Священномученик архидиакон Никифор (Парасхес-Кантакузин), великий протосингел и патриарший экзарх – ревностный поборник Св. Православия.
Поразительный пример жизни по вере, и безстрашной, бескомпромиссной верности Церкви, возможной только благодатным содействием Духа Святого, даруемым за подвиг любви к Богу. Таким сосудом благодати Святого Духа соделался председатель антиуниатского Брестского церковного Собора 1596 г. – священномученик архидиакон Никифор (Парасхес-Кантакузин). Родился в 1537 г. в Трикали в Фессалии, происходил с бывшей императорской семьи Кантакузинов. Образование получил в Италии в Падуанском университете, где учились многие православные греки. Немалое число православных, обучавшихся в те времена в Италии, попадало под влияние западной культуры и уходило из Церкви, причем некоторые становились активными противниками Православия. С Никифором этого не произошло, хотя некоторое время он после окончания университета оставался в Падуе, где преподавал греческий язык. В каких-то общих чертах юность Никифора напоминает, по-видимому, жизненный путь св. Максима Грека, также проведшего молодость в Италии.
Свою верность православию Никифор выразил тем, что принял сан дьякона и стал служить в православном соборе Св. Марка в Венеции, где пробыл семь лет, занимая должность проповедника. В этот период, как видно, он не спешил возвращаться на родину. Это может быть связано с разными причинами. Во всяком случае, в Венеции существовала многочисленная греческая колония, где печатались, как известно, различные книги для православных, и Никифор мог быть полезен своим соотечественникам, трудясь в Венеции. К тому же, у него, очевидно, были определенные ученые склонности, удовлетворить которые можно было в Венеции. Несомненно, что за долгие годы жизни в Италии он хорошо изучил католицизм и западную культуру, что принесло большую пользу в его дальнейшей деятельности. Наконец, в начале 80-х гг., он оказывается в Константинополе. Что послужило толчком к его возвращению, неизвестно. Однако вскоре он начинает занимать видное положение в Константинопольской патриархии.
Нигде в известных документах не говорится о том, был ли Никифор монахом. Однако известный нам путь его жизни позволяет утверждать, что своей семьи у него не было. По всей вероятности, он был, все же, монах или целибат. Во всяком случае, несомненно, что к своему призванию Никифор шел постепенно, приготовляемый Промыслом Божиим.
Подобно тому, как св. Максим Грек, получив широкое западное образование, стал выдающимся просветителем московской Руси в первой половине XVI века, так и Никифор Парасхес, овладев западной культурой и изучив католицизм на опыте жизни в Италии, стал выдающимся борцом против унии.
Итак, нам пока с достоверностью неизвестно, произносил ли Никифор монашеские обеты. Однако совершенно очевидно, что его жизнь по существу целиком была посвящена Церкви, борьбе за правду Церкви. Всею своей душой Никифор принадлежит Царству не от мира сего.
В его жизни есть еще одна неясность: почему он навсегда остался в чине дьякона. При своих выдающихся способностях Никифор мог достичь высших церковных степеней. Его полномочия и размах деятельности выходили далеко за рамки скромного дьяконского сана. В период Брестской унии противники упрекали его именно в том, что он осуществляет деятельность, не соответствующую его сану, хотя Никифор действовал исключительно по послушанию Патриарху, как его полномочный представитель в качестве экзарха.
Дьяконский сан Никифора имеет, по нашему мнению, очень простое и вполне убедительное объяснение: смирение, вот что могло естественно удерживать Никифора от искания более высокого сана. Некоторые изследователи, правда, считают, что он оставался дьяконом, предпочитая дипломатическую и педагогическую деятельность, а не пастырскую. Однако вполне понятно, что происхождение иерархических ступеней нисколько не мешает ни дипломатической, ни педагогической деятельности.
С самого начала своей деятельности в Константинополе Никифор проявил необычную энергию в защите учения и традиций Православия.
Архидиакон Никифор активно участвовал в борбе с реформой ригорианского календаря – в качестве патриаршего посланника был отправлен в Речи Посполитую для противостояния календарной реформы папы Григория XIII. Когда в 1582 г. король Стефан Баторий ввел в Речи Посполитой григорианский календарь, православные подкрепленные Никифором, смогли добиться для себя того, чтобы церковные праздники отмечались по юлианскому календарю, что было подтверждено королевскими универсалами 1584, 1585 и 1586 гг.
Также поездка в город Яссы в Молдавии за сбором средств в патриаршую казну привела к необходимости выступить за сохранение старого календаря. Уже в этот момент Никифор оказался втянутым в униатский вопрос, т.к. попытки введения унии имели место как в Польше, так и в Молдавии. По-видимому, этот эпизод так же послужил поводом к обвинениям Никифора в антипольской деятельности позднее, когда он попал в руки своих врагов после унии 1596 г.
В этот же период он познакомился с такими видными деятелями как князь Константин Острожский и канцлер Ян Замойский. Оба эти человека сыграли в дальнейшем решающую роль в судьбе Никифора. Они приглашают Никифора преподавать в основанных ими школах. Естественно, что Никифор принял приглашение православного Константина Острожского и отверг просьбу католика Яна Замойского. Несмотря на конфессиональные расхождения и проблему календаря, у Никифора сложились в этот период хорошие отношения с польским канцлером.
Никифор проявляет исключительную активность в делах Константинопольского Патриархата в период заточения Патриарха Иеремии на острове Родос. Ему пришлось столкнуться с крайним упадком дел в Патриархии. Он употребляет все свои силы на возстановление законной власти и порядка в Церкви и терпит поражение. Его отправляют в ссылку на остров Кипр. Он оклеветан перед русским послом, что имело значение, поскольку русское влияние на дела Константинопольского Патриархата в то время было весьма велико.
Но оказалось, что остановить Никифора трудно. Он бежит из заключения и вновь включается в борьбу. Перипетии этой борьбы мы не станем излагать, поскольку наша задача состоит в другом. Существенно то, что Никифор проявляет себя как человек замечательной воли, огромной энергии и преданности Церкви.
Он очень чтил Патриарха Иеремию, которого называл человеком святой жизни. Патриарх Иеремия был возвращен на престол благодаря усилиям Никифора. Перед его возстановлением патриарший престол пустовал, и управлять разстроенными делами Патриархата пришлось Никифору. Однако возвращение Иеремии на престол в конце 1587 г. не освободило Никифора от тяжелых обязанностей по налаживанию дел в Патриархии. Дело в том, что за время отсутствия Иеремии Патриархия была разорена и имела огромные долги.
В 1588-1590 гг., во время путешествия Патриарха Иеремии на Русь, Никифор исполнял обязанности Местоблюстителя Патриаршего престола. По всей вероятности это единственный случай в истории Православия, когда диакон являлся Местоблюстителем Патриаршего Престола. Прозвище «мудрейший», которое было присвоено Никифору, соответствовало его дарованиям и размаху деятельности. Он пользовался любовью и полным доверием Патриарха Иеремии несмотря на многочисленных врагов, пытавшихся скомпрометировать его в глазах Патриарха. Особые права, которые Никифор получил в качестве экзарха, были утверждены грамотой двух Патриархов – Иеремии (Траноса) Константинопольского и Мелетия (Пигаса) Александрийского в 1592 г.
После возвращения Патриарха в 1592 г. (только за четыре года до заключениія Берестейской унии) был назначен Экзархом Молдавии и Речи Посполитой. Назначение Экзархом в Западной Руси было тяжелым испытанием. Православная Церковь на территории Польши в то время находилась в крайне затруднительном положении. Для успешного выполнения своего служения Экзарха были необходимы не только блестящия административныя способности и богословская образованность, но и высокия моральныя добродетели, а также большое личное мужество. Одним из первых канонических деяний нового Экзарха был созыв в августе 1595 г. Собора в Яссах (Молдавия), который однозначно отверг возможность унии с Римом (на Нем был низложен про-римский митрополит Георгий Могила). Тогда же святой Никифор разсылает послания духовенству западно-русских земель, в котором призывает не повиноваться епископам-отступникам Ипатию Потею и Кириллу Терлецкому, которые 23 декабря 1595 г. подписали актъ унии с католической церковью. Несмотря на препятствия, которые делало правительство польского короля Сигизмунда III, не желая допускать греческое духовенство на Собор в Бресте, Никифор прибыл на территорию своего экзархата. Появление патріаршаго Экзарха на Соборе усилило позицию православных: святой Никифор имел на руках грамоты Патриарха Иеремии, которыя позволяли ему председательствовать на Поместных соборах. Патриарх наделил святого Никифора, как «мужа, исполненного всякой науки», властью председательствовать на всех соборах в пределах Вселенского Патриархата и от его имени решать на соборе все вопросы, касающаяся веры и строя Церкви.
В период пребывания Никифора в Молдавии, там сложилась острая ситуация. Осуждение унии прозвучало 17 августа, а в сентябре к Яссам подошел польский военный отряд под начальством Яна Замойского, давно знакомого с Никифором. Но в октябре сюда подошли 42-тысячные войска татар и турок, окружившие поляков. Неподалеку находилась еще одна 40-тысячная турецкая армия. Никифор вступил в переговоры с турками и сумел добиться отвода татарского войска. Таким образом, польский отряд был спасен.
На молдавском господарском престоле, благодаря Никифору, был утвержден Иеремия Могила, брат отстраненного епископа Георгия. Это был польский кандидат. Другим кандидатом был турецкий ставленник, но именно христианин Иеремия получил помощь от экзарха. Из этих событий видно, что Никифор отчетливо отделял дела церковные от политических и национальных вопросов. Непреклонный в вопросе унии, навязываемой Римом и польским правительством, он выступает как миротворец с идеей спасения польского отряда, явно присланного в Яссы с целью давления на противников унии.
Возможно, что Никифор, собиравшийся в это время ехать в Польшу по делам унии, разсчитывал на признательную оценку его действий со стороны польского правительства. Но вопреки таким ожиданиям события быстро приобретают драматический характер. Оказывается, именно гетман Замойский коварно предложил Никифору заехать в пограничный город Хотин для встречи с ним. На самом деле это была ловушка. Никифор приехал в Хотин и был тут же арестован как турецкий шпион. Замойский, разумеется, в Хотин не приехал.
Никифор провел в заключении полгода. Опасаясь его влияния на православных, польское правительство и король Сигизмунд III не собирались выпускать Никифора. И экзарху не оставалось другого выхода, как бежать из заключения.
Никифор действительно бежал: ночью он был спущен по веревке с крепостных стен. Однако это бегство было особого характера. Сам Никифор впоследствии говорил, что, спускаясь по стене, он испытал чувства апостола Павла, когда того спустили в корзине в Дамаске. Эти особые чувства были вызваны решением, которое принял Никифор. Как испытавший ничем не мотивированное насилие со стороны польских властей, Никифор, конечно, понимал, что дальнейшее общение с польскими властями не сулит ему ничего доброго. Для беглеца было бы естественным, освободившись от стражи, отправиться в безопасное место, к себе домой, и больше не попадаться в руки коварных врагов. Но Никифор поступил самым неожиданным образом. Он отправился не в Константинополь, а вглубь польских пределов с целью выполнить свой долг по защите Православия от унии.
Прибытие Никифора в Брест на собор, куда он явился под покровительством князя Константина Острожского, имело решающее значение для дальнейшего развития событий. Именно Никифор с его громадным опытом и умом сумел организовать православных и провести заседания православной стороны так, что решения православного собора получили законную силу, а униаты были осуждены. Усилия Никифора практически нейтрализовали успехи унии, несмотря на всю мощь соединенных усилий папы и короля.
Донесения в Рим папского нунция и приставленного к Никифору иезуита Петра Аркудия, свидетельствуют о растерянности, беспокойстве, ожесточении католиков. Никифор, по их мнению, был очень опасен. Он подрывал авторитет короля, присвоил себе неподлежащую власть и т.д. Естественно, что король и польская Католическая Церковь были чрезвычайно раздражены всей непреклонной деятельностью экзарха.
После Собора Архидиакон Никифор продолжал свое пребывание на западно-русских землях. Он понимал, что его присутствие в Речи Посполитой укрепляет ряды противников унии с Римом. Он разсылал грамоты, убеждая тех, кто сомневался, освобождал священников от послушания униатскому архиерею. Деяния святого Никифора вызывали неудовольствие польского короля. Более того, он приказал арестовать Экзарха, обвиняя его в шпионаже в пользу Турции и России.
В феврале 1597 г. в Варшаве открылся сейм, на котором разсматривались вопросы законности Берестейской унии, выдвинутые на разсмотрение представителями православных. Униаты на этом сейме опротестовывали решение Православного Собора в Бресте, обвиняли святого Никифора и других православных иерархов в отсутствии у них достаточных полномочий для проведения Собора и отлучение епископов-униатов от Церкви. Без всякаго приговора Никифор был отправлен в Мальборкский замок. Через два года после процесса Никифор умер в темнице от голода. Его смерть долго скрывалась поляками, но Господь открыл его мученический подвиг. Смерть Никифора утаивалась поляками, но есть документы, которые свидетельствуют о его насильственной смерти – которая наступила в 1599 г. В XIX в. российский историк П. Н. Жукович обнаружил письмо униатского митрополита Ипатия (Поцея) Яну Сапеге с упоминанием «изменника Никифора, издохшего в Мальборке». К сожалению, князь Константин Острожский не проявил достаточных усилий, чтобы освободить своего соратника.
Уже вскоре мученической кончны Архидиакона Никифора известный ревнитель Св. Православия Афонскагий монах Иоанн Вишенский в своем послании к митрополиту и епископам Югозападной Руси, принявшимъ унию, свидетельствовал о его общеизвестной в народе русском святости: «Албо мнимаете и Никифоровъ языкъ, которого затворили есте и не слышите его, вашу не правду обличающій, яко нынѣ молчить и без гласенъ есть? Такъ вѣдайте, ижъ большей теперь на васъ крычитъ и обличаетъ, нижли перво, коли въ затворѣ не былъ. Затворили есте его въ Малбурку, да не видитъ Кракова, Львова и Варшавы и прочіихъ мѣстъ, але отъ презащнѣйшаго града горняго Іерусалима за творити есте его не могли. Тамо ему ходити и палацы небесные оглядовати чистою молитвою всегды волно. Затворили есте его отъ лица кролевского, воеводского и васъ всѣхъ роскошниковъ свѣта сего, яко да васъ не видитъ, але отъ лица Отца и Сына и Святаго Духа и тмы тмамъ предстоящимъ позору аггелского затворити есте его не могли, тамо ему смотрѣти свѣтлость славы неприступнаго божества и премирныхъ силъ небесныхъ всегды волно; не затворенъ ли былъ Іоаннъ въ Патмѣ островѣ, але въ томъ затворѣ Сына въ нядрѣхъ Отчіихъ узрѣлъ и оттоль болшей благословити и обличати ложъ началъ? Такожъ и вы мни мали есть затворомъ утолити языкъ Никифоровъ, а того не вѣдаете, ижъ тымъ вязенемъ вашихъ пановъ бѣсовъ воздушныхъ поднебесныхъ болшей мучитъ, сѣчетъ, уморяетъ и васъ имъ служащихъ такъ явно и голосно обличаетъ, ижъ ажъ тотъ крикъаерныхъ воздухъ, прелетѣвши небесные круги, приникнувши, у престола святыя Троицы опираетъ и ваше мучителство и неправду до конца обнажаетъ голу, безобразну, безвстыдну, якъ едину машкару и курву вшетечную всему свѣту на земли и на небеси явну чинитъ, обличаетъ васъ предъ Отцемъ и Сыномъ и Святымъ Духомъ и всѣми силами небесными, якъ за благочестіе, вѣру, законъ, правду и судъ на васъ богопротивныхъ учиненый и предѣла учтивости своей згвалтившихъ, въ темницю затвора уверженъ есть. Обличаетъ васъ на земли, яко вы правдѣ сопротивници, гонители и мучители есте ся стали, лжи же антихристовы поборници, вѣрные слуги и таинники, секретарѣ и заступникы быти ся показали, оного правды слышати не претерпѣвши, увязене поганствомъ тиранскимъ есте угнали».
Итак, экзарх Никифор – несомненный мученик, всю свою жизнь неустанно боровшийся за веру. Его настойчивая борьба с унией напоминает другого, более раннего исповедника веры – святого Марка Ефесского, однако святой Марк не был мучеником. Характер мученическаго подвига Никифора сближает его еще с одним святым, его современником, также непреклонно стоявшим в вере и также погибшим голодной смертью от поляков – свмч. Патриархом Московским Гермогеном. Но в подвиге Экзарха Никифора есть еще одна сторона – в нем полностью отсутствует какое-либо национальное пристрастие. Никифор – грек, однако ему одинаково были дороги и греки, и молдаване, и русские, и сами поляки. Он сражался за Церковь в полном сознании сверхнациональной природы Церкви, в которой нет ни эллина, ни иудея, ни скифа, ни варвара.
Экзарх Никифор сыграл большую роль в событиях Собора 1596 г. в Бресте. Он фактически предопределил решения Собора и придал ему канонический характер. Именно Никифор, с его громадным опытом и умом, сумел организовать православных и провести заседания антиуниатской стороны так, что решения православного Собора получили законную силу, а униаты были осуждены. Никифор работал во благо Церкви Православной в Порте, Италии, Молдавии, Крите, Речи Посполитой и в конце на нашей Св. Руси. Во всех своих начинаниях Он ставил во первых благо Церкви, всегда действуя по строгому церковному закону – ни в чем не нарушая Св. Веры Православной.
Разсмотрев и обсудив прошение польских прихожан РПЦЗ о канонизации Архидиакона Никифора Великого Протосинкелла и Экзарха Константинопольского Престола в Молдавии и Речи Посполитой – от латинян замученного в Мальборке (Польша) в 1599 г., Архиерейский Собор РПЦЗ решением от 18 сентября 2016 г. по н. ст., единогласно постановил: причислить его к лику Святых Мучеников и установить день его прославления днем его памяти. Память священномученика Никифора совершается ежегодно 18 сентября по н. ст., т. е. вместе с воспоминанием мученической кончины другого борца за Св. Православие – св. преподобномученика Афанасия, игумена Брестского.
Наш Первоиерарх Высокопреосв. Митрополит Филарет (Семовских) с иконой новопрославленного Угодника Божия.