Иеромонах Иоанникий – История России как путь искания Христа.
И. Глазунов «Вечная Россия (Сто веков)» (1988)
Благодарю вас за оказанное нашей обители и школе внимание и доверие поручением этого доклада. Да благословит Господь наш Иисус Христос послушание вашей любви, чтобы слово это было на общую пользу.
Странным кажется, что мне, человеку не русского происхождения и только поверхностно знакомому с историей России, дана такая тема. Объясняю это себе тем, что путь моей личной жизни – искание Бога и Истины – привел меня в русский православный монастырь, и там, не случайно, я учился любить Россию. Если моя любовь окажется недостаточной для правильного развития данной темы, то прошу вашу любовь покрыть мои недостатки, ибо любовь покрывает множество согрешений[1].
Но чтобы эта тема была поручена монаху, это вполне понятно и естественно. Описатели большей части тысячелетней истории России были иноки-летописцы, начиная с преп. Нестора Печерского. И они смотрели на историю России именно как на продолжение священной истории народа Божия.
Эта священная история берет свое начало в Ветхом Завете, в истории Авраама, Исаака и Иакова, в истории великих вождей и царей ветхого Израиля, где их святая слава и горькие падения, их страдания и покаяние, и восстание.
Исполняя чаяния этого народа, Господь воплотился и создал Новый и Вечный Завет вместо Ветхого. Ветхий Израиль отверг свое спасение и славу, и Господь, исполняя предречения пророков и святых того же Ветхого Израиля, создал новый народ, который раньше не существовал, народ свят, Церковь Христову, составленный из всех народов и языков.
К этому народу Божию присоединились и народы России, и возникла в России поместная Православная Церковь как живая часть Единой Святой Апостольской и Соборной Церкви. Церковь Православная это тот народ, который избирает Господа Бога своим Богом, и поэтому этот народ «Богоизбранный». Церковь православная – это тот народ, который Господь Сам носит и сохраняет, так что даже и сами врата адовы не одолеют ее, и поэтому это народ Богоносный.
Итак, посмотрим с вами на историю России, то есть всей России, а не только одного народа или части ее, как путь искания Бога и хранение Истины. Это искание Бога мы понимаем не как искание Св. Владимира до Крещения Руси или философские искания кружков интеллигенции в России нашего столетия, – а исторический путь искания Бога, как он объясняется Словом Божиим и Святыми Отцами и как он действительно проявляется во всей истории России.
Псалмопевец Давид писал: «восхвалят Господа взыскующие Его» (Пс 21:26). И Св. Отцы толкуют: «ищет Бога так тот, который поступает по заповедям Его, которые ведут его к Нему». И опять в Псалмах мы поем: «Сей род ищущих Господа» (Пс. 23:6), слова, которые толкуются так: «Сей, говорит, род богоугодно живущих и сохраняющих вышеозначенных добродетелей, сей по истине есть род тех мужей, которые ищут Господа, или которые любят Его, ибо кто любит, тот и ищет».
Искание Бога и хранение Истины – это деятельная, добродетельная христианская жизнь, жизнь православной церкви, жизнь во Христе, стремление к святости, то, что преп. Серафим назвал «стяжанием Святого Духа».
Желая ближе ознакомиться с этим взглядом на историю России, обратимся к приемам монастырских летописцев. «Голос летописца был голосом совести народной, вполне созвучной с голосом Церкви, сливавшей свою судьбу с судьбой народа, ей себя отдавшего», – писал по этому поводу наш покойный архимандрит Константин. «Летописец не историк в современном смысле слова. Он не тщится истолковать события, объясняя их социальными, политическими, расовыми, географическими или какими иными причинами.
Высшей причиной событий, достопамятных для потомства, летописец признает волю Господню, праведный суд Божий: благая мысль и благое чувство возникают по действию небесной силы – Бог влагает их в ум и сердце человека... Бог благословляет оружие защитников отечества и поражает ужасом врагов. Несчастия, постигающие людей, допускаются Богом как справедливое наказание за грехи и беззакония. Не только в событиях исторических, в действиях людей, но и в явлениях внешней природы летописец не допускает случайности. Простым и необходимым явлениям природы он придает значение высшее, осмысливая их, – что показывает самое название знамение – как явление знаменательное, предвещающее что-либо доброе или злое... В знамениях искали пророческого смысла». (Ист. Словесности, 1, 18, 19).
Как и ветхо-заветные писатели истории Израиля, летописцы описывали историю Росии:
«Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро;
А за грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют...».
Но следует отметить и другой живой источник такого понимания России: церковное празднование и икону Всех Святых в России просиявших.
Какое дивное видение истории России открывается для нас в этот великий праздник. Вся Россия сияет небесным светом, каждый уголок этой громадной страны, каждый народ и племя, каждое сословие и чин приносит из своей среды угодников Божиих, которые святостью своей жизни освятили свой род и родину и ныне стоят в неизреченной славе перед престолом Всевышнего и невидимо о нас молят Бога.
Канон этого праздника ведет нас на духовное паломничество по всей России, по всей истории России, достойно начиная словами: «Вси в песнех духовных воспоим согласно в благочестии просиявшие божественные отцы наши, ихже изнесе русские земли всяко место и страна, и яже церковь русская воспита».
Мы прославляем и апостола Андрея Первозванного, который первый призвал обитателей Русской земли ко Христу и освятил ее крестом древних Херсонских святителей и священномучеников первых веков христианства; так же просветителей России и святых из всех частей ее – от запада и севера, и моря, из Ливонии, Волыни, Сибири, даже за морем в далекой Японии и Аляске, где чада русской церкви просияли в святости.
На этой иконе мы видим и немецкого купца Прокопия, ставшего юродивым Христа ради; и татарского князя Петра, замученного за Христа, как и другого Петра, алеута. Мы видим, как сыновья Малороссии славятся как ангелами церквей в Сибири, и среди славян ликуются святители и преподобные из Византии, из Рима, из Востока.
Взирая на эту икону, мы переносимся туда, «где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3:11). Ибо, как учит нас в ином месте богозванный апостол Павел: «Вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства» (Евр 12:22-23).
Многие песнопения этого праздника, как и песнопения каждого праздника православной церкви, прославляют Ту, Которая стоит посреди иконы Всех Святых в земле русской просиявших, Которой вся верующая Россия посвятила свою родную землю как бы в дом для Нее. Это – Пречистая и Приснодева Богородица Мария. Иудеянка, из далекой и убогой Палестины, которую историки мирских событий, царей и империй вовсе не поминают, но Которая стала для каждого христианского сердца ближе чем мать родная.
Россия назвала себя домом Богоматери, и не было в этом обширнейшем доме такого местечка или уголка, где не почиталась бы какая-либо чудотворная икона Богоматери, где не поминали бы с любовию и благоговением о чудесной помощи Ее – избавление от врагов или болезней, или скорби, или беды.
И во внешней истории России мы видим проявление Покрова Божией Матери над Россией. Древние русы, напав на Царьград, были совершенно разбиты чудесным избавлением этого города, который именовался градом Богородицы. Это страшное знамение привело Аскольда и Дира к вере во Христа, и русская церковь празднует это событие ежегодно в первый день октября – праздник Покрова Богородицы, ибо это событие имело свое значение в обращении всея Руси в христианство.
Особенно в тяжелую годину борьбы с татарами Божия Матерь проявила свою чудесную помощь русским городам и людям. Москва неоднократно избавлялась от нашествия татар заступничеством Божия Матери и вся русская земля своими слезами и молитвенным стоном испросила у Нее избавление от нападения лютого Тамерлана. И в смутное время, и во время нашествия Наполеона на Россию, и в турецких войнах прошлого столетия Россия усердно молилась Небесной Царице и ее молитвами сподоблялась избавления и победы – чудесных проявлений Ее помощи.
Но, с другой стороны, какое значение имел для России следующий случай? Во время первой мировой войны одному врачу-полковнику явился святитель Иоасаф Белгородский и сказал ему: «теперь только одна Матерь Божия может спасти Россию. Владимирский образ Царицы Небесной, которым благословила меня на иночество моя мать и который ныне пребывает над моею ракою в Белгороде, также и Песчанский образ Божией Матери, что в селе Песках, подле города Изюма, обретенный мною в бытность мою епископом Белгородским, нужно немедленно доставить на фронт, и пока там они будут находиться, до тех пор милость Господня не оставит Россию. Матери Божией угодно пройти по линиям фронта и покрыть его Своим омофором от нападений вражеских. В иконах сих источник благодати, и тогда смилуется Господь, по молитвам Матери Своей».
Об этом видении было доложено Империатрице, и она распорядилась, чтобы эти две иконы были отправлены на фронт. В октябре 1915-го года чудотворные иконы Пресвятой Богородицы Владимирская и Песчанская были установлены в салон-вагоне и двинулись, в сопровождении князя Жевахова и священника Александра Яковлева, к линии фронта.
Когда же поезд со святынями прибыл в ставку, в Могилев, он не был встречен никем. Народ, и сам Государь Император, находившийся тогда в ставке, не были об этом оповещены.
Отрицательно отнесся и протопресвитер Георгий Шавельский, который сказал: «Нам здесь некогда. По горло заняты. Да разве мыслимо носить эту икону по фронту. В ней пуда два веса. Нам некогда заниматься пустяками» (См. «Православная Русь» №20 за октябрь 1970 года, статья «Памяти Иоасафа – великого Угодника Божия»).
Так святые иконы, никем не замеченные, простояли в могилевском храме до середины декабря 1915 года и были увезены князем Жеваховым и священником Яковлевым обратно.
Пусть мудрецы века сего – как и следует их обозвать – толкуют это все, как хотят. Верующий народ и теперь продолжает видеть над собою и над Россией небесный покров Божией Матери. И это убеждение подтвердилось, когда в самый день отречения Государя от престола, в тот день когда Россия лишилась своего православного царя, явилась в Коломенское державная икона Небесной Царицы, как бы взявшая на себя попечение о верующих чадах России.
Господь сохранил чудесным образом народ Свой в Ветхом Завете, так и Нового Израиля Он сохраняет и сподобляет его еще и покрова Заступницы усердныя рода христианского Пресвятой Богородицы.
В Евагелии мы читаем, как однажды «одна женщина, возвысивши голос из народа, сказала Христу: «блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие». А Спаситель ей ответил: «блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его». (Лук. 11:27-28).
Этого вечного блаженства в исключительной мере достигла Пречистая Богородица, но каждый из угодников Божиих и все праведники, каждый в своей мере, достигли и достигают его. Подражая богоблаженному послушанию и девственной чистоте Пресвятой Богородицы, великое множество русских людей ушли в пустыню, затворились в кельи сердца своего, во внутреннее Святая Святых и посвятили себя подвигам поста и молитвы.
***
Это стремление в пустыню, оставляя суетный мир ради Христа, привело к созданию Киево-печерской Лавры в самые первые годы после крещения Руси, и вся Россия и вся история ее украшена иноческими обителями и подвигами. Это стремление так глубоко лежало и дышало в русской душе, что даже веселый Пушкин однажды воспел:
Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Царит, чуть видный над горами.
Далекий, вожделенный брег.
Туда б, сказав прости ущелью
Подняться к вольной вышине;
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство Бога, скрыться мне».
Спаситель сказал в Евангелии: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной» (Мф. 19:21). И опять Господь говорил: «Кто любит отца или мать более нежели Меня, недостоин Меня». (Мф. 10:37).
Ревнуя о спасении людей, Господь заповедует оставить все попечение о земном ради вечных благ: «Ищите прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам» (Мф. 19:28-29).
Апостол Петр однажды спросил Господа: «вот мы оставили все и последовали за тобою; что же будет нам?». В ответ Господь не только обещал апостолам несказанную славу и власть, но еще добавил: «и всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит в сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19:28-19).
Вот парадокс, вот великая тайна – отцы подвижники от мира убежали в пустыню, а весь свет за ними пошел, ища наставления, утешения, благословения, и слава и память их оказались прочнее могущества властелинов века сего.
Преподобный Антоний Печерский, насадитель истинного монашества в России, своим смиренным удалением смирял князей. В иной эпохе преп. Сергий удалился в необитаемые леса, и пять столетий после сего московский Первосвятитель воскликнул: «Смотрите, дикая пустыня превращается в цветущую, вековую обитель; безлюдная пустыня дает бытие многолюдному селению; пустынная обитель стоит непоколебимо против устремления врагов, уже низложивших столицу, становится щитом уже уязвленного царства и сокровищницею его спасения; и все сие – от одного пустынножителя»[2].
И холодная северная столица Петра тоже служила окном для света истинного монашества в России, когда митрополит Санкт-Петербургский Гавриил, оценив труды великого старца Паисия Величковского, руководил печатанием Добротолюбия и систематически назначал опытных старцев в игумены монастырей по всей России. И просияли новые подвижники, как Преп. Серафим Саровский и Оптинские старцы. Началось то изумительное процветание монашества и благочестия, которое украсило Россию вплоть до великой жатвы миллионов новых мучеников в наши дни.
В особенном смысле Россия почивала на лаврах своих – на Киево-Печерской, Троице-Сергиевской, Александро-Невской и в западном крае Иово-Почаевской Лаврах, которые ознаменовали все три столицы России и эпохи ее истории.
Преп. Нил Синайский писал: «монах есть тот, который от всех удаляясь, пребывает в духовном общении со всеми, и в каждом человеке видит самого себя». Другой писатель, бывший профессор патрологии нашей семинарии и сам ученик Оптинских старцев, покойный И. М. Концевич объясняет: «Служение миру может проходить в непосредственном контакте с этим миром, или же быть пустынническим, анахоретским. От мира географически отдаленное, но зато еще более связанное метафизически, духовно, молитвенно, такое иночество уходило от жизни мирской к жизни мировой, к молитвенному служению всему миру, к его духовному охранению». (Стяж. Св. Духа, стр. 46[3]). Влияние старчества далеко распространилось за пределами монастыря. Старцы духовно окормляли не только иноков, но и мирян. Обладая даром прозорливости, они всех «назидали, увещевали, утешали» (Кор. 14, 1, 3), исцеляли от болезней душевных и телесных, предостерегали от опасностей, указывали путь жизни, открывая волю Божию» (Опт. Пуст, стр. 13[4]). «Таким образом старчество есть пророческое служение».
Митрополит Антоний по этому поводу говорил: «если (монастыри и старцы) не были в чести у земных властей, а нередко и у властей церковных, то православный народ всех сословий с замечательной чуткостью отзывался на их призыв к духовному просвещению, не книжному, а благодатному, и монастырские старцы, без помощи телеграфа и железных дорог, становились известными всем верующим, которые все умножающеюся толпой и притом по преимуществу пеше протаптывали дороги к этим новопрославленным святым местам» (Дост. и Возрожд. стр. 253[5]).
Но земля русская теперь уже не украшена иноческими обителями, этими проявлениями подлинно райской жизни на земле, а обезображена повсюду тюрьмами и концлагерями, как кровавыми и гнойными струпьями и ранами по всему телу. Но и на этом новом поприще христианские подвижники проводят богоугодную и плодотворную жизнь. Много у нас свидетельств о том «исправительном» значении, которое мученическое свидетельство этих истинных рабов Божиих имеет для русского народа в наши дни.
Все три эпохи процветания России – Киевской, Московской и Петербургской, сопровождались сильными монашескими движениями. Поэтому приходится думать, что возрождение России должно быть связано с возрождением монашества на Руси. Утешительно для нас узнать, что верующие в Советской России, готовящиеся к тысячелетию Крещения Руси, поставили себе целью добиться открытия властями Киево-Печерской Лавры, колыбели русского монашества.
В Ветхом Завете мы читаем, как пророки Божии служили, как совесть народа и уста Господа Бога, говорящие слово Господне Израилю. Таковыми для России были ее великие старцы и духовные вожди – то старцы монастырские, то святители, то священники или Христа ради юродивые. Но учение и наставления их исходят не из России, ни из Византии, ни из Иудеи, ни из какого народа или человека. Это учение не земное, небесное, Богом откровенное. Это божественная истина, открытая в Св. Писании и говорящая устами и делами святых Божиих из всех племен и всех времен. Поэтому неудивительно узнать слова и мысли древнего египетского пустынножителя или повесть из жития сирийского столпника в беседе смиренного старца Серафима Саровского с Мотовиловым.
Это учение православной церкви, ее руководство в жизни ко спасению, насаждалось на Руси из Византии и из Балкан. Насаждение и начатки плодов христианства в России в X и XI веках произошли в эпоху духовного и культурного процветания Византии и особого процветания монашества[6]. И Русь, видев так близко к себе этот яркий свет добрых дел, пожелала прославлять Отца Небесного.
Как великий Константин, Св. Владимир принял Христианство всем сердцем, всем существом своим. Поэтому он взял на себя равно-апостольский подвиг крещения и просвещения своего народа. Из его собственной семьи воссияли первые угодники Божии, прославляемые в новокрещенной Руси – cв. страстотерпцы Борис и Глеб. Начало христианской государственности на Руси украшено личной святостью великого князя Владимира.
И княжеский род великого Владимира дал России много святых и благоверных князей, прославленных святостью жизни – то мученичеством, то иноческими подвигами, то самоотверженным служением в правлении своего удела. Не последний из них Св. Александр Невский, которому явились предки его по плоти и по духу, cвв. Борис и Глеб, утверждая в нужный, критический момент, что «не в силе Бог, а в правде».
В Киевской Руси было замечательное разнообразие форм правления в разных частях России, от вольного Новограда Великого до первопрестольного Киева. Центральной власти почти не было, и церковь и митрополит служили воплощением единства России.
Процветало монашество и старчество, имея своими основоположниками преп. Антония и Феодосия печерских. Преп. Антоний принес русскому монашеству благословение Св. Афонской горы, и преп. Феодосий прославился «отцем» и «игуменом» всей Киевской Руси. Киево-Печерская Лавра стала и колыбелью и рассадником ангельского чина для новопросвещенного народа.
Но охладела первоначальная ревность, появились пороки – междоусобицы, полуязыческая обрядность; татары разгромили Русь и Византия была взята и ограблена крестоносцами. Кара Божия достигла православные народы. Но и в эти тяжелые дни Русская церковь, очищенная скорбями, несла новые плоды, святых угодников и праведников.
Началось возрождение – возрождение Палеологов в Византии, процветание церкви и культуры на Балканах, и в России, то с благословения св. Петра, то молитвами и наставлениями св. Алексия и преп. Сергия, собирание Русской земли московскими великими князьями. Историк Ковалевский назвал этот XIV век «эпохой русского возрождения».
Опять процветало с новой красотой старчество и благочестие. Опять создались духовные связи с другими центрами православного мира, приглашались учители и святители из Византии и Болгарии, совершались паломничества, и Русь «черпает духовные силы и воодушевление с Востока». Но к концу ХV века эти прежние связи ослабевают и даже разрываются. «Поводом к разрыву с греческой традицией явился Флорентийский собор и затем разгром православного Востока турками. С этого момента быстро падает авторитет Византии, угасает самый интерес к ней, укрепляется национальное самоутверждение и одновременно развиваются и укрепляются новые связи уже с Западом». (Стяж. Св. Духа, стр. 126).
С падением Византии Россия сознает себя, вероятно не без наставлений беженцев из Византии, православным царством, и Москва – Третьим Римом. Московская Русь – не свободная разнообразная Русь Киевских великих князей. Это – крепость, все на послушании: народ царю, царь – Богу.
После светлого века Возрождения появились симптомы новой болезни. Сначала спор о монастырских имуществах, который расколол русское монашество в две крайности вместо одного целого. Одна часть затворилась в пустыне безвыходно, другая привязалась к миру сему.
Россию постигли новые междоусобицы, великие смуты и затем раскол. От церкви откололись ревнители русской старины, не терпевшие ревность патриарха Никона за явное проявление соборности русской поместной церкви со всей Восточной православной церковью. Еще острее, может быть, переживалось влияние церковных деятелей из Малороссии, которая по настоянию патриарха Никона только что была присоединена к России.
Касательно раскола приводим следующий случай из жизни митрополита Филарета Московского. «Однажды епископ Леонид сказал митрополиту Филарету, что было бы желательно закрепить письменно его взгляды, касающиеся расхождения со старообрядцами; Филарет спросил: «для чего?» – «Для будущего», был ответ. Митрополит ответствовал горячо и волнуясь, что он чувствует, что будущее покрыто темным облаком и что когда буря разразится, люди, потрясенные громовыми ударами, забудут обо всем, что было до этой бури». (Оптина пуст. стр. 160). Можно ли думать, что великий митрополит был прав?
Несправедливая судьба сваливает вину за раскол на патриарха Никона, когда на самом деле крайности и жестокости, которые усугубили и утвердили этот раскол, были плодом Московского Собора, который низложил Никона – и низложил его незаконно и несправедливо. Этот Собор, вольно или невольно, открыл больше возможностей для возрастания влияния Запада и возвышения светских властей над церковью. Любопытно было мне читать, как бы случайно, в разных источниках на английском языке, что два главные деятеля на этом Соборе – газский митрополит Паисий и Антиохийский патриарх Макарий – оба были тайными униатами.
«Закончилась эпоха московской Руси, прошедшая под знаком симфонии, сотрудничества церкви и государства. Теперь же под влиянием гуманизма появляются новые идеи «естественного права». Целью государства является теперь достижение здесь, на земле, всеобщего блага. Осуществлению этого блага должна подчиниться и церковь, как и все государство. Власть светская становится самодовлеющей, всеисключающей. Так возникла система абсолютного государственного верховенства над церковью.» (Стяж. Св. Духа, стр. 150).
В ХVIII веке, можно сказать, совершилась немецкая оккупация русского престола. Россия все больше и больше смотрела не на Восток, к алтарю, на иконы, а на чарующий вечерний свет Запада. Преемники Великого и дерзновенного Петра, за исключением его дочери Елисаветы, были чуждыми и России, и православию.
Но с наступлением нового столетия и нового царствования Павла, который короновался по византийскому чину и восстановил традиционный порядок престолонаследия, русские государи, один за другим, становятся все больше и больше сердцем и душой русскими и благочестивыми. Это перерождение замечается преемственно, от одного государя к другому, как и в развитии и жизни каждого государя отдельно.
К России, увлекавшейся Западом, с Запада пришел неприглашенный наставник с громадными полчищами из двадцати языков западной Европы – имя ему Наполеон. Вместе с благословенным царем Россия восстала и возродилась и, по выражению великого проповедника, «идол Франции сокрушился о грудь России»[7].
XIX век – новая эпоха возрождения и процветания России во всех областях. О духовном возрождении и расцвете существует огромная литература – жития подвижников и старцев, творения епископов Феофана и Игнатия, богословские и исторические труды.
Опять Россия сознала себя покровительницей православия. Военные подвиги России способствовали освобождению Греции и Балкан, и по всему востоку православная церковь процветала. Русское заступничество за православную Сербию в 14-ом году этого столетия и завоевание отторженной веками от родной России Галиции в 17-ом году были завершительными моментами обновленного сознания призвания России. Но, увы, с какою горькою правдою звучат слова Хомякова:
«О, недостойная избранья
Ты избрана. Скорей омой
Себя слезою покаянья,
Да гром двойного наказанья
Не грянет над твоей главой».
...«Духовное возрождение XIX века, – пишет Концевич, – имело лишь небольшую сферу влияния и не могло охватить всей страны. Большинство шло по инерции, по проторенному пути духовных начал. И раздвоенность, царившая во всех областях жизни в России, уже не могла быть преодолена» (Стяж. 167).
Почти последний царь Иудейский до плена Вавилонского был благочестивый Иосия. О нем Св. Писание свидетельствует: «Подобного ему не было царя прежде, который обратился бы к Господу всем сердцем своим, и всею душею своею, и всеми силами своими, по всему закону Моисееву; и после него не восстал подобный ему. Однако ж Господь не отложил великой ярости гнева Своего, какою воспылал гнев Его на Иуду» (ІV Цар. 23:25-26).
Господь отнял благочестивого царя за развращенное состояние его народа. Не так ли было и с Россией? Православный царь отрекся от окружавших его лжи, предательства и обмана. Как свв. страстотерпцы Борис и Глеб он, со всей его царской семьей, сознательно, самоотверженно, кротко отдал себя в руки братоубийц и цареубийц. В конце христианской государственности в России русский престол опять освящен святостью царя-мученика, который во главе своего народа испил ту чашу страдания и мученичества, которую Господь до сего дня не отвел от России.
Россия теперь на Голгофе. А На Голгофе три креста, тройные ужасающие страдания, и о. Дмитрий Дудко раскрывает дальше: «И вот мы видим: страдает Христос, Бог, Который принял образ человеческий, стал человеком, чтобы спасти человека. Страдают два разбойника, у которых была цель: побольше грабить, не считаясь с убийствами, и побольше насладиться. Страдает Невинный и страдают виновные. Выходит, все страдают, не только человек, но даже Бог. Посмотрим, кто как страдает. Начнем с разбойника. Разбойник все-таки человек, и мы все человеки. Вот, по левую сторону, упрекает: «Что же Ты других спасал, а теперь не хочешь спасать? Спаси Себя и нас, сойди со креста и мы уверуем». Это – чистейшей марки обвинение безбожников. «Ну, где же этот Бог; если Он есть, то куда смотрит?». Такие голоса мы слышим в жизни. «Избавит от страданий, и мы поверим, что Он есть. А если не избавляет, то и нет Бога. Какой это Бог?». И безбожники, даже решая поправить Бога, сами пытаются избавиться от страданий, но чего достигают, в этом каждый может убедиться. Страдания до сих пор есть; это самый упрямый факт жизни, как говорят.
Послушаем разбойника по правую сторону: этот смотрит несколько иначе. Недаром мы его называем благоразумным. Он останавливает разбойника полевую сторону и говорит: «Ну, что же ты так обращаешься ко Христу? Ведь Он вместе с тобой страдает. Разве страдающего рядом можно упрекать?». И сам этот разбойник проникается каким-то доверием, любовью, верой ко Христу. По правую сторону разбойник вдруг полюбил Христа, проникся к нему уважением и не просит избавить от страданий, а чего просит? Помянуть его, только помянуть, когда Он придет в Царство Свое. Это – не простые слова; попытаемся вникнуть в сущность их. Помянуть в Царстве Божием... Значит, вот оно, прозрение! Царство Божие... Страдания разбойнику открыли глаза на Царство Божие. У разбойника по левую сторону было одно желание: освободиться от страданий и снова пойти на преступления, а разбойник по правую увидел Царство Божие. Вот оно, разрешение страданий. Если есть Царство Божие, тогда что значит повисеть какие-то часы на кресте в страданиях и вечно блаженствовать».
Благоразумный разбойник, в крестных, предсмертных страданиях прозрел Царство Божие, прозрел истину. В покаянии он возродился и в один час сподобился рая. И разве история России не знает своих кающихся, образумившихся разбойников? Вот описание у Пушкина казни Пугачева:
«Сани остановились против крыльца лобного места. Пугачев, и любимец его Перфильев, в сопровождении духовника и двух чиновников, едва взошли на эшафот, раздалось повелительное слово н а к а р а у л , и один из чиновников начал читать манифест.
При произнесении чиновником имени и прозвища главного злодея, так же и станицы, где он родился, оберполицеймейстер спрашивал его громко: «Ты ли донской казак Емелька Пугачев?». Он столь же громко ответствовал: «Так, государь, я – донской казак Зимовейской станицы Емелька Пугачев». Потом, во все продолжение чтения манифеста, он, глядя на собор, часто крестился.
По прочтении манифеста духовник сказал несколько слов, благословил и пошел с эшафота. Читавший манифест последовал за ним. Тогда Пугачев, сделав с крестным знамением несколько земных поклонов, обратился к соборам, потом с уторопленным видом стал прощаться с народом: кланялся на все стороны, говоря прерывающимся голосом: «Прости, народ православный: отпусти, в чем я согрубил перед тобою... прости, народ православный». При этом слове экзекутор дал знак; палач бросился раздевать его, и вмиг окровавленная голова висела в воздухе».
Гоголь писал Языкову (НМ, 2-ое письмо в 1844 г.): ...«Перечитывай строго Библию, набирайся русской старины и, при свете их, приглядывайся к нынешнему времени... Ублажи гимном того исполина, какой выходит из русской земли, который вдруг пробуждается от позорного сна, становится вдруг другим: плюнувши в виду всех на свою мерзость и гнуснейшие пороки, становится первым ратником добра. Покажи, как совершается это богатырское дело в истинно русской душе...».
Разбирая труды великого Достоевского, митрополит Антоний задал вопрос: «о чем писал Достоевский?» Вот его ответ на этот вопрос:
«Возрождение – вот о чем писал Достоевский во всех своих повестях: покаяние и возрождение, грехопадение и исправление, а если нет, то ожесточенное самоубийство... Да, это – то священное трепетание в человеческом сердце зачатков новой жизни, жизни любви и добродетели, которое так дорого, так усладительно для всякого, что побуждает и самого читателя, вместе с героями повестей переживать почти реально волнующие чувства, – эта, подготовляющаяся постепенно, но иногда мгновенно восстающая перед сознанием, решимость отбросить служение себялюбию и страстям, те мучительные страдания души, коими оно предваряется и сопровождается, этот крест благоразумного разбойника, или напротив разбойника хулителя – вот, что описывал Достоевский, а читатель уже сам выводит отсюда, если не желает противиться разуму и совести, что между двумя различными крестами непременно должен быть третий, на который один разбойник уповает и спасается, а другой изрыгает хулы и погибает» (стр. 21).
ВОЗРОЖДЕНИЕ – вот о чем писали и ветхозаветные пророки, и благовестители Нового Завета: возрождение путем покаяния и подвига среди страданий и скорбей. Не говорит ли нам об этом и исторический путь России?
Родилась свыше Русь из язычества, возродилась под игом татар, возродилась в смутное время, возродилась при нашествии Наполеона, возрождается и днесь.
Возрождение – это путь и каждого христианина. Сколько ни падает, сколько ни грешит, но кается и возрождается. Или же ожесточается, унывает и падает духом. Но земная жизнь заканчивается переходом в вечность, лишь бы не умереть без покаяния в грехах. И история всего мира также должна прийти к своему концу.
Тысяча лет после своего крещения Русь вторично крещается – крещением крови мучеников и горьких слез кающихся. И приближаясь к завершению второго тысячелетия своего существования, вся церковь Христова, отовсюду гонимая, изовне и изнутри, уходит в те тюрьмы, в те катакомбы, в те домашние церкви, в которых она первоначально была проповедана.
В прошлое мы не вернемся, но тот дух, те добродетели, те подвиги, та сила, которые служили тогда во спасение, должны быть усвоены нами. Как возродилась Россия тогда? Какими были христиане тех древних времен?
Перед всем человечеством, перед Россией, перед каждым человеком, перед каждым из нас лично стоит с небывалой остротой роковой апокалиптический выбор: возрождение или самоубийство.
Не только Россия, но и весь мир на Голгофе. Человечество воздвигнуто, но не в славе, а в позоре, в страданиях, с руками распростертыми, но и пригвожденными своим бессилием ко кресту перенесения последствий своих собственных злых дел. Одни хулят и отдают себя на отчаянное самоуничтожение. А другие, а вы, а я... мрачно, солнце померкло, а мы видим свет, свет не от мира сего. Свет всего мира, сострадающий нам, озаряющий нас, и наш взор направляется не на мрак, не на смерть, не в бездну адову, а к свету Воскресения.
Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетлей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех, и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на Начальника и Совершителя веры Иисуса, который вместо предлежавшей ему радости, «претерпел крест, пренебрегши посрамление и воссел одесную престола Божия» (Евр. 22:1-2).
Христос воскрес, воскреснем и мы. Христос воскрес и воскрешает нас в церкви Своей. Христос воскрес и воскрешает и низлагает царствия и народы. Христос воскрес и венчает всю историю всеобщим воскресением. Христос воскрес, да будет и наше воскресение с Ним.
Инок Иоанникий
«Русское возрождение». 1980 (I). № 9 . C. 15-37.
[1] Автор этого доклада, прочтенного на съезде русской православной общественности в США в 1978 году, иеромонах Иоанникий – американец, не славянского происхождения. – ред.
[2] Слово свт. Филарета, митр. Московского в день обретения мощей преп. Сергия, говоренное в Лавре его, 5 июля 1822 г. – ред.
[3] Ив. М. Концевич. Стяжание Духа Святого в путях древней Руси. Париж 1952. – ред.
[4] Ив. М. Концевич. Оптина Пустынь и ея время. Jordanville 1976. – ред.
[5] Митр. Антоний (Храповицкий). О старцах по Достоевскому. // Жизнеописание блаж. Антония, митр. Киевского и Галицкого. Т. IX. Нью-Йорк 1962. С. 207-211. – ред.
[6] Прот. М. Помазанский. Византия – историческая представительница православных устоев Христианства. // «Православный Путь» за 1988 г. C. 32-43. – ред.
[7] Слово свт. Филарета, митр. Московского при гробе в Бозе почившего Государя Императора Александра Павловича, 1826 г. – ред.