Новосвмуч. пресвитеръ Іоаннъ Восторговъ – ДУХОВНАЯ ЦѢЛЬНОСТЬ.
«Не преклоняйтесь подъ чужое ярмо съ невѣрными. Ибо какое общеніе праздности съ беззаконіемъ? Что общаго у свѣта со тьмою? Какое согласіе между Христомъ и Веліаромъ?» (2 Кор. VI, 14-15).
Какъ передать и выразитъ это наставленіе апостола на нашемъ современномъ языкѣ? Чего онъ требуетъ отъ христіанъ въ приведенныхъ словахъ?
Мы бы сказали, что апостолъ требуетъ отъ насъ безраздѣльнаго, чуждаго противорѣчій служенія нашему христіанскому званію и призванію, требуетъ полной и всецѣлой послѣдовательности нашей мысли и жизни, требуетъ того, что теперь называется на языкѣ образованнаго общества цѣльностью духа.
Нужны ли намъ такія напоминанія? Безусловно ли важны и необходимы такія рѣшительныя требованія отъ вѣрующихъ?
Всматриваемся въ себя и въ окружающую жизнь, вслушиваемся въ то, что теперь пишутъ, говорятъ, на чемъ воспитываютъ подрастающія поколѣнія, на чемъ воспитывается и общественная мысль, – и убѣждаемся воочію, что, можетъ быть, никогда не было столь необходимо напоминаніе объ этой простой истинѣ, – о духовной цѣльности, о ясности и послѣдовательности того, что называется міровоззрѣніемъ, какъ именно въ наши печальные дни. Отчего они столь печальны? Отчего такъ замутилась вся наша жизнь? Отчего въ ней все перемѣшалось и не видно ясно русла, по которому она течетъ? Отчего другъ друга мы не понимаемъ? Отчего эта ненависть отравила всѣ жизненныя отношенія въ семьѣ, школѣ, въ обществѣ, въ государствѣ и обращаетъ жизнь въ сплошное страданіе? Отчего борьба партій разъѣдаетъ и губитъ все вокругъ, и дѣло всякое стоитъ, и нѣтъ освѣжающаго и поднимающаго духъ порыва, нѣть воодушевленія труда, и падаетъ вѣра въ добро, и нѣтъ взаимнаго довѣрія? Отчего царитъ это равнодушіе кругомъ и уныніе и облегаетъ насъ какою-то давящею свинцовою тучей, охватившей и захватившей весь небосклонъ, безъ просвѣта солнца?
Оттого, что царитъ путаница и разноголосица понятій, мнѣній и воззрѣній; за ними идетъ и путаница дѣйствій. Оттого, что не только различныя лица различно смотрятъ на одни и тѣ же вопросы мысли и жизни, – что всегда бывало и бываетъ среди людей, – но, что гораздо тревожнѣе и опаснѣе, одинъ и тотъ же человѣкъ одновременно переживаетъ и раздѣляетъ начала и оснобы различныхъ міровоззрѣній, взаимно уничтожающихъ одно другое, взаимно противоположныхъ настолько, какъ противоположны свѣтъ и тьма, добро и зло, Христосъ и веліаръ-діаволъ. Можно сказать, что въ одномъ и томъ же лицѣ и при совершеніи одного и того же дѣла въ насъ живутъ часто рядомъ христіанинъ и язычникъ.
Нужны ли примѣры? Но они столь многочисленны. что не знаешь, на чемъ остановиться, о чемъ надо упомянуть въ первую очередь.
Семья – первичная ячейка жизни; по христіанскому воззрѣнію, она – домашняя Церковь. Но можетъ ли она быть таковою, если начинается она безъ всякой мысли и заботы о единствѣ, и горячности религіозныхъ убѣжденій будущихъ мужа и жены? Можетъ ли она быть таковою, если въ основу ея полагаютъ ту «любовь», которую можно развѣ въ кощунственномъ смыслѣ именовать христіанскою любовью, и которую усердно въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій ироповѣдывастъ и насаждаетъ въ жизни наша литература? А вѣдь на этой литературѣ, воспѣвающей чисто-языческую и чувственную сторону любви, буквально воспитались цѣлые ряды поколѣній нашего образованнаго и полуобразованнаго общества.
При такихъ условіяхъ христіанскій бракъ, какъ священнодѣйствіе таинства, не есть ли только одно имя, не есть ли только надпись, говорящая о таинствѣ христіанскаго брака, – полагающаго въ основу брака духовныя основы и настоящую любовь, видящаго въ концѣ брачнаго сожитія, какъ завершеніе, увѣнчаніе и награду христіанскаго брачнаго подвига, – но прикрывающая совсѣмъ другое содержаніе.
Въ семьѣ по преимуществу нужно было бы «вѣру нераздѣльну соблюсти», какъ говоритъ церковная молитва Великаго Поста. Но когда мужъ вѣруетъ, жена плохо или не такъ вѣруетъ, когда каждый членъ семьи вѣруетъ по-своему, когда одинъ признаетъ Церковь, а другой отвергаетъ, тогда само собою устанавливается такое теченіе жизни, интересовъ, разговоровъ и отношеній, при которомъ принято и молчаливо условлено о религіозныхъ убѣжденіяхъ и вопросахъ не говорить. По-видимому, соблюдается спокойствіе, но только по-видимому. Нельзя «удержать огонь въ пазухѣ» (Притч. VI, 27) и нельзя скрыть воду въ карманѣ: въ другомъ мѣстѣ, въ другомъ сообществѣ прорвутся интересы религіозные, а семья условнымъ о нихъ молчаніемъ будетъ прикрывать и прикрываетъ только ложь и фальшь отношеній ея членовъ.
Не то же ли потомъ въ школѣ? Когда Законъ Божій на бумагѣ есть главный предметъ обученія, а на дѣлѣ – едва терпимый и насильно навязываемый, о чемъ говорятъ всѣ съѣзды учителей, неизмѣнно постановляющіе объ упраздненіи преподаванія Закона Божія; когда законоучитель на урокахъ проповѣдываетъ одно, а учителя и читаемыя по ихъ указанію книги – совсѣмъ другое; когда ученики должны ходить въ церковь, а учителя – ходятъ по наряду, или по очереди, или по приказу только въ царскій день; когда на урокѣ церковной исторіи говорятъ о великомъ подвигѣ преподобнаго Сергія, какъ благодатнаго воспитателя русскаго народнаго духа, а на урокахъ исторіи подвергается осмѣянію самое монашество и «русское аскетическое христіанство» объявляется причиною всякихъ нашихъ народныхъ и государственныхъ нестроеній; когда, съ одной стороны, восхваляютъ Святые Вселенскіе Соборы, а съ другой подвергаютъ ихъ глумленію – то что же получится въ душѣ воспитанника? Когда же въ составѣ учителей и учениковъ видны люди всѣхъ вѣръ и исповѣданій, то и здѣсь, какъ и въ семьѣ, невольно устанавливается молчаливое требованіе о вѣрѣ не говорить, думать о ней про себя, – и опять та же великая ложь, та же гибельная двойственность духа.
Гдѣ не произвела этого школа, тамъ дѣло раздвоенія совершаетъ и довершаетъ ежедневная литература. Каждый день, въ милліонахъ листковъ она разрушаетъ цѣльность христіанскаго міровоззрѣнія, и результатъ этого на лицо: огромное большинство людей на словахъ и часто даже искренно считаютъ себя вѣрующими христіанами, а раздѣляютъ и повторяютъ наряду вмѣстѣ съ христіанскими и такія мысли, воззрѣнія и правила поведенія, которыя совершенно противорѣчатъ и буквѣ и духу Евангелія. По-истинѣ, они преклоняются здѣсь подъ чужое ярмо. Таковы ходячія и господствующія понятія о такъ называемомъ «благородномъ самолюбіи», о «законномъ эгоизмѣ», о «борьбѣ за права», о «возстановленіи плоти въ ея правахъ», о «свободѣ чувства», которая есть свобода чувственности, отрицаніе свободы воли въ человѣкѣ, признаніе истины во всѣхъ религіяхъ, объявленіе одной морали или нравственности сущностью религіи, признаніе правды вмѣсто права, вѣра въ правду мнѣнія большинства людей, признаніе истины народовластія вмѣсто боговластія, исповѣданіе правила, будто религія есть частное дѣло каждаго человѣка, отрицаніе всякихъ внѣшнихъ стѣсненій со стороны суда и вообще власти, именуемыхъ насиліемъ, отрицаніе патріотизма и т. п. – безъ конца.
Человѣкъ идетъ на исповѣдь, слѣдовательно, по-видимому, признаетъ Христово ученіе, страхъ грѣха и оскорбленія Божьей правды, а на вопросъ – не совершилъ ли того или другого грѣха, отвѣчаетъ, что «этого не позволятъ ему сдѣлать гордость» или «уваженіе къ общественному мнѣнію». Человѣкъ строго судитъ другого за дурныя дѣянія, обличаетъ со злобою порочныхъ людей, особенно же тѣхъ, кто въ силѣ, власти, вліяніи и богатствѣ; ясно, что онъ признаетъ различіе и цѣну добра и зла, добродѣтели и грѣха, – а вмѣстѣ съ тѣмъ повторяетъ избитыя фразы о томъ, что нравственность независима отъ религіи, что она условна и есть «соотвѣтствіе всеобщему», что каждый классъ общества имѣетъ свою мораль, или еще хуже – увѣряетъ, что человѣкъ не отвѣтственъ за свои дѣянія, что онъ – только продуктъ воздѣйствія окружающей среды, совокупность вліяній на него со стороны общества, и заканчиваетъ вычитанной изъ газеты фразою: «все понять – все простить», или: «нѣтъ ни виновности, ни невинности, а есть только тѣ или другія условія жизни».
При такихъ противорѣчіяхъ мысли и воззрѣній, мудрено ли, что жизнь общества и государства стала, какъ говорятъ, «взбаламученнымъ моремъ», колеблемымъ и внутреннимъ волненіемъ, и внѣшними налегающими бурями, и вѣтрами всякихъ модныхъ вѣяній и ученій?
По одному листку ученый ботаникъ можетъ представить все растеніе; по одной косточкѣ или уцѣлѣвшему позвонку ученый физіологъ опредѣлитъ, какому она принадлежитъ животному, и нарисуетъ его въ цѣломъ видѣ; по одному узору мы можемъ представить себѣ цѣльный рисунокъ и видъ той или другой матеріи. Можно ли то же самое сказать о современномъ человѣкѣ по тому или другому его воззрѣнію? Можно ли сразу по этому воззрѣнію нарисовать его цѣльный духовный обликъ? Совершенно невозможно, ибо этого-то цѣльнаго облика нѣтъ. Онъ и христіанинъ, и буддистъ, и мусульманинъ, и язычникъ, и вѣрующій, и безбожникъ – и все это въ одно время. И получилось то, что, кажется, по существу невозможно: мы видимъ и слышимъ, какъ проповѣдуютъ религію безъ Бога, христіанство безъ Христа, нравственность не только безъ религіи, но и безъ всякихъ устойчивыхъ правилъ и положеній.
Теперь не понятно ли, какъ умѣстно и своевременно то наставленіе апостола, которое мы поставили и привели сегодня въ началѣ нашего слова? Необходимы ли, въ самомъ дѣлѣ, и обязательны ли требованія апостола о единствѣ и цѣльности духовнаго образа христіанина?
Но наставленіе апостола есть повтореніе того, что съ первыхь дней жизни людей завѣщалъ имъ Господь, о чемъ училъ съ такою ясностью и Христосъ Спаситель. «Вражду положу между тобой и между женою, и между сѣменемъ твоимъ и между сѣменемъ ея»: это было сказано діаволу послѣ грѣхопаденія первыхъ людей, и законъ этой міровой борьбы добра и зла, свѣта и тьмы будетъ дѣйствовать до самаго послѣдняго момента бытія міра, когда Христосъ убіетъ антихриста духомъ устъ Своихъ, когда падетъ древній змій-губитель, и Царство Христа окончательно восторжествуетъ на небѣ и на новой землѣ, и станетъ «царство міра сего царствомъ Господа Іисуса» (Апок. XI, 15).
«Долго ли вамъ хромать на оба колѣна?», спрашивалъ полный ревности и вѣры пророкъ древнихъ израильтянъ. Или Іегова есть Богъ, или Ваалъ, – вмѣстѣ то и другое не можетъ быть истиною.
«Никто, положившій руку на плугъ и озирающійся назадъ, не пригоденъ для Царства Божія». «Кто не со Мною, тотъ противъ Меня, кто не собираетъ со Мною, тотъ расточаетъ». «Не можете Богу служить и мамонѣ»... Эти рѣшительныя и ясныя слова Спасителя осуждаютъ ту самую двойственность убѣжденій и воззрѣній, которою страдаетъ современный намъ вѣкъ. И въ области нравственной нельзя никогда забывать о томъ, что нравственное восхожденіе человѣка безпрерывно, что онъ или идетъ впередъ, или обратно – назадъ, такъ что и тотъ, кто остановился на этомъ пути, вовсе не остается въ прежнемъ положеніи, а неизбѣжно идетъ назадъ.
И въ чемъ же величіе и достоинство каждаго человѣка, въ чемъ залогъ плодотворности его дѣятельности, какъ не въ этой духовной цѣльности, которая даетъ ясность жизненнаго пути, планъ труда и подвига, непреклонность въ достиженіи цѣли, вообще же, – ясность всѣхъ отношеній? И великіе мужи, герои исторіи человѣческой, и рядовые честные и полезные работники стоятъ въ зависимости отъ этой духовной цѣльности и преуспѣваютъ именно въ соотвѣтствіи съ большей или меньшей ей вѣрностью.
Итакъ, что же дѣлать?
Пересмотрѣть надо свои воззрѣнія, провѣрить свои сужденія, согласовать мысль, слово, чувства и волю съ закономъ Христовымъ, съ ученіемъ Церкви, которая и въ полнотѣ Божественной благодатной сверхъестественной помощи, и въ историческомъ естественномъ преемствѣ отъ Христа, одна хранитъ и изъясняетъ этотъ законъ вѣрно и неизмѣнно; стремиться надо къ духовнвй цѣльности міровоззрѣнія, цѣнить ее надобно достойною и самою высокою цѣною, имѣть мужество отказаться отъ навѣянныхъ и навязанныхъ воззрѣній и убѣжденій, противорѣчаіцихъ христіанскимъ началамъ, имѣть мужество подавить соблазны тщеславія, боязнь прослыть несовременнымъ и отсталымъ: и тогда яснымъ станетъ для насъ сразу путь жизни, воцарится миръ, спокойствіе внутри насъ, а чрезъ это само собою воцарится миръ, спокойствіе и въ окружающей насъ жизни.
Нѣтъ общенія у свѣта и тьмы, нѣтъ согласія у Христа съ діаволомъ!
Пока мы этого не уразумѣемъ и не примемъ, до тѣхъ поръ мы обречены будемъ на страданія, волненія, замѣшательства, до тѣхъ поръ мы будемъ строить Вавилонскую башню и вѣчно расходиться, не понимая другъ друга, – до тѣхъ поръ мы будемъ наслѣдовать въ жизни пророческій свитокъ, на коемъ вписано: рыданіе, жалость, и горе, – будемъ наслѣдовать духовную гибель. Аминь.
Слово на апостольское чтеніе нед. 17-31-гг.
Протоіерей Іоаннъ Восторговъ
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1913. № 13. С. 179-182.