Архіепископъ Амвросій (Протасовъ) – Слово въ день иконы Грузинскія Пресвятыя Богородицы.
Се бо отнынѣ ублажать мя вси роди (Лук. гл. 1, 48).
Такъ вѣщала Богоизбранная Отроковица, чувствуя величіе свое, которое сотворилъ Ей Сильный, предопредѣливъ Ей быть матерію Сына, рожденнаго прежде вѣкъ въ нѣдрѣ Отчи! Обрѣтъ благодать у Бога, не сомнѣвается Она, что обрящетъ благодать и у человѣкъ. Се отнынѣ, вѣщаетъ Она, ублажатъ Мя вси роди.
И не зримъ ли мы и нынѣ событіе глаголаннаго Ею, Братіе? Гдѣ есть языкъ отъ востокъ солнца до западъ, въ коемъ бы не было благословлено имя Ея? Гдѣ страна, въ которой бы не ублажалась память Ея? Настоящее торжество наше что есть, какъ не исповѣданіе наше, что ублажатъ Ее вси роди? Не обитаетъ она уже на земли: но мы благоговѣемъ и къ единому пречистому лику Ея. Небеса уже пріяли Ее въ объятія своя: но земля и по нынѣ не престаетъ вѣщать всѣ хвалы Ея. И величественные мраморы, сіи памятники гордости и суеты, сокрушаются рукою времени, яко сосуды скудельные; и пышныя титла, сіи знаменія яко тѣнь преходящаго величія, изглаждаются лезвеемъ косы смертоносныя; и великіе міра, сіи скоропреходящія тѣни, мелькаютъ, такъ сказать, на земли, и исчезаютъ яко огни воздушные. Едино величіе, которое даруетъ Богъ возлюбльшимъ Его, преходитъ отъ рода въ родъ, отъ вѣка въ вѣкъ, отъ страны въ страну, и не прейдетъ, дондеже не прейдутъ небо и земля. Посему-то преблагословенная Дѣва не усумнилась рещи: отнынѣ ублажатъ мя вcu роди.
Но не тако ли можетъ рещи о себѣ и всякая душа благочестивая? Благодать у Бога и благословеніе у человѣкъ есть неотъемлемая часть ея. Порокъ, сколько бы ни былъ счастливъ, не можетъ льститься симъ. Пустъ ненавидятъ, только бы боялись, скажетъ онъ и можетъ такъ сказать тогда, когда сила въ рукахъ его, когда все преклоняется и ползаетъ предъ нимъ во прахѣ, когда сиръ и вдовица стенаютъ подъ желѣзнымъ жезломъ его; но не можетъ, отнюдь не можетъ обѣщать себѣ благословенія людей. Можно заставить другихъ трепетать, но не можно привязать къ себѣ узами любви сердце, когда дѣянія наши не будутъ запечатлѣны печатію добродѣтели. Можно принудить руки повергать ложный ѳиміамъ на жертвенникъ самоугодія; но не можно исторгнуть ни единаго молитвеннаго вздоха, ни единой благодарной слезы, когда дѣла ваши не имѣютъ своею цѣлію блага ближнихъ нашихъ. Можно вынудить похвалы поддѣльныя; но когда похвалы сіи происходятъ не отъ души признательной, не отъ сердца благодарнаго, онѣ будутъ мѣдь звѣнящая, или кимвалъ бряцаяй. Для сего, чтобы рещи подобно, преблагословевной Дѣвѣ: се отнынѣ ублажатъ мя вcu ради, надлежитъ быть увѣрену въ правотѣ дѣяній, въ чистотѣ намѣреній, въ пользѣ, которую ближніе наши получаютъ отъ дѣлъ нашихъ: надлежитъ быть человѣкомъ прямодушнымъ, честнымъ, добродѣтельнымъ. Слава и честь и миръ всякому дѣлающему благое (Римл. 2, 10), говоритъ Святое слово. Свѣтъ какъ, бы ни былъ несправедливъ, не можетъ однакожъ отказать въ почтеніи добродѣтели чистой, безкорыстной. Напрасно говорятъ, что она и на земли не воспріемлетъ мзды своей; истинная слава и честь суть неотъемлемыя достоянія добродѣтели, а блаженство вѣчное вѣнецъ ея. Вникнемъ въ сію истину подробнѣе.
Нѣтъ ничего достойнѣе уваженія нашего, давъ истинная добродѣтель. Воззримъ на мужа, коего сердце движется по гласу совѣсти, а совѣсть управляется повиновеніемъ закону Божію. Въ очахъ его сіяетъ благость; уста запечатлѣны молчаніемъ мудрымъ, но отверзаются на словеса благія, на совѣты полезные, и вѣщаютъ вся, елика суть истинна, елика честна, праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна (Фил. 4, 8); ланиты украшены стыденіемъ, руки умыты въ неповинности; въ дѣлахъ печатлѣется сердце, исполненное любви и доброхотства къ ближнимъ своимъ. Не онъ ли тотъ ангелъ мирный, въ коему невольно благоговѣетъ душа, и уста непринужденно приносятъ дань похвалъ нелестныхъ? Послѣдуемъ за нимъ по всѣмъ явленіямъ жизни. Вознесенъ онъ превыше другихъ и возсѣдитъ со князи людей? Онъ взираетъ съ высоты своея на сущихъ подъ рукою его, яко отецъ на дѣтей своихъ, онъ призираетъ на нища и убога; онъ чувствуетъ, что ему оставленъ есть нищій (Псал. 9, 29-35), что сиру онъ есть помощникъ. Избавить слабаго отъ десницы сильнаго, защитить невинность притѣсненную, творити судъ и милость, быть всѣмъ вся, да вся пріобрящетъ (1 Кор. 9, 22); се! долгъ, се! честь, се! слава его. Почему великъ онъ? Но величіе свое поставляетъ не въ пустыхъ титлахъ, не въ блескѣ ослѣпляющемъ очи, не во множествѣ поклонниковъ лестныхъ; но въ благѣ, кое дѣла его уготовляютъ ближнимъ его. Осыпанъ дарами счастія? Онъ дѣлаетъ изъ нихъ наилучшее унотребленіе. Онъ преломляетъ хлѣбъ свой съ убогими; отверзаетъ щедродаровитую десницу, и все окрестъ его исполняется благостію; весь день милуетъ и взаимъ даетъ. Почему отереть слезы несчастнаго, поддержать неповинное убожество, подкрѣпить отъ избытковъ своихъ безпомощную скудость, считаетъ онъ большимъ удовольствіемъ, нежели трапезы богатыя, за которыми возсѣдитъ пресыщенная расточительность, нежели игры шумныя, коими убиваетъ время разсѣяніе безпечное, нежели зрѣлища соблазнительныя, въ которыхъ праздность находитъ утѣху свою. Поставленъ въ низкомъ состояніи? Онъ смиряетъ себя подъ крѣпкую руку Божію. Мирная обитель его не оглашается роптаніями. Для него нѣтъ низкаго состоянія, кромѣ порока. Почему зависть, яко змія, не грызетъ его сердца при взорѣ на счастіе брата его, стопы его не проливаются, миръ грѣшниковъ зря; и пронырства, и подлости, и средствъ непозволенныхъ не полагаетъ онъ путемъ къ своему возвышенію. Онъ смиренъ, но не изъ подлости; кротокъ, но не изъ страха къ сильному; стяжателенъ, но правдою и трудомъ. Онъ судія? Лихва и мзда неправедная удалены отъ него. Онъ судитъ не на лица зря, но праведный судъ судитъ. Законъ, – се правило дѣлъ его! Исполненіе воли Монаршей, – се цѣль суда его! Незазорная совѣсть, – се стражъ судилища его! Почему не злато, не корысть, но единая правда водитъ перомъ его; не лицепріятіе, но истина преклоняетъ вѣсы правосудія на страну правды и невинности. Онъ гражданинъ мирный? Тогда исполняетъ онъ дѣла званія своего не точію за страхъ, но и за совѣсть (Римл. 13, 5). Почему въ обществѣ онъ есть подданный вѣрный, начальникъ попечительный, отецъ чадолюбивый, сынъ почтительный, домовладыка нелѣнивый, рабъ усердный. Се мужъ, коего благословляетъ небо, и предъ коимъ не могутъ не благоговѣть сердца на земли! Се Христіанинъ истинный!
Такъ образовано сердце наше, братіе, что оно не можетъ отказать въ любви, въ благоговѣніи, въ почтеніи нелестномъ – добродѣтели чистой. Ласкательство разсыпаетъ иногда цвѣты свои передъ порочными, однакожъ никогда не прославляетъ порока. Слабый ползаетъ и пресмыкается предъ сильнымъ, но внутренно ропщетъ на высокомѣріе и гнушается пороками его. Неправда покупаетъ судъ у лихоимства, но въ сердцѣ проклинаетъ руку, продающую правду. Есть истина въ сердцѣ человѣческомъ, которая противъ воли нашей заставляетъ насъ гнушаться неправды, и когда принужденныя уста расточаютъ предъ нею похвалы и удивленіе; то сердце стыдится внутренно похвалъ, лестію соплетаемыхъ. Есть совѣсть, которая отдаетъ достойную справедливость добродѣтели – и тогда, когда гонятъ ее, и рекутъ о ней всякъ золъ глаголъ (Матѳ. 5, 11). Самые грѣшники уважаютъ ее. Ибо почто ищутъ они ее въ другихъ, не имѣя сами? Почто напримѣръ въ судіи желаютъ правосудія нелицепріятнаго, въ домочадцахъ своихъ повиновенія непритворнаго, въ правителяхъ человѣколюбія нѣжнаго, въ подчиненныхъ покорности непререкаемыя? Почто не могутъ они терпѣть того въ другихъ, въ чемъ сами виновны, и гонять собственные пороки, когда находятъ ихъ въ подобныхъ себѣ? Почто среди самыхъ развратовъ своихъ охотно желаютъ присвоить себѣ имена людей добродѣтельныхъ, честныхъ, справедливыхъ? Почто расточитель именуетъ страсть свою не расточеніемъ, но щедростію или знаніемъ жить въ свѣтѣ, скупецъ не сребролюбіемъ, но бережливостію, сластолюбивый не сладострастіемъ, но удовольствіемъ невиннымъ, гордый не высокомѣріемъ, но честолюбіемъ благороднымъ? Почто огорчаются, когда пороки ихъ называютъ пороками? Се внутренній гласъ, который противъ воли заставляетъ ихъ стыдиться порока и украшать оный ложнымъ именемъ добродѣтели! Не страшитесь посему вы, ревнители правды и благочестія! Свѣтъ, какъ бы несправедливъ ни былъ, не можетъ отказать вамъ, по крайней мѣрѣ внутренно, въ томъ почтеніи, на которое добродѣтель имѣетъ неотъемлемое право. Онъ воздвигаетъ иногда жертвенникъ пороку; но всегда однакожъ подъ священными титлами, кои украшаютъ точію мужа, боящагося Бога и дѣлающаго правду. Бояшеся, говоритъ святое слово, Иродъ Іоанна (Марк. 6, 20). Чего бы, казалось, бояться Царю слабаго пустынника, сильному немощнаго, знаменитому человѣка безъ титла, безъ достоинствъ, безъ чести мірской, властелину сущаго во узилищѣ его? Однакожъ Иродъ боялся Іоанна. А почему? Понеже имѣяше его, яко Пророка (Матѳ. 14, 5. Марк. 6, 20), вѣдалъ его – мужа праведна и свята. Потому токмо Иродъ боялся Іоанна, что видѣлъ его исполненна духа Божія, благочестія непритворнаго, добродѣтели непрерѣкаемыя; вотъ, чего боялся. Иродъ во Іоаннѣ! Онъ боялся Іоанна, понеже уважалъ его; онъ уважалъ Іоанна, понеже видѣлъ въ немъ мужа праведна, богобоязлива, ревнителя дѣламъ добрымъ!
Тако добродѣтель почтенна и во узахъ, и въ темницѣ, и въ нищетѣ. – Свѣтъ покланяется токмо сильному пороку, свѣтъ уважаетъ токмо тѣхъ, кои превозносятся и высятся, яко кедры ливанскія (Псал. 36, 15). Тамъ разсыпаетъ онъ похвалы свои, тамъ воскуряетъ ѳиміамъ свой, гдѣ сила, власть, счастіе. Онъ не взираетъ ни на достоинства, ни на заслуги, но точію на случай и время. «Не чада ли времени суть единственные кумиры его? И гдѣ отдается достойная справедливость добродѣтели?» Такъ ропщемъ мы часто на несправедливость свѣта! Но не ревнуй лукавнующимъ, спѣющему вь пути своемъ мужу творящему беззаконіе (Пс. 36, 1). Вопроси обожателей случая и счастія, какъ разумѣютъ они въ душѣ тѣхъ кумировъ своихъ, предъ которыми наружно ползаютъ и пресмыкаются? Послушай, какъ говорятъ о нихъ, когда уже болѣе не страшатся ихъ, или не имѣютъ въ нихъ видовъ своихъ. Ахъ! свѣтъ умѣетъ мстить за тѣ вынужденныя похвалы; коими противъ воли осыпаетъ часто любимцевъ счастія. Онъ умащаетъ словеса своя паче елея, и та суть стрѣлы (Пс. 54, 22). Онъ нынѣ повергается предъ кумирами своими, а заутра низвергаетъ ихъ; нынѣ благословляемъ ихъ, а заутра осуждаетъ ихъ на вѣчное проклятіе; въ счастіи превозноситъ; при паденіи и клевретовъ ихъ осыпаетъ поношеніями; суетна убо слава, которую даютъ паче титламъ нашимъ, а не добродѣтелямъ; тщетны похвалы, коими свѣтъ вѣнчаетъ порокъ счастливый. Наемные льстецы столь же скоро умолкаютъ, сколь скоро разсыпается наружный блескъ счастія, которое окуряли они ѳиміамомъ ложнымъ, и рукоплесканія свѣта превращаются въ мрачное молчаніе, или упреки горькіе, когда не страшатся уже открыть истину.
Но обратимся паки къ мужу добродѣтельному. Поставленъ онъ рукою Провидѣнія на высотѣ счастія? Тогда благочестіе придаетъ новый блескъ его рожденію, его заслугамъ, его величію; тогда уважаютъ его не за то только, что великъ онъ по рожденію, которое есть честь его, силенъ по сану, въ который облеченъ, страшенъ по власти, которая въ рукахъ его; но за то, что великъ онъ по добродѣтелямъ своимъ; по любви, которою объемлетъ онъ собратію свою; по щедротамъ, кои изливаются отъ обилія его, яко потокъ неисчерпаемый; по благости, которая согрѣваетъ, яко лучь солнца, все окрестъ его; по суду и правдѣ, кои обрѣтаютъ взыскующіе суда его. Живетъ онъ въ смиренной умѣренности? Тогда отдаютъ справедливость его сердцу, а не наружности пышной. Тогда любятъ его, какъ человѣка, а не игру счастія. Если не расточаютъ предъ нимъ столько похвалъ, сколько предъ счастливымъ грѣшникомъ; то внутреннее благоговѣніе неотъемлемая часть его. Онъ мужъ добродѣтельный, справедливый: сія одна похвала, приписуемая отъ сердца мужу праведному, не есть ли сладостнѣе, нежели всѣ воскликновенія, коими ласкательство хитрое оглашаетъ чертоги великихъ земли? Предъ очами суетности велики чины, титла пышныя, достоинства знаменитыя, злато блестящее, сокровища: предъ очами разсудка здраваго не тогда ли точію они имѣютъ цѣну свою, когда суть отличія добродѣтелей? Государь не потому ли великъ въ очахъ нашихъ, Что препоясанъ силою во уготованіе благотворити людемъ? Судія? не потому ли почтенъ санъ его, что разсуждаетъ онъ между немощнымъ и сильнымъ, защищаетъ слабаго отъ руки сильнаго, смиряетъ гордыню порока, покрываетъ щитомъ правды гонимую добродѣтель? Воинъ, вождь? – что извлекаетъ онъ мечь свой для спасенія человѣчества, а не для истребленія его; что не алчность корыстей влечетъ его на поле ратное, но защита отечества, – что грудь его оплотъ твердый противъ враговъ его? Отыми все сіе отъ ихъ священныхъ именъ, тогда не будутъ они имѣть ничего священнаго.
Посему-то истинный Христіанинъ, яко подвижвякъ добродѣтели чистой, можетъ со дерзновеніемъ рещи о себѣ и въ жизни и въ смерти, что ублажатъ его вcu роди, всѣ человѣки. Онъ всегда будетъ удивленіемъ свѣта, украшеніемъ человѣчества, предметомъ благоговѣнія душъ и сердецъ. Онъ живетъ и сіяетъ, яко свѣтило въ темномъ мѣстѣ среди міра грѣшнаго, яко денница утренняя на тверди небесной среди сыновъ вѣка. Умираетъ? И слава его пребываетъ, дондеже пребудутъ небо и земля. Память самыхъ отдаленныхъ вѣковъ не потому ли намъ любезна, что сохраняетъ примѣры мужей добродѣтельныхъ, яко драгоцѣнные остатки ихъ на земли? Не одна Преблагословенная Дѣва, въ честь которыя совершаемъ мы настоящее торжество, яко матерь Творца и Бога, яко преукрашенная Божественною славою, яко предъизбранная отъ всѣхъ родовъ, прославляется на земли и собираетъ къ веселію вѣрныя; во всякомъ родѣ, возрастѣ, странѣ, тѣхъ любимъ, тѣхъ прославляемъ, къ тѣмъ благоговѣемъ, кои доказали добродѣтель свою опытами многоразличными.
Но ахъ! если бы свѣтъ и отвергъ праведника; если бы и не прославилъ его: то не прославить ли его Богъ славою у себя Самаго? Христіанинъ не живетъ точію для сей земли; онъ не ограничиваетъ надежды свои временемъ. Онъ не рабъ, не наемникъ. Онъ и на земли горная мудрствуетъ, а не земная (Кол. 3, 2). Убо горѣ и вѣнцы его. Онъ пришлецъ въ земли чуждой, въ сей странѣ подлунной. Вѣчность точію страна отечества его. Тамо и воздаяніе его. Онъ работаетъ Богу, а не міру сему, и потому среди всѣхъ превратовъ человѣческихъ, повергаясь въ нѣдра Бога утѣшителя, вопіетъ: Господи! Ты вся вѣси, Ты вѣси, яко Тебѣ Единому служу я, и Твоему суду предаю вся дѣла моя. Пусть люди не видятъ ихъ; пусть люди забудутъ ихъ; пусть рекутъ о мнѣ всякъ золъ глаголъ: отъ Твоего Правосудія ожидаю я воздаянія за жертвы, кои приношу Тебѣ изъ любви къ Тебѣ, Создатель. Ибо знаю; что Ты силенъ сохранить залогъ мои въ день суда Твоего и воздати мнѣ вѣнецъ правды, его же уготовалъ Ты всѣмъ возлюбившимъ Тебя. Тако течетъ Христіанинъ въ подвигѣ вѣры и добродѣтели. Тако тецыте и вы, братіе, да постигнете (1 Кор. 9, 24). Аминь.
Слова и рѣчи Амвросія, бывшаго Епископа Тульскаго и Бѣлевскаго и Архіепископа Казанского и Симбирскаго, Тверскаго и Кашинскаго. СПб. 1856. С. 65-72.
