Партійная борьба.
Имѣйте добрую совѣсть. (1 Петр. III, 16).
I.
Добрая совѣсть есть основной критерій служащій для оцѣнки человѣческой дѣятельности; ибо безсовѣстная дѣятельность съ точки зрѣнія высшихъ человѣческихъ стремленій не только не имѣетъ никакой нравственной цѣны, но составляетъ положительное нравственное зло. Вотъ почему нашъ народъ, желая указать послѣднее основаніе своихъ дѣйствій, говоритъ: вѣрь совѣсти. Въ свое время А. С. Хомяковъ писалъ: «Наша земля такая, которая никогда не пристрастится къ такъ называемой практикѣ гражданскихъ учрежденій. Она вѣритъ высшимъ началамъ, она вѣритъ человѣку и его совѣсти; она не вѣритъ и никогда не повѣритъ мудрости человѣческихъ постановленій. Оттого-то и исторія ся представляетъ такую, повидимому, неопредѣленность и часто такое неразумѣніе формъ; а въ то же время, вслѣдствіе той же причины, отъ начала этой исторіи постоянно слышатся такіе голоса, выражаются такія глубоко-человѣческія мысли и чувства, которыхъ не встрѣчаемъ въ исторіи другихъ, болѣе блестящихъ и, повидимому, болѣе разумныхъ общественныхъ развитій». Выраженный здѣсь взглядъ нашелъ свой отголосокъ у славянофиловъ и даже у самого графа Л. Н. Толстого. Славянофилы вообще формы противолагаютъ совѣсти и утверждаютъ, что высшей и лучшей гарантіей доброкачественности всѣхъ человѣческихъ дѣяній служитъ именно совѣсть, религіозная христіанская «совѣсть», а «не формы».
Несомнѣнно, что «формы», т. е. правовой порядокъ, охраняемый принудительными нормами или законами, даетъ гарантію естественной справедливости во взаимныхъ отношеніяхъ между людьми, по крайней мѣрѣ, въ идеѣ, въ предположеніи. Но вѣдь законы и всякіе порядки выполняются живыми отдѣльными лицами даже и въ томъ случаѣ, когда эти лица занимаютъ различныя ступени правительственной іерархіи, или выступаютъ въ качествѣ представителей въ парламентахъ. И какимъ образомъ, хорошо или дурно, все это выполняется, это зависитъ отъ личной совѣсти выполняющихъ лицъ, при чемъ весьма важно, конечно, чтобы законы и всякіе порядки осуществлялись добросовѣстно, а не безсовѣстно. Да и при полномъ господствѣ правового порядка, при самой строгой законности, господствующей въ обществѣ, все-таки остается еще обширная область въ предѣлахъ предоставленныхъ каждому правъ, въ которой единственной гарантіей доброкачественности дѣйствій служитъ личная совѣсть, составляющая отличительную черту человѣческаго существа. Врачъ, адвокатъ, общественный дѣятель, государственпый человѣкъ могутъ принести громадпый вредъ личности, обществу или государству своими дѣйствіями въ предѣлахъ предоставленныхъ имъ правъ, но безъ внутренней добросовѣстности, безъ руководства личною совѣстію. Можно безнаказанно вредить здоровью, интересамъ счастью ближняго и растлѣвать общество подъ маскою добра. «Нѣтъ предѣловъ злу, говоритъ одинъ криминалистъ, которое можетъ причинить человѣкъ безсовѣстный и коварный, прикрываясь учрежденіями п законами».
Имѣйте добрую совѣсть, заповѣдуетъ Апостолъ Петръ (1 Петр. III, 16), потому что въ доброй, чистой, непорочной совѣсти заключается единственное внутреннее обезпеченіе, внутренняя гарантія благой человѣческой дѣятельности на всѣхъ поприщахъ жизни. Я и самъ подвизаюсь, говоритъ Апостолъ Павелъ, всегда имѣть непорочную совѣсть предъ Богомъ и людьми (Дѣян. XXIV, 16). Самое вступленіе въ христіанскую Церковь чрезъ крещеніе понимается не какъ плотской нечистоты омытіе, но какъ обѣщаніе Богу доброй совѣсти (1 Петр. III, 21). Стать въ совѣсти совершеннымъ (Евр. IX, 9) и очистятъ себя отъ порочной совѣсти (X, 22) составляетъ высшую задачу внутренняго подвига для христіанина. Ибо, по слову Спасителя, добрый человѣкъ изъ добраго сокровища (своего нравственнаго самосознанія) выноситъ доброе, а злой человѣкъ изъ злого сокровища, выноситъ злое (Мѳ. XII, 35).
II.
Къ сожалѣнію, въ настоящее время мы начинаемъ переживать такой моментъ, когда болѣе чѣмъ когда-либо, эту гарантію противъ зла въ человѣческихъ дѣйствіяхъ и отношеніяхъ въ нашемъ обществѣ начинаютъ отодвигать на второй планъ и стремятся, повидимому, даже совершенно упразднить, замѣняя общечеловѣческія велѣнія (императивы) личной совѣсти разными партійными лозунгами, формулами и программами, какъ будто можно личную совѣсть замѣнить какою-нибудь политическою или экономическою «платформою». Каждая партія, выставляя свою программу, отъ сочленовъ своихъ, конечно, прежде всего требуетъ подчиненія этой программѣ, вслѣдствіе чего программа для партіи становится духовнымъ масштабомъ, на основаніи котораго оцѣниваются дѣйствія членовъ этой партіи. Но каждая партійная программа вырабатывается посредствомъ «компромисса» членовъ партіи; которые только посредствомъ этого компромисса и достигаютъ согласованности и единства, почему одинъ французскій политическій писатель, Эмиль Фагэ, п называетъ всякую партію своего рода «синдикатомъ». Отсюда развивается особая партійная этика, требующая прежде всего служенія партіи, а не истинѣ или общему благу; развиваются извѣстные тактическіе пріемы, подходы и подвохи въ борьбѣ съ другими партіями; вырабатывается условная партійная добросовѣстность въ видѣ добросовѣстнаго служенія партіи, но отлагается въ сторону общечеловѣческая совѣсть съ ея императивами, потому что она можетъ не подходить подъ программу партіи. Вмѣсто общечеловѣческой развивается программная совѣсть и общечеловѣческую этику замѣняетъ партійная тактика. Такимъ образомъ, программная лжесовѣсть и партійная тактика являются неизбѣжнымъ результатомъ партійной борьбы. Совершенно очевидно также, что эти новообразованія, эти факторы парализуютъ внушенія личной совѣсти, чрезъ которую искони осуществляется нравственное самосознаніе человѣчества.
Очевидно, партіи сами по себѣ еще не представляютъ какого то блага въ общественной или политической жизни страны. Совершенно напротивъ. Тотъ же Эмиль Фагэ говоритъ: «Всякій членъ партія, часто того не замѣчая, является одновременно и врагомъ свободы, и врагомъ своей страны; онъ – и антилибераленъ и антипатріотъ». Въ самомъ дѣлѣ, требованіе програмной совѣсти – доставить торжество своей партіи, во что бы то ни стало – по отношенію къ своимъ противникамъ отличается по самому существу своему нетерпимостію, направлено къ побѣдѣ надъ ними, а потому противорѣчитъ принципу равной для всѣхъ свободы; но это требованіе противорѣчитъ также и общему благу, ибо торжество однихъ есть пораженіе другихъ и польза однихъ есть вредъ для другихъ. Во всякомъ случаѣ, каждая партія понимаетъ и желаетъ устроятъ благо по своему, присвоивая исключительно себѣ привилегію ума и политической добродѣтели, отожествляя себя съ цѣлымъ народомъ и, слѣдовательно, подчиняя общее благо своему разумѣнію и своимъ интересамъ. При множествѣ партіи, какія, напримѣръ, обнаружились у насъ въ количествѣ 33-хъ, политическая жизнь страны можетъ представлять только столкновеніе п противоборство различныхъ программныхъ совѣстей, и мы можемъ опасаться, останется ли какое нибудь мѣсто для дѣйствія личной совѣсти и общечеловѣческаго нравственнаго закона. Еслп даже одна партія побѣждаетъ всѣ прочія, пріобрѣтая для себя большинство, то такая побѣда не есть торжество совѣсти, а торжество числа; это побѣда не качества, а количества, не нравственнаго принципа, а силы.
Одинъ пзъ величайшихъ государственныхъ умовъ прошлаго столѣтія, князь Бисмаркъ, признавалъ партіи, проникнутыя своими исключительными цѣлями п духомъ нетерпимости, однимъ изъ опаснѣйшихъ и болѣзненныхъ явленій такъ называемаго народнаго представительства во всѣхъ современныхъ конституціонныхъ государствахъ. По его наблюденію каждая партія убѣждена, что страна можетъ быть хорошо управляема только ею, но ни одна не въ состояніи возвыситься до пониманія общихъ задачъ государства и пожертвопатъ для нихъ своими частными интересами. Замкнутыя въ тѣсномъ кругѣ собственныхъ цѣлей, онѣ напоминаютъ Архимеда, который настолько былъ занятъ своими вычисленіями, что не замѣтилъ какъ его городъ былъ взятъ непріятелемъ. Вожди партій, по мнѣнію Бисмарка, только еще болѣе развиваютъ партійныя слабости, преувеличивая собственную роль. «Даже наиболѣе талантливые изъ нихъ теряютъ сознаніе дѣйствительности, извращаютъ свои способности и истощаютъ свои силы во взаимномъ отрицаніи», т. е. становятся въ отношеніи къ дѣйствительности слѣпыми и невоспріимчивыми. «Что касается среднихъ людей, то, – по словамъ Бисмарка, – для нихъ, особенно для новичковъ-депутатовъ, партіи представляютъ большія удобства; не имѣя личнаго значенія, эти депутаты, вступая въ партійныя группы, сразу становятся силою и получаютъ право на извѣстный дивидендъ. Партія даже устраняетъ для новичка необходимость имѣть свое собственное сужденіе, для него заранѣе готово мнѣніе фракціи, которое не только освобождаетъ его отъ труда думать самому, но служитъ ему щитомъ и оправданіемъ; въ случаѣ необходимости онъ можетъ сказать: такъ желало большинство. Stat pro ratione numerus» (Рѣчь 12 іюня 1882 г.).
Возьмите во вниманіе, что партійная борьба въ политической области въ настоящее время осложнена такъ называемою классовою борьбою, т. е. борьбою между собою различныхъ экономическихъ классовъ, пролетаріевъ, капиталистовъ, аграріевъ, которую особенно разжигаютъ теперь соціалисты, и тогда станетъ совершенно ясно, какимъ образомъ узкій партійный эгоизмъ и программная совѣсть совсѣмъ оттѣсняетъ на задній планъ и парализуетъ императивы общечеловѣческой совѣсти и нравственнаго закона: нравственное сознаніе общества поглощается партійными программами и помимо ихъ его голосу не остается мѣста. Такъ какъ партійныя программы проникаютъ и въ школу которая тоже втягиваетея въ партійное противоборство, то нравственное сознаніе начинаетъ затемняться уже съ юныхъ лѣтъ. Съ юныхъ лѣтъ въ сознаніи водворяется платформа, а совѣсть и ея повелѣнія атрофируются. Въ результатѣ получается моральное разложеніе общества и его нравственный упадокъ. Ужаснѣе всего то, что при такой нравственной слѣпотѣ, эта слѣпота почитается нормальнымъ состояніемъ, ибо де весьма естественно гражданину пріучаться къ борьбѣ за свою платформу съ юныхъ лѣтъ. Такимъ образомъ совѣсть уходить въ платформу.
Отъ этого противоборства различныхъ партій изъ-за ихъ «платформъ» и происходящаго отъ того нравственнаго упадка никакое государство не можетъ ожидать истинно благихъ послѣдствій, какъ это и подтверждается наблюденіемъ надъ тѣми древними и современными намъ государствами, въ которыхъ партійная борьба ведется съ наибольшимъ ожесточеніемъ. Какимъ бы способомъ ни доказывали необходимость партійной борьбы въ государствѣ, но для всякаго очевидно, что она представляетъ родъ организованнаго или неорганизованнаго междуусобія, разрушающаго единство и силу государства, а иногда и приводящаго его къ гибели, по слову Спасителя: всякое царство, раздѣльшееся на ся, запустѣетъ (Мѳ. XII, 25). Ослабить ожесточеніе партій, регулировать борьбу ихъ и упразднить междуусобіе можетъ только нравственное самосознаніе людей и чуткая совѣсть. Вотъ почему никакое государство, какъ бы хороши ни были его государственные законы, не можетъ жить въ противорѣчіи съ внутреннимъ нравственнымъ закономъ; ибо одинъ государственный законъ, какъ внѣшне принудительная норма, не въ силахъ уничтожить разладъ между эгоистическими стремленіями партій: гармонія можетъ водвориться только подъ вліяніемъ внутреннихъ побужденій нравственнаго самосознанія и велѣній совѣсти. Вотъ почему не совѣсть должна подчиняться платформѣ, а платформа, совѣсти. Во всякомъ случаѣ, воспитаніе совѣсти есть высшее требованіе человѣческой культуры, и государство, противорѣчащее этому требованію, какъ совершенно ненужное человѣчеству, рано или поздно, должно сойти съ исторической сцены. Безсовѣстное государство существовать не можетъ. Правовое и культурное государство должно быть царствомъ совѣсти. Имѣйте добрую совѣсть, заповѣдаетъ апостолъ. Только совѣсти «вѣритъ и нашъ народъ», по замѣчанію Хомякова.
III.
Однако, духъ партійности, раздора и раздѣленія таковъ, что онъ только съ трудомъ побѣждается нравственнымъ самосознаніемъ немощной человѣческой природы. Онъ имѣетъ свойство проникать даже въ такія глубокія и священныя области жизни, гдѣ ему совершенно, казалось бы, нѣтъ мѣста, и гдѣ онъ долженъ бы встрѣчать непреодолимыя для себя преграды: мы разумѣемъ область религіозной жизни. Въ самой Христовой Церкви, въ тѣхъ или иныхъ членахъ общества христіанскаго мы встрѣчаемся съ его проявленіями уже со временъ апостольскихъ и даже до нашихъ дней, какъ свидѣтельствуетъ объ этомъ исторія. «Слышу, что между вами бываютъ раздѣленія», писалъ апостолъ Коринѳянамъ (1 Корѳ. XI, 18). Еще древній пророкъ указывалъ, что раздѣленія производятся беззаконіями (Ис. LIX, 2), и потому отъ нихъ нельзя видѣть благихъ послѣдствій. Партіи не только нарушали миръ Церкви, но и порождали ереси и расколы; ибо партійная борьба касалась даже основъ христіанства, догматовъ и строя церковной жизни. И въ нашей Церкви духъ партійности начинаетъ проявлять себя съ большою силою особенно въ послѣднее время, когда такъ называемое «освободительное движеніе» произвело смуту въ умахъ и стремленіяхъ не только пасомыхъ, но отчасти и самаго духовенства. На епархіальныхъ съѣздахъ духовенства борьба партій обнаруживается иногда въ весьма рѣзкихъ формахъ. Глухой антагонизмъ между чернымъ и бѣлымъ духовенстномъ и извѣстною частью мірянъ теперь принимаетъ болѣе рѣшительныя выраженія. Въ духовной литературѣ, начиная отъ журналовъ и до ученыхъ изслѣдованій, замѣчаются противорѣчивыя направленія. Нарождается «обновленческая» и «реформаціонная» литература съ особыми органами и массою издаваемыхъ брошюръ. Наблюдаются зачатки партій епископальной, пресвитеріанской и мірской (лаической). Словомъ, духъ партійнаго раздѣленія и борьбы проникаетъ и въ наше церковное общество, проторгается и въ нашу церковную ограду.
Это партійное раздѣленіе тѣмъ прискорбнѣе, что оно касается не внѣшнихъ только житейскихъ или бытовыхъ сторонъ жизни, не формальныхъ только распорядковъ, но и чисто церковныхъ, обрядовыхъ и даже догматическихъ вопросовъ. Высказывается намѣреніе подвергнуть измѣненію не только различныя стороны церковной жизни, но и затронуть нѣкоторые вопросы вѣроученія. Хотятъ обосновать возможность касаться тѣхъ или иныхъ пунктовъ вѣроученія на различіи между догматомъ и богословскимъ мнѣніемъ, которое, конечно, не есть догматическая истина. Богословскія мнѣнія относительно того или другого вопроса, могутъ быть различны и даже противоположны одно другому; между тѣмъ какъ догматическая истина одна. Богословскія мнѣнія могутъ измѣняться; догматъ – неизмѣнимъ. Поэтому, если догматы требуютъ ихъ безусловнаго признанія, то догматическія мнѣнія допускаютъ разномысліе, споры и раздѣленіе. Отсюда де вытекаетъ правомѣрность партійной борьбы и споровъ между сторонниками тѣхъ или другихъ богословскихъ мнѣній. Но при этомъ упускаютъ изъ виду, что въ этой борьбѣ изъ-за догматическихъ мнѣній, во-первыхъ, мнѣніе, какъ какая-нибудь платформа, выдвигается на первый планъ, сосредоточиваетъ на тебѣ исключительное вниманіе и пріобрѣтаетъ неподобающую ему важность и значеніе, а догматъ остается на второмъ планѣ и какъ бы смѣщается на второе мѣсто; во-вторыхъ, что развитіе мнѣнія въ своихъ послѣднихъ выводахъ часто можетъ стать и становиться въ противорѣчіе съ догматомъ, а иногда оказывается его скрытымъ или явнымъ отрицаніемъ. Такимъ образомъ партійное раздѣленіе и борьба изъ-за мнѣніи скрываетъ въ себѣ тайныя и явныя несомнѣнныя опасности и не можетъ быть для нашей Церкви дѣломъ полезнымъ.
Особенно опасно это партійное раздѣленіе теперь, когда нашей Церкви грозятъ нападенія со всѣхъ сторонъ, когда враги Церкви, христіанства и вообще религіи вносятъ отраву въ самое сознаніе вѣрующихъ, когда безпощадно растлѣваются молодыя поколѣнія, и когда слѣдовательно, требуются единодушныя усилія всѣхъ истинныхъ сыновъ Церкви къ отраженію враждебныхъ силъ. Ни для кого не тайна, что идетъ упорная разрушительная работа, направленная противъ нашей Церкви. Послѣ 17-го апрѣля 1905 года, расколъ и сектантство открыто обрушиваются на нее со всею своею ненавистію въ своихъ періодическихъ органахъ; евреи подвергаютъ кощунственному осмѣянію наши церковные обряды даже въ театрахъ («Нов. Вр.» № 11354); съ запада надвигается римская унія; воинствующій протестантизмъ похищаетъ цѣлыя тысячи отпадшпхъ; съ юга разливается пропаганда штунды; въ самой второй Государственной Думѣ въ такъ называемой вѣроисповѣдной комиссіи затрогиваются вопросы церковнаго вѣроученія; въ свѣтской прессѣ поднимается вопросъ о свободѣ атеизма («Рѣчь» № 108 и «Русск. Вѣд.» № 110). Время ли теперь для партійныхъ раздѣленій и споровъ изъ-за мнѣній, когда столько бѣдъ угрожаетъ намъ? Напротивъ: теперь благовременно вспомнить заповѣдь Апостола, который писалъ Ефесянаиъ: Итакъ, смотрите, поступайте осторожно не какъ неразумные, но какъ мудрые, дорожа временемъ, потому кто дни лукавы (Еф. V, 15-16). Теперь благовременно, дорожа временемъ, не раздѣляться и не спорить, но укрѣплять себя на прочныхъ основахъ церковныхъ догматовъ, сущу краеугольну Самому Іисусу Христу (Еф. II, 20). Господа Бога святите въ сердцахъ вашихъ, увѣщаваетъ другой Апостолъ, будьте всегда готовы всякому, требующему у васъ отчета въ вашемъ упованіи, датъ отвѣтъ съ кротостію и благоговѣніемъ; имѣйте добрую совѣсть, дабы тѣмъ, за что злословятъ васъ, какъ злодѣевъ, были постыжены порицающіе ваше доброе житіе во Христѣ (I Петра III, 15-16).
Думаютъ обосноваться на словахъ Апостола, который говоритъ Коринѳянамъ (1, XI, 19): надлежитъ бытъ и разномысліямъ между вами, дабы открылись между вами искусные. Но забываютъ, что тотъ же Апостолъ со всею силою убѣжденія писалъ тѣмъ же Коринѳянамъ: Молю же вы, братіе, именемъ Господа нашею Іисуса Христа, да тожде глаголете вси, и да не будутъ въ васъ распри, да будете же утверждены въ томъ же разумѣніи и въ той же мысли (1 Корѳ. I, 10). Забываютъ, что тотъ же Апостолъ писалъ къ Римлянамъ: Молю же вы, братіе, блюдитеся отъ творящихъ распри и раздоры, кромѣ ученія, емуже вы научистеся и уклонитеся отъ нихъ (Римл. ХVІ, 17). И онъ же заповѣдалъ Ефесянамъ: блюсти единеніе духа въ союзѣ мира (IV, 3). Но чтобы сохранить это единеніе нужно очистить сердце. Откуда у васъ вражды и распри, не отсюда ли, не отъ вожделѣній ли вашихъ, воюющихъ въ членахъ вашихъ? – спрашиваетъ Апостолъ Іаковъ и даетъ утвердительный отвѣтъ. Ибо, по слову Спасителя, изъ сердца исходитъ злые помыслы (Мѳ. XV, 19). Цѣлъ же увѣщанія есть любовь отъ чистаго сердца и доброй совѣсти и нелицемѣрной вѣры, отъ чего отступивши, нѣкоторые уклонились въ пустословіе, желая бытъ законоучителями, но не разумѣя ни того, о чемъ говорятъ, ни того, что утверждаютъ (1 Тимоѳ. I, 5-7). И слово мое и проповѣдь моя, говорилъ Апостолъ, не въ препрѣтельныхъ словахъ человѣческой мудрости, но въ явленіи духа и силы (1 Кор. II, 4).
Cave.
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1907. № 44. С. 1907-1913.