Архіепископъ Аполлосъ (Бѣляевъ) – Слово въ недѣлю о Блудномъ сынѣ.
Есть, слушатели христіане, слово пророческое: бездна бездну призываетъ.
Въ нынѣ чтенной Евангельской притчѣ о блудномъ сынѣ, точно «бездна грѣховъ», которая «обыде» насъ, призвала неизслѣдную бездну милосердія Отца Небеснаго. Поистинѣ, человѣколюбче Господи, Ты, яко неизслѣдимая пучина щедротъ, падшихъ въ глубину золъ, возставляешь въ безднѣ грѣховнѣй валяющихся, взыскуешь и, даже мертвыхъ прегрѣшенми, воскрешаешь къ праведной, духовной жизни!
Человѣкъ нѣкій, такъ начинается притча, имѣ два сына, и рече юнѣйшій: отче, даждъ ми достойную часть имѣнія,... и раздѣли има. Молодость, незрѣлость ума, неопытность, пылкость юношескаго сердца, нездержанность желаній воли, стремящейся въ самоуправству – вотъ первые опаснѣйшіе, на первыхъ же стезяхъ жизни, враги наши; счастливы еще мы, если отъ избавленія ихъ, хотя рядомъ ошибокъ и заблужденій, научаемся въ слезной молитнѣ вопіять къ Богу: «спаси меня Ты, Боже всемогущій, отъ меня самаго»! Самъ себѣ я первый и послѣдній врагъ; никакой врагъ внѣшній не можетъ приразиться мнѣ, если несогласится съ нимъ моя воля грѣхолюбивая.
Въ лицѣ юного сына, просившаго раздѣли имѣнія отцовскаго, приточно изображаетъ Господь всѣхъ насъ грѣшниковъ, не однихъ юношей, по возрасту, а и мужей и, хвалящихся опытностію, старцевъ, юныхъ по грѣхамъ, неискусныхъ въ жизни духовной. Всѣ мы, болѣе или менѣе, привязаны къ земному, – всѣмъ тяжело по дебѣлой плоти совлечь и сбросать съ себя рубища грѣховпыя, крѣпко прилипшія кт, падшей природѣ нашей, чтобы исполнить во всей силѣ заповѣдь Господню: иже хощетъ по Мнѣ идти, да отвержется себе и возметъ крестъ свой; всѣмъ, съ землеретнымъ, плотскимъ умомъ и сердцемъ, кажется неудобоисполнимымъ предать душу свою, ради Евангелія отказаться отъ любви къ міру, и къ тому, что въ мірѣ, или, что тоже, исторгнуть въ себѣ корень зла – самолюбіе съ его вѣтвями – сластолюбіемъ, корыстолюбіемъ и гордостію, составляющими, можно сказать, душу міра, такъ какъ нѣтъ любви Отца небеснаго въ томъ, кто, въ этомъ значеніи, любитъ міръ. Всѣ мы не словами, а самымъ дѣломъ заявляемъ: Отче, даждь ми часть мою. Получаемъ имѣніе – дары Божіи естественные и благодатные; внутренніе: всѣ силы и способности душевныя; и внѣшніе: всѣ блага, какими пользуемся на землѣ; и увы! какъ все это употребляемъ? Часто не въ славу Божію, не на пользу и спасеніе себѣ и ближнимъ обращаемъ, а расточаемъ ихъ на погибель душѣ своей иы – въ соблазнъ другимъ.
Какъ же, безмѣрно милосердый и человѣколюбивый, Отецъ небесный попускаетъ намъ жить въ воляхъ сердецъ нашихъ и, такимъ образомъ, падать въ бездну зла и погибели? На это даетъ отвѣтъ одинъ, изъ обратившихся чудесно въ молодости своей отъ области сатанины къ Богу, учитель Церкви: «Богъ, сказалъ онъ, создать меня могъ и безъ меня; но спасти меня безъ меня самого не можетъ и Всемогущій». Богъ дѣйствуетъ въ насъ, спасая насъ, но не безъ насъ, но безъ участія нашей нравственной силы – воли. Иначе добродѣтель потеряла бы свое высокое достоинство и цѣну въ очахъ вѣчной правды Божіей, – она не имѣла бы никакой силы, если бы основывалась не на свободѣ души нашей, а на законѣ прирожденной, неизбѣжной необходимости. За что было бы тогда и награждать человѣка вѣчною славою? Съ другой стороны, человѣку, въ безднѣ грѣховнѣй, по выраженію пѣсни церковной, валяющемуся, когда станетъ онъ призывать неислѣдную милосердія Божія бездну, развѣ не простираетъ Отецъ небесный Своей, въ крѣпости прославившейся, побѣдительной Десницы и не сокрушаетъ всѣ сопротивныя силы на пути его спасенія? Развѣ не изводитъ его изъ глубины золъ и не поднимаетъ душу его отъ ада къ небу? Какимъ бы иначе образомъ сдѣлались Боту подобными, – даже весьма или пре–подобными и вѣчно – блаженными на небѣ, бывшіе нѣкогда на землѣ, тяжкіе грѣшники: – каковы напр. Марія Египетская, мученикъ Вонифатій, или разбойникъ на крестѣ и проч.? Да и праведниковъ чья сила, какъ не Христова, хранила въ святости, возставляла отъ паденій? Что человѣкъ съ своимъ омраченнымъ умомъ и силою, безъ свѣта Христова, безъ силы благодатной? Въ царствѣ благодати только тотъ христіанинъ истинный, кто весь во Христѣ и въ комъ вѣрою вселился и живетъ Христосъ Своею всезиждительною благодатію, уподобительно именующій Себя лозою виноградною, а Своихъ послѣдователей вѣтвями. Можетъ ли, срѣзанная отъ дерена, яблонная вѣтвь, сама собою, зеленѣть, цвѣсть и произращать яблоки? Такъ и христіане, если въ нихъ, объятыхъ духомъ міра, не будетъ духа и жизни Христовой, не могутъ расти, цвѣсть и плодоносить для неба, для жизни вѣчной. Это, по слову Господню, суть нравственные мертвецы, имѣющіе только тѣнь жизни, а не самый образъ и силу ея. Время отъ времени предаваясь суетамъ міра, влекомые, какъ нѣкою силою тяготѣнія, – непрестанно возрастающимъ въ сердцѣ ихъ зломъ, они, оставивъ путь Господень, всѣми силами души стремятся по пути грѣха, особенно въ той нечистой страсти, о которой по Апостолу, и говорить срамно, – по пути гладкому, устланному цвѣтами, сами не понимая, куда влечетъ этотъ путь, и, постоянно кружаясь въ вихрѣ свѣта, вдругъ обрушиваются во всегубительство и погибель. О міръ, міръ слѣпотствующій и жалкій! Ты не вѣришь, – ты не знаешь всѣхъ глубинъ сатанинскихъ! Сердце обливается кровью при вѣсти о жестокихъ войнахъ, губящихъ тысячи людей: но что всякая земная брань и сраженіе въ сравненіи съ тою, всѣ ужасы превосходящею, бранію избранныхъ Божіихъ, воинствующихъ подъ знаменіемъ креста Господня съ духами злобы поднебесными? – Ты въ слѣпотѣ ума не понимаешь, какъ своими грѣховными нечистотами второе распишешь Христа, – какъ оружіемъ грѣховнымъ пронзаешь сердце пречистой Его Матери, Невѣсто–красительницы душъ святыхъ, – единственной заступницы рода христіанскаго; какъ вольнодумствомъ и глумленіемъ надъ священнымъ, – пренебреженіемъ постановленій и правилъ Церкви – невѣсты Христовой раздираешь Божественный хитонъ Спасителя... О, что было бы съ грѣшнымъ міромъ, если бы не было милосердія и долготерпѣнія Божія! Живу Азъ, говоритъ Γосподь, не хощу смерти грѣшника, но еже обратится и живу быти ему. Какихъ способовъ и средствъ не употребляешь Ты, многомилостиве Господи, къ обращенію насъ грѣшныхъ! Ты зовешь насъ къ покаянію и дарами благости, и грозными прещеніями правды Твоей, и кроткимъ гласомъ Евангелія, и внушеніями совѣсти, и тайными глаголами сердцу Ангела Хранителя, и слезами и мольбани родительскими, и строгими вещеніями закона и иными безчисленными образами, въ коихъ всѣхъ слышится древній глаголъ Твой Отеческій къ падшему праотцу: Адаме, гдѣ еси?..
И вотъ тотъ и другой изъ насъ всезиждительнымъ глаголомъ Божіимъ, какъ бы отъ летаргическаго сна, пробуждается отъ усыпленія грѣховнаго, – приходитъ въ себя, но отъ смрадныхъ дѣлъ грѣховныхъ, со всѣми ужасными ихъ послѣдствіями, изнемогаетъ духомъ, мятется сердцемъ среди мрака грѣховнаго, и, какъ дитя, сбившееся съ дороги ночью и блуждающее въ пустынномъ лѣсу, начинаетъ проливать горькія къ Богу слезы и вопіять къ Нему изъ глубины души, воплемъ матери Церкви: покаянія отверзи ми двери, Жизнодавче! Грѣхами моими такъ эти двери крѣпко замкнуты, что отпереть ихъ никто не въ силахъ, кромѣ Твоей всемогущей благодати; я сознаю мою вину, каюсь и проливаю къ Тебѣ, Милосердому, молитву мою съ надеждою, по Апостолу, сверхъ всякой надежды, ибо человѣческая надежда уже меня оставила, и я, безотвѣтный, одушевляясь небесною надеждою, дерзаю взывать къ Тебѣ: Отче! согрѣшихъ на небо, – я согрѣшилъ явнымъ и тайнымъ образомъ, – согрѣшихъ и предъ Тобою – я согрѣшилъ неблагодарностію, измѣною, непослушаніемъ Тебѣ и прочее...
Вмѣсто продолженія притчи, извѣстной по буквѣ почти каждому изъ васъ, я хочу остановить вниманіе ваше на одномъ близкомъ мнѣ случаѣ, выражающемъ ясно духъ и силу притчи. Одному грѣшнику, по исповѣди его, Отецъ небесный явилъ внѣшнимъ образомъ свой судъ и милость. На пути его отъ духовнаго отца, когда небо покрылось густыми облаками и образовалась тьма, такой сильный ударъ грома, вмѣстѣ съ яркимъ блескомъ молніи, разразился почти надъ самою головою едва принесшаго чистосердечное, смиренное Богу покаяніе, что, казалось, сводъ небесный разсѣкся и вся природа содрогнулась отъ разраженія грозы. – Этимъ небесный Владыка какъ бы вѣщалъ совѣсти грѣшника: «вотъ чего ты стоилъ»! За тѣмъ почти тотчасъ на тучѣ показалась радуга, благорастворился воздухъ, и вскорѣ расчистилось самое небо; и свѣжо и легко стало дышать, и въ сердцѣ его какъ бы возглаголалъ Отецъ небесный: «вотъ что я для тебя сдѣлалъ»!.. И долго, долго изъ очей возвращавшагося къ Нему грѣшника лились слезы умиленія предъ Отцемъ небеснымъ и онъ мыслями и сердцемъ своимъ пріобщался веліей въ селеніяхъ горнихъ радости Ангеловъ Божіихъ о покаяніи и помилованіи его. Но что сей ударъ громовый предъ послѣднимъ надъ нами ударомъ смертнымъ? О, какъ поражены, изумлены мы будемъ, когда, неготовые, вдругъ явимся въ иномъ мірѣ, – когда совѣсть наша предстанетъ намъ во всемъ грозномъ своемъ прещеніи!! – Страшно! Не доведи насъ, Господи, до такаго смутнаго состоянія! Хощемъ или не хощемъ мы, спасая спаси ты Самъ, какъ знаешь, насъ. Удиви на насъ милость Твою, да не одолѣетъ наша злоба Твою всепобѣждающую благость; воздвигни силу Твою и пріиди, – разрушь въ насъ въ душѣ и въ тѣлѣ нашемъ душепагубныя дѣла діавола, разруши дѣлами же діавола, – порази его тѣмъ же оружіемъ, которое обращалъ онъ противъ насъ, на погибель души нашей, – вооружи на него побѣдоносно немощную плоть нашу подвигами воздержанія, цѣломудрія и слезъ молитвенныхъ, – вооружи, кичливый прежде, умъ нашъ смиреннымъ плѣненіемъ его въ послушаніе вѣры; сердце – смѣною въ немъ нечистыхъ движеній и образовъ красоты земной, скорогиблющей, чистѣйшими, восхитительными образами неувядаемыхъ красотъ небесныхъ; да вмѣняетъ онъ, сокрытіемъ сокровищъ своихъ на небеси, все земное, преходящее, въ уметы – за соръ; – да отступитъ отъ насъ, да постыдится и смятется невидимый, душетлѣнный врагъ нашъ со всѣми своими злокозненными дѣйствіями, да избѣгнемъ отъ всякаго ядовитаго прилога его, какъ птица отъ сѣтей ловца; содѣлай насъ, Господи, здѣсь; на землѣ живыхъ, достойными общниками безсмертной и Божественной трапезы – пречистыхъ и животворящихъ таинъ тѣла и крови Твоей; и якоже хощеши, Самъ устрой нашъ жребій и на землѣ и на небѣ, и сподоби насъ нѣкогда со всѣми святыми Твоими царствовати – тамъ, за предѣлами гроба. Аминъ.
Сказанное въ каѳедральномъ соборѣ 12-го февраля 1867 г.
Слова и рѣчи его преосвященства, преосвященнѣйшаго Аполлоса, епископа Вятскаго и Слободскаго къ паствѣ вятской. Вятка 1869. C. 82-88.