Никандръ Матвѣевичъ Левитскій – Св. страстотерпцы князья Борисъ и Глѣбъ.
Св. кн. Владиміръ имѣлъ много сыновей (по лѣтописи 12{1}) и изъ нихъ Борисъ и Глѣбъ были наиболѣе любимы своимъ отцомъ. Матерію этихъ князей, по согласному свидѣтельству древнѣйшихъ источниковъ{2}, была «болгарыня». Когда кн. Владиміръ взялъ себѣ эту жену, неизвѣстно, но, безъ сомнѣнія, будучи уже великимъ княземъ Кіевскимъ и, можетъ быть, въ то время, когда болгары (придунайскіе) искали союза съ Русью для борьбы съ Византійской имперіей. Неизвѣстная по имени болгарыня, жена св. Владиміра и мать Бориса и Глѣба, происходила, конечно, изъ знатнаго, именно княжескаго рода и несомнѣнно была христіанка{3}.
Кн. Владиміръ, имѣя много дѣтей отъ различныхъ женъ, не могъ самъ заниматься воспитаніемъ всѣхъ ихъ и предоставилъ это дѣло, конечно, ихъ матерямъ. Св. кн. Борисъ и Глѣбъ, дѣти христіанки, выросшіе подъ ея вліяніемъ и руководствомъ, съ младенчества были воспитаны въ христіанскихъ понятіяхъ и вполнѣ понятно, почему съ юныхъ лѣтъ они отличались истинно христіанскою настроенностію, добродѣтельною жизнію, истиннымъ благочестіемъ. Собственно они были христіане отъ рожденія, хотя крещеніе приняли вмѣстѣ съ своимъ отцомъ. Въ раннемъ дѣтствѣ св. князья были научены своею матерію христіанкою грамотѣ, конечно, по тѣмъ священнымъ книгамъ, которыя были въ употребленіи у болгаръ и составляли наслѣдіе св. Солунскихъ братьевъ Кирилла и Меѳодія. Чтеніе книгъ составляло любимое занятіе св. Бориса и его брата, при чемъ, какъ свидѣтельствуетъ древнѣйшій біографъ ихъ, Борисъ обыкновенно читалъ, а младшій Глѣбъ слушалъ брата съ полнымъ вниманіемъ. Все прочитанное свв. братьями глубоко западало въ ихъ душу и укрѣпляло ихъ христіанскую настроенность.
Когда св. Владиміръ принялъ христіанство, были крещены и всѣ его дѣти, при чемъ Борисъ и Глѣбъ получили христіанскія имена Романа и Давида. Теперь они, несмотря на свою молодость, могли открыто явиться образцами вѣры для народа, истинными представителями христіанскаго благочестія. Извѣстно, что св. Владиміръ по крещеніи сдѣлался примѣрнымъ христіаниномъ, строгимъ исполнителемъ заповѣдей принятой имъ новой вѣры и для свв. князей Бориса и и Глѣба не только въ матери, но и въ отцѣ явился теперь добрый примѣръ христіанской жизни и, конечно, ихъ благочестіе все болѣо и болѣе возрастало и укрѣплялось. Какъ благонравные, благочестивые, религіозно-настроенные юноши, Борисъ и Глѣбъ были проникнуты глубокою любовію къ отцу и ко всей своей семьѣ, почтительны къ старшимъ, послушливы, кротки, смиренны, отличались милосердіемъ къ ближнимъ, сострадательностію, нищелюбіемъ; любили и стремились оказывать всѣмъ благодѣянія и вообще дѣлать добрыя дѣла. Вполнѣ естественно, что св. Владиміръ изъ всѣхъ своихъ сыновей особенно любилъ Бориса и Глѣба, «видя на нихъ благодать Божію», какъ говоритъ преп. Несторъ{4}. Высокая религіозная настроенность влекла молодыхъ князей и къ болѣе высокимъ подвигамъ. Особенно любили свв. братья читать житія святыхъ мучениковъ, услаждались разсказами о ихъ подвигахъ, отъ умиленія проливали слезы при описаніи страданій ихъ и такъ разгорались любовію ко Христу, что молили Бога удостоить и ихъ участія въ произволеніи святыхъ Его, научить ихъ итти по стопамъ святыхъ страдальцевъ и даровать имъ даръ, какой имѣютъ угодники Божій.
Когда св. кн. Владиміръ приступилъ къ крещенію всей земли Русской, онъ для большаго успѣха христіанской проповѣди раздѣлилъ свое государство на удѣлы и посадилъ въ нихъ своихъ сыновей. При первомъ раздѣлѣ областей, который произошелъ, вѣроятно, вскорѣ послѣ крещенія кіевлянъ, Борисъ и Глѣбъ не получили себѣ удѣловъ и потому, конечно, что были молоды. При второмъ раздѣлѣ по смерти Вышеслава, князя Новгородскаго, св. Борисъ получилъ Ростовъ, а св. Глѣбъ – Муромъ{5}. Отправляя этихъ своихъ сыновей въ земли, населенныя преимущественно инородцами, св. Владиміръ, можетъ быть, разсчитывалъ на ихъ ревность къ св. вѣрѣ и на ихъ личный примѣръ, какъ на очень важныя средства для распространенія христіанства.
Дѣйствительно, по преданію, свв. князья немало потрудились въ своихъ удѣлахъ въ дѣлѣ насажденія вѣры Христовой, несмотря на то, что встрѣчали немалое противодѣйствіе со стороны язычниковъ – инородцевъ. Въ Ростовѣ св. кн. Борису въ миссіонерской дѣятельности помогали епископы, а у св. кн. Глѣба въ Муромо-Рязанской землѣ не было и епископа; здѣсь главнымъ дѣятелемъ въ насажденіи христіанства былъ самъ св. князь съ низшимъ духовенствомъ. И св. Глѣбъ немало содѣйствовалъ распространенію св. вѣры въ своемъ удѣлѣ, – объ этомъ свидѣтельствуетъ та благоговѣйная память о немъ, какая сохранилась въ Муромо-Рязанской землѣ. Къ сожалѣнію, полезная дѣятельность свв. братьевъ князей въ ихъ удѣлахъ продолжалась недолго, притомъ же отецъ иногда вызывалъ ихъ, особенно Бориса, къ себѣ въ Кіевъ. Св. Борисъ былъ любимѣйшимъ сыномъ кн. Владиміра, который и желалъ передать ему великое княженіе помимо своихъ старшихъ сыновей.
Любовь Владиміра къ Борису и Глѣбу могла возбуждать зависть и нерасположеніе къ нимъ у ихъ братьевъ. Особенную нелюбовь къ нимъ и преимущественно къ св. Борису, какъ наслѣднику великокняжескаго престола, питалъ Святополкъ, человѣкъ очень честолюбивый, по характеру своему льстивый, но злобный, мстительный, способный для достиженія своихъ цѣлей даже на преступленіе. Страстно желая добиться великокняжеской власти, онъ могъ только ненавидѣть и опасаться св. Бориса.
Въ 1014 году заболѣлъ вел. кн. Владиміръ и болѣзнь его въ 1015 г. приняла столь опасный характеръ, что онъ сталъ готовиться къ смерти. Во время этой болѣзни св. князя было получено извѣстіе, что печенѣги идутъ на русскую землю. Владиміръ послалъ противъ нихъ войско подъ начальствомъ кн. Бориса, который тогда былъ въ Кіевѣ и, безъ сомнѣнія, нарочито былъ вызванъ изъ своего удѣла умирающимъ отцомъ. Посланный съ войскомъ противъ печенѣговъ, Борисъ не нашелъ враговъ; да, можетъ быть, и слухъ о ихъ нашествіи былъ намѣренно ложный, съ тѣмъ, чтобы удалить св. Бориса изъ Кіева на болѣе или менѣе продолжительное время. Это удаленіе св. князя было очень нужно Святополку, который тогда находился въ Кіевѣ (или въ Вышгородѣ, вблизи Кіева) и ждалъ кончины своего отца, имѣя въ виду захватить великокняжескій престолъ. Когда св. Владиміръ скончался (15 іюля 1015 г.), Святополкъ дѣйствительно поспѣшилъ объявить себя великимъ княземъ Кіевскимъ; но, зная, что кіевляне къ нему не расположены и не желали бы видѣть его у себя на княженіи, онъ старался привлечь ихъ на свою сторону богатыми подарками. Кіевляне подарки принимали, «но не бѣ сердце ихъ съ нимъ, яко братья ихъ бѣша съ Борисомъ»{6}.
Между тѣмъ св. Борисъ возвращался изъ похода противъ печенѣговъ въ Кіевъ и на пути получилъ извѣстіе, что отецъ его умеръ, а въ Кіевѣ сѣлъ Святополкъ. Горько плакалъ св. князь о своемъ отцѣ, потому что былъ любимъ имъ «паче всѣхъ». Дружина предложила Борису итти въ Кіевъ и занять великокняжескій престолъ; но св. князь отвѣчалъ: «не подниму руки на старшаго брата; отецъ у меня умеръ, онъ будетъ мнѣ вмѣсто отца». Между тѣмъ Святополкъ, понимая, какъ опасенъ для него кн. Борисъ, имѣющій въ своемъ распоряженіи войско, послалъ сказать ему: «хочу имѣть съ тобою любовь и увеличу твой удѣлъ», а самъ замышлялъ злое дѣло – погубить его. Тайно, ночью отправился онъ въ Вышгородъ, призвалъ къ себѣ преданныхъ ему лицъ во главѣ съ Путшею и спросилъ ихъ: «преданы ли вы мнѣ всѣмъ сердцемъ»? Тѣ отвѣчали: «можемъ головы свои положить за тебя». «Если такъ, сказалъ Святополкъ, то, не говоря никому ничего, идите и убейте брата моего Бориса». Путша и его товарищи обѣщали исполнить это приказаніе. Они отправились къ гор. Переяславлю, близь котораго на р. Альтѣ, на возвратномъ пути изъ похода, остановился св. Борисъ. Войско, бывшее съ св. княземъ, послѣ его отказа итти въ Кіевъ для добыванія великокняжескаго престола, разошлось по домамъ. Съ Борисомъ остались лишь одни отроки. Совершить задуманное Святополкомъ преступленіе было удобно. Св. Борисъ отъ кого-то получилъ извѣстіе, что Святополкъ замышляетъ погубить его; но онъ не старался избѣжать грозившей ему опасности, а, возложивъ все упованіе на Господа, готовъ былъ потерпѣть неповинное страданіе и «не отъ противныхъ но отъ брата своего». Впрочемъ, можетъ быть, св. князь думалъ, что на такое злое дѣло, какъ братоубійство, неспособенъ даже и Святополкъ.
Подосланные убійцы, прибыли на Альту въ субботу, наканунѣ 24 іюля. Ночью, съ крайнею осторожностію. подошли они къ шатру св. князя. Борисъ, не спалъ и пѣлъ заутреню, именно псалмы и канонъ. Открыто напасть на св. князя и его сдугъ убійцы, которыхъ было, конечно, немного{7}, не рѣшались и стали ждать удобнаго времени для совершенія преступленія. Такое время наступило, когда св. Борисъ окончилъ утреню и легъ на постель. Убійцы просунули копья въ шатеръ, чтобы заколоть св. Бориса. Вѣрный слуга св. князя Георгій хотѣлъ защитить его своимъ тѣломъ и былъ убитъ; былъ пронзенъ копьемъ, и св. Борисъ, но не на смерть. Убійцамъ нужно было взять тѣло св. князя; они ворвались въ шатеръ избили отроковъ Бориса, самого князя завернули въ полотно шатра и спѣшно повезли его къ Святополку. Святополкъ, очевидно слѣдившій за исполненіемъ своего преступнаго приказанія, узнавъ, что св. Борисъ еще живъ, дышитъ, велѣлъ двумъ варягамъ довершить убійство, и одинъ изъ нихъ пронзилъ св. князя въ сердце мечемъ. Такъ былъ убитъ св. Борисъ. Это было 24 іюля 1015 года, на девятый день по смерти св кн. Владиміра. Тѣло св. Бориса тайно было привезено въ Вышгородъ и погребено у церкви св. Василія{8}.
Совершивъ одно злое дѣло, убивъ одного своего брата, окаянный Святополкъ задумалъ погубить, и другого брата – Глѣба вѣроятно потому, что опасался его мести за убійство Бориса.
Св. кн. Глѣбъ во время кончины св. Владиміра былъ въ своемъ удѣлѣ Муромѣ. Святополкъ рѣшилъ обманомъ вызвать его оттуда, чтобы удобнѣе осуществить свой замыселъ. О смерти своего отца Глѣбъ не зналъ и Святополкъ послалъ сказать ему: «иди скорѣе; отецъ зоветъ тебя, онъ очень боленъ». Св. Глѣбъ, не подозрѣвая ни обмана, ни коварства со стороны Святополка, «съ малою дружиною» немедленно отправился въ Кіевъ. Свой путь онъ держалъ жъ Смоленску, откуда нужно ѣхать въ Кіевъ по Днѣпру. Около Смоленска на Смядыни{9} кн. Глѣбъ остановился для отдыха, готовясь къ отплытію въ Кіевъ, какъ получилъ печальную вѣсть отъ своего брата Ярослава, князя Новгородскаго: «не ходи, отецъ умеръ, а Борисъ убитъ Святополкомъ». Горько плакалъ св. Глѣбъ, узнавъ о смерти отца и особенно объ убіеніи брата, котораго нѣжно любилъ. Теперь онъ могъ предполагать, что и ему готовится участь Бориса отъ Святополка, который, конечно, въ этихъ видахъ и дѣйствуетъ обманомъ. Дѣйствительно Святополкъ, зная, что св. Глѣбъ повѣритъ его ложной вѣсти о болѣзни отца и поспѣшитъ въ Кіевъ, послалъ убійцъ навстрѣчу своему брату именно къ Смоленску, такъ какъ на пути въ Кіевъ Глѣбу нельзя было миновать этого города. Вблизи Смоленска, при устьѣ рѣчки Смядыни, св. кн. Глѣба, когда онъ, по полученіи вѣсти отъ Ярослава, недоумѣвалъ, продолжать ли ему путь въ Кіевъ или же возвратиться въ свой удѣлъ, и встрѣтили подосланные Святополкомъ убійцы. Съ оружіемъ въ рукахъ окружили они судно кн. Глѣба. Отроки князя испугались и оставили его. Одинъ изъ убійцъ Горясѣръ приказалъ повару св. Глѣба убить своего господина и тотъ изъ страха предъ нападавшими исполнилъ безчеловѣчное приказаніе. Такъ былъ убитъ св. князь Глѣбъ. Это было 5 сентября 1015 года. Тѣло св. князя съ безчестіемъ было погребено въ глухомъ лѣсу на берегу р. Смядыни и здѣсь пролежало нѣсколько лѣтъ{10}.
Когда Ярославъ побѣдилъ Святополка и сталъ великимъ княземъ Кіевскимъ, онъ рѣшилъ оказать почесть своимъ убитымъ братьямъ. Свѣдѣнія о мѣстѣ погребенія св. Бориса онъ могъ получить скоро; но мѣсто убіенія и погребенія св. Глѣба довольно долго оставалось неизвѣстнымъ. Св. тѣло этого князя случайно было найдено охотниками, при чемъ оно послѣ пятилѣтняго пребыванія въ землѣ оказалось невредимымъ. Ярославъ перенесъ его въ Вышгородъ и положилъ его вмѣстѣ съ тѣломъ Бориса. Особыя небесныя знаменія надъ мѣстомъ погребенія князей мучениковъ указывали на ихъ святость: иногда ночью видѣли огненный столпъ, иногда слышали пѣніе ангеловъ; а разъ, когда какой-то варягъ вступилъ на могилу князей, изъ гроба ихъ вышелъ огонь и опалилъ ноги варяга.
Когда сгорѣла церковь св. Василія, при которой были погребены свв. братья, мощи ихъ были вынуты изъ земли (чтобы устранить неизбѣжное при новой постройкѣ храма попираніе ихъ могилъ) и положены въ «малой клѣткѣ» (небольшой часовнѣ), выстроенной на мѣстѣ сгорѣвшей церкви, открыто, въ чаяніи прославленія ихъ чудесами. Скоро у гробовъ свв. мучениковъ князей стали совершаться чудеса. О нихъ донесено было кн. Ярославу, а князь сообщилъ митрополиту. Митрополитъ далъ совѣтъ Ярославу прославить свв. Бориса и Глѣба, въ честь ихъ установить праздникъ и построить храмъ. Великій князь и поступилъ согласно совѣту архипастыря: была выстроена новая церковь въ Вышгородѣ (вмѣсто сгорѣвшей) во имя св. кн. Бориса и Глѣба, мощи ихъ были положены въ этой церкви и установленъ праздникъ въ честь ихъ – 24 іюля, въ день кончины св. Бориса{11}. Митрополитъ Іоаннъ написалъ новопрославленнымъ святымъ особую службу{12}.
Празднованіе имъ было установлено общецерковное.
Нѣсколько позднѣе свв. князьямъ мученикамъ стали праздновать еще 2 мая, въ память двукратнаго перенесенія ихъ мощей изъ старыхъ церквей въ новыя – въ 1072 г. при вел. кн. Изяславѣ, и въ 1115 г. при Владимірѣ Мономахѣ{13}. Чтилась память ихъ и 5 сентября, въ день убіенія св. Глѣба. Въ домонгольскій періодъ память свв. кн. Бориса и Глѣба праздновалась весьма торжественно и день ея причислялся къ великимъ годовымъ праздникамъ: это были первые святые собственно русской церкви, и русскіе люди съ величайшею радостію, встрѣтили ихъ прославленіе, имѣя въ нихъ собственныхъ предстателей предъ Богомъ за землю русскую.
Въ нашествіе Батыя, когда Вышгородъ былъ разоренъ, мощи свв. Бориса и Глѣба были куда-то скрыты и остаются въ сокрытіи до настоящаго времени{14}. Послѣ татарскаго погрома память о св. князьяхъ стала ослабѣвать въ южной Руси, но она всегда была глубоко чтима въ Руси сѣверо-восточной, особенно въ Ростовской и Муромо-Рязанской областяхъ, гдѣ княжили св. Борисъ и Глѣбъ. Здѣсь отмѣчались тѣ мѣста, съ которыми соединялось воспоминаніе о свв. братьяхъ мученикахъ. Здѣсь во множествѣ возникали храмы, посвященные ихъ имени. Въ частности, въ Рязанской землѣ княжескій, а потомъ каѳедральный епископскій соборъ (въ Рязани Старой) былъ Борисоглѣбскій; въ Рязани нынѣшней каѳедра архіереевъ первоначально была тоже при Борисоглѣбскомъ соборѣ. И, донынѣ память свв. князей Бориса и Глѣба торжественно празднуется въ Рязани.
Н. Левитскій.
«Рязанскія Епархіальныя Вѣдомости». 1915. № 16. Отд. Неофф. С. 623-632.
{1} Лѣт. по Лавр. сп. 118 стр.
{2} Ibid. 78 стр. «Сказаніе страстей и похв. объ убіен. св. мучен. Бориса и Глѣба» – Христ. Чтен. 1849 г. II ч., 378 стр.
{3} У св. Владиміра были и другія жены христіанки – чехиня и гречанка. Существуетъ любопытное сказаніе о гречанкѣ, женѣ Владиміра. Она, говорятъ, была княгиня, монахиня, по имени Таисія. На Русь явилась съ цѣлію обратить Владиміра въ христіанство, сдѣлалась его женою и родила Святополка. (Опис. рукоп. Имп. Публ. библ. I, 213 стр.).
{4} «Чтеніе о погубленіи блаж. страст. Бориса и Глѣба», преп. Нестора, напечатано въ Прав. Собесѣд. 1858 г. I; Чтен. въ общ. Пстор. и древ. Рос. 1859 г. I (см. 6 стр.).
{5} Объ обоихъ раздѣлахъ земли русской при св. Владимірѣ лѣтопись говоритъ подъ 988 годомъ (Лавр. лѣт. 118 стр.); но несомнѣнно эти два раздѣла были не въ одинъ годъ и, можетъ быть, ни одинъ изъ нихъ не происходилъ въ 988 году, подъ которымъ въ лѣтописи значится много событій, случившихся несомнѣнно не въ одинъ годъ. Есть извѣстіе, что Вышеславъ скончался въ 1010 году, слѣдовательно, къ этому году нужно относить второй раздѣлъ.
{6} Лѣтоп. по Лавр. сп. 129 стр. Лѣт. по Ипат. сп. 92 стр.
{7} «Путьша, Талець, Еловить, Ляшко» (Лѣтоп. по Лавр. сп. 132 стр.).
{8} Лавр. лѣт. 129-132 стр. «Сказ. страст.» Христ. Чт. 1849 г. II, 378-385 стр.
{9} Рѣчка Смядынь, нынѣ пересохшая, впадала въ Днѣпръ нѣсколько нише гор. Смоленска.
{10} Лѣт. по Лавр. сп. 132-134 стр. «Сказ. страст.» Христ. Чт. 1849 г. II, 386-391 стр.
{11} См. Истор. канониз. свят. проф. Голуб. 45-48 стр.
{12} Эту службу см. у Голуб. Истор. рус. ц. I т., 2 пол., 429-434 стр.
{13} Лѣт. по Лавр. сп. 176 и 276 стр.
{14} Народное же преданіе нынѣ гласитъ, что мощи св. Бориса и Глѣба сокрыты на днѣ глубокаго колодца, находящагося за алтаремъ Вышгородской церкви. Ред.
⸭ ⸭ ⸭
Тропа́рь, гла́съ 2-й:
Правди́вая страстоте́рпца/ и и́стинная Ева́нгелія Христо́ва послу́шателя,/ цѣлому́дренный Рома́не съ незло́бивымъ Дави́домъ,/ не сопроти́въ ста́ста врагу́ су́щу бра́ту,/ убива́ющему тѣлеса́ ва́ша,/ душа́мъ же косну́тися не могу́щу./ Да пла́чется у́бо злы́й властолю́бецъ,/ вы́ же, ра́дующеся съ ли́ки а́нгельскими,/ предстоя́ще Святѣ́й Тро́ицѣ,/ моли́теся о держа́вѣ сро́дниковъ ва́шихъ богоуго́днѣй бы́ти// и сыново́мъ Россíйскимъ спасти́ся.
Конда́къ, гла́съ 3-й:
Возсія́ дне́сь пресла́вная па́мять ва́ша,/ благоро́дніи страстоте́рпцы Христо́вы, Рома́не и Дави́де,/ созыва́ющи на́съ къ похвале́нію Христа́ Бо́га на́шего./ Тѣ́мъ, притека́юще къ ра́цѣ моще́й ва́шихъ,/ исцѣле́ній да́ръ пріе́млемъ моли́твами ва́шими, святíи:// вы́ бо боже́ственніи вра́чеве есте́.
