свою въ ваши сердца; оттого вы и издали стройную пѣснь, услаждающую не только людей, но и горнія силы».

Впрочемъ, до IV вѣка, пока язычество было еще господствующею религіею въ Римской имперіи и празднованіе январскихъ календъ оставалось во всей своей силѣ, день новолѣтія не былъ днемъ веселія и радости въ Церкви христіанской. Въ отличіе отъ язычниковъ, осквернявшихъ его своими нечестивыми празднествами, христіане проводили день новолѣтія въ постѣ и молитвахъ. «Въ продолженіе сихъ дней, говоритъ блаженный Августинъ, мы постимся для того, чтобы, когда они (язычники) радуются, намъ за нихъ плакать».

До насъ дошло не мало и проповѣдей, говоренныхъ пастырями Церкви въ первый день января, т. е. въ день новолѣтія. Содержаніе ихъ составляетъ сильное обличеніе языческаго празднованія январскимъ календъ, которое пастыри Церкви называютъ то праздникомъ сатанинскимъ, то праздникомъ ада, то постыднымъ идолослужоніемъ. Вмѣстѣ съ языческимъ празднествомъ они обличаютъ и тѣхъ, которые участвуютъ въ ономъ. «Дьявольское гулянье, говоритъ св. Іоаннъ Златоустъ, продолжавшееся сегодня во всю ночь, смѣхъ, ругательства, ночныя пляски и смѣшная эта комедія отвели нашъ городъ въ плѣненіе, которое тягостнѣе всякаго непріятельскаго». Далѣе, обличивъ украшеніе и освѣщеніе домовъ и городской площади въ день новаго года, обличивъ также соревнованіе тѣхъ, которые стараются въ этотъ день выставить напоказъ свою работу, желая перещеголять своихъ товарищей, и назвавъ такихъ соревнователей людьми съ ребяческимъ умомъ, душою, неспособною къ возвышеннымъ мыслямъ, – Златоустъ продолжаетъ: «но болѣе всего огорчаютъ меня игры, которыя происходятъ сегодня въ гостиницахъ, преисполненныя распутства и нечестія, – нечестія, потому что занимающіеся ими замѣчаютъ дни, гадаютъ и думаютъ, что если первый день года имъ удастся провести въ удовольствіи и веселіи, то и во весь годъ будетъ то же; – распутства, потому что на самомъ разсвѣтѣ и женщины и мужчины наполняютъ стаканы и чаши виномъ и напиваются безъ всякой мѣры. Счастливъ будетъ для тебя годъ во всемъ не тогда, какъ ты напьешься въ первый день, но когда и въ первый п въ прочіе дни будешь дѣлать то, что угодно Богу». Другой пастырь Церкви (Петръ Хризологъ), обличая маскированіе и опровергая извиненіе нѣкоторыхъ, будто это шутки, будто это выраженіе радости при встрѣчѣ новаго года, говоритъ: «заблуждаешься, человѣкъ, – это не шутки, а преступленія. Кто играетъ нечестіемъ, кто шутитъ святотатствомъ, кто грѣхъ называетъ смѣхомъ? Довольно обманывается тотъ, кто такъ мыслитъ. Ибо кто захотѣлъ носить лице идола, кто хочетъ играть съ діаволомъ, тотъ не можетъ радоваться со Христомъ». – «Святые отцы наши, говоритъ третій пастырь Церкви (Цезарій), видя, что большая часть людей въ эти дни (т. е. первые дни января) служитъ мамонѣ и роскоши, и предается пьянству и нечестивымъ пляскамъ, положили, чтобы во всѣхъ церквахъ соблюдался общественный постъ. Да познаютъ жалкіе люди всю бездну зла, что за грѣхи ихъ нужно было поститься всѣмъ церквамъ».

По причинѣ тѣхъ же языческихъ празднествъ и самый праздникъ Обрѣзанія Господня, совершавшійся въ первый день января, какъ свидѣтельствуетъ Бароній, первоначально былъ дномъ сѣтованія и плача. Уже въ VI вѣкѣ, когда значительно ослабѣло языческое празднованіе январскихъ календъ, праздникъ Обрѣзанія Господня явился въ настоящемъ его видѣ, т. е., вмѣсто плача и сѣтованія, сталъ совершаться въ веселіи и радости, какія свойственны христіанскимъ праздникамъ. Это можно видѣть изъ того, что позже VI вѣка уже не видно у отцовъ Церкви бесѣдъ, направленныхъ противъ январскихъ календъ, между тѣмъ какъ до VI вѣка они всѣ почти писали противъ сего языческаго праздника.

Итакъ, день новолѣтія, ничѣмъ не отличавшійся въ древней Церкви христіанской отъ другихъ обыкновенныхъ дней года, въ VI вѣкѣ, для отвлеченія слабыхъ христіанъ отъ участія въ языческомъ празднованіи январскихъ календъ, выдѣленъ святою Церковью изъ ряда дней обыкновенныхъ и освященъ особымъ празднованіемъ. Правда, это празднованіе не сопровождалось веселіемъ и радостію, какія свойственны христіанскимъ праздникамъ; тѣмъ не менѣе самое празднованіе однажды навсегда положено и утверждено святою Церковью. Когда же на востокѣ вошло во всеобщее употребленіе начинать новый годъ съ перваго дня сентября, отцы Церкви, руководясь примѣромъ Церкви временъ предшествующихъ, положили праздновать и этотъ день.

Двѣ главныя мысли составляютъ содержаніе службы въ день новолѣтія: во-первыхъ, славословіе и благодареніе Господу, «положившему людямъ мудростію времена и лѣта, еже славити вседѣтельную Его благодать», во-вторыхъ, прошеніе Господу о благословеніи наступающаго года, чтобы Онъ, яко человѣколюбецъ, сподобилъ начавшихъ оный провести и окончить благоугодно Ему, чтобы даровалъ миръ Церквамъ своимъ, въ мирѣ сохранилъ блюстителя мира, благовѣрнаго Императора, даровалъ ему побѣду на супостаты, и всѣхъ христіанъ сохранилъ цѣлыми и невредимыми. Вмѣстѣ съ тѣмъ Церковь проситъ Господа о плодородіи земли, благораствореніи воздуха, благопотребномъ дождѣ. Вообще же Церковь приглашаетъ всѣхъ насъ молиться – «безгрѣшенъ намъ во здравіи съ довольствомъ животъ даровати». При этомъ, условіемъ принятія Господомъ нашихъ моленій Церковь полагаетъ хожденіе въ повелѣніяхъ Господнихъ, сохраненіе заповѣдей Господнихъ, твореніе воли Господней. Такъ какъ при вступленіи въ новый годъ естественнѣе, чѣмъ когда-нибудь, возникать въ душѣ человѣка желанію благоденствія и долгоденствія, то Церковь этому желанію даетъ то значеніе, что мудрый долженъ считать время своей жизни не годами, а добрыми дѣлами. Старость честна, читаемъ въ пареміи, не многодѣтна, ниже въ числѣ лѣтъ почитается. Сѣдина же есть мудрость человѣкомъ и возрастъ старости житіе нескверно... Праведникъ скончался вмалѣ, исполни лѣта долга. Никогда такъ не умѣстны со стороны нашей благодаренія и прошенія къ Богу щедротъ и всякія утѣхи, какъ именно при переходѣ въ новый годъ, когда не только каждый отдѣльный человѣкъ, но и весь міръ, со всѣми его обитателями, на годъ приблизился къ тому страшному времени, когда настанетъ новое небо и новая земля, въ которыхъ правда живетъ (2 Петр. 3, 13). Обрѣтемся ли мы въ этомъ мірѣ правды, – это будетъ зависѣть отъ милости Божіей и отъ того, что мы съ тѣломъ содѣлали (2 Кор. 5, 10) въ мірѣ семъ въ истекшемъ году, что мы сдѣлаемъ въ будущемъ. А что мы сдѣлали, какъ жили въ прошломъ? При переходѣ въ новый годъ жизни и полезно и необходимо бы просмотрѣть пройденный годъ жизни, оплакать ошибки п благословить добродѣтели, чтобы, вооружившись опытомъ минувшихъ лѣтъ, твердою поступью прямо пойти путемъ, ведущимъ къ блаженству, который указанъ небеснымъ Учителемъ въ нищетѣ духовной, плачѣ о грѣхахъ своихъ, кротости, любви къ правдѣ и твердости въ ней, милосердіи, чистотѣ сердца, миролюбіи (Мѳ. 5, 3. 12).

Къ сожалѣнію, не этими мыслями волнуется большинство людей съ наступленіемъ новаго лѣта благости Божіей. Ихъ вниманіе бываетъ поглощено предметами пустыми и скоропреходящими, не приносящими ни мира душѣ временнаго, ни спасенія ей вѣчнаго. Само собою разумѣется, что пастыри Церкви и нынѣ, какъ въ первыя времена христіанства, обязаны въ церковныхъ поученіяхъ и при внѣбогослужебныхъ собесѣдованіяхъ отклонять христіанъ отъ языческой встрѣчи новолѣтія. Лучшее для христіанъ мѣсто встрѣчи новаго года – это храмъ Божій, куда пастыри Церкви и должны созывать своихъ пасомыхъ въ самый моментъ его наступленія. Это былъ бы вполнѣ законный и, по нашему мнѣнію, весьма сильный и дѣйственный протестъ противъ нехристіанскаго обычая теперешней встрѣчи новолѣтія.

 

М. С.

 

«Подольскія Епархіальныя Вѣдомости». 1900. № 1. Ч. Неофф. С. 7-14.

 

⸭    ⸭    ⸭

Указъ № 210 от 15 / 28 дек. 1965 г. свт. архіеп. Іоанна (Максимовича)

о новогоднихъ молебнахъ

По распоряженію Высокопреосвященнѣйшаго Митрополита Филарета новогодніе молебны имѣютъ совершаться только по стилю, принятому Церковью. Въ иные дни, въ томъ числѣ 1 января по новому стилю, имѣютъ служиться молебны «предъ началомъ добраго дѣла».

☦ Архіепископъ Іоаннъ.

«Православный Благовѣстникъ» (Санъ-Франциско). 1966. № 1.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: