Проф.-протоіерей Николай Петровъ – О юридической и нравственной теоріяхъ искупленія.

О. Василій Бетьковскій обратился въ редакцію съ письмомъ, въ которомъ онъ проситъ разрѣшить свои недоумѣнія по вопросу о юридической теоріи искупленія. Помѣщаемъ ту часть его письма, которая касается статей нашего сотрудника, высокоуважаемаго проф. Н. В. Петрова, съ отвѣтомъ этого послѣдняго. Ред.

Письмо въ редакцію о. Бетьковскаго.

....Въ настоящее время самымъ виднымъ противникомъ юридической теоріи является профессоръ Казанскаго Университета священникъ о. Петровъ. На указанныхъ краткосрочныхъ курсахъ для законоучителей онъ читалъ лекціи объ искупленіи («Кратк. кур. для зак.» и «Прав. Соб.» 1915 г. кн. 1-3).

О. Петровъ совершенно отвергаетъ юридическую теорію искупленія. Онъ доказываетъ, что «душа» этой теоріи не библейская, не христіанская. Понятіе (сатисфакція), лежащее въ основѣ юридической теоріи, по его убѣжденію, есть «порожденіе человѣческаго жестокосердія, которое перенесено на Бога (антропопатизмъ)».

Святые отцы и учители церкви, объясняетъ о. Петровъ, «въ раскрытіи ученія объ искупленіи должны были примѣняться къ ходячимъ представленіямъ о Божествѣ, о грѣхѣ и спасеніи отъ грѣха, какія были знакомы и привычны не только христіанамъ, но и іудеямъ и язычникамъ». Такимъ путемъ въ христіанство попали языческія понятія, послужившія основой для юридической теоріи искупленія.

Не оскорбительно ли для святыхъ отцовъ и учителей церкви такое объясненіе? Неужели они смѣшивали истину съ ложью? «Что общаго у свѣта со тьмою? Какое согласіе между Христомъ и Веліаромъ?» (2 Кор. 14-15). Между тѣмъ извѣстно, что правовой элементъ находится въ объясненіи догмата искупленія у всѣхъ христіанъ и всѣхъ временъ. Исключеніемъ, сколько мнѣ извѣстно, было одно пелагіанство. Только въ наши дни нѣкоторые протестантскіе модернисты, желая христіанство превратить въ гуманитарную систему, изъ правового элемента объясненія таинства искупленія создали обособленную юридическую теорію. И начался хитроумный походъ противъ основной христіанской истины. Отвергнувъ юридическую теорію, новые протестантскіе реформаторы выскоблили изъ объясненія искупленія все, что они подразумѣваютъ подъ этой теоріей. И конечный выводъ изъ ихъ ученія самъ собою напрашивается, – Христосъ учитель, образецъ высочайшей святости, и только.

Итакъ гдѣ истина? Правъ ли о. Воронцовъ, утверждающій, что юридическая теорія искупленія изобрѣтена латинской теологіей? Или эта юридическая теорія есть дѣйствительно, какъ утверждаетъ о. Петровъ, «порожденіе человѣческаго жестокосердія»? А можетъ быть истина заключается въ ученіи церкви?

На поставленные вопросы редакція «Православнаго Собесѣдника», надѣюсь, не откажется дать отвѣтъ. Пусть отвѣтъ редакціи разсѣетъ тяжелое недоумѣніе вѣрующихъ.

1. Главная причина недоумѣнія, которое тревожитъ и гнететъ о. Бетьковскаго, заключается въ томъ, что понятіе сатисфакціи и юридическую теорію искупленія онъ считаетъ ученіемъ Церкви, догматомъ вѣры. Вслѣдствіе такого отожествленія догмата объ искупленіи съ юридической теоріей искупленія о. Бетьковскій думаетъ, что кто несогласенъ съ юридической теоріей, тотъ отрицаетъ догматъ объ искупленіи, – кто держится нравственной теоріи искупленія, тотъ на мѣсто церковнаго ученія ставитъ человѣческое измышленіе. На самомъ дѣлѣ, какъ это указано въ моихъ лекціяхъ, юридическая теорія совершенно такъ же, какъ и нравственная, есть именно и только научно-богословская теорія, а не церковный догматъ. Этотъ послѣдній кратокъ: Сынъ Божій воплотился «насъ ради человѣкъ и нашего ради спасенія» и потерпѣлъ распятіе «за ны». Кто же стремится подробно раскрыть этотъ догматъ, рѣшить различные, вызываемые имъ вопросы, на примѣръ о томъ, почему и зачѣмъ для спасенія людей Сынъ Божій долженъ былъ воплотиться, почему и зачѣмъ Онъ долженъ былъ пострадать и т. п., тотъ не догматъ провозглашаетъ, а выполняетъ работу изслѣдованія догмата и построяетъ научно-богословскую теорію о церковномъ догматѣ. Къ числу научно-богословскихъ теорій и относятся какъ нравственная, такъ и юридическая теорія искупленія. Отсюда ясно, что держаться нравственной теоріи и предпочитать ее юридической вовсе не значитъ отрекаться отъ церковнаго ученія и отвлекать отъ него другихъ. Церковную вѣру, церковный догматъ можно хранить одинаково при той и другой теоріи.

2. Но, можетъ быть, неправда, что юридическая теорія есть только научно-богословская теорія, равноправная съ нравственной въ области богословія, – можетъ быть, юридическая теорія принята Церковью въ качествѣ точнѣйшаго изъясненія церковнаго догмата, а нравственная, напротивъ, осуждена, какъ ложная? Ни того ни другого не скажетъ человѣкъ, сколько-нибудь знакомый съ церковною письменностью. На какихъ соборахъ, въ какихъ вѣроопредѣленіяхъ санкціонирована юридическая теорія или осуждена нравственная?

3. Или, можетъ быть, только юридическая теорія основывается на Священномъ Писаніи и святоотеческихъ твореніяхъ и потому заслуживаетъ довѣрія, а нравственная выдумана «протестантскими модернистами»(?) и вообще людьми, не считающимися ни съ Словомъ Божіимъ ни съ отцами Церкви? Если бы это было такъ, то конечно нравственную теорію нельзя было бы считать равноправною съ юридической. Но, какъ показано въ моихъ лекціяхъ, нравственная теорія имѣетъ твердое основаніе въ Свящ. Писаніи, она находитъ весьма выразительное подтвержденіе и въ церковной письменности: литургіи, многія молитвы и пѣснопѣнія, даже символическая книга «Точное изложеніе православныя вѣры» св. Іоанна Дамаскина стоятъ всецѣло наточкѣ зрѣнія теоріи нравственной, а не юридической. Значитъ, если во многихъ текстахъ Св. Писанія и у св. отцовъ можно найти (дѣйствительное или только кажущееся) основаніе для юридической теоріи, то и нравственная теорія не на воздухѣ виситъ, не хитроуміемъ человѣческимъ утверждается, она имѣетъ достаточно твердыя основанія, какихъ только можно требовать отъ богословской теоріи.

4. Если такимъ образомъ на лицо оказываются двѣ теоріи искупленія, различныхъ по содержанію, но опирающихся на одни и тѣ же основанія – Свящ. Писаніе и св. отцовъ, то не должно ли это тревожить и угнетать вѣрующихъ? Нисколько. Вѣдь, вѣра этими теоріями не отрицается, та и другая одинаково хранятъ церковный догматъ, только различно раскрываютъ его въ подробностяхъ. Различіе же это зависитъ отъ того, что догматъ объ искупленіи не опредѣленъ Церковью подробно, и богословію ничего не остается, какъ дѣлать опыты его раскрытія, вырабатывая богословскія мнѣнія. Такъ всегда было и будетъ въ подобныхъ случаяхъ. Напримѣръ, до четвертаго вѣка всѣ христіане вѣровали въ Отца и Сына и Св. Духа, въ единаго и троичнаго Бога, но точно формулировать православное ученіе о Св. Троицѣ не умѣли, – и вотъ даже у авторитетнѣйшихъ представителей церковной письменности второго и третьяго вѣка въ разсужденіяхъ о Св. Троицѣ имѣются нѣкоторыя, иногда довольно серьезныя, неточности и разногласія[1]. Въ подобномъ положеніи теперь находится ученіе объ искупленіи. Оно мало опредѣлено догматически, и потому въ опытахъ его научно-богословскаго истолкованія и раскрытія неизбѣжно разнообразіе.

5. Безспорно, что возможно такое истолкованіе и раскрытіе догмата, которымъ догматъ совсѣмъ искажается и отрицается – или прямо или скрыто, въ вытекающихъ изъ этого толкованія выводахъ. Такой именно взглядъ на нравственную теорію искупленія можно найти у о. Бетьковскаго: онъ сопоставляетъ эту теорію съ ученіемъ пелагіанъ и «протестантскихъ модернистовъ»(?), которое превращаетъ христіанство въ «гуманитарную систему» и Христа считаетъ не искупителемъ, а только учителемъ и образцомъ высочайшей святости[2]. Если бы нравственная теорія искупленія, изложенная въ моихъ лекціяхъ, имѣла такой характеръ, то она заслуживала бы рѣшительнаго осужденія, какъ совершенно несогласная съ яснымъ церковнымъ ученіемъ. Но развѣ въ моихъ лекціяхъ Господь Іисусъ Христосъ объявляется только учителемъ и образцомъ святости? Развѣ въ нихъ отрицается поврежденіе природы человѣческой грѣхомъ и наслѣдственность грѣховной порчи? Развѣ въ нихъ отрицается необходимость спасенія грѣшниковъ Самимъ Богомъ, необходимость искупленія ихъ отъ грѣха и его слѣдствій именно страданіями и крестною смертью Сына Божія воплотившагося? Развѣ въ нихъ отрицается необходимость Церкви, благодати, таинствъ? Ничего подобнаго. Все это ясно и рѣшительно утверждается и болѣе или менѣе подробно уясняется въ своей дѣйствительности и необходимости. При чемъ же тутъ пелагіанство? Какъ можно сопоставлять нравственную теорію искупленія и – отрицаніе искупленія? Для всякаго, кто прочитаетъ хоть съ нѣкоторымъ вниманіемъ мои лекціи, будетъ ясно, что онѣ не имѣютъ ничего общаго съ пелагіанствомъ и отрицаніемъ искупленія. Нравственная теорія, какъ она изложена мною, сохраняетъ догматъ искупленія въ неприкосновенности, сохраняетъ она и всѣ понятія, входящія обычно въ раскрытіе этого догмата и ясно указанныя въ Свящ. Писаніи (жертва, ходатайство, вмѣненіе и проч.), и отстраняетъ только понятіе сатисфакціи; нравственная теорія, какъ она изложена мною, есть истолкованіе догмата искупленія безъ помощи понятія сатисфакціи, – истолкованіе не голословное, а твердо основанное на Свящ. Писаніи и данныхъ церковной письменности.

6. Понятіе сатисфакціи кажется о. Бетьковскому не прикосновеннымъ, неотъемлемымъ членомъ правильнаго ученія объ искупленіи, и онъ крайне смущается тѣмъ, что это понятіе я называю небиблейскимъ и потому нехристіанскимъ. Но вѣдь такой характеръ этого понятія безспоренъ: его нѣтъ въ Библіи, и оно не согласуется съ другими понятіями христіанскаго ученія (о Богѣ, о промыслѣ Божіемъ, о святости, какой требуетъ Господь отъ людей), что и показано въ моихъ лекціяхъ. – Еще больше возмущается о. Бетьковскій тѣмъ, что это понятіе производится изъ латинскаго богословія или (въ послѣднемъ счетѣ) изъ чисто-человѣческой мысли, находящейся подъ вліяніемъ грѣховнаго жестокосердія. Если бы такое происхожденіе кто-нибудь приписалъ какому-нибудь догмату, провозглашенному Церковью, это было бы дѣйствительно достойно порицанія и осужденія. Но вѣдь сатисфакція – не догматъ церковный, а одно изъ понятій научно-богословской теоріи. И дѣло историческаго изученія – найти, откуда это понятіе взято въ русское богословіе. Люди, изучавшіе исторію богословія, говорятъ, что оно утвердилось въ русскомъ богословіи главнымъ образомъ подъ вліяніемъ богословія католическаго[3]. Если же искать не литературныхъ, а психологическихъ источниковъ этого понятія, то вопросъ рѣшается просто: оно взято не изъ Божественнаго Откровенія, слѣдовательно – изъ несовершенной человѣческой мысли; содержаніе же его ясно указываетъ, что оно возникло изъ впечатлѣній и переживаній далеко не возвышенныхъ (чувство оскорбленія, гнѣвъ, потребность воздать за оскорбленіе и т. п.). Повторяю, что никто не производитъ изъ такихъ мутныхъ источниковъ какой-либо догматъ церковный, – рѣчь идетъ о не библейскомъ, чисто-человѣческомъ элементѣ богословской науки, о понятіи сатисфакціи.

7. Но вѣдь это понятіе сатисфакціи находится и въ твореніяхъ отцовъ Церкви? Да, и отцы Церкви пользовались имъ, и у нихъ, рядомъ съ элементами нравственной теоріи искупленія, можно находить элементы теоріи юридической[4]. Но что же изъ этого? Развѣ каждую строку, каждое слово святоотеческихъ твореній должно отожествлять съ непреложнымъ церковнымъ ученіемъ? У святыхъ отцовъ есть великія мысли, дѣйствительно вѣчныя и непревосходимыя по своей глубинѣ и точности, почему святые отцы и служатъ православному богослову незамѣнимыми руководителями. Но есть у нихъ и временное, преходящее, есть мысли, не превышающія уровня знаній данной эпохи. Таковы напримѣръ нѣкоторыя утвержденія писателей 2-3-го вѣка о Св. Троицѣ, таковы многія космологическія мнѣнія св. отцовъ, наприм. Василія Великаго (въ Шестодневѣ), св. Іоанна Дамаскина (во 2-й кн. «Точнаго изложенія православной вѣры») и др. Отличать у св. отцовъ временное и преходящее отъ истинно-церковнаго и руководственнаго необходимо, и критеріемъ, мѣриломъ для этого должно служить, какъ извѣстно, Слово Божіе и общецерковное ясное и опредѣленное ученіе или церковное преданіе. Поэтому, если у св. отцовъ мы находимъ понятіе сатисфакціи, котораго въ Свящ. Писаніи нѣтъ, то ясно, что это понятіе въ богословіи св. отцовъ не есть непреложное церковное преданіе, это человѣческій, временный элементъ ихъ богословствованія.

Въ какомъ именно смыслѣ и почему св. отцы пользовались этимъ понятіемъ, это кратко указано въ моихъ лекціяхъ. Святые отцы писали не для богослововъ только, но для всѣхъ христіанъ и даже для нехристіанъ-іудеевъ и язычниковъ, какъ образованныхъ такъ и необразованныхъ. Поэтому они необходимо должны были въ изложеніи и объясненіи христіанской истины примѣняться къ пониманію своихъ читателей, должны были находить языкъ, понятный для тѣхъ, кому они писали. Вотъ почему, они брали и слова и понятія какъ общеупотребительныя, ходячія, такъ и философскія, чтобы при помощи этихъ словъ и понятій довести до сознанія своихъ читателей истины христіанской вѣры. И такое пользованіе ходячими и философскими понятіями не было у нихъ «смѣшеніемъ истины съ ложью». Какъ показываетъ изслѣдованіе святоотеческаго богословія, они брали инородныя понятія и термины для того, чтобы сдѣлать ихъ исходнымъ пунктомъ своихъ разсужденій и потомъ вложить въ нихъ новое содержаніе, новую мысль, новый духъ. Такимъ образомъ они не принижали христіанскую истину до уровня нехристіанскихъ воззрѣній, а, напротивъ, эти послѣднія возводили до высоты христіанской истины. – Съ этой точки зрѣнія должно смотрѣть и на употребленіе св. отцами небиблейскаго понятія сатисфакціи. Ходячія воззрѣнія говорили (и теперь говорятъ), что Богъ оскорбляется грѣхами людей (какъ человѣкъ оскорбляется пренебреженіемъ и нарушеніемъ, своихъ желаній и требованій) и что Онъ можетъ простить грѣшника только въ томъ случаѣ, если грѣшникъ принесетъ Ему удовлетвореніе за свои грѣхи, удовлетворить же Бога можетъ только жертва, именно мученіе и казнь за грѣхъ: мученіе и казнь, какъ таковыя, есть сатисфакція, удовлетвореніе Богу отъ оскорбившаго Его грѣшника. Вотъ это понятіе объ удовлетвореніи Бога казнью твари св. отцы брали за исходный пунктъ, чтобы раскрыть смыслъ христіанскаго ученія объ искупленіи. Допустимъ, – какъ бы такъ говорили они, – что Богъ удовлетворяется казнью грѣшника. Даже и съ точки зрѣнія этого – обычнаго, ходячаго – понятія нетрудно показать, что спасеніе дается только Христомъ Искупителемъ. Вѣдь Богъ – Высочайшее Существо; слѣдовательно, и жертва для Его удовлетворенія требуется безпредѣльной цѣнности; такого удовлетворенія не могутъ принести люди, и оно принесено Сыномъ Божіимъ, Который принялъ казнь за все человѣчество. Однако на этомъ истолкованіи, построенномъ на понятіи сатисфакціи, св. отцы никогда не останавливаются: у нихъ дается и высшее духовно-нравственное объясненіе искупленія, основанное на Свящ. Писаніи. По этому объясненію спасеніе состоитъ не въ удовлетвореніи Бога казнью, а въ избавленіи людей отъ грѣха съ его послѣдствіями, т. е. въ возрожденіи и освященіи грѣшниковъ и приведеніи ихъ къ блаженству, при чемъ смерть Искупителя разсматривается, какъ средство для истребленія грѣха и его слѣдствій, какъ средство возродить и освятить грѣшниковъ и привести къ блаженству въ единеніи съ Богомъ. – Въ такомъ совмѣщеніи юридическаго и нравственнаго толкованія искупленія у св. отцовъ нельзя видѣть «смѣшеніе истины съ ложью». Это совмѣщеніе есть не больше, какъ педагогическій пріемъ разъясненія, приспособленный къ пониманію читателей. Истина отъ этого пріема не страдаетъ, догматъ церковный остается въ полной неприкосновенности, читатели же, даже самые далекіе отъ христіанства, получаютъ точку опоры, исходный пунктъ, съ котораго постепенно могутъ быть возведены къ болѣе высокому и глубокому постиженію ученія объ искупленіи, – къ тому убѣжденію, что жертва и удовлетвореніе Богу есть не казнь грѣшника, а его освобожденіе отъ грѣха, побѣда надъ грѣхомъ, возрожденіе и освященіе...

Указанный пріемъ педагогическаго примѣненія наблюдается не только у св. отцовъ, но и у священныхъ библейскихъ писателей, именно въ употребленіи ими человѣкообразныхъ выраженій о Богѣ. Вѣдь несомнѣнно, что эти выраженія (о тѣлесности Бога, о Его гнѣвѣ, ярости, ненависти, раскаяніи, о сокрушеніи зубовъ грѣшниковъ и под.) непримѣнимы къ Богу, неприличны по отношенію къ Нему; несомнѣнно, что сами священные писатели понимали ихъ въ переносномъ, одухотворенномъ смыслѣ, а не въ подлинномъ-буквальномъ, какъ понимаемъ ихъ и мы теперь. Зачѣмъ же библейскіе писатели (особенно ветхозавѣтные) употребляли о Богѣ такія выраженія, которыя неприложимы къ Нему, которыя для правильнаго пониманія нужно перетолковать? Эти выраженія взяты изъ обычнаго, обиходнаго языка, они изображаютъ человѣческую жизнь, человѣческіе настроенія и поступки, хорошо извѣстные каждому, и употребленіе ихъ дѣлаетъ мысль наглядною и понятною даже для самаго непонятливаго и невоспріимчиваго человѣка. Вотъ почему священные писатели и пользовались такими выраженіями: человѣкообразныя выраженія давали и даютъ имъ возможность захватывать мысль и сердце и волю всякаго читателя, даже самаго неразвитого и черстваго, чтобы потомъ возводить его къ одухотворенному пониманію религіозныхъ истинъ. И конечно употребленіе въ Библіи такихъ выраженій наряду съ другими, имѣющими духовный характеръ, не означаетъ, что библейскіе писатели «смѣшивали истину съ ложью», – кто сталъ бы соблазняться антропоморфизмами Библіи, тотъ создалъ бы себѣ соблазнъ изъ ничего. Совершенно такъ же должно смотрѣть и на пріемъ педагогическаго примѣненія у св. отцовъ, вчастности – въ ученіи объ искупленіи. Сатисфакція – понятіе небиблейское и по своему подлинному содержанію нехристіанское; это понятіе употребляется св. отцами при истолкованіи догмата объ искупленіи; но никакого смѣшенія истины съ ложью отъ этого не получается, потому что употребленіе этого понятія есть только педагогическій пріемъ примѣненія, и св. отцы не оставляютъ своихъ читателей въ юридическомъ пониманіи, противорѣчащемъ духу церковнаго догмата, а возводятъ ихъ къ пониманію духовно-нравственному. Совсѣмъ другое дѣло получается, если юридическое толкованіе искупленія понимать не какъ только пріемъ примѣненія, а какъ точное изъясненіе церковнаго догмата; тогда оно оказывается несогласнымъ съ толкованіемъ духовно-нравственнымъ, которое между тѣмъ съ безспорною ясностью намѣчено въ Свящ. Писаніи и у отцовъ Церкви, – оно противорѣчитъ многимъ понятіямъ христіанскаго ученія. Въ такомъ пониманіи юридическое толкованіе вполнѣ уподобляется буквалистическому объясненію библейскихъ антропоморфизмовъ, т. е. превращается въ антропопатизмъ. Св. отцы въ этомъ антропопатизмѣ неповинны, но позднѣйшіе богословы, главнымъ образомъ католическіе и протестантскіе, нерѣдко впадали въ эту ошибку, воображая, что держатся библейскаго и святоотеческаго ученія. Вотъ противъ этого то антропопатизма въ ученіи объ искупленіи, противъ мысли, что Богъ удовлетворяется казнью, идетъ нравственная теорія искупленія. Она настаиваетъ, что лучше совсѣмъ оставить въ сторонѣ понятіе сатисфакціи: это понятіе не библейское и по своему подлинному смыслу не христіанское; усвятыхъ отцовъ оно имѣло значеніе только подготовительно-вспомогательное и служило только пріемомъ педагогическаго примѣненія, впослѣдствіи же, понимаемое въ прямомъ и собственномъ смыслѣ, стало вносить путаницу и противорѣчія въ богословіе; никакой необходимости въ этомъ понятіи нѣтъ, безъ него же, при духовно-нравственномъ истолкованіи искупленія, догматъ церковный объясняется совершенно отчетливо и безъ всякихъ противорѣчій безспорнымъ истинамъ библейско-церковнаго ученія.

***

Таковъ простой и ясный смыслъ нравственной теоріи искупленія, какъ она изложена въ моихъ лекціяхъ. Цѣль и смыслъ этой теоріи вовсе не въ томъ, чтобы на мѣсто церковнаго ученія хитроумно поставить нецерковное, а въ томъ, чтобы дать опытъ вполнѣ послѣдовательнаго, строго выдержаннаго научно-богословскаго истолкованія догмата объ искупленіи – при сохраненіи этого догмата въ полной неприкосновенности; устраняется при этомъ не церковное ученіе или какой-либо членъ его, а только понятіе сатисфакціи, котораго нѣтъ въ Библіи, и основанная на немъ научно-богословская т. н. юридическая теорія искупленія. Кому больше нравится юридическая теорія (по привычкѣ къ ней), тому ничто не препятствуетъ держаться ея. Но сторонники этой теоріи не имѣютъ никакого основанія противополагать нравственную теорію православно-церковному вѣроученію и тревожиться за цѣлость вѣры читателей «Православнаго Собесѣдника».

Священникъ Н. Петровъ.

«Православный Собесѣдникъ». 1915. Ч. 3. Ноябрь-Декабрь. С. 419-430.

 

[1] Объ этомъ см. у проф. Болотова «Ученіе Оригена о Святой Троицѣ», у проф. Орлова «Ученіе о Св. Троицѣ Иларія Пиктавійскаго», также и въ другихъ диссертаціяхъ, изслѣдующихъ святоотеческое ученіе о Св. Троицѣ (профф. Несмѣлова, Виноградова, архим. Кирилла).

[2] Обвиненіе въ пелагіанствѣ особенно настойчиво высказывается въ брошюрѣ «Къ вопросу о гуманизмѣ и нашихъ пастыряхъ гуманистахъ», изданной о. Бетьковскимъ въ началѣ 1915 года, когда мои лекціи только что начали печататься въ «Православномъ Собесѣдникѣ». О содержаніи лекцій авторъ брошюры судитъ по краткому конспекту ихъ, напечатанному въ книгѣ «Краткосрочные курсы для законоучителей Казанскаго учебнаго округа съ 1 по 14 августа 1912 года» (Каз. 1913. Упомянутая брошюра оставлена мною безъ отвѣта, потому что наполнена грубою бранью, а я полагаю, что неслѣдуетъ (особенно священнику) ни писать въ такомъ тонѣ, ни от вѣчать на такія писанія.

[3] См. напр. Свѣтловъ прот. проф. Крестъ Христовъ. Значеніе креста Христова въ дѣлѣ Христовомъ. 1907.

Срв. Проф. Бѣляевъ Н. Я. Римско-католическое ученіе объ удовлетвореніи Богу со стороны человѣка. Каз. 1876.

Архіепископъ Сергій. Православное ученіе о спасеніи.

Архимандритъ Иларіонъ. Богословіе и свобода Церкви. (О задачахъ освободительной войны въ области русскаго богословія). Богосл. Вѣстн. 1915, сент.

А. М. Туберовскій. Идеологія Воскресенія Христова. Христіанинъ 1915 г. № 9 и 10.

[4] Въ чистомъ, строго выдержанномъ видѣ юридическое пониманіе искупленія у св. отцовъ не встрѣчается.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: