Епископъ Христофоръ (Смирновъ) – Слово на память св. прав. Іова многострадальнаго.
«Образъ пріимите, братія моя, злостраданія и долготерпѣнія, пророки, иже глаголаша именемъ Господнимъ. Се блажимъ терпящія. Терпѣніе Іовле слышастe и кончину Господню видѣсте, яко многомилостивъ есть Господь и щедръ» (Іак. 5, 10-11).
Если не всѣ вы, братія, то многіе изъ васъ читали или въ храмѣ слышали священное повѣствованіе о злостраданіяхъ и долготерпѣніи Іова, о которомъ Самъ Богъ свидѣтельствовалъ, «яко нѣсть такова отъ сущихъ на земли: человѣкъ незлобивъ, истиненъ, непороченъ, благочестивъ, удаляяйся отъ всякаго зла». Слышали и знаете, какъ этотъ человѣкъ, по наущенію и кознямъ діавола, лишившись богатства, дѣтей, пораженъ былъ страшною болѣзнію – проказою, и долженъ былъ, какъ всѣ прокаженные, удалиться изъ города. Лишенный общенія съ живыми людьми, покрытый струпьями и гноемъ съ ногъ до головы, какъ живой мертвецъ, какъ трупъ, сидѣлъ онъ въ полѣ на навозѣ, и черепкомъ очищалъ гной. Какъ жестоки были страданія Іова, можно судить по его словамъ: «еслибы вѣрно взвѣшены были всѣ вопли мои и вмѣстѣ съ ними положили на вѣсы страданіе мое, оно вѣрно перетянуло бы песокъ морской. Оттого слова мои неистовы. Ибо стрѣлы Вседержителя во мнѣ ядъ пьетъ духъ мой, ужасы Божіи ополчились противъ меня».
Страшны, какъ видите, нестерпимо страшны были тѣлесныя страданія Іова, и вотъ къ этимъ-то невыразимымъ страданіямъ присоединяются еще нравственныя страданія – неожиданныя огорченія со стороны малодушной жены его и со стороны друзей. Вотъ на этихъ-то обстоятельствахъ я и хочу остановить ваше вниманіе, къ назиданію вашему.
1. По прошествіи нѣкотораго времени жена, пришедшая въ отчаяніе вслѣдствіе нищеты и неразлучныхъ съ ней страданій, приходитъ и говоритъ Іову: «доколѣ будешь терпѣть ты. Вотъ пожду еще немного въ надеждѣ на спасеніе мое, вотъ уже истребилась на землѣ память твоя: сыновья твои и дочери твои, плодъ страданій и болѣзней чрева моего, ради которыхъ напрасно муками рожденія страдала я, погибли, а самъ ты въ гноѣ съ червями сидишь, внѣ дома безъ покрова, я же скитаюсь и служу, переходя съ мѣста на мѣсто, изъ дома въ домъ, ожидая пока зайдетъ солнце, да почію отъ трудовъ моихъ и отъ болѣзней моихъ, обдержащихъ меня нынѣ, но рцы глаголъ нѣкій ко Господу и умри». Тяжело было и положеніе жены, но положеніе мужа несравненно тяжелѣе. Что же однако отвѣчаетъ мужъ, болѣе твердый духомъ и вѣрою? Отвѣтъ достойный мужа мудраго. «Зачѣмъ, какъ одна изъ безумныхъ женъ говоришь ты? Аще благая пріяхомъ отъ руки Господней, злыхъ ли не стерпимъ; во всѣхъ сихъ приключшихся ему», говорится, «ничимже согрѣши Іовъ устнама предъ Господомъ, и не даде безумія Богу».
Благодареніе Господу въ нашемъ отечествѣ почти не было этой страшной болѣзни, которою страдалъ Іовъ; были и есть лишь единичные случаи; но во многихъ странахъ и доселе поражаетъ тысячи этотъ бичъ Божій. Не думайте, что тѣ народы болѣе насъ грѣшны, или что насъ спасаетъ отъ этой страшной болѣзни европейская цивилизація, какъ думаютъ иногда. Нѣтъ, и болѣзни – дѣло воли Божіей, уставившей предѣлы селенія народовъ и управляющей ими. «Кого хочу покарать, того покараю, кого хочу миловатъ, того помилую», говоритъ Господь. Насъ миловалъ Господь отъ этой страшной болѣзни, и мы должны быть благодарны Ему. Но никогда не должны мы забывать, что болѣзни переходятъ чрезъ моря и пустыни, и какъ бичъ Божій поражаютъ преступные народы. Слышалй можетъ быть про черную смерть, когда то посѣтившую наше отечество: страшно читать, какими ужасами объята была земля русская. Нужно молить Господа, чтобы не допустилъ Онъ врагу рода человѣческаго наслать на насъ и страшную казнь Востока.
Но если нѣтъ у насъ страшной болѣзни проказы, то не мало болѣзней другихъ, менѣе страшныхъ, но по нашимъ немощамъ, мучительныхъ и жестокихъ. И у насъ нерѣдко тяжкая и продолжительная болѣзнь поражаетъ отца, мужа и мать; жена, а иногда цѣлое семейство доходятъ до бѣдности и нищеты, богатство смѣняется нищетою, довольство скудностію. Страдаетъ отецъ, мужъ, страдаетъ жена, мать и цѣлое семейство, питаясь или работою по домамъ, или милостынею. И это нерѣдко послѣ благоденствія, довольства и счастія семейнаго. Сколько терпѣнія, мужества требуется отцу, мужу, чтобы переносить страданія на одрѣ болѣзни въ теченіе недѣль, мѣсяцевъ, годовъ. Сколько нужно мужу и отцу твердости, кротости духа видѣть жену, мать, бьющихся изо дня въ день, чтобы прокормить семью, видѣть дѣтей и голодающихъ и холодающихъ, и все это изъ-за болѣзни отца, мужа. Гдѣ взять терпѣнія, мужества, кротости, чтобы не пасть духомъ, чтобы и самому выйти побѣдителемъ, если то Богу угодно, изъ борьбы съ болѣзнію, и своимъ благодушіемъ въ страданіяхъ поддержать бодрость духа въ женѣ, матери, въ дѣтяхъ. Тутъ не поможетъ ни филосовское стоическое равнодушіе, ни обычное легкомысліе, которыя смѣняются обыкновенно уныніемъ и отчаяніемъ. Одна вѣра въ Бога живая, чистая, и надежда на Бога, твердая, непоколебимая, могутъ дать человѣку мужество и благодушіе въ страданіяхъ, миръ душевный, который дѣлаетъ нечувствительными страданія тѣлесныя, какъ бы ни были они продолжительны и тяжки. Такая же вѣра и надежда на Бога необходимы и женѣ, матери, чтобы дѣлить скорби и страданія мужа, отца. Бракъ установленъ Богомъ для наслажденія только райскими плодами, для радостей однихъ, но кто же виноватъ, что человѣкъ не сохранилъ рая, который заповѣдано было ему хранить! Кто виноватъ, что онъ, изгналъ изъ рая, и болѣзни и страданія стали его удѣломъ! Не одинъ мужъ согрѣшилъ и не одна жена: оба согрѣшили, оба вкусили запрещеннаго плода, оба должны вкушать и отъ плодовъ познанія добра и зла, отъ горкихъ плодовъ грѣха своего. Много въ наше время женъ, которыя легкомысленно смотрятъ на бракъ и имѣютъ въ виду одни удовольствія и радости супружеской жизни. И потому, когда мужа постигаетъ болѣзнь, жена тяготится положеніемъ сидѣлки, какъ говорятъ, и малое время потерпитъ и подождетъ въ надеждѣ на выздоровленіе, а потомъ начинаетъ приходить вѣ уныніе, сѣтовать и роптать на свою судьбу, и, вмѣсто того, чтобы утѣшать и поддерживать мужа, она своимъ ропотомъ причиняетъ ему новыя огорченія: угрожаетъ разводомъ, или же втайнѣ ждетъ скорѣе его смерти, нерѣдко доходитъ до такого безумія, что или сама рѣшается покончить съ мужемъ или же его склоняетъ къ самоубійству, бываетъ и такъ, что мужъ и жена, по взаимному соглашенію рѣшаются на насильственную смерть. Скажете, что такихъ случаевъ мало, и слава Богу, если мало; дай Богъ, чтобы и совсѣмъ не было. А для этого, молите Бога, чтобы Онъ далъ намъ вѣру твердую, нелицемѣрную, и надежду непоколебимую, дабы не было ни одной безумной жены среди женъ христіанскихъ, которая бы дерзнула въ тяжелыя минуты дать мужу безумный совѣтъ, а если бы жена, какъ одна изъ безумныхъ женъ, рѣшилась на это, дай Богъ, чтобы мужъ настолько сохранилъ вѣру и упованіе на Бога, что не внялъ бы безумному совѣту, который можетъ внушить только врагъ нашего спасенія – діаволъ, а мужественно отвѣтилъ бы словами праведнаго Іова: «аще благая пріяхомъ отъ руки Господней, злыхъ ли не стерпимъ, вскую яко едина отъ безумныхъ женъ возглаголала еси». Ужъ если умереть, то лучше умереть отъ руки Господней, чѣмъ отъ руки преступной, чужой ли или своей собственной.
2. Въ исторіи страданій праведнаго Іова самое видное мѣсто занимаетъ, повидимому обычное, но глубоко жизненное и, въ высшей степени назидательное событіе, во всѣ времена и для всѣхъ людей имѣющее значеніе: это посѣщеніе Іова друзьями.
Когда три друга Іова услышали «вся злая нашедшая нань», т. е. о всѣхъ бѣдствіяхъ, постигшихъ его, пришли къ нему единодушно «посѣтити его» и «утѣшити его». Это были люди властные и исполненные мудрости: Елифазъ, царь Ѳеманскій, Валдадъ властитель Савхейскій и Софаръ Минейскій царь. Увидѣвши его издали, они не узнали его, и возопивши гласомъ веліимъ, восплакалися, растерзавши ризы свои и посыпавши пепломъ главу свою, они сидѣли при немъ семь дней и семь ночей и никтоже изъ нихъ возглагола къ нему словесе, никто не могъ слова сказать отъ изумленія: «видяху бо язву люту сущу и велику зело».
Первый заговорилъ Іовъ и сталъ проклинать день своего рожденія. Да погибнетъ день, въ который, я родился, и ночь та, въ которую сказали: се мужескъ полъ. Та нощь будетъ тма, да не взыщетъ ее Господь и да не пріидетъ на нее свѣтъ, да померкнутъ звѣзды и да не видитъ она денницы возсіяющія, за то, что не затворила вратъ чрева матери моея. Зачѣмъ не умеръ я въ утробѣ матери моей, зачѣмъ непогибъ я въ тотъ часъ, какъ вышелъ изъ чрева матери моея, или не выброшенъ былъ какъ выкидышъ, какъ младенцы, не видѣвшіе свѣта? Зачѣмъ взяли меня на колѣни, зачѣмъ питался я сосцами матери? Еслибы я умеръ, я нынѣ почивалъ бы съ царями и совѣтниками земли, которые хвалятся оружіемъ, у которыхъ много и золота и серебра. Тамъ нечестивые утолили ярость гнѣва своего, тамъ почили утружденные тѣломъ; всѣ жившіе въ мірѣ семъ тамъ не слышатъ голоса собирающаго данъ, тамъ вмѣстѣ малый и великій, и рабъ, не боящійся господина своего. Зачѣмъ данъ сущимъ въ горести свѣтъ и жизнь сущимъ въ болѣзняхъ душамъ, которые, желаютъ, смерти и не получаютъ, ищутъ ея, какъ сокровища, и обрадованы бываютъ, аще улучатъ. Смерть бо мужу покой, его же путь сокровенъ есть. Прежде бо брашенъ моихъ воздыханіе ми приходитъ, слезно же азъ держимъ страхомъ. Страхъ бо, его же ужасахся, пріиде ми, и его же бояхся, срѣте мя. Не имѣлъ покоя, не могъ безмолствовать, не могъ уснуть, и вотъ гнѣвъ нашелъ на меня. Не умирихся, не умолчахъ, ниже почихъ, и найде ми гнѣвъ (гл. 3).
Жестоко слово Іово, но жестока и болѣзнь его, потому онъ и оправдывается, что вслѣдствіе страданій безсонной ночи, гнѣвъ говоритъ въ немъ. Но гнѣвъ не омрачаетъ его разумъ, и онъ затрогиваетъ глубокіе жизненные вопросы, касающіеся всѣхъ страдальцевъ жизни, проникая взоромъ даже въ сокровенную область смерти. Что же друзья? Друзья, пришедшіе утѣшить Іова, начинаютъ съ высоты мудрости человѣческой поучать его, разбирать предопредѣленія и суды Божіи непостижимые, а съ тѣмъ вмѣстѣ высказываютъ сомнѣніе въ его праведности и увѣренность, что безъ вины Богъ не накааываетъ, стараются и въ немъ возбудить сомнѣніе въ своей правотѣ предъ Богомъ, отнять послѣднюю отраду, оставшуюся у страдальца: вѣрить въ свою правоту предъ Богомъ. Они усиливаются доказать, что его бѣдствія и страданія есть кара Божія, и они знаютъ, что невинныхъ Богъ не наказываетъ, и не сомнѣваются, что Онъ заслужилъ ее, что его жалобы на Бога неосновательны, ибо предъ Богомъ никто не можетъ быть чистъ, хотя бы одинъ день житія его на землѣ, что самое солнце нечисто предъ нимъ. Въ самооправданій Іова они видятъ упорство и гордость, и съ раздраженіемъ и гнѣвомъ порицаютъ его за рѣзкія выраженія, оскорбительныя для Бога. Вмѣсто утѣшенія такимъ образомъ, они обвиняютъ праведнаго мужа, котораго Самъ Богъ предъ сонмомъ Ангеловъ и въ присутствіи лжесвидѣтеля и клеветника призналъ человѣкомъ непорочномъ и благочестивымъ.
Обвиненія друзей вызываютъ возраженія со стороны невиннаго страдальца. Пораженный въ самое сердце подозрѣніями друзей, отнимавшихъ у него послѣднюю отраду – чувство своей правоты предъ Богомъ, Іовъ какъ бы предъ лицемъ Бога восклицаетъ: «я правъ, но Богъ лишилъ меня суда». Долженъ ли лгать я на неправду мою? Моя язва неисцѣлимая безъ вины.
Сколько знаете вы, столько же знаю и я, не ниже я вась. Но я къ Вседержителю хотѣлъ бы гововорить и желалъ бы состязаться съ Богомъ. Вы клевещете на меня, всѣ вы безполезные врачи. О, если бы вы только молчали! это было бы вмѣнено вамъ въ мудрость. А я буду говорить, чтобы – не – постигло меня. Вотъ онъ убиваетъ меня, но я буду надѣяться, я желалъ бы только отстоять пути мои предъ лицемъ Его. И это уже оправданіе мнѣ, потому что лицемѣръ не пойдетъ предъ лице Его. Вотъ я завелъ тяжбу, и знаю, что буду правъ. Кто въ состояній оспорить меня?! Ибо я скоро умолкну и испущу духъ мой. Но не отчаянію предается Онъ, а надежда, посланница неба, окрыляетъ его, и онъ видитъ защитника своего.
И нынѣ вотъ на небесахъ Свидѣтель мой и Заступникъ мой въ вышнихъ. Заступись, поручись Самъ за меня предъ собою. Иначе кто поручится за меня. Помутилось отъ горести око мое. Но праведникъ будетъ крѣпко держаться пути своего. Дни мои миновали, думы мои разбиты. Скажу гробу; ты отецъ мой, червю: ты мать моя.
Положеніе Іова среди неслыханныхъ страданій предъ друзьями представляетъ общечеловѣческую картину положенія праведника среди страданій во всѣ времена и во всевозможныхъ условіяхъ и обстоятель ствахъ. Невинные страдальцы, могутъ найти ободряющій примѣръ въ исторіи Іова многострадальнаго. а) Вы видите и страданіе тѣлесное и лишеніе матеріальное, – лишеніе имущества, даже дѣтей; вы видите и страданія нравственныя. Неизмѣримо велики они, а потому и слова его неистовы, выраженіе горя его необычайно. Но для великаго человѣка и эти страданія не слишкомъ велики, и онъ, не смотря на жалобы и сѣтованія, ничимже согрѣши предъ Богомъ. Для насъ же, людей немощныхъ, и всякія страданія кажутся великими, по малодушію нашему и по немощи вѣры нашей. Не скорбѣть въ страданіяхъ и скорбяхъ, не сѣтовать, не выражать своего горя, – дѣло почти неестественное; невольно вырываются тяжкія слова изъ устъ, невольно льются слезы, и человѣкъ невольно осматривается на свою жизнь, ищетъ причины своихъ несчастій и страданій, – за что и почему? Кому изъ насъ неизвѣстно это? И мы жалуемся и сѣтуемъ и на людей и на судьбу и нерѣдко и на Бога, и большею частію погрѣшаемъ предъ Нимъ, вмѣсто того, чтобы смириться подъ крѣпкую руку Божію.
б. Въ такихъ случаяхъ и у насъ находятся друзья, которые, подъ видомъ состраданія и участія, нерѣдко съ злорадствомъ смотрятъ на страданія ваши, а иногда и искренно хотѣли бы утѣшить васъ, но по невѣдѣнію или самонадѣянности, своими совѣтами и утѣшеніями только растравляютъ раны сердца и лишаютъ васъ единственнаго утѣшенія – сознанія вашей невинности и правоты, если не предъ Богомъ, то предъ людьми, и повергаютъ васъ въ уныніе или въ состояніе раздраженія, не улучшающаго ваше положеніе. Но въ этихъ случаяхъ нужно смиреніе и благоразуміе со стороны страждущаго. Не все въ словахъ друзей можетъ быть неправильно и ложно, и мы не можемъ съ такимъ дерзновеніемъ, какъ Іовъ, полагаться на правоту свою. Поэтому нужно безпристрастно, по указаніямъ ихъ, провѣрить свою жизнь, свою совѣсть и, во всякомъ случаѣ не слишкомъ довѣрять себѣ, такъ какъ легко можно ошибиться въ оцѣнкѣ своихъ дѣйствій и впасть въ самообольщеніе, а это нетолько не улучшаетъ, но еще больше отягчаетъ положеніе страждущаго.
в. Но еслибы, по тщательномъ разсмотрѣніи, совѣсть ваша оказалась чиста, насколько можетъ быть чиста совѣсть человѣка, рожденнаго во грѣхахъ, то вооружиться терпѣніемъ, бодро и мужественно нести свою долю, какъ крестъ, возложенный Богомъ, не поддаваться унынію и не приходить въ отчаяніе, но твердо вѣровать, что не безъ цѣли Богъ послалъ вамъ несчастія и страданія, а или для большаго очищенія вашего, или для цѣлей, Ему одному извѣстныхъ, и не терять надежды на возстановленіе здоровья и благосостоянія. Богъ, по слову Апостола, не позволяетъ искуситися человѣку паче, нежели понести можетъ. Скоро или не скоро долженъ быть конецъ испытанію, за которымъ должно послѣдовать воздаяніе Божіе еще на землѣ. Но еслибы для этой надежды и не оказывалось основанія, то во всякомъ случаѣ, каковы бы ни были страданій наши, намъ остается утѣшеніе, надежда на Спасителя Нашего, давшего намъ залогъ безсмертія и будущей жизни.
3. Когда жена, самый близкій человѣкъ, даетъ мужу безумный совѣтъ кончить жизнь самоубійствомъ, а друзья, самые вѣрные, пришедши посѣтить и утѣшить его, причиняютъ ему еще большія огорченія, усиливаясь доказать, что постигшія его бѣдствія – кара Божія за какіе нибудь тайные грѣхи, лишая его такимъ образомъ послѣдняго утѣшенія – сознанія своей правоты предъ Богомъ, – Іовъ до такой степени чувствуетъ себя несчастнымъ, что страданія его достигаютъ черты, полагающей предѣлъ долготерпѣнію человѣческому, и многострадальный праведникъ съ неслыханнымъ изъ человѣческихъ устъ дерзновеніемъ какъ бы бросаетъ вызовъ самому Богу и требуетъ суда открытаго. «Я правъ» восклицаетъ онъ, «но Богъ лишилъ меня суда. Долженъ ли я лгать на неправду мою. Моя язва неисцѣлимая безъ вины». Іовъ не хулитъ Бога, какъ хотѣлось виновнику его несчастій – діаволу. Онъ неизмѣнно любитъ Бога, вѣруетъ въ Него, надѣется на Него, если не для жизни настоящей, которой, казалось ему, настанетъ скоро конецъ, то для будущей. Но онъ недоумѣваетъ по немощи человѣческой: за что и почему такъ жестоко страдаетъ онъ, не сдѣлавши зла. И въ своихъ страданіяхъ онъ далекъ отъ чувства эгоистическаго, столь свойственнаго людямъ въ подобномъ положеніи. Онъ думаетъ о страданіяхъ всѣхъ праведниковъ. За что и нечему страдаютъ люди праведные, тогда какъ нечестивые благоденствуютъ? Онъ недоумѣваетъ, нечему жизнь человѣческая вообще полна горя и страданій, какъ жизнь поденщика. Онъ недоумѣваетъ, что такое человѣкъ, для чего дана ему жизнь, какія цѣли назначены ему, и почему Богъ, повидимому, такъ заботится о человѣкѣ, такое вниманіе обращаетъ на него, посѣщаетъ его и днемъ и ночью. Онъ недоумѣваетъ, какъ согласить съ правдою и благостію Божіею безчисленныя страданія на землѣ, которыми Богъ какъ будто наслаждается, какъ будто упивается кровью людей, ни въ чемъ неповинныхъ. Онъ хотѣлъ бы отъ Самого Бога слышать разрѣшеніе всѣхъ этихъ недоумѣній, отвѣтъ на вопросы, предъ которыми останавливается мудрость человѣческая и въ рѣшеніи которыхъ часто невольно погрѣшаетъ. И вотъ Іовъ дерзновенно вызываетъ Бога на судъ, не высказывая однако прямо Богу своихъ недоумѣній, а выражая ихъ въ своихъ отвѣтахъ на обвиненія друзей. Относительно себя же онъ прямо обращается къ Богу: «я буду говорить, а Ты, Господи, отвѣчай мнѣ». Сколько у меня пороковъ и грѣховъ, покажи мнѣ беззаконіе мое и грѣхъ мой. Для чего скрываешь лице Твое и считаешь меня врагомъ Тебѣ. Не сорванный ли листокъ сокрушаешь Ты, и не сухую да соломенку преслѣдуешь. Что Ты ищешь пороки во мнѣ и допытываешься грѣха во мнѣ, хотя знаешь, что я не беззаконникъ, и что некому избавить меня отъ руки Твоей. Твои руки трудились надо мною и Ты губишь меня... Что же Богъ? Какъ отнесся Онъ къ этимъ запросамъ смущеннаго сердца многострадальнаго раба Своего? Онъ отнесся такъ, какъ отецъ относится къ страждущему ребенку неразумному. Сквозь облака и бурю Господь отозвался. «Кто сей, скрываяй отъ Мене совѣтъ, содержай же глаголы въ сердцѣ, Мене ли мнится утаити. Препояши, яко мужъ, чресла твоя: вопрошу же тя, ты же Ми отвѣщай. Гдѣ былъ еси, егда основахъ землю? Возвѣсти Ми, аще вѣси разумъ. Кто положи мѣры ея? На чемъ же столпы ея утверждени суть? Кто есть положивый камень краеугольный на ней, егда быша звѣзды и восхвалиша Мя гласомъ веліимъ вси Ангели Мои. Кто загради море вратами, егда изливашеся изъ чрева матери своея, положилъ ему предѣлы и сказалъ ему: доселе дойдеши и не прейдеши? Или при тебѣ составихъ свѣтъ утренній и денница вѣсть чинъ свой? Или ты, вземъ бреніе отъ земли, создалъ еси животно, и глаголиваго сего посадилъ еси на земли? Отверзаются ли тебѣ страхомъ врата смертная, вратницы же адовы, видѣвше тя, убояшася ли? Въ коей земли вселяется свѣтъ, тмѣ же кое есть мѣсто? Посѣтилъ ли ты сокровища снѣжныя? Кто указалъ путь молніи и грому? Кто отецъ дождю и кто родилъ капли росы? Уразумѣлъ ли ты сочетанія созвѣздій? Или ты можешь явить знаменія небесныя во время свое? Знаешь ли ты перемѣны небесныя или перемѣны, происходящія вмѣстѣ съ тѣмъ подъ небесами? Призовешь ли облако и воды послушаютъ ли тебя? Пошлешь ли молніи и пойдутъ ли?».. Но что говорить о столь дивныхъ вещахъ. Богъ нисходитъ въ область болѣе доступную и вопрошаетъ: «уразумѣлъ ли ты время рожденія козъ, живущихъ въ горахъ каменныхъ, вскормилъ ли дѣтища ихъ внѣ страха, удалилъ ли болѣзни отъ нихъ? Захочетъ ли единорогъ служить и работать тебѣ или стать при яслехъ твоихъ? Или ты коня надѣлилъ силою и страхомъ облекъ выю его? Твоею ли хитростію стоитъ ястребъ, распростерши крылья, неподвижно, смотря на югъ? По твоему ли повелѣнію возносится орелъ?.. Что жъ откажешься ли отъ суда съ Всесильнымъ. Обличающій Бога пусть отвѣчаетъ Ему», – обращается Богъ къ Іову.
Іовъ, пораженный множествомъ тайнъ, которыхъ онъ не знаетъ, и всемогуществомъ Того, съ Кѣмъ вступилъ онъ въ судъ, отвѣчалъ съ смиреннымъ сознаніемъ своего ничтожества: «зачѣмъ мнѣ состязаться еще, послѣ такихъ обличеній и вразумленій отъ Господа, какія слышалъ я, ничтожный. Какой отвѣтъ дамъ я на это. Полагаю руку на уста мои. Разъ говорилъ я, другой уже не стану говорить»... Но Богъ требуетъ отвѣта. «Нѣтъ, говоритъ, но препояши, яко мужъ чресла твоя: вопрошу же тя, ты же Ми отвѣщай». И указавъ еще на поразительные примѣры силы и могущества своего въ мірѣ нравственномъ и физическомъ, Богъ опять обращается къ Іову. «Кто бо есть противляяйся Мнѣ, или кто противостанетъ Ми и стерпитъ, аще вся поднебесная Моя есть»?! Іовъ со страхомъ отвѣчалъ: «вѣмъ, яко вся можеши, невозможно же Тебѣ ничтоже. Кто есть таяй отъ Тебе совѣтъ и кто можетъ утаить отъ Тебя. Но кто могъ возвѣстить мнѣ все великое и дивное, о чемъ я не зналъ. Послушай же и меня Господи, да и азъ возглаголю: вопрошу же Тя, и Ты же мя научи. Слухомъ убо уха слышахъ Тя первѣе, нынѣ же око мое видѣ Тя: тѣмже укорихъ себе самъ, и истаяхъ, и мню себе землю и пепелъ». Видя такое глубокое смиреніе и самоуничиженіе раба своего, невинность котораго Ему хорошо извѣетна, Богъ обратился съ укоромъ къ друзьямъ Іова въ лицѣ Едифаза: «согрѣшилъ ты и оба други твои, ибо не столь истинно говорили предо Мною, какъ рабъ Мой Іовъ». И повелѣлъ имъ пойти къ Іову и принести жертву за себя: «идите къ рабу Моему Іову и сотворитъ жертву о васъ: и Іовъ рабъ Мой помолится о васъ, понеже точію лице его пріиму: аще убо не его ради, погубилъ быхъ убо васъ: не глаголасте бо истины на раба Моего Іова». И они сдѣлали такъ, какъ повелѣлъ имъ Господь. Господь же возрасти Іова: молящуся же ему и о друзѣхъ своихъ, отпусти имъ грѣхи ихъ, и даде Господь сугубая, елика бяху прежде Іову въ усугубленіи.
170 лѣтъ жилъ Іовъ послѣ того, а всего 248 лѣтъ.
И видѣ Іовъ сыны своя, и сыны сыновъ своихъ, даже до четвертаго рода. И скончался Іовъ старъ, и исполнь дней. Писано же есть паки возстати ему, съ ними же Господь возстанетъ.
Вотъ и мы въ недоумѣніи стоимъ предъ тайною страданій Іова, и спрашиваемъ: почему же страдалъ Іовъ? Вѣдь Самъ Богъ предъ лицемъ Ангеловъ объявилъ, что рабъ Его Іовъ благочестивъ, истиненъ, удаляяйся отъ всякія лукавыя вещи; и послѣ устами пророка Іезекіиля говорилъ: «если земля Мнѣ согрѣшитъ и Я простру руку Мою и пошлю на нее голодъ и истреблю людей и скотъ, а будутъ сіи три мужа посреди ея: Ной, Даніилъ и Іовъ, то они въ праведности своей спасутся» (гл. 14, 13-14). Почему же Богъ подвергъ Іова столь тяжкимъ испытаніямъ? Теперь мы знаемъ это: клеветы ради діавола, будто Іовъ лицемѣрно чтитъ Бога. И вотъ діаволъ посрамленъ предъ Богомъ и предъ Ангелами Божіими. Но ужедц только для обличенія діавола безпримѣрный праведникъ подвергнутъ безпримѣрнымъ страданіямъ? Вѣдь Богу хорошо было и до того извѣстно, что діаволъ отецъ лжи. Нѣть, есть высшая цѣль, Іовъ цо намѣренію Божію, являлъ въ себѣ прообразъ будущаго, еще болѣе великаго праведника, дабы люди не соблазнились Его страданіями, а съ тѣмъ вмѣстѣ и образъ злостраданія и долготерпѣнія для всѣхъ праведниковъ, послѣ него имѣвшихъ жить и страдать зависти ради діавола, непрестающаго клеветать на правду.
а. Виновники грѣха и погибели человѣческой, діаволъ, воображалъ, что весь міръ по немъ идетъ, что посѣянное имъ зло достигло такихъ размѣровъ, что нѣтъ ни одного человѣка на землѣ разумѣвающаго или безкорыстно взыскующаго Бога, нѣтъ ни единаго творящаго милостыню, нѣтъ ни одного праведника, нѣтъ истинной вѣры и благочестія, а повсюду ложь, лицемѣріе, обманъ, что всѣ служатъ ему, діаволу, если же Богъ думаетъ, что есть люди почитающіе Его, то Онъ въ самообольщеніи, и слѣдовательно побѣда на сторонѣ его, діавола, и уже нѣтъ больше возможности спасти людей, а нужно предоставить ихъ окончательно его власти и ихъ собственной участи. Поэтому, торжествующимъ предстаетъ онъ вмѣстѣ съ Ангелами, предъ лице Божіе, какъ живой упрекъ, живое оскорбленіе и обличеніе Богу всевѣдущему и всемогущему. И онъ смѣло лжетъ и клевещетъ Богу на величайшаго изъ праведниковъ, всецѣло преданнаго Богу, въ увѣренности или по крайней мѣрѣ въ весьма вѣроятномъ предположеніи, что и этотъ праведникъ если отнять у него все, что онъ имѣетъ и что составляетъ какъ бы ограду его благочестія, и подвергнуть страданіямъ, – неустоитъ, подобно большинству страдальцевъ земныхъ. Онъ испробовалъ уже это на тысячахъ своихъ жертвъ. Въ виду этого Богу нужно было не только посрамить діавола посредствомъ того, кого оклеветалъ онъ, но и показать ему и людямъ, имъ измученнымъ и готовымъ потерять всякую надежду, что добро и правда рано или поздно должны одержать верхъ надъ зломъ и неправдою, не смотря на временную побѣду послѣднихъ, что Богъ знаетъ, какъ избавлять благочестивыхъ отъ погибели, знаетъ козни діавола и доставляетъ ему временную кажущуюся побѣду, чтобы приготовить болѣе сильное пораженіе, что если Іовъ, человѣкъ подобострастный всѣмъ, чрезъ свои страданія разрушилъ дѣло діавола, то силенъ Богъ воздвигнуть Праведника, Который своими страданіями и смертію, нетолько дѣла діавола разрушитъ, но и спасеніе всѣхъ людей именно страданіями своими совершитъ: одержитъ полную и рѣшительную побѣду надъ діаволомъ на вѣки.
б. Но если, имѣя предъ глазами образъ злостраданія и долготерпѣнія, пророковъ и величайшаго многострадальнаго праведника Іова, люди съ трудомъ могли увѣровать во Христа Спасителя, пришедшаго разрушить дѣла діавола, и съ трудомъ могли примирить съ правдою Божіею страданія и осужденіе на смерть Праведника, въ Которомъ самъ міра сего князь, діаволъ, ничтоже имѣлъ, ничего не могъ найти достойнаго осужденія, то что было бы, еслибы Ему не предшествовали великіе примѣры и прообразы злостраданія и долготерпѣнія, въ которыхъ съ очевидною ясностію и поразитедьньщъ сходствомъ предуказаны черты страждущаго Богочеловѣка. Только покрывало ослѣпленія, наброшенное и на глаза и на сердце людей діаволомъ мѣшало видѣть въ страждущемъ и распятомъ Христѣ прообразованнаго Іовомъ Поручителя и Искупителя, или что тоже, Самого Бога воплотившагося, ради Котораго Онъ страдалъ и силою Котораго вышелъ побѣдителемъ изъ своихъ страданій. Припомните слова Іова, когда онъ, истощивъ всѣ доказательства своей невинности и правоты предъ Богомъ, обращается къ Его суду и говоритъ: «Ты Симъ заступись за меня, будь поручителемъ за меня», и когда уже, повидимому, неоставалось надежды на выздоровленіе тѣла и на возвратъ къ прошедшему, онъ устремляетъ взоръ въ будущее и пророческимъ окомъ какъ бы видитъ предъ собою Искупителя. «Искупитель мой живъ», говоритъ онъ, «и я знаю, что онъ силенъ возставить меня и воскресить кожу мою, терпящія сія», и наконецъ, когда Богъ, въ отвѣтъ на его недоумѣнія, указалъ ему на множество тайнъ, которыхъ онъ не знаетъ, пораженный Іовъ говоритъ: «слухомъ уха слышахъ Тя первѣе, нынѣ же око мое видѣ Тя. Вѣмъ, яко вся можеши, невозможно же Тебѣ ничтоже». Кого же видѣлъ онъ? Вѣдь «Бога никтоже видѣ нигдѣже», какъ самъ Іовъ говоритъ, и какъ мы знаемъ, только «Сынъ, Сый въ лонѣ Отчи. Той исповѣда». Вотъ Его-то, Сына Божія, и видѣлъ окомъ пророческимъ Іовъ вь образѣ человѣческомъ, Его просилъ онъ быть поручителемъ за него и на Него-то возлагалъ онъ всю надежду, какъ на Искупителя своего, Который не только силенъ возвратить ему прошедшее, но и даровать ему нетлѣніе и другую, вѣрную жизнь, смертію своею и воскресеніемъ.
в. Если праведный Іовъ былъ прообразомъ Мессіи для современныхъ ему и послѣдующихъ поколѣній, до пришествія Его жившихъ, то для первыхъ христіанъ, онъ являлъ близкій и живой образъ злостраданія и долготерпѣнія среди жестокихъ гоненій, какимъ подвергались они. Св. Апостолъ говоритъ: «образъ злостраданія и долготерпѣнія пріимите... терпѣніе Іовле слышасте и кончину Господню видѣсте». Такимъ образомъ у насъ предъ глазами утѣшительный образъ ветхозавѣтнаго праведника сливается съ еще болѣе утѣшительнымъ образомъ Праведника новозавѣтнаго, Который «язвенъ быть за грѣхи наши и мучимъ быстъ за беззаконія наши». И мы видимъ изъ св. Евангелія долготерпѣніе и кончину Господа и Спасителя нашего Іисуса Христа. Мы знаемъ, что Онъ явился поручителемъ за насъ предъ судомъ Божіимъ, что Онъ, Искупитель нашъ живъ по воскресеніи, что если Онъ умеръ, то умеръ однажды, а что живетъ, Богу живетъ, выну сѣдитъ одесную Отца и ходатайствуетъ за насъ, что Онъ паки пріидетъ судити живыхъ и мертвыхъ, что вѣруяй въ Него, если и умретъ, опять оживетъ, что нѣкогда мертвіи воскреснутъ первѣе, а потомъ живущіе восхищены будутъ на облацѣхъ въ срѣтеніе Господне на воздусѣ и всегда съ Господомъ будутъ, что послѣдній врагъ смерть упразднится, что нечестивіи во адъ снидутъ, уготованный діаволу и ангеламъ его, а праведники просвѣтятся яко солнце въ царствіи Отца ихъ, и что Спаситель нашъ воцарится во вѣки и царствію Его не будетъ конца.
Намъ ли, послѣ этого, малодушествовать, унывать и приходить въ отчаяніе среди невзгодъ жизни и страданій, которыя, если взвѣсить, какъ песчинка окажутся предъ страданіями Іова многострадальнаго. Притомъ же мы большею частію страждемъ по своей винѣ, за грѣхи. И смѣемъ ли мы жаловаться на неправду въ отношеніи къ намъ. Но, еслибы кто и невинно страдалъ и терпѣлъ въ жизни, кто же можетъ сказать, что онъ праведнѣе Іова, свидѣтельствованнаго Самимъ Богомъ. Но еслибы и безъ вины кому пришлось испытаніе понести, не роптать слѣдуетъ, а если ужъ трудно радоваться, хотя Апостолъ совѣтуетъ радоваться въ скорбяхъ, и если нельзя не сѣтовать и не выражать иногда своего горя, то нужно опасаться, чтобы не погрѣшить предъ Богомъ, недойти до отчаянія и не произнести, даже по неосторожности и невѣдѣнію, хульнаго слова на суды Божіи.
А для этого нужно всегда имѣть въ виду образъ злостраданія и долготерпѣнія, пророковъ, говорившихъ Духомъ Божіимъ, и въ особенности знакомый образъ Іова многострадальнаго или еше близкій намъ и неизмѣримо болѣе утѣшительный образъ Господа и Спасителя нашею Іисуса Христа; немудрствуя лукаво – что свойственно мудрости міра, нужно смириться подъ крѣпкую руку Божію и никогда не забывать, что Господь силенъ возставить во время свое и что временныя наши страданія ничтожны въ сравненіи съ тою славою, какая имѣетъ открыться для насъ въ явленіе нашего Спасителя, и тѣмн благами, какія уготованы Имъ любящимъ Его. Искупитель нашъ живъ и мы живы будемъ: «живу Азъ и вы живы будете», говоритъ Онъ. «Если съ Нимъ умремъ», увѣряетъ и Апостолъ Его, «съ Нимъ и оживемъ, если съ Нимъ терпимъ, съ Нимъ и царствовать будемъ». Аминь.
«Уфимскія Епархіальныя Вѣдомости». 1908. № 8. Отд. Неофф. С. 388-407.
