Протоіерей Андрей Хойнацкій – Откуда произошелъ обычай допускать монахинь въ женскихъ монастыряхъ прислуживать въ алтарѣ и вообще входить въ него, и какъ смотрѣть на этотъ обычай? (Отвѣтъ іерею, недоумѣвающему по этому вопросу).
«По правиламъ святой Церкви Православной, пишетъ въ редакцію нашего «Руководства» одинъ священникъ, женщинамъ входить во св. алтарь возбраняется». Въ подтвержденіе этого тотъ же священникъ ссылается на 19 и 44 правила Лаодикійскаго собора, изъ коихъ особенно послѣднее ясно говоритъ: «не подобаетъ женѣ въ алтарь входити». Это также видно, по словамъ означеннаго священника, изъ Требника въ молитвахъ «женѣ родильницѣ», когда воцерковляется младенецъ, «и вводитъ е (младенца) въ святый жертвенникъ, говорится тамъ, аще будетъ мужескій полъ, аще же женскій даже до царскихъ вратъ». Если же, заключаетъ вопрошающій, невиннаго младенца женскаго пола возбраняется вносить или вводить во св. алтарь, то тѣмъ болѣе на это не имѣютъ права женщины «по своимъ женскимъ болѣзнямъ и вообще по своему полу»...
Но вотъ вопросъ, на который, говоря словами того же совопросника, «онъ не могъ найти отвѣта ни въ постановленіяхъ св. отцовъ и учителей Церкви, ни у авторитетныхъ людей», – а именно: «отчего, запрещая женщинамъ входить въ алтарь вообще, у насъ не возбраняется это дѣлать монахинямъ?» Развивая свою мысль далѣе, авторъ этого вопроса, указываетъ три стороны, въ особенности, по его мнѣнію, долженствующія рѣшить его въ отрицательномъ смыслѣ.
1) Монахини сами будто злоупотребляютъ предоставленнымъ имъ правомъ въ своихъ монастыряхъ, гдѣ онѣ, въ особенности при болѣе или менѣе значительномъ собраніи народа въ ихъ обители, напр. на такъ называемыхъ въ западной Россіи одпу- стахъ, безъ всякой иногда видимой причины входятъ въ алтарь и выходятъ изъ него такъ часто, что невольно приводятъ на мысль слова фарисея: «нѣсмь, якоже прочій человѣцы»... «Очевидно, говоритъ автора, что монашка желаетъ похвастаться предъ женщинами, живущими въ мірѣ, что она имѣетъ право входить въ алтарь, между тѣмъ, какъ тѣ столько грѣшны, что объ этомъ правѣ и мечтать не смѣютъ». Отсюда автору удалось даже подслышать слѣдующій, не лишенный интереса вопросъ въ народѣ: «неужели монахини наши святы, что имъ можно входить въ алтарь?» «Ты не знаешь, говоритъ священникъ нашъ, какъ отвѣчать на этотъ вопросъ, тѣмъ болѣе, что недоумѣнія по нему являются съ другой стороны, а именно:
2) «Если ужъ допустить, чтобы монахини не только входили въ алтарь, но и прислуживали здѣсь, то пусть бы исполняли эту обязанность или послушаніе пятидесяти или шестидесятилѣтнія старицы, которыя бы выполняли это послушаніе съ подобающимъ благоговѣніемъ и страхомъ Божіимъ, а то поручаютъ это дѣло очень часто тридцати и моложе лѣтъ монахинямъ, которыя еще не укрѣпились въ монашеской жизни, очень часто придерживаются свѣтской моды въ хожденіи и т. п. и такимъ образомъ еще болѣе оскорбляютъ святость и достоинство алтаря, какъ мѣста совершенія великой и божественной жертвы Христовой.
3) Наконецъ священникъ нашъ откровенно признается, что такого рода положеніе монашекъ, въ особенности молодыхъ, вовремя службы въ алтарѣ можетъ вредно отзываться (будто бы) на самомъ религіозно-нравственномъ настроеніи служащаго іерея. «Представьте себѣ, говоритъ онъ, положеніе монастырскаго священника, который, предстоя предъ престоломъ Всевышняго, старается всею своею душею отрѣшиться отъ всего мірскаго, а тутъ, какъ на зло, представляется его глазамъ видимое искушеніе въ видѣ монахини, подающей кадило или зажигающей или очищающей свѣчи отъ нагара на престолѣ или на жертвенникѣ; согласитесь, продолжаетъ онъ далѣе, что священникъ человѣкъ, а не ангелъ; кто поручится, что въ это самое время не можетъ придти ему въ голову невѣсть что такое» и т. д.
Сообразно тремъ указаннымъ сторонамъ недоумѣній, и отвѣтъ нашъ долженъ имѣть три стороны:
И 1) на вопросъ: «точно ли монахини столь святы, что имъ разрѣшается входить въ алтарь?» – мы отвѣтимъ вопросомъ же: а почему же и не такъ? Только при этомъ, само собою разумѣется, слѣдуетъ имѣть въ виду не настоящую, фактическую жизнь монахинь, а ихъ положеніе въ монашествѣ, какъ монахинь по сану, ими на себя воспринимаемому. А объ этомъ, сама св. Церковь говоритъ намъ, что «монашескій чинъ есть чинъ ангельскій» и что, хотя въ нашихъ чинонослѣдованіяхъ церковныхъ «великосхимниками или монахами великаго ангельскаго образа именуются собственно тѣ, которые, воспринявъ особенное и какъ бы святѣйшее прочихъ одѣяніе, совсѣмъ удаляются отъ міра, и по истинѣ побораютъ по ангельской жизни, но житіе ангельское, по словамъ Новой Скрижали, принадлежитъ всѣмъ тремъ степенямъ монашества вообще», – отчего между прочимъ и такъ называемый у насъ второй чинъ «малыя схимы или мантіи», по которому обыкновенно постригаются у насъ всѣ монахи и монахини, именуется прямо «воспріятіемъ великаго и ангельскаго образа» и т. д.{1}. На этомъ основаніи, можно сказать положительно, что монахини допускаются въ алтарь прежде всего и паче всего «по идеѣ монашества», какъ воспринимаемаго ими чина или сана, возводящаго или, вѣрнѣе сказать, вводящаго ихъ въ область или сферу ангельской чистоты, гдѣ «ни женятся, ни посягаютъ, но яко ангели суть». При такихъ условіяхъ даже возбранять монахинямъ входъ въ алтарь было бы неосновательно, совершенно такъ же точно, какъ было бы неосновательно и несправедливо возбранять иподіаконамъ касаться священныхъ сосудовъ и т. п.{2}. А чтобы о. вопрошающаго, равно какъ и единомыслящихъ съ нимъ, не смущалъ вопросъ о святости монахинь въ собственномъ смыслѣ этого слова, то мы попросимъ ихъ принять во вниманіе слѣдующее, что еслибы этой святости пришлось требовать, какъ и отъ монахинь, безусловно со стороны каждаго изъ насъ іереевъ, то можно смѣло сказать, что многіе и многіе алтари тогда остались бы пусты и многія церкви пришлось бы закрыть и оставить безъ богослуженія. Поэтому, чѣмъ смущаться вопросами въ родѣ того: «неужели монахини такія святыя?» – надобно именно разъяснять народу всю дѣйствительную высоту иноческаго служенія и по идеѣ церковной и по историческому его значенію, дающую инокинямъ въ числѣ другихъ преимуществъ и право входить въ алтарь, подобно тому, какъ чрезъ рукоположеніе священнослужителямъ дается право служить этому алтарю. А каковы монашки по жизни, – это совсѣмъ другая статья. Можно желать, чтобы онѣ были достойны своего положенія, да и мало ли чего можно желать отъ нихъ, какъ и вообще и отъ всѣхъ монаховъ, равно какъ и отъ нашего брата... Но это ужо вопросы не каноническаго и вообще не церковно-практическаго характера, а чисто нравственные вопросы, рѣшеніе которыхъ должно быть предоставлено собственной совѣсти каждаго и суду Божію. Съ своей стороны мы скажемъ на это словами св. Апостола: ты кто еси судяй чуждому? Своему Господеви стоитъ или падаетъ...
2) Съ разрѣшеніемъ означенной первой стороны нашего вопроса сама собою падаетъ и вторая сторона возраженія автора даннаго вопроса о прислуживаніи не старыхъ, а молодыхъ монахинь въ алтарѣ. Во первыхъ, мы сомнѣваемся, чтобы въ монастыряхъ женскихъ вообще въ алтарь назначили молодыхъ монахинь въ собственномъ смыслѣ этого слова, такъ какъ, по закону, моложе 30 лѣтъ ни одна изъ нихъ не можетъ быть пострижена. Такія монахини большею частію поютъ на клиросѣ и исполняютъ другія послушанія, которыхъ всегда такъ много въ каждомъ женскомъ монастырѣ. Простыя же послушницы въ алтарь нигдѣ не допускаются, да и допускаться не могутъ. А во вторыхъ, если допустить и молодую монахиню въ алтарь, то отъ этого сущность дѣла нимало не пострадаетъ. Извѣстно, что ни одна монахиня не пойдетъ въ алтарь въ неуроченное время, когда ей, какъ женщинѣ, не только въ алтарь, но и въ церковь войти нельзя. Въ остальное же время она имѣетъ всѣ права на это по своему сану, который, какъ мы видѣли, не различаетъ ни старыхъ, ни молодыхъ, а всѣхъ одинаково возводитъ въ ангельскій образъ, на равнѣ съ другими правами сообщающій имъ право и служить въ алтарѣ, идѣже ангелы желаютъ приникнути. Не говоримъ уже о томъ, что заявленное авторомъ рѣшаемаго вопроса требованіе, чтобы однѣ только пятидесяти или шестидесятилѣтнія старухи прислуживали въ алтарѣ, не выдерживаетъ критики потому, что таковымъ большею частію бываетъ трудно ходить въ церковь, а не то еще исполнять послушаніе, требующее все-таки извѣстнаго рода умѣнья, да и работы серьезной.
Не можемъ 3) наконецъ согласиться съ авторомъ рѣшаемаго вопроса и на счетъ соблазна, будто бы могущаго возникать для священниковъ, служащихъ въ алтарѣ, гдѣ прислуживаетъ монахиня. Не знаемъ, откуда взялъ онъ, будто монахини не только подаютъ кадило, но и зажигаютъ и очищаютъ свѣчи на жертвенникѣ и даже будто бы на престолѣ. Много женскихъ монастырей приходилось намъ видѣть на вѣку, но нигдѣ не видали мы, чтобы монахини гдѣ-нибудь это дѣлали. Напротивъ вездѣ эти свѣчи обязательно зажигаются или діаконами или священниками, но отнюдь не монахинями; кадило священнику на литургіи подаетъ также діаконъ. Что же въ частности до самаго соблазна, то мы безусловно убѣждены, что говоря о немъ нашъ почтеннѣйшій собратъ скорѣе утрируетъ для краснаго словца, чѣмъ говоритъ истину. Иначе, да проститъ онъ нашему дерзновенію, мы должны допустить, что не только въ женскомъ монастырѣ, но и во всякой церкви онъ не можетъ спокойно служить, не смущаясь женщиной. Мы даже того мнѣнія, что въ мірской церкви для подобныхъ людей можетъ быть несравненно больше искушенія, чѣмъ въ монастыряхъ, по той простой причинѣ, что въ мірскихъ церквахъ женщины всегда ходятъ на богослуженіе, нарядившись, нерѣдко даже съ явною цѣлію себя показать и т. д. Но, можно сказать, не ошибаясь ни мало, что и самъ авторъ рѣшаемаго вопроса осудилъ бы себя за подобную крайность. Если же кого на самомъ дѣлѣ станутъ смущать монашки, то всего лучше таковому выйти изъ монастыря и занять обыкновенный приходъ, – въ особенности на селѣ, гдѣ соблазна меньше, чѣмъ напримѣръ, какъ требуетъ нашъ совопросникъ, замѣнять монахинь въ монастырскихъ церквахъ «пономарями, да еще съ жалованіемъ отъ казны». Не споримъ, авторъ справедливо говоритъ, что таковыхъ, т. е. пономарей «на св. Руси найдется много», – да не будетъ ли это все равно, что пускаться «изъ огня, да въ полымя?» Ибо, если священника у святаго даже престола могутъ соблазнять монашки, то что же сказать о монашкахъ? Кто имъ запретитъ соблазняться въ свою очередь пономарями, когда таковые у нихъ заведутся? Не потому ли наши женскія обители и крѣпки именно въ своихъ нравахъ, что имъ, по возможности, воспрещается общеніе со всякаго рода мужчинами, за исключеніемъ однихъ священнослужителей, да и къ тому еще безусловно женатыхъ? А тутъ предлагаютъ имъ еще пономарей, когда монахини отлично могутъ и безъ нихъ справляться во имя Господне, не обременяя ни казны, ни кого другаго въ данномъ случаѣ. Какъ кому угодно, а это крайность, которую можно только выдумать, но приложить къ дѣлу никоимъ способомъ.
Само собою разумѣется, что говоря подобнымъ образомъ, мы писколько не думаетъ ободрять злоупотребленія, о которыхъ говоритъ авторъ, въ родѣ вхожденія монахинь въ алтарь безъ нужды, или на показъ, или зажиганія и очищенія свѣчей на престолѣ, или хожденія пономарокъ монастырскихъ въ алтарѣ съ мірскими пріемами и т. п. Но уничтоженіе этихъ злоупотребленій принадлежитъ монастырскимъ властямъ, къ которымъ священники, желающіе поставить дѣло на настоящую почву, и должны обращаться, а потому въ данномъ случаѣ и особаго разсужденія о нихъ быть не можетъ.
Пр. А. X.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1886. Т. 3. № 49. С. 414-420.
{1} Новая Скрижаль. С.-Петерб. 1870 г., стр. 473, 479.
{2} Въ извѣстныхъ намъ женскихъ монастыряхъ, когда игуменія укажетъ монахиню, достойную прислуживать въ алтарѣ, благочинный монастырей совершаетъ надъ избранной извѣстное краткое молитвословіе и вводитъ ее въ алтарь съ чтеніемъ: вниду въ домъ Твой и проч. Ред.
⸭ ⸭ ⸭
Замѣчаніе святителя Филарета Московскаго о дѣйствіяхъ монахинь въ алтарѣ:
«Вы справедливо замѣтили, что монахинѣ неприлично зажигать свѣтильникъ на святомъ престолѣ. Монахиня можетъ пользоваться правами діакониссы, входить въ предъалтаріе къ жертвеннику, и въ другое предъалтаріе: но къ престолу прикасаться могутъ только священнослужители. Прекратите нарушеніе порядка». (Отъ 14 янв. 1853 г.)
Письма Московскаго митрополита Филарета къ игуменіи Спасобородинскаго монастыря Серіи. Тверь 1890. С. 19.
⸭ ⸭ ⸭
Могутъ ли входить въ св. алтарь рясофорныя монахини и послушницы монастыря?
Относительно вхожденія въ алтарь монахинямъ въ Кормчей (ч. 2, гл. 57, прав. 11, л. 275), по ошибкѣ, приданъ совершенно обратный смыслъ 15-му правилу св. Никифора Исповѣдникя, – которое въ древне-славянскомъ переводѣ читается такъ: «подобаетъ инокинямъ входити во св. жертвенникъ, и вжигати свѣщи и кадила, и украшати и пометати». На этомъ основаніи, 66-е правило Номоканона при Большомъ требникѣ, запрещая мірянамъ обоего пола входить въ алтарь, по 69 прав. Трулльскаго сбора, замѣчаетъ: «иножиня же входитъ и пометаетъ» (Номоканонъ изд. А. Павловымъ, Одесса, 1872 г., стр. 83.). Послѣднее правило и являтется нынѣ дѣйствующимъ въ Русской Церкви закономъ. Впрочемъ, оно говоритъ лишь объ «инокиняхъ», а по тому послушницамъ, не слѣдуетъ входить въ алтарь.
⸭ ⸭ ⸭
Какого возраста и пострига монахини имѣютъ право входить во св. алтарь и съ чьего разрѣшенія?
Примѣнительно къ 15 прав. IV и 14 VI всел. соб. (о діакониссахъ), это право обыкновенно предоставляется, съ благословенія мѣстнаго епископа, мантейнымъ монахинямъ не менѣе 40 лѣтняго возраста и при томъ вполнѣ безупречнаго поведенія.
«Церковный Вѣстникъ». 1892. № 49. С. 779.
