Проф. Иванъ Игнатьевичъ Малышевскій – Святый Аѳанасій Великій въ санѣ діакона Александрійской церкви.
Жизнь знаменитыхъ мужей назидательна съ первыхъ стадій ея. Нерѣдко еще на этихъ первыхъ стадіяхъ жизни, на низшихъ степеняхъ служенія ихъ уже сказываются знаменія высшаго призванія ихъ, начатки предстоящаго имъ жизненнаго подвига, а съ тѣмъ вмѣстѣ и проблески будущаго величія ихъ. Это должно сказать и о св. Аѳанасіи.
Аѳанасій родился въ Александріи въ концѣ III в., приблизительно въ 296 г.[1]. Родители его были христіане жизни благочестивой, но, по-видимому, не изъ знатнаго класса. Имена ихъ остались неизвѣстными. Самъ Аѳанасій передаетъ только одно воспоминаніе о нихъ – воспоминаніе о разсказѣ, какой слышалъ онъ отъ нихъ въ отрочествѣ. «Слышалъ я, говоритъ онъ, отъ моихъ родителей, что во время гоненія бывшаго при Максиміанѣ (соправителѣ Діоклитіана), нѣкоторые язычники давали у себя убѣжище нашимъ братьямъ христіанамъ, укрывавшимся отъ гоненія, и даже предпочитали подвергаться лишенію имущества и тюремному заключенію, лишь бы не быть предателями укрываемыхъ. Послѣднихъ они охраняли съ такою вѣрностію, съ какою охраняли бы себя самихъ, готовые подвергаться за это всякимъ опасностямъи»[2]. Здѣсь разумѣется начальное время того страшнаго и продолжительнаго гоненія, которое въ Александріи и Египтѣ проявлялось еще съ 297 г., а съ 303 г. стало всеобщимъ. Время это падаетъ на дѣтскіе годы Аѳанасія, такъ что самъ онъ не помнилъ его, а только слышалъ разсказы о немъ отъ родителей въ годы своего отрочества. То, что разсказъ этотъ остался въ писаніяхъ Аѳанасія единственнымъ воспоминаніемъ о родителяхъ, ведетъ къ мысли, что разсказъ этотъ особенно запечатлѣлся въ душѣ отрока, что онъ повторяемъ былъ родителями его часто и выразительно, и конечно потому, что и сами они испытывали опасности гоненія, грозившія и ихъ сыну. Но въ годы отрочества Аѳанасій и самъ могъ быть уже довольно сознательнымъ свидѣтелемъ бѣдствій и страданій Александрійской церкви отъ гоненія. Оно завершилось мученическою кончиною самого епископа Александрійскаго св. Петра (303-311). Нѣкоторое время онъ укрывался изъ Александріи, чтобы изъ своего убѣжища ободрять посланіями христіанъ паствы. Но нужды церкви призвали его въ Александрію, гдѣ онъ много подвизался для успокоенія и назиданія христіанъ. Въ 311 г. онъ внезапно схваченъ и казненъ. Съ нимъ пострадали и три пресвитера, его сподвижники: Фавстъ, Дій и Ермій[3]. Среди бѣдствій отъ гоненія, усложняемыхъ внутренними смутами церкви въ Александріи, родителямъ Аѳанасія некогда или трудно было озаботиться воспитаніемъ его. Ему оставалось самому начать свое воспитаніе подъ благодатнымъ вліяніемъ тѣхъ примѣровъ терпѣнія, страданія и мученичества за святыню вѣры, о какихъ онъ слышалъ и какіе видѣлъ самъ.
Говоря о начальномъ воспитаніи и образованіи Аѳанасія, древніе церковные писатели указываютъ прежде всего на его необыкновенныя способности, какъ даръ отъ Бога своему избраннику. Направленіе и дѣйствіе этихъ способностей обозначились въ немъ рано. Историкъ Созоменъ выражается, что Аѳанасій еще съ отрочества (ἐκ νέου) являлъ себя какъ ἐκκλησιαστικὸς μάλιστα καὶ αἰτοδίδακτος[4], т. е. онъ отличался сильнымъ настроеніемъ къ служенію церковному и качествами самоучки, стремящагося образовать себя, согласно настроенію. Самоучка находилъ для себя училище въ церкви, гдѣ онъ слышалъ богослуженіе, всматривался и вдумывался въ значеніе совершаемыхъ таинствъ и священнодѣйствій. Здѣсь же могъ онъ слышать и живое слово священнодѣйствующихъ и учащихъ. Самъ Аѳанасій, говоря о своемъ начальномъ образованіи, выражается, что своими наставниками онъ имѣлъ такихъ мужей, которые были μάρτυρες τῆς Χριστοῦ θεότητος[5]. Біографы Аѳанасія полагаютъ, что здѣсь могли разумѣться святитель и священномученикъ Петръ и его сподвижники въ служеніи и мученичествѣ. Аѳанасій помнилъ святителя Петра и упоминаетъ объ освященіи имъ храма въ честь своего предмѣстника св. Ѳеоны[6]. Св. Петръ до епископства былъ, въ санѣ пресвитера, начальникомъ и наставникомъ Александрійскаго училища; это былъ пастырь учительный, имѣвшій вокругъ себя и учительныхъ пресвитеровъ. Слышалъ Аѳанасій этихъ наставниковъ, если не въ школѣ, которая во время гоненія едва ли могла правильно поддерживаться, то внѣ школы, особенно въ церкви. Таково было начало его ученія, имѣвшее видъ какъ бы самообученія, т. е, самодѣятельнаго воспріятія къ своему назиданію того, что онъ видѣлъ и слышалъ въ церкви. Прекрасное начало!
Послѣ св. Петра Александрійскую каѳедру занималъ около пяти мѣсяцевъ старецъ св. Ахилла, а по его кончинѣ поставленъ на епископство пресвитеръ Александръ, указанный еще св. Петромъ, какъ преемникъ его и Ахиллы. Съ началомъ епископства Александра совпадаетъ моментъ въ жизни Аѳанасія, знаменовавшій рѣшительное обращеніе его на подвигъ духовнаго самообразованіи и затѣмъ церковнаго служенія. У древнихъ церковныхъ писателей существуетъ особое сказаніе объ этомъ моментѣ въ жизни Аѳанасія. Епископъ Александръ съ клиромъ и народомъ совершалъ торжество въ память своего предмѣстника св. Петра съ освященіемъ храма въ честь его, согласно тогдашнему Александрійскому обычаю[7]. Послѣ торжества, епископъ на возвышеніи у своего дома, находившагося не вдали отъ морскаго берега, ожидалъ клириковъ, т. е. пресвитеровъ и діаконовъ на обычную праздничную трапезу. Обративъ взоръ на морской берегъ, онъ вдругъ увидѣлъ на немъ отроковъ, занятыхъ какою-то игрою, имѣвшею подобіе церковнаго священнодѣйствія. Святитель любившій дѣтей, сначала только утѣшался живою картиною ихъ игры, но всмотрѣвшись пристальнѣе, замѣтилъ, что одни изъ отроковъ совершаютъ крещеніе надъ своими сверстниками. Онъ указалъ на это и прибывшимъ клирикамъ, а затѣмъ велѣлъ привести играющихъ отроковъ и сталъ спрашивать объ игрѣ. Тѣ сознались, что устроили изъ себя подобіе священнаго чина: Аѳанасій былъ у нихъ епископомъ, а изъ нихъ одни были пресвитерами, другіе діаконами. И такъ какъ между сверстниками были еще и не крещенные, то Аѳанасій съ пресвитерами и діаконами оглашалъ и крестилъ ихъ. Александръ распросилъ какъ совершалось это, какіе предлагались вопросы крещаемымъ, каковы были отвѣты ихъ, какъ совершено самое крещеніе, – и оказалось, что все совершалось согласно чину священнаго таинства. Послѣ совѣщанія съ бывшими тутъ клириками, Александръ призналъ крещеніе совершившимся и не допускающимъ повторенія; онъ призналъ достаточнымъ дополнить его крещальными молитвами отъ пресвитеровъ, чтобы затѣмъ совершить мѵропомазаніе надъ крещенными. Затѣмъ, призвавъ родителей Аѳанасія и другихъ отроковъ, поручилъ особенному вниманію ихъ всѣхъ бывшихъ отроковъ, какъ проявившихъ наклонность къ церковному служенію. Вскорѣ потомъ родители Аѳанасія представили его епископу, какъ посвящаемаго ими церковному служенію, согласно его собственному желанію и признанію. Нѣкоторые изъ позднѣйшихъ біографовъ Аѳанасія заподозрѣваютъ достовѣрность этого сказанія. Но наша Чегья-Минея не затрудняется признать его достовѣрнымъ, и такое отношеніе къ сказанію представляется намъ основательнымъ[8]. Если описанный поступокъ Аѳанасія, тогда отрока 15-16 лѣтъ, былъ увлеченіемъ, то увлеченіемъ невинной простоты, простосердечной любви къ церковному служенію и ревности о пріобщеніи къ христіанству своихъ некрещенныхъ сверстниковъ. Безъ сомнѣнія, наставленный епископомъ, онъ понялъ недозволительность такого увлеченія, но если и епископъ и родители Аѳанасія увидѣли въ поступкѣ Аѳанасія знаменіе его призванія, то, конечно, такъ понялъ или возчувствовалъ значеніе его и самъ Аѳанасій. Въ чувствѣ раскаянія, онъ тѣмъ рѣшительнѣе вступилъ на подвигъ совершеннѣйшаго приготовленія къ духовному служенію, чтобы стать достойнымъ носить его не въ подобіи, а въ дѣйствительности. Носившій между сверстниками подобіе епископа, Аѳанасій сталъ теперь смиреннымъ и преданнѣйшимъ келейникомъ при епископѣ св. Александрѣ, въ которомъ нашелъ любящаго духовнаго отца послѣ утраты родителей, по сказанію, скончавшихся около этого времени.
Аѳанасій усердно занялся своимъ образованіемъ, которое теперь именно приняло уже болѣе твердое направленіе. Тогда для лицъ, готовившихся къ священному служенію, считалось нужнымъ пріобрѣсть общее образованіе, выражаемое словомъ ἐγκύκλίων и обнимавшее рядъ наукъ отъ грамматики до философіи. Аѳанасій прошелъ этотъ курсъ наукъ, конечно, не безъ помощи наставниковъ, но еще болѣе путемъ собственныхъ упражненій, какъ даровитый самоучка-труженикъ. Онъ изучалъ и правовѣдѣніе и также нотаріальную или дѣлопроизводственную часть по совѣту, какъ говорятъ нѣкоторые изъ писавшихъ о немъ, самого епископа Александра, желавшаго имѣть въ немъ своего не только келейника, но и секретаря.
Но особенно и неутомимо трудился онъ въ изученіи Св. Писанія. По выраженію св. Григорія Богослова, Аѳанасій изучилъ всѣ книги Священнаго Писанія такъ, какъ другой не изучалъ и одной изъ этихъ книгъ, онъ зналъ Священное Писаніе наизусть, благодаря своему прилежанію въ изученіи его и своимъ необыкновеннымъ дарованіямъ[9]. Онъ изучилъ творенія отцевъ и учителей Церкви, но сознается, что не могъ располагать достаточнымъ запасомъ ихъ твореній, такъ что и теперь богословское образованіе и разумѣніе его продолжало вырабатываться самодѣятельно, имѣя главного опорою глубокое изученіе Св. Писанія. Съ трудами для умственнаго образованія Аѳанасій соединялъ ревность о своемъ нравственномъ развитіи, о достиженіи высшей чистоты нравственной. По его воззрѣнію, выраженному въ одномъ изъ раннихъ твореній его[10], для самаго успѣха въ изученіи и уразумѣніи писаній святыхъ и богодухновенныхъ мужей требуется чистота душевная, требуется нравственное самоусовершеніе. Есть мнѣніе, что еще въ раннюю пору своей жизни онъ посѣщалъ Антонія Великаго, Египетскаго пустынножителя, чтобы воспріять назиданіе себѣ въ опытахъ духовной жизни его.
Святитель Александръ, отличая высокое образованіе и благочестіе Аѳанасія, удостоилъ его сана діакона, съ которымъ соединилось и званіе секретаря (ὑπογραφεῦς) при епископской каѳедрѣ. Полагаютъ, что возведеніе Аѳанасія въ санъ діакона состоялось въ 319 г., когда Аѳанасію было около двадцати двухъ лѣтъ. Къ этому приблизительно времени относятъ и первыя богословскія творенія Аѳанасія, какъ свидѣтельства о его высокомъ просвѣщеніи, могшія служить полнымъ оправданіемъ того отличія, какого онъ удостоенъ въ столь молодомъ возрастѣ. Это его обширныя слова: «Слово противъ язычниковъ» и «Слово о воплощеніи Бога Слова», направленное противъ язычппковъ и іудеевъ. Въ первомъ словѣ, исходя изъ мысли о паденіи человѣка, Аѳанасій выяснялъ ниспаденіе язычниковъ въ бездну заблужденій и суевѣрій, изобличаемыхъ и здравымъ разумомъ и откровеніемъ, и указываетъ естественные пути къ богопознапію и затѣмъ путь высшаго боговѣдѣнія въ откровеніи, въ христіанствѣ. Второе слово обилуетъ богословскимъ вѣдѣніемъ, проницательностію въ истолкованіи ученія Священнаго Писанія, сосредоточеннаго на истинѣ воплощенія Бога Слова для спасенія людей. Живость юной души богослова и мыслителя сказывается въ живости и выразительности изложенія, одушевленнаго пламенною ревностію къ христіанской истинѣ и защитѣ ея, сосредоточиваемой въ послѣднемъ твореніи на томъ же ученіи о Божествѣ воплощеннаго Слова, Сына Божія. Уже теперь, какъ бы по предчувствію, предначинаетъ онъ тотъ подвигъ защиты Божества Сына Божія, который потомъ сталъ главнымъ подвигомъ всей жизни Аѳанасія. Провидѣніе воздвигало Церкви Христовой поборника сей истины въ то потребное время, когда въ средѣ ея, въ той же Александріи, уже былъ наготовѣ дерзкій возмутитель противъ сей истины въ лицѣ Арія.
Арій былъ много старше Аѳанасія и ранѣе его пріобрѣлъ своего рода извѣстность въ Александріи. Родомъ былъ онъ изъ Ливіи, а свое образованіе завершилъ въ Антіохійской школѣ, гдѣ слушалъ славнаго Лукіана пресвитера, въ послѣдствіи мученика. Послѣ разныхъ странствій, онъ еще въ мірскомъ званіи осѣлся въ Александріи, въ надеждѣ достигнуть важнаго значенія. Высокій ростомъ, но сухощавый, съ опущенными и растрепанными черными волосами, небрежностью въ одеждѣ, блѣднымъ и сумрачнымъ лицемъ, онъ думалъ имѣть видъ глубокомысленнаго мудреца. Начитанный въ философіи, сильный въ діалектикѣ, вкрадчивый въ рѣчи, онъ умѣлъ казаться и привѣтливымъ, добиваясь найти слушателей и почитателей. За то въ отношеніи къ архипастырямъ Александріи онъ велъ себя притязательно и лукаво. Такъ заявилъ онъ себя еще при святителѣ Петрѣ во время смуты, произведенной землякомъ его Мелетіемъ, епископомъ Никопольскимъ въ Ливіи, который отпалъ отъ власти александрійскаго архіепископа, стремясь создать независимую архіепископію, и нашелъ послѣдователей. Арій присталъ къ сторонѣ Мелетія. Почему-то раздумавши, онъ явился къ святителю Петру съ видомъ раскаянія, былъ принятъ и даже удостоенъ сана діакона. Но, по-видимому, онъ считалъ себя недостаточно вознагражденнымъ, снова перешелъ на сторону Мелетія и теперь уже подпалъ запрещенію съ другими соучастниками раскола.
Съ новымъ раскаяніемъ явился Арій къ преемнику святителя Петра святителю Ахиллѣ. Благодушный старецъ-святитель не только принялъ и простилъ его, но и удостоилъ пресвитерства, даже поручилъ ему особый пресвитерскій округъ (приходъ) въ городѣ, что было уже знакомъ особеннаго почета въ пресвитерствѣ[11]. Но Арій мечталъ о большемъ, мечталъ о каѳедрѣ. Мечты его обрывались, когда послѣ скончавшагося чрезъ пятъ мѣсяцевъ Ахиллы, избранъ былъ на каѳедру Александръ. Добрый святитель также оказывалъ вниманіе притязательному пресвитеру, быть можетъ, въ надеждѣ смягчить его притязательность. Но Арій уже не могъ уняться отъ зависти къ Александру. Онъ затѣялъ унизить или низвергнуть его гнусною клеветою, поднялъ обвиненіе противъ него. Но чистота и невинность святителя стояли выше всякаго подозрѣнія. Арій былъ пристыжепъ и, вѣроятно, еще разъ принялъ видъ раскаявшагося, ибо остался въ прежней пресвитерской должности. Возвышеніе молодаго діакона Аѳанасія, который сталъ приближеннымъ лицемъ при Александрѣ и уже прославился двумя богословскими твореніями, было новымъ пораженіемъ самомнѣнію Арія, считавшаго себя и великимъ богословомъ. Онъ рѣшился, наконецъ, открыто выступить на состязаніе съ Александромъ, уже на поприщѣ богословскаго ученія.
Александръ имѣлъ обычай въ собраніи пресвитеровъ ввести богословскія бесѣды. Въ 319 г. въ одной изъ такихъ бесѣдъ онъ разсуждалъ о тайнѣ Св. Троицы, выражаясь, что въ Троицѣ есть единство (ἐν Τριάδι μονάδα εἶναι ἐθεολογεί). Присутствовавшій на бесѣдѣ Арій отозвался, что подобное ученіе впадаетъ въ савелліанизмъ и въ слѣдъ затѣмъ, сталъ заявлять свое ученіе о Сынѣ, выражаясь, что если Сынъ рожденъ, то Онъ не собезеачаленъ Отцу, что до рожденія не было Сына (ἦν ποτε ὅτε οὐκ ἦν ὁ Υἱός), а слѣдовательно Сынъ есть твореніе[12]. Дерзкое ученіе вызвало смущеніе въ собратіи. Александръ старался вразумить Арія, но тотъ не только остался упоренъ, но вслѣдъ затѣмъ сталъ распространять свое ученіе. Сильный въ діалектикѣ, онъ нашелъ послѣдователей между нѣкоторыми изъ пресвитеровъ и діаконовъ, тѣхъ особенно, которые почему-либо были недовольны Александромъ. Видя разростающуюся заразу, Александръ въ 320 г. созвалъ соборъ изъ александрійскихъ и мареотскихъ (Мареотская область въ ближайшей къ Александріи Ливіи) пресвитеровъ, на которомъ ученіе Арія признали нечестивымъ,, и составлено увѣщательное посланіе къ Арію и его послѣдователямъ. Когда и это не возымѣло дѣйствія, а лжеученіе Арія стало распространяться и въ народѣ, Александръ въ 321 г. созвалъ соборъ епископовъ своей области (т. е. изъ Египта, Ливіи и Пентаполя) въ числѣ до ста. Соборъ осудилъ ученіе и отлучилъ Арія и его послѣдователей отъ церкви, издалъ о томъ соборное постановленіе, подписанное всѣми, исключая двухъ ливійскихъ епископовъ (Секунда Птолемаидскаго и Ѳеоны Мармарикскаго), земляковъ Арія. Арій искалъ поддержки въ другихъ церковныхъ областяхъ, гдѣ на разныхъ епископскихъ каѳедрахъ были товарищи его по антіохійскому училищу св. Лукіана, или такъ называемые «солукіанисты»[13]. Сперва вошелъ онъ въ письменныя сношенія съ ними, а потомъ лично отправился въ Палестину и далѣе, наконецъ прибылъ въ Никомидію, тогда столицу восточной части имперіи и резиденцію Ликинія, соправителя Конставтина Великаго. Никомидійекій епископъ Евсевій, товарищъ Арія по антіохійскому училищу, уже прежде принявшій его сторону, теперь сталъ ревностнымъ защитникомъ его, самъ имѣя опору въ Констанціи, женѣ Ликинія и сестрѣ Константина. Нашлись между епископами и другіе сторонники Арія, къ несчастію и такіе, которые слыли наиболѣе образованными. Это придало новую смѣлость и дерзость Арію. Онъ принялся распространять свое ученіе въ народѣ и съ этою цѣлію пустилъ въ ходъ составленныя имъ въ подражаніе одному языческому поэту пѣсни, подъ названіемъ «Ѳалія» (пиршество, наслажденіе), въ которыхъ кощунственно изображались тайны православнаго ученія о Св. Троицѣ и сочувственно – ученіе Арія. По свидѣтельству Аѳанасія, эти пѣсни распѣвались аріанами на пирушкахъ и попойкахъ.
Слухъ объ успѣхахъ Арія въ Малой Азіи придалъ смѣлость его сообщникамъ въ Александріи и Египтѣ, такъ что число ихъ возрастало, и между ливійскими епископами нашлось уже до шести послѣдователей его. Между тѣмъ въ Александріи и Египтѣ продолжались смуты изъ-за Мелетіанскаго раскола, къ которому прибавился новый расколъ александрійскаго пресвитера Коллуѳіи, изъ пріятелей Арія. Этотъ Коллуѳій присвоилъ себѣ право епископства, сталъ поставлять священниковъ и устраивать свои церковныя собранія, что дѣлали теперь и аріане.
Понятно, какъ тяжко и затруднительно было положеніе александрійскаго епископа, старца Александра. И вотъ въ эту-то пору молодой діаконъ его Аѳанасій становится его опорою, его правою рукою, по единогласному свидѣтельству о томъ древнихъ писателей и позднѣйшихъ историковъ. Самъ Аѳанасій скромно упоминаетъ о такомъ значеніи своемъ при Александрѣ въ данную пору, выражаясь: «когда Александръ, по своей правой вѣрѣ во Христа, не согласился принять Арія въ общеніе (о чемъ просили Александра Евсевій Никомидійскій и др.), тогда единомышленники Арія разгнѣвались, на Аѳанасія, бывшаго еще діакономъ, ибо, развѣдывая, они узнали, что онъ по большей части живетъ при епископѣ Александрѣ и пользуется уваженіемъ его». Болѣе говоритъ о томъ св. Кириллъ Александрійскій: «хотя Аѳанасій не занималъ епископскаго престола и оставался въ клирѣ, однакоже, по остротѣ своего ума, по своей кротости и весьма тонкому и безпримѣрному благоразумію, былъ принятъ блаженной памяти епископомъ Александромъ, какъ свой, и жилъ со старцемъ, какъ сынъ съ отцемъ, руководя его ко всему полезному и во всякомъ дѣлѣ указывая ему лучшій путь». Другіе выражаются, что само Провидѣніе воздвигло, – въ лицѣ молодаго Аѳанасія, – помощника старцу-епископу, отдавшаго всю крѣпость и энергію юныхъ лѣтъ на борьбу съ страшною смутою, грозившею Церкви[14]. Поддерживаемый и руководимый Аѳанасіемъ, старецъ Александръ и самъ дѣйствовалъ твердо и мужественно, осиливая затрудненія. Онъ разослалъ опредѣленія александрійскихъ соборовъ къ епископамъ разныхъ областей, не склонился на ходатайства пріятелей Арія о принятіи въ общеніе его и послѣдователей его, писалъ многочисленныя посланія къ разнымъ епископамъ съ объясненіемъ нечестиваго ученія и всего дѣла Арія и его сообщниковъ. Такихъ писемъ, по свидѣтельству св. Епифанія Кипрскаго, было до семидесяти[15]. Безъ сомнѣнія, эти письма и посланія писаны были съ помощію Аѳанасія, который былъ и секретаремъ (ὑπογραφεῦς) Александра и глубокимъ богословомъ. Въ свою очередь и епископы равныхъ епархій писали отвѣтныя посланія Александру, выражая свое единомысліе съ нимъ и присоединяясь къ его приговору надъ Аріемъ и сообщниками его. Около четырехъ лѣтъ продолжались смуты заъ-за дѣла Арія, такъ что, наконецъ, счелъ нужнымъ войти въ это дѣло и самъ императоръ Константинъ Великій.
Въ 323 году два раза, въ іюлѣ и сентябрѣ, побѣдивъ властовавшаго на Востокѣ Ликинія, который сталъ явнымъ покровителемъ язычества, врагомъ и христіанства и Константина, Константинъ Великій прибылъ въ восточную столицу имперіи, Никомидію. Здѣсь поспѣшилъ приблизиться къ нему ловкій Евсевій Никомидійскій и на распросы императора; съ огорченіемъ услышавшаго о волненіяхъ въ Александріи, успѣлъ внушить ему, что все дѣло Александра съ Аріемъ, не имѣя существенной важности, сводится къ самолюбію и препирательству съ обѣихъ сторонъ, притомъ болѣе со стороны Александра, чѣмъ Арія. Подъ вліяніемъ такого представленія о дѣлѣ, императоръ въ 324 году отправилъ бывшаго при немъ и уважаемаго имъ Осію, епископа Кордубскаго (въ Испаніи) въ Александрію съ посланіемъ, въ которомъ строго порицаетъ возникшій споръ, какъ имѣющій свой источникъ «въ любопрѣніи суетной праздности». Осіи предоставлена была императоромъ власть разсмотрѣть не только дѣло между Александромъ и Аріемъ, но и другія смуты и безпорядки въ Александрійской церкви и вообще возстановить въ ней миръ и порядокъ. Почти одновременно съ Осіею отбылъ изъ Никомидіи и Арій, какъ думаютъ, по требованію Осіи, къ пріѣзду котораго въ Александрію долженъ былъ бы явиться туда и Арій. Арій однакоже удалился въ Палестину и не показалъ глазъ въ Александрію. Прибывъ сюда, Осія устроилъ соборъ. На соборѣ расколъ пресвитера Коллуѳія сразу былъ осужденъ и довольно усмиренъ. Труднѣе было уладить дѣло мелетіанъ, а еще труднѣе – дѣло аріанъ. На совѣщаніяхъ соборныхъ, въ которыхъ принималъ участіе и Аѳанасій, Осія вполнѣ ознакомился со всѣмъ ходомъ и значеніемъ дѣла. Возвратясь къ императору, онъ объяснилъ ему, что александрійскій споръ далеко не такъ маловаженъ, какъ хотѣли представить его въ Никомидіи, что дѣло касается самой основы христіанства и уже успѣло принять широкіе размѣры и крайне опасный характеръ. Думаютъ, что при этомъ онъ именно далъ императору мысль созвать вселенный соборъ; на эту мысль Осія, безъ сомнѣнія, наведенъ былъ уже въ Александріи и въ такомъ случаѣ не безъ вліянія Аѳанасія, имѣвшаго личныя объясненія съ Осіею, такъ что, надо полагать, еще въ эту пору зашли между ними тѣ отношенія взаимнаго уваженія, какія видны впослѣдствіи[16].
Въ началѣ 325 года, въ девятнадцатое лѣто своего царствованія, въ консульство Павлина и Іуліана, императоръ издалъ оповѣщеніе (παράγγελμα), которымъ епископы разныхъ странъ имперіи приглашались поспѣшить на вселенскій соборъ въ Никею, причемъ издержки путешествія и содержаніе епископовъ на все время собора принималъ на себя императоръ. Собрались епископы или ихъ представители не только изъ внутреннихъ областей имперіи, но съ ея окраинъ на востокѣ и западѣ и даже изъ-за границъ имперіи. Всѣхъ отцовъ собора было 318, въ числѣ ихъ до 300 изъ восточныхъ областей имперіи. Лично или въ лицѣ представителей присутствовали епископы всѣхъ важнѣйшихъ іерархическихъ престоловъ. Въ составѣ епископовъ собора были исповѣдники и мужи высокой святости, а также и высокаго просвѣщенія.
Александръ александрійскій до пріѣзда на соборъ написалъ посланіе къ Александру, только что вступившему, послѣ Митрофана, на каѳедру Византіи, уже предназначенной императоромъ быть столицею имперіи, и сдѣлалъ это въ сознаніи значенія, предстоявшаго Александру, какъ епископу будущей столицы. Онъ приложилъ къ посланію и постановленіе александрійскаго собора 321 года. На соборъ святитель Александріи прибылъ съ цѣлымъ сонмомъ египетскихъ епископовъ своей области, по также и съ Аѳанасіемъ, теперь уже архидіакономъ, что возвышало его значеніе при святителѣ. По повелѣнію императора явился въ Никею и Арій.
Въ іюнѣ прибылъ изъ Никомидіи императоръ. Послѣ частныхъ совѣщаній епископовъ, послѣдовало въ одной изъ царскихъ палатъ, гдѣ посрединѣ на столѣ предлежали книги Свящ. Писанія, торжественное открытіе собора рѣчью императора, приглашавшаго членовъ собора къ миру и единомыслію. Рѣчь сказана была на латинскомъ языкѣ, но затѣмъ передана и на греческомъ, въ виду преобладающаго числа греческихъ епископовъ въ составѣ собора. Императоръ не одинъ разъ и потомъ посѣщалъ засѣданія собора, выказывая почтительность къ отцамъ его, тѣмъ особенно, которые были исповѣдниками во время недавняго гоненія и носили знаки страданій. Въ засѣданія собора допускались пресвитеры, діаконы, аколуѳы (епископовъ) и даже міряне, такъ что число собравшихся достигало иногда двухъ тысячъ. Впрочемъ здѣсь не мѣсто описывать дѣянія этого величественнаго, перваго вселенскаго собора. Отмѣтимъ сущность великаго дѣла на немъ совершеннаго, и участіе, принадлежавшее въ немъ Аѳанасію. Соборъ изобличилъ и осудилъ ересь Арія и его послѣдователей и утвердилъ православное ученіе о тайнѣ св. Тройцы и особенно о божествѣ, равенствѣ и единосущій Сына со Отцемъ, изложивъ его въ символѣ никейскомъ, который былъ принятъ и подписанъ отцами собора 19 іюня 325 года. Древніе церковные писатели согласно свидѣтельствуютъ, что наиболѣе виднымъ и сильнымъ обличителемъ ереси и защитникомъ православнаго ученія, явился на соборѣ молодой архидіаконъ Аѳанасій. Такъ св. Григорій Богословъ говоритъ: «на святомъ соборѣ въ Никеѣ, среди того сонма избранныхъ мужей, которыхъ Духъ Святой собралъ во едино, онъ (Аѳанасій), сколько зависѣло отъ него, прекратилъ недугъ. И хотя не былъ еще возведенъ въ санъ епископа, однакоже удостоенъ первенства между собравшимися, ибо добродѣтель уважалась не менѣе степеней»[17]. Блаженный Ѳеодоръ замѣчаетъ, что Аѳанасій, хотя молодой возрастомъ и бывшій во главѣ діаконовъ (τοῦ δε διακόνων χόρου ἡγούμενος) никому изъ старѣйшихъ не уступалъ въ ревности къ обличенію лжеученія Арія[18]. Надлежитъ думать, что заслуга Аѳанасія на соборѣ проявилась въ частности въ разоблаченіи тѣхъ діалектическихъ ухищреній, которыми хотѣли прикрыть сущность Аріева ученія сторонники его изъ вліятельныхъ по своему образованію или положенію епископовъ, какъ Евсевій Никомндійскій, Ѳеогній Никейскій, Марисъ Скиѳопольскій и др. Сказавъ объ этихъ сторонникахъ Арія, церковный историкъ Сократъ прибавляетъ: «но имъ доблестно противустоялъ (τούτοις δὲ γενναίως ἀνταγωνίζετο) Аѳанасій, тогда діаконъ александрійской церкви, бывшій въ великой чести у своего епискона Александра»[19]. Надлежитъ думать, что Аѳанасію при посредствѣ Осіи Кордубскаго и Александра Александрійскаго принадлежитъ участіе и въ томъ, что самъ императоръ не далъ себя увлечь на сторону тѣхъ, которые стремились достигнуть согласія на какомъ-то среднемъ ученіи между ученіемъ Арія и ученіемъ православія, но къ ущербу его истины и точности, и къ которымъ принадлежалъ даже такой уважаемый епископъ и ученый, какъ Евсевій Кесарійскій. Рѣшительно ставъ на сторону православнаго собора, императоръ подвергъ ссылкѣ Арія и тѣхъ изъ его единомышленниковъ, которые подобно ему остались упорными и подпали отлученію отъ церкви. Снисходительнѣе поступилъ соборъ съ мелетіанами, которымъ оставлено право священнодѣйствовать, но съ тѣмъ, чтобы первенство и власть имѣли епископы и священники, пребывающіе въ союзѣ съ Александромъ, чтобы по кончинѣ послѣднихъ, мелетіане допускаемы были на ихъ мѣста неиначе, какъ съ согласія александрійскаго епископа. Эти и другія постановленія собора оповѣщены церквамъ посланіями отъ собора и отъ императора. Особенныя посланія отъ собора и императора изданы къ христіанамъ адександрійской церкви. 25 августа окончилось засѣданіе собора. День этотъ совпадалъ съ началомъ двадцатаго года царствованія Константина. Благочестивый царь пригласилъ членовъ собора на пиршество, почтительно и благосклонно бесѣдовалъ съ ними и наконецъ еще разъ пригласилъ въ прощальное собраніе, и здѣсь, въ рѣчи къ епископамъ, повторяя свои воззванія къ миру и единомыслію, просилъ молитвъ ихъ о себѣ и царствѣ своемъ.
Съ радостнымъ сознаніемъ исполненнаго великаго подвига возвратился Аѳанасій съ своимъ епископомъ Александромъ въ Александрію. Но этотъ подвигъ еще болѣе озлобилъ противъ Аѳанасія оставшихся упорными явныхъ или тайныхъ сторонниковъ Арія, а также и мелетіанъ, какъ-то говорятъ древніе писатели, какъ сознавалъ и самъ Аѳанасій. Но онъ былъ непоколѣбимъ на принятомъ пути и продолжалъ направлять въ этомъ смыслѣ и дѣятельность святителя Александра. Въ Александріи оставшіеся упорными аріане и мелетіане производили волненія. Александръ принужденъ былъ обратиться къ содѣйствію императора, который вызвалъ зачинщиковъ волненія въ Никомидію[20]. Отъ Мелетія же Александръ, по совѣту Аѳанасія, потребовалъ списокъ поставленныхъ имъ епископовъ, священниковъ и діаконовъ въ предупрежденіе своеволій съ ихъ стороны[21]. Есть мнѣніе, что около этого времени Аѳанасій находился при дворѣ императора, – и если такъ, то онъ былъ тамъ для ходатайства по сейчасъ упомянутымъ затрудненіямъ александрійской церкви[22].
Между тѣмъ старецъ епископъ Александръ сталъ недомогать. Приближался вопросъ о преемникѣ ему. Для Александра такимъ преемникомъ представлялся только Аѳанасій. Но, по смиренію и въ сознаніи своей молодости, онъ думалъ уклониться отъ епископства. Съ этою мыслію онъ или не спѣшилъ возвращеніемъ въ Александрію, какъ думаютъ одни, или, возвратясь и свидѣвшись съ болѣющимъ святителемъ, поспѣшилъ укрыться, чтобы избѣжать избранія на епископство, какъ полагаютъ другіе. Но ему не дали укрыться. На предсмертномъ одрѣ, святитель Александръ, какъ бы въ чувствѣ вдохновенія, звалъ громко Аѳанасія. Отозвался кто-то другой, носившій также имя Аѳанасій, но святитель промолчалъ. Спустя нѣкоторое время онъ снова и часто взывалъ – Аѳанасій! Аѳанасій! Не получивъ отвѣта, святитель сказалъ: «Аѳанасій! думаешь, что ты убѣжалъ? Нѣтъ, не убѣжишь!» Вслѣдъ затѣмъ старецъ скончался 26 февраля 326 года.
Голосъ почившаго святителя, ставъ извѣстенъ въ народѣ, принятъ былъ, какъ голосъ свыше. Ему послѣдовалъ общій голосъ александрійской паствы, звавшій Аѳанасія на епископство. Аѳанасій принужденъ былъ явиться изъ свое убѣжища въ Александрію, гдѣ встрѣченъ радостными восклицаніями народа. Между тѣмъ собрались и епископы изъ предѣловъ александрійской церковной области. Народъ продолжалъ требовать избранія и поставленія Аѳанасія. Церковь, въ которой происходили совѣщанія о томъ епископовъ, днемъ и ночью окружаема была народомъ, дававшимъ знать, что онъ не допуститъ разойтись епископамъ, доколѣ не совершится избраніе и поставленіе Аѳанасія. Епископы не противились голосу паствы; но требовалась нѣкоторая осторожность, требовалась большая твердость дѣйствій въ такомъ исключительномъ случаѣ, какъ возведеніе на старѣйшую каѳедру молодаго архидіакона, могшее дать поводъ къ пересудамъ со стороны противниковъ церкви и даже недоразумѣніямъ со стороны православныхъ[23]. Безъ сомнѣнія, епископы позаботились возможно правильнѣе обставить все дѣло избранія и поставленія молодаго архидіакона, которому надлежало пройти еще и степень пресвитерства. Думаютъ, что поставленіе Аѳанасія совершилось чрезъ три мѣсяца по кончинѣ Александра. Обстоятельства избранія и поставленія Аѳанасія достаточно свидѣтельствуютъ о томъ, какую извѣстность, какое уваженіе пріобрѣлъ онъ подвигами своего служенія въ діаконствѣ и архидіаконствѣ. Тщетно мелетіане и аріане усиливались оклеветать дѣло поставленія его, представить его въ превратномъ видѣ. Много огорченій причинили они Аѳанасію, но не могли поколебать его вѣры въ себя, въ правоту своего дѣла. Блистательную защиту его избранія и поставленія представилъ александрійскій соборъ 340 года. Говоря о происхожденіи ненависти мелетіанъ и аріанъ къ Аѳанасію и разныхъ ихъ клеветалъ и козняхъ противъ него, члены собора прибавляютъ: «первѣйшая клевета ихъ касается возведенія Аѳанасія на епископство. Ибо они твердятъ, будто по смерти Александра лишь нѣкоторые епископы указали на Аѳанасія, какъ преемника, и затѣмъ пять или шесть епископовъ, въ тайнѣ отъ другихъ, поставили его на епископство. Но это совершенная ложь. Со всѣмъ городомъ и со всею областію мы свидѣтельствуемъ, что вся паства, весь народъ нашей каѳолической (александрійской) церкви, едиными устами и единымъ духомъ требовалъ, просилъ, провозглашалъ, чтобы Аѳанасій былъ епископомъ. Въ теченіи нѣсколькихъ дней и ночей они (христіане александрійской церкви) настаивали предъ нами объ этомъ, давая свои голоса открыто и громко, сами не отходили отъ церкви (гдѣ происходило избирательное собраніе) и насъ не допускали отойти изъ нея. Никто ничего не говорилъ противъ него, напротивъ всѣ громко выражались о немъ: это честный труженикъ (σπουδαῖος), благочестивый христіанинъ, подвижникъ, это – истинно епископъ. Что поставленіе Аѳанасія совершилось съ участіемъ весьма многихъ по общему голосу паствы и съ общею для всѣхъ радостію, въ томъ свидѣтели – мы, участвовавшіе въ поставленіи его»[24]. Св. Григорій Богословъ въ похвальномъ словѣ св. Аѳанасію, касаясь и времени его избранія и поставленія на епископство восторженно и выразительно описываетъ тѣ достоинства, какими стяжалъ Аѳанасій право на высокое служеніе, возложенное на него въ молодыхъ лѣтахъ, и какія еще въ большемъ величіи проявились потомъ на томъ самомъ служеніи.
Рано вступилъ Аѳанасій на поприще святительскаго служенія; но тѣмъ выразительнѣе проявились энергія и крѣпость молодыхъ силъ святителя въ дѣлахъ его служенія. Рано начавшись, святительское служеніе продолжалось 47 лѣтъ († 2 мая 373 г.), ознаменованное обильными трудами пастырства и учительства, подвигами въ борьбѣ съ еретиками, мужествомъ среди многочисленныхъ испытаній, словомъ великими заслугами не только для александрійской, но и всей вселенской Церкви. Въ ея исторіи онъ почтенъ названіемъ «Великаго»; но основанія величія Аѳанасія положены имъ еще въ томъ начальномъ періодѣ его жизни, когда онъ проявилъ себя, какъ αἰτοδίδακτος и σπουδαῖος, когда онъ усиленно трудился надъ своимъ самообразованіемъ и развитіемъ духовнымъ и ревностно служилъ своему святителю и церкви въ смиренномъ санѣ діакона.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1890. Т. 1. № 13. С. 355-362; Т. 2. № 21. С. 73-79; Т. 2. № 27. С. 255-263.
[1] Древинхъ житій св. Аѳанасія не существуетъ; за то есть очень много свидѣтельствъ о немъ древнихъ св. отцевъ и церковныхъ писателей, каковы: св. Григорій Богословъ, св. Епифаній Кипрскій, Кириллъ Александрійскій, блаж. Іеронішъ, блаж. Ѳеодоритъ, историки: Сократъ, Созоменъ, и др. На основаніи такихъ свидѣтельствъ, а также сочиненій самого Аѳанасія и документальныхъ памятниковъ (каковы напр.: соборныя посланія, письма разныхъ современниковъ) составлено обширное жизнеописаніе Аѳанасія въ Patr. Graec. ed. Migne, t. XXV, въ видѣ предисловія къ его твореніямъ. Въ главномъ сходны съ нимъ русскія жизнеописанія, помѣщенныя въ «Твореніяхъ св. отцевъ» (ч. X. Москва, 1851 г.) и въ «Историческомъ ученіи объ отцахъ Церкви» преосв. Филарета, т. II, § 112. Въ Четіи-Минеяхъ житіе Аѳанасія подъ 18 января.
[2] Historia Arian. ad monachos. п. 64. Patr. Graec. ibid. p. 770
[3] Церк. исторія Евсевія. Кн. VIII, гл. 13.
[4] Церк. исторія его, кн. II, гл. 17. Patr. Graec. t. 67, p. 978.
[5] Въ словѣ его «О воплощеніи Слова». Patr. Graec. t. 25, p. 196.
[6] Въ «Апологіи противъ аріанъ» ibid. р. 319.
[7] Въ Александріи былъ обычай, что въ память бывшихъ святителей преемники ихъ строили храмы. Отъ того древнѣйшіе Александрійскіе храмы носятъ имена бывшихъ Александрійскихъ епископовъ, которые почти всѣ значатся святыми. Творенія св. отцовъ. Прибавленіе, ч. X, стр. 56.
[8] Сказаніе это передается у такихъ близкихъ ко времени Аѳанасія писателей, какъ Руфинъ и Созоменъ (Patr. Graec. t. 25, р. 61 и t. 67, р. 978-9), изъ коихъ первый долго проживалъ среди египетскихъ монаховъ, хорошо знавшихъ Аѳанасія. Можно припомнить тутъ, что во времена гоненій встрѣчаются и другіе примѣры, когда крещеніе, случайно совершенное міряниномъ, но совершенное правильно, признавалось дѣйствительнымъ.
[9] «Похвальное слово» св. Григорія Богослова Аѳанасію. Твореніе св. отцовъ. 1843 г., т. II, стр. 180.
[10] «О воплощеніи Слова», п. 57. Patr. Graec. t. 25, p. 196.
[11] Извѣстно, что въ начальной христіанской Церкви пресвитеры считались состоящими при каѳедрѣ епископа, а отдѣльныхъ пресвитерскихъ округовъ не существовало. Къ первые возникло учрежденіе ихъ въ Александріи и Римѣ, при чемъ порученіе округа было отличіемъ для пресвитера.
[12] Время бесѣды Александра съ пресвитерами, давшей Арію поводъ открыто выступить съ своимъ ученіемъ, сближается съ временемъ выхода упомянутыхъ твореній Аѳанасія, особенно послѣдняго изъ нихъ – «О воплощеніи Слова». Признается вообще, что оба эти творенія писаны до начала аріанства, слѣдовательно до 319 г., но и отодвигать ихъ на много ранѣе этого момента тоже никакъ нельзя. Если такъ, т. е. если бесѣдѣ Александра непосредственно предшествовало появленіе богословскихъ твореній его молодаго діакона, то можно думать, что бесѣда и вызвана этимъ послѣднимъ обстоятельствомъ. Въ свою очередь Арій, выступая на состязаніе съ Александромъ, по всей вѣроятности, имѣлъ уже въ виду и Аѳанасія, который въ только что предъ симъ изданномъ твореніи своемъ защищалъ божество Сына Божія.
[13] Ученики св. Лукіана или «солукіанисты» хвалились этимъ названіемъ; но нѣкоторые и злоупотребляли именемъ св. учителя и мученика, связывая съ его именемъ свои мудрованія.
[14] Всѣ указанныя свидѣтельства приведены въ жизней писаніи Аѳанасія Patr. Graec. t. 25, р. 64, 72, Церковный историкъ Созоменъ (кн. 1, гл. 15) сообщаетъ, что во время перваго разсужденія пресвитеровъ объ ученіи Арія Александръ какъ бы колебался – на чью сторону склониться. Другіе писатели не подтверждаютъ подобнаго сообщенія. Но возможно, что Арій искусствомъ діалектики, двусмысленностію выраженій и т. п. могъ смущать Александра, затруднять для него рѣшеніе вопроса. Тутъ-то Аѳанасій и указывалъ ему лучшій путь, по выраженію Кирилла.
[15] Adversus Haereses XLIV.
[16] Указаніемъ на сношеніе Аѳанасія съ Осіею можетъ служить дѣло Исхиріона, Коллуѳіанскаго пресвитера, который и за свое беззаконное пресвитерство и за дерзость противъ императорской власти подпалъ суду и гражданскому отъ префекта и церковному отъ Осіи. Аріане приписывали такой исходъ дѣла Аѳанасію. Patr. Graec. t. 25, р. 66. Отзывы Аѳанасія объ Осіи, ibid. р. 649.
[17] Похвальное слово Аѳанасію. Твореніе св. отцовъ. 1843 г., т. II, стр. 187.
[18] Церк. Истор. кн. I, гл. 26.
[19 Церк. Истор. кн. I, гл. 8.
[20] Ѳеодорита Церк. Истор. кн. I, гл. 2.
[21] Аѳанасій не одобрялъ даннаго на соборѣ снисхожденія Мелетію и мелетіанамъ, опасаясь, что они злоупотребятъ имъ, какъ это и оказалось потомъ. Чтобы предупредить злоупотребленія и своеволія ихъ былъ истребованъ отъ нихъ упоминаемый списокъ, сохраненный Аѳанасіенъ. Patr. Graec. t. 25, р. ;і56, 376.
[22] Ibid. р LXXI.
[23] Были и между православными лица, находившія, что Аѳанасіи еще молодъ для такого поста, какъ александрійское архіепископство. Письмо еп. Амманія о жизни преп. Пахомія и Ѳеодора въ Acta Sanct. Maji, t. III, p. 350. Впрочемъ примѣры поставленія на епископство даже въ болѣе молодомъ возрастѣ не безъизвѣстны въ древней Церкви.
[24] Patr. Graec. t. 25, р. 258-259.
