Епископъ Кириллъ (Наумовъ) – Человѣкъ.

Слово знакомое; дѣло касается насъ самихъ; но, если спросить у насъ о смыслѣ нашего имени, много ли скажемъ? Если спросить насъ о насъ самихъ, о нашей природѣ, о томъ, что мы называемъ: «я», легко ли найдемся, что отвѣчать?

Сознаніе, составляющее отличительное свойство души человѣческой, проясняетъ многое, но по частямъ, и готоваго полнаго отвѣта на вопросъ: что есть человѣкъ? – мы отъ него не слышимъ. Въ бодрственномъ состояніи сознаемъ, что мы существуемъ. Но одно это сознаніе не даетъ намъ понятія о насъ. Прислушиваемся къ болѣе дробнымъ замѣткамъ о насъ нашего самосознанія; слѣдимъ за тѣмъ, что проявляется въ нашей природѣ и жизни, за потребностями, какія возникаютъ, за внутренними силами, какія въ насъ проявляются, за дѣлами, которыя совершаемъ по волѣ или необходимости, за послѣдствіями этихъ дѣлъ въ насъ и внѣ насъ, за ходомъ внѣшнихъ событій, которыя такъ много значатъ въ нашей судьбѣ и такъ мало зависятъ отъ нашей воли, такъ мало подчиняются иногда нашимъ желаніямъ. Къ чему же приводятъ насъ такіе опыты самонаблюденія? Какъ поймешь, что такое человѣкъ, среди этой непрерывной смѣны великаго ничтожнымъ, этой смѣси высокаго съ недостойнымъ, этой борьбы добра и зла, какія каждый примѣчаетъ въ себѣ самомъ, въ своемъ лицѣ – въ одномъ лицѣ, совмѣщающемъ столько противныхъ одна другой вещей? Высокія стремленія духа указываютъ здѣсь подобіе ангела; грубыя потребности тѣла поражаютъ сходствомъ человѣка съ безсловесными. Страсти, унижающія насъ до скотоподобія, и движенія совѣсти, свидѣтельствующія о союзѣ души нашей съ міромъ высшимъ и о предназначеніи нашемъ въ другой жизни; умъ, то витающій въ горнихъ пространствахъ, то измышляющій средства къ удовлетворенію нечистыхъ похотей и унизительныхъ требованій страстнаго увлеченія; сердце, всѣмъ недовольное и всегда ко всему легко пристращающееся; воля, способная въ одно время къ подвигамъ величайшаго самопожертвованія, а въ другое безсильная устоять противу куска соблазнительной снѣди; тѣло, то безусловно покорное сдѣланной привычкѣ, хотя, можетъ быть, иногда нѣсколько и насильственной, то упорно-своевольное въ своихъ требованіяхъ, противодѣйствующее духу и своею силою, и своею немощью: все это вмѣстѣ даетъ понятіе о человѣкѣ, но – такое странное, такое смутное! И вотъ начинаются возгласы: «я – человѣкъ! я тоже человѣкъ!» – возгласы, часто въ однихъ устахъ имѣющіе въ разное время поразительно-различный смыслъ. «Я человѣкъ», говоритъ смущаемый совѣстью грѣшникъ, думающій найти оправданіе грѣхамъ своимъ въ немощи человѣческой, и на этомъ основаніи безпечно предается влеченію страстей, не употребляй никакихъ мѣръ противодѣйствія любимымъ наклонностямъ грѣховнымъ. «Я человѣкъ», говоритъ чрезъ нѣсколько времени тотъ же грѣшннкъ, но уже обременяемый памятью прежнихъ дѣлъ, мучимый тоскою раскаянія, стыдящійся самаго себя, трепещущій отъ страха при мысли о Богѣ; н въ этотъ разъ съ словомъ: «я человѣкъ» связуются въ умѣ его представленія совсѣмъ уже иныя, мысль о достоинствѣ природы человѣческой, грѣхомъ унижаемой, мысль о невозможности всегда оставаться въ тинѣ страстей, мысль о необходимости поправить себя при помощи свыше, о сладости состоянія души человѣка чистаго и добродѣтельнаго. «Я человѣкъ», твердитъ самолюбивый, упорно защищая свое достоинство и отстаивая свои болѣе или менѣе дѣйствительныя права предъ другими, хотя самъ бываетъ способенъ унизиться до самыхъ недобросовѣстныхъ мѣръ къ своему возвышенію и къ пріобрѣтенію похвалы отъ людей. «Я человѣкъ», повторяетъ корыстолюбецъ, прилагая рубль къ рублю или трепещущею рукою перебирая нажитое золото, и забываетъ, до какой степени становится онъ жалокъ, когда мѣняетъ на золото совѣсть, вѣру, честь и спокойствіе свое. «Я человѣкъ», говоритъ безпечный въ отношеніи къ душѣ и чрезъ мѣру попечительный о временномъ покоѣ тѣла, и проживаетъ дни за днями въ заботахъ о томъ только, что ѣсть, что пить, какъ вѣрнѣе убить время, какимъ бы образомъ побольше удовольствій доставить себѣ въ жизни. И это человѣкъ?..

Поищемъ «человѣка» около себя – въ этомъ множествѣ людей, насъ окружающихъ: этотъ путь не будетъ ли вѣрнѣе? Увы, и здѣсь – плохая надежда! Не мы первые начнемъ этотъ поискъ; его начинали давно, и отъ него отступились давно. Въ этой разнообразной массѣ, въ которой столько же различныхъ лицъ, сколько и различныхъ сердецъ, и стремленій, и свойствъ (Притч. 27, 19), доберемся ли до чего-нибудь общаго и единаго? Здѣсь – поколѣніе дѣтей, населяющихъ колыбели: это люди? Чтожъ такое человѣкъ? Безпомощнѣйшее изъ животныхъ, на первой порѣ жизни самое жалкое изъ созданій, неспособное прожить дня безъ сторонней опеки, тогда какъ какой-нибудь птенецъ умѣетъ промыслить себѣ корму, едва вышедши на свѣтъ?.. Здѣсь – другое поколѣніе, поколѣніе людей отжившихъ, покоющееся въ другихъ колыбеляхъ – въ гробахъ, зарытыхъ въ землю: и это люди? Что же такое человѣкъ? Существо, которое родится для того, чтобы умереть, способное умереть въ первую минуту жизни, способное умереть въ каждую минуту жизни?.. Въ срединѣ между этими крайностями – между колыбелями и гробами – волнуется міръ живущихъ со всѣми его добродѣтелями и пороками, съ его стройнымъ внѣшнимъ порядкомъ и безпорядочными столкновеніями страстей, съ его счастіемъ и бѣдами, съ его непрестанными встрѣчами новорожденныхъ людей и съ непрестанными же воплями прощанія съ отшедшими: здѣсь жизнь, здѣсь человѣчество. Что же такое человѣкъ? Существо ли, которому нужно въ мірѣ очень немногое, или существо, для котораго мало всѣхъ сокровищъ міра? Существо ли, созданное для счастія и радости, или жертва скорбей, болѣзней, лишеній? Рабъ это природы, которая дуновеніемъ вѣтра можетъ отнять у него жизнь, или распорядитель и владыка земныхъ тварей, предъ искусствомъ котораго безсильна злоба и сила звѣрей, открыты тайники сокровищъ, хранящихся въ нѣдрахъ земныхъ, какъ и тайники силъ, сокровенно пробѣгающихъ по землѣ и кажущимся мертвыми вещамъ? Хозяинъ онъ здѣсь, или гость? Что есть человѣкъ? Что потреба его? У людей потребности такъ разнообразны: но кому судить и опредѣлить потребности истинно-человѣческія? Что благо его? Понятія о благѣ танъ различны, такъ относительны: что для одного благо, то для другаго – ничто, что въ одномъ отношенія хорошо, то въ другихъ десяти худо, – какъ опредѣлишь блага, истинно-человѣческія? Что зло его (Притч. 18, 7)? Послушай людей, кто на что жалуется, кто чѣмъ недоволенъ, что для кого зло: потеряешься въ этомъ хаосѣ мнѣній и по людямъ не опредѣлишь, что составляетъ истинное зло для человѣка. Хорошъ этотъ путь наблюденій надъ людьми для изученія людей; но только тогда, когда есть уже точка зрѣнія, съ которой видны всѣ люди и то, что есть общаго у всѣхъ. А судить по кружку лицъ, который около насъ; отъ двадцати человѣкъ дѣлать заключенія о милліонахъ; по переходящимъ явленіямъ жизни составлять понятія о томъ, что есть въ насъ истиннаго и дѣйствительнаго, что должно быть въ насъ святаго и достоуважаемаго; отъ того только, что бываетъ у нѣкоторыхъ и часто служитъ только проявленіемъ болѣзнейнаго состоянія испорченныхъ душъ, заключать, что такъ непремѣнно должно быть у всѣхъ: какъ ни нравится инымъ такой способъ изученія человѣчества, въ немъ немного достоинства и заслуги, потому что въ немъ нѣтъ правды и разумнаго порядка, отъ него нѣтъ пользы и не можетъ быть никакихъ зрѣлыхъ плодовъ.

Не поможетъ ли горю наука? Испытай, но не увлекайся. Многое можетъ сказать наука, но тоже по частямъ. Она по частямъ разобрала человѣка. Тутъ разлагаютъ разсматриваютъ его тѣло; тамъ по смѣшаннымъ съ предположеніями наблюденіямъ думаютъ уловить образъ души и склеиваютъ системы, какія можно бы придумать для объясненія внутренней жизни человѣка; здѣсь трудятся надъ словомъ человѣка, въ письменности ловя его умъ и въ сочетанія буквъ и звуковъ, какими онъ выражалъ мысль, отыскивая нѣкоторые постоянные законы; тамъ полагаютъ трудъ жизни на изслѣдованія прежнихъ судебъ человѣчества, изучая человѣка въ дѣлахъ его, записываемыхъ вѣкъ за вѣкомъ исторіею. Массы книгъ, сложенныхъ изъ наблюденій, изслѣдованій, догадокъ, открытій, предположеній, ошибокъ и заблужденій по всѣмъ частямъ, готовы служьть человѣку, который бы хотѣлъ узнать себя. Но изъ всего того, чти скажутъ книги, что скажутъ чрезъ книги люди, которые составила книги, каждый, дѣлая свое дѣло, не извлечешь послѣдняго слова отвѣта на вопросъ: что же такое человѣкъ? Вижу трупъ человѣка, послушный ножу анатома; слышу твердое слово урока о различныхъ частяхъ моего тѣла; дивлюсь вмѣстѣ съ излѣдователемъ устройству различныхъ системъ, входящихъ въ составъ моего организма и составляющихъ въ немъ одно дивное цѣлое; отдаю должную дань чести и справедливости врачу, съ пользою прилагающему наблюденія надъ мертвымъ трупомь къ болящему живому тѣлу. Но трупъ – не человѣкъ и немного скажетъ о человѣкѣ, и въ томъ, чю скажетъ, немного утѣшительнаго найдется: посмотришь сь грустью, и пойдешь съ недоумѣніемъ. Слышу слово о душѣ и невольно чувствую влеченіе внимательнѣе послушать этого слова: не услышу ли чего живаго о живой душѣ? Много твердятъ здѣсь о законахъ дѣйствія силъ души. На и послѣ этого перечня силъ души, которыхъ кругъ то разширяется, то стѣсняется по усмотрѣнію; послѣ изложенія законовъ дѣйствія силъ душевныхъ, описывающаго душу, какбы какую-нибудь машину; послѣ этого разбора души по частямъ, на основаніи явленій внѣшнихъ и свидѣтельства чувства внутренняго, – разбора, по которому невсегда отличишь человѣка больнаго душею отъ здороваго и не безъ труда составишь понятіе о душѣ умирающаго младенца, не безъ недоумѣнія взглянешь на судьбу души, отшедшей изъ этого міра, – все по прежнему остаешься при вопросѣ: что же такое человѣкъ? При этихъ силахъ, которыя мы въ немъ примѣчаемъ, при этихъ свойствахъ природы, которыя изучаемъ въ наукѣ, при этихъ явленіяхъ, часто неожиданныхъ, иногда необъяснимыхъ, – что такое человѣкъ?.. Нѣтъ, наука не выдумаетъ истины, которой не способенъ сказать о себѣ самъ человѣкъ. Онъ много наговорилъ и много надѣлалъ впродолженіи вѣковъ; наука подслушивала его и слѣдила за нимъ, дорожила каждымъ словомъ, отмѣчая, сколько возможно, проблески ума человѣческаго, записывала дѣла, думая, что въ нихъ, съ отраженіемъ жнзни, отразится человѣкъ. Спроситежъ теперь у науки: что она подслушала и подмѣтила? Тоже, что теперь живымъ глазомъ и ухомъ могли бы уловить мы, смотря на жизнь, насъ окружающую. Люди думали то такъ, то иначе и о себѣ точно также, какъ и обо всемъ, и вопросы, къ которымъ сами приходили, важнѣйшіе вопросы о мірѣ и человѣкѣ, нетронутыми передали намъ. Люди жили и дѣйствовали здѣсь такъ, тамъ иначе, и вотъ сдѣлали то и то: что же? Такъ ли должно было быть? Такъ ли только могъ и долженъ былъ дѣйствовать человѣкъ? Дѣла, дѣлавшіяся наудачу, или по влеченію обстоятельствъ и составлявшія смѣсь увлеченій съ убѣжденіями, высокихъ доблестей съ безнравственными страстями, ошибокъ и заблужденій съ высокими стремленіями, надеждъ на улучшеніе съ горестнымъ разочарованіемъ въ могуществѣ мудрости человѣческой, – дѣла, которыхъ дѣйствительности не можешь отвергнуть точно также, какъ и ихъ недостоннства, унизительнаго для человѣчества, – дѣла, свидѣтельствующія болѣе о поврежденіи человѣка, чѣмъ о его природѣ, – на столько ли отразили въ себѣ человѣка, чтобы по нимъ легко было угадать и опредѣлить: что такое человѣкъ?

Можно ли же, наконецъ, узнать, что такое человѣкъ? Можно также, какъ и нужно. Между другими бѣдами, какія мы вызвали на себя грѣхомъ, и та бѣда была вѣдома на небѣ, что мы, потерявъ общеніе съ Богомъ, а потомъ и истинное вѣдѣніе о Богѣ, потеряли и истинное понятіе о себѣ и стали бродить въ жизни, какъ слѣпые. И вотъ слышится оттуда гласъ, взывающій къ намъ, какъ къ человѣкамъ: васъ, о человѣцы, молю и вдаю мой гласъ сыномъ человѣческимъ. То гласъ предвѣчной Премудрости Божіей, вѣдающей тайну явленія міра и явленія нашего въ мірѣ, и хотящей научить насъ путямъ истины и жизни. Поспѣшимъ сюда, вонмемъ гласу Премудрости Божіей, воззвавшей насъ къ бытію, воззываюшей ко спасенію. Хотите ли истины? Хотите ли спасенія? Услышите премудрость и умудритеся, и не отмещите! Возвѣщу вамъ, предваряетъ она, бывающая на всякъ день: помяну, яже отъ вѣка, исчести. Блаженъ мужъ, иже послушаетъ мене, и человѣкъ, иже пути моя сохранитъ, при моихъ дверехъ присно, соблюдаяй праги моихъ входовъ. Исходи бо мои, исходи живота. Согрѣшающіи въ мя, нечествуютъ на своя души, и ненавидящіи мя любятъ смерть (Притч. 8, 4. 33. 21, 34-36).

Велика вещь человѣкъ (Притч. 20, 6), говоритъ Премудрость къ утѣшенію, къ ободренію, къ настааленію нашему. Человѣкъ! вслушайся въ успокоительное слово твоего Господа; выясни себѣ силу его; запечатлѣй его въ душѣ своей, носи его съ собою, какъ печать на мышцѣ твоей, какъ печать на сердцѣ твоемъ (Пѣсн. П. 8, 6). Когда изучишь и усвоишь это живительное слово: внутренній свѣтъ озаритъ душу твою и получитъ въ глазахъ твоихъ смыслъ все, что ты примѣчаешь въ себѣ, что ты видишь вокругъ себя – въ колыбеляхъ младенцевъ, на уединенномъ кладбищѣ, въ шумномъ городѣ, – что скажетъ тебѣ наука, досматривающаяся до послѣднихъ чертъ іероглифовъ природы и жизни, но не имѣющая у себя ключа къ ихъ смыслу; и веселѣе будешь ты смотрѣть на жизнь, и добрѣе будешь къ другимъ, что особенно благоугодно Богу.

Мы не знали начала міра и никогда бы не узнали его, еслибы не открыло намъ тайны его слово Божіе. А слово Божіе, открывая тайну происхожденія міра, на первой же страницѣ книги Бытія открыло и тайну достоинства человѣческаго, вмѣстѣ съ словомъ о происхожденіи міра и человѣка. Вѣрою разумѣваемъ совершитися вѣкомъ глаголомъ Божіимъ (Быт. 11, 3) и не дерзаемъ приподнимать завѣсу дней творенія болѣе того, сколько открыла намъ воля Божія, положившая грань, далѣе которой могутъ идти только мечтанія человѣческія, не имѣющія опоры неопровержимой, ни властной силы непререкаемой истины. Но не можемъ безъ чувства глубочайшаго умиленія и благодарности читать первыя строки исторіи творенія. Что за особенная милость отъ Творца вселенной къ землѣ, такой, по сравненію, ничтожной между другими частями вселенной? Ее украшаютъ безчисленные роды растеній, особеннымъ словомъ Творца воззываемыхъ къ бытію; для нея засвѣчиваются на тверди небесной свѣтила, предъ которыми земля можетъ казаться едва не точкою; ее населяютъ разнообразные роды животныхъ, между которыми такою щедрою рукою раздѣлены сила, красота, изобрѣтательность: за что такое особливое вниманіе? для чего такая щедрость? Не земля входила, конечно, здѣсь въ расчетъ, какъ вещь, которая нужна, была не сама по себѣ. Милости Божіи изливались на нее, какъ на жилище человѣка, какъ на обитель милліоновъ людей, которые, по волѣ Создателя, должны были жить на землѣ. Для нихъ-то поставлено здѣсь, солнце съ своимъ свѣтомъ; для нихъ – для первыхъ людей – особеннымъ дѣйствіемъ промышленія насажденъ былъ рай. Пришло время, предустановленное въ предвѣчномъ совѣтѣ, когда нужно было дать прекрасно устроенной землѣ господина. Господь приходятъ, беретъ персть отъ земли, своего рукою создаетъ тѣло – прекрасное тѣло, предъ которымъ не можетъ не благоговѣть мудрость человѣческая, Самъ вдыхаетъ въ это тѣло дыханіе жизни, и – се человѣкъ! Предметъ особливыхъ попеченій Вседержителя, твореніе рукъ Его по тѣлу, дыханіе Его по душѣ, властитель земли, виновникъ того устройства міра, который мы теперь обнимаемъ своимъ взоромъ и который такъ устроенъ былъ именно ради человѣка: вотъ человѣкъ! Не велика ли, по истинѣ, вещь – человѣкъ?

На чемъ остановиться далѣе, – на предназначеніи ли къ безсмертію по душѣ и тѣлу, какое усвоено было человѣкамъ и объявлено въ раю? – на страшной ли казни надъ соблазнителемъ жителей рая и на величайшихъ обѣтованіяхъ, данныхъ падшимъ прародителямъ? – надъ дѣломъ ли милосерднѣйшаго промышленія Божія о падшихъ людяхъ, нравственнаго воспитанія избраннаго народа и приготовленія язычниковъ къ принятію Искупителя? На чемъ ни остановись, вездѣ придешь къ одному заключенію: велика вещь человѣкъ! Не самъ по себѣ великъ онъ: что такое онъ самъ по себѣ, получивъ самое бытіе, какъ только даръ милости вышней? Что великаго въ немъ, не умѣвшимъ устоять въ первоначальномъ чинѣ, какимъ былъ почтенъ, какимъ былъ блаженъ въ раю, промѣнявъ его на запрещенный плодъ древа? Что такое былъ бы онъ самъ по себѣ, еслибъ прогнѣванный Господь оставилъ его на собственную его волю, – онъ, который и при помощи закона, и при пособіяхъ благодати, не умѣетъ постоянно держаться на приличной высотѣ нравственнаго достоинства? Вотъ, чѣмъ великъ онъ: образомъ Божіимъ въ себѣ, безсмертною душею своею, благодатію Божіею, возстановляющею и охраняющею въ немъ образъ Божій, ведущею къ блаженному безсмертію душу его, приготовляющею къ воскресенію и жизни вѣчной самое тѣло его!

Посмотрите сюда, на сокровищницу вѣры и благодати, святую Церковь Божію: сколько здѣсь приготовлено разнообразныхъ средствъ и пособій къ нравственному нашему воспитанію и ко спасенію! Самъ Господь, единородный Сынъ Божій, приходилъ на землю, какъ жертва искупленія нашего, принялъ нашу плоть, взялъ на Себя наши грѣхи, проповѣдалъ намъ путь покаянія и спасенія, отверзъ двери рая для вѣрующихъ и кающихся: Господи! что есть человѣкъ, яко помниши его? или сынъ человѣчь, яко посѣщаеши его (Псал. 8, 5)? Хотите ли видѣть, какъ для Него дорогъ человѣкъ? Пройдите воспоминаніемъ вѣры путь Его земной жнзни! Посмотрите, какъ Онъ обращается съ людьми: дѣти обступаютъ Его; Онъ приближаетъ ихъ къ Себѣ, объемлетъ, благословляетъ: это въ божественныхъ очахъ Его – вѣрнѣйшіе наслѣдники царствія Божія, имѣющіе уже покровителей на небѣ – Ангеловъ Хранителей, выну зрящихъ лице Отца небеснаго! Мытари и грѣшники, преслѣдуемые судомъ и насмѣшкою людскою, приходятъ къ Нему или приводятся къ Нему: что услышатъ они отъ Безгрѣшнаго? Они слышатъ слово прощенія, успокоительной надежды, духовной цѣльбы: Я пришелъ, говоритъ Онъ, взыскать и спасти погибшаго! Злобные враги Его съ злою радостію окружаютъ крестъ Его, торжествуя адскую побѣду: ужели и теперь не разразятся громы, не разверзнется земля, слово вѣчнаго проклятія не положитъ на нихъ кару, достойную богоубійства?.. Нѣтъ! Отче! отпусти имъ: не вѣдятъ бо что творятъ, слышится изъ устъ Распятаго! А нынѣ? Не тоже ли продолжается и донынѣ въ царствѣ благодати Христовой? Ко всѣмъ простирается спасительное кроткое слово проповѣди Христовой; для всѣхъ открыта благодать таинствъ! Ты грѣшенъ? Спѣши ко Христу, къ Церкви Его. Здѣсь готово тебѣ утѣшеніе, прощеніе, подкрѣпленіе. Душа и тѣло твое, святыя стремленія духа твоего, и болѣзни души твоей, и немощи тѣла твоего – ничто не забыто! Желаешь совершенства духовнаго? Приходи: Господь освятитъ желаніе твое и Самъ ополчится окрестъ тебя! Болишь душею? Онъ уже близъ тебя, Онъ уже ждетъ твоего покаянія, Онъ уже зоветъ тебя къ покаянію! Немоществуешь тѣломъ? Благодать Его готова принести тебѣ исцѣленіе вмѣстѣ съ отпущеніемъ грѣховъ. Явится въ міръ младенецъ? Онъ уже пріемлетъ его въ царство свое, омывъ въ водахъ крещенія. Умираетъ человѣкъ? Ближніе его становятся дялече отъ него, пятая страхъ къ трупу, незадолго предъ тѣмъ окруженному всевозможными заботами и угожденіями; а Господь пріемлетъ его подъ кровъ Церкви своей, окружаетъ святынею, таинственно уготовляетъ тѣло къ мирному покою въ могилѣ! Господи, Господи! что есть человѣкъ, яко помниши его?

Присмотрись къ нравственному законоположенію христіанскому. Здѣсь, гдѣ выражена воля Божія о человѣкѣ, указано вмѣстѣ, чѣмъ можетъ и долженъ быть человѣкъ. Когда вникнешь въ законъ, увидишь, что, по истинѣ, велика вещь человѣкъ. Онъ, по духу законоположенія Христова, гражданинъ неба по душѣ и тѣлу, приготовляемымъ и воспитываемымъ для неба. Жизнь его – не сомослучайное бытіе, не сцѣпленіе случайностей, не оставляющихъ слѣда: она – дарованіе Божіе, самимъ Богомъ охраняемое и управляемое, предоставленное человѣку въ обладаніе подъ страхомъ отвѣтственности предъ Богомъ, какъ срокъ и средство приготовленія къ небу. Какія высокія, благородныя силы вложены въ душу человѣка, разумъ, существенное отличіе человѣка между земными тварями, который даетъ человѣку возможность понять себя и для своей дѣятельности напередъ опредѣлить цѣль и порядокъ, и осмыслить каждое самое безразличнее дѣло жизни; самовластная воля, дѣлающая человѣка отвѣтственнымъ господиномъ своей дѣятельности и вмѣстѣ существомъ, способнымъ благородно дѣйствовать по однажды принятому началу; совѣсть – также отличительная сила души человѣческой, имѣющая предназначеніе побуждать человѣка жить для Бога и по Богу, слѣдить за его дѣятельностью и ободрять его въ трудѣ добродѣтели то угрозами, то похвалами, которыя дороже всѣхъ похвалъ и наградъ внѣшнихъ! Какой обширный кругъ дѣятельности предназначенъ человѣку – этому, по-видимому, слабому существу, такому недолговѣчному, такому непостоянному въ своихъ стремленіяхъ и желаніяхъ! Законъ Божій ведетъ его къ преуспѣянію въ служеніи Богу, къ которому обращаетъ его душу и тѣло, возводя его отъ дѣлъ богопочитанія внѣшнихъ, освящающихъ движенія тѣла въ подвигъ служенія Богу, къ высочайшимъ добродѣтелямъ внутренняго духовнаго служенія – къ вѣрѣ, святой и освятительной по предмету, успокоительной и живительной по вліянію, иногда чудодѣйственной по силѣ, – къ надеждѣ, которая столько же услаждаетъ жизнь, сколько и возвышаетъ душу, возводя ее отъ персти земной къ чаемой славѣ небесной, заставляя человѣка на землѣ жить для неба и достойно неба, – къ любви, никогда не умирающей, увлекающей и приковывающей странствующую по землѣ душу къ небу, къ Богу, одушевляющей человѣка въ стремленіяхъ къ подвигамъ и добродѣтелямъ, о которыхъ, по-видимому, помыслить не могли бы плоть и кровь, являющей въ людяхъ – обратите взоръ къ святымъ подвижникамъ вѣры и благочестія – ангеловъ во плоти... А молитва – плодъ и обнаруженіе вѣры, надежды и любви?.. Мы, можетъ быть, не знаемъ еще цѣны этой добродѣтели, этого преимущества, этого дара, который составляетъ первое занятіе и лучшее изъ наслажденій міра духовъ чистыхъ и безплотныхъ. Можемъ однакожъ понимать, какъ великъ этотъ даръ, какъ велико преимущество быть человѣкомъ, то есть, существомъ, которое еще здѣсь, во плоти, имѣетъ возможность молитвенно собесѣдовать съ Богомъ, словомъ молитвы проникать до престола Всевышнаго и привлекать духъ благодати, и упоеваться блаженствомъ въ Богѣ, и вносить въ міръ чудодѣйственную силу молитвы!.. Остановимся на одномъ пока этомъ призванія человѣка, оставляя въ сторонѣ подвиги служенія человѣчеству, степени личнаго самоусовершенія, къ какимъ тоже ведетъ насъ законъ Божій, усматривая въ насъ, въ нашей душѣ и жизни, сокровищницу безчисленныхъ добродѣтелей, которыя нужно только вызвать, возбудить, воспитать. Довольно, очень довольно оцѣнить высоту добродѣтелей служенія Богу, къ какимъ признаетъ насъ способными законъ Божій и ведетъ воля и благодать Божія, чтобы понять, что, по истинѣ, велика вещь человѣкъ!

Все это знаетъ и безъ науки добрый христіанинъ изъ устъ Церкви; и какъ хороша бываетъ его жизнь, просвѣтленная вѣрою, какъ свѣтла его душа, какъ все свѣтло вокругъ него! Какъ бы хорошо было, еслибъ и поклонникь науки, приносящей большую долю пользы человѣку, вносилъ свѣтъ вѣры въ примракъ своихъ изслѣдованій, догадокъ, наблюденій, плетущихъ цѣпь вопросовъ безъ отвѣтовъ! Какимъ бы яснымъ языкомъ заговорила съ нимъ наука и жизнь, внѣ свѣта вѣры представляющая наблюденію только внѣшнюю сторону и пріучающая односторонняго наблюдателя довольствоваться одною только видимостью!

Внѣ свѣта вѣры, сознаніе наше не знаетъ, что сказать о дивномъ сочетаніи въ нашемъ лицѣ духа и тѣла, не умѣетъ опредѣлить взаимныхъ отношеній ихъ между собою. Вѣра проясняетъ это и примиряетъ кажущееся противорѣчіе въ природѣ человѣка. Не униженіе духа видитъ она въ союзѣ его съ тѣломъ, а особливо высокое предназначеніе человѣка – представить въ перстной плоти живую жертву Богу отъ лица міра вещественнаго и возвести тѣло къ безсмертію. Не безъисходную борьбу видитъ вѣра въ противуборствующвхъ другъ другу движеніяхъ плоти и стремленіяхъ духа, а цѣнный подвигъ возвышенія духа къ нравственному совершенству и очищенія и облагороженія тѣла служеніемъ духу. Помни это, человѣкъ, и смѣлою стопою всходи на трудъ, къ которому призываетъ тебя Богъ, уготовившій для тебя блаженство неба и создавшій тебя для блаженства небеснаго. Одухотвори плоть: вотъ твое призваніе! Живи духомъ, борясь съ плотію: вотъ твой главный трудъ въ жизни теперь, когда грѣхъ усилилъ въ тебѣ вліяніе плоти и отдѣлилъ духъ твой отъ Бога и отъ неба. Нѣсколько времени плоть будетъ вопіять, жалобно прося пощады своимъ страстямъ. Перенеси искушеніе, имѣя въ виду, что преобладаніе духа есть именно благо и для тѣла, которое такимъ образомъ приготовляется къ блаженному, безсмертію вмѣстѣ съ духомъ. Что дальше, то больше будетъ давать тебѣ утѣшеній жизнь, которая не будетъ уже казаться тебѣ страннымъ сплетеніемъ случайностей, а напротивъ, будетъ въ глазахъ твоихъ великимъ дѣломъ твоего Творца и Спасителя, ведущаго тебя къ цѣли, давно предназначенной, – священнымъ трудомъ твоимъ, въ которомъ нѣтъ мелочей и вещей случайныхъ и безразличныхъ, когда все въ ней можетъ быть обращено въ служеніе Богу и въ заслугу предъ Богомъ, подъ вліяніемъ и управленіемъ вѣрующаго духа, стремящагося къ Богу. Что дальше, то свѣтлѣе будетъ становиться для тебя самая мрачная сторона жизни – смерть, которой люди такъ бояться. Безсмертному духу, чающему воскресенія самыхъ тѣлъ, возлюбленнѣйшему созданію Божію, окруженному, объятому со всѣхъ сторонъ дарами благодати Божіей, приближающими насъ къ горнему міру, чего бояться смерти?

Внѣ свѣта вѣры, наблюденія надъ людьми немного приносятъ отрады. Преждевременная смерть, лишенія и скорби, страсти и пороки, встрѣчаемыя всюду – что отраднаго? Но все это видитъ и вѣра; все это вѣдомо и Богу. Однакожъ вѣра не отчаивается, и Богъ еще милосердуетъ къ намъ. Посмотри самъ съ высоты убѣжденій вѣры, отъ прага Церкви Боагіей на міръ: не увидишь ли свѣтлой стороны картины? Преждевременная смерть О, ее очень часто оплакиваютъ отцы и матери, зарывающіе въ землю свои утѣшенія – дѣтей своихъ, едва только успѣвшихъ явиться въ міръ и вкусить жизнь! Но наша радость и скорбь бываютъ часто одинаково неразумны, а еще чаще только самолюбивы. Не для этой собственно жизни являемся мы въ міръ; не всѣ въ одинъ срокъ приготовляемся хорошо къ жизни другой: вотъ причина, почему общаго срока дла всѣхъ не назначено, а каждаго беретъ къ себѣ Богъ въ свое время, когда для кого лучше. Оставимъ же въ покоѣ отшедшія къ другой жизни души, которыя, быть можетъ, тамъ желали бы, чтобы мы скорѣе соединились съ ними, достойно приготовивши себя для неба. Поспѣшимъ сами жить такъ, чтобы для насъ смерть не была преждевременна, не предупредила часа, когда мы думаемъ сдѣлаться лучше. Насъ страшитъ холодная, мрачная могила: еслибъ мы представляли чаще обиліе жизни, свѣта, блаженства, разлитыхъ тамъ, за гробомъ, мы говорили бы иное и поступали бы иначе. Лишенія, скорби? Тяжелое было бы бремя жизнь наша, еслибъ скорби и лишенія налетали на насъ, какъ тучи, сслучайно гонимыя вѣтромъ. Но утѣшься, человѣкъ, драгоцѣннѣйшее созданіе Божіе, предметъ всепромыслительныхъ попеченій Искупителя грѣшныхъ! У Отца щедротъ, промышляющаго и о птицѣ небесной, ничего не дѣлается даромъ и безъ цѣли въ отношеніи къ тебѣ. Какъ отецъ, Онъ промышляетъ о тебѣ, избирая для тебя то, что для тебя лучше, для твоей будущности лучше, для твоей вѣчности лучше. Ты бѣденъ? Ужели ты думаешь, что Тотъ, Кто создалъ всѣ сокровища вселенной, не нашелъ бы довольно золота, чтобъ тебя успокоить, еслибъ это было нужно для тебя? Но Онъ видитъ, что ты будешь лучше и достойнѣе въ нуждѣ: въ нуждѣ и держитъ тебя. Не бойся: такъ не навсегда, какъ не навсегда мы посылаемся на землю. Придетъ время, возметъ Онъ тебя къ себѣ, откроетъ предъ тобою, если будешь достоинъ, сокровищницу благъ, какихъ теперь тебѣ и на мысль не приходить. Потерпи до времени предпареченнаго дня воздаянія. Тогда узнаешь, какъ благъ твой Отецъ небесный!. Страсти и пороки людскіе? Не спѣши роптать на нихъ и осуждать ихъ, человѣкъ, самъ обложенный немощію и, конечно, не имѣющій, по совѣсти, права поднять камень на грѣшника-собрата! Не новость подмѣтилъ ты въ мірѣ грѣхъ; не на твою отвѣтственность отдалъ Богъ міръ, который оставилъ существовать и послѣ грѣха. Не унывай и самъ, когда примѣтишь въ себѣ немощи, которыхъ не хотѣлъ бы видѣть въ себѣ. Смирись предъ Господомъ, тварь, взысканная Господомъ! Преклонись предъ величіемъ милосердія Его, устроившаго на грѣшной землѣ царство благодати своей, врачебницу грѣшниковъ – святую Церковь Свою, готовую принять, омыть, спасти всякаго грѣшника, мало-по-малу сопровождающую въ горній міръ грѣшниковъ, омытыхъ, исцѣленныхъ! Поспѣши самъ подъ кровъ благодати и Церкви, и спѣши всякій разъ, когда начинаетъ тебя смущать совѣсть; зови туда, влеки туда своего собрата, какъ повлекъ бы его въ больницу, еслибъ увидѣлъ его пораженнымъ опасною болѣзнью и безсильнымъ дойдти до врача своими ногами. Я человѣкъ существо немощное, всегда способное пасть; но я человѣкъ, существо живое и для жизни созданное: мнѣ нельзя оставаться въ сѣни смертной; я человѣкъ существо, возлюбленное Богомъ и созданное для Бога, и паки возсозданное и возсозидающееся о Господѣ моемъ Іисусѣ Христѣ: я долженъ спѣшить омыться, очиститься, исправиться. Пасть – моя немощь: но пребывать во грѣхѣ доля діавола, моя погибель!

Внѣ свѣта вѣры, наука не проясняетъ жизни и часто прилагаяй разумъ прилагаетъ только болѣзнь сердцу. Кто жъ виноватъ? Бери у науки то, что она можетъ сказать; а чего недостаетъ, дополняй изъ другихъ источниковъ и, главнымъ образомъ, изъ неоскудѣвающаго источника вѣры. Наука раскрываетъ для любознательныхъ сокровенные внутренніе органы человѣческаго тѣла; какъ движется рука и нога, какъ обращается кровь. Изучивъ тѣло по руководству науки, спроси о немъ у вѣры, которая доскажетъ то, чего не договорила наука. Наука говоритъ, какъ движется рука и нога; вѣра проясняетъ, отчего одно движеніе одобряется внутреннимъ голосомъ совѣсти, а другое осуждается; учитъ, на какія дѣла надобно быть скорымъ, на какія медленнымъ, въ какомъ употребленіи рука служитъ благу души. Наука скажетъ тебѣ о разложеніи тѣла въ могилѣ; вѣра разскажетъ о сложеніи тѣла перваго человѣка рукою Создателя, о начаткахъ жизни и сѣмени воскресенія въ погребаемомъ тѣлѣ; повѣдаетъ тайну безсмертія тѣла, имѣющаго востать нѣкогда въ славѣ. Другая наука, по догадкамъ и соображеніямъ, опишетъ проявленія души и скажетъ нѣчто о существѣ ея, по крайней мѣрѣ, объ отличительныхъ ея свойствахъ, разскажетъ, чѣмъ отличается человѣкъ отъ животнаго. Вѣра дополнитъ то, чего не доскажетъ эта наука, укажетъ, чѣмъ человѣкъ подобенъ духамъ безсмертнымъ, что въ немъ такъ любезно Богу, что Самъ Богъ приходитъ къ человѣку, чтобы спасти его. Наука ознакомитъ, сколько можетъ, съ силами души, въ ней сокрытыми: вѣра научитъ употребленію этихъ силъ согласно съ совѣстью и съ будущностью, предназначенною человѣку. Иныя науки разскажутъ намъ о ходѣ мысли человѣческой, неутомимо, хотя безуспѣшно, работавшей надъ истиною и пробивавшейся отъ времени до времени въ мѣткомъ словѣ; о ходѣ дѣлъ человѣческихъ, о судьбахъ народовъ, о дѣйствіяхъ частныхъ лицъ. Вѣра дополнитъ ту и другую. Къ одной добавить объясненія, отчего людямъ не жилось спокойно въ невѣдѣніи, отчего, съ другой сторопы, безуспѣшны были попытки вѣковъ къ открытію истины. Другую дополнитъ въ тѣхъ значительныхъ пробѣлахъ, которые возбуждаютъ самые живые и самые неразрѣшимые вопросы; укажетъ дѣйствующую силу Провидѣнія, управляющую судьбою царствъ и народовъ; откроетъ цѣлый рядъ событій отъ первыхъ дней міра до нашихъ дней, рядъ особенныхъ дѣйствій Промысла, направленныхъ ко спасенію міра, рядъ дѣйствій, который прольетъ свѣтъ на все сплетеніе судебъ міра, для невѣрующаго ума странныхъ и непостижимыхъ, скажетъ намъ, къ утѣшенію, что вся эта исторія міра есть только вступительная часть исторіи человѣчества, которому предстоитъ вѣчность; скажетъ намъ, къ назиданію, что въ самыхъ скудныхъ останкахъ свѣдѣній о томъ или другомъ царствѣ, народѣ, человѣкѣ, всегда есть для насъ поучительный урокъ, который даетъ лучшій и полнѣйшій смыслъ всей исторіи отжившаго человѣчества: «люди не вѣчны на землѣ; они на землѣ только гости. Блаженъ тотъ, кто въ короткое время существованія на землѣ могъ и умѣлъ посѣять много добра для будущей жатвы – славы!»

Конецъ слова: Бога бойся и заповѣди его храни: яко сіе всякъ человѣкъ (Еккл. 12, 13). Якоже егда птица отлетитъ отъ гнѣзда своего; тако человѣкъ порабощается, егда устранится отъ своихъ мѣстъ (Прит. 27, 8). Держись своего мѣста, человѣкъ, созданное по образу Божію, возлюбленное Богу и по паденіи, искупленное Богомъ, созданіе Божіе! Держись крова Бога небеснаго, крова Отца твоего: вотъ твое мѣсто! Отлетишь отсюда мыслію? Одолѣютъ тебя помыслы сомнительные. Отлетишь сердцемъ? Какъ враны, нападутъ на тебя страсти. Отклонишься волею и дѣлами? Поработятъ тебя въ вѣчную неволю и въ вѣчную муку свою враги твоего Бога и твоего спасенія! Блаженъ мужъ, иже въ премудрости умретъ и иже въ разумѣ своемъ поучается святыни: размышляяй пути ея въ сердцѣ своемъ и въ сокровенныхъ ея уразумится. Изыди въ слѣдъ ея, яко изслѣдникъ, и на путехъ ея присѣди (Сир. 14, 21-23). Бояйся Господа сотворитъ сіе, и держайся закона постигнетъ ю. И срящетъ его, яко мати и яко жена дѣвства пріиметъ и: ухлѣбить его хлѣбомъ разума и водою премудрости напоитъ и. Утвердится на ней и не преклонится, и до нея пристанетъ и не постыдится. И вознесетъ его паче искреннихъ его. Веселіе и вѣнецъ радости и имя вѣчно наслѣдитъ (15, 1-6).

 

Минуты уединенныхъ размышленій Христіанина. Соч. архим. Кирилла. СПб. 1856. С. 160-184. Впервые: «Христіанское Чтеніе». 1856. Ч. 1. С. 60-80.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: