Праведная Олимпіада, діаконисса цареградская, сподвижница свт. Іоанна Златоуста (Память 25 іюля по ст. ст.).

Олимпіада была пріемной дочерью св. Іоанна Златоуста. По рожденію своему она принадлежала къ знатному языческому роду Константинопольскому. Родилась около 368 года. Отецъ ея Анисій былъ вторымъ изъ царскихъ адъютантовъ, а дѣдъ, Абларій, при Константинѣ былъ начальникомъ тѣлохранителей и однимъ изъ самыхъ вліятельныхъ сановниковъ. Родители Олимпіады умерли прежде, чѣмъ ея воспитаніе было окончено. Имъ занялась Ѳеодосія, благочестивая сестра св. Амфилохія. Юная Олимпіада была одарена всѣми преимуществами тѣла и духа. Высокаго происхожденія, умная, красивая, наслѣдница большаго состоянія, могла она предъявлять притязанія на всѣ блага сего міра. Опекунъ ея, Прокопій, выдалъ ее замужъ за Небридія, молодого, всѣми уважаемаго человѣка, бывшаго тогда градоначальникомъ Константинополя. Григорій Назіанзинъ во время свадьбы былъ боленъ и, не будучи въ состояніи прибыть лично, привѣтствовалъ новобрачныхъ свадебнымъ стихотвореніемъ, въ коемъ ласково давалъ «своей» Олимпіадѣ различныя наставленія, касавшіяся будущей ея супружеской жизни. Но жизнь эта не долго продолжалась. Уже 20 мѣсяцевъ спустя Небридій скончался.

Восемнадцатилѣтняя вдова, богатая и красивая, теперь рѣшилась отказаться отъ свѣта. Она была одной изъ тѣхъ натуръ, которыя чувствуютъ въ себѣ непреодолимое влеченіе къ Божественному. Стремленіе это въ ней было пробуждено и поддержано ея воспитаніемъ, а созрѣло оно благодаря ранней смерти ея мужа.

Олимпіада рѣшилась не выходить вторично замужъ. И когда императоръ Ѳеодосій, желавшій изъ за ея богатствъ женить на ней Элпидія, одного изъ своихъ испанскихъ родственниковъ, усиленно сталъ приступать къ ней, она рѣшительно отклонила предложеніе. «Если бы хотѣлъ Господь, отвѣчала она, чтобы я осталась въ супружествѣ, то Онъ не взялъ бы у меня супруга; но такъ какъ я теперь сдѣлалась вдовою, то я желаю лучше взять на себя сладкое иго воздержанія и святаго подвига». Императоръ, разсерженный твердостью ея отказа и думая, что онъ можетъ заставить ее оставить этотъ капризъ и такъ или иначе настоять на своихъ планахъ, приказалъ градоначальнику Константинополя взять ея состояніе подъ опеку до времени 30 лѣтняго возраста Олимпіады. Эта поблагодарила императора за такое нарушеніе ея правъ какъ за милость, говоря: «Вы, господинъ, по отношенію къ Вашей смиренной служанкѣ явили мудрость и доброту не только самодержца, но и епископа, такъ какъ вы сдали тяжелую ношу богатствъ моихъ вашимъ чиновникамъ, и чрезъ это освободили меня отъ заботъ и безпокойствъ, которыя мнѣ причиняло бы владѣніе ими. Только объ одномъ еще я хотѣла бы просить васъ, и исполненіемъ моей просьбы вы увеличили бы мою радость: прикажите, прошу васъ, раздѣлить богатства мои церквамъ и нищимъ. Уже давно я чувствую въ себѣ движенія суетности и тщеславія, которыми обыкновенно сопровождается раздача имѣнія собственными руками; и я боюсь, чтобы безпокойство, доставляемое мнѣ богатствами временными, не заставило меня пренебречь богатствами истинными, т. е. божественными и духовными».

Съ сихъ поръ Олимпіада стала жить такъ, что для міра она какъ бы распалась, но и самъ міръ для нея какъ будто тоже распятъ былъ.

Отъ природы Олимпіада была деликатнаго тѣлосложенія и получила нѣжное воспитаніе. Теперь она сдѣлалась такъ строга къ себѣ, что тѣломъ ослабѣла. «Имѣла ты тѣло нѣжное, пишетъ ей св. Златоустъ, привыкшее ко всякаго рода удобствамъ; но различными истязаніями ты совершенно его изнурила, такъ что оно теперь какъ бы умерщвлено; и столько ты къ себѣ привлекла болѣзней, что не помогаютъ тебѣ все искусство врачей и всѣ пособія; постоянно ты болѣешь». Но насколько строга была Олимпіада къ себѣ самой, настолько была она милостива и сострадательна по отношенію къ другимъ, особенно къ бѣднымъ. Любить Христа Іисуса въ ближнемъ; питать его, когда онъ былъ голоденъ; поить, когда чувствовалъ жажду; одѣвать, когда онъ былъ нагъ и голъ; посѣщать его, когда онъ былъ боленъ; помогать ему, когда онъ былъ въ темницѣ: вотъ въ чемъ стала она находить съ сихъ поръ для себя радости и отдыхи. Свои огромныя богатства она тратила на вспоможеніе всѣмъ безъ различія. Скоро не было города, не было мѣстности, которыя не свидѣтельствовали бы объ ея щедрости. Она жертвовала по церквамъ, по монастырямъ, больницамъ, дѣлала пособія людямъ бѣднымъ, заключеннымъ въ темницы, изгнанникамъ: всѣ получали отъ нея дары, для всѣхъ былъ открытъ домъ ея.

Къ церкви и ея служителямъ была она привязана всею душею, какъ истинная дочь церкви и въ тоже время какъ мать, такъ какъ сердце ея было открыто для бѣдной братіи церковной. Одно качество особенно хвалитъ въ ней св. Златоустъ: ея простоту. Человѣческое тщеславіе пристаетъ ко всему, даже къ благочестію и смиренію. Златоустъ, тонкій знатокъ сердца, говоритъ: «Многія, давъ обѣтъ дѣвства, счастливо побѣждаютъ свою природу; но наталкиваются на камень тщеславія. И оказывается, что не побѣдили онѣ въ себѣ стремленія къ украшеніямъ и красивой одеждѣ; это стремленіе въ нихъ часто даже глубже, чѣмъ въ свѣтскихъ женщинахъ. Не говори мнѣ, что онѣ не въ шелковыя и золотомъ шитыя платья одѣты, не носятъ на себѣ драгоцѣнныхъ камней и ожерелій: этимъ-то всего яснѣе и обнаруживается ихъ подчиненіе сей страсти; она о томъ только и думаетъ, какъ бы въ простой и въ небогатой одеждѣ превзойти тѣхъ, кто щеголяетъ въ шолку и золотѣ и какъ бы показаться достолюбезнѣе ихъ. Онѣ думаютъ, что это вещь ничего не значущая и невинная; на самомъ же дѣлѣ это есть нѣчто весьма вредное и могущее увлекать въ пропасть». Въ Олимпіадѣ св. Златоустъ хвалитъ именно это, что для нея, вдовы, легко то, что такъ трудно дается дѣвицамъ. Въ этой благороднаго рода женщинѣ его удивляетъ не то, что она носитъ простую, даже сравнительно плохую одежду, а особенно то, что въ ея одеждѣ, походкѣ нѣтъ ничего искусственнаго, ничего жеманнаго. Эта простота, говоритъ онъ, есть отобразъ внутренней красоты и простодушія ея, и вообще внѣшняя простота совсѣмъ невозможна, если душа не держитъ міра у подножія ногъ своихъ.

Такова была Олимпіада. Уже Нектарій, преемникъ св. Григорія Назіанзина, занимавшій епископскую каѳедру въ Константинополѣ съ 381 по 391 годъ, выбралъ ее діакониссой, и въ этой должности, прислуживая женской половинѣ общины, она много помогала епископу. Когда Златоустъ прибылъ въ Константинополь (397), онъ и Олимпіада искренно подружились. Св. Златоустъ имѣлъ и самыхъ ожесточенныхъ враговъ и самыхъ вѣрныхъ друзей своихъ между женщинами. Нѣкоторыя высокихъ родовъ старыя дамы, какъ Марза, Евграфія, Кастриція возстали противъ него, поддерживая ораторовъ недовольной партіи. Онѣ не могли простить ему, что онъ проповѣдывалъ противъ женщинъ, которыя посредствомъ прикрасъ и излишнихъ нарядовъ старались скрыть свой возрастъ и недостатокъ красоты естественной. Но за эту ненависть св. Златоустъ былъ богато вознагражденъ вѣрной любовью другихъ женщинъ, какъ напр. Пентадіи, Ампруклы, и особенно Олимпіады. Она была истинною его дочерью, безусловно предоставлявшей ему всѣ свои богатства и сокровища, чтобы ими служить церкви; онъ былъ для нея отцомъ, совѣтникомъ, духовнымъ руководителемъ, между прочимъ давшимъ хорошее направленіе ея щедрости. Эта богатая благочестивая женщина давала безъ различія, безъ предварительнаго испытанія всякому, кто къ ней приходилъ и просилъ; она расточала свое милосердіе. Св. Златоустъ даже увѣщевалъ ее не дѣлать сего. «Твое усердіе похвально; но тотъ, кто хочетъ возвыситься до совершенной предъ Богомъ добродѣтели, долженъ быть мудрымъ раздаятелемъ своего имѣнія. А ты, увеличивая своими подаяніями сокровища богатыхъ, ничего иного не дѣлаешь, какъ въ море свои богатства бросаешь. Развѣ тебѣ не приходитъ на мысль, что такъ какъ ты свои богатства посвятила бѣднымъ, то должна ими завѣдывать какъ вещью, которая тебѣ уже не принадлежитъ и въ употребленіи которой ты должна будешь дать отчетъ. Если ты хочешь послушаться меня, то помогай соразмѣряясь съ нуждами тѣхъ, что тебя проситъ; чрезъ это ты будешь въ состояніи оказать дѣйствительную помощь большему числу людей и получить отъ Бога награду за любовь свою и за мудрую раздачу богатствъ». Это былъ хорошій совѣтъ, и Олимпіада ему послѣдовала. Но онъ навлекъ на Златоуста ненависть многихъ духовныхъ и свѣтскихъ лицъ, которые уже не могли злоупотреблять щедростью Олимпіады какъ прежде. Въ послѣдующіе за тѣмъ годы мы видимъ судьбу этой женщины тѣсно связанною съ судьбою ея друга, боровшагося и страдавшаго за единую истинную вѣру. Она приняла къ себѣ вѣрныхъ ему нитрійскихъ монаховъ и помогала имъ; она радость и горе дѣлила съ св. Златоустомъ; она была въ числѣ послѣднихъ, съ которыми онъ простился въ соборѣ, когда отправлялся въ изгнаніе. Нужно было насильно удалить ее, проливавшую слезы у ногъ св. Златоуста. Но раздѣленные пространствомъ они все-таки остались соединенными по духу и частой перепиской. Сохранилось 17 писемъ къ ней Златоуста, изъ которыхъ нѣкоторыя представляютъ довольно обширные трактаты. Нѣжная и сердечная взаимная ихъ любовь проглядываетъ въ каждомъ листкѣ.

Въ это время Олимпіада испытала много горя. Во первыхъ разлуку съ св. Златоустомъ, духовнымъ отцомъ своимъ, она едва могла перенести; за тѣмъ опечаливалась она бѣдственнымъ положеніемъ этого послѣдняго, которое она себѣ живо представляла, хотя благородный мужъ этотъ описывалъ ей свое положеніе съ самой свѣтлой стороны: св. Златоустъ зналъ, что изъ страха за него Олимпіада и безъ того уже много страдаетъ. Наконецъ не мало горя ей причиняло и бѣдствіе всей церкви въ это время, когда самые усердные пастыри не были цѣнимы, были лишаемы сана и должны были уступать мѣсто людямъ преданнымъ свѣту. Изгнаніе св. Златоуста въ ссылку для Олимпіады сопровождалось не только внутренними страданіями, но и внѣшними несчастіяыи. Нѣсколько времени спустя послѣ удаленія св. Златоуста въ Константинополѣ произошелъ пожаръ, разрушившій церковь св. Софіи и ратушу. Градоначальникъ, бывшій язычникомъ, призвалъ Олимпіаду къ отвѣту. Власти не постыдились допрашивать эту благочестивую женщину, не знала ли она чего-нибудь о затѣвавшемся поджогѣ и что именно; ее даже спросили, почему она подожгла церковь. Она съ достоинствомъ отвѣтила: «Не мой это образъ жизни. Этого я не дѣлаю и такъ не живу: большую часть моего состоянія я отдала на построеніе и возобновленіе храмовъ Божіихъ». Когда судья замѣтилъ, что образъ жизни ея ему извѣстенъ, она сказала: «Будь тогда моимъ обвинителемъ и пусть другой судитъ насъ». Человѣкъ этотъ, признавая высокій духъ Олимпіады и не будучи въ состояніи подтвердить свое показаніе чрезъ свидѣтелей или чрезъ очевидныя доказательства, рѣшился оставить извѣтъ и сказалъ ей болѣе мягкимъ тономъ, какъ бы давая ей добрый совѣтъ, что она и другія женщины изъ приверженныхъ къ св. Златоусту поступаютъ безразсудно, такъ упрямо отказываясь вступить въ церковное единеніе съ (еретическимъ епископомъ) Арзаціемъ, хотя чрезъ это онѣ могли бы освободиться отъ всякихъ непріятностей. И дѣйствительно нѣкоторыя женщины частію изъ страха, частію сдаваясь на увѣщанія, уступили. Олимпіада же была того мнѣнія, что требовать у ней отчета въ вещахъ, которыя не подлежатъ суду, было несправедливо, особенно послѣ того какъ ее, основываясь на клеветѣ, всенародно заставили отвѣчать предъ судомъ и не могли найти никакой вины. Поэтому она просила вести дальше первое обвиненіе и позволить ей взять защитника. «Если же меня захотятъ принудить», такъ кончила она свою рѣчь, «наперекоръ закону и справедливости вступить въ общеніе съ тѣмъ, съ кѣмъ я не могу и не должна его имѣть, то я все-таки никогда не буду дѣлать того, что не позволено дѣлать благочестивымъ христіанамъ». Когда судья увидѣлъ, что ничего не можетъ достигнуть, онъ отпустилъ ее до вторичнаго востребованія. Эта твердость Олимпіады сдѣлала то, что собой она поддержала всѣхъ православныхъ въ Константинополѣ. Везъ шума шла она своей дорогой, и въ это богатое преслѣдованіями время не оставивъ своего постояннаго жилища.

Но, какъ кажется, съ каждымъ днемъ столичный воздухъ для нея дѣлался все болѣе и болѣе душнымъ. Изъ писемъ св. Златоуста мы можемъ заключать, что наконецъ она покинула свой домъ, друзей своихъ и родственниковъ; по своему ли собственному желанію или слѣдуя приказу отъ правительства, неизвѣстно. Около половины 405 года мы опять видимъ ее предъ судомъ въ Константинополѣ. Ее присудили къ денежному штрафу въ 200 фунтовъ золота за то, что она не хотѣла оставить св. Златоуста. Св. Златоустъ ей пишетъ объ этомъ: «Я очень радъ, что ты такимъ достойнымъ тебя образомъ освободилась отъ процессовъ и судебныхъ тяжбъ, которыя были ведены противъ тебя, и что ты это дѣло окончила, при чемъ не старалась трусливо отклонить его, но въ то же время и не слишкомъ долго въ немъ запуталась, не подвергая себя всѣмъ непріятнымъ его послѣдствіямъ. Ты выбрала настоящую средину, соединяя въ себѣ благоразуміе съ благороднымъ прямодушіемъ».

Но эти происшествія и нападки на нее не остались безъ вліянія на тѣло и духъ благородной женщины. Вскорѣ послѣ этого она стала чувствовать себя слабѣе. Все стала она видѣть въ темномъ свѣтѣ, и по временамъ желала смерти. Св. Златоустъ утѣшалъ ее и поддерживалъ, какъ ему было свойственно. «Развѣ я тебѣ не часто говорилъ и развѣ не долженъ я и теперь тебѣ все еще повторять, что есть только одна печальная вещь – грѣхъ; остальное все не болѣе какъ пыль и дымъ. Не тяжело сидѣть въ темницѣ и въ оковахъ, переносить горе, когда оно причина столькихъ благъ. Не представляютъ собою чего-либо суроваго изгнаніе и потеря имущества. Пустыя это, ничего въ себѣ ужаснаго не заключающія слова, пустыя слова скорби. Когда ты говоришь о смерти, то говоришь о дани природѣ, которую мы обязаны ей отдать, хотя бы никто и не умертвилъ насъ. Ты говоришь объ изгнаніи; но вѣдъ это не что иное, какъ возможность видѣть чужія страны и города. А лишиться своихъ богатствъ, это значитъ быть свободнымъ отъ тяжелой ноши». Отъ болѣзненнаго желанія смерти св. Златоустъ предостерегаетъ ее въ одномъ изъ своихъ писемъ такъ: «Именно терпѣніе доставляетъ награду на небесахъ, говоритъ онъ. Терпѣніе въ горѣ и страданіяхъ есть царица всѣхъ добродѣтелей». Св. отецъ увѣщеваетъ свою духовную дочь не желать смерти, напротивъ дѣлать все для возстановленія здоровья, а небреженіе этой обязанностью не безопасно.

Съ этими письмами св. Златоуста прекращаются достовѣрныя извѣстія объ Олимпіадѣ. Великій другъ ея умеръ въ 407 году. Она, говорятъ, послѣдовала за нимъ только въ 420 году. И такъ какъ она вообще не любила публичности, то вѣроятно провела остатокъ дней своихъ въ тишинѣ, служа Богу. Міръ того времени мало могъ представлять для нея заманчиваго. Память Олимпіады церковью чтится 25 іюля.

 

«Ярославскія Епархіальныя Вѣдомости». 1886. № 30. Ч. Неофф. С. 470-478.

⸭    ⸭    ⸭

Тропарь, гласъ 4-й:

Расточи́вши бога́тство,/ соверше́ннымъ умо́мъ послѣ́довала еси́ Христу́/ добродѣ́тельнаго ра́ди жи́тельства,/ преподо́бная и всехва́льная:/ ты́ бо му́дрости внима́ющи Златоу́стове,/ зла́та у́тварь яви́лася еси́ Це́ркве Христо́вы;// тѣ́мъ Госпо́дь тя́, Олимпіа́до, просла́ви.

Кондакъ, гласъ 4-й:

Благоче́стіемъ просія́вши и посто́мъ,/ Бо́га просла́вила еси́/ дѣ́лы и нра́вы святы́ми,/ Олимпіа́до присночестна́я,/ того́ ра́ди вы́шнія сла́вы// сподо́билася еси́.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: