Похвала преподобному и богоносному отцу нашему Антонію Печерскому, первоначальнику иноческаго житія въ Россіи.
Икона преподобного Антония возле места его погребения в Ближних пещерах
«Преподобенъ во всѣхъ дѣлахъ своихъ». — Такое слово предлагаетъ намъ царственный пророкъ на похвалу преподобнаго и богоноснаго отца нашего Антонія Печерскаго, великаго и богатаго во всѣхъ добродѣтеляхъ.
Но, казалось бы, недостаточно здѣсь нашихъ устъ и нашего голоса. Обыкновенно, при похвалахъ выдающагося человѣка, спрашиваютъ: какого сана человѣкъ хвалящій, какого ума, какой жизни. Тотъ же обычай былъ еще въ древности, у язычниковъ; такъ, царь Александръ Македонскій завѣщалъ никому не писать своего изображенія, кромѣ Апеллеса. Также и Августъ Кесарь великій запретилъ, чтобъ никто, кромѣ людей, одаренныхъ умомъ и искусныхъ, не смѣлъ говорить или писать о немъ. Ясно, что похвала, выходящая изъ устъ людей грѣшныхъ и неразумныхъ, имѣетъ мало достоинствъ, по словамъ Екклесіаста: «Непріятна похвала въ устахъ грѣшника» (Сир. 15, 9). Какъ же мы, будучи грѣшны, грѣшными устами похвалимъ того, какъ прославимъ того, о которомъ можемъ сказать, что не было лести въ устахъ его! Какъ грѣшнымъ гласомъ достойно воспоемъ того, кто достоинъ быть воспѣтымъ голосами преподобныхъ.
Но знаемъ, что похвала каждаго святаго бываетъ похвалою Богу (какъ въ похвалѣ святому Аѳанасію написалъсвятой Григорій Назіанзинъ: «Аѳанасія хваля, восхвалю добродѣтели; хваля же добродѣтели, восхвалю Бога, отъ Котораго истекаютъ всѣ добродѣтели»). Нѣтъ лицепріятія у Бога (Рим. 2, 11). Поэтому мы, грѣшные и неразумные, дерзаемъ восхвалить своего преподобнаго, вспоминая его великія добродѣтели. Ибо Сирахъ говоритъ: «Восхвалимъ мужей славныхъ и отцовъ нашего рода» (Сир. 44, 1).
Если люди похваляютъ того святаго, кто прославилъ жизнь свою одною какою-нибудь добродѣтелью, выдѣлявшеюся надъ прочими, по слову — «память праведника пребудетъ благословенна» (Прит. 10, 7) — то, тѣмъ болѣе, особой похвалы отъ насъ достоинъ преподобный отецъ нашъ Антоній Печерскій, который прославилъ себя на землѣ не единою, но всѣми добродѣтелями, украшающими инока.
Прежде всего прославилъ онъ себя любовію къ Богу. Отъ юности отвергся міра, богатства и славы и всего, чтó обѣщалъ міръ, и посвятилъ себя на служеніе Богу иноческимъ житіемъ, говоря: «Сердце мое говоритъ отъ Тебя: ищите лица Моего, и я буду искать лица Твоего, Господи» (Псал. 26, 8). И зналъ онъ тогда, что иноческое житіе есть жизнь подвижническая, мірская же жизнь суетна, иноческая жизнь — преподобна, мірская же полна клеветъ; иноческая жизнь — духовна, мірская же — плотская. Иноческая жизнь — небесная, мірская — земная, какъ говорятъ учители.
Иной въ юности старается угодить міру; стараніе же преп. отца нашего Антонія Печерскаго было въ томъ, чтобъ угодить единой Божіей любви, которую избралъ себѣ въ невѣсты, говоря: «Ее возлюбилъ, ее возжелалъ я отъ юности моей, и искалъ ее, какъ невѣсту себѣ, и чтилъ я красоту ея.
И кому было ему въ юности своей уневѣстить себя, какъ не любви Божіей, такъ какъ и самое имя городаЛюбича, въ которомъ онъ родился и былъ воспитанъ, возбуждало къ любви. И гдѣ ему было искать невѣсты, какъ не на небѣ, такъ какъ самое имя его Антоній не земное, а небесное, и значитъ «свыше данный». Если же преп. отецъ нашъ Антоній по имени и житію былъ не изъ земныхъ, но изъ небесныхъ, то какъ же не сказать намъ, что преподобенъ онъ есть въ любви Божіей?
Учители святыхъ Божіихъ уподобляютъ жемчужинамъ, по удаленію ихъ отъ міра, но мы уподобимъ преп. отца нашего Антонія жемчужинѣ не только за отверженіе міра, но и по имени его. Жемчугъ рождается въ морѣ, но имѣетъ много общаго съ небомъ, и служитъ подобіемъ его по бѣлизнѣ, свѣтлости и красотѣ состава своего, такъ что кажется совершенно небеснымъ. Такъ и преп. отецъ нашъ Антоній, хотя родился въ мірѣ, сердцемъ всегда пребывалъ на небѣ и больше связанъ былъ съ небомъ, чѣмъ съ землею, такъ какъ, оставивъ все земное, мыслилъ только о небесномъ, по словамъ: «Размыслилъ я о дняхъ древнихъ, о лѣтахъ вѣковъ минувшихъ, и многому научился» (Псал. 76; 6). Какъ дѣвица простого происхожденія, за красоту лица и добрые нравы избранная въ невѣсты царскія, забываетъ о простыхъ сельскихъ нравахъ, такъ и преп. отецъ нашъ Антоній, будучи избранъ отъ утробы матерней въ рабы Небеснаго Царя, возлюбивъ въ юности небесное, началъ забывать земное, говоря такъ: «Богъ далъ мнѣ забыть всѣ несчастія мои и весь домъ отца моего» (Быт. 41, 51).
Что же такое расположило его къ презрѣнію міра и сластей? — Любовь Божія, по изреченію псаломскому: — «Милость Твоя, Господи, сопровождаетъ меня» (Псал. 22, 6). И не чудо это! Какъ излишняя теплота понуждаегь насъ снять одежду и обнажить тѣло, чтобъ съ бóльшею силою и удобствомъ совершить предложенное дѣло, такъ и горящій огонь любви Божіей сдѣлалъ въ преподобномъ отцѣ нашемъ Антоніи то, что онъ лишилъ себя всѣхъ благъ міра, чтобъ съ бóльшею крѣпостью и удобствомъ положить начало монашеству. Зналъ онъ хорошо, что не можетъ онъ быть ученикомъ Христовымъ, если не отречется отъ всего имѣнія своего.
Онъ бы могъ воскликнуть со св. Григоріемъ Богословомъ: «Умертвилъ я тѣло мое, въ юности противящееся духу, — трудами и подвигами, и пресыщеніе, и вмѣстѣ съ нимъ гнѣздящагося тирана, нечистоту, побѣдилъ; очи мои смирилъ и утопилъ ихъ въ вѣждахъ моихъ, удержалъ ярость гнѣва моего, владѣлъ поступками своими, смѣхъ обратилъ въ плачъ, и со всѣмъ, что было у меня, положилъ себя къ стопамъ Божіимъ; земля была ложемъ мнѣ, власяница одеждою, бдѣніе было мнѣ сномъ, и слезы успокоеніемъ; днемъ обременялъ я плечи мои работою, всю же ночь, какъ крѣпкій столпъ, проводилъ въ пѣніи псалмовъ, а утѣхи мірской недопустилъ и до мысли моей. Отвергъ я и великую тяготу богатства, чтобъ безъ всякаго препятствія приблизиться къ Богу; такова была въ юности жизнь моя».
Воистину велика была пріязнь между Давидомъ и Іонафаномъ, снявшимъ съ себя одежду, въ которую былъ одѣтъ, оружіе, лукъ и поясъ и давшимъ Давиду, какъ сказано въ Писаніи: «Снялъ Іонафанъ верхнюю одежду свою, которая была на немъ, и отдалъ ее Давиду, также и прочія одежды свои, и мечъ свой; и лукъ свой, и поясъ свой» (1 Цар. 18, 4). Но еще бóльшую любовь къ Богу показалъ преп. отецъ нашъ Антоній, который не только мірскую одежду свою, богатство и славу, но, чтó еще больше — сердце свое принесъ въ жертву Богу, исполняя писаніе: «Сынъ мой, отдай мнѣ сердце твое» (Прит. 23, 26). Еслибы мы хотѣли очертить образъ преп. отца нашего Антонія, то, вспомнивъ о самомъ имени его, нужно бы намъ сказать, — такъ какъ онъ былъ съ неба, то человѣкъ небесный. И каковы могли быть его помышленія, его дѣла, и упражненія: не небесныя ли, какъ у человѣка, посланнаго свыше.
Всегда помышлялъ онъ о небесныхъ вещахъ, зная, что нѣтъ совершенства въ благахъ міра, и что они оставляютъ всегда чувства неудовлетворенности. Есть у тебя богатство — нѣтъ почестей; есть почести — нѣтъ здоровья; есть здоровье — нѣтъ мудрости; есть мудрость — нѣтъ краснорѣчія и благодати. А на небѣ праведники изобилыю наслаждаются разомъ всѣми благами, ибо у нихъ есть — богатство Божіе, мудрость Божія, сладость Божія, сила Божія, утѣшеніе отъ ангеловъ и всѣхъ святыхъ. Все это имѣютъ они заразъ и имѣть будутъ всегда, на всю вѣчность.
Еще прославилъ себя преп. отецъ нашъ Антоній иноческимъ богоугоднымъ житіемъ, которое состоитъ въ рукодѣліи, послушаніи, поученіи, безмолвіи и прочихъ добродѣтеляхъ, какъ пишется о томъ въ отеческихъ книгахъ: Монашеское житіе — рукодѣліе, безмолвіе, неосужденіе, неоклеветаніе, нероптаніе, ибо писано: «Любящіе Господа — ненавидьте зло» (Псал. 96, 10). А авва Моисей указывалъ братіи своей, что для инока четыре необходимѣйшихъ добродѣтели: молчаніе, соблюденіе заповѣдей Божіихъ, смиреніе и нищета, и все то исполнилъ преп. отецъ нашъ Антоній, такъ что могъ сказать о себѣ евангельскимъ словомъ: «Все это сохранилъ я отъ юности моей». Онъ одновременно привлекалъ взоры и людей, и ангеловъ и удивлялъ природу, будучи въ земномъ тѣлѣ и живя нечеловѣчески, а по ангельски — былъ зрѣлищемъ ангеламъ и людямъ; когда же, принявъ иноческій образъ на Аѳонѣ, былъ первымъ въ церковномъ стояніи, первый въ послушаніи, первый въ бодрствованіи, первый въ постѣ: тогда былъ удивленіемъ естеству нашему.
И за это такую получилъ онъ отъ Бога благодать, что Богъ сравнилъ его какъ равнаго по подвигамъ и по славѣ съ древними преподобными, съ Антоніемъ Великимъ, Пахоміемъ, Иларіономъ и прочими, по сказанному: «Сравнялъ его въ славѣ со святыми и возвеличилъ его дѣлами на страхъ врагамъ; его словомъ прекращалъ чудесныя знаменія, прославилъ его предъ лицомъ царей» (Сир. 45, 2-3). Такою своею богоугодною жизнію преп. Антоній сталъ столь угоднымъ Пресвятой Богородицѣ, что Она взяла его съ горы Аѳонской и даровала его въ поученіе и примѣръ иноческой жизни русскимъ инокамъ, такъ что сбылось надъ нимъ пророческое слово: «Сдѣлаю тебя завѣтомъ народа, чтобъ возстановить землю, чтобъ возвратить наслѣдникамъ наслѣдія опустошенныя» (Ис. 44, 8). Зерцаломъ былъ преп. отецъ Антоній, непорочнымъ зерцаломъ подвиговъ для Бога. Какъ смотрящіе въ зеркало украшаютъ себя, такъ и преп. отцы Печерскіе, взирая на житіе первоначальника своего Антонія, украшали житіе и нравы свои, ибо онъ съ молоду обучилъ ихъ бояться Бога и воздерживаться отъ всякаго грѣха. Былъ онъ и живымъ примѣромъ, потому что, чему научалъ другихъ, то сперва старался явить самъ на дѣлѣ, во всемъ показывая въ себѣ образецъ добрыхъ дѣлъ, какъ говоритъ апостолъ.
Скажите сами, братіе: чьею помощью и наставленіемъ обрѣли у Бога столь великую славу прочіе чудотворцы Печерскіе, если не помощью и наставленіемъ преподобнаго отца нашего Антонія? Ибо всѣ поучились отъ совершенства его. Чьимъ попеченіемъ и помощью Печерская обитель похваляется и чтится по всей Руси, если не попеченіемъ и помощью преп. отца нашего Антонія Печерскаго, по изреченію: «Слава дѣтей — родители ихъ» (Прит. 17, 6).
Историки повѣствуютъ, что (въ древности) на одномъ кораблѣ были полотна съ разными рисунками и съ изображеніями битвъ. Пришелъ туда одинъ Аѳинянинъ и смотрѣлъ пристально на изображеніе битвы, бывшей нѣкогда между Лакедемономъ и Аѳинянами; обернувшись, онъ увидѣлъ Лакедемонянина, ходящаго по этому помѣщенію, которому указалъ пальцемъ на ту битву и сказалъ: «Посмотри, какъ сильны Аѳиняне». Лакедемонянинъ же кратко отвѣтилъ: «сильны, только на полотнѣ». Мало ли людей есть; братіе, въ міру, которые украшаютъ дома различными картинами и изображеніями прадѣдовъ, дѣдовъ и родителей своихъ и, смотря, такъ хвалятъ ихъ: «святой то былъ человѣкъ», а кто-нибудь отвѣтитъ имъ: «святой, но на изображеніи», то-есть, на словахъ, а не на самомъ дѣлѣ, — такъ же какъ Аѳинская крѣпость и мужество, изображенная на полотнѣ.
Приблизимся же и мы ко преп. отцу нашему Антонію Печерскому, запечатлѣемъ въ умѣ богоугодное его житіе, вспоминая, какъ боролся онъ съ міромъ, съ тѣломъ и діаволомъ: съ міромъ — чрезъ отверженіе его, съ тѣломъ — чрезъ умерщвленіе, съ діаволомъ — чрезъ постъ и молитву, и, видя побѣду его; исповѣдуемъ, что на самомъ дѣлѣ явилась крѣпость и сила его. Что привлекло тебя, преп. отче Антоній, къ такимъ подвигамъ? — Христосъ, слава вѣчная: «Я сораспялся Христу, говоритъ онъ съ Божественнымъ апостоломъ, чтобъ жить для Бога» (Гал. 3, 19).
Въ исторіи повѣствуется, какъ Киръ, царь Персидскій, слѣдующимъ ухищреніемъ возбуждалъ гражданъ къ ратнымъ подвигамъ. Онъ велѣлъ идти имъ въ лѣсъ и тамъ трудиться надъ рубкою дровъ; а на другой день устроилъ имъ хорошее, какъ подобаетъ царямъ, угощеніе. Затѣмъ, собравъ всѣхъ ихъ, онъ спросилъ: какой день, по вашему, лучше — вчерашній или нынѣшній, и повтореніе котораго дня хотите вы? Они всѣ отвѣтили: «Нынѣшняго, потому что онъ былъ днемъ радости и наслажденія, а вчерашній — днемъ труда и усталости». Киръ же сказалъ имъ: «Если вы хотите навсегда имѣть такой день, то нужно вамъ немного потрудиться и побороть врага; одолѣвши его, вы будете почивать въ богатствѣ и наслажденіи».
Во-истину мудра эта уловка Кира, и трудъ нуженъ, чтобъ обладать радостью и счастьемъ. И Самъ Христосъ, желая поселить насъ съ Собою на небесахъ, и напоить обиліемъ дома Своего, — предлагаетъ не другой какой способъ, какъ трудъ, говоря: «Куплю дѣйте, дондеже пріиду».
Если-бъ вы спросили здѣсь, братіе, каково житіе наше, нужно бы отвѣчать: «что вчерашній день исполненъ трудовъ и скорбей» (какъ сказано: «Тысяча лѣтъ предъ очами Твоими, Господи, что день вчерашній, истекшій)».
Какъ Киръ, царь Персидскій, не сразу почтилъ пиромъ своихъ подданныхъ, но послѣ труда ихъ, — также и Христосъ, тоже послѣ трудовъ нашихъ, обѣщаетъ намъ пиръ, которымъ несомнѣнно насладится всякій подвизающійся въ трудахъ, по неложному слову Христову: «Какъ завѣщалъ Мнѣ Отецъ Царство, Я завѣщаю вамъ пить и ѣсть на трапезѣ Моей въ Царствіи Моемъ». Поэтому, если хотимъ мы, братіе, принять динарій небесной славы, должны мы прежде потрудиться за него. И, еще — хотимъ ли мы наслѣдовать богатство нашихъ духовныхъ враговъ, веселиться тамъ, откуда они ниспали, и наслаждаться вѣчнаго пира на трапезѣ Христовой: должно прежде побѣдить намъ страсти и похоти плотскія, ибо Христосъ сказалъ: «Побѣждающему дамъ сѣсть со Мною на престолѣ, какъ побѣдилъ Я и возсѣлъ съ Отцомъ Моимъ на престолѣ Его».
Зналъ это хорошо преп. отецъ нашъ Антоній Печерскій, когда, придя со Святой горы, предался труду копанія пещеры, не желая взять даромъ динарій вѣчной славы, пока трудолюбиво не претерпѣлъ за него, въ увѣренности, что воздастъ Господь праведнымъ мзду за труды ихъ. Копая пещеры, онъ подвизался въ томъ намѣреніи, чтобъ въ надеждѣ воспринять мзду равную съ апостоломъ Павломъ, похвалиться предъ Господомъ: «Господи, больше всѣхъ сихъ я потрудился»!
А не иное онъ дѣло избралъ въ трудъ, какъ копаніе пещеры, потому что помнилъ слова, сказанныя инокамъ преп. Іоанномъ Лѣствичникомъ: «Пусть удаляемся мы въ страны смиреннѣйшія, мало славныя, и далекія отъ всякой мірской отрады»! А какія мѣста могутъ быть смиреннѣйшія для иноческаго житія, малославнѣйшими и болѣе далекими отъ мірской отрады, какъ пещеры? Какое можетъ быть веселіе или отрада тамъ, гдѣ предстоитъ уму понять о смерти, и никогда не отходитъ отъ мысли отвѣтъ грѣшному естеству нашему: «земля ты, и пойдешь въ землю». И преп. отецъ нашъ Антоній, чтобъ удобнѣе соблюсти молчаніе, смиреніе, благоговѣніе — и наставить прочихъ къ тѣмъ же добродѣтелямъ, первый явился изобрѣтателемъ копанія пещеръ и жизни въ нихъ.
Тутъ явственно показалъ онъ совершенное свое отреченіе отъ міра, когда поселился въ землѣ, чтобъ не видѣли его. Тутъ онъ изобразилъ разомъ житіе Марѳы и Маріи: одной — подвизаясь въ копаніи пещеръ, другой — упражняясь въ Богомысліи и всегдашней молитвѣ. Онъ былъ наставникомъ преп. отцу нашему Ѳеодосію и прочимъ преподобнымъ въ трудѣ копанія пещеръ и житія въ нихъ, и зналъ, что находящимся въ тьмѣ явится Божертвенный свѣтъ благодати и укрѣпитъ ихъ въ подвигахъ. Смотря на пещеры, гдѣ упокоилось столько преподобныхъ, всякій скажетъ, что царскіе дворцы, хоромы вельможъ, украшенные разною лѣпотою и роскошью — предъ пещерами преп. отецъ нашихъ Антонія и Ѳеодосія — вертепы и хлѣвы.
О, святыя пещеры, какъ назвать васъ? Несомнѣнно назовемъ васъ небомъ. Потому, о святыя пещеры, вы — небо, что, какъ небесную твердь украшаютъ солнце, луна и звѣзды, — такъ и васъ украшаютъ преп. отцы наши Антоній и Ѳеодосій съ прочими преподобными, и изъ нихъ: кто какъ солнце, кто какъ луна, а кто какъ звѣзды. Но что называю васъ небомъ! Вы много прекраснѣе небесъ, потому что на свѣтилахъ небесныхъ случается быть тьмѣ, какъ сказано въ Евангеліи: «солнце померкнетъ и луна не дастъ свѣта своего» (Матѳ. 24,29). На вашихъ же свѣтилахъ никогда не было тьмы, но и свѣтъ во тьмѣ свѣтитъ, и тьма не объяла его» (Іоан. 1, 5). Солнце же ваше — это преп. Антоній, потому что какъ солнце объединяетъ и соразмѣряетъ теченіе планетъ, и примѣряетъ противныя стихіи: такъ и святой отецъ нашъ Антоній соединилъ братію во едино союзомъ любви, какъ планеты, совершающія теченіе на Печерскомъ небѣ, такъ что во всѣхъ нихъ было одно сердце и душа, какъ и во дни апостоловъ, по писанію: «У множества же увѣровавшихъ было одно сердце и одна душа» (Дѣян. 4, 32).
Но здѣсь, можетъ быть, братіе, кто-нибудь спроситъ: почему возлюбилъ преп. отецъ нашъ Антоній жить въ пещерахъ, и въ чемъ тутъ тайна? — На это можно отвѣтить. Во-первыхъ, гробы приличны мертвецамъ, какъ сказано Давидомъ: «Гробы ихъ — жилища ихъ въ родъ и родъ» (Псал. 48, 12). Святый Антоній, умерши однажды для міра, всегда умиралъ умерщвленіемъ плоти, такъ что могъ сказать съ Божественнымъ Апостоломъ: «По вся дни умираю», — и потому любилъ онъ жить въ пещерномъ гробѣ. Кромѣ того, въ Писаніи преп. отецъ нашъ Антоній прочелъ, что царство Небесное подобно сокровищу, скрытому на полѣ (Матѳ. 13, 44), а вѣдь въ горахъ много находятъ сокровищъ, бываетъ въ нихъ и золото. А что иное есть Спаситель Христосъ, какъ не золото: «Глава Его — золото, и руки Его — золото» (Пѣсн. 5, 11).
И такъ какъ, отложивъ все мірское, святый Антоній обнищалъ ради Христа, то, чтобъ обогатиться, копалъ пещеры и искалъ Христа, какъ сокровища, скрытаго въ полѣ и золота, находящагося въ нѣдрахъ горъ, побуждаемый къ тому словами Христа: «Ищите и найдете» (Матѳ. 7, 7).
Пещеры — убѣжище для боящихся; въ древесныя и каменныя разсѣлины укрываются птицы, голуби и горлицы, боящіяся орла и ястреба, и такъ говоритъ невестѣ Духъ Святый:
«Голубица моя въ ущельи скалы, подъ кровомъ утеса (Пѣсн. 2, 14)». И зайцы, заслышавъ лай собакъ, укрываются въ каменныхъ пещерахъ, какъ говоритъ псалмопѣвецъ: «камень — прибѣжище зайцамъ». И Соломонъ вѣщаетъ въ притчахъ: «Горныя мыши народъ слабый, но ставятъ домы свои на скалѣ (Прит. 30, 25)». Такъ и преп. отецъ нашъ Антоній Печерскій, чтобъ сохранить себя отъ гордыни, которая является царицею грѣховъ, какъ орелъ — царь птицамъ, отъ любостяжанія, которое похищаетъ и присвоиваетъ себѣ чужое, отъ не-чистоты и всякаго невоздержанія плотскаго, — страстей, которыя уподобляются псамъ, устремился въ пещеры, какъ въ надежное и тихое мѣсто; о чемъ въ древности предвозвѣстилъ Богъ чрезъ пророка Исаію: «Въ тотъ день человѣкъ броситъ кротомъ и летучимъ мышамъ серебряныхъ своихъ идоловъ; которыхъ сдѣлалъ себѣ для поклоненія имъ, чтобы войти въ ущелья скалъ и въ разсѣлины горъ» (Ис. 2, 20-21). И такъ, чтó Исаія показалъ въ пророчествѣ, — тó онъ на дѣлѣ, избирая себѣ пещеры убѣжищемъ отъ всѣхъ грѣховъ. Пещеры суть жилище тѣхъ, чья жизнь многоплодна, ибо въ каменныхъ пещерахъ и разсѣлинахъ деревъ пчелы собираютъ медъ, птицы вьютъ гнѣзда, какъ говоритъ пророкъ: «Дастъ знакъ Господь мухѣ, которая при устьѣ рѣки Египетской, и пчелѣ, которая въ землѣ ассирійской, и прилетятъ и усядутся всѣ онѣ по долинамъ опустѣлымъ и на разсѣлинахъ скалъ» (Ис. 7, 18-19).
Чѣмъ же былъ святой отецъ нашъ Антоній Печерскій, какъ не пчелою или не птицей? Пчелою онъ былъ по трудамъ смиренія, чистоты и благодати. Птицею же онъ былъ по легкости къ нестяжанію; множество добродѣтелей его были ему перья; скоръ былъ полетъ его къ милостынѣ и высоко парилъ онъ въ поученіи и богомысліи. И потому подобало ему жить въ пещерахъ, во исполненіе добродѣтелей пчелы и птицы, которыхъ онъ носилъ на себѣ образъ. Между птицами нѣкоторыя превосходятъ другихъ полетомъ, такъ что скрываются изъ глазъ людскихъ, достигая пареніемъ облаковъ, и первая изъ такихъ птицъ — орелъ. И преп. отецъ нашъ Антоній Печерскій множествомъ добродѣтелей и богоугоднымъ житіемъ вознесся на такую высоту, что во время подвижнической жизни своей не виденъ былъ человѣческимъ очамъ, и теперь, по смерти его, не могутъ быть видны святыя его мощи; скрывались при жизни отъ глазъ человѣческихъ, и по смерти подобало имъ быть скрытыми отъ нихъ.
Откуда же знаемъ мы, братія, когда приближаемся ко гробу его, о честныхъ мощахъ святого отца нашего Антонія? Отъ знаменія огня, который нѣкогда изошелъ отъ его гроба, о чемъ и разскажемъ.
Св. Аѳанасій пишетъ о святомъ Антоніи Великомъ, что онъ имѣлъ такую благодать отъ Бога, что лицо его свѣтилось какъ солнце, и, когда ему однажды пришлось стоять между множествомъ братіи, то всѣ, кто стоялъ далеко, не почему такъ не узнавали святого Антонія, какъ по свѣту, исходящему отъ лица его. Такую благодать имѣлъ, имѣетъ и теперь преп. отецъ нашъ Антоній Печерскій, какъ равный въ подвигахъ преп. отцу Антонію Великому. Самъ Богъ явился ему и свидѣтельствовалъ: «Антоній, ты обрѣлъ благодать предо Мною» (о чемъ и пишется въ житіи его). Потому, если нельзя намъ видѣть его святыхъ мощей, но по свѣтлому огню, исшедшему нѣкогда изъ гроба его, познаемъ, что это нашъ преподобный отецъ Антоній. Это знаменіе, отличающее его среди столь великаго множества безчисленныхъ преподобныхъ, удостовѣряетъ насъ, удаленныхъ долгими годами отъ жизни преподобнаго, что тамъ находились сокровенныя честныя мощи святаго Антонія, и можетъ онъ сказать со псалмопѣвцемъ: «Это покой мой на вѣки вѣка» (Псал. 131, 14).
Напослѣдокъ же укажемъ еще на причину, по которой преп. отецъ нашъ Антоній возлюбилъ жизнь въ пещерахъ. Воины, приступая ко крѣпкому и неодолимому городу, чтобы взять его, сперва обыкновенно устремляются на ворота, разбиваютъ ихъ разными орудіями, и такъ одолѣваютъ. Если же въ этомъ будетъ неудача, тогда дѣлаютъ подкопъ и берутъ городъ. А какой же городъ столь крѣпокъ и неодолимъ, какъ небо? Святой Іоаннъ Богословъ видѣлъ небо, и было у него двѣцадцать воротъ, и на нихъ двѣнадцать ангеловъ: съ востока трое воротъ, съ сѣвера трое воротъ, съ юга трое воротъ и съ запада трое воротъ (Откр. 21, 12-13). А число стѣнъ и основаній также двѣнадцать, по сказанному св. Іоанномъ Богословомъ: «Стѣна города имѣетъ двѣнадцать основаній».
О, Боже нашъ, сколь многіе хотятъ достигнуть того небеснаго города, ударяя въ ворота различными орудіями воинскихъ подвиговъ своихъ; то-есть біеніемъ въ грудь свою, поклонами и метаніями, по сказанному: «Стучите и отворятъ вамъ» (Матѳ. 7, 7). Зная твердо, что Царство небесное берется силою и употребляющіе усиліе восхищаютъ его (Матѳ. 11, 11); какъ добрый воинъ Христовъ, желая обладать тѣмъ городомъ, преподобный отецъ нашъ Антоній старался взять тотъ небесный городъ, не только ударяя себя въ грудь и творя метанія и поклоны, — и ими какъ бы орудіями небеснаго воинствованія ударяя въ ворота города, — но и подкопомъ. И потому онъ сталъ копать пещеры, какъ бы ведя настоящій подкопъ къ небесному городу, и не вотще трудился, такъ что исполнилось надъ нимъ слово Господне, сказанное пророкомъ: «Избранные Мои не будутъ трудиться напрасно» (Ис. 65, 23).
Господь свидѣтельствуетъ, что мало людей, стремящихся къ небу такимъ подкопомъ, и онъ говоритъ чрезъ Божественнаго Матѳея: «Тѣсны врата и узокъ путь, ведущіе въ жизнь, и немногіе находятъ ихъ» (Матѳ. 7, 14). О, Господи, — мало въ другомъ мѣстѣ, но здѣсь пещеры, обитель полна такихъ людей, которые идутъ узкими вратами и тѣснымъ путемъ, подкопомъ и жизнью въ пещерахъ стремятся къ жизни вѣчной.
Иные по смерти бываютъ забыты въ мірѣ, а преп. отецъ нашъ Антоній Печерскій трудами и подвигами, подъятыми въ этихъ святыхъ пещерахъ, исходатайствовалъ себѣ вѣчную память по всей Россійской землѣ, по сказанному Давидомъ: «Въ вѣчной памяти будетъ праведникъ» (Псал. 111, 6). И если прекратятся лѣтописцы, не будетъ народовъ, то самыя пещеры, въ которыхъ до смерти подвизался св. Антоній, будутъ гласить, что онъ былъ преподобенъ во всѣхъ дѣлахъ своихъ.
О, преподобный отецъ нашъ Антоній, видя въ тебѣ сочетаніе тѣхъ иноческихъ добродѣтелей, которыя въ прочихъ находятся обыкновенно въ неравныхъ степеняхъ, воскликнемъ тебѣ по псалму: «Славимъ Тебя, отче, потому что ты дивно устроенъ» (Псал. 133, 14). Если бы кто забылъ подвиги твои и труды, то забудь его десница его, прильпни языкъ его къ гортани его (Псал. 136, 5-6). Если же кто не захотѣлъ бы славить тебя, то эти святыя пещеры, эта святая обитель возвѣститъ всѣ хвалы твои (Псал. 105, 2), всюду возглашая: «Таковъ и долженъ быть у насъ первосвященникъ: святый, непричастный злу, непорочный, отдѣленный отъ грѣшниковъ» (Іер. 7, 26).
Удивляясь столь великимъ подвигамъ и добродѣтелямъ твоимъ и желая явственнѣе восхвалить праведность твою во всѣхъ дѣлахъ, обращаемся къ добродѣтели чистоты, которая есть сестра ангеловъ, одолѣніе страстей, царица добродѣтелей и держава всѣхъ благъ. Отъ юности своей, среди другихъ добродѣтелей иноческихъ, прилежалъ онъ и этой добродѣтели, зная, что чистота уподобляетъ человѣка не только ангеламъ, но и самому Богу, какъ говоритъ святой Василій: «Нѣчто великое и прекрасное есть дѣвственная чистота, уподобляющая человѣка нетлѣнному Богу; такъ что онъ являетъ въ себѣ подобіе Божіе, какъ въ чистѣйшемъ зеркалѣ, исходящее отъ самого Бога и благодати Его, какъ благопріятное сіяніе». Зналъ достоинство чистоты преп. Ефремъ, говоря на похвалу ей такія слова: «О, чистота, обузданіе очей, ведущая все тѣло отъ тьмы въ свѣтъ; о, чистота, смиреніе тѣла, порабощающая его и быстро стремящаяся къ небесному; о, чистота, любящая мать и жилище ангеловъ, сдѣлавшая людей достойными славословить съ ангелами; чистота, колесница небесная, возводящая на высоту того, кто стяжалъ тебя! Нѣкогда Соломонъ вопрошалъ, кто можетъ сказать: я очистилъ мое сердце, или: я чистъ отъ грѣха моего (Прит. 20, 9)? На этотъ вопросъ, не обинуясь, можетъ отвѣчать преп. отецъ нашъ Антоній: «Я чистъ сердцемъ». Какъ же не было стяжать чистаго сердца тому, кто отъ юности своей принесъ чистоту жизни, какъ жертву Богу, говоря псаломски: «На Тебѣ утвержался отъ утробы» (Псал. 70, 6).
Какъ было не соблюсти чистаго сердца тому, кто былъ ангеломъ во плоти, и можетъ сказать вслѣдъ за апостоломъ: «Какъ ангела Божія приняли вы меня!» (Гал. 4, 14).
На небѣ девять чиновъ ангельскихъ, и слѣдуетъ спросить намъ, которому изъ нихъ подобенъ былъ преп. отецъ нашъ Антоній Печерскій: ангеламъ низшихъ чиновъ или высшихъ чиновъ. По послушанію подобенъ былъ ангеламъ низшихъ чиновъ, по любви къ Богу и прочимъ совершенствамъ иноческимъ подобенъ былъ серафимамъ, такъ что святая Печерская обитель можетъ пророчески воскликнуть, въ похвалу его: «прилетѣлъ ко мнѣ одинъ изъ серафимовъ, въ рукѣ его, горящій уголь» (Ис. 6, 6), — то-есть пришелъ ко мнѣ, какъ бы одинъ изъ серафимовъ съ небесъ — со Святой Горы, изъ лика иночествующихъ, святой Антоній, и дѣла его благія горѣли какъ угль, составленный изъ любви. Серафимы превосходятъ саномъ и славою всѣ чины ангельскіе на небѣ, святой же отецъ нашъ Антоній богоугоднымъ и чистымъ житіемъ превосходитъ всѣхъ преподобныхъ той святой обители. Кто изъ нихъ былъ столь преподобенъ? Одинъ превосходилъ прочихъ чистотою, кто нестяженіемъ, кто смиреніемъ, кто послушаніемъ, кто рукодѣліемъ, кто безмолвіемъ или постомъ, или молитвою, а св. отецъ нашъ Антоній былъ преподобенъ во всѣхъ дѣлахъ своихъ, и потому подобенъ онъ серафимамъ.
Былъ нѣкогда Исаія во изступленіи и увидѣлъ серафимовъ, стоящихъ предъ Богомъ, возсѣдающимъ на престолѣ; они закрывали лица двумя крылами, ноги двумя крылами, а двумя крылами летали (Ис. 6, 1-2). Что значитъ эта тайна, разсуждаетъ божественный Златоустъ. Закрывали лица свои, чтобъ оказать великую честь Богу, потому что не могли быстрозоркими своими очами созерцать столь великій свѣтъ, исходящій отъ лица Его; ноги закрывали по стыдливости, чтобъ никто не смотрѣлъ на несовершенную ихъ любовь и движенія сердечныя, знаменуемыя ногами. Летали же двумя крылами, чтобъ показать себя готовыми и скорыми ко всякому повелѣнію Господню. Но находимъ и еще толкованіе этихъ словъ и причину: серафимы дѣлаютъ то, какъ бы чудясь, что Сынъ Божій смирится на землѣ и понесетъ крестъ. Поэтому, уподобляясь Господу Своему, каждый стоялъ предъ Нимъ, какъ распятый, потому что крылья у главы были склонены, также и крьтлья у ногъ, а у раменъ распростерты; объ этомъ-то и говоритъ Исаія: «Двумя крылами закрывали лица свои; двумя — ноги, а двумя летали». И такъ, еслибъ кто внимательно разсмотрѣлъ положеніе ихъ, то нашелъ бы, что они знаменовали собой крестъ.
То, что Исаія видѣлъ тогда у престола Божія на небѣ, тому подобіе видимъ мы во святой Печерской обители. Наши двое святыхъ серафимовъ, Антоній и Ѳеодосій, подражая тѣмъ небеснымъ серафимамъ и предстоя всегда на молитвѣ какъ престолу Божію, Его распятію — и казались распятыми: закрывали лица свои, скрываясь отъ міра въ пещеры, ноги, умерщвляя страсти свои и самихъ себя, двумя крылами летали, когда въ подвигахъ своихъ воздѣвали къ высотѣ руки свои, какъ распростертыя крылья. И какъ тѣ небесные серафимы у небеснаго престола, такъ и наши земные у Господняго креста всегда изображали изъ себя крестъ, по слову святого апостола: «Чтобъ жить для Бога, мы сораспялись Христу» (Гал. 2, 19).
Оставивъ въ сторонѣ св. Ѳеодосія и обративши слово наше къ святому Антонію, спросимъ, откуда явился у насъ этотъ серафимъ. Святой Іоаннъ Богословъ свидѣтельствуетъ: «Съ востока: видѣхъ много ангелъ восходяща отъ востока солнца». Добрымъ предзнаменованіемъ, братіе, тому, что святая сія обитель будетъ всегда неотторжимо держаться Восточнаго Пастыря, служитъ то, что перваго Строителя своего получила она съ востока.
Небо наполнено чинами ангельскими, по слову пророка: «тысячи тысячъ служили Ему и тьмы темъ предстояли предъ Нимъ» (Дан. 7, 10). Нескудна и святая обитель Печерская, которая имѣетъ столько ангеловъ, сколько преподобныхъ. Божественный Златоустъ написалъ: «Плохо будетъ городу, въ которомъ нѣтъ святаго», и говорилъ, что въ запустѣніе придетъ такой городъ: «Городъ, въ которомъ нѣтъ праведника — или гдѣ былъ праведникъ, да забыли его — приходитъ въ запустѣніе». Кто же не ублажитъ тебя, святая обитель Печерская, видя, что не только украшена ты святыми, но на святыхъ Божьихъ и основана: «твое основаніе на горахъ святыхъ» (Псал. 86, 9). Богогласный евангелистъ Матѳей обѣщаетъ, что зданіе, основанное человѣкомъ на камнѣ, — не падетъ ни отъ дождя, ни отъ рѣкъ, ни отъ вѣтра: «Пошелъ дождь, и разлились рѣки, и подули вѣтры, и устремились на домъ тотъ, и онъ не упалъ, потому что основанъ былъ на камени» (Матѳ. 7, 25). Какъ же мы не будемъ дерзновенно обѣщать святой Печерской обители, что не только тѣлесные, но и душевные враги не смогутъ повредить ей, потому что основана она на мощахъ святыхъ Божіихъ мучениковъ. Филонъ, историкъ еврейскій, говоритъ: «Когда я вижу въ домѣ или городѣ какомъ-нибудь святого и благого мужа, ублажаю я и домъ тотъ и городъ». Если же такая похвала относится къ дому или городу, въ которомъ одинъ только преподобный, какой похвалы достойна святая Печерская обитель, въ которой не одинъ, а безчисленное множество преподобныхъ. Во-истину называемъ ее блаженною. Какъ не блаженна она, когда непрестанно молится о ней преп. отецъ нашъ Антоній, по обѣщанію своему: «Буду же стараться, чтобы вы и послѣ моего отшествія всегда приводили это на память» (2 Петр. 1, 15). Или какъ не услышитъ Богъ молитвы ходатайствующаго о ней св. Антонія, котораго онъ самъ послалъ отъ Святой Горы и воздвигнулъ на основаніе монастырю, и такъ свидѣтельствуетъ о немъ чрезъ Исаію: «Я воздвигъ его въ правдѣ и уровняю всѣ пути его, онъ построитъ городъ Мой» (Ис. 45, 13). Богъ ясно показалъ при основаніи небесноподобной святой Печерской церкви, что пріятны Ему молитвы преп. Антонія, когда по моленію его низвелъ воду и росу съ неба на мѣсто святой Печерской церкви, какъ о томъ подробнѣе описано въ житіи его. Какая же въ томъ была тайна? Если разсмотримъ нѣкоторыя свойства росы и огня, узнаемъ причину. Какъ отъ росы земля напояется влагою, такъ и отъ святой обители Печерской Россійская земля напоилась ученіемъ святымъ. «Рѣки ея окружали потомки ея, и она притоки свои посылала по всѣмъ деревамъ полевымъ. Оттого высота ея превысила всѣ деревья полевыя и сучьевъ на немъ было много, и вѣтви его умножались и сучья его становились длинными отъ множества водъ (Іез. 31, 4-5). Такъ и святая обитель Печерская, подавшая изъ себя начало иноческой жизни другимъ обителямъ, облекла ихъ въ трудъ, въ подвиги, въ праведность, какъ въ зеленые листья.
И какъ роса есть родительница для маргаритовъ и рождаетъ ихъ въ пучинѣ морской, такъ и Богъ чрезъ ту росу свидѣтельствовалъ, что святая обитель Печерская будетъ родительницей преподобныхъ, которыхъ она, какъ драгоцѣнные маргариты, родила въ пещерахъ какъ въ нѣдрахъ морской, по сказанному Исаіемъ: «Рождался ли народъ въ одинъ день, какъ Сіонъ, едва началъ родами мучиться, — родилъ сыновъ своихъ» (Ис. 66, 8). Но, такъ какъ Богъ показалъ также и огнемъ, по молитвамъ преподобнаго, то же мѣсто святой Печерской церкви — въ этомъ видимъ такую причину.
Огонь, по словамъ святого Діонисія, находится невидимо во всѣхъ вещахъ, если не дѣйствіемъ, то силою. Посему Богъ показалъ тѣмъ, что преподобные Печерскіе, которые будутъ жить на томъ мѣстѣ, — будутъ пребывать со всѣми, если не тѣломъ, то духомъ и любовью, по слову апостола: «Если я и отсутствую тѣломъ, но духомъ нахожусь съ вами» (Кол. 2, 5). И какъ пламень огненный влечетъ въ высоту всякую вещь, которую онъ охватилъ, такъ и Богъ свидѣтельствовалъ тѣмъ, что преподобные привлекутъ отъ земныхъ вещей къ небеснымъ живущихъ на мѣстѣ томъ, предлагая имъ всегда слова апостоловъ: «Ищите горняго, гдѣ Христосъ сѣдитъ одесную Бога; о горнемъ помышляйте, а не о земномъ» (Кол. 2, 3).
Наконецъ, огонь знаменуетъ гнѣвъ и ярость Божію, а роса знаменуетъ слезы на молитвѣ, какъ говоритъ Моисей: «Польется какъ роса рѣчь моя» (Втор. 32, 2). И Богъ показалъ, что какъ вода тушитъ палящій огонь, такъ и слезныя молитвы преподобныхъ угасятъ ярость гнѣва Божія, какъ говоритъ псалмопѣвецъ: «Взываютъ праведники, и Господь слышитъ ихъ» (Псал. 33, 18). Потому-то и было отмѣчено, по молитвамъ преп. Антонія, — мѣсто для основанія святой Печерской церкви росою и огнемъ.
Зная, братія, великую любовь преп. отца нашего Антонія ко святой обители, ублажая его, похвалимъ его словами, которыми нѣкогда Маккавей восхвалилъ Іеремію: «Это братолюбецъ, который много молится о народѣ и Святой горѣ» (2 Мак. 15, 14).
Иные, при основаніи храмовъ, размѣряютъ мѣсто веревками, а преп. отецъ нашъ Антоній Печерскій, получивъ указаніе о мѣстѣ, размѣрилъ землю, назначенную для храма Богородицы, золотымъ поясомъ, который данъ былъ ему на это Симономъ, сыномъ Африкана, князя Варяжскаго, о чемъ подробно пишется въ житіи его. Здѣсь слѣдуетъ, братія, спросить, отчего не веревкою, но поясомъ было размѣрено мѣсто для созданія храма Пресвятой Богородицы? Нужно бы спросить, что значитъ тайна эта, тебя, преп. отецъ нашъ Антоній, такъ какъ ты самъ сдѣлалъ это измѣреніе. Но, такъ какъ ты скрылъ это молчаніемъ, какъ хранитель безмолвія, зная, что и за то будетъ хвалить тебя Печерская обитель, какъ сказано въ псалтирѣ: «хваленіе его въ церкви преподобныхъ», мы по нашему разуму думаемъ, что причина этому такая. Поясъ есть знаменіе славы, какъ вѣщаетъ Сирахъ: «Препоясалъ его поясомъ славы» (Сир. 45, 8). Преп. отецъ нашъ Антоній показалъ, что Богъ прославитъ эту святую обитель болѣе другихъ русскихъ обителей, поэтому и размѣрилъ ее поясомъ, говоря съ пророкомъ Іереміею: «Какъ поясъ лежитъ близко къ чресламъ человѣка, такъ Я приблизилъ къ Себѣ весь домъ Израилевъ и весь домъ Іудинъ, чтобы они были Моимъ народомъ и Моею славою (Іер. 13, 11).
Кромѣ того, поясъ знаменуетъ мученичество, о которомъ самъ Христосъ сказалъ св. Петру: «Когда ты былъ молодъ, то препоясывался самъ и ходилъ, куда хотѣлъ, когда же состаришься, другой препояшетъ тебя, и поведетъ, куда не хочешь» (Іоан. 21, 10). Преп. отецъ нашъ Антоній размѣрялъ поясомъ это мѣсто въ знаменіе того, что въ немъ родятся мученики, умерщвляющіе самихъ себя (по слову: «Тебе ради умерщвляеми есмы весь день»), и потому размѣрилъ не веревкою, а поясомъ. Или, наконецъ, предсказывалъ тѣмъ, что отъ того святого мѣста какъ изъ училища мученичества выйдутъ препоясанные страдальцы Христовы, о которыхъ пророчествовалъ Исаія: «Будетъ препоясаніемъ чреслъ его правда» (Ис. 11, 5).
Не безъ причины и не напрасно преп. отецъ нашъ Антоній вмѣстѣ съ «золотымъ поясомъ, которымъ размѣрилъ мѣсто святой Печерской церкви, принялъ, по повелѣнію Божію, отъ Симона и золотой вѣнецъ, чтобъ повѣсить надъ жертвенникомъ, но указывалъ онъ тѣмъ, что та святая церковь и живущіе при ней должны были стать златымъ вѣнцомъ Христовымъ, какъ говоритъ Исаія: «И будетъ вѣнцомъ славы въ рукѣ Господней» (Ис. 62, 3). То же вѣщаетъ и Самъ Христосъ чрезъ апостола каждому изъ преподобныхъ: «Возлюбленные и вожделѣнные братья мои, радость и вѣнецъ мой!» И для того получилъ онъ вѣнецъ, чтобъ возвѣстить, что здѣсь будутъ жить люди такой жизни, что въ нихъ будетъ пребывать Богъ, по слову пророка: «Вы мнѣ будете царствомъ священниковъ» (Исх. 19, 6). Вѣнцомъ предзнаменовалъ, что какъ цари выдѣляются предъ всѣми царскимъ вѣнцомъ своимъ, такъ и святая Печерская обитель превзойдетъ, какъ царица, другія обители славою и богатствомъ добродѣтелей. «Многія дочери пріобрѣли богатства, а ты преуспѣешь и вознесешься надъ всѣми».
И какъ вѣнецъ золотой бываетъ богатъ драгоцѣнными каменьями, такъ и обители Печерской предстояло богатство добродѣтелей, какъ сказалъ Сирахъ: «Самъ стоя при углѣ алтаря и окрестъ его вѣнецъ братій».
Наконецъ, поясъ знаменуетъ добродѣтели и благостыню, какъ говоритъ апостолъ: «Станьте, препоясавъ чресла ваши истиною» (Ефес. 6, 14), а вѣнецъ изображаетъ награду за подвиги.
Святый Антоній, еще во время основанія той церкви, желая привлечь учениковъ своихъ и тѣхъ, которые будутъ послѣ нихъ, къ добродѣтелямъ и подвигамъ, въ знаменіе воздаянія за добродѣтели получилъ вѣнецъ и повѣсилъ его, сдѣлавъ надъ нимъ надпись: «Не увѣнчивается, если незаконно будетъ подвизаться» (2 Тим. 2, 5).
Но такъ какъ и поясъ и вѣнецъ были золотые, это было знакомъ, что всѣ эти подвиги будутъ совершаться ради любви къ Богу, который изображаетъ золото, по слову Господню: «Совѣтую тебѣ купить золото, расплавленное огнемъ, чтобы тебѣ обогатиться» (Откр. 3, 18). А подъ огнемъ истолкователи разумѣютъ любовь.
Кто, братіе, живя во святой Печерской обители, не возрадуется тому, что она называется чудотворною не только отъ преподобныхъ, по и отъ основанія своего, сопровождавшагося чудесами! Кто не возвеселится, видя въ ней такого предстателя и заступника, всегда молящаго о томъ, чтобъ не были мы лишены вѣнца славы, прообразомъ котораго былъ вѣнецъ, дарованный во время основанія той святой церкви. И мы радуемся, преп. отче нашъ Антоній, и празднуемъ твою память, хвалимъ тебя какъ дѣти отца, какъ ученики учителя, какъ овцы пастыря и наставника, — и, въ воспоминаніе о тебѣ сплетши тебѣ вѣнецъ изъ твоихъ же добродѣтелей, — украшая тебя имъ, взываемъ:
«Радуйся, носящій небесное имя, всегда мыслящій не о земномъ, но о небесномъ».
«Радуйся, зерцало воздержанія, смиренія, послушанія и безмолвія».
«Радуйся, примѣръ чистоты и цѣломудрія».
«Радуйся, вольный мученикъ».
«Радуйся, совершенный постникъ».
«Радуйся, пророкъ».
«Радуйся, врачъ душъ и тѣлесъ нашихъ».
«Радуйся, изгоняющій бѣсовъ».
«Радуйся, серафимъ, принесшій сюда съ горы Аѳонской въ устахъ, какъ клещами, горящій уголь подвиговъ иноческихъ».
«Радуйся, ангелъ, принесшій въ Россію со Святой Горы начало ангельскаго житія».
«Радуйся, солнце, возсіявшее намъ отъ востока — отъ Святой Горы, на горахъ Кіевскихъ и до вечера собравшее на подвиги множество иночествующихъ по слову Давида: Восходитъ солнце, и они собираюся (Псал.103, 22)».
«Радуйся, вертоградарь, украсившій преподобными, какъ цвѣтами, это жилище Божіе».
«Радуйся, принявшій благословеніе отъ Святой Горы, чтобъ умножилось въ Россіи потомство твое, какъ звѣзды небесныя и песокъ на берегу морскомъ».
«Радуйся, второй Авраамъ, вмѣнившій себя за землю и пепелъ, и потому неисходно жившій въ землѣ».
«Радуйся, что изъ тебя, какъ изъ корня, во святой обители Печерской выросъ плодъ славы и богатства преподобныхъ».
«Радуйся, второй Гедеонъ: какъ онъ, въ знаменіе побѣды надъ Маделнитами, свелъ молитвами своими росу на руно, такъ и ты въ знаменіе основанія церкви своими молитвами низвелъ росу съ неба на землю».
«Радуйся, второй Илія: какъ онъ свелъ съ неба огонь для истребленія слугъ царя Охозіи, такъ и ты свелъ огонь съ неба для очищенія мѣста для церкви Богоматери».
«Радуйся, получившій извѣщеніе отъ Пресвятой Богородицы объ отходѣ твоемъ отъ земли къ небу».
«Радуйся, столпъ крѣпости предъ лицомъ врага, на которомъ утверждена святая Печерская обитель».
«Радуйся, похвала наша».
«Радуйся, единственное прибѣжище наше по Богѣ и Пресвятой Богородицѣ и теплое заступленіе наше».
«Радуйся, испустившій нѣкогда пламень отъ святого твоего гроба, въ знаменіе любви твоей къ живущимъ въ твоей святой обители».
«Радуйся, молитвами твоими даровавшій Іоанну Многострадальному побѣду на страсти плотскія и одолѣніе на блуднаго бѣса».
«Радуйся, измѣрившій золотымъ поясомъ храмъ Богоматери, отъ Которой ты получилъ поясъ безсмертія».
«Радуйся, получившій вѣнецъ для украшенія церкви Печерской, а потомъ принявшій на главу свою неувядаемый вѣнецъ на небѣ!»
Украсивъ тебя, преп. отче нашъ Антоніе, этимъ вѣнцомъ радости, славы и чести, смиренно припадая къ ракѣ мощей твоихъ честныхъ, молимъ тебя прилежно, поминай насъ, отче нашъ, почитающихъ память твою. Кто вѣдь такъ предстательствуетъ о насъ предъ Богомъ какъ ты, породившій насъ духомъ. Знаемъ мы, преп. отче нашъ Антоній, что твоими молитвами и благословеніемъ, когда жилъ ты здѣсь, не погибъ ни одинъ изъ учениковъ твоихъ, но всѣ, какъ побѣдители страстей, увѣнчаны на небѣ вѣнцомъ.
А мы, хотя настолько же далеки отъ подвиговъ и прежнихъ учениковъ твоихъ, какъ небо отъ земли, но, чего не достигаемъ мы трудами, въ томъ помогай ты намъ молитвами своими, чтобъ намъ, представши на страшномъ судѣ съ древними учениками твоими, услышать отъ тебя гласъ хвалы: — «Вотъ я — и дѣти мои, которыхъ далъ мнѣ Господь!» (Ис. 8, 18).
Тогда ученики твои, преп. отче нашъ Антоніе, имѣли отъ тебя великія благодѣянія: кто — власть на духовъ темныхъ, кто — силу на умерщвленіе похотей плотскихъ, кто — даръ исцѣленій. И мы наслаждаемся теперь великими твоими благодѣяніями. Чьи молитвы дѣлаютъ то, что мы пребываемъ безъ вреда, между тѣмъ какъ люди многимъ лучшіе насъ — въ эти лютыя времена — умерли различными смертями: отъ голода, отъ бѣдствій, отъ меча, въ плѣну? — Это твои молитвы надъ нами.
И въ знакъ благодарности за твои благодѣянія мы надъ гробомъ твоимъ пишемъ тѣ слова, которыя написалъ нѣкогда Аристотель учителю своему Платону, воздвигая ему алтарь: «Тотъ, котораго по истинѣ всѣ должны величать и славить».
Какъ же мы не будемъ славить тебя, преподобный отче нашъ, когда славятъ тебя самыя небеса, по слову псалма: «Да торжествуютъ святые во славѣ» (Псал. 149, 5). Какъ не величать тебя, возвеличившаго во всемъ людей твоихъ и прославившаго ихъ, и нигдѣ, никогда не презрѣвшаго ихъ при твоемъ предстояніи престолу Божію?
Преп. отче нашъ Антоніе, ты знаешь немощи наши. Не можемъ мы, какъ хвалить, величать, такъ и достойно наслѣдовать тебѣ. Еслибы и хотѣли мы усердно и достойно славить тебя, то труды и подвиги твои превосходятъ нашъ разумъ; еслибы хотѣли явиться наслѣдниками тебѣ по жизни — нѣтъ въ насъ той крѣпопости. Потому молимъ тебя: молись о насъ Владыкѣ и Богу нашему, чтобъ вразумилъ Онъ насъ и чтобъ мы могли славить, величать и достойными явиться тебѣ наслѣдниками. Христосъ — наша сила, Богъ и Господь. Потому, припадая усердно къ ракѣ честныхъ мощей твоихъ, молимъ тебя: молись и о томъ, чтобъ подалъ намъ силу и крѣпость на враговъ души нашей, удаляющихъ насъ всегда отъ путей преподобныхъ учениковъ твоихъ, — силу противъ похотей плотскихъ, силу на умерщвленіе всѣхъ страстей. Чтобъ явиться намъ побѣдителями ихъ и воспринять, въ день страшнаго суда, твоими молитвами побѣдный вѣнецъ съ древними учениками твоими отъ Побѣдителя враговъ, Христа, Сына Божія, и получить вмѣстѣ съ ними въ Царствіи Божіи наслѣдіе славы во Христѣ Іисусѣ Господѣ нашемъ Которому подобаетъ слава, честь и поклоненіе, со безначальнымъ Его Отцемъ и Пресвятымъ, благимъ и Животворящимъ Его Духомъ, нынѣ и присно и во вѣки вѣковъ.