Новосвмуч. Архіеп. Андроникъ (Никольскій) – Монашество епископовъ.
Вполнѣ понятно, что такую-то силу духа, какую представляетъ монашество, св. Церковь почти съ первыхъ вѣковъ и примѣнила на служеніе себѣ, именно на той степени, которая является высшею съ древнихъ временъ во всей Вселенской церкви утвердился обычай, чтобы епископами были монахи. Уже 85 пр. Апостольское, запрещающее епископу «изгоняли жену подъ видомъ благочестія», ясно говоритъ, что мысль о несовмѣстимости брачной жизни съ такимъ высокимъ и отвѣтственнымъ служеніемъ, какъ епископство, была и въ то время, хотя многіе и руководились ею къ сожалѣнію «подъ видомъ благочестія». 40-е апост. пр. говоритъ о епископахъ, «имѣющихъ иногда жеиу и дѣтей». А 51-е апост. пр., запрещающее освященнымъ членамъ клира «удаляться отъ брака не ради подвига воздержанія», дало поводъ къ тому, что ужо во 2 вѣкѣ была мысль о безбрачіи для всего духовенства; подвигъ воздержанія цѣнился высоко въ церковномъ служеніи, Основаніе для чего дано во всемъ новозавѣтномъ ученіи, ставящемъ дѣвство и безбрачіе предпочтительно предъ супружествомъ. Въ 4 вѣкѣ хотя и были епископы супружествующіе, но соборныя правила говорятъ о супружествѣ уже только пресвитеровъ и діаконовъ. Замѣчательно въ этомъ отношеніи 4 пр. Гангрскаго собора: «аще кто о пресвитерѣ, вступившемъ въ бракъ, разсуждаетъ, яко не достоитъ причащаттся, когда таковый соворшаетъ литургію, да будетъ подъ клятвою». Между тѣмъ о епископѣ такой оговорки уже не дѣлается (пр. 10 Анкир., Неокес.).
Мысль о совершенной дѣвственности епископскаго званія болѣе и болѣе утверждалась и самою практикою входила въ Церковь. Уже импер. Константинъ въ рѣчи къ I всел. Собору между другими похвалами собравшимся епископамъ выражаетъ то, что они были причастники дѣвственной чистоты. Св. Григорій Богословъ въ похвальномъ словѣ св. Василію Великому объ избраніи его на Кесарійскую каѳедру, говоритъ: «всякіе споры по этому поводу были неумѣстны; ибо извѣстно было, кто преимущественно былъ достоинъ избранія; каждый видѣлъ это ясно, всѣ лучшіе изъ гражданъ, всѣ принадлежащіе къ клиру и наши назореи (т. е. монахи), на которыхъ по преимуществу должны падать такія избранія, и въ такомъ случаѣ Церковь не терпѣла бы зла. Ибо кто изъ благомыслящихъ сталъ бы искать другого, кромѣ Василія, не связаннаго брачными узами, пустынножителя безплотнаго и почти безкровнаго».
Господствовавшій въ обычаяхъ жизни взглядъ Церкви на это можно видѣть въ слѣдующихъ словахъ св. Епифанія Кипрскаго: «священство состоитъ по большей части изъ дѣвственниковъ или монашествующихъ; а если бы не было способныхъ къ тому изъ монаховъ, то изъ воздерживающихся отъ женъ своихъ, или вдовствующихъ послѣ единобрачія» (Изложен. Вѣры 21).
Въ словѣ о крещеніи св. Григорій Богословъ говоритъ, что многіе медлили принимать таинства, даже крещеніе, желая принять ихъ отъ епископовъ и (даже) пресвитеровъ неженатыхъ (ср. карѳаг. 3, 4, 34, 81). А 6 всел. Соборъ 13 правиломъ, разрѣшая супружество пресвитерамъ и діаконамъ, 12 и 48 правилами напротивъ повелѣваетъ избраннымъ во епископство разводиться съ женами, послѣднія должны были уходить въ отдаленный монастырь.
Такъ самымъ обычаемъ церковнымъ для епископовъ узаконился постепенно монашескій образъ жизни. А, между тѣмъ, постепенно народилось и развилось богато въ Церкви монашество, не имѣвшее въ своихъ основаніяхъ ничего общаго съ духомъ міра, какъ и сама Церковь: его, какъ и церковною цѣлью было воспитать въ человѣчествѣ жизнь духовную чрезъ возможное отвлеченіе его отъ жизни плотской. И, дѣйствительно, какъ только развилось монашество въ Египтѣ (а оно тамъ утвердилось и распространилось прежде другихъ странъ), уже во множествѣ являются на архіерейскихъ кафедрахъ монахи.
Св. Аѳанасій Александрійскій, принимавшій дѣятельное участіе на 1 всел. Соборѣ, разсуждавшемъ о супружествѣ клириковъ, ставилъ монаховъ на епископство, иногда противъ воли ихъ, убѣждая примѣрами множества епископовъ изъ монаховъ и потомъ самъ свидѣтельствовалъ о пользѣ для Церкви такой мѣры (соч. 1 т. 362 стр.).
Новеллы Юстиніана уже прямо своимъ закономъ констатируютъ то, что узаконено церковнымъ обычаемъ: въ епископа долженъ ставиться лишь монахъ, чтобы «вмѣсто жены прилепился къ Церкви, пребылъ бы въ воздержаніи. а вмѣсто дѣтей имѣлъ бы христіанскій православный народъ». Такой порядокъ потомъ узаконенъ былъ и 6 вселенскимъ Соборомъ и помѣстнымъ соборомъ въ Константинополѣ 1185-1195 г.
Таковъ былъ порядокъ, а, между тѣмъ, прямого закона церковнаго о томъ, чтобы монаховъ ставить во епископы, нѣтъ; ибо монашество есть дѣло свободное; далѣе, Церковь строго запрещала всякую сословность, къ которой повлекъ бы такой законъ; затѣмъ, при выборномъ началѣ такой законъ стѣснялъ бы выборщиковъ. Поэтому предписывая вполнѣ монашескій образъ жизни для епископа, Церковь требовала лишь одного, чтобы выбирали во епископство достойнаго по жизни и духу человѣка, хотя бы даже изъ мірянъ. А дальше, ради такого церковнаго взгляда на жизнь епископа, сложился такой обычай, что всякій не монахъ при поставленіи во епископа принималъ постригъ; правда, объ этомъ нѣтъ слова, но вѣдь не сказано нигдѣ и о постригѣ Василія Великаго, Григорія Богослова, Іоанна Златоустаго и др., а они были монахи. А о патріархѣ Никифорѣ; до избранія жившемъ строго въ выстроенномъ имъ монастырѣ, сказано, что онъ по избраніи былъ постриженъ; такъ и вообще въ Церкви форма не предшествовала духу, а послѣдовала.
На Константинопольскомъ соборѣ (879 г.) по дѣлу о патріархахъ Фотіи и Игнатіи, восточные іерархи объяснили, что у нихъ во епископы обычно ставятся монахи и безъ постриженія никто не можетъ быть ни архіереемъ, ни патріархомъ. Но тотъ же соборъ постановилъ, многихъ въ недомысліе повергающее, 2-е свое правило, въ которомъ, между прочимъ, говоритъ: «аще который епископъ, или кто иный архіерейскаго сана, восхощетъ снити въ монашеское житіе, и стати на мѣсто покаянія, таковый впередъ уже да не взыскуетъ употребленія архіерейскаго достоинства». Но 1) этимъ не запрещается монашество до епископства какъ бракъ до священства; 2) «монашеское житіе» есть бытъ монастырскій; правило имѣетъ въ виду тѣхъ епископовъ, которые удалялись съ каѳедръ въ монастыри, «низводя Сами себя намѣсто пасомыхъ», ибо этого именно требуетъ монастырскій бытъ, основанный на строгомъ послушаніи. Должно быть такіе и по удаленіи съ каѳедры въ монастырь вмѣшивались въ епархіальныя дѣла, иначе какой смыслъ кому бы то ни было запрещать такое свободное дѣло, какъ монашество?
А обстоятельства были именно таковы: извѣстно, что патріархъ Игнатіи добровольно удалился съ каѳедры въ монастырь, почему и избранъ былъ ему преемникомъ Фотій; но Игнатій и по удаленіи продолжалъ вмѣшиваться въ епархіальныя дѣла, что и было причиною продолжительныхъ смутъ въ Константинопольской церкви. Для разрѣшенія этого именно вопроса и былъ созванъ сей соборъ и на немъ патр. Фотій спрашивалъ: «что думать о тѣхъ, которые съ архіерейской степени сами собою сходятъ на мѣсто монаховъ? Отдавая себя въ послушаніе, могутъ ли они удерживать за собою пастыреначальничество? «Ясно, что о монастырскомъ образѣ жизни идетъ рѣчь и въ соборномъ правилѣ; ибо извѣстно, что и самъ Фотій былъ постриженъ въ монашество при избраніи на патріаршество, во исполненіе 6 новеллы Юстиніана, о чемъ записано и въ лѣтописи; да и самъ Игнатій былъ постриженъ до архіерейства такъ постепенно и вошло въ церковный обычай до сего дня во всей Православной церкви, чтобы епископы были непремѣнно монахами. Объ этомъ говоритъ вся исторія.
У насъ на Руси епископы всѣ были монахи. За цѣлое 11-е столѣтіе видимъ только одного митрополита Иларіона, выбраннаго изъ пресвитеровъ; но онъ самъ себя называетъ «мнихомъ», слѣдовательно былъ постриженъ. Въ Новгородѣ часто выбирали на епископскую каѳедру пресвитеровъ, во всѣ они были пострижены: Іоаннъ въ мірѣ назывался Иліею, Гавріилъ въ монашествѣ Григорій, Григорій Калѣка въ иночествѣ Василій и т. д. Вообще на Руси епископы непремѣнно были монахи.
Изъ всего, что сказано о Церкви и жизни церковной, какъ противоположной жизни міра сего и имѣющей возвести чадъ духовныхъ въ духовное высшее совершенство, понятно почему Церковь постепенно узаконила, за епископами монашество. Не потому оно нужно, чтобы семейному трудно было исполнять сложныя обязанности епископскія, ибо и болѣе сложныя дѣла исполняются семейными людьми; и не потому, чтобы Церковь гнушалась брака для священнослужителей, какъ нечистоты, напротивъ, она запрещала такое отношеніе къ браку (апост. 5, 51. 6 всел. 13. Гангр. 4 и друг.). Нѣтъ, но скажемъ объ этомъ словами смоленскаго епископа Іоанна знаменитаго канониста, написавшаго ученнѣйшее и основательное изслѣдованіе «О монашествѣ епископовъ». Основная мысль епископскаго безбрачія лежатъ гораздо глубже. Она заключается въ самомъ отношеніи епископа къ Церкви, въ его духовномъ союзѣ съ нею. Какъ Церковь изображается въ словѣ Божіемъ невѣстою Христовою, святою и чистою дѣвою въ таинственномъ союзѣ со Христомъ и союзъ ея съ Нимъ представляется въ образѣ супружескаго союза (Ефес. 5, 22-32); то епископъ, какъ высшій пастырь Церкви и образъ Христа, въ церковномъ ученіи изображается хранителемъ ея духовнаго дѣвства, т. е. чистоты внутренней, въ вѣрѣ, въ жизни, во всей ея дѣятельности среди міра и для того обрученнымъ съ нею, какъ и апостолъ Павелъ говорилъ о себѣ въ отношеніи къ Коринѳской церкви (2 Кор. 11, 2).
Епископъ представляется вслѣдствіе сего не во внѣшнихъ только отношеніяхъ къ Церкви, какъ правитель дѣлъ (администраторъ), а во внутреннѣйшемъ союзѣ съ нею, въ союзѣ духа, сердца и совѣсти, въ единствѣ своей духовной жизни съ ея духовною жизнью, въ благодатномъ общеніи даровъ св. Духа, которыхъ его санъ служитъ для нея непрерывнымъ проводникомъ, какъ заступающій видимое мѣсто Христа въ брачномъ союзѣ его съ Церковью. Этотъ союзъ долженъ быть для епископа единственнымъ, исключительнымъ; ни епископъ, ни Церковь не могутъ быть въ другомъ союзѣ, какъ обрученные между собою. Потому-то Церковь, остающаяся безъ епископа, называется обыкновенно въ церковныхъ книгахъ вдовствующею; и это такъ строго понималось въ древней Церкви, что занятіе двухъ каѳедръ, хотя бы одной послѣ другой, называлось уже двоебрачіемъ, а самовольное и безъ особенной нужды перемѣщеніе епископа съ одной каѳедры на другую почиталось даже прелюбодѣяніемъ (Симеонъ Сол. о таинствахъ 201, 203 гл.)... А кромѣ совершенной чистоты, душевной и телѣсной, потребной для епископскаго сана, но той же идеѣ Церкви нужно ему всесовершенное, безусловное, безграничное посвященіе себя Церкви; всѣ силы души, всѣ мысли и чувства, всѣ намѣренія и стремленія, вся жизнь его и внутренняя духовная, и внѣшняя тѣлесная должны безраздѣльно принадлежать Церкви. Но безбрачіе этой обязанности само по себѣ еще не удовлетворяетъ... Но такому отношенію епископа къ Церкви вполнѣ удовлетворяетъ монашество; по той причинѣ, что оно въ самой сущности своей и въ самомъ назначеніи своемъ есть исключительное, безусловное, вседушевное посвященіе человѣка и всей жизни его Богу. Такимъ образомъ, монашество само собою сходится съ епископствомъ... Святые отцы доказывали (Златоустъ, Исидоръ Пелус.), что епископамъ даже большая потребна чистота цѣломудрія, нежели самымъ инокамъ (см. ук. кн. 62-65 ст.).
Не отъ забвенія ли этой церковной строгости къ кандидатамъ во епископы, не отъ предпочтенія ли такъ называемыхъ опытныхъ администраторовъ, преимущественно изъ вдовыхъ священниковъ, подвижникамъ духа и само епископство духовно понизилось и церковное вліяніе его прискорбно принизилось? Ибо для униженія идеала нужно какъ можно меньше идеальнаго требовать отъ людей: цѣль будетъ достигнута, жизнь оскудѣетъ идеалами и принизится до нуля.
Епископъ Андроникъ.
«Голосъ долга» (Пермь). 1916. № 9-10. С. 276-281.