Замѣтка: О руковязаніи при совершеніи чина вѣнчанія.

Въ нынѣшнихъ требникахъ, употребляемыхъ въ Православной Русской Церкви, въ чинѣ вѣнчанія читаемъ: «и абіе пріемъ я (новобрачныхъ) священникъ, куму держащу позади вѣнцы, обращаетъ яко образомъ круга. И поетъ священникъ или людіе настоящыя тропари во гласъ 5: Исаіе ликуй». Таково требованіе чина. На практикѣ оно исполняется не вездѣ одинаково. Въ однихъ мѣстахъ (на сѣверѣ Россіи) священникъ, совершая съ новобрачными круговое хожденіе, соединяетъ у нихъ предварительно правыя руки, потомъ налагаетъ на ихъ руки конецъ епитрахили и, придерживая его своею рукою, обводитъ новобрачныхъ вокругъ аналоя. Въ другихъ мѣстахъ, преимущественно на юго-западѣ, въ томъ числѣ и въ нашей епархіи, къ указаннымъ обрядамъ присоединяется еще и руковязаніе. Состоитъ оно въ слѣдующемъ. Предъ моментомъ хожденія вокругъ аналоя, т. е. немедленно послѣ преподанія новобрачнымъ общей чаши, даютъ священнику, совершающему вѣнчаніе, руковязникъ. Это – кусокъ какой-либо матеріи (преимущественно цѣнной, – напр., шелковой), но чаще всего платокъ, качество котораго зависитъ отъ матеріальныхъ достатковъ вѣнчающихся. Платокъ, служащій руковязникомъ, обычно бываетъ такой величины, чтобы имъ удобно было связать соединенныя руки новобрачныхъ. Этимъ-то руковязникомъ священникъ и связываетъ правыя руки жениха и невѣсты, а потомъ уже полагаетъ на нихъ (руки) конецъ епитрахили и совершаетъ круговое хожденіе.

Обычай связывать руки брачущимся настолько сроднился съ жизнью малороссовъ, что выраженіе «связать руки» на малороссійскомъ языкѣ равнозначуще выраженію вступить въ бракъ, повѣнчаться. Поэтому въ малороссійскихъ свадебныхъ пѣсняхъ сплошь и рядомъ мы встрѣчаемъ это выраженіе съ указаннымъ значеніемъ. Иногда оно употребляется здѣсь самостоятельно, безъ всякихъ поясненій, какъ вполнѣ понятное; иногда же – вмѣстѣ съ терминомъ повѣнчаться, «взяты шлюбъ». Такъ, въ свадебной пѣснѣ:

Що-жъ вамъ, дитки, казалы,

Що довго такъ въ церкви держалы?

Казалы, матинко, казалы:

Съ панычемъ руки вязалы –

мы видимъ примѣръ употребленія разсматриваемаго выраженія безъ поясненій; а въ пѣснѣ:

Полеты, соколоньку, попередъ насъ,

Занеси вистоньку видъ насъ:

Нехай выходитъ матинка съ калачемъ,

Звязалы іи доненыку съ панычемъ.

Чы съ панычемъ. чы не съ панычемъ

Звинчалы ю съ мужикомъ,

Звязалы били ручки рушныкомъ –

оно употреблено на ряду съ выраженіемъ – «звинчаты»[1].

Нужно, кромѣ того, замѣтить еще, что простой народъ придаетъ руковязанію весьма важное значеніе, видитъ въ немъ совершнтельный моментъ таинства брака, и вѣнчаніе, совершенное безъ руковязанія, считаетъ недѣйствительнымъ. Протоіерей Хойнацкій разсказываетъ, что ему извѣстенъ такой случай: въ одномъ селѣ въ Малороссіи, за отсутствіемъ мѣстнаго священника, вѣнчаніе совершилъ полковой священникъ и, какъ великороссъ, совершилъ его безъ руковязанія и присяги. Повѣнчанная имъ чета вслѣдствіе этого считала себя не состоящей въ законномъ бракѣ, не связанной[2].

Откуда же явился въ Малороссіи разсматриваемый обычай и почему ему придаютъ такое важное значеніе?

Отвѣчая на первый изъ поставленныхъ вопросовъ, мы прежде всего отмѣтимъ то обстоятельство, что въ интересующемъ насъ обрядѣ нужно различать три момента: первый – соединеніе правыхъ рукъ новобрачныхъ, второй – связываніе ихъ платкомъ и третій – покрытіе ихъ концомъ епитрахили.

Что касается перваго дѣйствія, т. о. соединенія рукъ новобрачныхъ, то указаніе на него встрѣчается въ древнихъ чинахъ греческихъ и въ чинахъ древнихъ и современныхъ церкви римской[3] Въ нынѣшнихъ греческихъ чинахъ соединять руки новобрачныхъ уже не предписывается, но на практикѣ, сколько намъ извѣстно, это дѣлается въ Греціи и въ настоящее время. Изъ Греціи этотъ обрядъ перешелъ и въ Россію, гдѣ удерживается поднесь, не смотря на то, что въ требникѣ о немъ не упомянуто.

Для втораго дѣйствія, т. е. вязанія рукъ, основаній въ практикѣ Церкви восточной не находимъ и потому источникомъ его нужно считать практику церкви западной, которая (практика) перешла къ намъ въ данномъ случаѣ, можетъ быть, чрезъ посредство требника Петра Могилы и утвердилась подъ вліяніемъ требниковъ уніатскихъ. По западно-римскому ритуалу, священникъ, послѣ перемѣны брачущимся колецъ, связываетъ ихъ руки «стулой» (наша епитрахиль) и требуетъ отъ нихъ произнесенія установленной формулы, которая носитъ названіе присяги. То же самое мы находимъ и въ требникѣ Петра Могилы. Здѣсь послѣ молитвы: «Благословенъ еси, Господи Боже нашъ, тайнаго и честнаго брака священнодѣйственниче...» читаемъ: «абіе іерей вземъ шуйцею своею десницу женихову, десницею же десницу невѣстину: и обоя сопрягъ въ купѣ, подемлетъ епитрахиля конецъ, и аки обвязуя крестообразно обвиваетъ я тѣмъ, и сице придержа, повелѣваетъ има обѣтъ другъ другу творити и предъ Богомъ, словами сими бракъ законный составляющими: въ первыхъ женихъ по единому словеси іерею предвѣщающу, въ еже услышатися и отъ іерея, и отъ предстоящихъ, свойственнымъ русскимъ языкомъ глаголетъ, рекшу іерею: мовъ за мною: Я имярекъ беру собѣ тебе имярекъ за малжонку, и шлюбую тобѣ милость, вѣру и учтивость малженскую, а ижъ тебе не отпущу ажъ до смерти, такъ ми Боже въ Троици Святой и единый помози и вси святіи. Скончавъ же сія абіе іерей невѣстѣ повелѣваетъ глаголати, самъ предвѣщая словеса сія, она же такожде уразумительнѣ да глаголетъ, въ еже и отъ іерея, и отъ продъстоящихъ услашаннымъ быти глаголомъ ея, іерею рекшу: мовъ за мною: Я имярекъ беру собѣ тебе имярекъ за малженка, и шлюбую тобѣ милость, вѣру, учтивость и послушонство малженское, а ижъ тебе не отпущу ажъ до смерти, такъ ми Боже въ Троици Святой единый помози и вси святіи. Аще же сія безъ преткновенія оба изрекутъ вразумительнѣ, іерей шуйцею придержа руцѣ ею, десницею благословляетъ крестообразно глаголя: еже Богъ съчета, человѣкъ да не разлучаетъ» (стр. 416-417).

Въ уніатскихъ требникахъ послѣ словъ: «яже Богъ сочета» непосредственно слѣдуютъ еще взятыя буквально изъ латинскихъ ритуаловъ слова: «И убо азъ, недостойный рабъ Божій, властію мнѣ данною, соединяю васъ въ тое святое малженство и оное властію церкви святыя каѳолическія утверждаю и знаменаю: во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь».

Такимъ образомъ, въ католическихъ и уніатскихъ требникахъ вязаніе рукъ брачущихся категорически предписывается, но, во-первыхъ, моментъ совершенія этого дѣйствія указывается не тотъ, въ какой обычно оно теперь имѣетъ мѣсто, а во-вторыхъ – здѣсь идетъ рѣчь лишь о вязаніи епитрахилью, а не платкомъ. Однако, всѣ эти разности не говорятъ противъ высказаннаго нами положенія, что обрядъ руковязанія создался у насъ подъ вліяніемъ католической практики. Они указываютъ лишь на то, что католическій обрядъ, перенесенный на почву чина Православной Церкви, подвергся нѣкоторымъ видоизмѣненіямъ примѣнительно къ требованіямъ тѣхъ новыхъ условій, въ какія онъ былъ поставленъ. Въ самомъ дѣлѣ, католическій ритуалъ требуетъ, чтобы священникъ связывалъ епитрахилью руки вѣнчающихся, и сдѣлать это католической «стулой» очень удобно, въ виду ея формы и матеріала, изъ котораго она устрояется. Но епитрахиль, употребляемая въ Православной Церкви, подобныхъ удобствъ не представляетъ. Между тѣмъ и въ требникѣ Петра Могилы и въ уніатскихъ требникахъ предписывалось обвязывать крестообразно руки брачущихся епитрахилью. Православный и даже уніатскій священникъ, пользовавшіеся Могилянскимъ или подобнымъ ему требникомъ, очевидно, поставленъ былъ въ недоумѣніе, какъ выполнить такое требованіе. Но здѣсь на выручку къ нимъ явился обычай малороссовъ употреблять при свадебныхъ обрядахъ и церемоніяхъ «рушныки» и «хустки». Послѣдними, какъ извѣстно, въ Малороссіи перевязываютъ руки всѣмъ участникамъ брачнаго торжества, преимущественно же родственникамъ жениха и невѣсты. Давали ихъ даже и священнику – отчасти въ знакъ уваженія къ нему, а отчасти въ качествѣ платы за совершеніе требы.

Спасыби-жъ тоби, попоньку!

Но багато взявъ – копоньку,

Два таляри бытыи

Та дви хусточкп шытыи –

поется въ одной свадебной пѣснѣ. Принявъ во вниманіе указанный обычай употребленія платковъ на свадебныхъ торжествахъ, малороссійскіе священники естественно могли прійти къ мысли связывать руки брачущихся не епитрахилью, что было почти невозможно, а платкомъ. Но чтобы и епатрихиль не была совершенно устранена изъ обряда, конецъ ея просто полагался на связанныя руки вѣнчающихся. Такимъ путемъ, по нашему мнѣнію, явился обычаи связывать руки новобрачныхъ платкомъ, или «рушникомъ».

Даютъ, впрочемъ, и другое объясненіе происхожденія разсматриваемаго обряда. Покойный протоіерей Хойнацкій, напр., не отрицая, что руковязаніе платкомъ выродилось изъ практикующагося въ католической церкви вязанія стулой, однако замѣчаетъ: «смышленые уніатскіе парохи сообразили, что вмѣсто епитрахили полезнѣе въ данномъ случаѣ употреблять платокъ, потому что онъ долженъ переходить въ руки вяжущаго: а богатыя семейства въ западной Россіи и теперь даютъ платки очень цѣнные»[4]. Но едва ли это такъ. Намъ думается, что еслибы эти парохи не имѣли въ виду существовавшаго уже обычая употреблять платки, то они, какъ «смышленые», придумали бы что-либо болѣе для себя выгодное. Вѣдь цѣнные платки даютъ очень рѣдко: чаще же всего даже и теперь даютъ платки очень дешевые, а въ нихъ что за корысть?

Другой пунктъ различія между католическимъ-уніатскимъ обрядомъ руковязанія и практикующимся нынѣ у насъ усматривается во времени ихъ совершенія. У католиковъ и уніатовъ вязаніе рукъ имѣетъ мѣсто въ самомъ почти началѣ чина вѣнчанія, а у насъ въ концѣ его. Причиною такой перестановки послужило, нужно думать, слѣдующее обстоятельство. Народъ (да и духовенство) съ теченіемъ времени очень свыкся съ обрядомъ руковязанія, которому, какъ замѣчено выше, придавалъ существенно-важное значеніе. Между тѣмъ, когда уніатскія и подобныя имъ богослужебныя книги были изъяты изъ церковнаго употребленія и когда введены были книги, составленныя въ духѣ строго православномъ, въ послѣднихъ не оказалось и намека на руковязаніе. Такимъ образомъ, обычай существовалъ и непремѣнно требовалъ совершенія обряда, которому придавалось значеніе совершителыіаго момента таинства, а богослужебныя книги обряду этому мѣста не отводили. Чтобы обойти это затрудненіе и, съ одной стороны, удовлетворить твердо укоренившейся въ народѣ привычкѣ, а съ другой – не стать въ полное противорѣчіе съ новымъ требникомъ, перенесли моментъ руковязанія къ концу чина вѣнчанія, ко времени кругового хожденія около аналоя. Въ это именно время совершается соединеніе рукъ новобрачныхъ, которое хотя и не требуется чиномъ, но допускается у насъ но примѣру церкви Греческой. Въ послѣдней, какъ видно, напр., изъ сочиненій Симеона Солунскаго, «сплетеніе» рукъ брачущихся совершалось дважды: первый разъ во время чина обрученія, а второй – во время самаго вѣнчанія, предъ молитвой: «Боже святый, создавый отъ персти человѣка, и отъ ребра его возсоздавый жену, и сопрягій ему помощника по нему». Послѣ чтенія апостола, священникъ, по свидѣтельству того же Симеона Солунскаго, бралъ новобрачныхъ за соединенныя ихъ правыя руки и велъ «къ алтарю, дѣлая кругъ, въ веселіи о Христѣ воспѣвая съ пѣвчими пѣснь: Святіи мученицы»[5]. Въ нынѣшней практикѣ Православной Русской Церкви руки нововобрачпыхъ соединяются лишь послѣ преподанія общей чаши и предъ круговымъ хожденіемъ – для того, вѣроятно, чтобы священнику удобнѣе было обводить новоповѣнчанныхъ вокругъ аналоя, а также и для выраженія того, «что мужъ получилъ жену отъ руки Церкви» (Симеонъ Солунскій).

Мы не имѣемъ достовѣрныхъ свѣдѣній о томъ, практикуется ли въ Греціи, на ряду съ соединеніемъ рукъ новобрачныхъ, возложеніе на нихъ конца епитрахили, но, кажется, что оно имѣетъ мѣсто и тамъ, и что отъ Грековъ именно мы получили этотъ обычай, сохраняющійся до настоящаго времени и соединяющійся съ актомъ сплетенія рукъ новобрачныхъ[6]. Такимъ образомъ духовенство юго-западнаго края, послѣ введенія въ употребленіе требниковъ и обычаевъ Православной Церкви, нашло въ чинѣ вѣнчанія напоминаніе о прежнемъ руковязаніи именно въ нерегламентируемомъ уставомъ обрядѣ соединенія рукъ новобрачныхъ предъ круговымъ хожденіемъ и, пожалуй, въ покровеніи ихъ епитрахилью, другими словами – нашло весьма удобный моментъ для пріуроченія къ нему прежняго обрядоваго дѣйствія, къ которому народъ привыкъ и безъ котораго и вѣнчанія не считалъ вѣнчаніемъ. т. е. для связыванія рукъ. Перенеся этотъ обрядъ къ концу чина, практика юго-западной Церкви удовлетворила, съ одной стороны, требованію обычая, а съ другой – нисколько не стала въ противорѣчіе съ самымъ чиномъ вѣнчанія, что несомнѣнно случилось бы, еслибы руковязаніе отнесено было къ какому-либо другому моменту его.

Перейдемъ теперь къ вопросу: почему простой народъ считаетъ руковязаніе такимъ важнымъ дѣйствіемъ, считаетъ ого существеннымъ моментомъ вѣнчанія? Выше мы привели выдержку изъ требника Петра Могилы, изъ которой видно, что во времена господства этого требника и требниковъ уніатскихъ руковязаніе соединялось съ произнесеніемъ женихомъ и невѣстой особыхъ формулъ. Эти формулы заключались, по указанію уніатскихъ требниковъ, особыми, имѣвшими значеніе совершительныхъ, словами священника и благословеніемъ. Сверхъ того, по указанію требника Петра Могилы, женихъ и невѣста, послѣ произнесенія ими упомянутыхъ формулъ, цѣловали Евангеліе. Формулы эти носили названіе присяги и считались настолько важными, что безъ произнесенія ихъ не могло состояться вѣнчаніе. Петръ Могила по этому поводу пишетъ: «Зри, о іерею, и опасно съхрани. Аще единъ отъ новобрачныхъ предреченная обѣтовная словеса (т. е. азъ беру собѣ тебе и т. д.), безъ нихъ же законный бракъ съставитися никакоже можетъ, да никакоже дерзнеши венчати я, но абіе престани, има же въ свояси отъитн повели"[7]. Несомнѣнно, что и простому народу была внушена мысль о важности этой присяги, какъ и вообще всякаго клятвеннаго обѣщанія; внушено ему было также убѣжденіе, что именно въ этотъ моментъ, когда связываются руки и произносится присяга, совершается важнѣйшее дѣйствіе таинства брака. И народъ прочно усвоилъ себѣ это убѣжденіе, что выразилось между прочимъ и въ названіи самаго вѣнчанія присягой[8]. А такъ какъ присяга соединялась съ руковязаніемъ, то естественно, что ему въ народномъ представленіи усвоено было то же значеніе, какое усвоилось присягѣ. Когда же присяга была выведена изъ употребленія, – что, нужно замѣтить, совершилось не особенно давно, – и осталось въ практикѣ одно руковязаніе, народъ присвоилъ ему цѣликомъ то значеніе, какое раньше приписывалось присягѣ и соединенному съ нимъ руковязанію. Отсюда и явилось то представленіе о важности руковязанія, какое сохраняется въ средѣ малороссовъ по настоящее время.

Руковязаніе, какъ ясно изъ сказаннаго, не имѣетъ строго законныхъ основаній для своего существованія въ церковной практикѣ, а потому на вопросъ: слѣдуетъ ли его допускать или же, наоборотъ, искоренять, давали и даютъ неодинаковые по существу отвѣты. Въ большинствѣ случаевъ къ этому обычаю относятся отрицательно, и были даже примѣры прямого запрещенія его епархіальной властью. Особенно любопытно въ этомъ отношеніи распоряженіе архіепископа Черниговскаго Владиміра (упр. Черн. епарх. съ 1831 по 1836 г.) Онъ составилъ для Благочинныхъ своей епархіи особое «Указаніе», въ которомъ даетъ имъ наставленіе, на что особенно должны они обращать вниманіе. И вотъ въ числѣ заслуживающихъ, по его мнѣнію, особеннаго вниманія явленій церковной жизни поставлено руковязаніе. Онъ, между прочимъ, писалъ, что Благочинные должны наблюдать, «не связываютъ ли при бракосочетаніи брачущимся рукъ платками или утиральниками и не держатъ ли свѣчъ, вмѣсто жениха и невѣсты, другія постороннія лица».

Если да, то Благочинные должны искоренять этотъ обычай. «Поелику таковое связываніе рукъ, сказано въ "Указаніи", противно благочинію св. Церкви, представляетъ собою что-то колодническое и кромѣ того препятствуетъ брачущимся при совершеніи столь важнаго таинства надъ ними брака молиться и держать въ своихъ рукахъ свѣчи; то сей обычай стараться всемѣрно истреблять, внушая чрезъ священниковъ прихожанамъ, дабы они при бракосочетаніяхъ рукъ жениху и невѣстѣ отнюдь не связывали, колодникамъ ихъ не уподобляли, креститься чрезъ то и держать въ своихъ, а не въ чужихъ рукахъ свѣчъ не препятствовали, а вмѣсто таковаго связыванія внушали бы имъ имѣть на рукахъ при томъ перстни или кольца, кои и безъ всякаго связыванія рукъ сами собою достаточно уже образуютъ совокупное и неразрывное мужа съ женою сожительство»[9].

Иначе нѣсколько смотрятъ на дѣло лица, спеціально занимавшіяся изученіемъ вопросовъ изъ области пастырской практики. По ихъ мнѣнію, руковязаніе хотя и «должно въ настоящее время потерять свое значеніе, но такъ какъ борьба противъ этого обычая можетъ примести больше вреда, чѣмъ пользы, то можетъ быть допущена и благоразумная уступка этому обычаю»[10]. Съ своей стороны замѣтимъ, что мы вполнѣ раздѣляемъ взглядъ, высказанный по данному вопросу протоіереемъ Хойнацкнмъ въ его «Практическомъ руководствѣ для священнослужителей при совершеніи таинствъ». Здѣсь онъ пишетъ: «этотъ обычай не имѣетъ въ себѣ ничего предосудительнаго, и даже, какъ наглядный знакъ взаимнаго единенія брачущихся между собою, не лишенъ своего разумнаго смысла, а потому и можетъ, гдѣ заведенъ, быть исполняемъ священникомъ безъ всякаго препятствія, безпрекословно».

И дѣйствительно, предосудительнаго здѣсь ровно нѣтъ ничего, католическаго – почти ничего, а если и сохранились нѣкоторыя черты сходства, то онѣ настолько незначительны, что ихъ трудно и подмѣтить.

Наконецъ, то обстоятельство, что въ требникѣ ничего не говорится о руковязаніи, не можетъ служить основаніемъ для искорененія разсматриваемаго обычая. Вѣдь въ требникѣ не говорится также ничего ни о соединеніи рукъ брачущихся, ни о покрытіи ихъ концомъ епитрахили, однако эти дѣйствія совершаются, и противъ нихъ никто ничего не возражаетъ.

 

А. Н.

«Подольскія Епархіальныя Вѣдомости». 1901. № 26. Ч. Неофф. С. 467-477.

 

[1] Подобныхъ пѣсней много издано П. Чубинскимъ въ 4 т. Трудовъ Этнографическо-статистич. экспедицій въ Западно-русскій край. С.-Петерб. 1877 г.

[2] Хойнацкій: «Западно-русская церковная унія въ ея богослуженіи и обрядахъ». Кіевъ, 1871 г., стр. 283, примѣч.

[3] См. чины, издан. Гоаромъ въ его Евхологіи, а также чины, издан. Мартеномъ въ соч.: De antiquis ecclesiae ritibus, IV.

[4] «Западно-русск. церк. унія». Кіевъ, 1871, стр. 282, примѣч. 1.

[5] «Писанія отц. и учит. по изъясн. богослуж.», ч. II, стр. 355-356, 360. Замѣтимъ, кстати, что во времена Симеона Солунскаго (XIV-XV в.) при вѣнчаніи не пѣли еще тропаря: «Исаіе ликуй».

[6] Въ Малороссіи этотъ обычай могъ явиться подъ вліяніемъ тѣхъ обстоятельствъ, о которыхъ нами сказано выше, – слѣд., независимо отъ практики Церкви греческой или великорусской.

[7] Стр. 417. Здѣсь въ первомъ предложеніи, очевидно пропущено сказуемое; по смыслу рѣчи, нужно подразумѣвать глаголъ: не произнесетъ, не скажетъ.

[8] Въ одной народной пѣснѣ, гдѣ мужъ и жена говорятъ о томъ, что они повѣнчаны, въ уста ихъ влагаются такія выраженія:

Мужъ: Прысягавымъ Богу, ще и святи Пречысти,

Ще и святи Пречысти, ще и тоби нечысти.

Жена: Прыcягаламъ Богу, ще и святому Спасу,

Ще и святому Спасу, тоби свынопасу.

[9] Могилевск. Епарх. Вѣд. 1900 г., № 23, стр. 307.

[10] Руковод. д. сельск. паст. 1879, 45; 1898, 39; Церк. В. 1897, 25.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: