Замѣтка: Почему Архіерейскія домовыя церкви называются «Крестовыми»?
На поставленный вопросъ въ № 48 Церковнаго Вѣстника за истекшій 1904 г. данъ слѣдующій отвѣтъ: «Насколько извѣстно, прямого и точнаго отвѣта на этотъ вопросъ въ церковно-историческихъ матеріалахъ и источникахъ не находится; нѣкоторые, впрочемъ, видятъ въ этихъ церквахъ нѣкоторую аналогію съ ставропигіями, находящимися въ особомъ, исключительномъ подчиненіи, и считаютъ ихъ какъ бы особыми монастырями, подчиненными исключительно епископу».
Настоящее заявленіе почтенной редакціи о неимѣніи по данному вопросу прямого отвѣта даетъ намъ поводъ сдѣлать небольшую экскурсію въ область историческихъ матеріаловъ и тамъ поискать какихъ-либо указаній къ разрѣшенію возбужденнаго вопроса. Прежде всего мы позволяемъ себѣ замѣтить, что приравнивать Крестовыя церкви къ ставропигіямъ и отсюда объяснять ихъ наименованіе – значитъ прибѣгать къ большой натяжкѣ. Для этого мнѣнія нельзя найти въ исторіи никакихъ основаній. Во-первыхъ, ставропигіальные монастыри никогда не именовались «Крестовыми», а извѣстны были всегда подъ собственными именами, какъ-то: Кіевопечерскій, Межигорскій, Симоновскій, Новоспасскій, Соловецкій и т. под.[1]. Во-вторыхъ, «особенное исключительное подчиненіе» монастыря чьей-либо власти не дѣлало его непремѣнно ставропигіальнымъ. Такъ изъ исторіи извѣстно, что въ XVI в. было много монастырей подъ особеннымъ покровительствомъ и непосредственнымъ управленіемъ князей и царя; также и многіе архіереи имѣли жалованные монастыри въ чужихъ епархіяхъ, подвѣдомые имъ исключительно, однако, по этому самому монастыри тѣ нигдѣ и никогда не именовались ни ставронигіалышми, ни крестовыми. Что же касается до внутренняго устройства и экономической стороны, то въ этомъ отношеніи Крестовыя церкви ничего не имѣли и не имѣютъ общаго съ древними ставропигіальными монастырями. Ближайшую связь и аналогію они имѣли въ прежнее время, съ старо-русскими домовыми моленными и церквами. На эту близость указываетъ отчасти и самое названіе Крестовыхъ церквей домовыми. Здѣсь именно и нужно, по нашему мнѣнію, искать отвѣтъ на поставленный вопросъ.
Что же говоритъ намъ исторія объ этихъ домовыхъ моленныхъ и церквахъ?
Обращаясь къ «Домострою», этой настольной и руководственной для старо-русскаго общества книгѣ, мы находимъ въ ней, между прочимъ, наставительное правило, чтобы въ домѣ «всякаго христіанина» были святые и честные образы, для которыхъ и устроено было «благолѣпно мѣсто со всякимъ украшеніемъ... и храмъ тотъ всегда чистъ имѣти, паче иныхъ храминъ» (11 гл.). Въ этомъ то «храмѣ», освящаемомъ лампадами и свѣчами, подобало «по вся дни въ вечерѣ мужу съ женою и съ дѣтьми отпѣти вечерня и повечерница и подупощница... а въ утрѣ – заутренняя и часы и молебенъ съ молитвою. А гдѣ некому пѣти, то молитяся довольно въ вечерѣ и утрѣ». Кромѣ того мужу заповѣдовалось ежедневно быть и у обѣдни (12 гл.). Всѣ лучшіе люди домостроевскаго и послѣдующаго времени, старались воплотить въ своей жизни изложенные въ «Домостроѣ» взгляды и правила во всей ихъ подробности. А такъ какъ царь и представители высшей духовной власти всегда стояли по своему положенію, во главѣ русскаго общества, то естественно, что они были первыми и строгими исполнителями домостроевскихъ правилъ, особенно – о молитвѣ. Это вполнѣ подтверждается исторіей. Изъ описанія домашняго быта русскихъ царей и царицъ, напр., видно, что въ царскихъ дворцахъ XVI и XVII в.в. все происходило по «Домострою». Въ дворцовыхъ помѣщеніяхъ особеннымъ убранствомъ отличалась царская моленная комната. Она представляла изъ себя подобіе домашней церкви и была воя уставлена разными священными предметами почитанія и поклоненія. Одна же стѣна ея сплошь была занята иконостасомъ въ нѣсколько ярусовъ, гдѣ иконы размѣщены были въ томъ же порядкѣ, какъ и въ церковныхъ иконостасахъ. Точно такія же моленныя комнаты были особо у царицъ, у взрослыхъ царевенъ и царевпчей. Всѣ эти моленныя назывались «Крестовыми» комнатами, или церквами. При каждой моленной состоялъ на царскомъ содержаніи особый штатъ изъ поповъ и дьяковъ, которые именовались также «Крестовыми». Порядокъ дворцовой жизни былъ таковъ: вставъ отъ сна рано утромъ, царственныя особы шли каждый въ свою Крестовую моленную, гдѣ крестовымъ причтомъ совершалось указанное въ «Домостроѣ» келейное правило о молитвѣ. По совершенія утренней молитвы въ Крестовой, царь и царица уже вмѣстѣ слушали въ одной изъ верховыхъ дворцовыхъ церквей заутреню, а потомъ раннюю обѣдню. Эти верховыя церкви назывались уже по имени тѣхъ святыхъ, въ честь коихъ были устроены, такъ напр.: церковь великомуч. Екатерины, Рождества Богородицы и т. под. Оканчивая день, послѣ вечерняго кушанья, царь и царица снова шли въ свою Крестовую, гдѣ совершалось для нихъ вечернее молитвенное правило[2]. И такъ ежедневно.
Еще съ большею точностію, конечно, исполнялись домостроевскія правила въ жизни русскихъ митрополитовъ и патріарховъ. По самому сану своему поставленные служить примѣромъ не только для русской паствы, но и ея пастырей, патріархи строго блюли христіанскіе обычаи особенно относительно богослуженія. Для выслушиванія церковныхъ службъ въ ихъ палатахъ были особыя домовыя церкви, которыя назывались «Крестовыми» и при нихъ «Крестовый» же причтъ. Очевидно, это были тѣ же домовыя моленныя комнаты только съ алтаремъ и престоломъ для совершенія божественныхъ литургій, безъ чего митрополитамъ и патріархамъ было бы весьма трудно исполнить домостроевское правило о ежедневномъ слушаніи обѣденъ. Далѣе, одна изъ патріаршихъ палатъ, предназначенная для торжественныхъ пріемовъ знатныхъ особъ, для праздничныхъ обѣдовъ, дѣловыхъ переговоровъ съ посѣтителями и т. Под. – называлась также «Крестовою». Восточная стѣна этой палаты, какъ и въ моленной, уставлена была образами на подобіе иконостаса, предъ которымъ неотмѣнно совершались моленія при входѣ и выходѣ посѣтителей – какъ высокопоставленныхъ, такъ и малознатныхъ. А во время обѣдовъ предъ этимъ иконостасомъ поперемѣнно или читали что-либо изъ пролога, или пѣли церковныя пѣсни. Упоминается еще и о «Крестовой» кельѣ, куда провожали патріарха послѣ стола, очевидно, для отдыха, гдѣ, конечно, совершались и обычныя моленія предъ сномъ, а можетъ быть и въ полночь, о каковой молитвѣ упоминается и въ «Домостроѣ»[3].
По примѣру царей и патріарховъ правила «Домостроя» объ устроеніи въ домахъ «храмовъ» для домашняго моленія несомнѣнно соблюдалось въ той пли другой мѣрѣ всѣми старо-русскими людьми. Бѣдняки приспособляли для сего болѣе свободные и уютные уголки, обращенные преимущественно на востокъ; знатные же и состоятельные назначали для моленной особую комнату, обставляли ее по церковному, устрояли въ ней алтарь и престолъ, такъ что такія моленныя были въ собственномъ смыслѣ домовыми храмами, при которыхъ нерѣдко содержались отдѣльные причты, которые такъ же, какъ дворцовые и патріаршіе, назывались «Крестовыми»; а чаще дли отдѣльныхъ службъ при такихъ церквахъ нанимались «съ кресцовъ» (т. е. перекрестковъ) заштатные или безмѣстные попы, которые поэтому и назывались кресцовыми или кресцовскими. Но если тѣ-же кресцовые поны подряжались кѣмъ-либо къ домовой церкви для постояннаго служенія, то они уже именовались крестовыми. Всѣ такія церкви и при нихъ причты, очевидно, должны были служить молитвеннымъ нуждамъ тѣснаго круга той или другой семьи, и отъ хозяина дома зависило не только устанавливать время вечернихъ и утреннихъ службъ, но и сокращать или отмѣнять тѣ иля другія изъ нихъ.
Свѣдѣній о такихъ домовыхъ моленныхъ, церквахъ и крестовыхъ принтахъ при нихъ въ историческихъ документахъ встрѣчается достаточно. Къ XVIII-му вѣку этихъ церквей такъ размножилось, что на нихъ обращено было серьезное вниманіе правительственной власти. Съ учрежденіемъ въ 1721 году Св. Синода противъ такихъ церквей и причтовъ началось открытое гоненіе. 7-мъ пунктомъ 2 ч. Духовнаго регламента опредѣлялось: «Отселѣ не быть у мірскихъ ни у кого (кромѣ фамиліи Царскаго Величества) въ домѣхъ церквамъ и крестовымъ попамъ, ибо сіе лишнее есть и отъ единой снеси дѣется и духовному чину укорительное»... Чрезъ годъ послѣ этого Государь Императоръ лично въ присутствіи Сената и Синода строго объявилъ: «обрѣтающіяся въ Москвѣ у знатныхъ персонъ въ домѣхъ церкви весьма упразднять, дабы ходили господа, какъ Духовнымъ регламентомъ опредѣлено, къ церквамъ приходскимъ»..., а для престарѣлыхъ разрѣшалось служить обѣдни въ пристойно убранныхъ простыхъ комнатахъ на переносномъ антиминсѣ. А когда по просьбѣ знатныхъ лицъ, вслѣдствіе ихъ болѣзни, разрѣшалось распечатать домовую церковь, то отбиралось письменное обязательство, «чтобы при той церкви крестовыхъ поповъ не имѣть»[4].
Послѣ этихъ историческихъ справокъ не остается мѣста для сомнѣнія относительно того, что у всѣхъ епархіальныхъ архіереевъ были также домашнія моленныя, приспособленныя и для совершенія въ нихъ божественныхъ литургій. Фактическое подтвержденіе сего найдется, конечно, въ архивахъ каждой древней епархіи. По крайней мѣрѣ, въ Астрахани уже въ 1671 г., при убіеніи митрополита Іосифа, упоминается о «крестовомъ черномъ попѣ», а въ 1709 г, при вновь построенныхъ митрополичьихъ покояхъ была освящена и «Крестовая» церковь во имя нерукотворенпаго Спаса[5]. Духовный регламентъ, упразднивъ домовыя церкви у всѣхъ мірскихъ людей, не коснулся архіерейскихъ домовъ, гдѣ оныя продолжаютъ существовать по прежнему, не теряя своего первоначальнаго назначенія – дать возможность Владыкамъ молитвенно участвовать при совершедіи божественныхъ службъ въ собственныхъ помѣщеніяхъ, въ удобное для нихъ время и въ установленномъ объемѣ, – съ тѣмъ лишь различіемъ, что нынѣ эти церкви открыты и для всѣхъ постороннихъ посѣтителей.
Установивъ аналогію между архіерейскими домовыми церквами и старо-русскими домовыми моленными и храмами, постараемся отвѣтить и на поставленный вопросъ относительно названія ихъ «Крестовыми». Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что наименованіе это произошло отъ русскаго слова «кресты» – крестовъ, откуда – «крестовый»; отъ слова же «крестъ» (ставросъ) правильное производство прилагательнаго было бы «крестный», какъ дѣйствительно и названъ въ честь Креста Господня одинъ изъ монастырей, построенныхъ патр. Никономъ и каковое значеніе этого, слова сохраняется въ выраженіяхъ: «крестное знаменіе», «крестный ходъ» (т. е. во главѣ съ большимъ запрестольнымъ крестомъ), «крестные отецъ и мать». Такимъ образомъ, самое этимологическое словопроизводство поставляетъ крестовыя комнаты и церкви въ тѣснѣйшую связь со св. крестами. Объ этой связи ясно свидѣтельствуютъ и историческія письменныя памятники, въ которыхъ нерѣдко служеніе безмѣстныхъ священниковъ въ домовыхъ моленныхъ и церквахъ называется техническимъ выраженіемъ служить у крестовъ». Помимо авторитетнаго свидѣтельства, о семъ извѣстнаго изслѣдователя о домашнемъ бытѣ рус. царей и царицъ Ив. Забѣлина, укажемъ на факты, имѣющіеся у насъ подъ руками. Такъ, наприм., въ 1730 году нѣкто попъ П. Алексѣевъ писалъ, между, прочимъ, въ Св. Синодъ, что онъ, Алексѣевъ, съ 1725 г. состоялъ при дворцовой Похвалы Пресв. Богородицы церкви, а съ 1728 года, когда Императоръ Петръ II изъ С.-Петербурга прибылъ въ Москву, состоялъ при Его Величествѣ «у крестовъ» и при кончинѣ Его Величества учинился Государю духовникомъ; кромѣ того при Ея Величествѣ «служилъ у крестовъ» и ни чѣмъ не награжденъ. Тоже выраженіе употребляется и въ отношеніи службъ въ частныхъ господскихъ домахъ. Такъ, при разборѣ безмѣстныхъ священниковъ въ указахъ Св. Синода писалось, что «кресцовскимъ попамъ быть не повелѣно, также и у крестовъ по господскимъ домамъ». А московская декастерія по тому же случаю неоднократно предписывала, чтобы «кресцовскіе попы» явились, а которые не явятся, тѣхъ велѣно приходскимъ попамъ, «въ чьемъ приходѣ кто у крестовъ служитъ» приводить безъ послабленія[6]. Приведенныхъ примѣровъ, думаемъ, вполнѣ достаточно для удостовѣренія того, что въ домовыхъ моленныхъ и церквахъ были «св. кресты», у которыхъ и совершались, по желанію домохозяевъ, службы нанятыми попами, которые по этому самому и назывались «крестовыми», какъ служащіе у крестовъ. Отсюда естественно было тоже самое названіе присвоить и самимъ домовымъ моленнымъ и церквамъ, не исключая и архіерейскихъ.
Но что же эти за «кресты», откуда и какимъ образомъ они накоплялись?
Нужно замѣтить, что искони во всемъ христіанскомъ мірѣ, равно какъ и въ древней Руси, крестъ былъ главнымъ предметомъ поклоненія и почитанія. Книга «Домострой» заповѣдуетъ чтить его въ числѣ первыхъ христіанскихъ святынь. «...Кресту Христову, говорится тамъ, съ вѣрою поклоняйся, яко на томъ всѣмъ человѣкомъ спасеніе содѣла Господа (2 гл.). Или еще: «...по освященіи воды помазуютъ губою, омокая въ ту св. воду, честные кресты и св. иконы и чудотворныя мощи, елико суть во св. храмѣ или въ дому» (14 гл.). По словамъ вышеупомпнаемаго Ив. Забѣлина, «кресты» – это святыня въ полномъ смыслѣ собственная, домашняя, комнатная, которая собиралась и накоплялась у каждаго христіанина въ прежнее время сама собою. Уже при крещеніи младенецъ получалъ крестъ натѣльный, который, какъ первый священный даръ, былъ особенно дорогъ православному христіанину. Затѣмъ со времени «крестинъ» дѣти ежегодно въ день св. Ангела своего, въ праздники и при разныхъ житейскихъ случаяхъ получали въ даръ и въ благословеніе отъ своихъ воспріемниковъ, родителей и родственниковъ тѣ-же кресты, образа и др. свящ. предметы почитанія. Такимъ образомъ, еще у маденца уже накоплялась не малая «Крестовая» святыня, въ послѣдствіи для него очень дорогая, по воспоминанію о родительскомъ благословеніи, или о благословеніи особо чтимаго святителя и другихъ почитаемыхъ лицъ. Вотъ почему эта святыня становилась для каждаго какъ бы кровнымъ, роднымъ моленнымъ сокровищемъ, предъ которымъ всегда и исполнялась домашняя молитва, для чего святыня могла помѣщаться въ первое время у дѣтской, постельки, а затѣмъ и въ общей моленной. Со временемъ эта «Крестовая» святыня восполнялась уже чрезъ пріобрѣтеніе привозимыхъ съ Востока различныхъ свящ. предметовъ. Не излишне замѣтить, что между Россіей и православнымъ Востокомъ съ XVI в., по словамъ проф. Каптерева, установилась правильная и постоянная мѣна святыни на русскія деньги и соболя. Везли къ намъ всевозможные предметы, какъ-то: св. мощи, мѵро, иконы, благовон. смолу, травы, масла, землю, камни и т. под., – въ полной надеждѣ на выгодный сбытъ всего этого среди русскихъ не только простецовъ, но и среди лицъ знатныхъ, не исключая патріарха[7]. Эту пріобрѣтаемую въ даръ или за, деньги святыню наши предки помѣщали въ нарочито устроенныхъ для того крестахъ и ковчегахъ и присоединяли къ своимъ крестовымъ святынямъ. Восточныя святыни были доступны не однимъ только знатнымъ особамъ. Въ 1649 году, напр., нѣкто Ѳеодоръ Нагой «человѣкъ» боярина князя Б. А. Репнина далъ «по своихъ родителехъ» въ Астраханскій Вознесенскій монастырь большой напрестольный крестъ, въ которомъ, какъ видно изъ надписи, положены слѣдующіе предметы: «Млеко Пресв. Богородицы, мощи – св. Іоанна Златоуотаго, Игнатія Богоносца, архидіакона Стефана, свв. великомуч. – Георгія, Димитрія, Пантелеймона, Іакова Перскаго и Ѳеодора Стратилата; камень горы Голгѳоы, идѣше бысть Крестъ Господень и земля Іордана рѣки, идѣже Господь крестися». Крестъ этотъ въ настоящее время находится въ каѳедральномъ соборѣ и далеко не единственный въ этомъ родѣ. Если боярскіе люди имѣли возможность пріобрѣтать столь дорогія святыни, то тѣмъ болѣе это доступно было для самихъ бояръ, архіереевъ и царей. Храненіе же такихъ святынь именно въ крестахъ, вслѣдствіе чрезвычайнаго удобства и соотвѣтствія важности святыни, было безъ сомнѣнія, самымъ распространеннымъ обыкновеніемъ. Кресты со столь рѣдкими святынями пользовались еще большимъ почитаніемъ. О царѣ Іоаннѣ Грозномъ, напр., извѣстно, что во время своихъ, домащнихъ молитвъ онъ надѣвалъ на себя особенно чтимые кресты, при чемъ въ описи такихъ св. крестовъ, «въ которыхъ Государь молится», значится до 11-ти. Общее же число всякихъ крестовъ и иконъ не только у царя и преосвященныхъ Владыкъ, но и у благочестивыхъ изъ мірянъ достигало, вѣроятно, почтенной цыфры. Всѣ они группировались, надо думать, въ одномъ или даже нѣсколькихъ кивотахъ, какъ это можно видѣть и теперь, напр., въ Астрах, Троицкомъ соборѣ на сѣверной стѣнѣ, противъ входной двери; при чемъ у каждаго взрослаго члена семьи были отдѣльные кивоты съ группами своихъ собственныхъ святынь, называемыхъ, вслѣдствіе преобладанія среди нихъ св. крестовъ, общимъ именемъ «Крестами», какъ напр. хранилище всякой церковной утвари при храмахъ на томъ же основаніи называется «ризницей», хотя тамъ имѣются и не однѣ ризы. Принадлежность этихъ крестовъ и иконъ какому-либо лицу обозначалось въ старину особымъ выраженіемъ «моленіе» такого-то, напр.: икона Государева «моленія», образъ Спасовъ Государыни. Царицы «моленія» и т. под. Это пристраствіе къ своимъ домашнимъ святынямъ создало у нашихъ предковъ неблаговидный и осужденный большимъ московскимъ соборомъ обычай, по которому прихожане приносили изъ дома особо чтимыя свои святыни въ церковь, ставили ихъ здѣсь, гдѣ хотѣли, и каждый только предъ своей иконой возжигалъ свѣчи и молился, пренебрегая мѣстными церковными иконами, при чемъ одинъ обращался въ одну сторону, другой въ другую, и тѣмъ производили въ церкви большое безчиніе и смятеніе; а когда хотѣли, то опять уносили эти иконы изъ церкви въ свои дома[8]. Не удивительно послѣ этого, что когда въ какой-либо домъ приглашался для службы священникъ, то онъ съ молебнымъ пѣніемъ долженъ былъ переходить отъ одной группы «крестовъ» къ другой, откуда и получилось выраженіе «служить у крестовъ».
Изъ всего сказаннаго съ полной увѣренностію можно вывести слѣдующее заключеніе:
1) Крестовыя церкви при архіерейскихъ домахъ возникли съ давнихъ поръ, одновременно съ таковыми же церквами или моленными въ частныхъ домахъ, изъ благочестиваго христіанскаго обычая ежедневно и неопустительно исполнять въ своемъ домѣ молитвенное правило, въ составъ котораго входили, какъ видно изъ «Домостроя», и всѣ церковныя службы.
2) Предметомъ особаго почитанія и поклоненія въ такихъ церквахъ были накопляемыя каждымъ христіаниномъ съ дѣтства его собственныя святыни, между которыми преимущественное по значенію и количеству положеніе занимали «св. Кресты», отъ чего и самыя молитвенныя комнаты или церкви, а также причты при оныхъ, назывались «Крестовыми»; каковое наименованіе сохраняется за архіерейскими домовыми церквами но настоящее время.
Прот. I. Саввинскій
«Астраханскія Епархіальныя Вѣдомости». 1905. № 1. Отд. Неофф. C. 23-31.
[1] Пол. собр. пост. и расп. по вѣд. прав. псповѣд. 1 т. №№ 7650 и др. Исторія Русской Церкви Митр. Макарія. 4 т. 210-11 стр. Энциклопедический словарь Андреевского, слово «Ставропигіальный монастырь».
[2] Домашній быть русскихъ Царей и Царицъ. И. Забѣлинъ. 1 ч. стр. 248, 368-9 и 376; 2 ч. стр. 196, 256-7, 300 и 403. Изд. 3-го.
[3] Обрядъ комнатной и выходной жизни всероссійскихъ патріарховъ. Н. Писарева. Правосл. Собесѣд, 1904 г. Іюль-Августъ, стр. 4, 16, 25 и 49, Исторія Русской Церкви Митр. Макарія, 11 т. 213 стр. и 12 т. 327 стр.
[4] Пол. собр. пост. и расп. по вѣд. прав. псповѣд. 1 т. № 1 и 2 т. № 533; Опис. докумен. и дѣлъ Синод. архива. 5 т. № 262 и 1771.
[5] Ключар. рукопись, отд. оттискъ. 25 и 37 стр.
[6] Опис. док. и дѣлъ Синод. архива. 10 т. № 342; 5 т. № 156; Пол. Собр. Пост. и расп. по вѣд. прав. исп. 4 т. № 1312.
[7] Обрядъ комн. и выход. жизни всерос. патріарха. Н. Писарева. 20-21 стр.
[8] Исторія Русской Церкви Митр. Макарія. 12 т. 787 стр.