Протоіерей Павелъ Троцкій – Дивный пастырь дивной паствы (Поучительное чтеніе въ день памяти св. священномученика Анѳима, епископа никомидійскаго и иже съ нимъ).
Время гоненія на христіанъ въ царствованіе римскаго императора Діоклитіана и зятя его соправителя Галерія, въ началѣ IV вѣка по Рождествѣ Христовомъ было самымъ тяжкимъ временемъ въ жизни христіанъ. Тяжкимъ это время было всюду въ тогдашней римской имперіи, но въ нѣкоторымъ областяхъ и городахъ – въ особенности. Послѣднее можно сказать и относительно малоазійскаго города Никомидіи, бывшей резиденціи Діоклитіана и Галерія. По подстрекательству жрецовъ, увѣрявшихъ Діоклитіана и Галерія, что боги отнимутъ отъ нихъ свои милости, если они будутъ терпѣть христіанъ въ своей имперіи, былъ изданъ первый указъ, которымъ повелѣвалось: разрушать христіанскіе храмы, сжигать христіанскія книги и лишать христіанъ всѣхъ гражданскихъ правъ и должностей. По этому указу, въ ночь подъ праздникъ Пасхи сожженъ былъ величественный храмъ никомидійскій, въ которомъ пострадало, какъ увѣряютъ, до 20,000 христіанъ.
Къ несчастію, вскорѣ послѣ того случился пожаръ въ никомидійскомъ императорскомъ дворцѣ; произошелъ онъ или отъ молніи, или отъ другой неизвѣстной причины, но его приписали христіанамъ, и потому изданъ былъ, по подстрекательству кесаря Галерія, другой указъ, которымъ предписывалось – употреблять всѣ мѣры, чтобы склонять христіанъ къ отреченію, а непокорныхъ казнить. Указъ этотъ былъ прибитъ къ столбу среди одной изъ многолюдныхъ площадей никомидійскихъ. «Одинъ изъ значительныхъ христіанъ, даже весьма славныхъ, пишетъ церковный историкъ Евсевій, подвившись ревностью по Богѣ и возбудившись пламенною вѣрою, схватилъ это прибитое на открытомъ и народномъ мѣстѣ писаніе и какъ безбожное и нечестивое, разорвалъ». Само собою, казнь смѣлаго христіанина была неминуемою: его сей часъ же схватили и сожгли живымъ. Послѣ того, одинъ за другимъ слѣдовали и еще два императорскіе указы, изъ коихъ одинъ другого былъ жесточе. «Что тогда происходило во всей имперіи, когда война противъ христіанъ сдѣлалась открытою!.. съ грустью пишетъ тотъ же церковный историкъ очевидецъ; тогда, невозможно пересказать словомъ, сколько и какихъ мучениковъ Христовыхъ пришлось намъ видѣть во всѣхъ городахъ и странахъ»... А что происходило тогда въ самой Никомидіи, откуда собственно и началась «война противъ христіанъ», гдѣ собственно и поджигалось пламя, охватившее всю тогдашнюю христіанскую Церковь, это тѣмъ болѣе не поддается никакому описанію. «Тогда то, пишетъ Евсевій, весьма многіе изъ предстоятелей Церкви, бодро претерпѣвъ страшныя мученія, показали примѣръ великихъ подвиговъ. Каждый подвергался мученіямъ разнаго рода: одного сѣкли бичами, другого терзали пытками и невыносимыми когтями, отъ чего нѣкоторые имѣли самый бѣдственный конецъ жизни. Одного насильно толкали и влекли къ беззаконнымъ и мерзскимъ жертвенникамъ, и онъ былъ отпускаемъ какъ будто принесъ жертву, хотя и не приноситъ ее; того брали полумертвымъ и выбрасывали какъ умершаго; иного лежавшаго на землѣ влекли за ноги по длинному пространству и причисляли къ тѣмъ, которые принесли жертву; одинъ кричалъ и громогласно свидѣтельствовалъ свое отреченіе отъ жертвоприношенія; другой взывалъ, что онъ христіанинъ и хвалился исповѣданіемъ спасительнаго Имени; иной утверждалъ, что не воскурялъ и никогда не будетъ воскурять. И эти были насильно выгоняемы многолюдными отрядами приставленнаго къ тому войска. Чтобъ они молчали, ихъ били по устамъ, лицу и ланитамъ... Но божественнѣе и славнѣе всѣхъ людей, когда-либо слывшихъ удивительными и по своему мужеству знаменитыми, у грековъ ли то, или у варваровъ, – настоящее время представило между мучениками царскихъ отроковъ въ Никомидіи. Цари удостоили ихъ самой высокой чести и имѣли къ нимъ расположеніе, какъ къ роднымъ дѣтямъ; однакоже большимъ богатствомъ по справедливости считали они поношеніе и труды за благочестіе и многоразличные придуманные для нихъ роды смерти, нежели славу и удовольствія. Мы упомянемъ о кончинѣ одного изъ нихъ, предоставляя читателямъ судить по ней о томъ, что было съ другими. Выведенъ онъ былъ на средину предъ лицо правителей. Эти правители приказали ему принести жертву, но онъ воспротивился. Тогда велѣно было раздѣть его, приподнять и, держа на вѣсу, сѣчь по всему тѣлу бичами, пока онъ не будетъ побѣжденъ и не исполнитъ приказанія, хотя бы то противъ воли. Мученикъ, вытерпѣвши это, не поколебался. Между тѣмъ обнажились уже его кости и мучители, смѣшавъ уксусъ съ солью, стали лить этотъ составъ на раскрывшіеся члены его тѣла. Когда же онъ вынесъ и эту боль, то на мѣсто мученія притащили решетку и огонь, и останки его тѣла начали жарить на огнѣ будто мясо, приготовляемое въ пищу, сожигая его не вдругъ, чтобы онъ не тотъ часъ отошелъ, а по немногу. Возлагавшіе его на костеръ при этомъ имѣли дозволеніе не прежде дать ему свободу, какъ тогда, когда бы онъ и послѣ сего подалъ по крайней мѣрѣ знакъ согласія на предписаніе; но мученикъ твердо стоялъ за свое дѣло и побѣдоносно испустилъ духъ среди самихъ мученій. Таково мученичество одного изъ царскихъ отроковъ, по истинѣ достойное имени мученика; ибо онъ назывался Петромъ. Не хуже были и другіе. Мы умолчимъ о нихъ; упомянемъ только, что Дороѳей и Горгоній со многими другими изъ царскихъ придворныхъ, послѣ многоразличныхъ подвиговъ, окончили жизнь свою на висѣлицѣ, и такимъ то образомъ достигли награды за божественную побѣду. Царскихъ отроковъ, послѣ смерти преданныхъ землѣ, мнимые владыки ихъ признали нужнымъ вырыть и бросить въ море, чтобы кто-либо не сталъ покланяться имъ и не причислилъ ихъ къ богамъ, если они будутъ лежать во гробѣ: такъ по крайней мѣрѣ думали. Послѣ пожара въ никомидійскомъ дворцѣ, тамошніе христіане, по ложному подозрѣнію на нихъ, по повелѣнію царя, одни во множествѣ умерщвлены были мечемъ, а другіе погублены огнемъ. Говорятъ, что движимые божественною и неизреченною ревностью, мужья бросались тогда на костеръ вмѣстѣ съ своими женами; множество другихъ палачи привязывали къ ладьямъ и ввергали въ глубины морскія... А когда былъ изданъ послѣдній (4-й) указъ противъ христіанъ, тогда открылось зрѣлище выше всякаго описанія: въ каждомъ мѣстѣ подвергались заключенію цѣлыя тысячи христіанъ. Темницы, первоначально назначенныя для человѣкоубійцъ и злодѣевъ, расхищавшихъ гробницы, вездѣ наполнялись въ то время епископами, пресвитерами, діаконами, чтецами, заклинателями, такъ что осужденнымъ за злодѣянія не оставалось въ нихъ мѣста» (Церк. Ист. Евсев. т. 1, стр. 435 и д.).
Вотъ въ какомъ положеніи находилась паства никомидійскаго первосвятителя Анѳима, по словамъ историка очевидца! Каково же было теперь положеніе самого первосвятителя, и какъ онъ велъ свои пастырскія дѣла въ эти трудныя времена? Конечно, и ему самому теперь грозила опасность на каждомъ шагу, и онъ былъ, можно сказать, постоянно въ челюстяхъ смерти. Онъ не боялся смерти и готовъ былъ во всякое время пострадать за Христа; но паства берегла его, какъ своего мудраго кормчаго, и, насколько можно, скрывала отъ гонителей. Во время самаго разгара гоненія въ Никомидіи, святитель Анѳимъ нѣкоторое время скрывался въ близь лежавшемъ селеніи Семана; отсюда чрезъ діаконовъ онъ дѣлалъ разныя церковныя распоряженія и посылалъ пастырскія наставленія своимъ обуреваемымъ пасомымъ. «Нынѣ время намъ показать себя христіанами, – нынѣ время подвиговъ, писалъ святитель своей паствѣ. Теперь, кто воинъ Христовъ да стоитъ доблестно. Теперь время хоть немного пострадать намъ за Христа, много за насъ пострадавшаго; теперь время исповѣдать Его предъ человѣки, чтобъ Онъ прославилъ и насъ на небѣ предъ ангелами и предъ Своимъ Отцемъ небеснымъ. Умремъ теперь временно, чтобъ намъ жить вѣчно. Не убоимся мучителей: если они и убьютъ насъ, то удостоятъ насъ блаженнѣйшей жизни. Усѣченную главу Христосъ увѣнчаетъ вѣнцомъ нетлѣннымъ; раздробленные члены просвѣтятся какъ солнце въ царствіи небесномъ. Будемъ стоять до смерти на удивленіе человѣкамъ и ангеламъ» и пр. Слова глубокочтимаго святителя разжигали сердца пасомыхъ пламенною ревностію: и знаменитые, и простецы, и мужи и жены, и старцы и юноши, и юныя дѣвы и малолѣтнія дѣти всѣ горѣли единымъ желаніемъ пострадать за Христа и страдали, какъ мы видѣли, съ удивительною твердостію, «Той добрый пастырь едва не все свое стадо въ вѣнцахъ мученическихъ приведе Богу», замѣчаетъ святитель Димитрій Ростовскій, описывая пастырскую дѣятельность Анѳима во время гоненія. Исполнивши свой долгъ, торжествуя своего рода побѣду надъ гонителями христіанства, святитель Божій не пожелалъ уже больше таиться отъ мучителей и добровольно отдалъ себя въ руки посланнаго за нимъ отряда воиновъ: встрѣтивши посланныхъ на дорогѣ, онъ ввелъ ихъ въ свое убѣжище, угостилъ и предложилъ вести себя, куда знаютъ. «Мы отпустимъ тебя, человѣкъ Божій, и ты скройся; а мы скажемъ пославшимъ насъ, что вездѣ искали Анѳима въ окрестностяхъ Никомидіи и нигдѣ не нашли его», говорили воины, обласканные святителемъ. «Нѣтъ, дѣти мои, отвѣтилъ имъ святитель, зачѣмъ вы будете говоритъ изъ за меня неправду; да я и желаю уже пострадать за Христа». Во время пути, святитель своею бесѣдою успѣлъ такъ расположить къ себѣ и къ Хриетовому ученію провожавшихъ его воиновъ, что многіе изъ нихъ пожелали креститься, и тутъ же крестились въ встрѣтившейся по дорогѣ рѣкѣ. Святителя связаннаго представили на допросъ къ самому императору. Тутъ же были разложены и разныя орудія казни для устрашенія святого. «Не устрашите ничѣмъ того, кто самъ давно пламенно желаетъ умереть за Христа: сказалъ святитель, спокойно смотря на все и на всѣхъ окружавшихъ его. Бренное мое тѣло и временная жизнь – это для меня узы и темница, которые не позволяютъ душѣ моей прійти къ Богу; а ваши угрозы и казни тѣмъ пріятнѣе для меня, что онѣ разрѣшатъ меня отъ тѣлесныхъ узъ». Святителя Анѳима, послѣ этого, били, сверлили ему ноги желѣзными рожнами, обували въ мѣдные разжженные сапоги и жгли, привязавши къ колесу; все это онъ терпѣлъ съ необычайною твердостію. Наконецъ, по повелѣнію императора, его осудили на смерть. Съ радостію шелъ святитель на мѣсто казни. «Нынѣ время моего веселія, нынѣ исполненіе моего желанія; сейчасъ откроются предо мною двери, которыми взойду я ко Господу». Пришедши на мѣсто казни, святитель помолился и склонилъ свою главу подъ сѣкиру. 3 сентября 303 года окончилась земная жизнь славнаго никомидійскаго епископа Анѳима, и онъ съ тысячами увѣнчанныхъ мученическими вѣнцами своихъ пасомыхъ явился и самъ въ мученическомъ вѣнцѣ къ Царю славы Христу. Такой пастырь и на страшномъ судѣ Христовомъ можетъ дерзновенно сказать праведному Судіи Господу, указывая на своихъ пасомыхъ: «Се азъ и дѣти, яже далъ ми ecи, Боже»!
А что сказать о многихъ изъ нашихъ теперешнихъ паствъ и о многихъ изъ нашихъ теперешвихъ пастырей? Что же скажемъ мы и о насъ самихъ, братіе христіане? Такое ли единодушіе, такое ли единомысліе существуетъ и между нами, какое должно быть между пастыремъ и паствою? Съ такимъ ли вниманіемъ, съ такою ли ревностью заботимся мы о нашихъ духовныхъ благахъ и о жизни вѣчной, какъ слѣдовало бы намъ заботиться, по нашему христіанскому званію и по заповѣди Христа Спасителя нашего?..
О, братья мои! Будемъ и мы, по слову Апостола, «блюсти единеніе духа въ союзѣ мира» (Ефес. 4, 3), подобно тому, какъ и въ доброй семьѣ старшіе и младшіе члены ея живутъ между собою въ добромъ согласіи и въ святой любви. Помня твердо, что, живя на землѣ, живемъ мы для неба, будемъ и мы всѣ вмѣстѣ единодушно и единомысленно стремиться къ небу, нашему родному вѣчному отечеству, какъ стремились туда со всею горячностію сердца и воспоминаемые нынѣ святые никомидійскіе мученики, во главѣ съ своимъ ревностнѣйшимъ пастыремъ – священномученикомъ Анѳимомъ.
«Кіевскія Епархіяльныя Вѣдомости». 1895. № 17. Ч. Неофф. С. 771-778.
