Архіепископъ Антоній (Каржавинъ) – Объ особенныхъ способахъ борьбы съ тѣми хульными помыслами, которые внушаются намъ демонами[1] вопреки нашему желанію и потому именуются демонскими.
Преп. Нифонт с помощью Креста изгоняет из храма тысячу бесов. Клеймо иконы святого рубежа XVII-XVIII веков. ПГХК
«Многажды многимъ случаются помышленіи... хульныя».
«Многимъ людемъ бываетъ то искушеніе отъ духа хульнаго, яко смущаеміи помысли хульными не вѣрятъ, что имутъ творити, и во отчаяніе приходятъ» (Въ 1-мъ томѣ собранія сочиненій св. Димитрія, Митрополита Ростовскаго, въ статьѣ «Врачесство духовное на смущеніе помысловъ» въ Кіевскомъ Изданіи 1895 года стр. 110 и 125-я).
«При стезѣ преткновеніе (σκάνδαλα) положили (ἔθεντό) для меня». (Псал. CХХХIХ, 6.)
Святая церковь научаетъ насъ молиться ежедневно по востаніи отъ сна такою молитвою: «Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами, отжени отъ мене смиреннаго и окаяннаго раба Твоего... вся... хульная помышленія, отъ окаяннаго моего сердца и отъ помраченнаго ума моего».
Дѣйствительно, если будемъ внимательно и постоянно слѣдить за теченіемъ нашей душевной жизни, то несомнительно убѣдимся въ необходимости для насъ ежедневно такой молитвы объ избавленіи насъ отъ хульныхъ помысловъ.
Какъ скоро мы, при помощи благодати Божіей, навыкнемъ благоговѣнію предъ Богомъ, воспитаемъ въ себѣ навыкъ остерегаться всякихъ поводовъ ко грѣху и, если по неосторожности или по увлеченію поддаваясь грѣху, станемъ сокрушаться этимъ грѣхонаденіемъ и отъ всея души обращаться къ покаяннымъ подвигамъ, то мы чрезъ это самое[1] становимся уже доступны искушенію насъ такъ называемыми «демонскими» хульными помыслами, по попущенію Божію.
Эти помыслы приражаются къ намъ 1) неожиданно и именно въ то время, когда мы менѣе всего предполагаемъ ихъ прираженіе (во время молитвы, за Божественной Литургіей, при самомъ причащеніи Тѣла и Крови Христовыхъ);
2) они мимолетны, какъ быстрый вихрь проносятся хульные помыслы въ нашемъ умѣ и прежде, чѣмъ мы опомнимся при дѣйствіи ихъ, разомъ прекращаются;
3) они возмутительны необычайно для нашей души, ибо относятся къ Самому Богу, воплощенію и страданіямъ Сына Божія, къ Пресвятой Богородицѣ, Ея приснодѣвству и безсѣменному зачатію и рожденію, къ причащенію Тѣла и Крови Христовыхъ, къ дѣйствительности пресуществленія за литургіей хлѣба и вина въ Тѣло и Кровь Христову; къ величайшимъ угодникамъ Божіимъ, къ ихъ священнымъ изображеніямъ; чѣмъ мы бываемъ благоговѣйнѣе, чѣмъ выше и сильнѣе наше молитвенное прилѣпленіе къ Богу, Пресвятой Богородицѣ и Святымъ угодникамъ Божіимъ, чѣмъ болѣе мы ощущаемъ въ себѣ молитвеннаго умиленія и духовнаго радованія при мысли о Богѣ, тѣмъ сильнѣе, неотвязчивѣе и возмутительнѣе дѣйствуютъ на насъ эти хульные помыслы, порождая въ насъ сперва недоумѣніе вслѣдствіе ихъ неожиданнаго возникновенія (когда мы еще не опомнились отъ ужаснаго впечатлѣнія, еще не пришли въ себя), затѣмъ невольное содроганіе и ужасъ, сопровождаемый невольно мыслію, что эти помыслы есть несомнѣнный признакъ оставленія и отверженія насъ Богомъ, какого то нашего тяжкаго грѣхопаденія, нами несознаваемаго и навлекшаго на насъ грозный гнѣвъ Божій; если же мы не поборемъ въ себѣ такого страха, душевнаго смущенія и возникающихъ въ насъ опасеній, то постепенно впадаемъ въ уныніе и отчаяніе; «бѣсъ (хульный)», говоритъ преподобный Іоаннъ Лѣствичникъ, часто пребываетъ въ простѣйшихъ по уму и незлобивѣйшихъ, которые наиболѣе и лютѣе, чѣмъ другіе, мятутся и смущаются въ такомъ случаѣ»; «безбожный сей духъ не только хулитъ Бога и все божественное, но и слова нѣкоторыя срамныя и безчестныя произноситъ въ насъ мысленно для того, чтобы мы оставили молитву или впали въ отчаяніе»; «когда мы станемъ на молитву, то сіи нечистые и неизреченные помыслы возстаютъ на насъ, а по окончаніи молитвы тотчасъ отъ насъ отходятъ, ибо они не имѣютъ обыкновенія бороться сь тѣми, которые противъ нихъ не вооружаются[2] «часто даже во время Божественной Литургіи и въ самый страшный часъ совершенія Таинъ, сіе всескверное чудовище хулитъ Господа и совершаемую Святую Жертву... непостижимыя, нечестивыя и неизъяснимыя слова (непостижимыя по ихъ непонятному возникновенію въ нашемъ умѣ, когда мы вовсе не расположены такъ думать и даже отвращаемся отъ такихъ словъ и смущаемся, какъ мерзости; неизъясиимыя – по ихъ нелѣпости, противорѣчію нашему здравому смыслу, какъ свойственныя только сумасшедшимъ и бѣсноватымъ) внутри насъ не душа наша произноситъ, но богоненавистникъ – бѣсъ, который низверженъ съ небесъ за то, что и тамъ дерзнулъ хулить Господа; тѣмъ, которые крайне смущаются прираженіемъ «демонскихъ» хульныхъ помысловъ «сей лукавый и безчеловѣчный мучитель... внушаетъ, что нѣтъ имъ никакой надежды на спасеніе, и увѣряетъ, что они хуже всѣхъ невѣрныхъ и язычниковъ»; «многихъ (хульный демонъ) отвлекъ отъ молитвы; многихъ отлучилъ отъ Святыхъ Таинъ; изнурилъ тѣла нѣкоторыхъ печалію, иныхъ мучилъ постомъ и не давалъ имъ ни малѣйшей ослабы» (мучилъ постомъ здѣсь означаетъ то, что лица, подвергавшіяся прираженію «демонскихъ» хульныхъ помысловъ боролись съ ними только обычными способами борьбы противъ демоновъ, заповѣданными намъ Спасителемъ въ словахъ: «сей родъ (то-есть, демоны) изгоняется токмо молитвою и постомъ» (Ев. Mѳ. XVII, 21 ст. Марк. IX, 29), не прибѣгая къ особеннымъ способамъ борьбы именно противъ демонскихъ хульныхъ помысловъ);
4) Хульные помыслы насильственны для нашего ума и сердца, ибо мы ничего подобнаго этимъ помысламъ не только не мыслимъ и не желаемъ мыслить, но дажо тщательно избѣгаемъ этого, отвращаемся и гнушаемся; если такое демонское насиліе надъ нами, по попущенію Божію, продолжится долгое время, то часто случается, что сей обманщикъ и губитель душъ (то-есть, хульный демонъ), «по справедливому замѣчанію преподобнаго Іоанна Лѣствичника, многихъ приводитъ въ изступленіе ума, ибо нѣтъ никакихъ помысловъ, которые бы столь трудно было исповѣдать, какъ помыслъ хульный, изъ стыда за самое произношеніе предъ духовнымъ отцомъ нашимъ сего помысла и по болѣзненному нашему самомнѣнію, для котораго весьма тягостно то, что даже тогда, когда мы стремимся къ покаяннымъ подвигамъ и къ очищенію сердца нашего отъ грѣховныхъ помысловъ, въ насъ возникъ столь отвратительный, мерзкій и гнусный помыслъ; при прираженіи «демонскихъ» хульпыхъ помысловъ къ людямъ съ чуткою совѣстью, впечатлительнымъ, благоговѣйнымъ демоны обыкновенно примѣшиваютъ къ хулѣ еще нѣчго страстное, относящееся къ плотскимъ грѣхамъ и притомъ самымъ гнуснымъ и мерзкимъ.
Полѣдствіе такого насильственнаго характера «демонскихъ» хульныхъ помысловъ демоны дѣйствуютъ прираженіемъ этихъ помысловъ «не только на людей, живущихъ вь мірѣ, но и на проходящихъ монашескую жизнь», говоритъ тотъ же Іоаннъ Лѣствичникъ.
Въ книгѣ, называемой «Миръ съ Богомъ человѣку»[3] сказано, что «мнози Святіи таковая скверная хуленія терпяху, но обаче не лишилися святыни, ни отщетишася благодати Божіей». «И Апостолъ Павелъ подобно нѣчто терпяще, егда глаголетъ о пакостникѣ данномъ ему, о немъ-же трикрати моляшеся, и просимаго не получаше, слыша-бо: довлѣетъ тебѣ благодать моя» (2 Коринѳ., XII, 9).
Въ книгѣ подъ заглавіемъ «Руководство къ исповѣди»[4], составленной старцемъ Никодимомъ Святогорцемъ, говорится: «Авва Памва (память его 18 іюля), боримый однажды демономъ хульнымъ и молясь Богу вопреки ему, услышалъ свыше Божественный гласъ, который говорилъ: Памва, Памва, не унывай изъ за чужаго грѣха, но заботься о своемъ дѣланіи»; «Божественный Пафнутій (повѣдавъ о себѣ), что въ самое время его исповѣдническаго подвига, когда мучили тѣло его мучители различными пытками и жгли огнемъ, хульный демонъ извнутри его (Пафнутія) произносилъ (мысленно для Пафнутія) «хулы противъ Бога». Даже Симъ Господь нашъ Іисусъ Христосъ былъ искушаемъ въ пустынѣ хульнымъ демономъ, какъ это изъясняетъ преподобный Іоаннъ Лѣствичникъ въ слѣдующихъ словахъ: «самъ нечистый бѣсъ... сказалъ нѣкогда Господу Іисусу: сія вся Тебѣ дамъ, аще падъ поклонишимися. Научимся же и мы... говорить ему иди за мною, сатана: Господу Богу моему поклонюся и Тому Единому послужу (Ев. Mѳ. IV, 9)». Насильственный характеръ «демонскихъ» хуьлныхъ помысловъ особенно ясно свидѣтельствуется въ житіи преподобнаго Нифонта, епископа Коистантскаго, память котораго празднуется 23-то декабря: «діаволъ рече, повѣствуется въ житіи, прельстился еси Нифонте, – Бога нѣсть, гдѣ бо есть Богъ? сіе по вся часы ему бѣсъ глаголаше, развращая умъ и помрачая. Святый-же отвѣщаваше: се ты глаголеши, діаволе, яко безуменъ, рече бо безуменъ въ сердцѣ своемъ нѣсть Богъ. И хотѣ молитву (къ Богу) сотворити, но не возможе: усты бо глаголаше, а умъ развращашеся ему и бѣ Святый въ печали мнозѣй, помраченъ умъ имущи, отъ сего лишися и человѣческаго смысла и страждаше тако. А егда онъ прихождаше когда мало въ себе, паки бѣсъ не преставаше глаголющи: нѣсть Бога. Къ нему-же Святый: аще соблужу (при помраченія ума), аще ли убію, аще-ли что ино зло сотворю, обаче Христа моего не отвергуся. Діаволъ-же къ нему паки вѣщаше: что глаголеши, есть-ли Христосъ? Ей, нѣсть Христа: азъ единъ содержу вся, и царствую надъ всѣми, тебѣ-же кто глагола, что есть Богъ или Христосъ? Отвѣщаваше Святый; не имаши прельстити мя, темная областе, отступи отъ мене, враже всякія правды. Діаволъ-же неотступнѣ боряшеся съ нимъ, помрачая умъ его и понуждая глаголати, – нѣсть Бога: тако пребысть Святый четыре лѣта боряся съ бѣсомъ и нудя себе къ молитвѣ. Нѣкогда молящійся и сомнящійся, – есть-ли Богь, воззрѣ на икону Спасителеву и, изъ глубины сердечныя воздохнувъ, прострб руки ко иконѣ, глаголя: Боже, Боже мой, вскую мя еси оставилъ? Извѣсти ми, аще Ты еси Богъ, и инаго нѣсть ли развѣ Тебе, да не преклонюся къ совѣту вражію».
Не тѣмъ только возмутительны и тяжелы бываютъ для насъ «демонскіе» хульные помыслы, что они направлены прямо противъ Бога, воплощенія Сына Божія, Пресвятыя Богородицы и величайшихъ Угодниковъ Божіихъ, но и тѣмъ, что они приражаются къ намъ обыкновенно тогда, когда мы менѣе всего помышляемъ о грѣхахъ, когда мы бываемъ преисполнены молитвеннаго умиленія и духовной радости о Богѣ Спасителѣ нашемъ и даже когда мы молимся за Божественной литургіей и причащаемся Святыхъ Таинъ Христовыхъ. Чѣмъ благоговѣйнѣе мы бываемъ въ это время, тѣмъ возмутительнѣе и болѣзненнѣе для насъ бываютъ эти помыслы. Выражая эту мысль, Псалмопѣвецъ Давидъ говоритъ въ СХХХІХ-мъ псалмѣ: «при стезѣ преткновоніе положили для меня», то есть, въ то самое время приразились ко мнѣ грѣховные помыслы, когда я шелъ правымъ путемъ, подвизался въ заповѣдяхъ Божіихъ, стремился достигнуть духовныхъ добродѣтелей, искалъ одного добра, – и вотъ въ это самое время неожиданно приразилось ко мнѣ зло.
То, что для воздѣйствія на васъ хульными помыслами демоны обыкновенно избираютъ время молитвеннаго умиленія и напряженнаго стремленія нашего къ Богу и всему божественному, происходитъ, пo объясненію святыхъ подвижниковъ, главнымъ образомъ отъ зависти демоновъ, именно: демоны завидуютъ человѣку въ томъ, что онъ молитвою приблизился къ Богу, пламенѣетъ любовію къ Богу и всему Божественному; это состояніе человѣка – несносно для демоновъ, особенно раздражаетъ ихъ. «Все сіе бываетъ, по замѣчанію преподобнаго Іоанна Лѣствичника,... отъ зависти (къ намъ) бѣсовъ».
Богъ попускатъ демонамъ такое дѣйствіе зависти («демонскіе» хульные помыслы) 1) для охраненія насъ отъ всякой самомнительной гордости и тщеславія (ибо мы даже при достиженіи высшихъ степеней духовной молитвы принуждены бываемъ бороться съ демонами и чрезъ это все глубже и глубже ощущать и сознавать нашу собственную духовную немощь въ духовной жизни), 2) для окончательнаго отторженія нашего отъ всякихъ привязанностей къ міру и для совершеннѣйшаго прилѣпленія нашей души къ Богу (ибо при насиліи надъ нашимъ умомъ «демонскихъ» хульныхъ помысловъ мы оказываемся въ самомъ бѣдственномъ положеніи съ опасностію сойти съ ума или впасть въ душепагубную ересь и это сознаніе чрезвычайной опасности для нашей душевной жизни и вѣчнаго спасенія побуждаетъ насъ отвергнуть всякую самоувѣренность, всякую самонадѣянность и въ страхѣ и крайнемъ сокрушеніи сердца взыскать помощи у единаго Бога, не заботясь ни о чемъ постороннемъ, мірскомъ); для усвоенія нами истинно-христіанскаго смиренія, какъ дара благодати Божіей, – чрезъ «демонскіе» хульные помыслы. Царь и Пророкъ Давидъ научился глубоко сознательно и убѣжденно признавать себя «червемъ, а не человѣкомъ» (Псал. XXI, 7); чрезъ «демонскіе» хульные помыслы верховный изъ святыхъ Апостоловъ Христовыхъ Павелъ убѣжденно признавалъ себя «извергомъ» (ἐκτρώμα 1 Коринѳ. XV, 8), первымъ изъ грѣшниковъ (I Тимоѳ. I, 15); 4) для совершеннаго распознаванія козней демонскихъ, ибо въ прираженіи «демонскихъ» хульныхъ помысловъ мы наиболѣе ощутительно познаемъ всю злобу, всю ненависть къ Богу демоновъ, всю извращенность ихъ духовной жизни, тогда какъ при обычныхъ демонскихъ кознахъ зло всегда прикрывается благовиднымъ соблазномъ, какъ-бы нѣкоторою приманкою, – а въ «демонскихъ» хульныхъ помыслахъ злоба демоновъ дѣйствуетъ открыто и явно, тогда демоны наиболѣе открываютъ намъ гордость свою бѣсовскую, которою они всегда преисполнены и которую тѣми самыми мыслями, какими мыслятъ они сами, стараются мысленно внушить намъ. Послѣ гнета и насилія надъ нашимъ умомъ «демонскихъ» худьныхъ помысловъ мы, наконецъ, пріобрѣтаемъ такую ненависть къ демонамъ, что болѣе уже не увлекаемся никакими ихъ соблазнами. Поэтому справедливо одинъ христіанскій подвижникъ на вопросъ: откуда ты научился такъ зорко распознавать козни демонскіе? отвѣчалъ – отъ самихъ же демоновъ.
Врачевство духовное на смущеніе помысловъ при прираженіи къ нашему уму хульнаго демона слѣдующее:
1) отнесеніе этихъ помысловъ не къ намъ самимъ, а къ виновнику ихъ – хульному демону, «да не мнитъ (кто), учитъ насъ святитель Димитрій Ростовскій, яко тыи мысли его суть и отъ его самого происходятъ, но отъ діавола наносятся, и онъ самъ ихъ начало и изобрѣтатель. Како бо отъ нашего сердца и воли могутъ тыя хулы исходити, ихже ненавидимъ, и скорѣе желали-бы себѣ болѣсти каковой паче нежели тыхъ мыслей; отсюду убо истинное извѣщеніе, яко не отъ нашего произволенія рождаются хулы, понеже ихъ не любимъ и не желаемъ»;
2) непризнаніе сихъ помысловъ за свой собственный грѣхъ, но «за особное искушеніе, е, толико болѣе утѣшитъ врага своего діавола, который надъ тѣмъ не будетъ торжествовать егда тѣмъ чію совѣсть яко грѣхомъ каковымъ смутитъ. Егда бы кто посредѣ людей богохульныхъ сидѣлъ связанный,[5] иже-бы слышалъ хульная ихъ словеса на Бога, на тайны Христова, на пречистую Богородицу и на всѣхъ святыхъ, и онъ-бы хотѣлъ отъ нихъ избѣжати да не слышитъ словесъ ихъ хульныхъ, но не могъ бы, яко связанъ есть, ниже могъ-бы ушесъ своихъ заткнути отъ хулы ихъ: рцы ми, имѣлъ-ли бы грѣхъ каковый отъ сего, яко словесъ ихъ хульныхъ и не хотя слушаетъ? Воистинну, не точію не имѣлъ-бы грѣха ни единаго, но и многія похвалы сподобился бы отъ Бога, яко связанъ сый и избѣжати не могій съ тяжестію богохульная словеса слышаше».
3) полная и чистосердечная исповѣдь такихъ помысловъ предъ нашимъ духовнымъ отцемъ, дажо съ записью ихъ на бумагѣ, если устами нашими стыдимся произнести въ слухъ «демонскія» хулы, – это наилучшее средство избавиться отъ душевнаго смущенія такими помыслами. «Что всего ужаснѣе, замѣчаетъ преподобный Іоаннъ Лѣствичникъ, мы не можемъ безъ величайшаго затрудненія сказать, открыть, исповѣдать врачу духовному хульный помыслъ; посему (именно не по другой какой причинѣ, но по грѣховному зараженію нашему отъ такихъ помысловъ) часто случается, что сія нечистая страсть многихъ повергаетъ въ отчаяніе и безнадежность, истребивъ всю надежду (въ нихъ на избавленіе отъ такихъ помысловъ), подобно червю, который точитъ (внутри) дерево». Въ Древнемъ Патерикѣ есть такое сказаніе: «братъ нѣкій стужаемый бяше отъ духа хульанго, и стыдяшеся исповѣдати: идѣже бо слышаше о велицѣхъ старцехъ, хождаше къ нимъ, да исповѣсть своя мысли хульныя: но егда прихождаше, студъ ему возбраняше исповѣдати. Приходящу-же ему часто къ Аввѣ Пимину, прозрѣ старецъ, яко (братъ той) имать нѣкая помышленія и рече къ нему: се множицею приходиши ко мнѣ съ помыслы, и паки съ скорбію относими ихъ съ собою не исповѣдая мнѣ: но рцы ми, чадо, еже имаши. Братъ-же со стыдѣніемъ изрече: хульными мысльми врагъ мя смущаетъ, и стыждуся изрещи. Якоже изрече братъ, и абіе ощути отраду, и рече ему старецъ: не печалуй о семъ, чадо, егда-же пріидетъ (къ) тебѣ хульный помыслъ, рцы: азъ тоя мысли не требую, хула твоя ктому на тебѣ да будетъ, діаволе: помысла бо твоего нехощетъ душа, моя, всякія бо мысли, ихже душа не хощетъ, не долю медлятъ, но скоро аки дымъ исчезаютъ. И тако братъ, пріемъ пользу, отъиде благодаря Бога, яко научи его онѣмъ старцемъ, како помыслы хульныя избывати»;
4) противопоставленіе рѣзкое и безповоротное демонскимъ хуламъ на Бога, Пресвятую Богородицу и святыхъ Угодниковъ Божіихъ – нашей собственной грѣховной немощи и духовнаго безсилія, нашего собственнаго крайняго недостоинства и нравственной нечистоты не только предъ Богомъ и Пресвятою Богородицею, но и предъ святыми Угодниками Божіими, ибо похуленіо другаго непремѣнно основывается на восхваленіи себя самого и предпочтеніи себя этому другому и всегда сопровождается такой самооцѣнкою и самомнѣніемъ; поэтому добровольное, рѣшительное и глубоко – убѣжденное самообличеніе и самоукореніе неизбѣжно противодѣйствуетъ похуленію другихъ. Какъ рѣшится кто-либо въ здравомъ умѣ хулить другихъ, когда самъ по своему убѣжденію заслуживаетъ поистинѣ всякаго осужденія и порицаиія? Высокіе праведники, удостоенные Богоявленія, обыкновенно болѣе всѣхъ другихъ осуждали и укоряли самихъ себя. Тякъ, патріархъ Авраамъ послѣ явленія ему Бога въ видѣ трехъ странниковъ называлъ себя «прахомъ и пепломъ» (Быт. XVIII, 27); пророкъ Исаія, когда удостоился созерцать Самого Бога, воскликнулъ отъ всей души: «горе мнѣ! погибъ я! ибо я человѣкъ съ нечистыми устами» (Исаіи VI, 5); праведный Іовъ послѣ Богоявленія подобно Аврааму называлъ себя «прахомъ и пепломъ» (Ioва XLII, 6);
5) особенное моленіе Богу объ избавленіи отъ «демонскихъ» хульныхъ помысловъ, сопровождаемое заклинаніемъ хульнахо демона именемъ Божіимъ. Еще преподобный Авва Варсануфій, жившій въ шестомъ вѣкѣ, училъ: «о хулѣ помолись Богу, – и Онъ мало-по-малу поможетъ тебѣ» (отвѣтъ на 44-й вопросъ)... «въ теченіи сорока дней приноси покаяніе (μετάνοιαν) Богу, дѣлая ежедневно по три поклона (во образъ Святыя Троицы) и говори: прости меня хулившаго Тебя, Бога моего! и исповѣдуй Его злохулившими устами трижды на день, говоря: Слава Тебѣ, Боже мой, и благословенъ еси во вѣки, аминь» (отвѣтъ на вопросъ 226-й).
У святителя Димитрія Ростовскаго въ его сочиненіи «Врачевство духовное» приведены шесть особыхъ молитвъ объ избавленіи отъ хульныхъ помысловъ; въ этихъ молитвахъ упоминается, что эти помыслы «безстуднѣ» на насъ нападаютъ, то-есть, съ насиліемъ нашему уму и притомъ во время молитвы нашей, среди благоговѣйныхъ чувствованій сердца и духовнаго умиленія предъ Богомъ («запрети, Боже, духу хульному»), что эти помыслы невольно «помрачаютъ» умъ нашъ и смущаютъ совѣсть нашу отъ богохульнаго шептанія, хотя мы сами по себѣ ихъ ненавидимъ и только, яко первѣе умрети хотѣли быхомъ, неже сія на Тя благого Бога нашего помыслы хульные пріяти... но за слабость нашу тѣмъ противнымъ и богохульнымъ и богомерзкимъ мыслемъ одолѣти и отъ себе я отгнати не можемъ безъ Твоея, Боже нашъ, помощи», ….. «да отдѣлитъ отъ насъ темный облакъ хульныхъ находщихъ на ны мыслей». Послѣ тѣхъ шести молитвъ святитель Димитрій Ростовскій совѣтуетъ молиться 26-мъ псалмомъ, потомъ молитвою «Достойно есть, яко воистину блажити Тя Богородицу» и закончить обычнымъ отпустомъ.
Бъ «правилѣ о избавленіи отъ злыхъ помысловъ», которое обыкновенно печатается въ книгѣ «Правило ко святому причащенію», послѣ обычныхъ начальныхъ молитвъ читается: «пріидите поклонимся» (трижды) и третій псаломъ; затѣмъ слѣдуютъ четыре молитвы: 1-я на «студныя», то-есть, нечистые и нелѣпые помыслы, 2-я та, которая у святителя Димитрія Ростовскаго показана третьей; третья показана у того-же святителя четвертою; четвертая – у святителя Димитрія значится пятою, затѣмъ тоже «Достойно есть»... и отпустъ.
Кромѣ того Святитель Димитрій совѣтуетъ при прираженіи хулы на Пресвятую Троицу читать сѵмволъ вѣры; при прираженіи хулы на пречистыя Тайны Христовы – читать молитву: «вѣрую, Господи, и исповѣдую»...; при прираженіи хулы на Пресвятую Богородицу – молитвы: «подъ Твое благоутробіе»... или «Богородице Дѣво, радуйся»... или краткую молитву: «Пресвятая Богородице, спаси мя грѣшнаго» или какой либо иной Богородичный тропарь; при прираженіи хулы на святыхъ Угодниковъ Божіихъ молиться имъ такъ: «моли Бога о мнѣ грѣшномъ, святый, (имя рекъ), яко азъ по Бозѣ къ тебѣ прибѣгаю, скорому помощнику и молитвеннику о душахъ нашихъ», или еще кратко»: святый (имя рекъ), моли Бога о мнѣ грѣшномъ»; при прираженіи хулы на святыя иконы – поклониться предъ ними пятнадцать разъ (по три поклона для освященія каждаго изъ пяти душевныхъ чувствъ нашихъ – духовнаго зрѣнія, слышанія, обонянія, вкушенія, осязанія).
«Тѣмже, замѣчаетъ Святитель Димитрій, никтоже да смущается, ниже отчаявается имущи наважденіе (ἐπαγωγή) отъ помысловъ хульныхъ, вѣдущи, яко намъ суть сія въ пользу паче, а не въ соблазнъ, самымъ же бѣсомъ въ посрамленіе», ибо «врагъ, егда видитъ кого добро творяща и не можетъ ему (иначе, какъ хульными помыслами) запяти, да надется, тогда нападаетъ на него помыслы хульными, да смутитъ его совѣсть, и расторгнетъ (то-есть, выведетъ изъ сосредоточенности и содѣластъ разсѣяннымъ) его умъ, и отъ добродѣтели отведетъ, и во глубину отчаянія вринетъ».
«Тыхъ.... точію оные (помыслы) вредятъ, иже суще малодушни и невѣжи грѣхъ себѣ я почитающе, изнемогаютъ скорбію суетною».
«Не имать убо человѣкъ смущатися и отчаяватися о семъ, яко находятъ (ἐπιπίπτουσι) ему помышленія хульная, за то бо его терпѣніе вѣнецъ (то-есть, награда отъ Бога) ожидаетъ».
Примѣръ того, сколь быстро вышеуказанными способами можно избавиться отъ демонскихъ хульныхъ помысловъ, приведенъ преподобнымъ Іоанномъ Лѣствичникомъ слѣдующій: «одинъ тщательный монахъ, говоритъ онъ, претерпѣвая нападенія отъ (хульнаго) бѣса въ продолженіи двадцати лѣтъ, изнурилъ тѣло свое постомъ и бдѣніемъ: но видя, что никакой не получаетъ пользы отъ сихъ суровостей, описалъ на бумагѣ все свое искушеніе и смущеніе и, пришедши къ нѣкоему святому мужу, вручилъ ему эту бумагу, повергшись лицемъ на землю и не дерзая воззрѣть нa него. Старецъ, прочитавъ бумагу, улыбнулся и, возставивъ сего брата, говоритъ ему: «положи, чадо, руку твою на мою выю» – и, когда братъ оный сдѣлалъ это, великій мужъ сказалъ уму: «на выи моей, братъ, да будетъ грѣхъ сей, какъ за прошедшее время, такъ и за будущее», только и ты уже не безпокойся объ немъ». Послѣ сей инокъ увѣрялъ, что онъ еще не успѣлъ выйти изъ кельи старца, какъ эта страсть изчезла».
***
Теперь присовокупимъ краткое изъясненіе смысла псалмовъ 3-го и 26-го въ отношеніи къ отраженію «демонскихъ» хульныхъ помысловъ.
Въ псалмѣ третьемъ сказано: «многіе говорятъ душѣ моей: нѣтъ спасенія ему отъ Бога его».
«Послѣ того какъ благодать Божія долгое уже время пребываетъ въ душѣ, говоритъ Святый Сѵмеонъ Новый Богословъ, шествуя съ нею по пути спасенія, поднимается противъ нея сильная и тягчайшая брань, подобная той, какую изображаетъ пророкъ Давидъ, взывая къ Богу: Господи! Почто умножились угнетающіе меня? Многіе возстали противъ меня; многіе говорятъ душѣ моей: нѣтъ спасенія ему отъ Бога его; то-есть, что спасеніе твое совершается не силою Бога твоего, но твоею мудростію и твоею собственною силою. Если согласится душа на такое внушеніе (демонское), благодать отходитъ отъ нея. Но если она отвергнетъ такое внушеніе, начнетъ съ Давидомъ взывать къ Богу: Ты, Господи – заступникъ мой и помощникъ, Ты – слава моя и Ты возвышаешь голову мою, Ты божественною благодатію Твоею совершаешь во мнѣ спасеніе, а не я, – благодать Божія пребудетъ съ нею». «Діаволъ, что сначала сдѣлалъ съ человѣкомъ, то покушается дѣлать и теперь со всякимъ, начинающимъ каяться, внушая ему: нѣтъ спасенія тебѣ въ Богѣ своемъ, то-есть, что спасеніе бываетъ не силою Бога твоего, а твоею собственною. И горе тому, кто повѣритъ ему! Брагъ хочетъ симъ способомъ обнажить душу отъ благодати Божіей, чтобы потомъ уловить се и поглотить.. Посему-то всегда надлежитъ умомъ возноситься къ Богу, отъ котораго единаго приходитъ всякая помощь («отъ Господа – спасеніе»), чтобы умъ сей просвѣтился мысленными лучами свѣта Божія и, содѣлавшись Божественнымъ, стяжалъ своего рода не измѣняемость, дабы не возвращаться на зло».
И такъ, при прираженіи къ намъ «демонскихъ» хульныхъ помысловъ намъ заповѣдуется въ этомъ псалмѣ 1) не признавать ихъ нашими собственными («многіе – мысленно – говорятъ «душѣ моей – а не я самъ: – нѣтъ спасенія ему отъ Бога его»), 2) не признавать ихъ нашимъ грѣхомъ («Господи! за что это умножились угнетающіе меня»?), 3) исповѣданіе ихъ Богу безъ всякой утайки («многіе говорятъ душѣ моей – именно слѣдующее: – нѣтъ спасенія ему отъ Бога его»), 4) самообличеніе и самоукореніе въ нерадѣніи и малодушіи въ отношеніи къ жизни духовной («я – было уснулъ и спалъ), но побуждаемый прираженіемъ «демонскихъ» хульныхъ помысловъ – всталъ, то-есть, образумился, оставилъ прежнее свое нерадѣніе и малодушіе въ надеждѣ, – что Господь заступится за меня»), 5) сердечная молитва къ Богу объ избавленіи отъ этихъ помысловъ[6]) («голосомъ моимъ ко Господу воззвалъ я: почто умножились угнетающіе меня?»), какъ дѣйствующихъ насиліемъ.
Въ псалмѣ 26-мъ описывается состояніе времепоаго помраченія ума псалмопѣвца, сопровождаемое какимъ-то невольнымъ страхомъ и неопредѣленной боязнью вслѣдствіе сознанія и ощущенія насилія демоновъ подъ нашимъ умомъ («угнетающіе меня и враги мои»). Сознавая и ощущая такое бѣдственное состояніе своей душевной жизни, псалмопѣвецъ Давидъ, какъ опытный въ распознаваніи козней демонскихъ, не стремится бороться однѣми собственными своими сидами, а, отвергнувъ всякое самомнѣніе, всякую самонадѣянность, обращается съ молитвою къ Богу о помощи и избавленіи и при томъ молится съ великою вѣрою во всемогущество и неизреченную благость и человѣколюбіе Божіе («Господь – просвѣщеніе мое и Спаситель мой: – поэтому – кого убоюсь? Господь – защитвикъ жизни моея: – поэтому – кто устрашитъ меня? – при наступленіи на меня злодѣевъ, чтобы пожрать плоть мою»[7].
Какъ прежде Господь поражалъ и отгонялъ отъ меня враговъ («угнетающіе меня и враги мои – бывало – сами изнемогали и падали», поражаемые силою Божіею), такъ и теперь, ободряетъ собя Давидъ, не должно мнѣ чрезмѣрно страшиться и бояться ихъ опытности въ козняхъ, ихъ многочисленности («если выстроится противъ меня полкъ» – воинскій строй: – не убоится сердце мое. Если возстанетъ на меня война – вотъ на что – ἐν ταύτῃ (относится въ греческомъ переводѣ не къ предыдущему, а къ послѣдующему слову μίαν (въ стихѣ 4-мъ) – я буду надѣяться: – единаго – на потребу (ср. Ев. Лук. X, 41) – просилъ я – молитвенно у Господа: то взыщу: чтобы пребывать мнѣ въ домѣ Господа во всѣ дни жизни моей, созерцать мнѣ – мысленно – сладость Господа – τερπνότητα (ср. Пс. XXXVI, 4 и CXVIII, 14) – и посѣщать храмъ Его»). Здѣсь имѣетъ особенно важный и глубокій смыслъ попятіе взыскать... «Ищетъ же Господа, говоритъ Авва Ѳеолиптъ, иже всею мыслію и усердіемъ горячимъ ко Господу припадаяй, и всякъ разумъ міра сего отражаяй, ради разума Божія и любве». Итакъ, когда сознаемъ и ощутимъ такое помраченіе и угнетеніе нашей душевной жизни отъ прираженія «домонскихъ» хульныхъ помысловъ, не станемъ сами бороться съ ними, но, всячески подавляя въ себѣ малодушный страхъ и боязнь, возможемъ вѣрою, а для этого обратимся съ молитвою къ Богу о томъ, чтобы 1) не была отнята отъ насъ благодать Божія и мы по прежнему были близь Бога («пребывать въ домѣ Господа во всѣ дни жизни моей»), 2) чтобы не отняты были вовсе отъ нашей души данныя ей благодатныя ощущенія – духовное разумѣніе и духовное радованіе («чтобы... соверцать мнѣ сладость Господа») и 3) чтобы помраченіе нашего ума и разслабленіе нашей духовной жизии не усилились до такой степени, что мы лишены будемъ самой способности молиться Богу, какъ это было съ преподобнымъ Нифонтомъ, – «хотѣ молитву (къ Богу) сотворити, но не возможе: усты бо глаголаше, а умъ развращашеся ему» («чтобы... посѣщать храмъ Его»).
И прежде, когда Давидъ испытывалъ помраченіе и угнетеніе душевной своей жизни отъ прираженіи «демонскихъ» хульныхъ помысловъ, онъ находилъ себѣ избавленіе единственно въ молитвѣ къ Богу; хотя омраченіе и угнетеніе не прекращались, но Богъ давалъ силу душѣ Давида невидимо, тайно – переносить такое помраченіе и угнетеніе («ибо Онъ сокрывалъ меня въ скиніи – Своей – въ день золъ, укрывалъ меня въ кровѣ скиніи Своея: – а потомъ – на утесъ возносилъ меня», то есть, сообщалъ уму моему дѣйствіемъ благодати особенную твердость и неизмѣняемость, такъ что демоны болѣе не могли уже развратить умъ никакими хульныии иомыслами, хотя и продолжали свои прираженія). Затѣмъ вовремя самой молитвы этимъ псалмомъ Давидъ уже ощутилъ въ своей душѣ благодатную помощь Божію, именно въ томъ, что развращеніе и разслабленіе, помраченіе и угнетеніе его ума въ немъ прекратились, хотя прираженія «демонскихъ» хульныхъ помысловъ все еще продолжались («и нынѣ, какъ только возвысилъ Онъ голову мою надъ врагами моими» – то-ость, укрѣиилъ и содѣлалъ неизмѣняемымъ умъ мой, тутъ же въ храмѣ – обошелъ я[8] – жертвенникъ – и принесъ въ скиніи Его жертву хвалебную и благодарственную – θυσίαν ἀινέσεως καὶ ἀλαλαγμοῦ. – Буду пѣть и буду играть на псалтири во славу Господа – ᾄσομαι καὶ ψαλῶ τῷ κυρίῳ).
Сознавая, что дарованная по благодати Божіей твердость и неизмѣнность ума сама по себѣ не можетъ устоять отъ прираженій «демонскихъ» хульныхъ помысловъ, Давидъ отъ глубины душа молится Богу и говоритъ: «услыши, Господи, голосъ мой, которымъ я возопилъ. Помилуй меня и услышь меня, Тебѣ говорило сердце мое: Тебя искало лице мое – то-есть, взоръ мой мысленно искалъ Тебя – лица Твоего, Господи, взыщу. Не отврати лица Твоего отъ меня. И не уклонись во гнѣвѣ отъ раба Твоего. Помощникъ мнѣ будь (γενοῦ): не оставь меня и не покинь меня, Боже Спасителю мой, ибо отецъ мой и мать моя, оставили меня – и тѣ безсильны помочь мнѣ», – а Господь воспринялъ меня йодъ свою защиту и покровительство.
Эта защита и покровительство Божіе въ данномъ случаѣ должны выражаться въ слѣдующемъ: «руководи меня, Господи, закономъ Твоимъ (νομοθέτησόν) на пути Твоемъ и путеводи меня по стезѣ прямой ради враговъ моихъ[9]. Не предай меня душамъ угнетающимъ меня, ибо возстали на меня свидѣтели неправедные[10], однако солгала – ихъ – неправда себѣ самой»[11].
Такъ какъ и при благодатномъ духовномъ просвѣщеніи и утвержденіи ума Богомъ все таки до самой смерти нашей неизбѣжны подобныя прираженія «демонскихъ» хульныхъ помысловъ, и Богъ, продолжая помогать намъ, не совершенно избавляетъ насъ отъ такихъ прираженій въ теченіе всей нашей земной жизни, поэтому псалмопѣвецъ въ концѣ псалма восклицаетъ: «вѣрю, что увижу блага Господня (то-есть, достигну совершеннаго, безмятожнаго благополучія) на землѣ живыхъ!» (то-есть, тамъ, гдѣ не будетъ уже смерти, въ жизни загробной). Послѣ всего этого Давидъ двукратно увѣщеваетъ во всякомъ случаѣ, хотя бы и не было оказано помощи отъ благодати Божіей, не унывать, не отчаяваться, но терпѣливо переносить прираженія «демонскихъ» хульныхъ помысловъ изъ преданности Богу, признавая, что они попущены намъ Богомъ для нашего испытанія и усовершенствованія въ жизни духовной («потерпи Господа! Будь мужественъ и да крѣпится сердце твое! Потерпи Господа!») Преподобный Ефремъ Сиринъ изъясняетъ эту мысль такъ: «пріимемъ терпѣніе, которымъ препобѣждается нерадѣніе, какъ можно чаще обращая къ себѣ написанное: будь мужественъ и да крѣпится сердце твое, и потерпи Господа, чтобы душа, подкрѣпленная словомъ (этимъ), удобно могла выдерживать удары, наносимые ей чуждымъ, и облегчала для себя трудъ, опираясь на (это) слово какъ на жезлъ, или носясь на немъ, какъ на колесницѣ... Это изреченіе возбуждаетъ въ насъ усердіе къ совершенію начатаго подвига добродѣтели».
Епископъ Антоній.
«Тобольскія Епархіальныя Вѣдомости». 1906. № 4. Отд. Неофф. С. 49-55; № 5. С. 64-73.
[1] Мы не имѣемъ въ виду въ этой, статьѣ вольныхъ хульныхъ помысловъ, зависящихъ отъ нашего производенія.
[2] «Помыслы хульные не находятъ на человѣка, во грѣхахъ смертныхъ валяющагося, нерадива, не богобоязлива, лѣнива и о своемъ спасеніи небрегуща, но на тѣхъ нападаютъ, иже суть во исправленномъ житіи, въ трудахъ покаянія, и въ любви Божіей» (въ вышеупомянутой статьѣ «Врачевство духовное на смущеніе помысловъ», стр. 125-я).
[3] Поэтому люди, ведущіе постоянно грѣховную жизнь, нерадивые о своемъ спасеніи и уклоняющіеся отъ молитвенныхъ подвиговъ, обыкновенно не испытываютъ прираженія «демонскихъ» хульныхъ помысловъ.
[4] Часть ІІ-я глава 5-я.
[5] Ἐξομολογητάριον, изд. Венеціанское 1885 года, стр. 64-я.
[6] При прираженіи «демонскихъ» хульныхъ помысловъ человѣкъ терпитъ насиліе надъ своимъ умомъ и поэтому умъ его противъ воли помрачается и этимъ какъ-бы связывается.
[7] См. изъясненіе мною сего псалма въ № 4 Епарх. Вѣд. за 1904 г.
[8] См. Галат. V, 15; «пожрать плоть» означаетъ здѣсь переносно – безчеловѣчно, по звѣрски покуситься на самый корень духовной жизни въ человѣкѣ – его вѣру въ Бога.
[9] Жертвенникъ устроился высокій, изъ камней, такъ что для возложенія на него жертвы необходимо было подняться къ вершинѣ его по круговой лѣстницѣ и, слѣдовательно, при восхожденіи обойти кругомъ жертвенника. Въ Соломоновомъ храмѣ высота жертвенника была девять священныхъ локтей (2 Паралип. IV, 1) то есть, не менѣе трехъ саженъ; онъ постепенно съужавался кверху. Іезек. XLIII, 13-17.
[10] То-есть, ради того, чтобы меня не погубили враги мои.
[11] Ибо «демонскіе» хульные помыслы потому и называются хульными, что содержатъ въ себѣ клевету на Бога, святыя тайны Христовы, Пресвятую Богородицу и святыхъ угодниковъ Божіихъ, а клевета есть тоже, что явная неправда, явное оскорбленіе (ἀδικία).
[12] То-есть, выдала саму себя, изобличила саму себя и поэтому повредила самимъ клеветникамъ.
Библографические сведения. Архиепископ Антоний (Каржавин). Родился 15 мая 1858 г. в Вологодской губернии, сын статского советника. Среднее образование получил в Вологодской гимназии, а высшее богословское в Московской духовной академии. Окончил академию в 1880 году со степенью кандидата богословия и был назначен в Тамбовскую духовную семинарию преподавателем Основного Догматического и Нравственного богословия. По постановлениям педагогического собрания, с утверждением епархиального преосвященного, кроме указанных основных предметов, преподавал в разных классах латинский, французский и еврейский языки, исполнял должности секретаря семинарского правления, члена педагогического собрания и инспектора семинарии. 25 февраля 1888 г. удостоен степени магистра богословия за работу: «О рационалистических сектах». В этом же году 10 июля пострижен в монашество с именем Антония, 15 июля рукоположен во иеродиакона, а 17 июля – во иеромонаха. Указом Св. Синода от 1 декабря 1888 г. назначен инспектором Московской духовной академии с возведением в сан архимандрита. В 1891 году 30 марта назначен ректором Вифанской духовной семинарии. 14 сентября 1895 г. хиротонисан во епископа Великоустюжского, викария родной ему Вологодской епархии. 4 октября 1897 г. призван на епархиальную кафедру в Тобольск, епископом Тобольским и Сибирским. Летом 1909 г. был вызван в С.-Петербург для присутствования в Св. Синоде на летнюю его сессию. Здесь он был назначен председателем Всероссийского съезда законоучителей светских средних учебных заведений, за руководство которым объявлена ему благодарность Святейшего Синода. В 1910 г. перемещен из Сибири на Тверскую кафедру и на Пасху возведен в сан архиепископа. Будучи епископом Тобольским, он первый из архиереев разоблачил перед высшей церковной властью проходимца Григория Распутина, за что вскоре был перемещен в Тверь, а на его место был назначен друг и сотаинник Распутина епископ Варнава Каргопольский. Последние годы своей жизни страдал водянкой и ожирением сердца, несмотря на курортное лечение в Карлсбаде и меры особого режима в домашней своей жизни. Свою кончину Владыка Антоний предсказал недели за две. Скончался тихо и внезапно 16(29) марта 1914 г. в 3 часа дня в загородном архиерейском доме в Крестопоклонное воскресенье, после отслуженной в кафедральном соборе литургии. Погребение совершено в Тверском Отрочем монастыре. Труды Владыки: «Акценты в книге псалмов, их происхождение и значение» (М. 1887); «Учение об оправдании по символическим книгам лютеран» (Тамбов 1886); «О рационалистических сектах» (М. 1887). Последние годы занимался составлением толкования на Псалтырь, но не успел закончить его.