Архіепископъ Агаѳангелъ (Соловьевъ) – Слово о гнѣвѣ.
Гнѣвъ бо мужа, правды Божія не содѣловаетъ (Іак. 1, 20).
Кратко св. Апостолъ изображаетъ тѣ печальныя послѣдствія, которыя влечетъ, за собою гнѣвъ. Но и въ этихъ краткихъ словахъ уже выражается вся сила зла, происходящаго отъ гнѣва; потому что если гнѣвъ не составляетъ правды Божіей, – то, очевидно, онъ и не приводитъ къ тому блаженному концу, который слѣдуетъ за праведностію. А если гнѣвъ не есть правда и не сопровождается блаженствомъ, которое желали бы мы вкушать въ будущемъ; то само собою разумѣется, что, предаваясь ему, мы приготовляемъ себѣ вѣчныя мученія. Ибо какъ существуютъ только два пути въ жизни душъ, путь добродѣтели и путь грѣха: такъ существуютъ въ вѣчности только два состоянія, къ которымъ ведутъ сіи пути, то есть, вѣчное блаженство и вѣчное мученіе.
Такъ какъ у большей части изъ насъ гнѣвъ не считается важнымъ нарушеніемъ Божественнаго закона и легко допускается многими: то, по сему самому, признаемъ нужнымъ войти въ собесѣдованіе объ немъ, и, по возможности, раскрыть все то, отъ чего гнѣвъ становится преступленіемъ и преступленіемъ тяжкимъ.
Гнѣвъ, братія, во первыхъ, весьма вреденъ для ближнихъ нашихъ, на которыхъ мы гнѣваемся. Даже и тогда, когда онъ имѣетъ едва замѣтное начало въ душѣ нашей, когда онъ не выражается еще ни словами, ни дѣйствіями, онъ наноситъ немалый вредъ ближнему: ибо, что выражается въ это время въ очахъ человѣка, въ которомъ господствуетъ гнѣвъ? Зрѣніе есть столь нѣжный органъ, что въ немъ отражаются самыя малѣйшія измѣненія нравственнаго состоянія нашей души. Въ очахъ кроткаго ближній, обыкновенно, видитъ снисходительность и любовь, внушающія ему довѣріе и поселяющія миръ въ его сердцѣ. Но во взорѣ человѣка, который далъ въ своей душѣ мѣсто чувству гнѣва, ближній не видитъ болѣе ни любви, ни снисходительности къ себѣ. Душевное возмущеніе, выражающееся во взорѣ гнѣвающагося , нарушаетъ въ ближнемъ нашемъ миръ сердца, ослабляетъ въ немъ любовь къ добру, отталкиваетъ его отъ того, душа котораго подчинила себя чувству гнѣва, поселяетъ въ немъ иногда уныніе и отнимаетъ у него бодрость: ибо изъ очей гнѣвающагося истекаетъ не дышущая снисходительностію и участіемъ къ нему любовь, но сверкающее злостію презрѣніе и уничиженіе брата.
Поражая душу ближняго своимъ взоромъ, гнѣвающійся, очевидно, сокрушаетъ ее гораздо болѣе, когда употребляетъ еще языкъ въ орудіе своего гнѣва. Если въ очахъ гнѣвнаго ближній и усматриваетъ душевное возмущеніе: то не всегда еще можетъ думать, что этотъ мятежъ направленъ противъ него, или даже, что онъ есть именно гнѣвъ, а не какое-либо другое тревожное движеніе сердца. Когда же гнѣвающійся выражаетъ свой гнѣвъ словомъ: то не остается уже никакого сомнѣнія въ томъ, что онъ дѣйствительно гнѣвается, и гнѣвается именно на этого ближняго, а не на другаго. И если одинъ взоръ способенъ возмутить душу ближняго: то слово можетъ имѣть убійственное вліяніе на нее. Будучи сопровождаемо желаніемъ совершить надъ ближнимъ мщеніе, неся въ себѣ открыто чувство презрѣнія и уничиженія его, оно дѣйствуетъ на душу ближняго подобно мечу, поражающему брата. Оно или разрушаетъ въ немъ скромность, и стыдливость, или отнимаетъ у него мужество для совершенія нравственныхъ подвиговъ, или повергаетъ его въ отчаяніе и возбуждаетъ въ немъ рѣшимость оставить путь добродѣтели и стать на стезю грѣха. Можетъ случиться, что гнѣвающійся станетъ въ послѣдствіи раскаиваться въ словахъ; но язвы, причиненной душѣ ближняго, онъ уже не въ состояніи будетъ изгладить.
А отъ сердечныхъ движеній, отъ гнѣвныхъ словъ, имѣющихъ такое разрушительное вліяніе на душу ближняго, какъ часто доходитъ гнѣвающійся до убійственныхъ дѣйствій въ отношеніи къ тѣлу ближняго! Когда человѣкъ находится подъ вліяніемъ гнѣва, то въ это время разумъ его или слабо дѣйствуетъ, или совсѣмъ перестаетъ дѣйствовать. А умъ есть царь въ душѣ, управляющій прочими силами души; онъ есть свѣтъ души, какъ называетъ его Самъ Господь (Матѳ. VІ, 23). Когда дѣятельность внутренняго правителя ослабѣваетъ, когда свѣтъ души меркнетъ: то безпорядокъ и тма начинаютъ господствовать во всей душѣ. Мысли и слова, увлекаемыя господствующимъ безпорядочнымъ чувствомъ, становятся крайне неразумны; гнѣвнаго не удерживаетъ болѣй сознаніе своего долга; онъ сбрасываетъ съ себя узду всякаго приличія и дѣлается какимъ-то разрушительнымъ вихремъ. Что случается переносить въ это время ближнему, особенно подчиненному, на котораго устремляется находящійся въ бѣшенствѣ гнѣва! На него сыплются удары; онъ терпитъ иногда поврежденіе въ своихъ членахъ, получаетъ начало продолжительныхъ болѣзней, а иногда и самую смерть. Св. Василіи Великій говоритъ, что справедливо причислить гнѣвныхъ къ звѣрямъ и ядовитымъ животнымъ, у которыхъ отъ природы непримиримая ненависть къ людямъ. «Что въ ядовитыхъ животныхъ ядъ, то въ сердитыхъ раздраженіе»[1].
Св. Писаніе представляетъ страшные примѣры того, до какихъ несчастныхъ послѣдствій гнѣвъ доводилъ иногда тѣхъ, которые допускали ему господствовать надъ собою. Аманъ въ состояніи гнѣва поднялъ руку не на одного какого-либо человѣка, но рѣшился истребить цѣлый народъ, и притомъ народъ избранный Богомъ, на которомъ, хотя и несъ онъ тогда на себѣ наказаніе Божіе, находясь внѣ святой земли, – еще почивало благословеніе Божіе, и въ которомъ хранилось святое сѣмя. И увѣдавъ Аманъ, яко не кланяется ему разгнѣвася зѣло. И умысли погубити вся Іудеи, иже въ царствѣ Артаксерксовѣ (Есѳир. III, 5-6). Князи Іудины, въ состояніи гнѣва, возложили свои человѣкоубійственныя рукм на праведника, на Пророка Божія, возвѣщавшаго имъ слово спасенія по повелѣвію Самаго Бога. И разгнѣвашася князи на Іеремію, и бита его (Іереи. XXXVII, 15). Царь Иродъ, подъ вліяніемъ гнѣва, обрекъ на убійство самыя невинныя существа, всѣхъ младенцевъ до двухлѣтняго возраста. Тогда Иродъ видѣ, яко поруганъ бысть отъ волхвовъ, зѣло, и пославъ изби вся дѣти сущія въ Виѳлеемѣ и во всѣхъ предѣлѣхъ его (Матѳ. II, 16).
Посему-то гнѣвный нетерпимъ ни для какого общества; ибо онъ разрушаетъ миръ, связующій общество. Мужъ ярый устрояетъ брани (Притч. XV, 18). Человѣкъ яръ разжизаетъ сваръ, и мужъ грѣшникъ возмятетъ други, и посреди мирныхъ вложитъ клевету (Сир. ХХVIII, 10).
Посему-то не можетъ существовать и дружба тамъ, гдѣ есть человѣкъ, подчиняющіеся гнѣву. Не бывай другъ мужу гнѣвливу, говоритъ Премудрый (Притч. XXII, 24). Тяжко камень, и неудобоносно песокъ, гнѣвъ же безумнаго тяжшій обоего (Притч. ХХVII, 5).
Но говоря, братія, о гнѣвѣ, мы имѣемъ въ виду не тотъ гнѣвъ, о которомъ св. Апостолъ сказалъ: гнѣвайтеся, и не согрѣшайте (Ефес. IV, 26). Есть гнѣвъ безгрѣшный, который состоитъ въ справедливомъ негодованіи на допускаемое кѣмъ-либо оскорбленіе Бога, или нарушеніе закона правды. Такого рода гнѣвъ есть движеніе неиспорченнаго чувства любви къ Богу и правдѣ, и никакъ не заглушаетъ сострадательной любви къ несчастнымъ жертвамъ грѣха, если только не дошли онѣ до ожесточенія и совершенной неисправимости. Этотъ гнѣвъ не восходитъ притомъ до той степени, чтобъ подавлялъ собою дѣятельность ума и производилъ безпорядочное возмущеніе въ душѣ. Умъ, озаренный свѣтомъ закона Божія, остается въ немъ господствующимъ и самымъ движеніямъ сердца полагаетъ благоразумные предѣлы, словамъ и выраженіямъ даетъ приличную мѣру. А посему гнѣвъ сего рода не можетъ быть и названъ грѣхомъ. Св. Василій Великій говоритъ: «благовременное негодованіе прилично и заботящимся о кротости. И кроткому можно разгорячаться съ разумомъ, но не повреждать въ себѣ совершенства кротости. Оставаться же неподвижнымъ или не показывать негодованія, когда должно, есть признакъ недѣятельной природы, а не кротости. Но за кротостію, обыкновенно, слѣдуетъ и незлобіе; потому что кротость есть матерь незлобія»[2]. Св. Василій самъ принесъ однажды жалобу правителю области на одного грубаго человѣка, похитившаго его имущество, и говорилъ, что онъ удовольствуется тѣмъ наказаніемъ, если виновный будетъ взятъ и на короткое время заключенъ въ тюрьму. Онъ дѣлалъ это, чтобъ не подать о себѣ мысли, что всякій можетъ нападать на него, и чтобъ быть ему въ безопасности на будущее время[3]. Финеесъ, въ чувствѣ благочестиваго гнѣва, не убоялся поднять даже мечь на растлителя общества, и за то прославленъ былъ Самимъ Богомъ. А царь Саулъ, по ложному человѣколюбію пощадившій языческаго царя Агава, врага истиннаго Бога, осужденъ былъ на отнятіе у него царства.
Этотъ безгрѣшный гнѣвъ имѣетъ въ виду и св. Апостолъ Павелъ, когда говоритъ: но онъ присовокупляетъ: и не согрѣшайте; то есть онъ требуетъ, чтобъ мы внимательно бодрствовали надъ собою и никакъ не допускали гнѣву преступать должныхъ предѣловъ и переходить въ грѣховный гнѣвъ.
Бесѣдуя нынѣ съ вами, братія, о гнѣвѣ, мы говоримъ не объ этомъ безгрѣшномъ движеніи чувства; но имѣемъ въ виду то безпорядочное и неразумное возмущеніе сердца, которое возбуждается въ насъ безъ основательныхъ причинъ, которое соединено съ презрѣніемъ къ ближнему и которымъ ослабляется въ насъ владычество ума и сознаніе вездѣприсутствія Божія.
Этотъ гнѣвъ, нанося очевидный вредъ ближнему, какъ мы сказали, вредитъ, во вторыхъ, тому самому, кто гнѣвается, и вредитъ, безъ сомнѣнія, гораздо болѣе, нежели ближнимъ. Гнѣвъ, говоритъ Премудрый, губитъ и разумныя (Притч. XV, 1). Бѣдствія, причиняемыя отъ гнѣва тѣмъ людямъ, которые даютъ ему господствовать надъ собою, сколько разнообразны, столько и велики, – обратимъ-ли вниманіе на положеніе гнѣвающагося, или на здоровье его, или, наконецъ, на душу его и на будущую жизнь.
Кто предается гнѣву, тотъ дѣлаетъ изъ себя зрѣлище, крайне непріятное для другихъ. Посмотрите на гнѣвающагося человѣка! Кровь его кипитъ и стремится къ оконечностямъ; глаза его сверкаютъ и горятъ какимъ-то разрушительнымъ огнемъ, звуки голоса не естественны, рѣчь прерывистая, все лице какъ-то искривляется. Мужъ ярый неблагообразенъ, говоритъ Премудрый (Притч. XI, 25).
Гнѣвъ дѣйствуетъ разрушительно на тѣло наше. Не будемъ говорить о томъ, что иногда Самъ Господь посылаетъ за гнѣвъ страшныя болѣзни, какъ, наприм., на Озію, о которомъ слово Божіе говоритъ: и разгнѣвася Озія... И внегда разъярися онъ на жерцы Господни, и проказа взыде на чело его предъ священники въ дому Господни (2 Парал. ХХVІ, 19). Гнѣвъ уже самъ собою наказываетъ человѣка, надъ которымъ господствуетъ. Усиливая движеніе крови къ головѣ и сердцу, онъ приводитъ сіи члены тѣла въ неправильное положеніе; кровеносные сосуды чрезъ мѣру расширяются, нервы напрягаются; въ тѣлѣ появляется неестественный жаръ. Все это производитъ въ человѣкѣ болѣзненное состояніе, иногда даже самую смерть. Случалось, что несчастные умирали въ самыя минуты сильнаго гнѣва; потому что тѣло не могло выносить бурнаго стремленія крови и напряженнаго состоянія жизненныхъ сосудовъ. Посему-то Премудрый говоритъ: рвеніе и ярость умаляетъ дни (Сир. XXX, 26). Посему-то умные врачи требуютъ строго воздерживаться отъ гнѣва, чтобъ сохранить здоровье, или чтобъ облегчить востановленіе здоровья, если уже оно разстроено.
Если же гнѣвъ имѣетъ столь вредное вліяніе на тѣлесный организмъ; то какъ должно быть вредно его дѣйствіе на душу, въ которой онъ собственно и зачинается и происходитъ? Отъ гнѣва страдаютъ всѣ способности души. Мы уже видѣли, что умъ теряетъ свое владычество и даже прекращаетъ правильную дѣятельность свою, когда человѣкъ находится въ состояніи гнѣва. Но св. Василій Великій видитъ отъ гнѣва еще болѣе несчастныхъ послѣдствій. «Раздраженіе, говоритъ онъ, есть какое-то кратковременное бѣшенство. Душу, приведенную въ бѣшенство гнѣвомъ, ни остріе меча, ни огонь, ни что-либо другое страшное, не сильны удержать почти такъ-же, какъ и человѣка, одержимаго бѣсомъ, отъ котораго разгнѣванный не отличается ни наружнымъ видомъ, ни душевнымъ расположеніемъ»[4]. И это сходство съ бѣсноватымъ переходитъ иногда въ дѣйствительное бѣснованіе. Саулъ сначала разгнѣвался на Давида, когда дѣвы еврейскія воспѣвали побѣду его надъ Голіаѳомъ: И разгнѣвася Саулъ зѣло, и лукавы явишася глаголы предъ очима Сауловыма о словеси семъ (1 Цар. XVIII, 8). Но потомъ онъ уже сдѣлался несчастнымъ плѣнникомъ лукаваго духа. Господь отъ Саула отступи (ст. 12) и нападаше духъ лукавый отъ Бога на Саула (ст. 10).
Кто предается гнѣву, тотъ не можетъ съ умиленіемъ молиться и даже лишается расположенія къ молитвѣ; ибо для молитвы нуженъ миръ внутренній и миръ съ ближними, но гнѣвъ возмущаетъ и тотъ и другой. А еслибы кто либо, не освободившись отъ гнѣва, и рѣшился совершать молитву; то онъ не можетъ получить прощенія въ своихъ грѣхахъ. Господь Богъ есть Отецъ всѣхъ людей. Онъ заповѣдуетъ намъ любить другъ друга и прощать обиды, нанесенныя другими. Тѣмъ, которые не прощаютъ ближнимъ, Онъ и Самъ отказываетъ въ прощеніи грѣховъ. Аще не отпущаете, говоритъ Онъ, человѣкомъ согрѣшенія ихъ, ни Отецъ вашъ отпуститъ вамъ согрѣшеній вашихъ (Матѳ. VІ, 15). Посему Онъ заповѣдуетъ мириться съ братомъ прежде, нежели начнемъ молитву. Аще принесеши даръ твой ко алтарю и ту помянети, яко братъ твой иматъ нѣчто на тя: остави ту даръ твой предъ алтаремъ, и шедъ прежде смирися съ братомъ твоимъ, и тогда пришедъ принеси даръ твой (Maтѳ. V, 25. 24). Только въ состояніи внутренняго мира, мира мыслей и чувствъ, молитва можетъ быть плодоносна для насъ, можетъ приблизить насъ къ Господу и сподобить насъ даровъ Его. Воздѣвайте руки свои, говоритъ св. Апостолъ, безъ гнѣва и размышленія (Тим. II, 8).
Св. Василій Великій, исчисляя пороки, происходящіе отъ гнѣва, какъ-то: коварство, подозрительность, злонамѣренность и проч., говоритъ еще, что гнѣвъ производитъ невѣріе. Предостереженіе весьма важное для насъ! Ибо, гдѣ невѣріе, тамъ адъ со всѣми видами зла и со всѣми ужасами мученій. И не трудно понять, какъ отъ гнѣва происходитъ невѣріе. Когда мы гнѣваемся, то подавляемъ въ себѣ мысль о томъ, что ближній нашъ есть Образъ Божій, которому присущъ Божественный Духъ, подавляемъ въ себѣ мысль о томъ, что Единъ Богъ есть Судія, могущій воздать брату нашему за всякое оскорбленіе, нанесенное намъ, истребляемъ мысль о томъ, что Богъ видитъ каждое движеніе нашего сердца, слышитъ каждое слово наше. Посему состояніе гнѣва само въ себѣ есть уже состояніе невѣрія, и если оно повторяется, притомъ не одинъ разъ, если мы не стараемся бодрствовать надъ собою, и каждый разъ не оплакиваемъ предъ Богомъ глубокой порчи своей; то такое состояніе утверждается въ насъ и лишаетъ насъ спасительной Вѣры.
Производя разстройство въ душѣ нашей, подавляя въ ней самыя лучшія мысли и чувства, гнѣвъ готовитъ намъ ужасную будущность. Досадители, говоритъ св. Апостолъ Павелъ, царствія Божія не наслѣдятъ (1 Кор. VI, 10). Всякъ гнѣвайся на брата своего, говоритъ Самъ Господь, повиненъ есть суду: иже бо аще речетъ брату своему: рака: повиненъ есть сонмищу: а иже ренетъ уроде: повиненъ есть гееннѣ огненнѣй (Матѳ. V, 22). Не должно удивляться, что столь строгій судъ произнесенъ на тѣхъ, которые допускаютъ управлять собою гнѣву. Ближній есть твореніе Божіе, на которомъ такъ же, какъ и на немъ, Отецъ небесный положилъ печать любви Своей: если онъ христіанинъ, то онъ еще братъ намъ во Христѣ, Который пролилъ кровь Свою такъ же и за него, какъ за насъ, – братъ, можетъ быть, болѣе насъ любящій Господа и возлюбленный Господомъ. Смотрите, сколько святыни мы уничижаемъ, когда гнѣваемся на брата своего! Притомъ въ каждомъ изъ насъ со дня крещенія живетъ Духъ Божій Своею благодатію. Когда совершаемъ плоды Духа, то есть, когда хранимъ въ себѣ любовь, миръ, долготерпѣніе, кротость (Гал. V, 22-23), тогда дѣлаемъ угодное Святому Духу, тогда онъ тѣснѣе соединяется съ нами. Когда же совершаемъ дѣла плоти; а къ дѣламъ плоти относятся, между прочимъ, вражды, рвеніе, завиды, ярости, ражженія (Гал. V, 19. 20): то тѣмъ самымъ уже возмущаемъ въ себѣ плоды, возращаемые въ насъ Духомъ Святымъ, противодѣйствуемъ Ему, оскорбляемъ Его и наконецъ вовсе удаляемъ Его отъ себя. Но Духъ Божій есть источникъ вѣчной жизни и всякаго блаженства. Очевидно, что, лишась Его, мы подпадаемъ казни вѣчныхъ мученій.
Изъ всего сказаннаго, братія, не можемъ не видѣть, какъ тщательно должны мы укрощать въ себѣ движенія сердца. Страшно подвергнуться вѣчной казни изъ за нѣсколькихъ минутныхъ волненій. Посему будемъ употреблять всѣ усилія, чтобъ сдерживать въ себѣ порывы гнѣва, господствовать надъ собою, и не производить разстройства въ душѣ.
Но изобразивъ великій вредъ, проистекающій отъ гнѣва, мы сдѣлали бы важное опущеніе, еслибы не сказали о самыхъ средствахъ, при помощи которыхъ можно ослаблять въ себѣ движенія гнѣва, или вовсе не допускать его.
Первое средство противъ движеній гнѣва состоитъ въ томъ, что мы должны всегда помнить заповѣди, которыми возбраняется гнѣвъ, непрестанно созерцать вездеприсущаго Господа. Престани отъ гнѣва, говоритъ Псалмопѣвецъ, и остави ярость (Пс. XXXVI, 8). Всякъ гнѣвъ и ярость и кличь, увѣщеваетъ св. Апостолъ, да возмется отъ васъ (Ефес. IV, 31). Заповѣди, начертанныя въ словѣ Божіемъ, суть велѣнія Самого Бога. Слѣдовательно, когда мы переносимъ оскорбленія терпѣливо, то поступаемъ согласно съ волею Божіею, а когда раздражаемся ими, то дѣйствуемъ противъ Господа, за одно съ врагомъ Его – діаволомъ. А отъ Господа не можетъ укрыться ни малѣйшее нарушеніе святой воли Его. Онъ всегда и вездѣ присутствуетъ, всегда назираетъ за нами, всегда видитъ не только явныя наши дѣла, но и самыя сокровенныя мысли сердца нашего. «Какимъ образомъ, спрашиваетъ св. Василій Великій, можно не приходить въ гнѣвъ? Если всегда, отвѣчаетъ, будешь въ той мысли, что ты предъ очами зрителя Бога и близъ тебя сущаго Господа»[5].
Неосновательный гнѣвъ происходитъ въ насъ большею частію отъ неправильнаго, питающаго наше самолюбіе, мнѣнія о себѣ и отъ недостатка преданности Господу, управляющему событіями нашей жизни и назирающему за всѣми обстоятельствами, случающимися съ нами. Посему, чтобъ гнѣвъ не обладалъ нами, надобно научиться смиренномудрію. Св. Василій Великій говоритъ: «Если желаешь быть свободнымъ отъ гнѣва, истреби въ себѣ двѣ мысли: не признавай себя достойнымъ чего-либо великаго, и не думай, чтобъ другой какой человѣкъ былъ многимъ ниже тебя по достоинству»[6]. «Презираетъ и за ничто почитаетъ онъ тебя? А ты приведи себѣ на мысль, что изъ земли ты составленъ, и въ землю опять разрѣшишься. Кто ограждаетъ себя подобными разсужденіями, тотъ найдетъ, что всякое безчестіе меньше дѣйствительности. Онъ назвалъ тебя подлымъ, безславнымъ, нигдѣ ничего не значащимъ? А ты назови себя землею и пепломъ. Ты не честнѣе отца нашего Авраама, который такъ называетъ себя (Быт. ΧVΙΙΙ, 27). Онъ назвалъ тебя невѣждою, нищимъ, человѣкомъ, ничего не стоющимъ? А ты, говоря словами Давида, скажи о себѣ, что ты червь и ведешь начало отъ гноища»[7] (Псал. XXI, 7).
Мы можемъ извлечь изъ оскорбленій другихъ даже не малую пользу для себя. Если кто приписалъ намъ какое-нибудь непохвальное качество, которое дѣйствительно въ насъ есть: то сознаемъ справедливость словъ человѣка, желающаго оскорбить насъ, и постараемся освободиться отъ сего качества. И другъ не всякій выскажетъ вамъ то, что мы услышали отъ своего соперника. А то, что мы услышали отъ него, весьма нужно знать намъ, чтобъ освободить душу отъ всего нечистаго, кроющагося въ ней, и чтобъ не имѣть о себѣ мыслей, несоотвѣтствующихъ истинному состоянію нашей нравственности. Если же приписаннаго качества нѣтъ въ насъ, то возблагодаримъ Бога, что насъ осудили за то, за что мы не заслуживаемъ осужденія; ибо чрезъ это искупятся многіе другіе грѣхи наши.
Особенно должно представлять, когда оскорбляютъ васъ, какъ часто и какъ много оскорбляемъ мы сами, – и Кого? Общаго нашего вѣчнаго Отца, Господа Бога, создавшаго насъ. Слово Божіе весьма трогательно изображаетъ въ одной притчѣ безмѣрность нашихъ оскорбленій, наносимыхъ нами Господу Богу, и ничтожность въ сравненіи съ ними тѣхъ ошибокъ брата нашего, которыя мы называемъ обидами. Нѣкто долженъ былъ своему царю десять тысячъ талантовъ – такое непомѣрное количество, котораго онъ никогда не въ состояніи былъ уплатить; оставалось ему быть проданнымъ въ вѣчное рабство съ женою и дѣтьми. Но добрый царь простилъ ему весь долгъ. Должникъ, выйдя изъ царскаго дома, встрѣтилъ человѣка, который ему самому долженъ былъ нѣсколькими мелкими монетами. И тотъ, кто еще недавно видѣлъ надъ собою безпримѣрное милосердіе царя, не хотѣлъ никакъ простить маловажнаго долга своему брату и повлекъ его въ темницу. Царь, узнавъ о жестокости прощеннаго имъ должника, не хотѣлъ уже болѣе прощать ему, и предалъ его заслуженной имъ казни (Матѳ. XIX, 25-35). Въ этой притчѣ подъ образомъ мелкихъ монетъ изображены оскорбленія, наносимыя намъ ближними, подъ тмою талантовъ грѣхи наши, которыми ежеминутно оскорбляемъ мы Господа Бога. Смотрите, братія, какъ велики тѣ обиды, которыя мы причиняемъ Самому Господу, и какъ малы, въ сравненіи съ ними, оскорбленія, причиняемыя намъ ближними! И однакожъ Господь желаетъ прощать намъ всѣ обиды, причиняемыя нами Ему, какъ онѣ ни велики, если только мы сами будемъ прощать оскорбленія, наносимыя намъ ближними. Но Онъ не намѣренъ прощать намъ, если мы не прощаемъ своихъ братій! Будемъ помышлять объ этомъ и перестанемъ гнѣваться на ближняго, чтобъ и Господь не гнѣвался на насъ самихъ!
Напрасный гнѣвъ не только не смягчаетъ, какъ мм видѣли, ближняго, но еще болѣе раздражаетъ его, производитъ въ душѣ его состояніе, подобное тому, въ какомъ находится душа гнѣвающагося. Человѣкъ, гнѣвающійся всуе, вызываетъ ближняго на укорительныя, иногда постыдныя, слова и тѣмъ вредитъ, можетъ быть, гораздо болѣе себѣ, нежели тому, на кого онъ гнѣвается. Напротивъ кроткимъ отвѣтомъ, благодушнымъ перенесеніемъ оскорбленія всего болѣе можно привести соперника въ умиленіе; ибо онъ увидитъ тогда, что оскорбленіе, измышленное имъ для причиненія намъ вреда, не измѣняетъ нашего расположенія къ нему, не возмущаетъ въ насъ мира и кротости, которая уже потому самому не можетъ быть непріятною другимъ, что ни мало не враждебна имъ. Не побѣжденъ бывай отъ зла, по побѣждай благимъ злое (Римл. XII, 21).
Можетъ быть ты начальникъ и возмущаешься тѣмъ, что видишь въ подчиненныхъ нарушеніе долга, что сгараешь желаніемъ ввести между ними порядокъ и справедливость. Но тѣмъ паче остерегись отъ неразумнаго гнѣва: ибо неблагоразумный гнѣвъ начальника вреденъ не только для него самаго, но и для дѣла службы. Онъ не только не исправляетъ, но еще болѣе портитъ подчиненнаго. Притомъ подумай, по всему ли самъ ты лучше своихъ подчиненныхъ? Господь Богъ возвышаетъ иногда человѣка надъ другими, подобными ему, совсѣмъ не по превосходству дарованій, но именно потому, что въ немъ менѣе, нежели въ другихъ, нравственной силы къ перенесенію бремени подчиненности и зависимости огъ подобныхъ ему. Благій Господь, возвышая тебя, указалъ тебѣ чрезъ это легкій путь спасенія, именно: путь благотворенія и снисходительной любви къ ближнимъ; потому что ты слабъ духомъ и, можетъ быть, отпалъ бы огъ пути добродѣтели, еслибы остался навсегда только подчиненнымъ; Онъ подчинилъ тебѣ ближняго твоего, можетъ быть, именно потому, что онъ мужественнѣе тебя по духу, способнѣе перенести низкую долю тяжкой зависимости отъ тебя. Помни это и старайся не выходить изъ предѣловъ скромности, умѣренности и кротости!
Наконецъ, братія, будемъ постоянно представлять примѣръ Самого Господа и святыхъ угодниковъ Его. Іудей называли Господа самыми обидными и даже Богохульными именами; они всячески оскорбляли Его, – и однакожъ Господь укоряемъ, противу неукоряше; стражда, не прещаше: предаяше же Судящему праведно (1 Петр. II, 23). Моѵсей, когда укоряли его Ааронъ и Маріамъ, не сталъ жаловаться на нихъ Богу, но онъ молился за нихъ. Давидъ кротко переносилъ порицаніе Семея. Если когда, будучи оскорбляемъ другими, онъ и ощущалъ въ душѣ своей какое-либо возмущеніе, то удерживалъ, по краней мѣрѣ, языкъ свой, чтобъ самому не оскорбить ближняго. Смятохся, говорилъ онъ, и не глаголахъ (Псал. LXXVI, 5). Ибо укрощая слово, какъ говоритъ св. Григорій Богословъ, мы укрощаемъ и волненіе гнѣва; и хотя не безъ труда, однако укротимъ его[8]. Чьими учениками желаемъ мы быть? Учениками ли Господа и блаженныхъ мужей, возлюбленныхъ Имъ, или людей, угождающихъ врагу Божію? Не на ближнихъ, но на исконнаго врага нашего надобно устремлять гнѣвъ; блнжніе, оскорбляющее насъ, суть не болѣе, какъ несчастныя орудія, чрезъ которыя дѣйствуетъ врагъ нашего спасенія. Они достойны состраданія, но не гнѣва. Объ нихъ надобно молиться, чтобъ Духъ Святый отдалилъ отъ нихъ духа зла и оградилъ ихъ Своимъ благодатнымъ вѣяніемъ.
Къ Тебѣ, Христе, кроткій Свѣте святыхъ душъ, пролившій кровь Свою за насъ оскорбителей Своихъ, обращаю свои очи! Призри на меня и вонми воплю души моей! Даждь мнѣ миръ Твой; утиши волненіе сердца моего, да взирая на Тебя, распятаго за насъ, переношу кротко всякое оскорбленіе, да воздаю брату моему добромъ за зло, и да съ любовію угождаю тому, кто желалъ нанести мнѣ какой-либо вредъ.
Тѣмже, братія моя возлюбленная, да будетъ человѣкъ скоръ услышати, и косенъ глаголати, косенъ во гнѣвъ (Іак. 1, 19-20). Отложите та вся, гнѣвъ, ярость, злобу, хуленіе, срамословіе отъ устъ вашихъ (Колос. III, 8). Аминь.
«Духовная Бесѣда». 1859. Томъ 7. № 38. C. 375-390.
[1] Творенія св. Василія Великаго. Москва 1846. Ч. 4. стр. 164.
[2] Творенія св. Василія Великаго. Москва 1847. Ч. 5. стр. 422.
[3] Тамъ же. Ч. 6. стр. 16.
[4] Творенія св. Василія Великаго. Москва 1846. Ч. 4. стр. 165.
[5] Творенія св. Василія Великаго. 1847. Ч. 5. стр. 228.
[6] Тамъ же. Ч. 4. стр. 172.
[7] Тамъ же. Ч. 4. стр. 168.
[8] Творенія св. Григорія Богослова. Москва 1844. Ч. 4. стр. 353.
