Архимандритъ Константинъ (Зайцевъ) – Духовное состояние современнаго міра (1963).
Изъ доклада прочитаннаго Архимандритомъ Константиномъ на 16-мъ Епархіальномъ Собраніи Восточно-Американской Епархіи Русской Зарубежной Церкви.
На предыдущихъ аналогичныхъ докладахъ мнѣ приходилось неоднократно отмѣчать тенденцію современныхъ богослововъ оттѣнять рѣшительное измѣненіе, которое зрѣетъ въ современномъ мірѣ въ отношеніи Христіанства. На языкѣ ученомь стало входитъ въ практику, преимущественно въ Германіи, употребленіе эпитета «пост-константиновская» къ переживаемой нами эрѣ. Нерѣдко можно было встрѣтить слово «гетто» при характеристикѣ того положенія, которое намѣчается для христіанской Церкви въ будущемъ. Но все чаще стало употребляться слово «постъ-христіанская» для обозначенія эры, въ которую мы входимъ. Говорится и о плюрализмѣ въ области религіи, какъ о свойствѣ современности. Послѣдній терминъ законенъ въ устахъ ученаго, который этимъ свидѣтельствуетъ о завѣдомой ограниченности выводомъ научныхъ, никогда не способныхъ притязать на абслютность. Онъ и въ отношеніи религіи умѣстенъ только въ устахъ ученаго, объективно свидѣдельстующаго о наблюдаемыхъ имъ многообразныхъ явленіяхъ религіозной жизни. Для вѣрующаго абсолютна его вѣра, и он міръ воспринимаетъ всецѣло полъ угломъ зрѣнія ея и только ея: прлюрализму тутъ нѣтъ мѣста, поскольку дѣло идетъ о содержаніи Вѣры.
Все это говорилось еще недавно въ формѣ прогнозовъ, оправдываемыхъ переживаемой дѣйствительностью. Нынѣ это – окружающая насъ реальность. «Плюралистическое» сознаніе пріобрѣло право гражданства: христіанство низведено до уровня одной изъ модальностей строящагося на новыхъ началахъ міра. Эта зловѣщая реальность все тѣснѣе спаивается вокругъ насъ въ нѣкое единое Цѣлое, свидѣтельствуя о томъ, что міръ наглядно дозрѣваетъ до нѣкоего уже совершенно конкретнаго предваренія Антихриста.
Насъ окружаетъ «постъ-христіанская» эра. Чтобы въ этомъ убѣдиться, надо имѣеть глаза, чтобы видѣть, и уши, чтобы слышать. (…) Есть ли это безнадежность?
Безнадежность фаталистической нѣтъ вообще въ христіанскомъ сознаніи. Но естественный возникаетъ вопрось: куда должно быть устремлено наше упованіе – всецѣло въ направленіи Второго Пришествія Христова, въ силу охвата міра, все большаго, Апостасіей, или и въ направленіи тѣхъ процессовъ, которые способны возвратить міру духовную годность. И тутъ можно еще съ достаточной увѣренностью сказать: если свободный міръ являетъ намъ картину уже огранизаціоннаго самоутвержденія Апостасіи въ условіяхъ все болшаго угасанія истинной религіозности массовой, то наше отечество, находящееся въ польномъ обладаніи темныхъ силъ, ялвяетъ, напротивъ того, утѣшительную картину несомнѣннаго наличія, подъ этимъ гнетомъ, массоваго потаеннаго устремленія къ Богу – нѣкихъ, огромнаго отхвата, внутреннихъ катакомбъ. Картина цѣлостная міра, въ этихъ условіяхъ, получаетъ своебразный обликъ. Предъ нами не борба темныхъ и свѣтлыхъ силъ, въ ихъ явной контрастности. Предъ нами быстро совершающійся процессъ овладѣнія міромъ подмѣннымъ христіанствомъ, которое, входя въ органическую связь и со всѣми другими проявленіями міровой религіозности, вступаетъ во все болѣе тѣсное общеніе съ коммунистическимъ зломъ. Коммунистическій міръ въ полномъ своемъ составѣ, включающемъ и Россію, проявляетъ готовность предоставить условную возможность любымъ обнаруженіямъ религіозности – на этой платформѣ. Эта возможность открыта и Православію. Великое испытаніе нынѣ предстоитъ Россіи. Какъ на него отвѣтитъ Россія? Пойдетъ ли она по этой наклонной плоскости, тѣмъ упраздняя послѣдній шансъ востановленія міровой жизни, или неожиданно вспыхнетъ открытая борба съ коммунизмомъ въ Россіи во имя востановленія нашего Святого прошлаго?
На площадь должна выйти эта борба. Она должна грянуть такъ, чтобы все, что таится сейчасъ въ душахъ людей, придавленныхъ коммунизмомъ, способно стало мгновенно откликнуться на зовъ Христовъ и тѣмъ явить соврешенно новую картину Россіи, наличіе которой измѣнитъ и міровую картину человѣчества. На это мы имѣемъ право уповать. Объ этом мы можемъ молиться. Но мы то сами къ чему призываеся? Вѣдь мы то сами – развѣ не на площади? Мы свободны. И отъ насъ самихъ зависитъ – какъ использовать эту свободу.
Что же намъ дѣлать?
Прежде всего – испугаться! И не просто испугаться, а испытать ужасъ – мистическій ужасъ. Вѣдь насъ окружаетъ, насъ втягиваетъ въ себя, въ силу общности жизни, то, что выше иллюстраціонно-осуществляющагося Отступленія. Дѣло идетъ сейчасъ о спасеніи души каждаго изъ насъ. И посколько насъ захватываетъ эта стихія, мы должны все больше ощущать своб духовную органическую отчужденность отъ нея. А для этого мы должны жить своей жизнью – церковной, во всей ея благодатной полнотѣ, сознавая ея органическую отчужденность отъ общей церковной жизни, уже готовой принять, если уже не принявшей, печать Отступленія. И, посольку, мы на свободѣ, не таиться должны мы въ своей истинной церковности, нами соблюдаемой, а являть ее. Больше того – полнымъ голосомъ должны мы исповѣдывать ввѣренную намъ и нами сохраняемую Истину. Не молчать, а кричать. Это – наше послушаніе свободы. Будемъ же его осуществлять, и въ отношеніи окружающаго насъ міра, чѣмъ, въ мѣру нашихъ силъ и возможностей, открываемъ мы возможность спасенія тѣмъ, кто спасенія дѣйствительно жаждутъ, и, превыше всего, въ отношеніи нашихъ подневольныхъ братьевъ.
Мы должны предъ лицомъ нашего подневольного отечества исповѣдывать нашу вѣрность нашему святому прошлему – какимъ оно ушло, свою преемственность съ нимъ ставя превыше всего. Это – вѣрность нашей Церкви, какъ отрасли Русской Помѣстной Церкви, нераздѣльно связанной съ Православнымъ Царствомъ. Это сознаніе должно все обостряться въ атмосферѣ того мистического ужаса, которой долженъ раждаться въ насъ отъ лицезрѣнія насъ окружающаго и насъ въ себя втягивающаго Отступленія. Нечѣмъ не должны мы осложнять нашего исповѣдничества. Въ какомъ иномъ конкретномъ образѣ можетъ стоять предъ нами, въ настоящихъ условіяхъ, Православное Царство, если то не въ образѣ Царя-Мученика и Царственной Семьи, этотъ подвигъ раздѣлившей? Только помѣхой можетъ этому исповѣдничеству быть выдвиженіе лицъ, въ отношеніи которыхъ спорнымъ является, и формальное, и историческое, и моральное ихъ начинать пререканія о томъ, какъ мы будемъ устраивать нашу жизнь, когда прибудемъ въ гавань, нами избранную?
Остаться вѣрными своей Церкви русско-православными людьми; стать ими въ большей мѣрѣ, чѣмъ намъ это до сихъ поръ удавалось; помочъ всѣмъ и каждому укрѣпляться въ своей русской православности – и покаянно вымолить у Бога прощеніе за все наше грѣховное прошлое, - чѣмъ инымъ можемъ мы облегчить Богу возможность вернуть намъ Его Милость, нами, даже отъ Него не ушедшими, такъ безрасудно-опрометчиво попранную? Будемъ взывать и къ внутренней Россіи, являя предъ ней свое исповѣдническое непріятіе всего того хитрослетенія, имѣющаго лишь видимость христіанства, которое нынѣ предваряетъ приходъ Антихриста, снимая различіе между Свѣтомъ Истины и лживой свѣтовидностью Зла. Если способна созрѣть Россія для духовнаго ея возрожденія – раздастся и тамъ на площади голосъ, прибуждающій ее къ новой жизни. Начнется тогда и для насъ новая жизнь – уже дѣятельно-строительная. Если этого не будетъ – остаемся мы съ Христомъ. Близится тогда Пришествіе Его.
Православная Жизни. 1963, № 6, С. 6, 20-21.