Смыслъ Геѳсиманско-Голгоѳскаго Креста.
Въ прочтенномъ сейчасъ Евангеліи вашему благочестивому вниманію живо изображенъ крестный путь Спасителя изъ Іерусалима на Голгоѳу. Вникнемъ, братіе, во внутренній смыслъ этого многоскорбнаго пути нашего Святѣйшаго Крестоносца, начавъ съ Геѳсиманскаго сада и восходя на Голгоѳу, ибо предсмертныя крестныя муки Христа начались въ саду Геѳсиманскомъ и завершплись смертію на Голгоѳѣ. Перенесемся мысленно въ эти священнѣйшія мѣста и въ благоговѣйномъ трепетѣ посмотримъ, что высокотаинственнаго совершалось въ нихъ въ послѣднюю ночь земной жизни Спасителя.
Окончилась въ Сіонской горницѣ Тайная Вечеря Господа съ Учениками. Приближалась страшная для Спасителя ночь. «Встаните, пойдемъ» въ садъ Геѳсиманскій, сказалъ Господь Своимъ Апостоламъ. Дорогою шла задушевная предсмертная бесѣда Божественнаго Учителя съ учениками. Вотъ показался садъ, и оборвалась трогательная бесѣда. Замолчалъ Господь, молчали и Апостолы. Въ душу Спасителя сталъ проникать страхъ и смущеніе, болѣзненно затрепетало Его сердце, ибо тамъ, за порогомъ сада уже виднѣлась Ему горчайшая чаша мучительнѣйшихъ страданій. Тоска и душевная скорбь тѣмъ сильнѣе Имъ овладѣвали, чѣмъ больше углублялись они въ таинственный садъ. Наконецъ Онъ заговорилъ съ слѣдовавшими въ молчаніи за Нимъ Апостолами. «Дѣти мои, друзья Мои! Душа моя скорбитъ до смерти. Поддержите меня, побудьте со Мной. Я знаю, что слабость плоти вашей одолѣваетъ васъ, клонитъ ко сну, но пободрствуйте для Меня. Вы знаете, какъ сильнѣе скорбь охватываетъ душу страдальца, когда кругомъ него все спитъ и нѣтъ никого бодрствующаго и утѣшающаго». Апостолы молчаливо рѣшили бороться со сномъ.
Но тутъ же Господь сказалъ Себѣ: «Нѣтъ, я долженъ испить всю чашу мученій Одинъ. Я Одинъ долженъ истоптать все точило гнѣва Божія. Я долженъ лишить Себя уже готовой дружеской поддержки. Они не должны видѣть моихъ мукъ и какъ-нибудь раздѣлять Мою скорбь». «Посидите тутъ, пока Я пойду помолюся тамъ» (Мѳ. 26, 36), заговорилъ снова Господь, «и, отойдя немного, палъ на лице Свое» (ст. 39), съ громкимъ воплемъ и горячими слезами воззвалъ на небо къ Отцу Своему: «Отецъ Мой, я знаю, что Ты Меня любишь, Меня, Своего единственнаго Сына, Меня, на Котораго Ты, по Твоему увѣренію, излилъ всю Свою отеческую любовь. Во имя этой любви Твоей прошу Тебя: «Если возможно, да минуетъ Меня чаша сія; впрочемъ не какъ Я хочу, но какъ Ты» (ст. 39). Но небо молчало, не слышно было Отеческаго голоса. Однако въ этомъ молчаніи Отца былъ уже отвѣтъ для Сына: «Нельзя. Ты Самъ видишь, что родъ человѣческій утопаетъ въ грѣхахъ. А онъ – наше созданіе. Его нужно спасти, ему нужно дать то блаженство, которымъ наслаждаемся Мы. Если Ты не умрешь за него, то погибнетъ онъ, преступный на вѣки. Только смерть Твоя и можетъ привести несчастныхъ грѣшниковъ въ небесныя обители, возвратить ихъ въ Мои объятія, изъ которыхъ они ниспали чрезъ свое легкомысліе». Прочитавъ въ молчаніи непреклонную волю Отца, Божественный Страдалецъ опять палъ на землю, и вновь огласилъ ночную тишину громкимъ воплемъ къ Отцу, еще прилежнѣе моляся.
Ослабленный душевной мукой и внимая Своей человѣческой немощи, идетъ Онъ къ ученикамъ, которыхъ Самъ Онъ всегда покоилъ и утѣшалъ, идетъ найти у нихъ утѣшенія, сочувствія къ Себѣ. Но они уже спали. Съ ними произошло нѣчто ужасное. Привыкши видѣть въ своемъ Учителѣ Повелителя жизни и смерти, Властителя видимой природы, невидимыхъ силъ, апостолы вдругъ увидѣли, что Тотъ, предъ Которымъ трепетали бѣсы, отъ одной близости лица Котораго они готовы были скрыться въ преисподнюю, лежалъ на землѣ. Тотъ голосъ, который повелѣвалъ бурями и водами, безпомощно стоналъ и въ слезахъ изливалъ горячую мольбу. Ужасъ ихъ охватилъ, страхъ подкосилъ ихъ силы и истомленные, они невольно искали успокоенія во снѣ.
«Друзья мои, обратился къ спящимъ имъ Господь. Неужели вы не можете и одного часа пободрствовать со Мной? Скоро наступитъ часъ разлуки. Встаньте, не спите для Меня!» Но они, при всемъ желаніи сбросить сонъ, не могли. Надъ естественною слабостью ихъ уже господствовала сила діавольскаго искушенія. Надъ ними витала темная сила ада и она-то смыкала вѣки любимыхъ учениковъ тяжелымъ сномъ. Здѣсь, въ саду Геѳсиманскомъ шла отчаянная борьба діавольскихъ силъ со Христомъ. Въ послѣднихъ усиліяхъ борьбы діаволъ и рѣшилъ отнять у Спасителя послѣднее утѣшеніе въ дружеской бодрости. «Встаньте, бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть въ искушеніе», но они подъ тяжестью искушенія опять засыпали.
Оставивъ ихъ спящихъ, Спаситель снова страдальческимъ голосомъ воззвалъ къ Отцу: «Отче Мой! если не можетъ чаша сія миновать Меня, чтобы Мнѣ не пить ея, да будет воля Твоя» (Мѳ. 26, 42). Истомленый, Онъ снова падаетъ на землю, сильнѣе и сильнѣе сокрушается душевными муками, внутренній огненный жаръ изсушаетъ Его слезы, вмѣсто слезъ съ лица уже падаютъ кровавыя капли пота. И что же? Силы небесныя подвиглись укрѣпить Его – «явился же Ему Ангелъ съ небесъ и укрѣплялъ Его» (Лук. 22, 43), а любящій Отецъ молчалъ. И если бы не могъ помочь! А то вѣдь Самъ же Сынъ въ молитвенномъ воплѣ говорилъ: «Авва Отче! все возможно Тебе» (Мр. 14, 36).
Вотъ что, братіе, совершалось въ таинственную міровую ночь въ саду Геѳсиманскомъ.
Какъ же понять эти душевныя муки Спасителя? Что такъ страшило Его? Неужели Онъ трепеталъ однихъ тѣхъ тѣлесныхъ страданій, которыя ожидали Его на крестѣ? Неужели приводили Его въ содраганіе тѣ глумленія и насмѣшки, которыми осыпали потомъ Его, невиннаго Страдальца распинатели-злодѣи, тѣ гвозди, которыми пронзили они Его нѣжныя благодѣтельныя руки и ноги, тотъ терновый вѣнецъ, который, впившись своими острыми иглами въ Его пречистую главу, исторгъ изъ нея на грѣшную землю горячія капли Его Божественной крови? Неужели Богочеловѣческій духъ смутился страхомъ смерти и малодушіе овладѣло имъ? Да не будетъ. Несомнѣнно, великія мученія ожидали Его, но какъ мы поймемъ величіе Спасителя, когда предъ нашимъ мысленнымъ взоромъ проходятъ цѣлые сонмы мучениковъ – тутъ старцы, дѣвы и юноши, – Поликарпъ, Бландина, Атталъ и много-много другихъ, которые безтрепетно, съ поразительнымъ мужествомъ смотрѣли прямо въ глаза смерти и съ радостію обливались своею мученическою кровію? И что я говорю о мученикахъ? Самые тупоумные люди, самые закоренѣлые преступники всходили часто на эшафотъ безъ трепета и стона, многіе звѣрскіе и безумные убійцы твердой ногой ступали на лѣстницу высѣлицы и съ недрогнувшимъ лицомъ смотрѣли на окружавшую народную толпу. Или, можетъ быть, сознаніе невинности въ предстоящихъ мученіяхъ наполняло неописуемою скорбью душу Спасителя? Но вѣдь многіе страдальцы именно въ невинности своей почерпали силу къ мужественной встрѣчѣ смерти, въ какихъ бы она ужасныхъ видахъ не являлась къ нимъ? И какъ мы поймемъ ту вышечеловѣческую крѣпость, которую Спаситель показалъ въ теченіе 15-ти послѣдующихъ, мучительнѣйшихъ часовъ, когда его водили на судъ отъ одного первосвященника къ другому, отъ Пилата къ Ироду, нанося ему вездѣ бичеваніе, біеніе, оплеваніе, заушеніе, когда Его избитаго, израненнаго, распростерши на крестѣ пречистыя руки, выпрямивши голени, тяжелыми ударами молота пригвождали ко кресту, когда Его распятаго, обнаженнаго, чистѣйшую невинность, подняли на крестѣ на позоръ многотысячной безумной толпы, съ наслажденіемъ смотрѣвшей на то, какъ ихъ безчеловѣчная просьба «распни Его», наконецъ достигнута, и Онъ, Божественный Страдалецъ, ни однимъ звукомъ голоса, ни однимъ движеніемъ мускула не показалъ и тѣни малодушія, страха мученій, болѣзненнаго ощущенія страданій. Необыкновенное спокойствіе, неземное величіе царило на всемъ Его, хотя и измученномъ, но безпримѣрно величавомъ лицѣ. Нѣтъ, здѣсь, въ саду Геѳсиманскомъ, въ предсмертную таинственную ночь въ душѣ Крестоносца Спасителя совершалось нѣчто безконечно большее, безконечно высшее того, что можетъ обнять нашъ немощный разумъ. Здѣсь было нѣчто гораздо смертельнѣе самой смертію.
Здѣсь было поднятіе на себя Сыномъ Человѣческимъ грѣховнаго бремени всего человѣчества на протяженіи всего мірового его бытія – прошедшаго, настоящаго и будущаго. Свѣтлѣйшая душа Спасителя вдругъ покрывается грѣховнымъ мракомъ человѣчества, на чистѣйшее сердце Его взваливается громаднѣйшее грѣховное людское бремя, невиннѣйшая совѣстъ ураняется безчисленными грѣховными ранами людей всего міра, принятыми Имъ за Свои. Невѣдавшій грѣха, Онъ принимаетъ въ Себя отвратительнѣйшую, отравленную грѣхами человѣческими чашу. Въ сознаніи Своемъ Онъ вдругъ увидѣлъ всю мерзость разнообразнѣйшихъ грѣховъ: гордости, зависти, ненависти, человѣконенавистничества, разврата, братоубійства и другихъ безчисленныхъ беззаконій, изъ которыхъ сатана вмѣстѣ съ грѣшнымъ человѣкомъ какъ бы отъ вѣка готовилъ Ему горьчайшую чашу. Можете ли себѣ представить всю глубину душевныхъ терзаній, сердечныхъ мукъ Спасителя? Если одинъ грѣхъ, сдѣланный праведникомъ, исторгаетъ у него стоны сокрушенія, мученія совѣсти, то что же долженъ испытать въ Себѣ, какую бурю, болѣзненныхъ чувствъ долженъ былъ пережить Божественный Страдалецъ, принимая на Себя безчисленныя миріады людскихъ беззаконій. Могъ ли Онъ, Чистѣйшій, быть покойнымъ, видя приблизившуюся къ Нему Чашу людскихъ грѣховъ? И Онъ всѣми силами Своего Святѣйшаго человѣческаго существа отвернулся было отъ горчайшаго сосуда и воскликнулъ: – «Отецъ, если возможно, то пусть мимо Меня пройдетъ сія Чаша» и только лишь въ молчаніи Отца услышанная Сыномъ непреклонная Его воля вызвала другой покорный возгласъ – «если не возможно, то пусть исполнится Твоя воля». Съ этимъ безусловнымъ рѣшеніемъ подчиниться волѣ Отца, которое было уже воспріятіемъ грѣховнаго бремени, возвратилось къ Нему то Божественное величіе, которое умиряло Его несносную душевную муку и не покидало Его во все время беззаконнѣйшаго надъ Нимъ суда. Всѣ глумленія, насмѣшки, біенія были только дополненіемъ безпредѣльныхъ душевныхъ мученій и тонули въ нихъ, какъ капля въ океанѣ.
Однако высочайшая степень страданій Спасителя была еще впереди. Его всевидящему взору предносилась крестная смерть и она наполнила Его душу безконечно великимъ мученіемъ. Не смерть сама по себѣ приводила Его въ содраганье, но то, что соединялось съ нею. Сознаніе мученика-Христа наполнялось грозными словами закона: «проклятъ всякъ, висящій на древе» (Гал. 3, 13); а проклятіе Божіе значило полное отчужденіе отъ Бога. Не дерзая обнять всю глубину Божественной крестной тайны, но насколько возможно постигнуть ее слабому уму человѣческому, скажемъ, что Богочеловѣку, Агнцу, вземлющему грѣхи всего міра, вознесенному на крестъ для принятія съ человѣчества на Себя Божественной клятвы, въ человѣческомъ естествѣ скрѣпленномъ всемогуществомъ Его Божественнаго естества, надлежало принять всю яростъ гнѣва Отца, которую только могло излить всемогущество Его на грѣшный родъ человѣческій – до отверженія его, чтобы оно тяготѣло на немъ въ продолженіе цѣлой вѣчности. Здѣсь уже человѣческое безсильно выразить всю силу душевныхъ страданіи Распятаго на крестѣ Господа, бывшаго за насъ клятвою. Приникнемъ, братіе, слухомъ вѣры къ полному глубочайшаго смысла, открывающаго намъ эту тайну, предсмертному восклицанію Божественнаго Страдальца: «Боже мой, Боже, мой, зачѣмъ Ты меня оставилъ» и эти невыразимыя муки Распятаго сравнялись съ цѣлою вѣчностью мученій всего человѣчества за свои грѣхи, ибо въ Божественномъ сознаніи одинъ моментъ есть вѣчность и вѣчность есть одинъ моментъ.
Наступали даже торжественныя минуты для міра – услышать изъ устъ умиравшаго Сына Божія радостную для него вѣсть. Все вокругъ смолкло, только изрѣдка слышались насмѣшки и издѣвательства еще неуставшихъ отъ глумленій, забывшихъ всякую человѣческую жалость распинателей. Наконецъ и они смолки, и въ таинственной тишинѣ раздался громкій возгласъ Спасителя: «Совершилось!» возгласъ, проникшій небеса, потрясшій землю и достигшій даже послѣднихъ глубинъ адскихъ обитаній.
«Совершилось!» Что, Господи, «совершилось»? – «Грѣхъ твой, человѣкъ, уничтоженъ, кончился, и гнѣвъ Отца Моего къ тебѣ. Отселѣ Отецъ Мой къ тому, кто будетъ во Мнѣ и Я въ немъ, больше Любовь, чѣмъ Правосудіе. А гдѣ любовь Отца, тамъ нѣтъ ни страха, ни отчаянія, ни скорби, ни мученій». – О неизрѣченная Любовь Твоя къ намъ, Господи!
Христіанинъ! Ты все еще боишься смерти, какъ оброка за грѣхъ, какъ знака отверженія тебя Богомъ? Ободрись! Оброкъ сей снятъ уже съ тебя. Во Христѣ твоя смерть есть радостнѣйшій переходъ отъ здѣшняго скитанія къ вѣчному блаженству съ Богомъ. Тебѣ нужно примѣровъ? Вспомни мучениковъ Христовыхъ. Имѣя въ себѣ Христа, они спѣшили на смерть, – гдѣ бы она ихъ ни встрѣтила – на крестѣ-ли, на пылающемъ кострѣ, въ зубахъ ли разъяренныхъ хищныхъ звѣрей или подъ мечемъ палача – спѣшили на пышный царскій пиръ, желая скорѣе вступить въ вѣчную жизнь. Или ты не видѣлъ и не слышалъ, съ какою сладостнѣйшею улыбкою на устахъ праведники разстаются съ жизнію, предавая душу свою въ руки любимаго ими Христа, спасающаго ихъ.
Грѣшникъ! Ты не сознаешь своихъ грѣховъ и валяешься въ нихъ, какъ въ самыхъ законныхъ наслажденіяхъ? Припади къ подножію креста Христова и скажи распятому на немъ Искупителю: «Господи, Ты видѣлъ, Ты сознавалъ, вися на крестѣ, мерзость моихъ грѣховъ; коснись лучемъ Своего Божественнаго сознанія нечувственной моей души, оледенѣвшаго моего сердца и покажи бездну моихъ грѣхопаденій».
И если увидишь ее, грѣшникъ, не повергайся въ отчаяніе отъ страха грядущихъ за нихъ наказаній, но припади къ ногамъ Іисуса, твоего Спасителя, и изъ глубины сердца возопій: «Господи, помилуй Твое созданіе». И вѣрь, что Христосъ, принявшій на крестѣ твои грѣхи, какъ любящій Отецъ, братъ, другъ сойдетъ въ твою больную душу, омоетъ ее отъ всякой скверны и покажетъ ее тебѣ чистѣйшею свѣта. Вспомни разбойника, распятаго съ Нимъ на крестѣ, Марію Египетскую и много-много другихъ раскаявшихся грѣшниковъ.
Христіанинъ, скиталецъ, крестоносецъ на землѣ! Тебя давитъ неисходная нужда, тебя угнетаетъ многоразличная житейская скорбь, тебя сокрушаютъ неудачи жизни, и ты готовъ въ безсиліи пасть подъ тяжестью креста своего? Но зачѣмъ же забываешь ты слова Спасителя: «въ мірѣ скорбни будете: но дерзайте, яко Азъ побѣдихъ міръ» (Іоан. 16, 33), забываешь, что міръ со всѣмъ зломъ, съ невыносимымъ горемъ уже убитъ во Христѣ и въ Немъ всякая житейская горечь дѣлается усладою жизни. Зачѣмъ падать тебѣ подъ грузомъ креста твоего. За тебя уже палъ подъ тяжестью мірового креста Христосъ, неся на Голгоѳу и твой крестъ. Проникнись вѣрою во Христа, принявшаго на Себя всю міровую скорбь, всѣ поражающія слабую душу лишенія, и въ Немъ Одномъ ищи себѣ отрады и утѣшенія. Для укрѣпленія себя въ той вѣрѣ вспомни опять сонмъ святыхъ мучениковъ, великихъ подвижниковъ. Имъ не меньше твоего выпало на долю скорбей, страданій и всякаго рода лишеній. Но все это для нихъ со Христомъ, Вѣчною Радостью теряло свою острую горечь, обращаясь въ сладкую чашу душевныхъ наслажденій. Помни всегда, что Христосъ, еще до страданій Своихъ призывавшій къ Себѣ всѣхъ труждающихся и обремененныхъ, обѣщая имъ покой, теперь, сидящій во славѣ на престолѣ со Отцемъ, съ большею легкостію и готовностію можетъ исцѣлять твои грѣховныя и житейскія раны, ибо Ему дана «всякая власть на небѣ и на землѣ» (Мѳ. 28, 18).
Поученіе, сказанное въ Холмскомъ каоедральномъ соборѣ на пассіи въ недѣлю 4-ю Великаго поста.
І. Е.
«Холмская церковная жизнь». 1907. № 8. Ч. Неофф. С. 272-279.
