Митрополитъ Амвросій Некресскій (Микадзе) – Поученіе въ день поминовенія усопшихъ.
«Сердце мое смятеся во мнѣ, и боязнь смерти нападе на мя: страхъ и трепетъ пріиде на мя, и покры мя тьма» (Псаломъ 54, 5-7).
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Неоднократно сказывалъ я вамъ, христіане, что Ботъ – благъ, что Онъ ничего злаго не творитъ, и не желаетъ творить, какъ и учатъ о семъ великіе отцы Церкви.
Но возникающія по многимъ причинамъ бѣдствія и несчастія являются слѣдствіемъ прегрѣшенія и паденія прародителя нашего Адама. Да и по правдѣ сказать, безъ нихъ нельзя было и обойтись въ сей скоро-преходящей жизни человѣку. Поэтому промыслу Божію и угодно было устроить все это въ соотвѣтствіе настоящему нашему состоянію.
Послѣ паденія Адама четыре вида страха и ужаса постигли человѣческій родъ: а) скорби и печали матерей и въ болѣзняхъ рожденіе ими дѣтей; б) недуги, сопровождаемые болями и страданіями; в) разныя бѣды, скорби, несчастія и, наконецъ, г) смерть лютая и ужаснѣйшая. Перваго вида страхъ: муки и въ болѣзняхъ рожденіе матерьми дѣтей своихъ, каждый изъ насъ видывалъ; всѣ знаютъ, какой, въ самомъ дѣлѣ, опасный и роковой часъ представляетъ время это какъ для рождающей, такъ и для родящагося: ибо нерѣдки случаи, когда не отыскивается никакой помощи въ семъ случаѣ и гибнуть неминуемо какъ мать, такъ и дитя. Боже, пощади ихъ отъ Твоего гнѣва! отврати отъ нихъ эту страшную участь!
Тоже нужно сказать и относительно болѣзней человѣка. Извѣстно, какъ много такихъ болѣзней, противъ которыхъ тщетны всякаго рода усилія и старанія врачей, родныхъ и друзей, недѣйствительны всякаго рода лѣкарства и спасительныя средства.
Что же касается до страданій, то таковыя, какъ извѣстно, весьма разнообразны въ сей суетной и мимолетной жизни нашей. Одни изъ нихъ происходятъ отъ голода и жажды, другія отъ холода и наготы, третьи отъ притѣсненій внѣшнихъ какихъ-либо враговъ: безжалостнаго плѣненія или обращенія въ горькое рабство, истязанія и мученій. Всѣ такія страданія, конечно, не новость для многострадальной нашей родины! Но, независимо отъ сихъ, часто и со стороны внутреннихъ враговъ: помѣщиковъ, родныхъ, сосѣдей, знакомыхъ причиняются столь страшныя страданія, что просто диву даешься, откуда все это обрушилось на насъ, думаешь, гадаешь и не придумаешь, какъ бы высвободиться отъ напасти. Мало этого, часто дѣло доходитъ даже до взаимныхъ убійствъ. Кромѣ этихъ, немало еще страданій, причиняемыхъ намъ природою; таковы, напр. громъ, наводящій на всѣхъ страхъ и ужасъ, молнія страшная, ослѣпляющая глаза наши; сильные вѣтры, причиняющіе разрушеніе и вредъ нашему благосостоянію и здравію и, наконецъ, страшныя колебанія земли, когда почва уходитъ какъ-бы изъ подъ ногъ человѣка, наводя на него ужасъ и панику.
Но ни одно изъ сихъ страданій и несчастій, которыя мною указаны, не можетъ сравняться съ смертью. Таковая, по внимательномъ разсмотрѣніи и изслѣдованіи, должна оказаться явленіемъ въ высшей степени страшнымъ, наполняющимъ страхомъ и ужасомъ все наше существо. И понятно, ибо противъ всѣхъ описанныхъ бѣдствій возможны еще спасительныя средства, отъ всѣхъ ихъ возможно получить, пожалуй, какое-либо врачеваніе, исцѣленіе, избавленіе, наконецъ утѣшеніе; вездѣ при сихъ обстоятельствахъ возможно человѣку питать, хоть какую-либо, надежду на помощь; но, Боже, какое врачеваніе, лѣкарство, помощь возможны противъ смерти; какую надежду можно питать тутъ; какое утѣшеніе возможно здѣсь! Слава провидѣнію Твоему. Господи и гнѣвному велѣнію Твоему на насъ! По истинѣ, безсильны и безуспѣшны тутъ всѣ старанія, всякая твердость человѣческая.
Поэтому то пишетъ Іисусъ сынъ Сираховъ: «о, смерть! коль горька твоя есть память человѣку мирно въ имѣніихъ своихъ живущу» (Глава 41, 1).
И въ самомь дѣлѣ, что можетъ быть горше потери драгоцѣннаго сокровища человѣка – жизни; кто достоинъ большаго сожалѣнія, соболѣзнованія противъ тѣхъ, которымъ безжалостная коса судьбы на вѣки закрыла глаза, нанесла ничѣмъ непоправимую, неисцѣлимую, смертельную рану? Что значитъ смерть? На вѣко-вѣчныя времена прерванная здѣшняя жизнь, оставленіе на всегда этого міра, разлука усопшаго, прощаніе его навсегда съ нами.
Возможно-ли не сокрушаться, не горѣвать, не плакать, не обливаться слезами, при видѣ того, кого мы такъ горячо любили, съ кѣмъ такъ тѣсно была связана жизнь наша, которому принадлежало сердце наше, лежащимъ во гробѣ съ закрытыми на всегда глазами, скрещенными на груди руками, онѣмѣвшимъ языкомъ, зажатымъ ртомъ, на которыхъ смерть наложила печать вѣчнаго молчанія. Вотъ почему св. Церковь отъ лица умершихъ, призываетъ насъ къ оплакиванію горькой участи умершаго ближняго: «плачьте обо мнѣ, друзья и товарищи, родные и знакомые, ибо вчера съ вами я былъ собесѣдующимъ; но пришелъ часъ смерти и навсегда разлучилъ меня съ вами, онѣмѣли уста и языкъ мои; вотъ я оставляю на вѣки міръ сей и иду къ Вѣчному Судьѣ, предъ Которымъ одинаково имѣютъ предстать цари и правители странъ, богатые и бѣдные, знатные и незнатные, великіе и малые»! Не ждетъ онъ помощи и спасенія ни откуда, не вернуться ему больше къ намъ, не надѣется онъ больше на уврачеваніе и исцѣленіе! Отовсюду лишенъ онъ помощи и опоры, оставленъ на произволъ, всѣми покинутъ. Даже языкъ и даръ слова потерялъ онъ, не радуетъ его больше радостная вѣсть, не печалятъ его никакія горести и скорби.
Достоинъ сожалѣнія, скажу я, и старый, конечно, человѣкъ, особенно когда послѣ смерти его остаются малолѣтнія дѣти, которыя, окружили гробъ его, горько оплакиваютъ потерю любимаго родителя, своего кормильца и попечителя, утѣшителя и охранителя. Но еще болѣе достоинъ сожалѣнія видъ погибшаго во цвѣтѣ лѣтъ своихъ, не успѣвшаго насладиться благами жизни сей. Жаль всякому изъ насъ человѣка, у котораго обстоятельства разрушили всѣ планы жизни, отняли радости и ожиданія, такъ долго и бережно носимыя имъ въ душѣ своей. Но во сто-кратъ страшнѣе и тяжелѣе доля родителей, оплакивающихъ погибель тѣхъ, отъ которыхъ сами ожидали быть оплаканными, въ которыхъ они чаяли своихъ наслѣдниковъ, которымъ желали передать все свое наслѣдіе и достояніе, чрезъ которыхъ они думали совершить, докончить то, чего сами довершить были не въ состояніи. Горе, горе ихъ жалкой старости, горе безутѣшной ихъ скорби; имъ не остается ничего, какъ безутѣшно рвать на себѣ волосы, бить себя по головѣ и лицу, предаваться скорби и печали, тоскѣ и унынію. Кто можетъ представить, сколько дорогихъ чувствъ, свѣтлыхъ надеждъ и ожиданій похоронено въ этомъ маленькомъ гробѣ на всегда! А если усопшій представлялъ единственнаго наслѣдника своихъ родителей, то въ этомъ случаѣ и выразить затрудняюсь, какой великой печалью должно быть переполнено сердце родителей. По истинѣ тяжело и вспоминать объ этомъ, считая истинно несчастными такихъ родителей.
Но прежде, чѣмъ окончить, не могу не упомянуть еще объ одномъ несчастій, которое постигаетъ здѣсь людей. Это-то, когда любимый супругъ, по волѣ безжалостнаго косаря – смерти, теряетъ, въ сей ничего не щадящей мимолетной жизни, любимую подругу своей жизни и такимъ образомъ обездоленный, лишенный послѣдней опоры и утѣшенія, остается одинокимъ съ разбитою навсегда, надломленной жизнью. О, горе, такому плачевному и жалостному положенію. Участь оставшихся бываетъ много горше участи мертвыхъ; такъ какъ жизнь перестаетъ для нихъ быть источникомъ радостей, потерявъ въ глазахъ ихъ всю свою прелесть и превратившись въ юдоль тоски и печали. Весь остатокъ своей жизни они обыкновенно проводятъ въ тоскѣ, не будучи въ состояніи забыть свою потерю. Да пощадитъ Богъ васъ, други мои, отъ сихъ и другихъ несчастій, а что до меня, то всѣ таковыя горести переиспытаны и пережиты мною.
Когда усилятся болѣзни и боли человѣка, виски учащенно начнутъ биться, жилы и мышцы трястись, а елей и лампада жизни станетъ угасать, тогда и сердце у больнаго начнетъ дребезжать, готовое словно разорваться и умирающему чувствуется, что вотъ-вотъ насталъ послѣдній часъ его жизни и видитъ въ тускнѣющихъ своихъ глазахъ престранныя разныя видѣнія: давно, предавно, умершихъ родныхъ, родителей, благодѣтелей, враговъ, друзей и недруговъ обоихъ, о которыхъ онъ, по-видимому, никогда и не думалъ, теперь же вступаетъ въ длинныя бесѣды. Все это еще болѣе убѣждаетъ его въ томъ, что жизнь его сочтена не днями, а часами. Тогда ткани его жизни начинаютъ постепенно распадаться, кости и жилы ослабѣвать и смертоносный теплый потъ выступать на тѣлѣ; темнѣетъ у него въ глазахъ, взоръ дѣлается жалкимъ; горло пересыхаетъ и бываетъ не въ состояніи произнести членораздѣльныхъ звуковъ; языкъ теряетъ дивный Божественный свой даръ передавать другимъ душевныя свои состоянія, всѣ органы другъ за другомъ отказываютъ умирающему въ служеніи, одинъ только вѣрный служитель его – слухъ не измѣняетъ ему, оставаясь съ нимъ до послѣднихъ признаковъ его жизни. – Но горе умирающему, если онъ при этомъ еще будетъ грѣшенъ и на головѣ своей будетъ носить грѣхами отяжелѣвшую шапку.
О, горе, горе, горе такой нашей суетной, скоропреходящей жизни, такъ какъ всѣхъ насъ, друзья мои, ожидаетъ такой печальный, горькій день. Никто изъ насъ не можетъ ни убѣжать, ни скрыться отъ него: ни цари и вельможи; ни богатые и бѣдные; ни малые, ни старые.
Потому что это – великій и страшный законъ и велѣніе Божіе гласитъ человѣку: – земля – ты и въ землю обратишься. И – увы это велѣніе измѣнено быть не можетъ, оно назадъ принято не будетъ и миновать насъ ни въ какомъ случаѣ не можетъ. Это всѣмъ намъ хорошо нужно знать и помнить, чтобы мы боялись этого страшнаго дня и часа и ждали бы, что вотъ, вотъ настанетъ этотъ роковой часъ; сегодня ли, или завтра; рано ли или поздно, но онъ непремѣнно настанетъ для каждаго изъ насъ и точно исполнится на насъ велѣніе Великаго Бога о первомъ еще человѣкѣ: «яко земля еси, и въ землю отъидеши».
Поэтому послѣдуемъ, боголюбивые слушатели, совѣту пророка и псалмопѣвца Давида, который говоритъ: «приготовился и не смутился бо». Будемъ приготовляться, поспѣшимъ заготовлять добрыя дѣла, о которыхъ велятъ намъ св. Писанія.
Перевелъ съ грузинскаго А. Натроевъ.
«Прибавленіе къ Духовному Вѣстнику Грузинского». 1896. № 4. С. 1-5.
