Аѳанасій Михайловичъ Ванчаковъ – На рѣкахъ Вавилонскихъ (Истолкованіе псалма 136-го).

На рѣка́хъ Вавило́нскихъ, та́мо сѣдо́хомъ и пла́кахомъ, внегда́ помяну́ти на́мъ Сiо́на: На ве́рбiихъ посредѣ́ его́ обѣ́сихомъ орга́ны на́шя. Я́ко та́мо вопроси́ша ны́ плѣ́ншiи на́съ о словесѣ́хъ пѣ́сней, и ве́дшiи на́съ о пѣ́нiи: воспо́йте на́мъ от пѣ́сней Сiо́нскихъ. Ка́ко воспое́мъ пѣ́снь Госпо́дню на земли́ чужде́й; А́ще забу́ду тебе́, Iерусали́ме, забве́на бу́ди десни́ца моя́. Прильпни́ язы́къ мо́й горта́ни моему́, а́ще не помяну́ тебе́, а́ще не предложу́ Iерусали́ма, я́ко въ нача́лѣ весе́лiя моего́. Помяни́, Го́споди, сы́ны Едо́мскiя въ де́нь Iерусали́мль глаго́лющыя: истоща́йте, истоща́йте до основа́нiй его́. Дщи́ Вавило́ня окая́нная, блаже́нъ, и́же возда́стъ тебѣ́ воздая́нiе твое́, е́же воздала́ еси́ на́мъ: блаже́нъ, и́же и́метъ и разбiе́тъ младе́нцы твоя́ о ка́мень.

Передъ Великимъ Постомъ въ три недѣли, начиная съ недѣли Блуднаго Сына, поется на всенощномъ богослуженіи весьма необычайная пѣснь, – это псаломъ 136-й, одинъ изъ псалмовъ, пѣсней и моленій, излившихся, по озаренію Духа Святаго, отъ ума и сердца псалмопѣвцевъ-пророковъ ветхозавѣтнаго народа еврейскаго. Пѣніе этого псалма установлено святою Церковію въ особо торжественныя минуты всенощнаго богослуженія: открываются царскія двери алтаря, поется возвышенное славословіе «Хвалите имя Господне», совершается кажденіе въ храмѣ, читается евангельское благовѣстіе о воскресеніи Господа; въ душѣ молящихся должно созидаться торжественное, радостное настроеніе, – и вдругъ среди торжественно-побѣдныхъ славословій раздается пѣснь плача; а разрѣшается она въ концѣ точно заклятіями, грозными, ужасными и, кажется, совершенно чуждыми духу исповѣдника святой православной вѣры, – этой вѣры прощенія, смиренія, милосердія и любви, по завѣтамъ Господа Іисуса Христа.

Какой же смыслъ столь необычайнаго священнаго пѣснопѣнія, которое предлагается вѣрующимъ святою Церковію, безъ сомнѣнія, въ особливое назиданіе передъ днями поста и покаянія?

По содержанію своему псаломъ 136 есть одна изъ трогательныхъ покаянно-скорбныхъ пѣсенъ ветхозавѣтнаго Израиля – народа еврейскаго; вылилась она изъ души среди печальныхъ воспоминаній о пережитыхъ бѣдствіяхъ нашествія и плѣненія вавилонскаго; тогда весь городъ Іерусалимъ, съ храмомъ Господа и дворцомъ царскимъ, былъ разрушенъ халдеями или вавилонянами, а народъ насильственно былъ взятъ съ родныхъ и священныхъ мѣстъ и переселенъ въ далекую и чужую страну жестокихъ враговъ-лобѣдигелей{1}.

Въ псалмѣ отъ лица плѣннаго народа сначала изображаются его чувства и настроенія въ состояніи плѣна (ст. 1-6), а потомъ возносится къ Господу молитва о наказаніи содѣяннаго врагами зла (ст. 7-9).

                Ст. 1. На рѣкахъ вавилонскихъ,

                          тамо сѣдохомъ и плакахомъ,

                          внегда помянути дамъ Сіона.

Плѣнный народъ изображается поселеннымъ или сѣдящимъ при рѣкахъ Вавилонскихъ; изъ нихъ въ Библіи упоминаются, какъ протекавшія по мѣстамъ его поселенія: Евфратъ, Тигръ, Ховаръ (упоминается у пророка Іезекіиля) и Удай (славянок. Увалъ – у пророка Даніила). Многоводныя рѣки эти протекали по большимъ пространствамъ, обильно орошали ихъ и служили для Вавилона источникомъ его богатства, могущества и гордости, а это еще болѣе усиливалось отъ хищническихъ завоеваній и порабощенія народовъ. Порабощенные евреи были разселены порѣчнымъ долинамъ, вѣроятно, потому, что здѣсь была нужда во множествѣ рабочихъ силъ, для обработки земель и для собиранія обильныхъ урожаевъ, что тогда обыкновенно исполнялось рабами. Независимо отъ того, сами евреи могли охотнѣе и собираться, и селиться по близости рѣки («сѣдохомъ» можетъ обозначать и то и другое), такъ какъ, по требованію закона, имъ приходилось часто совершать омовенія при многоразличныхъ случаяхъ вольнаго или невольнаго оскверненія (напр., въ случаямъ прикосновенія къ чему-нибудь нечистому по закону, къ умершему и мн. др.{2}. Но ни несмѣтныя сокровища, ни красота и могущество новой страны, ни блескъ сильнаго завоевателя, ни гнетъ его жестокой власти, ни убійственная тяжесть подавляющей и истощающей работы, – ничто не могло затмить въ думахъ и чувствахъ плѣнниковъ памяти о Сіонѣ. Душа жаждала тѣхъ настроеній, тѣхъ впечатлѣній, тѣхъ ощущеній, какія слагались въ условіяхъ жизни въ св. землѣ, особенно при исполненіи какихъ-либо священныхъ установленій (напримѣръ, при религіозныхъ омовеніяхъ, молитвахъ и др.). Въ душѣ оторванныхъ отъ родины и лишенныхъ ея святынь возникалъ цѣлый потокъ воспоминаній, исторгавшихъ изъ груди вопль и рыданіе: у рѣкъ Вавилона, тамъ,{3} сидѣли мы и плакали, когда вспоминали мы о Сіонѣ, т. е. «тамъ жительствовали продолжительное плѣненія время» (сѣдохомъ) и «хотя жили въ странѣ пріятной и веселой», но «въ непрестанномъ плачѣ упражнялися»,{4} вспоминая о Сіонѣ.

«Сіонъ» это – собственно часть Іерусалима, самая древнѣйшая и высокая, гдѣ былъ царскій дворецъ. Но этимъ именемъ въ Св. Писаніи называется не только гора съ дворцомъ, но и весь городъ Іерусалимъ съ храмомъ Господа (на горѣ Моріа), а въ болѣе широкомъ смыслѣ – и все царство избраннаго народа Божія. Самъ же Сіонъ или Іерусалимъ для благочестиваго израильтянина никогда не былъ только столицей его отечества въ гражданскомъ, государственномъ значеніи (политическомъ и національномъ). Несравненно болѣе: съ самыхъ древнихъ временъ почитался этотъ городъ, какъ городъ избранный Господомъ, городъ Божій{5}, возлюбленный Богомъ болѣе всѣхъ городовъ и селеній во святой землѣ; это городъ, основанныя и охраняемый Богомъ, гдѣ живетъ Онъ, какъ Царь своего народа{6}. Господь имѣетъ въ Сіонѣ Свой домъ, – храмъ, о которомъ Самъ благоволилъ обѣтовать: «будутъ очи мои и сердце мое тамъ во всѣ дни»; Господь благоволилъ «положить имя свое тамъ»{7}, т. е. ознаменовать храмъ явленіями постояннаго и милостиваго присутствія Своего; народъ же долженъ былъ, по повелѣиію закона, являться сюда, – въ храмъ, какъ въ священный домъ Своего Царя, милостиваго къ Своему народу и попечительнаго. И всякій благочестивый изъ народа любилъ превитать во дворахъ дома Божія и всегда желалъ «лучше быть у порога въ домѣ Божіемъ («приметатися» – быть соромъ у порога лучше), нежели жить въ шатрахъ нечестія», нежели жить въ роскоши и изобиліи нечестивыхъ{8}. Въ домѣ Божіемъ каждый вѣрный изъ народа участвовалъ въ заповѣданномъ самимъ Господомъ служеніи Ему жертвами, священными установленіями и молитвами, входилъ черезъ то въ духовное общеніе съ своимъ Богомъ, получалъ духовное просвѣщеніе, освященіе, удовлетвореніе своихъ духовныхъ нуждъ и влеченій, насущныхъ какъ пища и питье{9}.

А что же теперь? – Сіонъ разрушенъ, храмъ сожженъ, сыны Израиля на далекой чужбинѣ! «Городъ Іерусалимъ былъ для нихъ досточестенъ по богослуженію» говоритъ св. Аѳанасій Александрійскій, а теперь лишены они возможности общенія съ Богомъ чрезъ богоустаковленныя. жертвы и моленія въ храмѣ. За грѣхи и неправды Господь сокрылъ лице Свое отъ людей Своихъ, прогнѣвался и не восхотѣлъ, чтобы служилъ Ему народъ преступный. Вотъ почему плѣнники рыдали и плакали; они оплакивали, говоритъ св. Іоаннъ Златоуста, «лишеніе собственнаго богослуженія»; «и не просто плакали они, но дѣлали изъ этого постоянное занятіе»; «сѣдохомъ и плакахомъ, т. е. для того и садились, чтобы плакатъ и рыдать»{10}.

Богъ Израиля, Царь Израиля, Пастырь, Отецъ сирыхъ, Щитъ и Заступникъ источалъ потоки Своихъ чудесъ, милостей и благодѣяній Своему избраннику, какъ Своему Сыну, котораго «родилъ и возвысилъ»{11}. Но теперь этотъ нѣкогда взысканный милостями Сынъ «отъиде» – уведенъ «на страну далече», въ землю чужую; нѣть для него теперь крова, гдѣ онъ находилъ бы радость, миръ и пищу души; онъ теперь подъ тяжестью праведно карающаго за грѣхи гнѣва Божія; душу наполняетъ теперь лишь скорбь о великихъ утратахъ; и въ Вавилонѣ ничто не пристойно, кромѣ покаянныхъ воплей и слезъ{12}.

                  Ст. 2. На вербіыхъ посредѣ его

                            обѣсихомъ органы нашя.

Въ домѣ Господа и Царя израилева на Сіонѣ могли раздаваться только славословія псаломскія въ хвалу Господа, съ торжественной и веселящей душу священной музыкой. Но здѣсь въ Вавилонѣ смыкаются уста плѣнниковъ для хвалебныхъ Сіонскихъ пѣснопѣній и не поднимается рука для величальныхъ звуковъ арфы, лиры или псалтири, яко мусикія во плачи безвременная повѣсть{13}. Умѣстна ли звучная, радостно-одушевляющая музыка или величальная пѣснь для лишившихся Св. Сіона и плачущихъ о немъ въ Вавилонѣ?

На вербахъ (или: платанахъ) среди его повѣсили мы арфы наши – такъ картинно изображаетъ священный пѣвецъ сосредоточенную скорбь плѣнниковъ. Посреди Вавилона, т. е. «всенародно и предъ очами вавилонянъ повергали они орудія веселія»{14}.

                 Ст. 3. Яко тамо вопросиша ны

                          плѣншіи насъ о словесѣхъ пѣсней,

                          и ведшіи насъ о пѣніи:

                          воспойте намъ отъ пѣсней Сіонскихъ.

                Ст. 4. Како воспоемъ

                         пѣснь Господню

                         на земля чуждей;

«Яко» – «ибо» или «потому что» въ началѣ 3 стиха относится по ходу мыслей (логически) ко всей совокупности ихъ въ ст. 3-4 и ближайшимъ образомъ служитъ обоснованіемъ стиха 2-го; связь получается такая: мы развѣсили арфы, потому что у насъ спрашивали пѣнія съ музыкой, а какъ это можно намъ на чужбинѣ?!

Если передать слова славянскаго текста созвучными имъ русскими словами, то получится мысль, выраженная по внѣшности довольно мягко: тамъ спрашивали насъ плѣнившіе насъ о словахъ пѣсней, и уведшіе насъ – о пѣніи: пропойте намъ изъ пѣсней Сіонскихъ. Но отъ военно-плѣнныхъ рабовъ грозный побѣдитель не просилъ, а конечно требовалъ; это «спрашиваніе» было въ сущности требованіемъ, какъ яснѣе и выражено по переводу съ еврейскаго: «тамъ плѣнившіе насъ требовали отъ насъ словъ пѣсней и притѣснители наши требовали веселія: пропойте намъ изъ пѣсенъ Сіонскихъ»{15}.

Не видно, чтобы вавилоняне намѣрены были посмѣяться или издѣваться надъ пѣснями Сіона{16}; вѣроятно хотѣли, чтобы плѣнники оставили тоску по родинѣ, примирились съ положеніемъ своимъ и зажили общей въ странѣ жизнью, съ ея печалями и радостями, стараясь веселой пѣснью и музыкой прогнать находящую тоску и скорбь{17}. Но даже грозная опасность отъ непослушанія требованію не могла подавить непрестанной печали о Сіонѣ; страданія на чужбинѣ научили народъ чтить благоговѣйной памятью и любить свои святыни. «Видишь ли душу», говоритъ св. Іоаннъ Златоустъ, «которая отъ скорби сдѣлалась любомудрою и стала выше бѣдствій»{18}. Быть можетъ, опасались плѣнники отвѣчать прямо словами отказа на требованія жестокихъ побѣдителей, но понятенъ былъ отвѣтъ безмолвный и трогательный: звучныя арфы уныло висятъ на платанахъ, ибо («яко» – ст. 3) какъ пропоемъ мы (какъ намъ пѣть) пѣснь Господню на землѣ чужой.

Пѣснь Господня раздавалась торжественными хвалами Господу во дворахъ святого дома Его въ Сіонѣ, изъ устъ освященныхъ левитовъ, вмѣстѣ съ звуками священныхъ «органовъ»; какъ же можетъ она раздаваться внѣ дома Божія на чужой землѣ нечестивыхъ язычниковъ?! «Нечестивымъ ушамъ не слѣдовало слышать этихъ таинственныхъ пѣснопѣній»{19}, поясняетъ св. Іоаннъ Златоустъ. А какъ пѣснь торжественная и радостная, она прилична только предъ лицемъ Господа на Сіонѣ изъ устъ вѣрнаго и радующагося о Господѣ народа, но никакъ не возможна въ устахъ пораженнаго гнѣвомъ Божіимъ изгнанника, лишеннаго своихъ святынь. Радость и веселіе Израиля только въ селеніяхъ Господа, только въ живомъ общеніи съ Господомъ чрезъ священнодѣйствія въ храмѣ Сіонскомъ. «Пѣть въ угоду сынамъ Вавилона – это значило бы забыть Іерусалимъ, сказать себѣ и другимъ: что мнѣ Сіонъ? мнѣ дорогъ и Вавилонъ, со всѣмъ безуміемъ его вѣры, нечестіемъ и злодѣйствомъ»{20}. Нѣтъ,–

                Ст. 5. Аще забуду тебе, Іерусалиме,

                         забвена буди десница моя.

               Ст. 6. Прильпни языкъ мой къ гортани моему,

                         аще не помяну тебе,

                         аще не предложу Іерусалима

                         яко въ началѣ веселія моего.

«Тѣ, которые каждый день слышали (въ обличеніяхъ пророковъ), что будутъ лишены города (Іерусалима) и не обращали на это вниманія, теперь сами на себя призываютъ проклятія, если забудутъ о немъ» (Златоустъ). Въ волненіи покаяннаго чувства и скорби отъ лица народа говоритъ священный пѣвецъ: если я забуду тебя, Іерусалимъ, то будь забыта десница моя, т. е. правая моя рука, въ которой моя сила (Златоустъ), пусть будетъ забыта, какъ недѣйствующая (русск. переводъ: «забудь меня десница моя») или какъ обычно объясняютъ: изсохни моя рука{21}. Прильпни языкъ мой къ гортани моей, если я не буду вспоминать тебя (Сіонъ), если не предпочту Іерусалима, какъ начало веселія моего, т. е. если Іерусалимъ не буду имѣть предъ собою въ мысляхъ и стремленіяхъ («не предложу»), какъ качало своихъ радостей, или по русск. переводу: «если не поставлю Іерусалимъ въ главѣ веселія моего». Никакой радости, никакого мира души не можетъ быть для благочестиваго израильтянина внѣ стѣнъ св. города, безъ мира и благоденствія самого Іерусалима («Іерусалимъ» – значить «городъ мира»), безъ мира и радости о Іерусалимѣ и въ нѣдрахъ его. Свят. Іоаннъ Златоустъ говоритъ, что слово «предложу» «выражаетъ сильное желаніе или лучше любовь и пламенное стремленіе къ городу». Св. Аѳанасій Александрійскій передаетъ слова пророка (въ концѣ 4-го ст.) такъ: «память о тебѣ (Сіонъ) предпочту всякому веселію» {22}.

Излилъ св. псалмопѣвецъ скорбно-покаянныя чувства народа, его пламенную ревность по Богѣ и любовь къ святому городу, какъ мѣстопребыванію Бога; но эти же самыя расположенія души, быть можетъ, при видѣ ужасныхъ слѣдовъ разоренія Сіона, устремляютъ душу къ Господу съ горячей молитвой о наказаніи столь преступнаго злодѣянія. Ожившія теперь съ болѣзненной остротой воспоминанія о всѣхъ ужасахъ неистовой жестокости разрушителей вызываютъ чувство справедливаго негодованія на содѣянное зло.

                 Св. 7. Помяни, Господи,

                           сыны Едомскія,

                           въ день Іерусалимль

                           глаголющія:

                           истощайте истощайте, до основаній его.

Живо представляется болѣзненно уязвившее тогда побѣжденныхъ сыновъ Израиля братоубійственное злорадство родственныхъ имъ идумеевъ или едомитянъ (Едомъ или Исавъ, сынъ Исаака, ихъ родоначальникъ). Не смотря на родство, не смотря на общую участь подъ гнетомъ Вавилона, не нашлось у нихъ капли состраданія и жалости къ братскому народу въ годину бѣдствій св. города (въ день Іерусалима). Находясь въ войскѣ вавилонскомъ, идумеи «радовались о сынахъ Іуды въ день гибели ихъ», «стояли на перекресткахъ для убиванія бѣжавшихъ», а «уцѣлѣвшихъ (отъ смерти) выдавали» вавилонянамъ{23}. Но не эти низкія злодѣянія наиболѣе волнуютъ сердце; оно исполняетси трепетомъ при воспоминаніи о свирѣпой ненависти сыновъ Едома къ св. городу: въ день бѣдствій Іерусалима сыны Едома злорадно поощряли и другъ друга, и вавилонянъ – совершенно уничтожить св. городъ, гдѣ жилище Самого Господа. Взволнованное сердце изливается въ мольбѣ: вспомни, Господи, сыновей Едома, въ день Іерусалима говорящихъ, – а по переводу съ греческаго: «припомни сынамъ Едома день Іерусалима», т. е. бѣдствія его отъ едомитянъ при ихъ крикахъ: разрушайте, разрушайте до основаній его, т. е. истощайте всю силу его до конца, разоряйте до самыхъ основъ и самыя основанія его, чтобы исчезъ онъ съ лица земли{24}.

Отъ идумеевъ мысль переходить къ самому разрушителю и опустошителю св. города, дома Божія въ Сіонѣ и всего царства избраннаго народа Божія, – и всплываютъ въ памяти всѣ пережитые ужасы безпощадной свирѣпости, неукротимой злобы халдеевъ{25}. Отъ лица пережившихъ всѣ эти ужасы, священный пѣвецъ обращается къ городу Вавилону и всему вообще царству Вавилонскому и называетъ его, по обычному у пророковъ пріему олицетворенія странъ, народовъ и городовъ{26}, «дочерью Вавилона»; но въ тоже время провидитъ св. пѣвецъ, какая участь готовится этой дочери Вавилона и называетъ ее еще «окаянною» или, – какъ переводится соотвѣтственное слово съ греческаго, – «несчастною», т. е. такою, которая носитъ въ себѣ и для себя сѣмена бѣдствій и приноситъ ихъ другимъ{27}. Возрастающія все сильнѣе и сильнѣе чувства негодованія подсказываютъ грозное слово:

                   Ст. 8. Дщи Вавилона окаянная,

                            блаженъ, иже воздастъ тебѣ воздаяніе твое,

                            еже воздала ecи намъ:

                  Ст. 9. Блаженъ, иже иметъ

                            и разбіетъ младенцы твоя о камень.

Дочъ Вавилонская (или – Вавилона), несчастная! блаженъ, кто воздастъ тебѣ то воздаяніе твое, которое ты воздала намъ, т. е. блаженъ, кто отплатитъ тебѣ, по закону строгаго возмездія, тѣмъ самымъ, что ты сдѣлала намъ. Вавилонъ долженъ былъ послужить орудіемъ воздаянія или наказанія за грѣхи сыновъ Израиля, но въ своей гордости и свирѣпости превзошелъ всякую мѣру злобы противъ царства избраннаго народа Божія. Духовному взору псалмопѣвца-пророка, поэтому, ясно видно, что въ дочери Вавилона зрѣетъ и для нея самой тяжкая бѣда, которая по непреложному приговору суда Божія,{28} разразится неминуемо. Пророкъ заключаетъ свою пѣснь словами:

Влаженъ, кто возьметъ и разобьетъ младенцевъ твоихъ о камень.

Св. Іоаннъ Златоустъ (въ бесѣд. на псал.) предполагаетъ, что эти слова «суть слова страсти плѣнныхъ, которые требуютъ великаго наказанія, нѣкоторой изумительной и необыкновенной казни». Объясняя же, какъ слова страсти могли быть сказаны святымъ богодухновеннымъ пророкомъ, Златоустъ замѣчаетъ: «пророки многое говорятъ не отъ себя, но изображая и выставляя на видъ страсти другихъ».

Но псалмопѣвецъ ничѣмъ въ данномъ случаѣ не обозначилъ своего отношенія къ столь рѣзкимъ вспышкамъ страсти, какъ будто считая законнымъ испрошеніе столь ужасныхъ наказаній людямъ, – идумеямъ и халдеямъ, чего однако не можеть быть въ душѣ богоозаренной и святой; посему другіе св. Отцы и учители Церкви существенно дополняютъ толкованіе Іоанна Златоуста.

На ряду съ историческими судьбами своего времени и парода пли – вѣрнѣе сказать – въ этихъ именно судьбахъ богодухновенный псалмопѣвецъ прозрѣваетъ и изображаетъ судьбы высшаго порядка. Насколько было доступно для ветхозавѣтныхъ «взыскателей и испытателей» спасенія людей{29}, онъ въ событіяхъ, дѣйствіяхъ, народахъ или отдѣльныхъ лицахъ своею времени постигаетъ и изображаетъ всемірно-историческія судьбы: съ одной стороны, царства нечестія и зла, олицетвореннаго или воплощеннаго въ то время въ Вавилонѣ, а съ другой стороны, – царства святости и правды, явленнаго въ тѣ времена среди избраннаго народа Божія. Съ трепетной скорбію духъ пророка углубленъ въ созерцаніе страшной войны богоненавистничества противъ «сѣмени святого» въ народѣ избранномъ и пламенно молится о торжествѣ святости и правды; но среди молитвы уже и провидитъ, и уже ублажаетъ конечную побѣду спасаемыхъ надъ боговраждебной державой или силой зла и нечестія, во всѣхъ ея отраженіяхъ и порожденіяхъ. Для взора ветхозавѣтнаго праведника не все открыто Духомъ Господнимъ со всею пламенно желаемою ясностію очертаній; многое остается прикровеннымъ и предуказаннымъ лишь въ образахъ, какъ тѣнь будущаго или таинственнаго. Однако, эти образы, эти предзнаменованія, эти предуказанія будущаго и таинственнаго въ современномъ и видимомъ не были совсѣмъ неизвѣстными, какъ самому псалмопѣвцу, такъ и всему плѣнному народу. Въ дивныхъ вѣщаніяхъ пророковъ Исаіи, Іереміи и др. плѣнный народъ уже слышалъ предреченія о судьбахъ Сіона и Вавилона; согласно съ этимъ слагаетъ свою пѣснь и св. псалмопѣвецъ отъ лица плѣнниковъ.

Въ самомъ дѣлѣ: Сіонъ для народа язраильскаго всегда былъ мѣстомъ селенія Господа, царствомъ Господа, а самъ народъ – народъ Господа, избранный, святой. По пророческимъ же вѣщаніямъ, раздававшимся какъ бы вослѣдъ плѣннаго народа, Сіонъ – духовное средоточіе всѣхъ концовъ земли, гдѣ свѣтъ и слава Господня для всѣхъ народовъ; это городъ, написанный «на дланяхъ» Господнихъ и «присно предъ очами Господа»; посреди Сіона воцарится Богъ во вѣки, – въ родъ и родъ; тамъ спасеніе и благословеніе для всего человѣчества; тамъ славное и вѣчное царство Божіе, котораго членами должны быть спасаемые отъ всѣхъ племенъ{30}.

Какъ же допустилъ Господь бѣдственное состояніе Сіона и Израиля? Это очистительный судъ Божій надъ ними, послѣ котораго должно настать измѣненіе къ лучшему{31}. Но народъ, явившійся, по попущенію Божію, орудіемъ этого суда, обнаружилъ крайнюю злобу и дерзость; по своей гордынѣ, онъ сталъ, вмѣсто орудія суда надъ согрѣшившими, дерзкимъ противникомъ самого царства Божія, которое хотѣлъ окончательно поглотить{32}. Это была война уже противъ Самого Бога, война той силы, которая дѣйствуетъ во вселенной, вооружаетъ вселенную противъ Господа и подвергаетъ ее строгому суду Божію{33}. Вавилонъ, какъ міровая тогда монархія{34}, явился представителемъ или воплощеніемъ этой боговраждебной въ мірѣ злой силы; она воинствовала чрезъ него, во всеоружіи своей неимовѣрной гордости и неукротимой вражды, противъ Бога{35} и стремилась разрушить на землѣ дѣло Божіе (спасенія людей){36}. Передъ богоозареннымъ взоромъ псалмопѣвца Сіонъ страдаетъ и разоренъ Вавилономъ, но въ глубокой дали великаго будущаго уже предначертываются конечныя судьбы ихъ: въ концѣ концовъ адова гордыня и злоба должна безслѣдно исчезнуть съ лица земли на радость всей земли и неба{37}, а Сіонъ будетъ благоукрашаться и свѣтиться въ величіи вѣчной радости предъ Богомъ{38}. Поэтому-то плѣнъ вавилонскій обыкновенно и разсматривается у пророковъ (Исаіи, Іереміи и др.), какъ образъ духовнаго плѣна всего человѣчества, которое предназначено къ благодатному союзу съ Богомъ, что-бы быть царствомъ Божіимъ, но плѣнено діаволомъ, грѣхомъ и смертію; Вавилонъ халдеевъ – это есть и «духовный Вавилонъ» въ созерцаніяхъ пророковъ; Сіонъ ветхозавѣтный есть и «небесный Сіонъ» пророковъ или св. Церковь Христова; освобожденіе же Израиля отъ плѣна вавилонскаго это есть пророчественный образъ освобожденія всего человѣчества въ Іисусѣ Христѣ отъ плѣна духовнаго.

По смыслу всѣхъ пророческихъ изображеній Сіона и Вавилона ясно, что и въ молитвѣ о припамятованіи идумеямъ дня Іерусалима, и въ словахъ о судьбѣ дочери Вавилона и ея младенцевъ нужно видѣть не мстительный вопль о наказаніи людей, а молитву и предреченіе объ истребленіи зла и грѣха, во всѣхъ видахъ, для торжества добра и святости. Св. Григорій Нисскій, объясняя молитвы пророка и царя Давида о наказаніи враговъ, замѣчаетъ: «если у святыхъ найдется вообще какое слово, которымъ выражается и означается нѣкое раздраженіе, то, конечно, скрывается въ немъ та мысль, чтобы изгнано было зло, а не истребленъ человѣкъ; человѣкъ – не зло и Богъ смерти не сотвори» (Премудр. 1 13); «пророкъ молится, чтобы исчезло зло, а не враги – люди, ибо Богу чужда дѣятельность смерти»{39}. Св. Василій Великій говоритъ, что «псаломъ ублажаетъ никакъ ни есть убивающаго дѣтей вавилонскихъ», но того, «кто иметъ и переможетъ (т. е. осилитъ) своею мудростію чадородіе (т. е. порожденія) мятежнаго ума, который называется вавилоняниномъ, и потомъ разбіетъ сіе о камень. А камень въ этомъ мѣстѣ есть Христосъ»; «чадами писаніе называетъ плоды или порожденія душъ вавилонянъ»{40}, иначе говоря: пророкъ созерцаетъ въ Вавилонѣ, какъ въ наглядномъ образѣ и въ одномъ изъ историческихъ примѣровъ, сатанински-злую въ мірѣ силу, мятежно замышляющую исказить и разрушить въ мірѣ дѣло Божіе; въ человѣчествѣ и въ каждомъ человѣкѣ она и всѣ ея порожденія должны бить разбиты и сокрушены о камень вѣры.

Теперь становится яснымъ, что плачевная пѣснь вавилонскихъ плѣнниковъ, вмѣстѣ съ ближайшимъ историческимъ смысломъ, имѣетъ пророчески-возвышенное, духовное и весьма назидательное значеніе; она вполнѣ понятна, трогательна и умилительна для сердца христіанина, особенно же умѣстна среди молитвъ передъ днями покаянія и поста.

Нужно, впрочемъ, имѣть въ виду, что трогательно для сердца христіанина самое историческое изображеніе событій въ псалмѣ. Эта неизживаемая тоска плѣнниковъ по святой родинѣ, эта живучая скорбь о разоренномъ Сіонѣ, этотъ плачъ о лишеніи сладкихъ утѣшеній сердца въ храмѣ Сіона, это безмолвіе страданій вѣрныхъ Сіону среди нечестивыхъ, эти воспоминанія о выстраданномъ, этотъ ужасъ передъ богоборнымъ врагомъ, – какъ все это умягчаетъ сердце христіанина, возбуждаетъ въ немъ сосредоточенную настроенность, говоритъ о духовной жизни, обращаетъ къ ея глубинамъ.

Но пойдемъ далѣе.

«На рѣкахъ Вавилонскихъ», – но вѣдь Тигръ и Евфратъ нѣкогда орошали рай Едема, гдѣ невинные прародители всего человѣчества наслаждались лицезрѣніемъ Господа, живымъ общеніемъ съ Господомъ, красотою сіявшаго въ нихъ свѣтлаго образа Божія и всѣми дарами благости Божіей. Вотъ, уже новыя воспоминанія и какъ они умѣстны передъ наступленіемъ дней покаянія! Пусть скорбію исполнится душа, когда вспомнитъ, чего лишился человѣкъ черезъ свое непослушаніе Господу въ лицѣ нашнхъ прародителей; пусть вспомнитъ, откуда пошли грѣхи, страданія, скорби и смерть людей; пусть вздохнетъ съ печалію о томъ, что живое общеніе съ Богомъ разорвано грѣхомъ и отъ этого стала неизбѣжной участью каждаго смерть, которой Богъ не сотворилъ. И какой неизслѣдимый океанъ зла, страданій, отвратительнаго грѣха и мрачной нечистоты разлился среди человѣчества?! На мѣсто рая сладости, орошаемаго многоводными рѣками, съ теченіемъ временъ возсталъ Вавилонъ съ гордымъ замысломъ противъ Бога, – и этотъ Вавилонъ, какъ совокупность или смѣшеніе всѣхъ видовъ зла, грѣха, порока, возрождается, повторяется и разростается въ многоразличныхъ видахъ и чертахъ среди людей, порабощаетъ ихъ и отдаляетъ отъ жизни съ Богомъ и въ Богѣ.

Правда, для христіанина есть утѣшеніе въ вѣрѣ, что Господь Іисусъ Христосъ, открылъ людямъ возвратный путь въ обители ихъ Отца Небеснаго черезъ новый св. Сіонъ – черезъ св. Церковь, съ обильными и богатыми въ ней дарами благодати для всѣхъ, вступающихъ въ нее. Христіанинъ вѣруетъ, что водами св. крещенія онъ таинственно возрожденъ для нетлѣнной жизни въ святомъ Сіонѣ царства Христова; здѣсь чрезъ таинства подаются вѣрующему многообразные дары благодати, здѣсь онъ питается «хлѣбомъ жизни» и входитъ въ тѣснѣйшее единеніе со Христомъ, отчего сердце исполняется радостію, превосходящею всякій умъ человѣческій.

Но сатанинскія силы зла въ мірѣ враждуютъ противъ св. Церкви и ея вѣрныхъ сыновъ, ведутъ ожесточенную войну противъ дѣла Божія на землѣ. Царство Христово есть спасительное общество вѣрующихъ, но есть въ то же время сила Божія въ душѣ – «внутри» каждаго человѣка и проявляется въ многообразныхъ плодахъ вѣры, любви и чистоты жизни; подобно тому и сатанинское царство не только есть злая сила, внѣ человѣка живущая, но отражается или проявляется и въ самомъ человѣкѣ: всѣ злыя дѣла, всѣ страсти, всякій грѣхъ, – все это есть и по характеру своему отродье сатанинское, и по начальному источнику своему – порожденія страшно-злобнаго Вавилона, который былъ видимъ взору ветхозавѣтныхъ пророковъ и новозавѣтнаго тайнозрителя судебъ Церкви Христовой, св. Апостола Іоанна Богослова{41}. Господь Іисусъ Христосъ однажды, въ обличеніе злобныхъ и грѣшныхъ фарисеевъ, сказалъ имъ: «вашъ отецъ діаволъ и вы хотите исполнять похоти отца вашего»{42}. Ученикъ же Господа св. Іоаннъ говоритъ: «кто дѣлаетъ грѣхъ, тотъ отъ діавола, потому что сначала діаволъ согрѣшилъ»{43}. И если христіанинъ не стоитъ бдительно на стражѣ своей жизни и дѣятельности, то сатанинское царство грѣха и нечистоты врывается въ его душу, плѣняетъ обольстительностію грѣха, удаляетъ отъ Бога, стремится разорвать общеніе души съ Богомъ, разорить св. Сіонъ и отвести плѣнниковъ своихъ на многія и шумныя воды житейскаго моря. Это тѣ же вавилонскія воды, вавилонскія рѣки. Плѣненная грѣхомъ душа уводится сюда отъ св. отчизны своей, на страну далече, какъ евангельскій блудный сынъ изъ дома отчаго, растрачиваетъ сокровища-чистой совѣсти, непорочнаго сердца, теряетъ дары благодати Божіей и губитъ себя среди повседневной суеты, въ смѣшеніи (въ Вавилонѣ) страстей, низкихъ влеченій или гордыхъ стремленій и корыстныхъ замысловъ. Но пусть плѣняемый грѣшникъ не забудетъ св. Сіона; гдѣ онъ рожденъ для жизни вѣчной; пусть не будетъ для христіанина никакой высшей радости на землѣ, какъ радость о царствѣ Божіемъ, которое есть «праведность и миръ и радость во Святомъ Духѣ»{44}. Пристойно лишь плакать и скорбѣть, если грѣхъ отторгаетъ отъ блаженнаго единенія со Христомъ въ Его царствѣ, если опустошается и разоряется Сіонъ души злыми силами нечистыхъ пожеланій и страстей, – и съ какою дикою свирѣпостію истощаются ими до конца всѣ нравственныя силы духа! Но плачъ отъ сознанія гибельнаго состоянія души есть уже начало возстановленія дома или царства Божія въ душѣ, есть уже поворотъ блуднаго сына изъ страны чужой, – и блаженъ, кто не остановится передъ рѣшимостію истреблять въ душѣ всѣ порожденія начатковъ грѣха, какъ бы они не казались малы и ничтожны. Камень вѣры съ благодатію Христовою сокрушитъ всѣ и всякія порожденія вавилонскія въ душѣ и возвратитъ заблудшаго въ отчій домъ, гдѣ о немъ сказано будетъ: «онъ былъ мертвъ и ожилъ; пропадалъ и нашелся»{45}.

Одинъ изъ благочестивыхъ русскихъ людей съ большимъ проникновеніемъ и теплотою чувства изображаетъ тѣ расположенія сердца, тѣ мысли и настроенія, какія св. православная Церковь возбуждаетъ въ душахъ вѣрующихъ словами пѣсни плѣнниковъ вавилонскихъ. Напомнивши содержаніе нѣкоторыхъ пѣснопѣній и стиховъ на богослуженіи въ недѣлю Блуднаго Сына, онъ говоритъ: «дабы еще болѣе напомнить намъ, что мы только странники на землѣ чуждой, Церковь въ теченіи трехъ недѣль до Великаго поста кладетъ намъ въ уста жалобную пѣснь плѣнниковъ вавилонскихъ, пронзающую сердце своимъ трогательнымъ напѣвомъ, тоскою по родинѣ, коею она исполнена. За каждымъ вы разительнымъ стихомъ псалма слѣдуетъ тихое аллилуіа, какъ бы зовъ ангельскій, чуть слышимый сквозь плачъ земной».

Приведши затѣмъ весь псаломъ 136-й по славянскому (богослужебному) тексту, въ которомъ для привычнаго уха такъ много красоты и силы выраженія, тотъ зке истолкователь православнаго богослуженія продолжаетъ, въ видѣ письма къ другу своему:

«Сія пѣснь, сильная и поразительная, какъ воспоминаніе, представляется еще болѣе возвышенною, какъ иносказаніе: Вавилонъ, смѣшеніе, есть образъ смѣшаннаго множества страстей и грѣховъ, которые господствуютъ въ мірѣ, берутъ въ плѣнъ невнимательную душу и порабощаютъ ее; Іерусалимъ, городъ мира, значитъ состояніе души, собравшейся изъ разсѣянія и обратившейся къ Богу, – миръ непорочной или покаяніемъ очищенной совѣсти. Ахъ, другъ мой, не забудемъ сего Іерусалима, постараемся не забывать его! Мысль о сокрушеніи младенцевъ вавилонскихъ о камень, которая была бы слишкомъ жестока въ буквальномъ значеніи, есть напротивъ самая чистая въ иносказаніи – это значитъ: блаженъ, кто имѣетъ довольно твердости сокрушить о камень вѣры едва рождающіяся дурныя мысли и желанія, прежде нежели они вырастутъ въ злыя дѣла и навыки»{46}.

Какое же многообразіе святыхъ движеній души, благодатныхъ волненій сердца, священныхъ воспоминаній, умилительныхъ моленій вѣры и надежды возбуждаетъ въ христіанинѣ небольшая, немногословная, но удивительно трогательная пѣснь скорби о Сіонѣ?! А какъ дивно звучитъ она среди именно славословій Воскресшему: Онъ есть «камень» спасенія, положенный «во главу угла» Сіона небеснаго: Онъ Своимъ Воекресеніемъ сокрушилъ твердыни грѣха, смерти и діавола и открылъ ихъ плѣнникамъ входъ въ Сіонъ святой, а потому св. Церковь ублажаетъ, величаетъ, прославляетъ Его и всѣхъ, именемъ и силою Его побѣждающихъ или сокрушающихъ сатанинское царство грѣха и зла.

Аллилу́ія.

 

«Приходское Чтеніе». 1914. № 48. С. 1428-1438.

 

{1} Въ славянской Библіи есть подписаніе псалма Дави́ду иеремíемъ, въ греческой – только «Давиду», а въ еврейской и этого нѣтъ. Псаломъ составленъ, видимо, пережившимъ бѣдствія плѣна лицомъ и по возвращеніи изъ плѣна. Поэтому въ надписаніи славянск. можно видѣть лишь намекъ на то, что псаломъ, по своему характеру, есть подражаніе псалмамъ св. царя Давида, а по содержанію отражаетъ въ себѣ духъ скорбныхъ предреченій и слезнаго плача пророка Іереміи, который предсказалъ и оплакалъ бѣдствія разрушенія Іерусалима и плѣненія вавилонскаго, но самъ не былъ отведенъ въ плѣнъ. См. свящ. Н. Вишнякова «О ироисхождеиіи Псалтири». Спб. 1875 г. Стр. 462-467. X. Орда, «Руководствениое пособіе къ пониманію Псалтири». Кіевъ. 1882 г. Стр. 327. «Толковая Библія». ІІзд. ред. журн. «Странникъ», т. IV, стр. 390.

2 Орда, Руководство къ пониманію Псалтири.

3 «Тамъ» показываетъ, что священный пѣвецъ теперь уже не тамъ, а здѣсь – въ св. Сіонѣ, возвратился изъ плѣна. «Сидѣли мы и плакали», – это было тогда, тамъ, но прошло, хотя какъ будто недавно, точно слезы еще не высохли (см. Орда, Руков. къ пониманію Псалтири).

4 Архіеписк. Ириней (Псковскій). Толкованія нa Псалтирь.

5 3 Цар. Гл. 8, ст. 10, 44; 4 Цар. 19, 34.

6 Псалмы: 45, 47, 73, 75, 86, 121 и др.

7 3 Цар 9, 3.

8 Пс. 83, 11.

9 Пс. 25, 8; Пс. 26, 4-5; Пс. 35, 9-10; Пс. 64, 5 и др.

10 Св. Аѳанасія Александрійскаго «Творенія». Ч. 4-я. М. 1854 г. Толкованіе на псалмы, стр. 454. Св. Іоанма Златоуста «Бесѣды на псалмы». Спб. 1860 г. Т. 2, стр. 279.

11 Исаіи I, 2-3.

12 3 Цар. 8, 46-49.

13 Іисуса, сына Сираха 22, 6, – Слав. «органы» можетъ означать всякое вообще музыкальное орудіе, въ томъ числѣ и струнную арфу, какъ переводятъ съ евр. и греч. это слово въ ст. 2. По замѣчанію толкователя, «на струнныхъ инструментахъ аккомпанировали обыкновенно только радостнымъ пѣснямъ» (Орда, Руков. къ поним. Псалтири).

14 Архіеп. Иринея, Толкованія на Псалтирь – Толкователь при этомъ замѣчаетъ: «Левитамъ для того была препоручена должность пѣть и играть на органахъ (въ храмѣ), дабы народъ, слушая пріятное согласіе пѣнія, могъ лучше успѣвать въ благочестнвыхъ упражненіяхъ. На сей конецъ взяли съ собою органы при отхожденіи въ плѣнъ, хотя и не могли тамъ ихъ употреблять. И сіе воспослѣдовало по усмотрѣнію Божію, дабы іудеи и въ чужой землѣ имѣли памятники прежняго жительства и дабы болѣе уязвлялися печалію, видя предъ очами знаки законнаго богослуженія».

15 Слово «веселія» передано въ греческомъ, съ евр, созвучно съ русскимъ – «гимна». Еп. Порфирій переводить съ греческаго: «тамъ спрашивали насъ плѣнившіе насъ: нѣть ли словъ пѣсней, и уведшіе насъ (требовали) пѣнія: пропойте намъ пѣсни Сіона».

16 Такое предположеніе встрѣчается у блаж. Ѳеодорита, у архіеп. Иринея.

17 Орда, Руков. къ поним. Псалтири.

18 Бесѣда на 136 пс.

19 Тамъ же.

20 Н. И. Троицкій. Псалтирь. Послѣдовательное изъясненіе славянскаго текста. Тула 1908 г.

21 Apxieп. Ириней. Толков. на Псалтирь. Орда, Руков. къ пониманію Псалтири. Толковая Библія.

22 Св. Аѳанасія Александрійскаго Толкованіе псалмовъ.

23 Книга прор. Авдія, ст. 10-14.

24 По переводу. русскому съ евр. читается: «припомни, Господи, сынамъ Едома день Іерусалима, когда они говорили». Въ греческ., какъ и въ слав., стоитъ настоящее время въ послѣднемъ словѣ – «припомни, Господи, день Іерусалима сынамъ Едома, говорящимъ». Настоящее время указываетъ на живость воображенія и изображенія событій: какъ будто сейчасъ слышны злорадные голоса идумеевъ въ Іерусалимѣ. Мысль по существу вездѣ одна, но по тексту слав, призывается правосудіе Божіе болѣе на виновниковъ злодѣйства, а по греч. и евр. – взоръ молящихся о правосудіи обращенъ бодѣе на самое злодѣяніе, совершенное идумеями.

25 См. 4 Цар. 20, 1-21; 2 Паралип. 36, 17- 20.

26 Налрим.: дочь Сіона, дочь Моава, дочь Сидона и др.

27 Съ евр. переводятъ: «опустошительница» (странъ и народовъ) или «опустошенная» (по конечной участи Вавилона).

28 Ис. 13, 16-18.

29 I Петр. 1, 10.

30 Ис. гл. 2; Ис. 49, 16; гл. 60 и др.

31 Ис. I, 27; 4, 2-4; Іерем. 30, 11; 31, 19 и др.

32 Ис. 47, 6-7; Іерем. 50, 11.

33 Сравн. Ис. 13, 1-9; 24, 1 и др.

34 Дан. 2, 27-39.

35 Ис. 14, 13-14; 47, 6-7; Іерем. 50, 14-15; 24.

36 Пс. 73, 22 русск. перев.

37 Іер. 51, 48; Ис. 14, 15.

38 Ис. 60 гл.

39 Творенія св. Григорія Нисскаго. Ч. I, стр. 394, 396.

40 Творенія св. Василія Великаго. М. 1845 г. Ч. 2, стр. 387-8. Вмѣсто «мятежнаго ума» здѣсь переведено «слитнаго ума» съ намекомъ, по-видимому, на значеніе слова «Вавилонъ», что значитъ «смѣшеніе», и на слова Быт. 11, 6-9, гдѣ говорится о строителяхъ вавилонской башни до небесъ, что они «задумали» это мятежное дѣло, а Господь смѣсилъ языки ихъ или, по выраженію церковной пѣсни, «языки слія». Нашъ переводъ не противорѣчить такому толкованію, но легче для пониманія.

41 Апок. гл. 14, ст. 18; 16, 19; 18, 10 и др.

42 Ев. Іоан. 8, 44.

43 І посл. Іоан. 3, 8.

44 Рим. 14, 17.

45 Лук. 15, 32.

46 А. Н. Муравьевъ. Письма о богослуженіи восточной каѳолической церкви. Спб. 1899 г., стр. 125-126.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: