Протоіерей Димитрій Игнатенко – Поученіе на Благовѣщеніе Пресвятой Дѣвы Маріи, въ недѣлю Крестопоклонную.
«Благовѣствуй земле радость велію, хвалите небеса Божію славу».
Церковныя пѣснопѣнія праздника Благовѣщенія представляютъ одно сплошное ликованіе. Небо и земля приглашаются въ нихъ возвѣщать великую радость и Божію славу, какъ источникъ этой радости.
Да и какъ намъ не радоваться, братья, когда сегодня «главизна», – начало нашего спасенія!... Легко и пріятно бываетъ на душѣ, когда Богъ пошлетъ человѣку и небольшую радость, когда услышитъ человѣкъ какую-нибудь хорошую вѣсть. Какую же великую радость должна была ощутить въ своемъ сердцѣ Пречистая Дѣва Марія, когда Ея слуха коснулась принесенная Архангеломъ Гавріиломъ вѣсть о рожденіи отъ Нея Бога – Спасители; какая поэтому великая радость должна бы наполнять сердца и всѣхъ христіанъ при ежегодномъ воспоминаніи Благовѣщенія!
Гдѣ же и когда еще слышалась въ мірѣ такая благая вѣсть? Иного Благовѣщенія не было, нѣтъ, да и не будетъ, – не можетъ быть: вѣдь нѣтъ иного имени подъ небесамъ, о немъ же подобаетъ спастися, кромѣ сладчайшаго имени Іисуса Христа. Онъ и только Онъ – есть Путь, Истина и Жизнь, и никто не можетъ войти въ единеніе съ Богомъ, какъ только въ Немъ и чревъ Него.
Но, братья, спросимъ сами себя: мы то ощущаемъ ли нынѣ въ своемъ сердцѣ всю радость Благовѣщенія; заставляетъ ли она благоговѣйно трепетать все наше существо, – есть ли настоящій свѣтлый праздникъ и для каждаго изъ насъ, какъ христіанъ, подлинно день Благовѣщенія?
По совѣсти говоря, этого не наблюдается... Несомнѣнно, и среди молящихся здѣсь довольно есть душъ вѣрующихъ, для которыхъ настоящій день подлинно день радости чистой и святой, такъ много говорящей ихъ уму, а еще болѣе сердцу. Но многимъ и очень многимъ христіанамъ нашихъ дней уже не даетъ радости день Благовѣщенія. Ихъ не удивляетъ Христово Евангеліе, какъ вѣсть о вѣчномъ спасеніи и Богѣ – Спасителѣ, не трогаетъ и самый образъ этого спасеніи... Въ лучшемъ случаѣ они еще хоть умомъ своимъ внимаютъ глаголамъ жизни и преклоняются предъ идеями Евангелія; въ худшемъ же случаѣ – они и вовсе уклоняются во «ино благовѣствованіе»: вмѣсто Евангелія Христова принимаютъ сами и съ усердіемъ, достойнымъ лучшаго назначенія, другимъ проповѣдуютъ тоже «евангеліе», но чье и какое? Какое угодно, лишь бы не Христово: – Толстого, Маркса, Каутскаго и многія другія, имъ же нѣсть числа. Вмѣсто проповѣди о спасеніи отъ всѣхъ бѣдъ и золъ жизни чрезъ Христа, они проповѣдуютъ наступленіе чуть ли не рая земного безъ и помимо Христа, обѣщаютъ довольство и сытость, какъ единственно вѣрное благо человѣка.
Что же? Уже-ли Евангеліе Христово эта соль земли, – потеряло свою силу и свѣтильникъ міра погасъ? Ужели Евангеліе «выдохлось», какъ иные объ этомъ выражаются? Нѣтъ, и нѣтъ! Въ чемъ же секретъ такого отношенія къ Евангелію и такихъ сужденій о немъ?
Не въ Евангеліи Христовомъ, конечно, а въ самихъ людяхъ.
Въ этомъ отношеніи совпаденіе въ настоящій день двухъ церковныхъ воспоминаній – Благовѣщенія и недѣли Крестопоклонной – весьма знаменательно и поучительно.
Съ одной стороны радостная вѣсть о Спасителѣ въ лицѣ воплотившагося Сына Божія; съ другой – крестъ, какъ символъ совершеннаго уже Имъ спасенія и какъ указаніе на путь спасенія и для каждаго человѣка въ отдѣльности.
«Чрезъ крестъ – къ радости, чрезъ скорби къ счастью и блаженству» – вотъ чему поучаетъ насъ нынѣшній день. Евангеліе есть именно радостная вѣсть о спасеніи и Спасителѣ; оно обѣщаетъ и даетъ людямъ спасеніе, но только особенными путями и средствами, не похожими на тѣ, какія рекомендуются авторами различныхъ измышленныхъ евангелій. Вѣра въ Евангеліе, или радостную вѣсть о спасеніи міра во Христѣ, о благодати и прощеніи, принесенныхъ въ лицѣ Его нашей немощи съ неба на землю, предполагаетъ предварительную сложную душевную подготовку и напряженную нравственную работу человѣка надъ самосовершенствованіемъ. Евангеліе можетъ быть желанною и жизненною вѣстью и истиной жизни только для того, кто собственнымъ нравственнымъ опытомъ приведенъ былъ къ признанію своей нравственной немощи, ничтожества и грѣховности и невозможности искупленія отъ зла собственными силами. Только тотъ приметъ Евангеліе, какъ истину, кто былъ полонъ дѣятельной любви къ добру, желалъ всѣми силами добра, работалъ надъ собою, боролся со зломъ, но все болѣе и болѣе запутывался во лжи и грѣхѣ; радостною вѣстью Евангеліе будетъ только для человѣка, истерзаннаго мученіями совѣсти, сознаніемъ своего ничтожества, и печальной разобщенности его съ Богомъ. Сѣмя Евангельское вырастаетъ въ жизненную истину, когда падаетъ на сердце, жаждущее добра и изнемогающее отъ безсилія въ немъ, на сердце истерзанное муками совѣсти, жаждущее любви, прощенія и подкрѣпленія съ неба!{*}
Итакъ, Евангеліе требуетъ для спасенія высокой нравственной подготовки и нравственнаго подвига; оно возлагаетъ на желающихъ спасенія иго заповѣдей Христовыхъ и нравственный крестъ.
Кто, поэтому, дошелъ уже до равнодушія къ вопросу о своемъ спасеніи, кто равнымъ образомъ желалъ бы снять съ себя благое иго Христово на пути къ счастью и пытался бы скоро и легко достичь этого счастья: тѣ именно и соблазняются о Евангеліи, полагая, что оно уже безсильно устроить жизнь людей.
Со всѣмъ пыломъ отдаются такіе люди исканію новыхъ путей къ счастью, но они осуждены на безплодные поиски... Положеніе ихъ можно сравнить съ положеніемъ путниковъ, удалившихся изъ плодоносной земли въ дикую и безводную пустыню и долго уже по ней блуждающихъ. Ихъ томитъ голодъ и жажда... силы ихъ упали... Имъ грезится вдали роскошный оазисъ, и они идутъ къ нему. Но не достигнуть имъ того оазиса, предъ ними пустой миражъ, явленіе столь обыкновенное въ пустынѣ. И они гибнутъ въ пустынѣ, гибнутъ отъ голода и жажды... А позади ихъ осталась пренебреженная ими обильная всѣми плодами земли правды и спасенія..
Избавй насъ, Милосердный Боже, отъ такого пути! Пусть не обманчивый миражъ земного счастья, а Честный Крестъ Твоего Сына и нашего Господа управитъ нашъ жизненный путь. – Аминь.
Священникъ Димитрій Игнатенко.
«Таврическій церковно-общественный Вѣстникъ». 1907. № 11. С. 450-454.
{*} Свѣтловъ, прот. Курсъ апологетическаго богословія.
Об авторе. Протоиерей Димитрий Феофанович Игнатенко (17.07.1872 – 27.09.1935) – сын священника с. Агайманы Мелитопольского у. Таврической губ. (ныне село Фрунзе Ивановского района Херсонской обл.). Окончил Симферопольское духовное училище по I разряду (1886), Таврическую духовную семинарию первым студентом (1892), Киевскую духовную академию со званием кандидата богословия (1896). Преподавал в Симферопольском духовном училище. 4 февраля 1898 г. был рукоположен во священника и направлен в Керчь, где исполнял обязанности помощника благочинного. В 1901 г. был переведен в Симферополь. Там он служил законоучителем в мужской гимназии, а со временем стал настоятелем храма и заведующим Таврической епархиальной канцелярией. С 5.11 по 1.12.1922 г. в Симферополе проходили открытые заседания Верховного революционного трибунала. О. Димитрий вместе со своим епархиальным архиереем, архиеп. Никодимом (Кротковым) и еще несколькими клириками предстал перед судом по обвинению в нежелании отдать богослужебные предметы на поругание, а также в проведении двух «нелегальных» собраний, первое из которых было посвящено осуждению деятельности обновленцев Таврической епархии, а второе связано с рукоположением во епископа Мелитопольского прот. Александра Зверева (архиеп. Сергия). О. Димитрий виновным себя не признал и был осужден на три года исправительно-трудовых лагерей. Отбыв срок, вернулся в Симферополь, вновь был обвинен в антисоветской агитации и выслан за пределы Украины. Вернувшись домой, продолжал служить и проповедовать. Аскетичная жизнь, постоянное пребывание в молитве, пламенная вера и безраздельное упование на Промысел Божий даровало о. Димитрию особое дерзновение в обличении беззаконий, совершаемых безбожной властью, и обновленцев, разрушавших Церковь изнутри. В 1926 г. его снова арестовали и по постановлению Тройки ОГПУ выслали на три года в Марийскую обл. Отбыв ссылку, поселился в Мелитополе и через некоторое время получил Алексеевский приход в поселке Круча (ныне в черте Мелитополя). 17 июля 1935 г. был арестован в последний раз. В вину священнику вменялись его антисоветские проповеди, «распространение фашистских взглядов», предвещание войны. На допросах не скрывал своего недовольства Советской властью и ее мероприятиями, направленными на уничтожение религии, и того, что открыто говорил об этом с амвона и в беседах с людьми. Во время ведения следствия находился в Мелитопольской тюрьме. Когда следствие подходило к концу, душа священника оставалась крепкой и непоколебимой в исповедании Православной веры, но физические силы оказались исчерпаны. 9 сентября его положили в тюремную больницу. 27 сентября 1935 г., в день празднования Воздвижения Креста Господня, о. Димитрий преставился. Постановлением прокурора города Мелитополя от 9 октября 1935 г. уголовное преследование было прекращено в связи с его смертью. Постановлением УСБУ в Запорожской области от 21 февраля 1997 г. был реабилитирован.