Проф.-протоіерей Николай Гроссу – Истина свободитъ вы (Іоанн. 8, 32).
Въ евангельскомъ повѣствованіи о страстяхъ Христовыхъ мы всегда съ чувствомъ неизъяснимой скорби и тяжелаго раздумья останавливаемся на слѣдующихъ словахъ еванг. Марка: «Пилатъ же хотя народу хотѣніе сотворити, пусти имъ Варавву, и предаде Іисуса, бивъ, да пропнутъ Его». Въ недоумѣніи мы спрашиваемъ себя: какъ могъ Пилатъ, этотъ образованный правитель Іудеи, облеченный властью верховнаго суда надъ всей страной и пользовавшійся прочнымъ довѣріемъ римскаго императора, сообразоваться съ хотѣніемъ неистовой толпы іудеевъ въ такомъ важномъ дѣлѣ, какъ осужденіе на смерть Галилейскаго Учителя, въ ученіи и дѣлахъ Коего не было ничего предосудительнаго съ точки зрѣнія закона? «Кую вину приносите на человѣка сего?» вопрошаетъ Пилатъ іудеевъ и получаетъ отвѣть, въ которомъ слышится не ревность о нарушенной святости Моисеева закона, о попранной правдѣ Божіей, но чувство личнаго раздраженія, подогрѣтаго ненавистью къ Іисусу Христу іудейскихъ первосвященниковъ, фарисеевъ и книжниковъ: «аще не бы былъ сей злодѣй, не быхомъ предали Его тебѣ» (Іоан. 18, 30); сего обрѣтохомъ развращающа языкъ нашъ и возбраняюща Кесареви дань даяти, глаголюща себе Христа быти» (Лук. 23, 2). Не трудно было понять цѣну этихъ обвиненій, и Пилатъ послѣ бесѣды съ Іисусомъ всенародно объявляетъ свой судъ: «никоеяже обрѣтаю вины въ человѣкѣ семъ». Мало этого, выслушавъ ученіе Спасителя о царствѣ Божіемъ и будучи предупрежденъ своей женой о томъ, что она много пострадала во снѣ за Праведника сего, Пилатъ, какъ человѣкъ съ искуснымъ умомъ и не совсѣмъ испорченнымъ сердцемъ, сталъ прозрѣвать въ несправедливо обвиняемомъ Учителѣ необыкновеннаго Посланника Божія. «Отъ сего искаше Пилатъ пустити Его» (Ін. 19, 12). Такимъ образомъ, рѣчь шла не о какомъ-нибудь сомнительномъ случаѣ судебной практики, а о требованіи первосвященниковъ и народной толпы, очевидно несправедливомъ, богопротивномъ.
Что же заставило Пилата учинить несправедливый судъ и произнести смертный приговоръ Тому, Кто есть сама жизнь? Въ отвѣтъ на этотъ вопросъ евангельская исторія открываетъ намъ область тѣхъ интересовъ, которыми было побѣждено въ Пилатѣ чувство правды. Св. еванг. Іоаннъ повѣствуетъ, что когда Пилатъ рѣшилъ освободить Іисуса Христа, то іудеи стали кричать: «аще сего пустиши, нѣси другъ кесаревъ. Всякъ иже царя себе творитъ, противится кесарю». Смущенный этими словами, Пилатъ вывелъ Обвиняемаго къ народу и сказалъ: «се царь вашъ!» На это іудеи неистово закричали: «нѣтъ у насъ царя, кромѣ кесаря!» Какъ острый мечъ, вонзилось имя кесаря въ сердце Пилата и онъ постыдно отступилъ отъ своего рѣшенія. «Тогда убо предаде Его имъ, да распнется».
Итакъ, внутренняя причина несправедливости Пилата заключается въ его опасеніи за свое житейское благополучіе, за свое выдающееся, по чести и матеріальному обезпеченію, мѣсто службы. – «Что станется со мною и съ моей семьею, если разъяренные первосвященники въ самомъ дѣлѣ отправятъ въ Римъ доносъ на меня, если кесарь, внявъ ихъ доносу, предастъ меня позорному суду, отставитъ отъ мѣста и сошлетъ куда-нибудь?»... Вотъ какія мысли волновали правителя Іудеи, когда его лиѳостротонъ оглашался криками «распни, распни Его!» И онъ, при очевидной невинности Іисуса и при всемъ своемъ желаніи отпустить Его, не могъ устоять противъ искушеній житейскихъ и покорился хотѣнію народа, опозоривъ себя самымъ несправедливымъ актомъ суда и навсегда погубивъ свою душу.
Размышляя объ этомъ богопротивномъ дѣяніи Пилата, ваша мысль углубляется въ прошедшія судьбы человѣчества и находитъ, что въ осужденіи Іисуса Христа Пилатомъ сказалось дѣйствіе того исконнаго начала зла и разрушенія, которое св. ап. Павелъ такъ опредѣляетъ: «плоть похотствуетъ на духа, духъ же на плоть; сія же другъ другу противятся, да не яже хощете, сія творите» (Гал. 5, 17). Въ нервомъ человѣкѣ Богъ гармонически сочеталъ стремленія духа и требованія плоти, поставивъ ему цѣлью постепенное одухотвореніе плотскаго начала до уничтоженія въ немъ вещественныхъ свойствъ тлѣнія и разрушенія (1 Кор. 15, 46). Но это дивное согласіе между духомъ и плотью заключало въ себѣ немалую опасность для духа – забыть о своихъ высшихъ запросахъ въ заботахъ объ удовлетвореніи нуждъ тѣла. И эта опасность, къ безконечнымъ бѣдствіямъ міра, превратилась въ дѣйствительность на самыхъ первыхъ порахъ человѣческой жизни. Духъ подчинился искушеніямъ плоти и нарушилъ заповѣдь Божію. Съ этого момента плоть стала сильнѣе духа и, въ борьбѣ съ послѣднимъ, одерживала побѣду за побѣдой. Плѣнивши духъ, плоть сдѣлала его послушнымъ своимъ рабомъ и стала пользоваться его силами для удовлетворенія только своихъ земныхъ стремленій. Въ такомъ рабскомъ служеніи плоти духъ потерялъ свою первобытную красоту; осталось въ немъ только сознаніе своей зависимости отъ Бога и своего неземного происхожденія: сознаніе это проявлялось въ видѣ дѣйствій совѣсти и въ видѣ влеченія къ небу, создавшаго все, что было въ языческомъ мірѣ великаго, истиннаго, прекраснаго. Но эти слѣды первоначальнаго величія человѣка создали для него то печальное положеніе, въ какомъ оказался онъ предъ пришествіемъ Спасителя, въ какомъ оказался и несправедливый судья Христовъ, Пилатъ. Желаніе свободы отъ временныхъ условій земной жизни и стремленіе къ истинѣ и правдѣ – съ одной стороны, роковая привязанность къ мелкимъ житейскимъ интересамъ, къ средствамъ добыванія хлѣба и безсиліе соединить съ этимъ служеніе истинѣ и правдѣ – съ другой стороны: что можетъ быть печальнѣе этого состоянія человѣка? Послѣдній чувствовалъ себя какъ бы заключеннымъ въ мрачномъ подземельѣ, откуда не было никакого выхода на свѣтъ Божій; онъ безуспѣшно бросался то въ одну, то въ другую сторону, и вездѣ встрѣчалъ тѣ же бѣдствія, тѣ же разочарованія. Въ концѣ концовъ имъ овладѣло полное отчаяніе «Окаяненъ азъ человѣкъ, кто мя избавитъ отъ тѣла смерти сея!» (Рим. 7, 27).
Въ отвѣтъ на этотъ вопль отчаянія послышался кроткій голосъ Галилейскаго Пророка: «пріидите ко Мнѣ вси труждающіися и обремененніи, и Азъ упокою». Трепетно забились сердца людей отъ этой благой вѣсти. Со всѣхъ сторонъ жаждущіе спасенія устремились къ водѣ, текущей въ животъ вѣчный. И Господь совершилъ обновленіе людей. Онъ вывелъ вѣрующихъ изъ темницы на свободу, «даровавъ вся яже къ животу и благочестію». Онъ послалъ имъ св. Духа, Который наставляетъ ихъ на всякую истину и тѣмъ освобождаетъ духъ человѣческій отъ служенія плоти, возвращаетъ ему первоначальную свободу и сообщаетъ его стремленіямъ къ добру святую рѣшимость, непобѣдимое мужество. «Аще пребудете въ словеси Моемъ воистину ученицы Мои будете, и уразумѣете истину, и истина свободитъ вы» (Іоан. 8, 32).
Кто хочетъ видѣть, какъ истина Христова дѣлаетъ вѣрующихъ свободными отъ житейскихъ привязанностей и мужественными въ преслѣдованіи высшихъ стремленій духа, пусть обратится къ исторіи христіанскихъ мучениковъ. Вотъ предъ нами встаетъ кроткій образъ св. Стефана первомученика. Онъ увѣровалъ и позналъ истину Христову и ея безконечное величіе; эта истина сдѣлала его мужественнымъ въ исповѣданіи своей вѣры: нѣтъ у него недостойныхъ мірскихъ привязанностей, не боится онъ опасностей; въ виду смерти лицо его похоже на лицо ангела, а устремленный вверхъ взоръ видитъ Іисуса, сидящаго одесную Бога, и въ послѣднія минуты жизни онъ находитъ въ себѣ достаточно силы, чтобы стать на колѣни и предать свою душу Богу. За нервомуч. Стефаномъ слѣдуютъ цѣлые сонмы мучениковъ и исповѣдниковъ, столь же свободныхъ и мужественныхъ. «Христіанъ ко львамъ!» стало обычнымъ крикомъ языческой черни во 2-мъ вѣкѣ, но этотъ крикъ никого не пугалъ. Молодая, нѣжнаго тѣлосложенія, св. Перпетуя была матерью и ей говорили: «сжалься надъ твоимъ малюткой, сжалься надъ сѣдинами твоего отца и надъ младенчествомъ твоего ребенка». – Нѣтъ, отвѣчала она. – «Такъ, значитъ, ты – христіанка?» – Да!.. «И мы, разсказываетъ она, были приговорены къ растерзанію дикими звѣрями. Съ сердцами, исполненными радости, вернулись мы въ темницу». – А вотъ еще примѣръ мужественной свободы, не знающей страха въ дѣлѣ исповѣданія своей вѣры. «Теперь я становлюсь послѣдователемъ Христа», говоритъ св. Игнатій Богоносецъ. «Пусть мнѣ угрожаетъ огонь, распятіе, нападеніе дикихъ звѣрей, пусть мнѣ переломаютъ кости, исковеркаютъ члены, истерзаютъ все мое тѣло, пусть муки діавола обратятся на меня – только бы я пріобрѣлъ Христа Іисуса».
Истина Христова и донынѣ рождаетъ мужественно свободныхъ людей, поднимающихся надъ малоцѣнными привязанностями къ міру и всѣмъ доказывающихъ примѣромъ своей жизни, что въ мірѣ есть нѣчто высшее, чѣмъ спокойствіе и удовольствія, что слѣдованіе за толпой въ погонѣ за внѣшнимъ благосостояніемъ не составляетъ необходимаго элемента человѣческой жизни. Какъ во время пророка Иліи, вокругъ насъ живутъ праведники, которые не преклоняютъ своихъ колѣнъ предъ Вааломъ, предъ міромъ зла, но готовы безстрашно вести съ нимъ борьбу во имя Христова ученія, во имя неизмѣнно прекрасныхъ, вѣчныхъ благь царства Божія. Ихъ мужество иногда выражается въ пассивномъ терпѣніи, иногда въ рѣшительной борьбѣ противъ тиранніи, иногда состоитъ въ открытомъ признаніи истины. Но, на ряду съ этими избранниками Божіими, мы встрѣчаемъ великое множество людей трусливыхъ, страдающихъ отсутствіемъ мужества, когда жизнь вызываетъ ихъ на исповѣданіе своей вѣры, на защиту послѣдней отъ враговъ. Люди эти находятъ въ себѣ достаточно силъ, чтобы вести самую острую борьбу изъ-за удобствъ житейскихъ, но совершенно безпомощны тамъ, гдѣ истина и вѣра должны быть засвидѣтельствованы, какъ безцѣнныя сокровища нашего духа.
Гдѣ же лѣкарство противъ такого оскудѣнія въ насъ духа христіанской свободы, противъ такого нашего безволія и трусости? – Конечно, въ истинѣ Христовой, ибо слово Спасителя одинаковое имѣетъ значеніе для всѣхъ вѣрующихъ и для всѣхъ временъ. Но истина Христова только въ томъ случаѣ сдѣлаетъ насъ мужественно свободными, если мы воспріимемь ее всѣмъ своимъ существомъ, вполнѣ уразумѣемъ ее своимъ умомъ и возлюбимъ своимъ сердцемъ. Ставши достояніемъ нашего сердца, она превратится въ могущественнѣйшее побужденіе для нашей воли къ исполненію Закона Божіи. Входитъ же она въ наше сердце и овладѣваетъ имъ не иначе, какъ путемъ непрестаннаго размышленія о ней и неустанной работы надъ своимъ нравственнымъ усовершенствованіемъ. Размышленіе объ истинѣ Христовой открываетъ въ ней столько глубины, силы, величія и привлекательной красоты, что сердце невольно плѣняется ею. Древніе подвижники представляютъ намъ наиболѣе разительный примѣръ того, какъ богомысліе содѣйствуетъ проникновенію нашего духа истиной Христовой. Но при этомъ размышленіе не должно быть бездѣятельнымъ, иначе оно превратится въ пустую мечтательность: чтобы раждать въ нашемъ духѣ мужество христіанскаго исповѣданія, чтобы вести насъ къ свободному служенію Богу, размышленіе всегда должно сопровождаться усиліями показывать на дѣлѣ, что мы владѣемъ истиною и стремимся жить только для нея. Чѣмъ настойчивѣе и непрерывнѣе мы будемъ упражнять въ этомъ свою волю, тѣмъ легче станетъ для послѣдней исполненіе Закона Христова, тѣмъ легче будетъ нашему духу вести борьбу съ плотью и тѣмъ мужественнѣе мы будемъ чувствовать себя среди опасностей жизни. А мужество всегда рождаетъ добродѣтели, составляя ихъ необходимую принадлежность; съ добродѣтелями же приходятъ къ намъ и земныя блага, столь привлекательныя для людей нашего вѣка. Исключительная забота о пищѣ и питьѣ, съ забвеніемъ высшихъ потребностей духа, если и даетъ иногда, по-видимому, блестящіе результаты, то во всякомъ случаѣ результаты непрочные, временные, быстро исчезающіе и смѣняющіеся полнымъ разочарованіемъ. Есть древнее преданіе, что Пилатъ, дорожившій мнѣніемъ Рима о себѣ и пожертвовавшій истиной, ради своего спокойствія и благополучія, не удержался на мѣстѣ правителя Іудеи, но былъ сосланъ римскимъ императоромъ въ Галлію и здѣсь, послѣ безчисленныхъ страданій и бѣдствій отъ мучительнѣйшихъ угрызеній совѣсти и отъ тѣлесныхъ лишеній, окончилъ свою жизнь самоубійствомъ, бросившись въ пропасть съ одной пустынной скалы. Поучительный примѣръ для всѣхъ, забывающихъ о судѣ и правдѣ, объ истинѣ и добродѣтели, и своею жизнью проповѣдующихъ, что пища выше души, а одежда выше тѣла.
Н. Гр.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1901. Т. 1. № 13. С. 289-295.
